Текст книги "За гранью"

Автор книги: Кнут Фалдбаккен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

48

– Я был точно в таком положении, как ты.

Они сидели в Ирландском пабе, и Тимонен уже допивал первую поллитровую кружку.

– Я думал, что смогу справиться с этими гадами самостоятельно, если уж на то пошло. Мне довелось увидеть парочку их жертв, и я был готов на все. – Он приступил ко второй кружке. – И видимо, я перестарался…

– А почему я ничего не слышал об этом деле? – спросил Валманн.

– Это случилось в Швеции, понимаешь. Я был в гражданском. Формально это расценили как дорожно-транспортное происшествие, каких много на шоссе Е18.

– А как же погибший парень? Разве его родственники не потребовали выяснения обстоятельств гибели?

Тимонен внимательно смотрел на пивную кружку, а потом сделал еще один глоток.

– У него не было родственников, – произнес он, помолчал еще немного и сказал: – Он был моим младшим братом.

– Да что ты?

– Этого почти никто не знает.

– Ну да.

На эти слова трудно было найти подходящую реплику, и Валманну только оставалось ждать, пока его коллега сам продолжит разговор.

– Я уже говорил тебе, что я из Финнскугена. – Он поднял голову и уставился на Валманна; в его взгляде не было и тени жалости к самому себе. – А там жизнь во многих отношениях совсем иная. У нас там обычное явление, что семьи распадаются и дети разъезжаются в разные стороны. Люди разъезжаются при разводе, из-за пьянства, проблем с психикой и других напастей. Случалось, что неожиданная смерть одного из членов семьи выбивала почву из-под ног и вела к распаду. Мой отец был алкоголик. Он бил мать и нас. Можно было бы подумать, что все вздохнут с облегчением, когда он наконец упьется до смерти. Однако когда это произошло, с матерью случился удар. Я и мой брат Йоран попали в разные детские дома – мне повезло, а ему нет. Мы выросли в разных условиях и под разными именами. А когда я стал достаточно взрослым и понял, что с ним произошло, было уже поздно. Я сто раз вытаскивал его из канавы и добивался отказа от возбуждения дела. Ситуация была не из приятных. Он посылал меня ко всем чертям, но я все равно не переставал за ним присматривать. И в то же время я никому не мог сказать, что он мой брат. В конце концов я стал использовать его как информатора, чтобы не потерять контроль над ним. И тут я перестарался.

Тимонен подозвал официанта. Валманн взглянул на него с озабоченностью, но в ответ обнаружил прежнюю ироническую улыбку на его круглом лице.

– Ты можешь не беспокоиться обо мне, Валманн. Я рассчитываю свои силы. Я остановился в гостинице «Астория». Мне все равно нужно отдохнуть хотя бы один вечер. Если мне повезет, то я найду какую-нибудь благосклонную дамочку, разумеется, чисто на профессиональной основе… – И он от души рассмеялся в ответ на ошарашенный взгляд Валманна. – Ты ведь знаешь, что девочки любят жить в гостиницах, когда приезжают на гастроли. А городки вокруг озера Мьёса очень популярны. И не только во время Олимпийских игр. Я понял, что с этим безобразием в одиночку не справиться. Когда тебе удается поймать какого-нибудь небольшого сутенера, то Лангмар посылает двоих взамен. А до неготы никогда не доберешься. Они скорее пойдут под пулю, чем его заложат. Ты ведь сам видел – Абраш сидит уже три с половиной года за этого мерзавца. К счастью, он был до такой степени накачан наркотиками, когда мы его взяли, что у нас было время возбудить дело по-настоящему. А потом все как-то утихло – и здесь, и в Швеции. Нам повезло. Вообще-то редко удается умерить их пыл на такоедолгое время.

– Не хочешь ли ты сказать, что дело с погибшей на дороге девушкой нужно просто-напросто забыть?

– Послушай, Валманн… – Он перестал смеяться. – Я понимаю твой пыл и желаю тебе успеха. Такое дело захватывает, если начнешь им заниматься как следует. Ты встречаешь людей, которых оно непосредственно коснулось. Это могут быть самые различные люди – от солидных отцов семейства до старух на обочине дороги; и все они рассказывают душещипательные истории, и эти истории – правда. А ты работаешь в полиции и поэтому должен что-то предпринять. Этого требует общество, законы. Ты сам от себя этого требуешь. Но как раз сейчас мы распутываем одно из крупнейших дел, связанное с контрабандой гашиша. И я хочу, чтобы все мои сотрудники сосредоточились на этом деле. Если все пойдет как надо, то через три-четыре дня все закончится. И тогда ты сможешь вернуться к случаю на шоссе 24 и расследовать его сколько захочешь. И ты наверняка обнаружишь, что следы ведут в Стокгольм, а оттуда в Ригу, Киев, Гамбург или, может быть, деревню недалеко от Косова. А туда ты за ними не последуешь, Валманн, потому что там они будут держать тебя на мушке, а не наоборот. Мне неприятно об этом говорить, но у тебя нет никаких шансов. Вот так-то. – Он выпрямил спину и осмотрелся по сторонам. – Куда это подевался официант с моей пол-литровой кружкой?

49

Встреча затянулась, и рабочий день уже закончился. Валманн сидел за письменным столом и пытался сосредоточиться на вопросах, которые он записал до встречи с Тимоненом. Это оказалось непросто. Как и раньше, контакт с коллегой из Финнскугена привел его в некоторое замешательство. Тимонен казался очень далеким, но одновременно и очень близким. Таким непревзойденным, но вместе с тем ищущим и мечущимся. История с младшим братом не могла не трогать, хотя он и рассказывал о ней кратко, прямодушно и почти жестоко. Но в его мелодичном голосе проскальзывали какие-то хрипы, как от острия конька по непрочному льду, под которым зияет черная глубина озера.

Этот голос все еще звучал у него в ушах, но в другой связи. Это был голос командира, отдающего приказ своим войскам в последние минуты перед наступлением.

– Мы полагаем, что партия гашиша поступит в субботу или в воскресенье, возможно, до нескольких сотен килограммов в двух или трех автомобилях. Вероятно, они захотят воспользоваться тем, что в выходные поток через границу усиливается. Так что мы усилим охрану в двух-трех пунктах, где, по нашей информации, должно произойти распределение груза и его дальнейшая транспортировка.

– И они об этом вам сообщают?

– У нас свои источники. А кроме того, мы несколько месяцев прослушивали телефонные разговоры этой банды. Речь идет о супермаркете в Лонгфлуне. Он находится у самой границы, но таможенники там появляются редко, а парковка у кафетерия прекрасно подходит для перегрузки товара. Они разделят груз между разными субпоставщиками или просто перегрузят в другие машины, чтобы обмануть шпиков. Или сменят водителей, если те, кто вез груз всю дорогу, не захотят рисковать на самом последнем участке границы с Норвегией. И если в машине с новым водителем обнаружат гашиш, он может сказать, что ничего не знал. А с той шайкой адвокатов, которая имеется у них в распоряжении, они убедят судей в своей правоте. А еще «Белый лось», это место тебе известно. Мы полагаем, что автомобиль с цветами и катом оставили там, чтобы использовать для перевозки контрабанды на последнем участке пути. В таком случае они, наверное, попытаются пересечь границу у Магнора. А еще остается…

– Остается? – Валманн почувствовал себя униженным и несколько сбитым с толку.

– Остается еще часть Сёрфюльке – от Трисиля до Эйдскуга. Густой лес. Если они попытаются проехать по неохраняемым лесным дорогам, мы их там возьмем. Там я ориентируюсь лучше всех. Там я сам займусь патрулированием.

– Да-да.

– Ты будешь работать вместе с группой из Арвики. Фамилии и номера телефонов узнаешь во время брифинга.

Валманну было интересно, была ли в группе из Арвики Анита, но узнать не удалось. Двое других полицейских из Хамара должны были дежурить у Лонгфлуна.

Операция должна была, по всей видимости, начаться в субботу, но была вероятность того, что они задержатся и начнут в воскресенье. Один из водителей напился и поскандалил в Бремене, так что им пришлось задержаться.

– Мы будем в контакте. У нас есть запись, где он звонит своему корешу и просит его приехать и выкупить его из борделя. Его заперли там в туалете и сказали, что не выпустят, пока кто-нибудь не приедет и не заплатит… Это бывалые ребята, они ездят по всему миру и нигде не стесняются.

И тут он расхохотался от души.

50

Вернувшись в офис, Валманн сразу же позвонил Кронбергу и попросил его, используя свои контакты в Управлении связи, достать список телефонов, на прослушивание которых полиция получила разрешение в связи с делом о контрабанде наркотиков, а также выписки из записей за последние две недели.

Потом он позвонил в полицию Конгсвингера и сказал, что хотел бы приехать и взглянуть на квартиру, которая была обнаружена над цветочным центром. Там ему ответили, что уже поздно, но он настоял на своем. После встречи с Тимоненом он чувствовал какое-то неукротимое желание предпринять что-то конкретное, что могло дать результат, попасть туда, где что-то происходит. Как будто ему после встречи с Тимоненом нужен был допинг, чтобы сохранить интерес к делу о трафике. Ведь именно таким было это дело, хотя в полиции Хамара никто не называл его настоящим именем.

По дороге в гараж в коридоре он наткнулся на Рюстена. Тот тоже еще был на работе, несмотря на поздний час.

– Ты куда? – Рюстен снова заговорил своим спокойным, добродушным голосом. По дороге из Хьеллума они почти не разговаривали. Оба были погружены в собственные мысли о семейных скандалах, домашнем насилии и хорошо знали, какое огромное число случаев скрывается за совсем небольшим количеством дел, дошедших если не до суда, то хотя бы до полиции. Любая реплика только усугубила бы бессилие, которое они оба ощущали.

– Там, в Конгсвингере, кое-что нашли. Возможно, своего рода «safe house». [30]30
  Потайное место, укрытие.


[Закрыть]Я хочу съездить посмотреть.

– А я вообще-то шел к тебе, чтобы тоже кое-что сообщить. Мы только что получили это сообщение. – Рюстен протянул лист бумаги. – Это, конечно, не сенсация, однако оказывается, что зеленый «ауди» с норвежскими номерами, тот, что из «Малунгена», был зарегистрирован здесь всего два месяца тому назад, когда был ввезен как подержанный автомобиль из Швеции. Он попал к нам от торговца автомобилями в Торсби, который владеет также магазином в Эребру. Чуешь, откуда ветер дует? – Он многозначительно кивнул. – Тот самый, который заявил об украденных номерах, которые мы нашли на «вольво» с цыплятами.

– Херманн?.. – Валманн пытался вспомнить название фирмы. – Не помнишь, как его звали?

– «Херманнсонс Бильаукционер», – сказал Рюстен. – Я все проверил. Он торгует новыми и подержанными автомобилями по всему Вэрмланду и сильно преуспел в этом.

– Если он преуспел в этом бизнесе, то, значит, он может преуспеть где угодно. В том числе, и на черном рынке.

– Он владеет также и фирмой, которая специализируется на сносе домов. За фирмой числятся кое-какие дела в связи с НДС. Но это было давно. В последнее время никаких «мумбо-юмбо» за ними замечено не было.

– Он просто стал более ловким.

– Может, он стал порядочным? – Рюстен, казалось, слегка посмеивался над внезапной заинтересованностью Валманна.

– Торговцы подержанными автомобилями никогда не бывают честными.

– А может, он просто ловкий торгаш и получает хорошую прибыль?

– Весь вопрос в том, Рюстен, откуда у него такие большие деньги?

– Я бы не прочь обзавестись новой машиной, – ухмыльнулся Рюстен. – И давно подумываю приобрести подержанный автомобиль. Может, мы прокатимся к нему и посмотрим, что он предлагает?

– Это идея. – Валманн посмотрел на часы и заторопился. – Этим мы займемся в свободное время. Хотя это, возможно, и след, но похоже, что трафик девочек для Моене сейчас вовсе не приоритет. И то же самое относится к покупке подержанных машин.

Валманн позвонил на мобильник Аните, и автоответчик попросил его сообщить все, что у него на душе, после сигнала.

На часах было только несколько минут пятого, но по дороге в Одал, проходившей через лес, было уже темно, как вечером. Погода в последние дни стояла дождливая и теплая. Почти весь снег растаял. Высокие ели с мрачными шапками выстроились шпалерами по обе стороны дороги и, казалось, тоже ждали, когда же наконец наступит зима и расстелит свой тонкий светлый ковер между стволами. Валманн еще раз набрал номер на мобильнике. Как можно умудриться в такую погоду удержать в голове воспоминания о теплом лете? И как поддержать любовную связь в искрящемся электронном пространстве с помощью этого маленького холодного мобильника? Он отшвырнул телефон на сиденье.

Проезжая мимо отеля «Малунген», он заметил на стоянке несколько автомобилей. Следуя какому-то внезапному порыву, он остановился, дал задний ход, подъехал к гостинице и припарковал машину между темными невысокими срубами. В одном из них – очевидно, главном здании – горел свет. Валманн подошел и постучал в дверь. Внизу, под небольшим травяным валом, виднелось озеро, похожее на черное зеркало между поросшими лесом горками и островками плавающей травы, которое втягивало свет с облачного неба. Летом здесь наверняка неотразимая идиллия, подумал Валманн, прежде чем солнечный луч получил угрожающий вид черной засасывающей бездны среди смеющихся купающихся отдыхающих. Дверь открылась, и из нее высунулась голова.

– Мы, к сожалению, закрыты.

– А мне ничего и не нужно, – сказал Валманн и представился. – Я просто хотел бы поговорить с кем-нибудь, кто был здесь в прошлую пятницу.

– Тогда ты можешь поговорить со мной, – ответил человек, вышедший из двери на лестницу. Это был невысокий человек средних лет, в меру упитанный, с тонкими русыми волосами, обрамлявшими круглую лысину. На нем были костюмные брюки и вязаная шерстяная кофта с норвежским узором, а на ногах – черные ботинки. – Но я уже разговаривал с полицией. Они были здесь на следующий день. Мне нечего было рассказать. Мы были так заняты обслуживанием гостей, что никто из нас ничего не видел и не слышал.

– А кто это «мы»? Вас много?

– Я и два официанта. Плюс моя жена, которая работает горничной и поваром.

– И все они еще здесь?

Мужчина кивнул.

– Мы готовимся к завтрашней свадьбе. Хоть бы погода была получше, – вздохнул он и взглянул на тяжело нависшие облака, которые, казалось, лежали на верхушках деревьев.

– А кто здесь был неделю тому назад?

– Местное объединение адвокатов. Они здесь каждый год собираются осенью, два дня по полной программе с экскурсиями, развлечениями и докладами. Они называют это «семинар» и вычитают расходы из налогооблагаемой суммы. Эти ребята умеют устраиваться. Но они приятные гости, – добавил он.

– А у тебя, случайно, не сохранился список участников?

– Наверное, сохранился… – Хозяин гостиницы потоптался на месте, очевидно, ему не хотелось искать список именно сейчас. – Я сейчас как раз занят. Я могу тебе его послать попозже?

– Я бы хотел получить его как можно скорее.

– Ты из Хамара?

Валманн кивнул.

– Я могу привезти список в полицию завтра утром. Мне все равно надо в город.

– Хорошо, спасибо. – Валманн повернулся и собрался уйти.

– Послушай… – Хозяин все еще стоял в дверях. – А это правда, что пишут в газетах? Что это был не несчастный случай, а убийство?

Валманн не мог определить, свидетельствовало ли напряженное выражение его лица о возбужденности случайного свидетеля, который вдруг попал в центр драматических событий, или же об озабоченности в связи с опасениями, что у него упадут доходы в связи с негативным вниманием к месту убийства.

– Если написано в газете, то, должно быть, так и есть… – Он надеялся, что до собеседника дойдет ироничность его слов, но не был уверен. – Больше я ничего не могу сказать, – ответил Валманн, тут же осознав, что и так сказал слишком много.

Он снова свернул на шоссе 24. Через двести метров он проехал место происшествия. Сейчас уже нельзя было увидеть ни малейших признаков того, что здесь случилось. Полицейские ограждения были аккуратно сняты, как будто лес и сама природа всосали в себя последние следы злодейства и переварили их в своем медленном и неумолимом круговороте. Никто не зажег свечей и не положил цветов на место происшествия, как это вошло в привычку у норвежцев в последнее время в подражание загранице. Неизвестная жертва транспортного происшествия не вызывает сильных переживаний. Мертвая русская проститутка на обочине дороги не оставляет долговечного следа.

Валманн схватил мобильник и вновь набрал номер Аниты. В ответ раздался металлический голос автоответчика и вслед за ним пронзительный сигнал.

– Привет, – сказал он. – Это я. Я… – Он собирался еще что-то сказать, но не смог и отключился. Он почему-то не доверял этому металлическому голосу. Видимо, я становлюсь слишком эмоциональным, подумал он. Мне есть дело до мертвых девушек на обочине дороги. Мне есть дело и до девушек в Хьеллуме, которых бессовестным образом избивают. Мне есть дело до отчаявшихся девушек, без паспорта и документов, совершающих преступление, чтобы попасть под защиту полиции. Мне есть дело до старух на обочине дороги…

Старухи на обочине дороги…

Постой-ка, ведь Тимонен сказал: «самые различные люди – от солидных отцов семейства до старух на обочине дороги; и все они рассказывают душещипательные истории…»

Старухи на обочине…

Что он, собственно, имел в виду? Откуда он это взял – «старухи на обочине»? Эти слова вдруг зазвучали зловеще, как будто бы приобрели другой смысл: «Старухи на обочине дороги…» Ведь не мертвую же девушку он имел в виду. Ей было от силы двадцать лет. О какой другой «старухе на дороге» могла идти речь? Ясно как день: Тимонен намекал на его встречу с Кайсой Ярлсби. В этом не было сомнения. Но именно поэтому возникал другой вопрос, на который он сразу должен был обратить внимание, как только были произнесены эти слова. Откуда Тимонен узнал о его встрече с Кайсой? Валманн никому об этом не рассказывал, кроме Аниты, во время того минорного телефонного разговора поздно ночью, когда ему надо было выговориться. Он чувствовал потребность поделиться именно с ней этой страшной проблемой с девушками, с которой все чаще сталкивалось следствие и которая все больше его беспокоила. Он доверилсяименно Аните, поведав ей эпизод с Кайсой и ее историю про Эви и поделившись своими мыслями о трафике, – проблеме, к которой ему становилось все труднее и труднее сохранять чисто профессиональный интерес. И если об этом стало известно Тимонену, это могло означать лишь то, что ему рассказала об этом Анита, что она злоупотребила его доверием.

Валманн отметил про себя, что едет очень быстро, превышая дозволенную скорость. Мимо проносились лесистые склоны и вырубленные участки в Сёр-Одале, черные от влаги распаханные участки. Вдоль дороги под низко свисавшими облаками цвета прошлогоднего снега шли люди, сгорбившись и тяжело ступая. Вдруг прямо перед ним остановился автобус, из которого вышли люди, и он резко затормозил. Надо взять себя в руки, сказал он самому себе. Возможно, ты ошибаешься. Может быть, это была всего лишь случайная реплика и Тимонен не имел в виду ничего определенного. А даже если действительно Анита рассказала ему об этой встрече, то что из этого? Это могло означать лишь то, что ее также заинтересовало это дело. И нечего думать о какой-то бестактности или обмане. Это всего лишь обмен информацией между коллегами. Он пытался внушить самому себе, что надо успокоиться. И все же он снова внезапно схватил телефон, два раза ошибся, прежде чем набрал правильный номер – чертова маленькая игрушка! – и, едва дождавшись сигнала, выпалил:

– Это опять я. Где ты? Мне надо с тобой поговорить!

Усилием воли он заставил себя на протяжении нескольких километров держаться позади автобуса, который загораживал дорогу и обзор вокруг. Дорога шла вдоль густонаселенных пунктов, а затем свернула к центру поселка. Валманн несколько успокоился. Он понял, что самое скверное, что может случиться, – это если он перестарается и даст волю примитивной мужской ревности. Этого никто не заслуживал – ни она, ни он, ни даже Янне Тимонен, который играл свою роль в своей драме, не менее душераздирающей, нежели остальные, с которыми ему пока пришлось столкнуться во время следствия.

51

Дверь была взломана. А то, что находилось за ней, вряд ли можно было назвать квартирой.

На чердаке над пустым складом, где почти не было никаких следов растений, была оборудована комнатка размером около пятнадцати квадратных метров. Лампочка без абажура посреди потолка, незастеленный диван, кухонный уголок с плиткой и сточной раковиной, кресло и два венских стула, комод, небольшой столик с грязным стеклом и пепельница с окурками, дверь в малюсенький туалет с унитазом и раковиной. Без окон, только слуховое окошко под потолком. В комнате пахло куревом и затхлостью. На одном из стульев стоял переносной телевизор с антенной. Второй стул был сломан и валялся рядом. На стульях и на полу была разбросана одежда. Женская одежда. Из кухонного шкафчика, дверца которого висела на одной петле, торчал полиэтиленовый пакет из супермаркета «Рими». Под диваном валялись драные журналы и скомканные бумажные носовые платки со следами слез, соплей и помады. На кухонной полке стояла кофейная кружка, пара грязных блюдец и приборы из пластмассы. Эти ребята, видимо, не хотели подвергать себя риску отчаянных поступков со стороны отчаявшихся жертв. И тем не менее кому-то удалось сбежать.

– Вот так тут было, – пояснил полицейский, встретивший его у входа. – Мы сделали несколько снимков, вот и все. Из группы приграничной преступности сказали, чтобы мы ничего не трогали.

Валманн кивнул. Он надел перчатки из латекса и стоял, наклонившись над диваном. Его заинтересовала веревка – кусок нейлоновой веревки, лежавший между подушками. На полу валялся другой кусок. Кто-то лежал здесь, связанный по рукам и ногам, пытаясь высвободиться. На нейлоновой веревке виднелись следы крови и кусочки кожи. И ей это удалось. Ведь нейлон растягивается. Она терла и давила веревку, сдирая кожу с рук, и, наконец, высвободила одну руку. А затем взялась за дверной замок. На внутренней стороне двери виднелись следы и зарубки от предметов, которые она использовала в качестве фомки. Пока замок не поддался. Они не дали себе труда установить крепкий замок. Очевидно, думали, что у тех, кто попадет сюда, не будет ни мужества, ни сил для попытки к бегству. Но кому-то это все-таки удалось, и теперь она была на свободе. И сейчас ей как никогда нужна была защита. Валманн был уверен в том, что это была женщина. И он даже знал, кто она была. Он заметил маленькое колечко, запутавшееся в веревке, – маленькое серебряное колечко с голубой бабочкой. Точно такое же колечко было на пальце у Алки, которую они допрашивали.

– Похоже, что кого-то держали здесь взаперти и ему удалось бежать, – сказал он полицейскому, и тот утвердительно кивнул. – Я, конечно, не уверен, но мне кажется, что речь идет о девушке-иностранке, очевидно, из Восточной Европы, жертве трафика. Если это та девушка, о которой я думаю, то мы допрашивали ее в Хамаре, но потом она сбежала. Сейчас она где-то здесь в нашем районе, и ей угрожает опасность. Надо срочно объявить новый розыск.

Один из полицейских покинул комнату.

Валманн внимательно осматривал мебель, предмет за предметом, не трогая ничего руками. Он искал личные вещи, сумку, портфель, забытый в спешке кошелек, но ничего не нашел. Эксперты здесь, конечно, поработают, снимут отпечатки пальцев, исследуют остатки кожи и волосы, осадок в раковине, пятна на простыне, содержимое мешков с мусором. Насколько он мог судить, в мешках были пищевые отходы, кофейный фильтр, упаковки от пиццы, пакеты от хлеба, сыра и колбасы, пакеты с остатками прокисшего молока. На спинке стула висели дырявые джинсы. Что это – последняя мода или результат потасовки? – подумал он. Он приподнял джинсы и обыскал карманы. Пачка из-под сигарет с двумя окурками (можно использовать слюну на анализ ДНК). Обертка от шоколадки. Пилочка для ногтей. И листок бумаги. Валманн повернулся спиной к полицейскому из Конгсвингера и засунул листок в карман.

– Не так уж жирно для невооруженного глаза, – произнес он будничным тоном. Полицейский кивнул. Похоже, он с нетерпением ждет конца дежурства, чтобы пойти домой, подумал Валманн, когда тот пломбировал за ним дверь.

Листочек, который он держал в руках, представлял собой квитанцию, прямоугольный листочек бумаги размером четыре на четыре сантиметра с плохо различимой надписью «Кемпинг Фагерфьелль. Кафетерий. Кофе – 12,00 крон. Багет – 36,00 крон. Итого: 48,00 крон. Спасибо за покупку».

На этот раз он остановил машину около небольшого сруба с вывеской «Администрация» и вошел. За прилавком сидела крупная седоволосая женщина и вязала что-то похожее на надетое на ней толстое пончо. Она явно не спешила, да и посетителей в кемпинге в этот день почти не было.

Валманн поздоровался. Она подняла голову.

– Вы хотите снять домик?

– Я хотел получить кое-какие сведения.

– Коп, – со вздохом сказала она. – Я так и подумала.

– А что, заметно?

– Со временем вырабатывается чутье, – ответила она с нейтральным выражением лица. – А кроме того, пальто. Классическая модель из черно-белых фильмов. Хамфри Богарт.

– Вы знаете Богарта? – Валманн вдруг почувствовал, до чего же он устал. Как здорово было бы сейчас усесться в этой натопленной комнате вместе с этим ископаемым времен хиппи, говорившим на шведском диалекте и помнившим старые фильмы.

– Да я их всех знаю, – ответила женщина. – Я сижу здесь по шестьдесят – семьдесят часов в неделю. И у меня видеомагнитофон в каморке.

– Я хотел бы поговорить с вами о трафике на границе и особенно здесь в кемпинге. Меня зовут Валманн, – добавил он. – Управление полиции в Хедмарке. Я полагаю, что вам приходится сталкиваться с этим, раз вы здесь работаете?

– Я вижу, как народ приезжает и уезжает, – ответила женщина и продолжала вязать.

– Мы получили сообщение о торговле сексом в кемпинге. Что вы на это скажете?

– Я, во всяком случае, ничем не торгую. – Она произнесла эти слова без малейшего намека на юмор и взглянула на него из-под круглых очков без оправы.

– Ну ведь я совсем не это имел в виду.

– Разумеется.

– Ну и что?

– Что?

– Что вам известно о предоставлении сексуальных услуг за деньги в кемпинге? Об иностранках, которых сюда привозят, используют, а затем везут дальше. И каждый раз они на один шаг опережают полицию, которая хочет арестовать их вместе с сутенерами.

– Так вот что вы имеете в виду? – В ее быстрых голубых глазах блеснула усмешка.

– Не надо рассказывать мне, что вы не знаете, что здесь происходит! – Валманн начал терять терпение. Женщина приподняла с колен вязание, как будто что-то тяжелое.

– Я только могу вам сказать, что я стараюсь замечать как можно меньше. – До этого она говорила безразличным тоном и как бы нехотя. Теперь же в голосе чувствовалось волнение. – Я, собственно говоря, стараюсь ничего не знать про тех людей, кто сюда заезжает. Ведь вы не первый здесь из полиции. И я спрашиваю себя: а что в этом толку? Когда вы наскакиваете на меня со своими вопросами, их уже и след простыл, они за семью горами – девочки, их кавалеры или сутенеры – как их не называй. Они уже по пути в царство грез и мечтаний. Гости приезжают и уезжают. Я ничего не вижу и ничего не знаю.

Валманн достал из кармана сложенный листок бумаги, развернул его и положил перед ней на прилавок.

– Посмотрите сюда, – приказал он.

Женщина быстро взглянула и отвела глаза. Зрелище было не из приятных – смерть исказила красивые, правильные черты лица молодой девушки, хотя шрам у виска был еле заметен на фотографии. Валманн стоял молча.

– Кто это? – наконец спросила она.

– Именно это я и хотел бы узнать.

– Вы думаете, что я знаю?

– А почему бы и нет? У нас есть информация о том, что эта девушка жила в кемпинге на прошлой неделе. Что она принимала мужчин. Она не норвежка. Ведь вы же могли обратить на нее внимание.

Все было шито белыми нитками, и Валманн понимал это.

– Я никогда ее раньше не видела.

– Взгляните еще раз.

– Нет необходимости.

– А вы не хотите узнать, что с ней случилось?

– Ведь я же сказала, что никогда ее не видела.

– Но у нас есть ее анализ ДНК, и я могу привезти сюда целую кучу следователей, которые прочешут каждый домик и каждый вагончик в кемпинге, пока не найдут хотя бы один волос, который совпадет с ее анализом. И тогда я вам не позавидую. Вы окажетесь в ловушке!

– О Господи! – воскликнула женщина. Казалось, что его слова ее скорее раздражают, нежели пугают. Он отлично понимал, что блефует, что никто никогда не разрешит ему провести такой обыск, не имея почти никаких на то оснований. И похоже, она это тоже понимала.

– Ты что, первый день работаешь или?..

– Речь идет об убийстве!

– А для меня речь идет о том, что здесь бывает от десяти – пятнадцати до нескольких сотен гостей ежедневно. – На ее лице читалось некоторое волнение. Она отложила в сторону вязание и для подтверждения своих слов размахивала руками. – Молодые и старые, толстые и тонкие, норвежцы и шведы, и все остальные цвета радуги, они приезжают, спят несколько часов, а потом едут дальше. И если кто-нибудь желает перед отъездом развлечься с дамочкой, то он не приведет ее ко мне для знакомства. Он входит, заполняет регистрационный бланк, который никто никогда не проверяет, платит по счету, получает ключ и исчезает вместе с девчонкой, и делает то, что собирался. А когда они уезжают – это не мое дело. Лишь бы убрались до двенадцати часов следующего дня. Я только рада, что не надо смотреть на те же рожи еще раз, понимаешь? Мое дело – регистрация, оплата, выдача ключей, организация стирки и уборки. Вот такая штука, господин Валстрём.

– Валманн.

– Какая, к черту, разница!

– Вы их прикрываете. Сутенеров. Реальных заправил.

– Я никого не прикрываю. Но я и не питаю особых надежд на исправление мира. Именно поэтому я и не работаю в полиции. – Она криво усмехнулась.

Валманн вытащил фотографию Эви.

– А вот эта. Вы ее знаете?

– Надо же! У тебя их что, много?

– Только две, пока.

Она взглянула на маленькую фотографию и слегка прищурилась.

– И эту тоже никогда не видела.

На этот раз пауза была несколько длиннее, и одной рукой она поправила непослушные волосы.

– Я думаю, что это неправда.

– Думайте, что хотите.

– У нас, полицейских, чутье на тех, кто хитрит и обманывает.

– А зачем мне хитрить? Ведь она еще совсем подросток…

– Вот именно. Они самые уязвимые, фру?..

– Карусель. Биргитта Карусель, если вы настаиваете.

– Эта система действует и по-другому, и вы это знаете, Биргитта. Беспомощных, избитых девушек продают из одной страны в другую как рабов. Кемпинг на границе очень хорошо подходит для перевалочного пункта. Их перевозят из борделя в массажный салон или от клиента к клиенту, как скот. Они не знают языка. У них нет документов. Они пленницы. Многие из них несовершеннолетние. И некоторым из них вы могли бы помочь, дав мне кое-какие сведения. Прежде чем с ними случится то же самое, что с этой…