Текст книги "По Северо-Западу России. Том I. По северу России"

Автор книги: Константин Случевский

Волга от Рыбинска до Ярославля.

Романов-Борисоглебск. Толгский монастырь. Предания. Храмы. Авраамовские постройки. Кедровая роща. Полушкина роща под Ярославлем.

Как красива, как оживлена Волга между Рыбинском и Ярославлем! Она еще не очень широка здесь, и оба берега, отступающие назад при движении парохода, кажутся вам с высокой палубы так близки, близки! Села, приселки, церкви, усадьбы, фабрики бегут справа и слева. Над желтоватой водой колеблются пестрые флаги судов и мелькают их названия, писанные очень четко, но далеко не изящно; на палубах и полупалубах ползущих мимо вас барок, баржей, лодок, полулодок и коломенок, имеющих каждая свою особенную физиономию, очень хорошо здесь известную и весьма самостоятельную, видите вы везде настоящих русских людей, без примеси других элементов. На Волге русский человек дышит полной грудью. Волга не приняла еще здесь своей обычной, довольно утомительной физиономии нагорного и лугового берега. Оба они еще спорят друг с дружкой, которому одолеть, порой перебегая, словно отыскивая свои места. Подле Романова-Борисоглебска оба берега круты и высоки и оба города смотрят на вас с двух сторон. К Романову путники подъезжали около 5 часов вечера. Пароход был только еще подле первой, ближайшей по пути, древней церкви Казанской Божией Матери, как понесся навстречу к ним от далекой пристани густой колокольный звон. Пока пароход описывал по Волге широкую дугу, чтобы причалить к пристани против течения, нельзя было не любоваться тем, что представлялось взору: крутой, высокий берег, подле пристани, прорезываемый глубоким оврагом, был оживлен множеством людей.

Город Романов, лежащий на левом берегу, упоминается впервые в XIV веке, вместе с именем князя Романа Владимировича; Борисоглебск, лежащий напротив – не ранее XV.

Обед судорабочих на волжской полубарке.

Оба они сделаны были уездными городами в 1777 году, а слиты в один в 1822. На каждой из сторон Волги кустится зелень садов, виднеются церкви и строения, теснящиеся вдоль кручи самого берега. Как декорация, это одна из самых законченных, с первыми и вторыми планами и дальними перспективами, извивающейся и уходящей вдаль Волги.

За Романовым-Борисоглебском живописность берегов и их населенность остаются те же самые. Не доезжая восьми верст до Ярославля, на правом берегу раскинулась знаменитая Норская мануфактура бумажных и льняных изделий, принадлежащая товариществу, главными пайщиками которого состоят гг. Хлудов и Прохоровы. Она открыта в 1860 году, имеет до 1.800 рабочих и двухмиллионный годовой оборот. Лен, кудель и льняные очески приобретаются из ближайших губерний, а хлопок идет сюда из Америки и Египта. Фабрика вырабатывает пряжи бумажной и льняной по 75.000 пудов каждой. Посещение этой фабрики в маршрут не входило, и она, будто декорация, оживленная людьми, быстро пронеслась перед путниками.

Почти что наискось фабрики, на левом берегу Волги, как прямая противоположность движению и шуму мануфактуры, замкнувшись в белокаменную ограду свою, из-за которой виднеется темная зелень кедров, выступает Толгский монастырь, получивший имя свое от протекающей тут речки Толгоболки. Зеленые и синие жестяные купола, белизна ограды в бойницах, розовая окраска одного из монастырских храмов, местами изразцовые украшения стен – производят впечатление очень пестрое, отчасти сглаживающееся темной, задумчивой зеленью кедров, высящихся из-за стен. Монастырь основан в 1314 году, при Ярославском князе Давиде Федоровиче Святом, на месте явления иконы Божией Матери святителю Трифону. Явление это очень замечательно. Святитель возвращался из обозрения своей паствы и велел своим спутникам, слугам и сторожам раскинуть к ночи на пустынном тогда месте шатер. Когда все спали, и священники, и клирики, ему сопутствовавшие, святитель, проснувшись в полночь, заметил, что шатер его озарен светом, шедшим снаружи. Он вышел из шатра и увидел всю необъятную страну за Волгой, поросшую в те дни дремучим бором, озаренной светом, а через Волгу перекинулся будто бы световой мост. Святитель, никого не разбудив и взяв жезл свой, спустился к реке и пошел по этому мосту, чувствуя его под ногами, и он увидел там, где сияние было сильнейшим, икону Богоматери. Помолившись иконе, он по тому же мосту вернулся обратно, нашел всех спящими, как прежде, и сам уснул. Наутро пришло время собираться в путь, но святитель, шествуя ночью к видению, забыл на тем берегу свой жезл. Посланные за ним, по его указанию, слуги переплыли реку в лодке и действительно нашли посох, а подле между деревьями и икону. К полудню того же дня была уже отстроена на берегу церковь и икона внесена в нее. Это начало монастыря.

В 1533 году царь Иоанн Васильевич, возвращаясь из Кирилло-Белозерского монастыря и будучи одержим болезнью в ногах, посетил Толгский монастырь, где получил исцеление; в 1609 году монастырь разграблен литовцами и русскими изменниками, и 46 иноков и послушников перебито. В 1681 году патриарх Никон, возвращаясь из заточения, застигнутый предсмертным изнеможением, пристал у монастыря и причащался; тут произошла трогательная встреча его, умирающего, и сосланного сюда же архимандрита ярославского Спасского монастыря Сергия, когда-то судившего патриарха и более других досаждавшего ему. «Брат Сергие! – сказал ему умирающий Никон, – восстань, сотворим прощение», и старцы помирились. В 1683 году монастырь посетил царь Федор Алексеевич; в 1763 – императрица Екатерина II; в 1863 – покойный цесаревич Николай Александрович.

Борисоглебский собор.

Соборный храм Введения, о пяти зеленых главах на розовых шейках, и при нем отдельная колокольня, построен в самом конце XVII века; кроме него, в монастыре есть еще три церкви. Главная святыня – икона Божией Матери, просиявшая над Волгой; она писана древним греческим письмом на доске и убрана жемчужной и алмазной ризой. Икона эта совершает ежегодно четыре крестных хода. Иконостас изобилует золочеными витыми столбами с виноградными гроздьями; все стены покрыты фресками, голубой фон которых бросается в глаза; в куполе – громадный Деисус. В орнаментику наружных стен входят, как сказано было, местами цветные изразцы. Здания монастырские очень велики. Ограда, в 550 сажен длины, имеет девять аршин вышины и три толщины и снабжена девятью башнями. Она опоясывает монастырь как бы широкой, белой тесьмой, из-за которой резко выделяется темная зелень вековых сибирских кедров, расстилающих горизонтально свои длинные, оттененные мягкими иглами, ветви. Когда построена стена, когда посажены кедры, – неизвестно. Монастырь имел игумнов и архимандритов с 1392 года – 58; сколько было их до того времени, – также неизвестно. С 1834 по 1844 год заведовал им жительствовавший на покое преосвященный Авраам, управлявший до того ярославской кафедрой с 1824 года и отличавшийся особенным рвением в ломке и перестройке древних церквей. Много сокрушено было за его время бесценных памятников одной из старейших епархий русских; для новых построек создавал Авраам свои планы, и здания эти известны под именем «авраамовских построек». С каким-то особенным рвением преследовал он колокольни; так поступлено с колокольнями ярославского кафедрального собора и толгской монастырской; рисунок последней, 1806 года, сохранился: она была красива и типична; нынешняя, авраамовская, бесхарактерна. Толгский монастырь пестрит архитектурной деятельностью Авраама; случайно уцелел и красив в своей простоте придел св. Федора, Давида и Константина.

От Толгского монастыря до Ярославля очень близко. Когда подъезжаешь к «волжскому красавцу», Ярославлю, с этой стороны и начинаешь отличать одну за другой его многочисленные церкви, включительно до самой отдаленной, – до собора, с его золотыми маковками. Пароход движется вдоль старой сосновой рощи правого берега; это – не лишенная исторического значения для русского театра Полушкина роща – излюбленное место прогулок ярославцев. Полушкин, от которого идет имя рощи, имеет прямое отношение к русскому театру, возникшему, как известно, в Ярославле. Мать Федора Григорьевича Волкова, родоначальника нашего театра, овдовев, вышла замуж за Полушкина, и он, как отчим, оказал на Волкова очень благодетельное влияние. Когда, по возвращении из Петербурга в Ярославль, Волков, в день именин отчима, поставил на сцену драму «Эсфирь», старик был в восторге; ему особенно понравились поднимавшиеся и опускавшиеся облака. Видевший это представление, ярославский воевода Мусин-Пушкин уговорил дворян и купцов построить в Ярославле театр, с которого и пошло театральное дело в России. До его построения, Волков давал свои представления в одном из сараев Полушкина двора. Скоро вслед затем Екатерина II вызвала Волкова в Петербург.

Облака, которые понравились старику Полушкину, давно исчезли, а те, которые ходили над Ярославлем к вечеру 3-го июня, в день приезда путников, были расцвечены всеми чудесными красками летнего вечера, тихо переходившего в светлую, теплую ночь.

Ярославль.

Историческое о городе. Успенский собор. Архиерейский дом и его воспоминания. Первые дни воцарения дома Романовых.

К восьми часам вечера пароход пришел в Ярославль. От пароходной пристани довольно пологий подъем идет под мост, перекинутый здесь над спуском и соединяющий обе части бульвара, тянущегося параллельно Волге и устроенного в двадцатых годах текущего столетия.

История Ярославля начинается в повествовании Карамзина довольно оригинально. «Думаю, – пишет наш знаменитый историограф, – что город построен великим князем Ярославом; двое из жителей его, кудесники и обманщики, ходили по Волге и объявляли, что бабы причиной всего зла и скрывают в самих себе хлеб, мед и рыбу; к обманщикам приводили женщин, и они, надрезывая им плечи и высыпая из своего рукава жито, кричали: «Видите, что лежало у них за кожей!» В конце концов кудесников повесили. Карамзин не говорит о том, когда это происходило; но летопись указывает на 1073 год, то есть время великого голода, посетившего Ростовскую и Ярославскую области.

Разоряли окрестности города новгородцы, хозяйничали татары, опустошали и пожары, и язвы, и, тем не менее, одной из волжских красот был и, вероятно, надолго останется Ярославль. Очень возможно, что он существовал уже тогда, когда далеко кругом этих мест еще жили весь и меря; но центром края был не он, а Ростов, за которым утвердилось даже название Великого и в который уже Рюрик посадил «своего мужа».

Ярославль. Вид на бульвар и проезд к городу от Волги.

Много пользы было Ярославлю от открытия торговли с Англией» через Белое море при Иоанне IV; этот город, как и Вологда, служил складочным местом и имел иностранные конторы, закрывшиеся с основанием Петербурга. Лихолетье со всеми его ужасами тоже не прошло даром для края; здесь в 1606 году жила под надзором жена Лже-Димитрия, красавица Марина; она пробыла здесь до 1608 года, когда Ярославль сдался полякам и примкнул было к самозванцу, но не замедлил отрезвиться: в 1612 году сюда к князю Пожарскому стягивались рати, шедшие на освобождение Москвы, и отсюда шли с ней переговоры. Выборные, назначенные призвать на царство Михаила Феодоровича, собрались тоже в Ярославле, и здесь же, с 21-го марта по 16-е апреля 1613 года, молодой царь Михаил Феодорович провел первые дни своего воцарения, так что в истории благополучно Царствующего Дома на первых страницах, так сказать в первых строках, красуется Ярославль.

Много имеется на свете неоконченных сочинений, недописанных книг, по те несколько точек, которыми заканчивается история Карамзина, возбуждают всегда глубочайшее сожаление. История его точно оборвана. Яркие страницы ужасов 1611 года, выступающие у нашего историка так наглядно, как хорошо завершились бы описанием стоянки князя Пожарского и его рати, этой надежды России, в Ярославле; как сердечно звучали бы его вдохновенные строки, преисполненные любви к России, повествуя о первых днях воцарения Михаила Феодоровича, проведенных им в Ярославле, о наступлении времени умиротворения! Эти дни мира и тишины не могут не рисоваться в памяти каждого, посещающего город, и красота Ярославля, глядящегося с высоты нагорного берега в матушку-Волгу, становится и понятнее, и внушительнее. Думал ли о чем подобном Бирон, когда, в 1742 году, он был сослан сюда и жил с семьей до 1761 года? Чем была, чем могла быть для бывшего правителя России ярославская святыня?

И действительно, если на Москве храмов много, то в Ярославле их, сравнительно, еще больше, и они поражают глаз, как блестящее осенение города. Общий вид на Ярославль бесподобен.

Два князя, св. Василий и Константин, почивают в соборе, и три иконы их перенесены сюда из домов их. Успенский кафедральный собор основан в 1215 году, но сгорел в 1501 году; его сменил второй храм; нынешний, третий счетом, построен в 1646 году, но и он не раз страдал от пожаров, и в 1744 году обгорели даже мощи благоверных князей, и останки их были собраны в два ковчега и положены в новую раку, которую в 1862 году заменили ныне существующей. Иконостас пятиярусный богат иконами; в восточной алтарной части четыре абсиды; окна в два света, небольшие; наружные стены расчленены простыми пилястрами, и главный корпус собора – почти правильный куб; над крышей высятся на довольно высоких барабанах пять золоченых куполов, снабженных массивными восьмиконечными крестами. Одно из богатств собора – это обилие стенописи, произведенной в 1674 году, о чем свидетельствует надпись, начертанная крупной вязью и опоясывающая три стены собора. Живопись покрывает сплошь все стены, своды, алтарные части и даже дверные и оконные откосы. Это целый мир изображений, едва ли не из самых обильных, имеющихся на Русской Земле. На южной и северной стенах олицетворение семи вселенских соборов, на западной – страшный суд, на столбах – мученики, в алтаре – учреждение таинств причащения и отцы православной церкви; храм оживлен, одухотворен ими.

Ярославль. Соборная площадь.

К несчастью, стенопись дошла до нас не такой, как она была писана при митрополите Ионе Сысоевиче, потому что в 1825 году отчасти подновлена при архиепископе Аврааме, о странной деятельности которого упоминалось при описании Толгского монастыря. Общая планировка собора, его размеры, темень времени, положенная в купола с их оконцами, – все это очень близко напоминает московский Успенский. Отсюда, от собора, двинулась рать Пожарского на освобождение Москвы. Собор стоит в центре «Рубленого» города, древнего города; по выражению Несторовой летописи, у нас не строили, а «рубили города». В Ярославле сохранился очень оригинальный, невидимый след этого рубленого города, о котором нет более и помину: это крестные ходы с иконой Владимирской Божией Матери, которые совершаются, будто бы, как раз по тому пути, где стояли некогда давно позабытые деревянные стены тогда еще небольшого Ярославля. В те дни, во дни Ярославовы, люди обходили в действительности существовавший город; теперь обходят они не существующий, но невидимо присущий призрак его. Может быть, остатки оврага, называемого «Медведицей», напоминают о том времени, когда Ярослав, убив на охоте медведицу секирой, велел срубить на этом полюбившемся ему месте город. Медведь и секира в гербе ярославском напоминают об этом полумифическом событии. Нельзя не заметить, если судить по колоссальному деревянному гробу, или, правильнее, колоде, в которой обретены мощи князя Феодора Черного, хранящейся в Спасо-Преображенском монастыре, что люди минувших дней были не в пример крупнее нам современных и смело могли ходить на медведя один на один.

Главная святыня Ярославля вслед за собором, бесспорно, архиерейский дом, бывший Спасо-Преображенский монастырь. Это – тоже своего рода Кремль, обнесенный могучими стенами; в них, как в каменном кольце, заключены пять каменных церквей; до упразднения монастыря, до обращения его в архиерейский дом, в 1788 году их было семь. До этого года владыки ярославские жили в Ростове, а монастырь существовал сам по себе, был богат, люден и имел славное, долгое прошедшее. Он основан в 1216 г. великим князем Константином Всеволодовичем; в 1463 году, при Иоанне III, открыты нетленные мощи князей Федора, Давида и Константина, неизвестно почему остававшиеся в склепе под церковью более столетия непогребенными. Когда решено было предать их земле, началось отпевание, от княжеских тел пошли чудеса, ясно стало нетление их, и они признаны святыми и покоятся в храме, носящем их имя. Этот же храм служил родовой усыпальницей князей ярославских и других знаменитых родов; но даже след этих могил исчез, остались одни воспоминания.

Ярославль. Спасо-Преображенский монастырь. Внутренность двора.

Замечательно у нас это исчезновение могил: как неизвестны начала множества городов, церквей и монастырей, так свеяны и воспоминания могильные; странным может показаться, например, что неизвестно, где лежит последний удельный ярославский князь Александр, скончавшийся уже совсем в историческое время, в 1471 году, и похороненный в Спасском монастыре. В этих неясностях всяких начал и исчезновение следов есть какое-то необъяснимое, но чувствуемое присутствие вечности: точно сам Господь создавал их, сам и убирал. Как особенность Спасо-Преображенского храма следует упомянуть о том, что алтарный иконостас его и амвон выше солеи на одну ступень, а солея двумя ступенями выше церковного пола.

Из более выдающихся событий за время существования монастыря можно упомянуть о неудачной осаде его в 1609 году поляками; о том, что в 1612 году митрополит Кирилл, призванный из Москвы для умиротворения несогласий в дружинах Минина и Пожарского, стоявших в Ярославле, и достигший цели, жил в Спасском монастыре; о том, что 21-го марта 1613 года прибыл сюда и встречен крестным ходом, хлебом-солью и богатыми дарами юный царь Михаил Феодорович; что он прожил 26 суток в архиерейских кельях со своей матерью и временным советом и встретил св. Пасху, и что отсюда же послана им в Москву в земскую думу первая грамота о согласии его на принятие царского венца. Почти все Государя, Государыни и Великие Князья наши посещали Спасский монастырь. В Бозе почивший Император Александр III и Великий Князь Владимир Александрович были здесь в августе 1866 года.

Следует упомянуть, что в 1747 году открыта была в монастыре славяно-латинская семинария, и что в библиотеке последнего из настоятелей монастыря, 1 июля, найдена знаменитая рукопись «Слова о полку Игореве». Необходимо также заметить, что в 1786 – 1787 годах в городе Ярославле издавался журнал под характерным названием: «Уединенный Пошехонец»; это был чуть ли не первенец в числе провинциальных печатных органов.

К числу достопримечательностей города Ярославля, представляющих научный интерес, относятся также и, так называемые, «падающие башни». Оба храма с подобными башнями сооружены в черте города. Первый из них находится в предместье Коровниках. Он построен «посадскими людьми» Неждановыми в 1654 г. Внутренность храма украшена изразцами и кирпичами; внутри – старинная живопись, а в ризнице – богатая массивная серебряная утварь. Второй храм – во имя Иоанна Предтечи – находится в предместье Толчкове, построен в 1680 году и в архитектурном отношении напоминает храм Василия Блаженного в Москве. Пизанскую башню, в Италии, покачнувшуюся на бок во время кладки первого яруса, как известно, нарочно достраивали в таком виде с утолщением стен с одной стороны; но отчего существуют русские падающие башни до сих пор – не выяснено.

Русские падающие башни. Храм в Коровниках, в гор. Ярославле.

Русские падающие башни.Церковь Иоанна Предтечи в Толчкове, в г. Ярославле.

Около трех часов пополудни путники были уже в вагоне, направляясь к Ростову, и простились с Ярославлем, с волжским красавцем. В описании Ярославля, составленном А. Титовым, приведены стихи на Ярославль местного поэта XVIII века, сравнивающего египетский Нил с великорусской Волгой. Если бы, говорит поэт, древний Египет взглянул на наш Ярославль, то

 
Он бы обелиски,
Которы к облачным пределам сделал близки,
Давно бы возносить хвалами перестал,
Когда б еще тот план хоть темно начертал.
Который в новый вид наш град преображает
И славу тем его повсюду расширяет...
 

Ростов Великий.

Реставрация древнего кремля. Историческое. Центр деятельности святых Стефана Пермского и Димитрия Ростовского. Их характеристики. Как и кто реставрировал кремль. Белая палата. Пещерная церковь. Музей. Яковлевский монастырь. Ростовские колокола.

Ростов расположен на берегу одноименного с ним озера, называемого, впрочем, также Неро. Берега озера плоски; тем рельефнее выдаются многочисленные церкви города, составляющего древнейший центр края, более старый по своему значению, чем Ярославль.

Посещение Ростова составляет экскурсию в сторону от прямого пути, которая была предпринята исключительно во внимание к древностям ростовским и к замечательной реставрации древнего кремля, завершенной сравнительно недавно. Шевырев посетил Ростов в 1847 году, видел все это в печальных развалинах и глубоко грустил. Если бы он посмотрел на кремль теперь! Реставрация действительно стоит самого полного одобрения: кремль опять существует, воскрес.

За год до освящения реставрированной святыни кремля, рассказывают очевидцы, глазам представлялись развалины без крыш, без столбов, с потеками от дождей, птичьими гнездами и даже целыми рябинами, приносившими плоды и выраставшими на крышах. Одну из этих рябин сохранили в назидание потомства, чтобы показать, до чего мы небрежны и как много могут сделать частный почин, энергия и пожертвования. В храме Григория Богослова помещались курень и бойня. А между тем в Белой палате угощал трапезой Великого Петра святитель Димитрий Ростовский!

Значение Ростова в истории нашего Северо-Востока очень велико, как центра Суздальской земли, в которой развилось и окрепло великорусское племя и которая предшествовала Москве в понимании объединения и собирания разрозненных сил наших в одно великое целое. Кроме того, тут находился духовный центр; из него пошла проповедь христианства в языческую Пермскую землю, во главе которой стоял знаменитый св. Стефан Пермский.

Почти одновременно с ним жил и трудился в Ростове другой видный деятель церковный, известный жизнеописатель святых нашей церкви, Епифаний Премудрый. И тот и другой воспитывались и учились в той братской духовной академии, которая существовала здесь 500 лет назад под именем «Затвора»; существующий при ней храм недавно возобновлен.

Стефан Пермский, сын псаломщика, – одна из крупнейших подвижнических личностей нашей церкви, как Кирилл Белозерский, Нил Сорский и многие другие. Он пришел в Ростов пешком из Великого Устюга, прослышав о том, что в тамошнем «Затворе» «книгы многы быша ту»; это то же самое, что «книжицы» преподобного Кирилла: прочная основа дальнейшего пути для человека, готового подвизаться. «Затвор» не был мертвой схоластической школой; в нем имели место ученые и богословские препирательства и диспуты между учениками. Десять лет пробыл Стефан в «Затворе» и решился просветить соседнюю Пермскую землю. Он составил зырянскую азбуку, перевел на зырянский язык нужные книги и, в сане иеромонаха, с охранными грамотами великого князя, пошел на подвиг. Охранные грамоты защищали его, однако, мало; на него не раз нападали, намеревались убить, свергли с моста. Бесстрашно ходил он по кумирницам, и ночью, и днем, и по лесу, и по полю, и без народа, и пред народом, «обухом в лоб бияше идолов и сокрушаше им носы»; он снимал с главных кумиров священные пелены, «и их без вреда износил отрок его Матвейка». Пермь была уже присоединена в то время к Москве, но это не помогало преподобному. До нас дошли любопытные сведения о борьбе его с главным волхвом Памом, говорившим своим людям, что непригодно им слушать Стефана, потому что «Москва угнетает вас податями; разве от Москвы может вам быть какое-нибудь добро? Не оттуда ли тиуны и приставники, дани и насильства»? Но преподобного все-таки слушали. Пам думал взять обманом и предложил ему пройти сквозь огонь и воду. Зажжена была хижина, огонь уже пылал и трещал; Стефан двинулся к огню и сказал волхву: «идем!». Волхв не пошел, однако; не решился он нырнуть и в прорубь, чтобы вынырнуть из другой, на что был готов Стефан; народ хотел предать обманщика волхва смерти и только по настоянию Стефана ограничился изгнанием его в Сибирь.

«Читая жития святых, составленные другим учеником «Затвора», Епифанием Премудрым, – говорит известный исследователь Барсов, – мы присутствуем при двух основных процессах нашей истории: мы встречаемся лицом к лицу с древнерусским человеком, который, неустанно двигаясь с крестом, топором, с сохой, в зипуне и монастырской рясе, делан одно немалое дело – расчищал место для история от берегов Днепра до Северного океана и, в то же время, несмотря на такую растяжимость, умел собрать силы на создание государства, сдержавшего вторжение с востока и пропаганду с запада».

Третьим замечательным лицом в длинном ряду иерархов ростовских является святитель Димитрий, вдохновенный составитель духовных песен и Четьи-Минеи. В самый день кончины своей, стоя у печки и «греясь сердцем», слушал он, как исполнял их его любимый, прекрасно обученный хор. Наслушавшись песен вволю, он отпустил певчих, также слуг своих, остался один, склонился на молитву и умер. «Св. Димитрий, – говорит Барсов, – был муж высокого образования. Он знал языки: славянский, латинский, греческий, еврейский и польский. Были и другие в его время славные ученые, но их слава менее прочна в исторической науке. Феофан Прокопович был больше политический деятель и панегирист тогдашних преобразований; Стефан Яворский был больше проповедник и православный полемизатор; честь первого археолога и историка в Великой России, бесспорно, принадлежит св. Димитрию Ростовскому».

Неудивительно, что Ростов, центр широкой духовной деятельности, изобиловал памятниками исторического зодчества, воздвигшего величественные кремлевские здания. Ростовский собор служил образцом при постройке суздальских храмов вообще, а следовательно и для характерного суздальского стиля. Восстановление в прежнем виде церкви св. Григория Богослова, княжьих теремов, Белой палаты, начавшееся в 1883 и завершившееся в октябре 1884 года, – факт, в высшей степени замечательный. Дай Бог, чтобы нашлись ему подражатели. Очень много сделал для этого бывший начальник губернии Левшин, примеры подражания которому были бы очень желательны. Главным руководителем почти всех работ был И. А. Шляков.

Почти все существенное в кремле – говорят местный исследователь – построено или возобновлено митрополитом Ионой III Сысоевичем в конце XVII века. Реставрация произведена прекрасно; небольшие остатки стенных бойниц дали рисунок для восстановления стены с бойницами; едва заметные детали одной дымовой трубы послужили образцами для возведения остальных труб. То, что погибло совершенно, восстановлено по соответствующим современным образцам: так, оконные рамы исполнены по образцу слюдяных рам ярославских церквей XVI и XVII веков; узор восстановленного на коньке крыши гребня взять из рукописи XVI века; отпиленные у сводов серьги приделаны вновь, и т. д.

Следует упомянуть, говоря о ростовской кафедре, что тут было когда-то у ростовских святителей сильное желание облечься «величавыми образами светской власти», о чем в своем повествовании, вспоминая патриарха Никона, говорит Шевырев. Это довольно явственно сказавшееся в свое время стремление, как нечто совсем неподходящее, несогласное с остальным складом русской жизни, отошло, конечно, в вечность. Духовенство этим самым будто отделило себя от народа, и характернейшим образчиком этого, если можно так выразиться, католического пошиба является реставрированная храмо-крестовая церковь – Спас-на-Сенях, где солея поднята выше роста человеческого и шестью золочеными колоннами с высоким архитравом точно отрезала прихожан от причта. Странно, что это негармоничное движение имело место именно в Ростове, в чисто православном центре, отличающемся в теперь самыми гармоничными колоколами. Ростовский собор, древнейшее здание города, 1230 года, в котором почивают ростовские митрополиты, имеет на своей колокольне замечательный подбор колоколов и свои особенные музыкальные звоны. Звоны эти обозначаются именами учредителей колоколов: Ионинский, Георгиевский, Иоакимовский. Всех колоколов тринадцать, от 2.000, 1.000, 500 пудов веса до 20 и менее. Совершенно правы те, которые говорят, что подобного звона нет нигде решительно; но, помимо достоинства колоколов, необходимо и уменье пользоваться ими, и оно тут есть; и звон этот удивительно приятен.

Ростов Великий. Вид с озера.

Говоря о ростовских реставрациях, нельзя не сказать о последней: о пещерной церкви, открытой в 188-1 году в Успенском соборе при перестилке чугунного пола. В пещерную церковь эту, совершенно уже обновленную[7]7
  Восстановление ее торжественно отпраздновано в Ростове 29-го сентября 1885 г.


[Закрыть], спускаются из собора; она очень невелика; справа и слева фрески XV века, значительно пострадавшие, с изображением сцен погребения и явления мощей преподобных Леонтия, и Игнатия и Исайя. Первый из них покоится тут же, направо от входа, тогда как св. Игнатий и Исайя почивают в раках своих, в соборе, с обеих сторон алтаря. Фрески самого собора сохранились хорошо; очень красиво изображение Тайной Вечери в больших фигурах в самом алтаре; Спаситель и апостолы окружают алтарь внушительным полукружием, ясно видным и из церкви, благодаря своим блестящим оглавиям. Говорят, будто поиски мощей св. Василька оказались тщетными. Замечательно, как быстро исчезают воспоминания: при раскопках этой церкви стали также искать входа в находившуюся под собором усыпальницу; нашлось несколько человек, когда-то ходивших в нее, и, тем не менее, входа не нашли – все это будто свеялось.

Путники обошли весь кремль; посетили церковь Иоанна Богослова, с её массивными иконами пред алтарем и горним местом, обильно снабженную фресками; были в Крестовой церкви, о которой упоминалось; посетили терема, проходя по узким галерейкам, по которым можно обойти весь кремль. Белая палата задержала их особенно долго. Это довольно обширное четырехугольное помещение, под парусным на четыре ската сводом, с могучим столбом посредине; она обращена в музей ростовских древностей. Здесь слушали они исполнение двух очень характерных вещей: был спет кант Спасителю, сочиненный св. Димитрием Ростовским и начинающийся словами: «Похвалу принесу сладкому Иисусу», и тут же священник, отец Аристарх, дал возможность слушателям насладиться его превосходными камертонами. Камертоны эти построены в лад ростовских колоколов, и на них воспроизводятся с удивительной точностью все их характерные звоны. Эта гармоничнейшая музыка долгое время разносилась кругом по Белой палате; толпа посетителей стояла неподвижной, безмолвной; и можно бы было слушать музыку эту бесконечно, – так она удивительно хороша. Не надо забывать обстановку, в которой ее удалось слушать: в этой палате угощал когда-то Димитрий Ростовский – Петра Великого.