Текст книги "За гранью"

Автор книги: Кнут Фалдбаккен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

25

Во вторник утром эксперты закончили осмотр «вольво», и их рапорт лежал на столе у Валманна. В машине было обнаружено пять граммов амфетамина, около тридцати пяти килограммов мороженых цыплят и следы гашиша, причем большой партии. На полу под пассажирским сиденьем были найдены несколько разноцветных бусин, возможно, от какого-то украшения. Кроме того, две пары довольно четких отпечатков пальцев, которые в настоящий момент проверялись по полицейской базе. Валманн тут же схватил телефон и набрал технический отдел. Ответил Иверсен, и Валманн попросил его как можно скорее направить отпечатки также в полицию Вэрмланда по ту сторону границы и попросить их ответить. Нехотя он отметил про себя, что международные следственные методы Тимонена очень эффективны. «Вольво» уже два месяца числилась в угоне в Арвике. Номера уже были переданы законному владельцу, продавцу автомобилей в Карлстаде. Итак, все вставало на свои места за исключением того, что парочка негодяев была на свободе, да еще с большой партией гашиша, который скоро окажется на концертных площадках, в молодежных клубах и школах Норвегии. А в том, что в машине был пассажир, сомневаться не приходилось. Причем он потерял – или порвал – какое-то ожерелье из бусин. А может, это была пассажирка?

Валманн снова позвонил экспертам, чтобы узнать об отпечатках. Как он и думал, вторая пара отпечатков принадлежала женщине. Само по себе это ничего не значило. Это могла быть случайная попутчица, подруга водителя или жена настоящего владельца машины. Но Валманн чувствовал, что обнаруженная улика – это не случайное совпадение, потому что всегда случается именно то, чего больше всего опасаешься. Пути международной торговли девушками пролегали в том числе и по узким, неконтролируемым дорогам Южного Хедмарка. Сейчас у Валманна не было сомнений, и он гнал прочь детское воспоминание о том, как он в одиночестве сидел на холме и смотрел на окружавший его бесконечный, непроницаемый лес с тропинками, ведущими в никуда.

Он связался с Рюстеном, чтобы быть в курсе последних данных по магазинной воровке без документов, и узнал, что ребятам удалось отыскать переводчицу, и девушку как раз собираются допросить. Валманн тут же попросил разрешения присутствовать. Это не доставит ему особого удовольствия, но иначе нельзя. Во всех делах, которые он в настоящий момент расследовал, были так или иначе замешаны девушки, нравилось ему это или нет.

Девушка, освещаемая ярким верхним светом, не казалась примечательной. Она была привлекательна, но выглядела потрепанной. Валманн вспомнил фотографии иностранок, торговавших собой на улицах Осло. Зачастую они были сногсшибательно красивы, ярко, вызывающе накрашены и шикарно одеты. Девушка, которая сидела перед ним, явно не входила в десятку лучших, подумалось ему, и он тут же пристыдил себя за такие мысли. В отношении этой воровки, которая сообщила, что ее зовут Алка Зарихина, еще не было ничего понятно. Но плохо окрашенные, когда-то рыжие волосы, слишком ярко накрашенные глаза и длина юбки говорили сами за себя. Ногти были обкусаны, и на них еще виднелись остатки лака. Темное пятно на челюсти могло быть просто пигментацией или, возможно, синяком от удара. Она не подняла глаз, когда Валманн вошел и сел на стул у стены.

Допрос вел Рюстен. Переводчица сидела рядом с ним, держа наготове ручку и бумагу. Эта худая женщина средних лет с седыми кудрявыми волосами и в круглых очках явно нервничала.

– Ты сказала, что тебя зовут Алка Зарихина, – начал Рюстен.

Девушка кивнула.

– А родом ты откуда?..

Переводчица обратилась к ней, и девушка что-то едва слышно ответила.

– Она говорит, что из Украины.

– Откуда из Украины?

Еще один еле слышный ответ.

– Говорит, что из Львова, на границе с Польшей.

Рюстен продолжил со всеми формальностями. А Валманн сидел и пытался представить себе средний по величине город на Украине, у польской границы. Он никогда не был в Восточной Европе, только видел фотографии и репортажи об ужасных жилищных условиях, разрухе, грязи, нищете, безнадежности. Он понимал, что это была не полная картина, но вид нахохлившейся Алки, уставившейся в столешницу и бормочущей ответы на вопросы Рюстена, вызывал в воображении только такие картины. Он заметил, что на мизинце у нее было маленькое кольцо, тонкая серебряная полоска с голубой бабочкой. Такое кольцо скорее подходило для маленькой девочки и резко контрастировало с ярким макияжем и одеждой, явно предназначенными для того, чтобы обратить внимание на ее пышные формы.

– Что ты делаешь в Норвегии?

– Она говорит, что хочет получить вид на жительство, утверждает, что беженка.

– Как ты попала в Норвегию?

– На машине вместе с родственниками, как турист.

– У тебя есть туристическая виза?

Девушка медленно покачала головой. Она зажала ладони между колен.

– А где сейчас твои родственники?

– Она говорит, что уехали обратно.

– Почему ты сразу не обратилась к миграционным властям, если собиралась просить убежища?

Она снова покачала головой.

– Тебя задержали за ограбление магазина.

– Она говорит, что у нее не было денег, и она не знала, что ей делать.

– Но мы обнаружили более тысячи крон в ее кошельке.

Девушка ничего не ответила на это, а просто продолжала сидеть и смотреть в стол. Рюстен казался немного растерянным. Жесткие допросы были не по его части.

– На каком основании ты считаешь, тебе должны предоставить убежище, как ты думаешь? – спросил он почти по-отцовски. Переводчица перевела вопрос. Девушка по-прежнему ничего не отвечала. Но потом ее как будто прорвало, и она прокричала что-то на своем языке, обращаясь к переводчице.

– Она спрашивает, что с ней будет.

Рюстен ответил официальным тоном:

– Она находится в стране без визы и документов и, значит, является нелегальной иммигранткой. Она будет содержаться в тюрьме предварительного заключения до тех пор, пока миграционные власти не будут готовы выслать ее на родину.

Переводчица сообщила ответ. Девушка ответила спонтанным потоком слов. Не нужно быть психологом, чтобы понять, что человек находится в чрезвычайной ситуации, подумал Валманн. Все происходящее взволновало его, хотя они все делали по правилам. Просто так работала система, а до этого подобных случаев в его практике не было.

– Она говорит, что ее убьют, если она вернется.

– Кто тебе угрожает? – Рюстен снова стал заботливым.

Девушка продолжила свой отчаянный монолог.

– Она говорит, что не может сказать этого. Те, кто угрожает ей, убьют ее семью.

– Ты подвергалась какой-либо форме насилия во время нахождения в Норвегии?

Она ничего не ответила на это, просто сидела, опустив голову, и слезы, которые она даже не пыталась утереть, капали с кончика ее носа на стол.

– Я правильно понимаю, что ты подтверждаешь, но боишься сказать?

Переводчица перевела, и девушка зарыдала навзрыд.

– Если ты будешь сотрудничать с нами, мы сможем поймать этих подонков. Понимаю, что это сложно, но нам нужны свидетели, люди, которые смогли бы встать и показать на них пальцем, рассказать, чем они занимаются! – Казалось, что Рюстен в порыве нежности готов погладить девушку по голове. Она не обращала на него внимания, говорила, икая и, уткнувшись в ладони, все сильнее и сильнее сжимая пальцы.

– Она спрашивает, какие гарантии вы можете ей предоставить, если она заговорит. Получат ли она и ее сын вид на жительство в Норвегии. Помогут ли ей найти жилье. Дадут ли новые документы, новые имена.

Рюстен покачал головой:

– К сожалению, здесь и сейчас мы не можем дать никаких гарантий. Мы должны сначала согласовать это с властями.

Этот ответ, казалось, успокоил девушку. Она еще немного посидела в прежнем положении, затем выпрямилась, достала бумажную салфетку и высморкалась. Она впервые посмотрела на Рюстена, обращаясь к нему.

– Она спрашивает, означает ли это, что пока она будет находиться в тюрьме.

Рюстен только кивнул в ответ:

– До получения иных распоряжений.

– Она спрашивает, может ли она в таком случае выйти и купить себе некоторые необходимые предметы личной гигиены.

Рюстен, похоже, засомневался.

– Я думаю… – ответил он медленно, – что мы могли бы…

– Пусть пойдет с женщиной-полицейским, – вмешался Валманн. – Она же просто задержана, еще не осуждена. В конце концов, девушка находится здесь уже двое суток, и у нее нет при себе даже сменного белья.

– Хорошо, – ответил Рюстен.

26

Когда зазвонил телефон и дежурная Ирене спросила, сможет ли он принять посетителя с заявлением о пропавшем без вести человеке, Валманн с удовольствием воспользовался возможностью отвлечься от парализующего ощущения бессилия, которое преследовало его после допроса Алки Зарихиной. Вошедшему светловолосому мужчине было около пятидесяти лет, он был среднего роста, стройный, почти худой. Морщины и прожилки на лице говорили о том, что он много времени проводит на свежем воздухе, однако у него был землистый цвет лица и мешки под глазами. На нем была рабочая одежда. Скорее всего, мастеровой. Незнакомец с любопытством огляделся, словно давно мечтал побывать в полицейской конторе. В то же время его руки дрожали, а говорил он нервно и сбивчиво. Симптомы были знакомыми. Большинство людей двойственно относились к полиции: с одной стороны, с уважением, как к блюстителям порядка, а с другой – боязливо, как к органам власти.

Мужчина представился как Арне Ватне, плотник. Он заявил об исчезновении двадцатилетней дочери Анне. Ватне казался немного раздраженным, но в то же время сам старался преуменьшить свое беспокойство, как будто стеснялся демонстрировать перед официальным лицом свои переживания.

– Я не знаю, стоит ли из-за этого беспокоить полицию…

Он пытался сбивчиво объяснить свое решение заявить об исчезновении дочери.

– Но я не понимаю… Она пропала из дома в ночь на субботу, оставила все свои вещи, косметику… А этот тип, с которым она уехала, я его не знаю, только поздоровался с ним, но он, короче, он иностранец. Дорогая машина и все такое… Они ссорились. Да, они разбудили меня своими криками… Хлопнули дверью… А сейчас прошло уже почти четыре дня.

Валманна даже немного веселила очевидная робость Арне, но в то же время из сбивчивых объяснений он понял, что основная проблема в том, что юная Анне сбежала с иностранцем, у которого, помимо всего прочего, цвет кожи был несколько темнее, чем у норвежцев. Это, по мнению Валманна, не могло служить причиной, чтобы появляться в его конторе, поэтому он четко и ясно дал понять, что полиция обычно не объявляет в розыск взрослых людей после всего лишь четырех-пяти дней отсутствия. Кроме того, разве тот, с кем она уехала, не был ее возлюбленным? В таком случае беспокоиться стоит еще меньше…

– Ну да… – согласился мужчина. – Но быть отцом-одиночкой взрослой дочери не так просто… – начал оправдываться он. – Постоянно слышишь о всяком дерьме, наркотиках, изнасилованиях… постоянно! – Он с надеждой взглянул на Валманна, как будто ожидая, что тот сам имел кучу проблем в духе отцов и детей.

– А ты пытался связаться с ней по телефону?

– Да, кстати, о телефоне, – ответил Ватне возбужденно. – Она оставила его дома. Этого никогда раньше не случалось.

– Так. А раньше она когда-нибудь пропадала?

– Нет, мне об этом не известно. Но она живет в Осло и…

– И поэтому ты с ней видишься не часто?

– Да, не так часто. Знаешь, как это бывает…

Валманн не знал и оставил эту фразу без комментариев.

– А когда она приезжает домой, все равно не получается часто видеться. Мне приходится далеко ездить на работу, – продолжал оправдываться Арне Ватне, хотя в общем не нужно было ничего больше объяснять. – Встаю в полшестого каждое утро, чтобы ехать в Конгсвингер, а ведь это полтора часа езды. Вечером обратно, уже в темноте, а часто и по плохой погоде… – И снова этот взгляд, который словно говорил больше, чем слова.

Валманн подумал, что надо поскорее заканчивать.

– Скажи, а ты часто ездишь по шоссе 24?

– Ты имеешь в виду… через Валлсет? Ну да… – Мужчина кивнул так, будто эти слова дались ему с трудом.

– А ты, случайно, не проезжал по нему в пятницу вечером, по дороге домой с работы?

– В пятницу… вечером?.. Да… то есть нет… – Его глаза забегали. – Я ехал гораздо позднее, чем обычно. Раз была пятница, я поехал через Шарлоттенберг, чтобы… ну, понимаешь…

– Насколько позднее? – Валманн гнул свою линию.

– Ну… где-то около половины седьмого, наверно…

В половине седьмого. Он не мог ничего увидеть, слишком рано. Но Валманн продолжал, словно проводил опрос свидетеля. Старый добрый Ватне не должен считать, что инспектор полиции Хамара только и делает, что успокаивает людей, которые приходят поболтать с ним о своих проблемах.

– Ты не видел ничего необычного на шоссе между Одалом и Валлсетом?

– Нет… А что я должен был увидеть?

Валманн смотрел на него в упор.

– Мы разыскиваем свидетелей несчастного случая, который произошел примерно в это время, – ответил он резко. – ДТП. К сожалению, со смертельным исходом.

– Нет, я ничего такого не видел! В такой снегопад вообще мало что можно было увидеть.

– Подумай хорошенько, – настаивал Валманн. – Машины, которые ехали навстречу, с царапинами на переднем бампере, странные следы на снегу, все имеет значения.

– Нет… я правда не помню. Машин было немного. Да и снег валил…

– Конечно. А тебе сегодня не надо на работу?

– Я взял отгул на полдня, чтобы зайти к вам. Шеф – человек понимающий…

– Тебе повезло, – прервал его Валманн. – Больше, чем мне. – Он поднялся, давая понять, что Арне должен сделать то же самое. – Если ты что-то обнаружишь, позвони мне. Или если твоя дочь не появится в течение этой недели, то приходи, посмотрим и, если надо, объявим розыск.

– Спасибо, большое спасибо, – пробормотал Арне Ватне. Казалось, он абсолютно обессилел. Но он улыбнулся на прощание, как будто, несмотря ни на что, он был доволен результатами своего визита.

Из окна своего офиса Валманн увидел, как худой мужчина направился к старому белому автофургону, уселся в него и исчез в черном облаке выхлопных газов. Ему вдруг пришло в голову, что, увлекшись допросом Ватне, он отвлекся от того факта, что на самом деле речь шла о молодой девушке, которая пропала при загадочных обстоятельствах. Во всяком случае, это можно было толковать именно так. Однако Валманн предпочел сейчас этого не делать.

Отпечатки пальцев оказались в полицейской базе по обе стороны границы. Женские пальчики были неизвестными, а вот мужчина оказался Бу Даленом, двадцатипятилетним нарушителем закона, родом из Эребру. Несколько раз привлекался за хранение и распространение небольших доз наркотиков в Норвегии и Швеции. За ним также числился случай контрабанды амфетамина, за что Дален получил восемнадцать месяцев, но подал апелляционную жалобу.

Валманн распорядился, чтобы его объявили в розыск по обычным каналам. Он не верил в то, что Дален объявится немедленно и что его удастся поймать в связи с каким-то более поздним преступлением. Но возможно, контрабанды кур будет достаточно для того, чтобы его восемнадцать месяцев превратились в двадцать восемь. Валманн вздохнул, наблюдая, как факс с нечеткой фотографией коротко остриженного господина Далена, прошуршав, оказался на его столе. Хранение и распространение наркотиков, кража автомобилей, контрабанда… Начиная от юношеских шалостей и авантюр и заканчивая серьезной преступной деятельностью. Спираль, каждый виток которой становился безнадежнее и неизбежнее, как сама судьба. Что толкает их на все это? В какой же момент вдруг становится слишком поздно остановиться? Он часто наблюдал, как молодых людей забирали за дебош, и задавался вопросом о том, скольких из них он встретит еще через год или два в угнанной машине в кювете, пьяными вдрызг. И потом, уже в суде – за взлом, кражи, ношение оружия, угрозы и насилие? Когда Валманн думал об этом, полицейская работа казалась ему бесполезной, все равно что вычерпывать пригоршней воду из затопленного подвала, куда она поступает постоянно. Новые преступники появлялись все время. Они были другие, и их было сложно понять. Перед ним возник полный смирения и отреченности взгляд Алки, ее накрашенные глаза, синяк, обкусанные ногти. Он попытался представить себе тех типов, которые разрушили жизнь этой девушки, преследовали, мучили ее до тех пор, пока она не стала средством, орудием, существом без чувства собственного достоинства, воли, без малейшей надежды на то, что она сможет выбраться из ада, в котором пребывает. И даже маленькая искорка надежды на получение убежища в социал-демократической Норвегии, должно быть, потухла, когда Рюстен отрицательно покачал головой в ответ на эту просьбу. Валманн очень хотел бы обсудить это с Анитой, и не столько потому, что он по ней скучал, или потому что ему был нужен молодой и хорошо информированный человек, обладающий свежими данными по актуальным проблемам в области криминологии, сколько потому, что она была женщиной.Неужели ему могло помешать то, что он мужчина? Видимо, бывает и так. Валманн знал, что он не должен звонить Аните слишком часто. Он не хотел казаться навязчивым, боялся разрушить то взаимное притяжение, которое возникло между ними. Сейчас было не время для глубоких, душевных разговоров. Не время для размышлений о будущем. Сейчас нужно было тихо радоваться тому состоянию счастья и удовольствия от того, что им удалось найти друг друга. Радоваться именно этому. Наслаждаться.

27

Как же он был похож! Возможно, это на самом деле был он! Даже руки затряслись!

Держа путь по знакомой дороге в направлении Одала и Скарнес, Арне Ватне чувствовал, как у него поднимается настроение. Инспектор заставил его понервничать, надо было это признать, он был совсем не дурак. Когда он вдруг начал расспрашивать его о той злополучной пятнице, Арне даже вцепился в ручки стула. К счастью, коп не спросил, какая у него машина! Ватне прокрутил в голове разговор с полицейским, пытаясь вспомнить хоть один свой неверный шаг, но не нашел ни одного промаха. Ему удалось, будучи совсем рядом с инспектором, сохранить невозмутимое выражение лица, хотя коп был безумно похож на того типа, которого он видел на днях на шоссе. И он наверняка был прав, этот инспектор. Арне явно преувеличивал опасность, угрожавшую Анне. Слишком рано кричать «караул» из-за того, что взрослая девушка решила устроить себе затянувшийся уик-энд. Заодно он убедился, что сам был в безопасности. Было очевидно, что полиция плутала в темноте в поисках водителя, раз ему, случайному человеку, задавались такие вопросы. Это значило только одно – у полиции не было никаких улик.

Ха-ха! Арне потряс кулаком в воздухе. Он снова – король на дороге. Он едет в Швецию, в Арвику, имея в кармане конверт с деньгами и список покупок от Дидриксена. В первую очередь нужно купить необходимые инструменты. В Швеции многое было дешевле, и оставшиеся деньги он оставит себе, в качестве платы за беспокойство. Как будто поездка в Арвику могла быть беспокойством!

Он пристроился вплотную к трейлеру, проезжая по шоссе мимо «Малунгена», утопив связанные с этим местом мрачные мысли в брызгах слякоти из-под колес и клубах выхлопных газов.

Когда он на обратном пути подъехал к границе, на пропускном пункте стояла длинная очередь. Это могло означать только одно: проверку. Арне не запаниковал, хотя у него в машине было товаров более чем на двадцать тысяч. А это намного превышало разрешенную законом норму. Две-три лишних бутылки водки из супермаркета в Арвике в этой ситуации не считались. Арне был хладнокровен и спокоен. Он вспомнил совет, который дал ему в напутствие Дидриксен: «Если будешь нервничать из-за перевозки этих товаров через границу, сверни просто-напросто на дорогу в сторону Шарлоттенберга, а затем на первом повороте – налево. Там параллельно новой дороге проходит старая. Потом сверни еще раз налево, и спустя несколько минут ты сможешь спокойно пересечь границу. Там никто никогда не проверяет. Тогда как в районе Магнора порой останавливают один или два автобуса с пенсионерами…»

Ватне повернул направо, к Шарлоттенбергу, потом налево и еще раз налево, как сказал Дидриксен. Он совершенно не нервничал, даже наоборот, чувствовал себя превосходно, проезжая по дороге, где почти совсем не было движения. От официального КПП на границе его отделяла лишь небольшая полоска елового леса. Он видел, что там уже зажглись огромные прожектора, из-за которых пропускной пункт казался чем-то чужеродным на фоне серого пустынного приграничного ландшафта. Здесь, под прикрытием теней, он был в безопасности. В безопасности на всем протяжении дороги. Он играл с ними. И Арне Ватне забарабанил пальцами по рулю в такт популярным шведским мелодиям, звучавшим из радиоприемника.