Текст книги "По Северо-Западу России. Том 2. По Западу России"

Автор книги: Константин Случевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 43 страниц)

Только временно отдохнул монастырь: не прошло года, как состоялось второе нападение; думали тихвинские, захватив икону, бежать в Москву, но икона не поддавалась, не могли ее снять с места, и тогда решено было умереть, не сдавая обители. Только в полдне ходьбы находились шведские войска, и опять совершилось то же чудо: появилось перед глазами шведов несметное воинство, и они от реки Сяси бежали. Весть о бегстве врагов, принесенная в монастырь, возбудила недоверие; но груды оружия, брошенного шведами, поломанные кустарники и множество людей, втоптанных в болота, подтвердили не только о бегстве, но и о его невероятной стремительности.

Вслед за появлением двух призраков спасательных ратей и бегством шведов от Тихвина не замедлила освободиться и вся новгородская страна. Мир, заключенный со шведами в 1617 году, состоялся в пятидесяти пяти верстах от Тихвина, на реке Сяси, в Столбове, пред копией, снятой с чудотворной иконы Тихвинской, и монастырская жизнь пошла навстречу временам более мирным.

Соборная церковь Успения Пресвятые Богородицы, как и все в монастыре, сгорела почти до основания в великий пожар 1626 года, но, при возобновлении, старались воссоздать её былой облик. Она имеет пять луковицеобразных глав на высоких шейках, суживающихся под самыми куполами. Внутри собор очень светел; круглый купол покоится на барабане, в котором прорезано десять очень узких окон; внизу барабана изображения праотцев – Ноя, Авеля, выше – в два ряда – ангелы Господни, еще выше – силы небесные, над ними, уже в самом куполе, херувимы и серафимы и, наконец, венцом этого живописного одухотворения, на высшей вышине – изображение Св. Троицы. Своды храма крутые, цилиндрические; четыре массивных столба, обставленные понизу иконами, несут купол; белые стены в два света; обильная стенопись, трудов ярославских людей, под надзором Логина Шустова, окончена при императоре Павле I. Стены, арки, откосы, своды, алтарь, диаконник, паперть населены вплотную изображениями сцен из Библии и Евангелия, важными обликами отцов церкви, пророков, святителей, мучеников и их деяний; на горнем месте есть изображение Спасителя в виде архиерея; в другом месте Он изображен в виде младенца; в алтаре «Отче наш» в шести картинах; сцены из Ветхого Завета идут по стенам по верхнему поясу, каждое в отдельной рамочке и небольшой величины. Характерны изображения страшного суда, темницы из книги Лествичника, Нифонта с чудесами и видениями, образ, именуемый «отрыгну сердце мое благо», и многие другие. Всем им далеко до художественности, но для людей простых и глубоко верующих они и ясны, и красноречивы, и хороши, и это еще вопрос: правы ли будут те, которые предложат для поклонения простому народу изображения академически-правильные и колоритные, но ничего не говорящие тому сердцу и тому пониманию, для которого они, главным образом, назначены. Шестиярусный иконостас, увенчанный Распятием, это целая книга в лицах, целая хартия икон; верхний ярус – страсти Господни; художество не поскупилось на лепные украшения колонн, карнизов, кронштейнов, и в них царят гроздья, листья, лозы, витые колонки; чудотворная икона Богоматери Тихвинской поставлена, как сказано, на первом, правом от входа столбе; на левом столбе помещена другая святыня – икона Богоматери Старорусской.

Первая из них виднеется под дробной, богатой сенью, не подходящей стилем своим к иконостасу и остальной лепной и резной работе, и драпируется занавесками, пеленами, подзорами, которых имеется в ризнице несколько; на наружных сторонах створов её изображены Богоматерь и св. Николай, на внутреннике – архангелы Михаил и Гавриил; вся она украшена каменьями, имеющими значительную ценность. Против иконы, в западной стенке, пробито широкое окно, так что икона видна и при запертых дверях церкви, и тут вечное присутствие молящихся, собирающихся со всех далеких стран земли Русской. Икона Тихвинской Божией Матери одна из самых богатых по ценности украшений, превосходящей 100,000 рублей; замечателен изумруд – пожертвование императрицы Анны Иоанновны в 1734 году, на нем вырезано Распятие с предстоящими; сафир великой княгини Екатерины Павловны и др. лампада перед ней вся золотая, в каменьях, стоить свыше 42,000 рублей и принесена в дар графом Николаем Петровичем Шереметевым в 1803 году, по смерти жены и рождении сына Дмитрия, который, в свой очередь, поднес иконе громадный серебряный подсвечник, в три слишком пуда весом. С 1886 года икона переносится ежегодно в мае и сентябре из холодного собора в церковь Рождества Богородицы и обратно; перед ней постоянно теплятся 10 светильников в серебряных лампадах. С иконы Тихвинской Богоматери снято несколько копий и многие из них чудотворны. Так, имеется копия под Москвой в Драгомилове и в Малых Лужицах, в Кирсановской женской обители Тамбовской губернии, в Пензенской губернии в Керенском женском монастыре и в городе Чембарах; с последней сопряжено воспоминание о чудесном спасении города от холеры в 1848 г. Темное изображение лика Богоматери Тихвинской с предвечным Младенцем на руках хорошо известно всей России; в многоценной золотой ризе кажет она яснее, чем при снятии ризы, потому что долгие, долгие годы погасили, почти совершенно, глубокой теменью черты, когда-то созданные кистью; одно из преданий приписывает ее св. Луке.

Вторая святыня храма, это икона Богоматери Старорусской, находящаяся на левом, от входа в храм, столбе. Поясной лик огромных размеров, почти четыре аршина без двух вершков вышины, при трех аршинах ширины, сохраняет черты гораздо явственнее, чем лик Тихвинской, на котором, кроме темени, видно очень немногое. Судьбы этой иконы таинственны: в Старую Руссу доставлена она, как говорит печатный источник 1609 года, «когда-то» из Греции; предание гласит также, что в 1370 году перенесена она в Тихвин для избавления города от поветрия, где и пребывает в настоящее время. Уже в 1787 году ходатайствовали граждане Старой Руссы о возвращении своей дорогой иконы. Но им прислали в утешение только копию; с 1805 года идут многие усиленные, упорные ходатайства о возвращении святыни на её древнее место, но все они остаются бесследны, несмотря на то, что прав Старой Руссы на икону не отрицает никто. на ходатайство 1850 года Св. Синод положил определение, в котором, «не отвергая принадлежности образа Руссе», предложено «оставить оный в Тихвине до времени» и предоставлено гражданам Старой Руссы «просить у тихвинцев свой образ». Как и почему решил тогда Св. Синод так, а не иначе, сказать трудно; но, во всяком случае, если бы где предстояло восстановление справедливости, несомненно нарушенной и никем не отрицаемой, так это именно в данном случае. более пятисот лети тому назад отбыла икона со своего древнего места; сто лет слишком ходатайствовали люди о возвращении им их многочтимой собственности, и все-таки не достигли своей цели. И это тем непостижимее, что, во-первых, Тихвин и Старая Русса принадлежат к той же епархии; что, во-вторых, Тихвин богат и без того своей собственной, прибывшей к нему иконой; что недавно там прославлена еще и другая икона, а Старая Русса, гораздо древнее Тихвина, несравненно более, чем Тихвин, посещаемая из недалекой от неё столицы, – не имеет ни одной подобной святыни и должна довольствоваться копией с неё и ничем неизгладимым воспоминанием. Мы не знаем, следовали ли за ходатайством 1850 года другие ходатайства и не можем, конечно, предугадать решения, которое последовало бы на новое, если бы таковое появилось, но вышеупомянутое определение Св. Синода 1850 года как бы вызывает староруссцев на него, и собственником святой иконы признается не Тихвин^[16].

Перечисление других икон храма Успения заняло бы слишком много места, но нельзя не обратить внимания еще на один небольшой лик Пресвятые Богородицы Иерусалимской, называемой «всем скорбящим утешение», писанный по штукатурке, с которым повторилось чудо, имевшее некогда место в Лиде, где не могло быть исполнено распоряжение Юлиана Отступника, повелевшего «сечивами и оскордами» выбить из стены краски подобного же образа, краски, по мере ударов, только углублялись в стену, так, как и тут, при работах по счистке для возобновление перетлевшей живописи; волей-неволей пришлось только подновить очертания; в настоящее время изображение это обведено позолоченной рамой и представляется не фреской, а иконой, висящей на стене, как раз напротив иконы Старорусской.

Литургия в главном храме монастырском, в день годового праздника, совершалась особенно торжественно. Здесь, как и в Соловецком монастыре, только в меньшей степени, имеются отличия в богослужении, дарованные монастырю в разное время: рипиды, ковер, изображения на мантиях архимандритов, священнослужение с отверстыми царскими вратами, с посохом и многое другое. Церковное пение безупречно хорошо, и замечательно выдавался теноровый голос одного из мантийных монахов, управлявшего хором. Существенной частью в богослужении являлось также каждение Тихвинской иконе, для которого, так как она расположена недалеко от входа в церковь, священнослужащие каждый раз проходили вдоль всей церкви, и толпа народа, безмолвно расступаясь, давала им открытый путь.

В одном из углов паперти церковной замечается картина, не лишенная значительного исторического интереса, а именно: перенесение императором Павлом иконы Тихвинской Божией Матери из одного монастырского храма в другой, писанная в 1801 году Василием Истоминым.

На картине – портретные изображения императора и императрицы Марии, великих князей Александра и Константина Павловичей, в очень юные годы, и множество придворных кавалеров и дам в соответствующих времени одеяниях, а также духовенства; вероятно, большинство – портреты; нельзя, например, не узнать Безбородко и некоторых других.

Из главного храма ход ведет в соседнюю ризницу. Ризница эта чрезвычайно богата вкладами, одеяниями, сосудами, ковчегами, крестами, панагиями, пеленами на чудотворную икону. Большинство наших царей и цариц обогащали обитель дарами, о чем свидетельствуют многие сохранившиеся грамоты, большей частью в копиях; в подлинниках, кажется, только три; много жертвовали разные вельможи и купцы; имеется митра в 10,000 рублей, -труд и дар игуменьи новгородского Духова монастыря Максимиллы (Шишкиной); имеется покров 1662 года, дар князей Прозоровских, на гробницу отца их, в схимниках Сергия, того самого, который защищал обитель Тихвинскую, видел своими глазами чудеса Богоматери, что, вероятно, и рассказано вышитой вязью по борту покрова, прочесть которую надобно, как говорят, очень много времени. Замечательны некоторые старые Евангелия, так, например, одно 1552 года, дар богатого новгородца, с характерными заставками, орнаментами, писанное крупным уставом и начинающееся с Иоанна; в числе рукописей замечательны «Хронограф» XVI века, «Повесть чудна и зело полезна, сложена от древнего списания о иконном изображении и о написании иконы» Богородицы Одигитрии; малая продолговатая книга Псалтырь царя и пророка Давида, писанная, что очень характерно, с печатной, в 1680 году, повелением царя Феодора в Москве, в типографии Верхней; стихотворил ее Симеон Полоцкий, а ноты по рифме положены, повелением Иоанна и Петра Алексеевичей, «чрез композицыю, сиречь, чрез творение дьяком Василием Титовым»; книга Иоанна Златоустого «Маргарит», писанная в 1562 году, и 532-летний календарь «круг миротворный», писанный в 1540 году, с таблицами и чертежами, с прорезями для кругов лунного обращения. Вообще библиотека монастырская не лишена, если судить по каталогу, значения и подобрана хорошо и богато, относительно творений отцов церкви, патериков и духовно-философских сочинений.

От соборного храма путь лежал к другому храму монастырскому, расположенному в одном из углов ограды, ближе к святым воротам, к храму Покрова Пресвятой Богородицы, именовавшемуся до 1871 г. храмом Рождества Пресвятой Богородицы. Здесь многое ново, многое переделано, и, блистая позолотой, вовсе не говорит о древности; образа только что из-под кисти; обрамления иконостасов и икон новейших рисунков. То же, но только в большей степени, следует сказать и о церкви Воздвижения, сооруженной двадцать три года тому назад, увенчанной девятью главами и большим куполом; тут о древности нет и помину, что не мешает, конечно, достоинствам произведенных работ. Зато в обличии древности поднимается по соседству невысокая звонница, продолговатая, с пятью пролетами, напоминающая своих родных сестер Ростова Великого и Великого Новгорода.

Наделавшее в 1856 году много шума мгновенное исцеление тихвинского мещанина Боровского произошло не перед главной иконой Тихвинской Божией Матери, а перед ликом её, писанным al fresco, в подобие ей, на наружной стене Тихвинской церкви, над западными св. вратами. Чудо состояло в том, что юноша, ползавший на коленях два года за невозможностью ходить, болезнь которого была исследована и пользована врачами, сразу исцелился во время молитвы перед этой иконой. Настоятель монастыря просил тогдашнего митрополита Никанора произвести формальное исследование. В общем присутствии командированных с этой целью лиц духовного и гражданского ведомств, уездного предводителя дворянства, городничего и врачей, спрошено под присягой множество свидетелей, и несомненность факта подтверждена. В настоящее время, после признанного чуда, этого места не узнать: Святая икона, когда-то открытая на монастырской стене всем непогодам, видневшаяся высоко над землей, к которой поднимались по деревянной лестнице, составляет теперь центр особой, очень обширной, каменной часовни под куполом с пятью главами, и к ней поднимаются по двум широким каменным, идущим дугами лестницам. Сама икона обставлена и обвешена богатыми дарами верующих, освещается ярким светом просторной часовни и многими лампадами. До совершения чуда это место называлось «крылечком», так зовется оно и теперь, и будет, конечно, называться бесконечно долгие годы. На наружной стене часовни, между окон, писаны во весь рост великие подвижники Египта и Палестины. Пред этой иконой «на крылечке», как и на церковной паперти, подле окна, проделанного против иконы Тихвинской, постоянно находятся молящиеся.

Для полноты сведений об осмотренном мужском монастыре следует сказать еще немногое. В свое время монастырь был богат, так что в 1764 году, при перечислении его во II класс, он владел 4,312 крестьянами, 4,481 десятиной земли и четырьмя приписными монастырями. В I класс возведен в 1853 году, но с тем, чтобы дополнительное число братии оставалось на содержании обители, без расходов от казны; общежительный устав принять с 1798 года.

Хотя между настоятелями и тихвинскими деятелями монастырскими много имен почтенных, но выдающихся все-таки нет, как нет и особых, исторически сложившихся, подле того или другого подвижника, ярко и самостоятельно очерченных преданий и учений. Одна из причин этого кроется в самом характере возникновения монастыря по царскому повелению, а другая в том, что Тихвин лежит на торной путине наших водяных сообщений; путина эта существовала в очень далекой древности и подвижничеству не способствовала; она сделалась особенно людной со времени канализации, предпринятой Петром I.

В заключение еще одно очень любопытное сведение, сообщенное на месте и сохраняющееся в виде несомненного предания. Передают, будто на монастырском кладбище похоронен привезенный из Шлиссельбурга в 1764 году Иоанн Антонович Ульрих; говорят, что под страхом смертной казни запрещалось сообщать об этом кому-либо, что он похоронен ночью, что памятника нет, но место показывают: оно находится недалеко от собора, вправо, если идти к нему от святых ворот.

Преобладающее значение Тихвинской святыни, пребывающей в мужском монастыре, и постоянное движение паломников и поклонников к ней, обусловило то, что в двухстах саженях от него, словно в оттенении, может быть еще до возникновения монастыря мужского, держался и устроился Введенский девичий монастырь.

История этого девичьего монастыря, – полнейший однолеток истории мужского. Из него вел свой атаку на главный монастырь де-ла-Гарди и, в отмщение за неудачи, сжег его 14 сентябри 1613 года до основания. Один симпатичный женский облик сохраняется и поныне и как бы присущ этому монастырю: это невольная постриженица, четвертая супруга царя Иоанна Васильевича Грозного, Анна Алексеевна, из рода Колтовских, находившаяся в обители именно во время разгрома её де-ла-Гарди.

В пестрой летописи семи браков Иоанновых, заключенных последовательно с Юрьевой, Темрюковой, Собакиной, Колтовской, Васильчиковой, Василисой Мелентьевой и Марией Нагих, четвертый брак с будущей постриженицей Тихвинской стоял, так сказать, на рубеже беззаконностей Иоанновых. Анна Алексеевна была «девицей весьма незнатной», и царь женился на ней «без требования святительского благословения» и уже потом созвал епископов, которые, «проливая слезы», все-таки признали этот брак и часть наложенных на царя епитимий приняли на себя; но «дабы беззакония царя не были соблазнительны для народа, епископы грозили ужасной церковной клятвой тому, кто дерзнет взять четвертую жену». Это совершилось в 1572 году, а уже в 1577 году царица пострижена, вероятно, насильно, в Тихвинской обители и уступила место свое Анне Васильчиковой. называлась ли эта пятая жена Иоаннова царицей, совершилось ли бракосочетание – неизвестно, но с её преемницей, «прекрасной вдовой» Василисой Мелентьевой, царь положительно не венчался, а взял только молитву на сожитие с нею, с «женищем». от последней, седьмой супруги Иоанновой, от Марии Нагих, родился царевич Димитрий, и этим обусловилось все, что сопряжено с именем Годунова.

Инокиня Дарья, бывшая царица Анна Алексеевна, во время хозяйничания в монастыре шведов и литовцев, с двумя племянницами своими, княжнами Леонидой и Александрой Гагариными, скиталась по лесам, как и другие монахини, и тайно, говорит предание, собирались они в обитель на служение литургии; жила она в это время близ одного озера, называемого Царицыным, где теперь поставлена часовня, и еще в 1854 году виднелись остатки какого-то деревянного жилья. После Столбовского мира Введенская обитель восстановлена вполне и лучше прежнего инокиней-царицей, управлявшей ею. В монастыре хранится её духовная, в которой объяснено, что все в храмах и монастыре устроено ею, и подробно указано, кому что наследовать, причем не забыты и распределены различные розданные ею крестьянам «для их скудости» денежные займы и приказано взять: с Иванки пятьдесят рублев, с Макарки двадцать рублев, с Федьки десять, с Михалки два рубли и т. п. Главным наследником оказался монастырь, ей воссозданный.

Согласно новейшим изысканиям Токмакова, противоречащим тому, что известно было до сего дня, Введенский монастырь основан в 1560 году, т. е. позднее Богородицкого, задуманного царем Иоанном в 1547 году и воплотившегося в 1560; это мнение о возникновении обеих обителей одновременно едва ли справедливо, и девичью Введенскую надо, кажется, признать за древнейшую. Возобновление её в XVI веке определяет характер монастырской архитектуры, но в последнее время здания сильно подновлены. Над широкими дверями монастыря, каменными и невысокими стенами с башнями, обсаженными деревьями, имеющими несколько садов и содержимыми в порядке, высится колокольня, выстроенная недавно в «простом и приятном стиле»; это одно из ничего не говорящих определений, часто встречающихся в любительских описаниях нашего зодчества, и по характеру своему близко напоминает «благородную полувоенную архитектуру» большего монастыря. Монахинь и послушниц 200, но в полное монашеское одеяние пострижено только 26, в том числе одна схимонахиня. Все доходы монастыря 8,400 рублей, из которых от правительства на ладан, просфоры и штатной суммы полагается 311 руб. 70 коп.; до 1764 года за обителью считалось 1,338 душ, с 380 десятинами и угодьями.

Монастырь окружен стеной и внутренний двор его оттенен вековыми деревьями. В нем два храма: холодный о трех куполах и летний храм о двух. В первом из них шестиярусный иконостас и обилие икон, очень древних; влево от входа покоится инокиня Дарья, супруга Иоаннова, и нечто в роде раки, с неугасимой лампадой, обозначает место её последнего упокоения. В монастыре поют замечательно хорошо, в чем можно было убедиться при посещении кельи игуменьи: здесь, как и в жилище архимандрита мужского монастыря, спето было несколько духовных песен, и звучали голоса замечательные, свидетельствовавшие о том, что монастырское пение в Тихвине стоит на высокой степени совершенства и делает честь тем, кто заведует и наблюдает за ним.

Весьма продолжительный осмотр многоценных предметов Тихвинской святыни окончился часам к двум пополудни, и путника проследовали в свое помещение для кратковременного отдыха, так как к трем часам предполагалась закладка памятника Петру Великому, которая, в назначенный срок, и состоялась. Памятник этот будет иметь вид хорошенькой маленькой каменной часовни на правом берегу Тихвинки, против монастыря; нельзя не заметить, что, сколько бы памятников ни поставили великому царю над нашими водными системами, все они будут у места, потому что глухие дебри пробуждены им и, в значительной степени, исхожены его собственными царскими стопами.

От Тихвина к Новой Ладоге. Столбово. Ладожские каналы.

Тихвинская страна. Часовни и церкви. Столбово. Исторические воспоминания о мире. Усадьба Горки. Река Сясь и её дровяники. Новая Ладога. Опасность, предстоящая нашим каналам.

Из Тихвина, откуда путники выехали 27 июня, путь лежал вдоль реки Тихвинки до впадения её в Сясь, затем по берегу Сяси до усадьбы Горки, а далее на Новую Ладогу.

Тихвин и Новая Ладога играли очень важную роль в 1617 году, когда, после долгих и хитрых переговоров, заключен был, наконец, мир в Столбове; шведские послы за все время переговоров жили в Новой Ладоге, а московские в Тихвине. Столбово лежало па пути, и в нем предполагалась остановка.

По выезде из Тихвина – место голое, ровное, пески; затем, по мере приближения к Сяси, попадаются холмы, одетые сосной, поля, села, усадьбы. Вдоль обеих рек, Тихвинки и Сяси, население довольно скученное, как и по всем водным системам; обращают на себя внимание большие деревянные часовни, стоящие по деревням, – часовни, на стенах которых рисованы весьма отчетливо, некрасиво и пестро различные изображения духовного содержания, при чем чаще других виднеются Илья Пророк в колеснице, катающийся по пламени, и Георгий на коне; не менее резки изображения Распятия и большие кресты с очень мелкими надписями, расставленные вдоль пути, свидетельствующие о том, что этот угол земли русской особенно знаком богомольцам. Попадаются большие каменные церкви новейшей постройки, возникшие рядом со старенькими, маленькими деревянными, как, например, Ильинская, Воскресенская; подле далеко не академических самодельных изображений на старых часовнях встречаются в новых церквах, в виде икон, очень незнаменитые копии с известнейших картин итальянских художников, и почему-то только одних итальянских, без примеси других. Здесь нельзя не удивиться тому, что рядом с древними, насупившимися во времени церковками, в которых еще сохраняются так называемые «деревянные» ризы с позолотой, от времени давно почившего духовенства, проезжающий замечает вдруг дикое наименование одной из усадеб – Периколой! Перикола в Тихвинской стране? Откуда тут, на древней путине, имя опереточной певицы? Каким своеобразным умствованием, в каких соображениях занесено оно сюда и некоторым образом увековечено? Толкуют, что это прозвище усадьбы не от оперетки, а какое-то производное от умершего слова умершей народности? Приятно думать, что это так. Впрочем, водные системы и их окрестности всегда несут на себе следы всякой пестроты человеческой, и нет причины быть тут иначе, чем в других местах.

Около четырех часов пополудни путники находились на границе Петербургской и Новгородской губерний, близко, совсем близко, известного по миру, заключенному в 1617 году, Столбова. Здесь, как сказано, назначена была временная остановка.

Деревня Столбово, имя которой известно каждому мало-мальски образованному русскому, лежит на правом берегу Сяси, песчаном и довольно возвышенном, и относится к числу совершенно заурядных, даже по внешности своей; деревянные постройки скучены, неказисты, и суда, идущие Сясью, предпочитают паузиться в других более людных местах.

Насколько важен был Столбовский мир для России, исхоженной в те дни вдоль и поперек разбойничьими шайками всяких народностей и вероисповеданий, видно из многого. Когда к нам в то время ехали голландские послы, то, по миновании Старой Руссы, для того, чтобы ночевать в опустошенных деревнях, приходилось им, прежде всего, вытаскивать из изб трупы, но отвратительный запах все-таки выгонял путников из изб на мороз; селений почти не существовало; кое-где попадались полуразрушенные монастыри. Молодому царю Михаилу Феодоровичу приходилось объединять снова то, что было когда-то сплочено могучей десницей Иоанна III. Единовременно разосланы были послы наши к австрийскому Двору, в Константинополь, в Персию, в Крым, в Англию и Голландию для того, чтобы заручиться, если не дружбой и помощью, то по крайней мере отделаться от вражды. Польша только что сидела на Москве, а Швеция отрезала от нас всю северо-западную окраину вплоть до Пскова и Тихвина, имела свой гарнизон в Великом Новгороде, и мы попятились от моря. Еще держалась в полной силе кандидатура на новгородский престол шведского принца; еще зарились императоры и короли посадить на святой престол московский своих неправославных родичей; еще живо было воспоминание о только что умерших царствах Казанском и Астраханском; из Константинополя требовали их уступки, а крымскому хану платились от нас ежегодные поминки. Трудны, невообразимо трудны были при этих условиях первые шаги молодого царя для объединения России, воинские силы которой полегли во множестве на полях сражений, а казна стояла пуста.

В маленьком Столбове, теперь совершенно забытом, удалось царю, хотя и с уступками, отделаться от врага самого непосредственного, глубоко врезавшегося в землю Русскую, врага, обладавшего боевой армией и казной, – от шведов. Главным помощником, недаром, конечно, был посол английского короля Джон Мерик – купец, названный в королевской грамоте, для пущей важности, «князем, рыцарем и дворянином тайной комнаты». Мерик рассчитывал, главным образом, на вознаграждение для англичан за их посредничество в торговом отношении, искал свободного пути по Волге в Персию, по реке Оби в Индию и многих других льгот и прав. Хитер был Мерик, но не плошал и переговаривавшийся с ним князь Куракин, и, если принять в расчет печальное внутреннее состояние тогдашней России и политическое созвездие всех держав, так или иначе искавших заполонить нас, то уступки, сделанные в Столбове, кажутся невероятно малыми: мы отказались от лифляндской земли и Карелии, но получили обратно новгородскую землю, и царская грамота, присланная в Новгород с известием о заключении мира, гласила важную весть, что «отторженную искони вечную нашу отчину Великий Новгород со всеми вами православными христианами опять нам, великому природному христианскому государю, в руки Бог дал». Это было началом длинного ряда возвращений того, что отторгнуто от нас многими путями, и трудное начало это положено в Столбове и принесло великие плоды.

За Столбовым берега Сяси становятся люднее. Одним из бойких пунктов является пристань Колчаны, с массивным каменным храмом. Не далеко от неё пришлось переправляться через Сясь на пароме, в виду усадьбы Горки, стоящей на очень высоком, красивом, крутом берегу. Было около шести часов вечера.

На следующее утро, в 9 часов, состоялся отъезд к Новой Ладоге вниз по Сяси; от Колчанова до Новой Ладоги, Сясью и Сясьскими каналами, без малого два часа пути. В этих местах Сясь – больное место Тихвинской системы – представляется рекой широкой, гораздо красивее, чем та слава, которая о ней идет. Снизу, от Ладожского озера до Колчанова, могут ходить барки, но выше только тихвинки или соминки, являющиеся на свет в Тихвине и Сомине, отстоящем от последнего вглубь страны на сто верст. Оба берега Сяси нагорные, достигающие местами вышины 10-12 сажен, и отовсюду виднелись целые формации дров, предназначаемых Петербургу: дрова на судах, на берегу, по скатам, на краю берегового обрыва, дрова на воде в запанях, лежащие так плотно, что по ним можно ходить. Торговое время – время горячее, и работа кипела по обоим берегам, а подле главных пристаней народа виднелось очень много; между барок и тихвинок, сквозь целые сотни причальных канатов, проскальзывали лодочки и подходили к пароходу насколько возможно ближе. рассказывают, что по весне, когда идет разборка дров, прибывших сверху, картинность и оживленность берегов Сяси дали бы не один сюжет художнику; не одну жертву смерти дает это время, потому что люди, большинство бабы и подростки, работают тогда по пояс в холодной воде.

Береговые откосы Сяси по большей части песчаные, но местами попадаются известковые обнажения и видны старые обжигательные печи; отсюда, в начале существования Петербурга, брали этот существенный элемент построек; его везли тогда озером, что было и опасно, и дорого, но его все-таки везли, и только значительно позже передвинулись для добычи к Шельдихе, на Ладожском канале, что не мешает, однако, продолжению старой добычи и здесь.

Столицей здешних дровяников считают Рыжково; лучшие из домов в селах принадлежать дровяникам, из которых многие быстро богатеют, соединяя торговлю лесом с «содержанием всяких лавочек на потребление судорабочих и с выдачей под крупнейшие проценты, если принять в расчет способ уплаты этим же людям денег и припасов в кредит в тихое для заработков и торговли время. Но кулак – не ростовщик, его к ответственности притянуть невозможно; как формулировать, например, в обвинительном акте тот факт, что он, кулак, отпускает рабочему в кредит сахар по 25 коп., а керосин по 15 коп. за фунт, то есть более чем на 10 коп. с каждого фунта дороже, если судить по петербургским ценам? И подобное «продовольствие» длится целые три четверти года и дает 10 коп. с каждого фунта барыша; как не богатеть? Деньгами снабжают кулаки только на подати, все остальное идет припасами и харчами, что, конечно, для них несравненно льготнее: сколько чаю и водки должно выпиваться здесь, хотя бы только по весне, при разборке дровяных запаней, при работах по пояс в холодной, апрельской воде? На некоторые из домов самых крупных воротил указывают путешественнику и называют фамилии их владельцев. Самоуверенность этих людей очень велика.