Текст книги "Лик смерти"

Автор книги: Коди Макфейден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц)

Глава 15

– Вы с Майклом занимались сексом?

Я гордилась собой в тот момент. Мне удалось задать щекотливый вопрос спокойным тоном и без осуждения.

– Нет, нет… Секс – это то, что происходит между двумя равноправными людьми и по обоюдному согласию. А Майкл просто трахал меня. Иначе он сказал бы правду Дину и Лоурель, и они отправили бы меня обратно.

– Он тебя заставлял?

– Не физически. Он меня шантажировал.

– Чем? Что ты такого сделала?

Сара бросила на меня полный недоверия взгляд:

– Сделала? Да ничего. Но разницы никакой. Майкл был безупречным сыном. Как же, капитан легкоатлетической команды! С родителями он вел себя безукоризненно. – Горечь в ее голосе стала язвительной. – А я кто такая? Беспризорница, которую взяли в дом! Майкл сказал, что, если я не буду заниматься с ним сексом, он подбросит наркотики мне в комнату. Дин и Лоурель были славными людьми и хорошо ко мне относились, но наркотиков они бы не потерпели. Отослали бы меня обратно. Я надеялась продержаться у них еще пару лет, пока восемнадцать не исполнится.

– Итак… ты занималась с ним сексом, когда он требовал?

– Девочкам тоже нужно кушать.

От ее тона, исполненного сарказма и самоуничижения, у меня защемило сердце.

– Он просто хотел, чтобы я делала ему минет. Ему нравилось меня трахать. – Сара посмотрела на свои руки. Они дрожали, в то время как ее лицо оставалось невозмутимым. – Недолго я оставалась девственницей. Кингсли даже и не подозревали. – Сара закатила глаза. – Да нет, я же вам говорила, они хорошо ко мне относились – но им действительно было приятно думать, что в их семье все превосходно. Дин и Лоурель… были добры ко мне, и я не хотела, чтобы они узнали о проделках Майкла. Это причинило бы им боль, а они заслуживали лучшего.

– Итак, ты надела ночную рубашку. А что случилось потом?

– Он появился в дверях моей спальни.

– Майкл?

– Нет, Незнакомец. Именно появился. Возник без предупреждения. С чулком на лице, как и раньше.

Поглощенная воспоминаниями, Сара на мгновение прикусила губу.

– В руке у него был нож. Он выглядел очень довольным, расслабленным. Улыбался. Радостно поздоровался, а потом… сказал, что у него есть для меня подарок.

Сара замолчала.

– Он сказал: «Жил-был человек, заслуживший смерть. Поэт-любитель, но очень одаренный. Он говорил много красивых слов, но внутри у него была чернота. Однажды я пришел к нему. Я пришел к этому человеку, приставил пистолет к голове его жены и приказал написать ей стихотворение. Я сказал, стихотворение будет последним, что она услышит, прежде чем я вышибу ей мозги. Он сделал то, что я сказал, и, возблагодарив Бога, я убил обоих. А когда они умерли, я вывернул обоих наизнанку, чтобы мир смог увидеть их черноту».

«Сообщение, – подумала я. – Он распотрошил их тела для того, чтобы все смогли увидеть, что они действительно собой представляют». Я отметила и религиозную направленность. «Фанатизм серийных убийц почти всегда указывает на безумие. Только не в этом случае. Жажда мести вызвана в убийце совсем не верой – нет, корнями она уходит в его детство».

– Он отдал тебе это стихотворение? – спросила я. – Это и был его подарок?

– Да, копию. Он сказал, что перепечатал его для меня, и заставил прочесть. Я положила листок в карман ночной рубашки после того, как прочитала. – Сара кивнула на прикроватную тумбочку. – Возьмите его, оно в выдвижном ящике… Незнакомец был прав, это хорошее стихотворение… особенно если учесть обстоятельства.

Я открыла ящик. Внутри лежал обыкновенный, сложенный вчетверо листок белой бумаги. Я развернула его и прочла:

ЭТО ТЫ

Когда я дышу, я дышу тобой.

Когда бьется мое сердце, оно бьется для тебя.

Когда пульсирует моя кровь, знай – это ты.

Когда восходит солнце или сияют звезды —

Все это ты.

Это ты.

Я ничего не понимаю в поэзии и не могу судить, хорошо это стихотворение или нет. Знаю только, что мне понравилась его простота, и я задумалась об обстановке, в которой оно было написано.

– Ведь это правда, вы понимаете? – сказала Сара.

– В чем правда?

– Если он сказал, что это так произошло… значит, так оно и было. – Сара закрыла глаза. – Незнакомец сказал мне, что на оригинальном листке чернила размазались из-за того, что поэт рыдал, когда писал свое стихотворение. И еще, бумага была испачкана кровью его жены. «Чудесные маленькие капельки, – говорил он, – которые брызнули в тот момент, когда я выстрелил в нее».

– Продолжай, – сказала я. – Что случилось потом?

Сара опустила глаза.

– Незнакомец спросил, как мне понравилось стихотворение. Казалось, он был искренне заинтересован. Я не ответила. Но он не возражал. «Приятно увидеть тебя снова. Твои страдания еще прекраснее, чем всегда».

– Сара, насколько достоверны твои воспоминания о том, что он сказал и как он это произнес? Только не обижайся.

– У меня есть дар запоминать и голоса людей, и смысл ими сказанного. Это не похоже на фотографическую память. Я не могу хранить в голове каждое слово, но я помню все. Я сосредотачиваюсь на человеке, когда он говорит, на том, как он произносит слова, на том, как он себя ведет.

– Очень хорошо, это нам поможет, – подбодрила я. – Какого Незнакомец роста?

– Шесть футов с небольшим.

– Черный или белый?

– Белый и всегда чисто выбрит.

– Он крупный? Я имею в виду, худой он или толстый? Сильный или слабый?

– Он не толстый, но и худым его не назовешь. Он очень сильный, у него идеальное тело. Идеальное. Без малейшего изъяна. Должно быть, работает над этим как сумасшедший. Он хорошо сложен, но не выглядит сильно накачанным.

Я слышала поскрипывание авторучки Барри.

– Продолжай. Что было потом?

– «Я почти закончил ваять тебя, Сара, – сказал Незнакомец. – Десять долгих лет, полных взлетов и падений, изгибов, поворотов и печали, я наблюдал за тем, как ты гнулась и ломалась. Это очень интересно! Сколько раз человеческое существо может разрушаться, но по-прежнему двигаться вперед! Ведь ты уже не та маленькая девочка, которой была в начале нашего пути? Как ты ни склеивала трещины, я все равно их вижу». – Сара тревожно задвигалась на кровати. – Это неточно, вы понимаете? Я имею в виду, не буквально, но по существу именно так он и сказал, так его слова прозвучали.

– Я тебя поняла, – заверила я.

И Сара продолжила:

– У него была с собой сумка. Он открыл ее, достал маленькую видеокамеру и навел на меня.

– Он делал так и раньше?

– Да, – кивнула Сара. – Он сказал, что хочет засвидетельствовать мое разрушение. Что это очень важно, что иначе не восторжествует справедливость.

«Убийца коллекционирует трофеи. В его случае – видеозаписи».

– Что Незнакомец сделал потом?

– Он просто наблюдал за мной в объектив. А потом снова начал вещать: «Знаешь, что волнует меня больше всего, Сара? То, что не поддается контролю. Возьмем, например, этот дом. Семейная пара, которая относится к тебе хорошо, но без особой теплоты. Их сын, который демонстрирует миру свое безупречное поведение – и шантажирует тебя, принуждает к минету. Это поразительно. С одной стороны, дело случая. Ведь не я создал эту семью. С другой стороны, ты попала сюда только благодаря мне. Думала ли ты об этом, когда член Майкла был у тебя во рту?» – Сара горько усмехнулась. – Конечно, я думала. Я действительно вспоминала о Незнакомце именно в эти моменты.

Я заметила, что руки Сары все еще дрожат.

– Продолжай.

«Как он узнал, что Майкл насиловал ее?» – спросила я себя. Мне не хотелось сбивать девочку.

– А затем Незнакомец сказал омерзительную вещь. – Сара уставилась в одну точку. – Он сказал: «Знаешь ли ты, кем сделал тебя Майкл, когда ты опустилась перед ним на колени в обмен на его молчание? Он сделал тебя шлюхой».

Сара вскинула руки к лицу. Я подскочила от неожиданности. Дрожа, девочка закрыла глаза.

– Тебе плохо? – ласково спросила я.

Она глубоко вздохнула, словно всхлипнула, уронила руки на колени и ответила ровным тоном:

– Да нет, все нормально.

Затем Сара продолжила имитировать голос человека, которого называла Незнакомцем.

– «Дело случая, верно, но не только случая, – сказал он. – Я хотел лишь отправить тебя в путь, как было угодно Богу. Я знал, что вполне могу рассчитывать на человеческую природу, которая сделает твое путешествие тяжелым, если я уберу с дороги всех, кто будет беспокоиться о тебе. Но такие всегда в меньшинстве, Малютка Боль. Они как капля в море». – Сара взглянула на меня. – Он прав. Возможно, он все сделал, чтобы пустить мою жизнь под откос, но как же люди, которые причинили мне столько зла? – Она потерла руки, словно замерзла. – Ведь он их не заставлял, они по собственной воле!

Я хотела успокоить ее, сказать, что не все люди злы, что встречаются и добрые. Однако я научилась сдерживать подобные желания. Жертвам не нужны слова сочувствия. Они хотят, чтобы я повернула время вспять, предотвратила случившееся, а не подкорректировала последствия.

– А что было дальше?

– Он продолжал говорить. Ему нравилось самого себя слушать. «Наше время скоро истечет. Я почти закончил работу. Добавлю несколько последних штрихов, которых мне недоставало, и явлю свой шедевр». Он запихнул камеру обратно в сумку и встал. «Настало время для следующего этапа нашего путешествия, Малютка Боль. Пойдем-ка».

– Почему он называет тебя Малютка Боль?

– А это он придумал для меня такое «ласковое прозвище». Его Малютка Боль, – сказала Сара, и синие глаза сверкнули гневом. – Ненавижу его!

– Я тебя понимаю, – пробормотала я. – А что случилось потом?

– Я направилась к двери, как он и сказал, а на полпути остановилась. Я чувствовала, что должна заставить его силой вывести меня за порог. Словно имело какое-то значение, по собственной воле я вхожу или нет. Глупо, конечно!

«Может быть, – подумала я. – Но это обнадеживает».

– Ну а потом?

– «Не капризничай», – потребовал Незнакомец и схватил меня за плечо. На нем были плотные перчатки, но даже через них я почувствовала необыкновенную твердость и силу его рук. Он повел меня по коридору к спальне Дина и Лоурель, – сказала Сара, бросив на меня печальный взгляд. – Туда, где находилось окно, на подоконнике которого я сидела, когда вы пришли. Я помню, что смотрела в окно и думала о том, какой сегодня прекрасный день.

– Продолжай.

– Он потащил меня по коридору, ведущему к их спальне, – повторила Сара и задрожала. – Туда, где он их держал.

– Они были еще живы?

– Конечно, живы, – сказала Сара раздраженно. – Они были совершенно голые и живые, но не шевелились. Я не знала почему, пока он не сказал, что ввел им наркотики. Мива-какой-то хлорид, названия не помню. Он говорил, они все понимают и слышат нас, могут чувствовать боль, а двигаться не в состоянии.

«Один – один, – вспомнила я наш разговор с Томми, – тут тебе и наркотики и мышечный релаксант».

И вдруг меня осенило.

– Сара… голос преступника… ты узнаешь его, если снова услышишь? Не просто слова и манеру речи, но его интонацию?

Всхлипнув, Сара кивнула.

– Я не могу его забыть. Он даже мерещится мне иногда.

– Продолжай.

– Дин лежал лицом вниз, а Лоурель – на спине. Незнакомец установил камеру на штатив и включил запись. Затем без малейших усилий поднял Дина на руки, как младенца, и положил его в ванну. «Иди-ка сюда, Малютка Боль», – позвал он меня. И я подошла. «Посмотри ему в глаза», – потребовал он, и я посмотрела. – Сара сглотнула. – Я увидела, что он говорил правду. Дин был… здесь. Он понимал, что происходит. Он был в сознании. – Сара вновь задрожала. – В сознании и ужасно напуган. Я видела это по его глазам.

– А потом? Что случилось потом?

– Незнакомец сказал, чтобы я отступила. Он запрокинул голову Дина так, что его подбородок задрался кверху.

Сара показала мне, как он это сделал.

– «Перед лицом смерти, мистер Кингсли, понимаешь, в чем заключается истина и что такое страх; и задаешься вопросом, что ждет тебя дальше: райское блаженство или пламя адского огня. Совсем недавно я пытал одного студента-философа, скверного злого человека. Я резал, жег его и бил. Я ждал. Мы с ним заранее договорились, что, если он придумает одно-единственное незаурядное высказывание о жизни, я перестану его пытать. Наутро следующего дня, когда я приступил к кастрации, он завизжал: „Вся наша жизнь – лишь несколько мгновений перед смертью“. Я сдержал обещание и избавил студента от мук. Я всегда вспоминаю его слова перед тем, как собираюсь кого-нибудь прикончить».

У Сары перехватило дыхание, и она замолчала.

– Потом Незнакомец перерезал Дину горло, вот так. Без предупреждения. Быстро! Кровь забила струей. Незнакомец повернул голову Дина набок, чтобы кровь стекала в ванну. Мне тогда не верилось, что ее может быть так много.

В человеке крови литров пять-пять с половиной. Даже умывальник до середины заполнить не хватит. Но когда кровь течет, вполне может показаться, что ее не пять литров, а все пятьдесят.

– Что было дальше?

– Кровь лилась еще некоторое время. Сначала била фонтаном, а потом сочилась тоненькой струйкой, пока совсем не перестала. «Посмотри-ка ему в глаза», – снова потребовал Незнакомец, и я посмотрела. – Сара опустила веки. – Дин ушел навсегда. Его не стало. – Вспоминая, она на минуту затихла. – Потом Незнакомец вытащил Дина из ванны и положил на ковер.

Сара надолго замолчала.

– А потом?

– Я знаю, о чем вы думаете, – прошептала она.

– О чем, Сара? О чем я думаю?

– Как я могла стоять рядом с ним, пока он делал все это, и почему не попыталась убежать?

– Посмотри на меня, – громко сказала я, заставив ее повернуться ко мне. – Я не думала об этом. Я знаю, что он быстро бегает. Что у него был нож. Ты не смогла бы от него убежать.

Лицо Сары исказилось, ее бросило в дрожь.

– Это правда, но не совсем… была еще одна причина.

И вновь она отвела глаза.

– Какая же? – ласково произнесла я, стараясь избежать осуждающих ноток.

Сара грустно пожала плечами:

– Я знала, что он меня не убьет. Я понимала: если я буду стоять рядом с ним, смотреть, куда он заставляет, и выполнять его приказы, не пытаясь убежать, он не причинит мне боли. Потому что я нужна ему живой, чтобы меня мучить.

– Я убедилась на собственном опыте, – осторожно произнесла я после короткой паузы, – что быть живой и мучиться все-таки лучше, чем умереть.

Девочка посмотрела на меня оценивающе:

– Вы так считаете?

– Да, – ответила я, указав на свои шрамы. – Я вынуждена смотреть на них каждый день и помнить, что они означают. Это больно. И тем не менее уж лучше я буду жить.

Сара горько улыбнулась:

– Вы бы не считали так, если бы вам каждые несколько лет приходилось переживать все по новой.

– Возможно. Только самое главное на сегодняшний день – что ты жива.

Я видела, Сара задумалась над моими словами, но не могла понять, какое решение она приняла.

– Ну вот, – продолжала Сара, – с минуту он стоял над Лоурель и просто смотрел на нее. Она не двигалась и даже ни моргала; она плакала. – Девочка тряхнула головой, словно увидела призрак. – Из глаз у нее струились слезы. Незнакомец улыбался, глядя на Лоурель, но далеко не счастливой улыбкой. Он и не думал смеяться над Лоурель, ничего подобного. Он выглядел почти печальным, потом наклонился и пальцами закрыл ей глаза.

До сих пор мы не знали, что он сам закрывал женщинам глаза перед смертью. Это подтверждало мое предположение о том, что его основная мишень – мужчины. «Он закрыл Лоурель глаза, не хотел, чтобы она видела то, что произойдет. Подумаешь, он все равно ее убил».

– А дальше? – спросила я.

Сара смотрела в сторону. Ее лицо изменилось, изменился и голос – стал вдруг деревянным или, скорее, механическим. Теперь она говорила отрывисто:

– Он поднялся. Поднес Лоурель к ванне. Перерезал горло. Слил кровь и бросил ее на ковер.

Сара старалась побыстрее проскочить сквозь эти воспоминания. И я поняла почему.

– Ты ведь привязалась к Лоурель больше, чем к Дину? – мягко спросила я.

Сара не плакала, но на мгновение зажмурилась.

– Лоурель была добра ко мне.

– Я сожалею, Сара. Что произошло дальше?

– Незнакомец заставил меня помочь ему перенести тела в спальню. Он совсем не нуждался в моей помощи. Мне кажется, он просто хотел занять мои руки, чтобы я не смогла убежать. Сначала мы перенесли Дина, затем Лоурель. Он подхватывал их под мышки, а я бралась за ноги. Дин и Лоурель были такие бледные! Я даже не представляла, что люди могут быть такими белыми. Как молоко. Мы положили их на кровать.

Сара замолчала.

– Что с тобой, Сара?

В ее облике снова промелькнуло что-то от деревянной куклы, как накануне вечером. От девочки, что сидела на подоконнике с пистолетом у виска и пела свою ужасную монотонную песню.

– Он вытащил из кармана кожаный футляр, открыл его и достал скальпель. Дал его мне и рассказал… он рассказал… как их разрезать… «От горла до пояса. Одним махом, не останавливаясь. Я разрешаю это сделать тебе, Сара. Я позволяю тебе разоблачить их, посмотреть наконец, каковы они изнутри». – Ее глаза снова потухли. – Мне казалось, что все это происходит не со мной. Как будто это была не я. Помню только, что все время думала: «Делай, как тебе говорят, – и останешься в живых». Я без конца твердила себе об этом, когда брала скальпель, подходила к Лоурель и распарывала ей живот, когда подходила к Дину, проделывала то же самое с ним, когда отворачивала кожу, потому что так приказывал Незнакомец. Под кожей находились мышцы, и он заставлял меня их рассекать и растаскивать в стороны, а там уже были кости и внутренности, и он заставлял меня копаться в них руками, вытаскивать их, вытаскивать, вытаскивать… Они были вязкие, как резина, и влажные, как желе, и ужасно пахли, а потом… все закончилось, – произнесла Сара, резко опустив голову.

Слова эти, как сточные воды вышедшей из берегов смертоносной реки, обрушивались на меня сплошным потоком. Освобождая душу Сары, они переполняли мою, они накрывали меня волной непреодолимого ужаса. Мне захотелось вскочить и убежать, никогда больше не слышать Сару, не видеть и даже не вспоминать о ней. «Ты не имеешь права, – приказала я себе. – Девочка может многое рассказать».

Я взглянула на Сару. А она смотрела на свои руки.

– «Делай, как тебе говорят, – и останешься в живых» – вот что все время крутилось у меня в голове, – прошептала она. – А Незнакомец улыбался и продолжал все это снимать. «Делай, как тебе говорят, – и останешься в живых. Останешься в живых!»

– Может, прервемся? – спросила я.

Сара повернулась и, совершенно сбитая с толку, отрешенно посмотрела на меня:

– Что?

– Тебе не нужно отдохнуть?

Сара уставилась мне в глаза, казалось, постепенно приходя в себя. Затем она сжала губы и отрицательно покачала головой:

– Нет, я хочу поскорей разделаться с этим.

– Ты уверена?

– Да.

Мне было необходимо услышать обо всем остальном, а ей необходимо выговориться.

– Ладно. Так что же произошло дальше?

Сара провела руками по лицу.

– Он велел мне идти за ним. И я пошла, вниз по лестнице в гостиную. Майкл был там, обнаженный. Он сидел на диване. И тоже не двигался. Незнакомец рассмеялся и потрепал его по голове. «Мальчики всегда остаются мальчиками, им нужно перебеситься. Но ты ведь уже знаешь об этом, Малютка Боль? А Майкл очень скверный мальчишка. Он включал видеокамеру, когда ты стояла перед ним на коленях. Я нашел его записи, когда в первый раз приходил сюда на разведку. Не беспокойся, я возьму их с собой. Это будет наша маленькая тайна». Незнакомец поднял Майкла с дивана и потащил по ковру. – Сара нахмурилась. – Скальпель все еще был у меня. Незнакомец его так и не забрал. Теперь он был уверен, что я не убегу. – Она печально пожала плечами. – В общем, он подтащил Майкла ко мне и сказал, что теперь моя очередь. «Действуй, – сказал он. – Ты видела, как я это делал наверху. От уха до уха, чтобы стало похоже на большую кровавую улыбку». Я отказалась, – произнесла Сара, в отчаянии покачав головой. – Как будто это имело какое-то значение. Как будто можно было что-нибудь изменить! – Она криво улыбнулась вымученной улыбкой, полной ненависти к самой себе. – Я делала все, что он требовал, – я хотела выжить. «Давай-давай, – сказал он. – Иначе я отрежу твои соски и скормлю их тебе». – Сара замолчала, глядя на свои колени. – Конечно же, я сделала и это, – тихо произнесла она и взглянула на меня полными страха глазами, страха за то, что я могу подумать о ней. – Я не хотела его убивать. Хотя Майкл шантажировал меня, заставлял заниматься сексом и всякое такое, я не хотела, чтобы он умирал!

Я подвинулась к ней и взяла ее за руку.

– Я знаю, что ты не хотела.

Через несколько секунд Сара вырвала руку и закричала:

– Боже мой! Кровь все текла и текла из Майкла. А потом Незнакомец заставил меня помочь ему перенести тело Майкла наверх. Он положил его на кровать, между Дином и Лоурель. «В этом нет твоей вины!» – произнес он. Я думала, он сказал это мне, но потом поняла: он разговаривал с Майклом. Я испугалась, что он заставит меня распороть и Майкла, но он ничего не сказал. – Сара замолчала. – Я совсем осатанела. Наверное, он это понял и, испугавшись, что я попытаюсь что-нибудь сделать, приказал бросить скальпель. Мне так захотелось ударить его. Честное слово! Но в конце концов я выполнила его приказ.

– А теперь ты здесь, жива и здорова, – сказала я, пытаясь ее подбодрить.

– Да, – устало ответила она.

– Что произошло потом?

– Он приказал мне идти вместе с ним в ванную комнату. Подойдя к ванне, он опустил руку в кровь и стал брызгать кровью на меня, приговаривая: «Во имя Отца, и дочери, и Святого Духа». Он с ног до головы обрызгал меня кровью.

«Так вот откуда взялись пятна, похожие на слезы, что я видела на ней вчера вечером!» – промелькнуло у меня в голове.

– Он так и сказал? Во имя Отца, и дочери, и Святого Духа? Не Отца и Сына?

– Нет, он именно так и сказал.

– Продолжай.

– Потом он сказал, что пора приниматься за дело, что ему необходимо явить себя во всей красе, и… разделся.

– Ты ничего особенного на нем не заметила? – спросила я. – Например, родимых пятен или шрамов?

– У него татуировка. На правом бедре, в таком месте, что не увидишь, пока он догола не разденется.

– И что представляет собой татуировка?

– Это ангел. Только совсем не добрый. С уродливым лицом и пламенным мечом. Какой-то жуткий.

«Может, ангел мести? Он так представляет себя, или ангел – символ содеянного?»

– Если я приведу художника, ты сможешь описать ему эту татуировку?

– Конечно.

«Сомневаюсь, что наш преступник взял эскиз для татуировки из книг. Должно быть, он сделал ее на заказ, чтобы она соответствовала его описанию. Вероятно, мы сможем даже вычислить художника».

– Помнишь что-нибудь еще?

– Когда он остался без одежды, я увидела, что у него выбрито все тело. Подмышки, грудь, ноги, промежность… все.

Для умного организованного преступника это в порядке вещей. Большинство даже изучают основы криминалистики, чтобы оставлять как можно меньше улик. Серийные насильники, например, всегда бреют волосы на теле.

– А какие-нибудь родинки, шрамы?

– Только татуировка.

– Хорошо, Сара. Когда мы найдем убийцу, это поможет нам его опознать.

– Угу, – безразлично кивнула девочка.

– Итак, он разделся, а что потом?

– Он возбудился.

– Ты имеешь в виду эрекцию?

– Да.

Я закусила губу, прежде чем задала вопрос, которого страшилась:

– Он… прикасался к тебе?

– Нет, он никогда не трахал меня и даже не пытался.

– Что же он сделал?

– Он достал наручники из заднего кармана брюк и говорит: «Вот и гарантия, что ты не убежишь и не помешаешь мне заняться делом». Сначала он сковал мне руки за спиной, а потом надел наручники на ноги, отнес в спальню и посадил там на пол. Я не сопротивлялась.

– Продолжай.

– Он спустился в кухню и вернулся с большой кастрюлей.

– С кастрюлей для еды?

– Да. Он зачерпнул из ванны крови, а потом… – Сара пожала плечами. – Вы видели спальню? Незнакомец устроил себе маленький праздник. Забрызгивал стены и пальцем рисовал свои ужасные рисунки.

– И сколько это длилось?

– Понятия не имею. Когда он закончил, кровь была везде. И сам он был весь в крови. Господи, его прямо распирало от гордости! – воскликнула Сара, скорчив презрительную гримасу. – Потом на секунду он встал напротив окна и посмотрел на улицу. «Замечательный день, – сказал он. – Божественный!» Затем открыл окно и так и стоял, голый и весь в крови.

– Потом он отправился в бассейн?

Сара кивнула.

– Он оставил меня на полу, вышел из спальни, и через несколько минут я услышала, как он плещется в бассейне.

Она взглянула мне в лицо.

– К тому времени у меня все плыло перед глазами. То слабей, то сильней. Мне казалось, что я схожу с ума.

«А кто бы не сошел?»

– Я не знаю, сколько прошло времени, – вздохнула Сара. – Только помню, как лежала, то засыпая, то вновь просыпаясь, но это не было похоже на сон… скорее, на обморок. Я снова и снова теряла сознание… В одно из моих пробуждений Незнакомец вернулся. – Сара задрожала. – Он опять был чистый, стоял и смотрел на меня сверху вниз. Я вновь потеряла сознание. Когда я пришла в себя, я по-прежнему находилась в спальне, а он уже был одет и держал кастрюлю. «Здесь немножко, – сказал он и полил кровью ковер. – И там чуть-чуть», – и отправился во двор и выплеснул оставшуюся кровь в бассейн.

– Ты не знаешь, зачем он это сделал? – спросила я.

И вновь Сара одарила меня тяжелым и слишком взрослым взглядом.

– Думаю… он считал это правильным. Как рисование. То пятно на ковре и вода в бассейне – они требовали еще больше красного, чтобы стать поистине правильными.

Минуту я пристально смотрела на нее.

– Логично, – ответила я, закашлявшись. – И что случилось потом?

– Он уселся напротив, держа в руках камеру, и направил ее на меня. «Ты, ангел мой болезный, побывала во многих ипостасях – сиротки, обманщицы, шлюхи. А теперь ты убийца. Ты только что убила человека. Подумай об этом». Он замолчал и просто наводил камеру на мое лицо, записывал. Я не знаю, сколько это длилось. Я была не в себе. Он снял с меня наручники и сказал, что уходит. «Цель близка, Сара. Мы почти в конце нашего путешествия. Помни: ты ни в чем не виновата. Твоя боль – это мое правосудие». А потом он ушел. Какое-то время я бродила по комнате. Все потемнело у меня перед глазами… Следующее, что я помню, – как разговаривала с вами в спальне.

– Ты не помнишь, как требовала меня позвать?

– Нет.

– А почему ты это сделала? – спросила я, склонив голову набок.

Сара внимательно посмотрела на меня своими серьезными глазами и на мгновение стала похожа на Бонни.

– С тех пор как мне исполнилось шесть лет, этот человек часто появляется в моей жизни и забирает всех, кого я люблю. Но никто не верит в его существование. – Ее глаза блуждали по моему лицу. Вот они остановились на шрамах. – Я читала о том, что с вами произошло, и подумала: «Может, она мне поверит». Ведь вы знаете, каково потерять всех. Помнить об этом каждый день и постоянно задаваться вопросом, стоит ли жить или лучше умереть. – Сара замолчала. – Несколько месяцев назад я завела дневник и все туда записала. Все как было. Каждую мерзость. Я собиралась найти способ связаться с вами, чтобы отдать дневник, – сказала она, уныло пожав плечами. – Я правда хотела.

– Я тебе верю, – улыбнулась я. – Сара, он назвал тебя убийцей… ты не верь, это совсем не так! Договорились?

Сара задрожала, затряслась, как в лихорадке, глаза ее расширились, лицо побледнело, а крепко сжатые губы стали белыми как мел.

– Барри, позови медсестру! – встревоженно крикнула я.

– Н-нет, нет! – прошептала Сара и, как бы подчеркивая свои слова, отрицательно закачала головой. Скрестив руки на груди, она вся сжалась в комок и стала раскачиваться взад и вперед.

Я следила за ней, готовая в любую секунду нажать на кнопку вызова врача. Минуты не прошло, как дрожь стала затихать и вскоре исчезла совсем. Лицо опять порозовело.

– Как ты? – спросила я.

– Такое иногда бывает, – на удивление четко ответила Сара, откинув прядь волос со лба. – Как заклокочет ни с того ни с сего, словно что-то заклинило внутри. – Она резко подняла голову, встретила мой взгляд, и я поразилась ясности и силе духа, отраженным в ее глазах. – Со мной почти покончено, вы понимаете? Больше мне нечего добавить. Либо вы найдете и остановите его, либо мне придется делать то, для чего он меня предназначил!

– Для чего он тебя предназначил?

Сара по-прежнему смотрела на меня, но ее взгляд уже утратил силу и казался испуганным.

– Для самоубийства! Больше всего на свете ему нужна я. И если вы не поймаете его, мне придется покончить с собой! Слышите?

Она вновь отвернулась к окну, к солнцу… Я могла бы поспорить с ней или возразить, но поняла, что тогда мы ее точно потеряем.

– Конечно, – ласково сказала я. – Конечно, я тебя слышу.

– И что ты об этом думаешь? – спросил Барри по дороге к стоянке.

Он курил. Жаль, что я не могла последовать его примеру.

– Думаю, что история ужасная, отвратительнейшая.

– Выяснить бы только, не врет ли девчонка, – проворчал Барри.

– А ты как думаешь?

– Я слышал уйму бредовых историй. Но эта вроде на них не похожа.

– Согласна.

– А что ты думаешь об угрозе самоубийства?

– Думаю, слова не пустые.

Больше мне нечего было добавить.

– Что скажешь о нашем маньяке?

– Пока ничего определенного. Только уверена почти на сто процентов, что именно месть – его основной мотив. Он не хотел сам уродовать трупы, вот и заставил Сару. Ему было важнее причинить ей душевную боль, чем самому вскрывать их.

– Он заставил ее уродовать трупы, но не заставлял убивать, – заметил Барри.

– А мальчик? И опять он наслаждался Сариными мучениями. Но убийство, совершенное с ее помощью, заставило его возбудиться. А его игры с кровью… настоящий ритуал, на сексе закрученный. Наблюдать, как она это делает… Слишком изощренно! – Я потерла лицо, пытаясь встряхнуться и привести себя в порядок. – Извини.

– Э-э! У нас с тобой уже были подобные дела. Теперь все зависит от тебя.

Барри был прав, теперь все зависело от меня. Я должна была наблюдать, отмечать каждую мелочь, думать, сопоставлять уже известные факты и вновь и вновь прокручивать их в голове, пока смутный образ преступника не станет четким. Это беспорядочный процесс, сумбурный и противоречивый, но неизбежный.

– Ты можешь прислать сюда художника? – спросила я. – Наверняка татуировка особенная, единственная в своем роде.

– Обязательно пришлю.

– А я свяжусь с Келли и узнаю, что все-таки произошло в квартире Варгаса. Помимо криминалистических исследований, самое эффективное – покопаться в прошлом каждой жертвы, а особенное внимание стоит обратить на Варгаса. Вот где можно найти ответ. За основу взять мотив мести и способ его обращения с детьми, проанализировать в свете работорговли.

– Этим тоже придется заняться тебе.

– Почему?

– Очевидно, потому, что торговля людьми полностью находится в ведении ФБР.