Текст книги "Лик смерти"

Автор книги: Коди Макфейден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

Глава 36

– Здравствуйте, мисс Уотсон. Добро пожаловать, Сара. Входите, пожалуйста.

Саре очень хотелось понравиться Дэзире Смит, не слишком красивой, но милой женщине лет тридцати. Улыбка и сияющие глаза Дэзире производили благоприятное впечатление. Дэзире была невысокая, русоволосая, несколько полноватая. Простодушный взгляд, неподдельные искренность и радушие очень к ней располагали.

Войдя в дом, Сара сразу же огляделась. У Дэзире было чистенько и небогато. Предметы интерьера не очень подходили друг к другу, словно их приобрели в счастливой суматохе; впрочем, в доме царил полный порядок.

Дэзире привела их в гостиную.

– Садитесь, пожалуйста. – Она показала на диван. – Может быть, пить хотите? Давайте я кофе сварю.

– Нет, нет, спасибо, Дэзире, – ответила мисс Уотсон.

Сара тоже покачала головой. Что она, глупая – просить, если мисс Уотсон отказалась!

– Я выполнила все требования, о которых вы мне сказали, мисс Уотсон. У Сары будет отдельная комната. Кровать только что купили. Холодильник полнехонек – всё продукты, без которых ребенку нельзя. У меня и телефоны нужные записаны, и… Ах да! Я собрала документы, чтобы определить Сару в школу.

Мисс Уотсон улыбнулась и одобрительно кивнула.

«Давай, давай, прикидывайся заботливой, пока не свалишь», – подумала Сара.

– Хорошо, Дэзире, очень хорошо.

Мисс Уотсон залезла в потертую кожаную сумку, достала конверт и протянула Дэзире:

– Здесь сведения о ее прививках и школьной успеваемости. Вы должны не мешкая записать Сару в школу.

– Обязательно запишу, в понедельник.

– Отлично. Кстати, а где же Нэд?

Дэзире взволнованно посмотрела на нее. Сара заметила, какими беспокойными вдруг стали руки женщины.

– Он недавно звонил, он сейчас в дальнем рейсе. Предложили очень хорошие деньги, и мы не могли отказаться. Нэд очень хотел быть сегодня здесь. Но… это же не страшно, правда?

Мисс Уотсон кивнула, махнув рукой:

– Нет-нет, я уже разговаривала с ним, вдобавок вы оба прошли необходимую проверку.

Дэзире вздохнула с явным облегчением.

– Вот и хорошо. – Она посмотрела на Сару: – Нэд – мой муж, милая, водитель грузового автомобиля. Нэд правда очень хотел тебя встретить, да не смог. Он вернется в среду.

Сара улыбнулась взволнованной женщине:

– Все в порядке. – «Не беспокойся, эта ведьма Уотсон только и ждет, чтобы оставить меня и свалить».

– У вас есть ко мне вопросы, Дэзире?

– Нет, мисс Уотсон… Кажется, нет.

Социальная работница кивнула и поднялась.

– Ну, тогда я пойду. Загляну через месяц, – сказала она и повернулась к Саре: – Будь умницей и слушайся миссис Смит.

– Да, мисс Уотсон, – ответила Сара все с той же наигранной застенчивостью. «Катись отсюда, старая ведьма».

Пока Дэзире провожала Карен и прощалась с ней, Сара сидела на диване и ждала. Когда дверь закрылась, Дэзире вернулась в комнату и плюхнулась на диван.

– Слава Богу, все позади! Я так волновалась!

Сара взглянула на нее с любопытством:

– Почему?

– Мы никогда раньше не брали детей на воспитание, хотя очень хотели. Вездесущая мисс Уотсон, которая тебя привела, была последним препятствием.

– Почему это так важно для вас?

– Ну… моя дорогая, иногда Нэд уезжает надолго. Нет, дома он тоже проводит много времени, однако порой его отправляют в дальний рейс, на целых две недели. А я – агент бюро путешествий, работаю дома, и иногда мне бывает одиноко. Мы оба очень любим детей, вот и решили… ну, ты понимаешь…

Сара кивнула и, показав на фотографию, висевшую на стене, спросила:

– Это Нэд?

Дэзире улыбнулась:

– Да. Тебе он понравится, Сара, обещаю. Он замечательный человек! У него вообще нет недостатков.

«Ну, это вы так считаете».

Она указала на фотографию, где Дэзире и Нэд были запечатлены вместе с младенцем.

– А это кто?

Улыбка Дэзире потухла… не исчезла, просто стала печальной, словно дала о себе знать постоянная, уже притупившаяся боль, которая оставила отпечаток в ее душе.

– Это наша доченька. Она умерла пять лет назад, когда ей был всего годик.

– А как она умерла?

– У нее был врожденный порок сердца.

Сара задумалась, глядя на фотографию.

«Можно ли ей верить? Она кажется милой, очень милой. Или это обман?»

Саре исполнилось лишь восемь лет, но опыт, полученный в семейке Паркеров, и последующие два года в приюте научили ее не верить никому. Саре даже нравилось думать о себе как о черством, нелюдимом преступнике с усмешкой на устах. На самом деле ей было только восемь, и в глубине души она очень хотела, чтобы тепло этой женщины не обернулось подделкой. Хотела отчаянно, до дрожи в сердце.

– Вы скучаете по ней?

Дэзире кивнула:

– Каждый день, каждую минуту.

Сара заглянула женщине в глаза, пытаясь распознать в них ложь. Но увидела лишь неизбывную печаль, смягченную надеждой.

– И мои родители умерли, – невольно вырвалось у Сары.

Неизбывная печаль вдруг превратилась в сострадание.

– Я знаю, милая. И знаю, что случилось у Паркеров. – Дэзире потупилась, пытаясь найти необходимые слова. – Я хочу, чтобы ты не сомневалась, Сара. Тебе может показаться, будто я не понимаю, что в мире происходят жуткие вещи. Я оптимистка, несмотря на выпавшие мне испытания – например, несмотря на потерю Дианы. Но «оптимистка» и «идиотка» – не одно и то же. Мне известно: зло существует, и очень много его выпало на твою долю. И я догадываюсь, о чем ты думаешь.

Надежда начала заполнять сердце Сары, но вдруг на нее вновь нахлынул цинизм.

– Докажите, – сказала она.

Глаза Дэзире расширились от изумления.

– Ну что ж… – кивнула она. – Вполне разумная просьба. – И улыбнулась. – Ну вот, например: я знаю, что Карен Уотсон не очень приятная личность.

Теперь пришла очередь Сары удивляться.

– Вы знаете?

– Да. Она притворяется, я за ней наблюдала. Я видела, как она смотрит. Ведь ей наплевать на тебя?

Сара нахмурилась:

– Ей наплевать на всех, кроме себя любимой. Знаете, как я ее называю?

– Как?

– Ведьма Уотсон.

Губы Дэзире дрогнули, и она рассмеялась.

– Ведьма Уотсон. А что, ей подходит!

Сара улыбнулась в ответ. Она уже ничего не могла с собой поделать.

– Итак, – сказала Дэзире, – по рукам?

– По рукам! – ответила Сара.

«Может быть», – мелькнуло у нее в голове.

– Вот и славно! А теперь, когда все улажено, я хочу тебя кое с кем познакомить. Я держала его во дворе, пока мисс… прости, пока Ведьма Уотсон находилась в доме, а сейчас вам пора наконец увидеть друг друга. Думаю, тебе он очень понравится!

Предложение озадачило Сару. «Может, она все-таки сумасшедшая? Кого это она скрывает во дворе?»

– Мм… ну хорошо.

– Его зовут Тыковка. Не бойся его, он очень милый.

Дэзире подошла к раздвижным стеклянным дверям, которые вели во двор, открыла их и свистнула.

– Сюда, Тыковка. Можешь войти.

В ответ раздался свирепый лай.

«Собака!» – догадалась Сара, и ощущение счастья словно стрелой пронзило ее сердце.

Как только Тыковка появился в дверях, Сара сразу же поняла, почему его так назвали. У него была огромная голова. Невероятных размеров, как тыква! Тыковка оказался кофейного цвета питбулем. Благодаря огромным размерам черепа и раскрытой пасти, из которой свешивался длинный язык, он выглядел забавно и устрашающе одновременно. Пес подбежал к Дэзире, взглянул на нее и залаял.

Дэзире улыбнулась и погладила его.

– Привет, Тыковка, а у нас гости. Девочка. Теперь она будет жить с нами. Ее зовут Сара.

Сара встала с дивана. Тыковка повернулся на звук и залаял вновь. Затем приблизился к ней, и Сара наверняка испугалась бы, если бы Тыковка не вилял хвостом, давая понять, что счастлив. Затем он ткнулся Саре в колени своей огромной головой и принялся лизать девочке руки.

Сара широко улыбнулась и погладила питбуля, а он сел на задние лапы и оскалился.

– Какой же ты смешной, Тыковка!

– Я спасла его в одном ресторанчике восемь лет назад, – сказала Дэзире и улыбнулась. – Молодая была, глупая. За бильярдным столом байкеры шумели, я подошла поближе, посмотреть, что они делают, и увидела Тыковку. Он был совсем маленьким щеночком; его поставили на стол и гоняли рядом с ним шары. А он очень боялся и жалобно скулил.

– Какие злые!

– Да, я тоже так подумала и закричала на всех и хотела броситься в драку, что было очень глупо с моей стороны, но подруга схватила меня за руки и утащила прочь. Я так расстроилась, что напилась… Даже не помню, как это случилось, но утром, проснувшись, обнаружила у себя на кровати Тыковку.

А Сара все гладила пса, ошеломленная признаниями этой странной женщины. Вдруг словно что-то щелкнуло у нее внутри – из глаз ручьем потекли унизительные слезы.

– Что с тобой, Сара?

Дэзире была очень чутким человеком, она все поняла и не пыталась приблизиться и обнять девочку.

Сара вытерла слезы своей маленькой сердитой ручонкой.

– Просто… у нас были собаки, и моей мамочке очень понравилась бы история о Тыковке, и…

Чувствуя себя совершенно несчастной, Сара опустилась на диван.

– Простите, я не плакса.

Тыковка положил Саре голову на колени и посмотрел на нее, словно говоря: «Мне очень жаль, что тебе плохо, но, может, ты меня еще погладишь?»

– Нет ничего страшного в том, что ты плачешь, если тебе грустно, Сара.

Сара взглянула на Дэзире:

– А если всегда грустно? Так никогда не перестанешь плакать.

Саре показалось на мгновение, что она сказала не то, потому что лицо Дэзире исказилось от боли. Потом девочка поняла: «Это она из-за меня!»

Не важно, насколько закаленной и взрослой не по годам стала эта восьмилетняя кроха – так много невысказанного скопилось в ее душе. Стены ее крепости вдруг покрылись трещинами, которые увеличивались с каждой секундой. Плотину прорвало – слезы текли не переставая. Сара закрыла лицо руками и зарыдала.

Дэзире тихонько села рядом, стараясь не беспокоить ее, и Сара была ей благодарна. Она еще не готова вновь довериться взрослым рукам. Хотя ей очень нравилось, что Дэзире рядом. И Тыковка проявил к ней сочувствие. Он перестал требовать, чтобы его погладили, и принялся лизать Саре колено. Дэзире не проронила ни слова, пока плакала Сара. А когда слезы наконец иссякли, она произнесла:

– Ну, с Тыковкой ты познакомилась, а теперь хочешь посмотреть свою комнату?

Сара кивнула, ей даже удалось улыбнуться.

– Да, если можно. Я устала.

Знаете, что я вдруг поняла? Я поняла, что собака – самый лучший друг человека, хоть мужчины, хоть женщины. До тех пор пока вы кормите и любите собак, они отвечают вам взаимностью. Они ничего не украдут, не сделают вам больно и не предадут. Они очень искренние существа, исподтишка действовать просто не умеют. Они не такие, как люди.

– Вот мы и приехали, – сказал Алан, прервав мое чтение. Я сложила листки пополам и с великим сожалением убрала в сумку. «Опыт пробудил у Сары вкус к жестокости. Но в ней еще теплилась надежда. Неужели и с ним происходило подобное? Едва заметная эрозия души? Когда же вкус к жестокости превратился в голод? Осталась ли в нем хоть капля надежды?»

Глава 37

Офис Терри Гиббса, адвоката, находился в Мурпарке. Так случилось, что я хорошо знала это городок, здесь жили дочка и внук Келли.

Тайна существования дочери не давала Келли покоя долгие годы. Эта информация каким-то образом стала известна убийце, и он попытался воспользоваться ею в своих интересах. Что из этого вышло? Мы с Келли «преодолели звуковой барьер» и, надеясь на чудо, вышибли дверь в квартире ее дочери с помощью пистолетов. С Мэрилин все оказалось в порядке, убийца был мертв, а Келли воссоединилась с родными, оставив горькие сожаления в прошлом. Это событие удовлетворило во мне чувство справедливости и очень порадовало, хотя кому-то подобные ощущения могут показаться мерзкими. Впрочем, я уверена: убийца заслуживает именно злорадства, а не угрызений совести.

Мурпарк, быстро развивающийся пригород Вентуры, расположен к западу от Лос-Анджелеса. Он хранит дух доброй старой Калифорнии. Если вы отправитесь в Мурпарк по 118-му шоссе, много миль вам придется ехать мимо безлюдных холмов и невысоких гор. Иногда здесь можно даже встретить коров. Раньше Мурпарк был городком в сельской местности. Теперь это большущий пригородный центр, престижный район, где цены на недвижимость растут не по дням, а по часам.

– Через двадцать лет здесь такого наворотят, вообще ничего не узнаешь, – заметил Алан, словно услышав мои мысли.

– А может, и нет, – возразила я. – Сими-Вэлли, соседний городок, до сих пор очень милое местечко.

Алан скептически пожал плечами. Со 118-го шоссе мы свернули на Лос-Анджелес-авеню.

– Вот здесь, справа, – произнес Алан, – на платной парковке.

Мы свернули на улицу, застроенную четырех– и пятиэтажными административными зданиями, современными, как и все дома в Мурпарке, с огромными окнами, сияющими на солнце.

– Остановимся здесь, – сказал Алан.

Когда мы припарковались, зазвонил мой мобильный.

– Это Смоуки Барретт? – услышала я веселый женский голос.

– Да! С кем я разговариваю?

– Это Кирби, Кирби Митчелл.

– Извините… а мы знакомы?

– Должно быть, Томми не сообщил вам мое имя. Вот дурачок! Вы просили его найти телохранителя. Так это я.

И тут до меня дошло, что жизнерадостный голос принадлежит «надежному телохранителю, который будет стоять насмерть», а по совместительству и женщине, подозреваемой в убийстве.

– Ах да. Извините, – промямлила я. – Томми и правда не назвал мне ваше имя.

Кирби расхохоталась. Этот легкий, мелодичный смех как нельзя лучше соответствовал ее голосу. Смех принадлежал человеку, которому на все наплевать; человеку, который радостно встает по утрам и даже не нуждается в чашке кофе, чтобы прийти в себя; человеку, который, едва проснувшись, бросается в омут дел с неизменной улыбкой на неунывающем лице.

Не скажу, чтобы Кирби мне очень понравилась, но это проблема всех жизнерадостных людей. Вы начинаете чувствовать себя обязанными дать им возможность отличиться. Однако я была заинтригована. Одна лишь мысль об убийце – неисправимой оптимистке привлекала мою упрямую натуру.

– Ну, – ободряюще произнесла Кирби, – невелика беда. Томми классный, но он мужчина, а они порой пренебрегают деталями, такая уж их порода. Но Томми лучше всех, вдобавок он красавчик. Ну что, простим ему эту оплошность?

– Конечно, – смущенно ответила я.

– Итак, где и когда вы хотели бы встретиться?

Я взглянула на часы и задумалась.

– Вы могли бы подъехать к зданию ФБР к половине шестого? Встретимся в приемной.

– В здании ФБР, ха? Круто! Кажется, мне придется оставить оружие в машине! – И Кирби вновь мелодично рассмеялась своим забавным и в то же время тревожащим смехом, в котором угадывался определенный подтекст. – Ладно, до полшестого! Пока!

– Пока, – пробормотала я.

И она отключилась.

– Кто это? – спросил Алан.

Я уставилась на него невидящим взглядом и через минуту ответила, пожав плечами:

– Возможно, телохранитель для Сары. Думаю, мы изрядно повеселимся.

Терри Гиббс улыбнулся и пригласил нас в кабинет. Помещение было небольшое: в центре стол, вдоль стены шкафы для хранения документов. Мебель казалась подержанной, но достаточно прочной. Я оценивающе посмотрела на Гиббса, когда он жестом предложил нам присесть на мягкие стулья напротив стола.

При взгляде на Гиббса всякого посещала мысль, что он никак не может определиться с имиджем. Лысый, Гиббс щеголял бородой и усами; высокий, широкоплечий и атлетически сложенный, насквозь пропах табаком. Он носил очки с толстыми стеклами, которые только подчеркивали его красивые голубые глаза. На Гиббсе был костюм, явно дорогой и явно не из магазина готового платья; правда, галстук отсутствовал. Тем потрепаннее по контрасту выглядела мебель.

– Знаю, о чем вы подумали, агент Барретт, по глазам прочел, – улыбнулся Гиббс.

У него был приятный голос, спокойный и плавный, не слишком низкий, не слишком высокий. Идеальный для адвоката.

– Вы сопоставили костюм за тысячу долларов и обшарпанный кабинет.

– Вы правы, – согласилась я.

Гиббс снова улыбнулся:

– Я – человек-оркестр. Деньги лопатой не гребу, но дела мои в полном порядке. Вот и приходится выбирать между роскошным кабинетом и великолепным костюмом. Я выбрал второе. Клиенты могут простить адвокату рухлядь в кабинете, но никогда не простят дешевый костюм.

– Прямо как у нас, – согласился Алан. – Можете сколько угодно совать парню под нос свой жетон, но впечатление обычно производит пистолет.

– Точно, – кивнул Гиббс.

Он подался вперед, положил руки на стол.

– Я хочу, чтобы вы знали, агент Барретт. Не в моей компетенции открыть вам имя учредителя фонда Лэнгстром. Этически и юридически я связан правилами адвокатуры, – серьезно сказал он.

Я кивнула:

– Понимаю, мистер Гиббс. Надеюсь, у вас не возникнет проблем с повесткой в суд, которую мы вам пришлем?

– Никаких, при условии, что это законно отменит мои обязательства.

– Итак, что вы можете рассказать?

Гиббс откинулся на спинку кресла и вперил взор в пространство над нашими головами.

– Клиент появился у меня приблизительно десять лет назад, желая основать фонд в пользу Сары Лэнгстром.

– Мужчина или женщина?

– Мне очень жаль, но я не могу вам этого сказать.

– Почему? – нахмурилась я.

– Клиент потребовал соблюдения полной секретности. По этой причине все оформлено на мое имя. У меня есть доверенность, я управляю фондом, и гонорар выплачивается мне непосредственно из фонда.

– А вы не заподозрили, что человек, требующий столь строгой секретности, имеет дурные намерения? – спросил Алан.

Гиббс бросил на него пронзительный взгляд.

– Конечно, заподозрил. Я навел справки и выяснил, что Сара Лэнгстром осталась сиротой – ее мать убила отца и застрелилась сама. Если бы я знал тогда, что родителей Сары убил неизвестный преступник, я сразу же отказал бы клиенту. Но поскольку убийцей считалась мать девочки, у меня не было причин для отказа.

– Мы проводим повторное расследование и не склонны полагать, что это было самоубийство, совершенное после убийства, – сказала я, наблюдая за его реакцией. – Оно могло быть организовано с целью произвести подобное впечатление.

Гиббс на мгновение закрыл глаза и потер лоб, словно ему причинили боль.

– Чудовищно, если это правда, – вздохнул он и открыл глаза. – К сожалению, я пока связан условием не разглашать информацию, полученную от клиента.

– Что еще вы можете сообщить, не нарушая это условие? – спросил Алан.

– Фонд – это определенный капитал, предназначенный поддерживать дом семьи Лэнгстром и обеспечивать Сару средствами к существованию до восемнадцати лет. Тогда она сама станет его владелицей.

– И какова сумма?

– Я не вправе называть точные цифры. Скажу только, что Сара сможет безбедно жить долгие годы.

– Вы отчитываетесь перед своим клиентом?

– Как ни удивительно, нет. Я полагаю, существует своего рода надзор, метод, с помощью которого клиент следит за мной – проверяет, не злоупотребляю ли я служебным положением. Но я ни разу не встречался с ним со дня основания фонда.

– Разве это не странно? – спросил Алан.

– Очень странно, – кивнул Гиббс.

– Я обратила внимание, что снаружи за домом тщательно ухаживают. Почему же не убирают внутри? Там столько пыли! – поинтересовалась я.

– Одно из условий договора. Никто не может войти в дом без разрешения Сары Лэнгстром.

– Странно…

Гиббс пожал плечами:

– Я всегда имею дело со странными людьми.

Он замолчал на минуту и вдруг взглянул на меня печально, почти страдальчески:

– Агент Барретт, я никогда умышленно не принимал участия ни в одном деле, которое могло бы принести вред ребенку. Никогда. Я потерял сестренку, давно, еще в юности. Мою маленькую сестру. А старшим братьям полагается защищать младших. Понимаете? – Он выглядел несчастным. – Дети – это святое!

В его глазах я увидела возрастающее чувство вины. Вины, которая приходит вместе с чувством ответственности за то, чего вы не совершали – но и не предотвратили. Вины, которая появляется, когда судьба, сыграв с вами злую шутку, оставляет вас раскаиваться за все.

– Я понимаю, мистер Гиббс.

Беседа с Гиббсом заняла около часа. Мы пытались выжать как можно больше информации, однако практически не преуспели.

По пути к машине я размышляла о наших дальнейших действиях.

– У меня впечатление, что Гиббс о многом хотел рассказать, – произнес Алан.

– И у меня. Ты был прав в своей первоначальной оценке. Гиббс не сволочь. Просто у него связаны руки.

– Пора вызывать его в суд, – сказал Алан.

– Да. Давай вернемся в офис и посоветуемся с нашими.

Зазвонил телефон.

– Сводка последних новостей, – услышала я голос Келли.

– Я вся внимание.

– Выяснилось, что документы по делу Варгаса – и наши, и те, что мы взяли в архиве, – исчезли.

У меня все внутри оборвалось.

– Знаешь что! Кончай! Ты смеешься, что ли?

– Хотелось бы, но… мы должны были предвидеть, что их могут украсть.

– Ладно, поезд ушел. Документов нет. – Я потерла лоб. – Лучше не придумаешь! Я понимаю, Келли, ты занимаешься обработкой данных у Лэнгстромов, но, сделай одолжение, позвони Джонсу и попробуй узнать, сможет ли он дать тебе список агентов и офицеров, которые расследовали это дело.

– Есть!

Я отключилась.

– Плохие новости? – спросил Алан.

– Скверные. – И я передала ему суть разговора.

– И что ты думаешь? Они пропали или украдены?

– Наверняка украдены. Преступник давно все спланировал и манипулирует нами, подкидывает разгадки, когда ему выгодно. Совпадением тут и не пахнет.

– Скорей всего так и есть. Куда теперь?

И только я хотела ответить, как вновь зазвонил телефон.

– Барретт.

– Привет, Смоуки, это Барри. Вы все еще в Мурпарке?

– Уже уезжаем.

– Вот и хорошо. Я узнал кое-что о следователях, которым изначально поручили дело Лэнгстромов. Слушай. Один умер. Поймал пулю пять лет назад. Никаких подробностей. Парень был честный. Что интересно: его напарник уволился два года спустя. Ни с того ни с сего уволился, ему и сорока шести не исполнилось!

– Действительно интересно.

– А будет еще интересней. Я вышел на этого парня. Его зовут Николсон, Дэйв Николсон. Я рассказал ему, что произошло. Он хочет встретиться с тобой. Прямо сейчас.

Я задрожала от волнения.

– Где он живет?

– Именно поэтому я и спрашивал, уехали вы из Мурпарка или нет. Он рядом. Перебрался в Сими-Вэлли, вам по дороге.