Текст книги "Абарат. Абсолютная полночь"

Автор книги: Клайв Баркер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 27 страниц)

Глава 74
Молот Нефаури

– Кэнди…

Неподалеку стоял Газза с таким видом, будто не был уверен, что все это закончилось, и она вернулась из помраченного состояния, создававшего на ее лице такое странное выражение.

– Все в порядке, – сказала она, взглянув на него. Она позволила ему себя рассмотреть, чтобы он убедился, что его Кэнди вернулась. – Яв порядке.

– Это существо…

– Нефаури?

Она обернулась через плечо. В облаке Нефаури вспыхивали яркие огоньки, словно его огромный газообразный разум разговаривал сам с собой, оценивая возможности.

– Она приказала ему не оставлять свидетелей, – сказала Кэнди.

– Значит, теперь он всех убьет?

– Наверное. Если б ты был Императрицей Абарата, хотел бы ты, чтобы кто-нибудь, пусть даже заплаточник, рассказал о том, что он здесь видел? Бедный Шалопуто. Он уже умер. Боюсь, скоро мы последуем за ним.

– Но ты же не сдашься? – спросил Газза. Он был потрясен. – Ты, Кэнди Квокенбуш! Ты не можешь сдаться. А все эти люди, чьи жизни ты спасла? Их здесь тысячи!

– Они… спасли себя сами.

– Возможно. Но ты показала им, как это сделать… и почему.

Он отвернулся и быстро вытер слезы, проведя ладонями по щекам.

– Газ, пожалуйста… – сказала она.

– Все это произошло неслучайно: ты встретила меня, мы оказались здесь. Знаю, ты думаешь, что принесла с собой больше плохого, чем хорошего. И может, Шалопуто был бы все еще жив. Но тогда он ждал бы кого-нибудь, кто найдет его и покажет, как сбежать от колдуна. Однажды ты сказала мне не думать о том, как что-то может происходить, а просто знать, что это происходит.

– Во мне ничего не осталось, Газза. Я не могу сотворить даже орех, не говоря о глифе.

– Мы все равно можем найти отсюда выход.

– Не вижу, как. Мы в ловушке.

Позади них была Пустота; впереди – жидкий огонь горы Галигали, а по обе стороны острова – бурные воды Изабеллы, переливающиеся через Край Мира в Забвение. Кэнди была права. Отсюда выхода не было.

Тем временем Нефаури откликнулся на последнюю команду Бабули Ветоши; его пассивность внезапно исчезла, сменившись перспективой убийств. Взрывающийся внутри пятнистых областей свет выбросил нити, словно соединяя созвездия во взмученной внутренней вселенной Нефаури.

По мере того, как каждая нить находила свою цель и двигалась к следующей, ее яркость увеличивалась, как будто в этой геометрии решалось какое-то огромное математическое уравнение; парадоксальным образом теорема касалась упорядоченной эскалации хаоса. Скорость, с которой проводились эти подсчеты, возрастала; очень скоро должна была быть достигнута критическая масса.

– Мы же не будем просто стоять здесь и ждать? – спросил Газза.

– Нет.

– Так мы идем? – быстро и тихо спросил он.

– Да.

– Поворачиваемся и бежим?

– Лучше не бежать. Мы ведь не хотим привлекать к себе внимание?

– Понял, – сказал Газза.

Но в это время заплаточники, преданные своей Императрицей несмотря на ее обещание наградить их, начали сознавать, что Нефаури собирается устроить здесь массовую бойню, и побежали прочь.

Нефаури не знал, с чего начать свое разрушительно дело. Воспользовавшись его отвлечением, Кэнди и Газза начали медленно, шаг за шагом, отступать по горячей земле. Они сделали девять шагов, и связь черных созвездий исчезла. Клубящееся движение продолжалось, но теперь темнота начала собираться в одном месте. Если у существа мог быть глаз, то, вероятно, это он и был.

– Оно на нас смотрит, – сказала Кэнди.

– Да, мне тоже так кажется.

– Может, нам лучше…

– Остановиться? – спросил Газза.

– Да.

Они остановились. Но это не помогло. Глаз продолжил притягивать нити темноты. Очень скоро он исчерпает возможности увеличения тьмы и плотности. Тогда его убийственная сила заработает вовсю.

Темнота мерцала. Кэнди посмотрела на Газзу, и в эту секунду один из заплаточников по правую сторону от существа потерял выдержку и бросился бежать. Нефаури повернулся. Не всем телом, а лишь той небольшой частью, где находился притягивающий тьму глаз. Краткий взгляд, посланая вперед смазанная тень, и заплаточник, настоящий громила, исчез, как будто его проглотила тьма. Кэнди и Газза развернулись и помчались прочь. Это было больно. Как же это было больно! Хотя выход души Зефарио ранил ее, и тело Кэнди болело, боль, как ни странно, была хорошей: она говорила, что Кэнди жива, и как это хорошо – быть живой.

Ради такого стоило побегать. Чтобы жить дальше, найти время для всех чудес Часов, помочь исцелить их раны и подольше быть вместе с молодым человеком, мчавшимся рядом с ней. За секунду все это промелькнуло в ее уме, а тело, наполненное яростью и благодарностью, несло ее по искореженной земле – все это и еще одно: тайна Двадцать Пятого часа, Времени Вне Времени. Там хранилась тайна, о которой она не знала ничего, кроме самого факта ее существования, и она никогда не узнает Абарат до тех пор, пока ее не разгадает.

Столько еще дел – исследовать, решать, чувствовать.Она не может сейчас умереть!

Бежать по такой земле было трудно; несколько раз они спотыкались и едва не падали, но удерживали друг друга от падения. Был у них и третий спутник, хотя Кэнди его не видела. Их сопровождала одна из абаратских чаек. Кэнди слышала, что где-то над ее головой хлопают огромные крылья, и однажды ей показалось, что она ее заметила, но это был краткий миг, и увиденное выглядело слишком большим и нелепым, поэтому она решила, что бурное воображение играет с ней шутки. Впрочем, сомнений не было – птица летела рядом. Чем дальше они убегали от Нефаури, тем громче хлопали крылья. Наконец, Кэнди замедлила бег и обернулась. Трудно было понять, как далеко они находятся.

Даже за то краткое время, пока они бежали, пейзаж изменился. Ветер поменял направление, и дым от вулкана уходил на север, к Краю Мира. Он почти полностью скрыл собой остатки Бурехода вместе с большей частью северного склона Галигали. Дым рассеивался, только когда приближался к Нефаури. Или же это создание его поглощало? Похоже, так оно и было. Рядом с дымом Нефаури принимал желтушный оттенок, словно вдыхая из облака частицы серы и уничтожая своими необычными способами осколки раскаленного белого камня, которые висели во вселенной Нефаури, похожие на зарождающиеся звезды.

Все это – дым, похищаемое желтое разложение, яркие белые звезды, – она охватила одним кратким взглядом. А затем, осознав, чего она неувидела, взглянула вновь.

Заплаточников больше не было. Исчезли все: горящие фигуры, те, что лишь слегка обгорели, и даже такие, кто вышел из Бурехода целым и невредимым. Нефаури уничтожил всех. Теперь ему не было нужды откладывать расправу. Кэнди и Газза стали его единственной целью. И он направился к ним.

В третий раз она не оборачивалась. Не было нужды. Она чувствовала движение пришельца и глубокую дрожь земли, по которой бежали они с Газзой.

Навстречу ним из толпы на дальнем конце острова выходили люди. Во главе этой компании был Джон Хват, который шел, разведя руки в стороны. Жест был оптимистичным, но выражение лица говорило об обратном. Даже на таком расстоянии Кэнди видела, что Хват смотрит мимо Кэнди и Газзы. Он видел Нефаури. Готовилось нечто ужасное, и это невозможно было выразить словами.

– Дела плохи, – сказала птица. – Он нападает.

При звуках этого голоса сердце Кэнди едва не выпрыгнуло из груди.

– Шалопуто?

Она замедлила бег, ища глазами птицу и, не сумев обнаружить, остановилась. Внезапно к ней опустилось нечто и зависло прямо перед лицом. Это действительно был Шалопуто. Точнее, его голова; рана на шее затянулась, а кожистые отростки по обе стороны головы взмахивали, удерживая ее в воздухе.

– Ты жив! – Несмотря на отчаянную ситуацию, она не могла не засмеяться. – Ха! Только посмотри на себя!

– Так рождаются тылкрысы, – произнес он. – Головы с ушами-крыльями. Тела мы можем отрастить вновь. Я выращу новое, когда все это закончится.

– Ты мне никогда не говорил.

– А ты не спрашивала.

– Это самое странное, что я видел в своей жизни, – сказал Джон Ворчун.

– Не согласен, – возразил Джон Змей.

– Ну разумеется ты не согласен! – воскликнул Джон Хват.

– Эй! Я рад, что Шалопуто жив, – сказал Газза, – но у нас все равно неприятности.

Нефаури больше их не преследовал. Он остановился в двадцати метрах от Кэнди, Газзы и Шалопуто. Хотя за время своего путешествия по Абарату Кэнди довелось наблюдать многочисленные образы силы, она никогда не видела ничего, что могло бы сравниться с этим. Нефаури был огромен – смутная масса противоречий. Несмотря на свою газообразно-жидкую форму, в нем имелись места, где сгустившаяся тьма отливала сталью, и другие, где тонкие линии, нарисованные этой тьмой, прорезали многочисленные предыдущие – сложная матрица перекрещивающихся линий, темнее, чем тьма, в которой они были вырезаны.

– Ого, – сказал Джон Филей.

– Что он делает?

– Ничего хорошего, – ответила Кэнди.

Во тьме возникло нисходящее движение; сила вещества давила на затвердевающую лаву. Она начала трескаться: в земле появились зазубренные щели, которые быстро устремились к Кэнди и Газзе. Ни в движении этих трещин, ни в свете, изливавшемся оттуда, не было ничего мистического. Трещины контролировал Нефаури, и они достигали расплавленной лавы, что двигалась под островом.

Теперь их возвращение к Хвату и остальным было невозможно. Самая широкая из трещин – два метра в ширину, и она продолжала расти, – возникла именно для того, чтобы отрезать их от друзей. Их гнали к северо-западному краю острова, где воды моря Изабеллы превращались в ревущие, неподвластные никакой силе потоки, которые неслись мимо берега Окалины и переливались через Край Мира. Даже берега как такового здесь не было. Черная лава становилась чуть круче, а потом сталкивалась с паникующими водами, падавшими в Забвение.

Нефаури был чужим, его ум – тень на стене комнаты, где повседневностью были худшие зверства, какие только одно живое существо может причинить другому. Все, что он знал, это как насаждать страх и как его умножить. В случае юной ведьмы и ее друзей он просто вынудил их отступать к морю, пока они не оказались перед выбором между двуми смертями – прыгнуть в белые воды Изабеллы и утонуть или упасть в одну из трещин и сгореть заживо.

Таков был его общий замысел. Но трещины на земле продвигались не так быстро, как он планировал. У него возникли более неотложные дела, чем наблюдение за гибелью маленькой ведьмы. Он пришел сюда, чтобы увидеть возвышение женщины по имени Бабуля Ветошь, в чьи руки жрецы его вида вложили большую силу, но по причинам, имевшим отношение к их собственному Великому Замыслу, а не к обслуживанию ее имперских амбиций. Однако, несмотря на элегантность ее плана, она недооценила врага.

Битва оказалась более хаотичной, чем предполагал Нефаури, но в конце она была выиграна. И все-таки жрецы, которые послали сюда Нефаури, будут недовольны тем, как все повернулось. Чем скорее они узнают новости, тем быстрее смогут предпринять те стратегические изменения, которые сочтут нужными. Нефаури не мог позволить себе ждать. Пришла пора заканчивать с девочкой и рыбаком.

Разрушать землю следовало более эффективно. Для этого у него был план. Он велел своему телу отрастить два рога, куда перенаправил наполнявшую его внутренности тьму. Теперь эта тяжелая тьма вползала в образующиеся рога, превращая их в два молота.

И они опустились: два молота тьмы ударили по израненной земле. В то же мгновение от этого места побежала новая сеть трещин. Зигзаги начали двигаться к Кэнди и Газзе, отделив их от Джонов и сделав шире остальные трещины между Нефаури и его жертвами. Серия новых разломов вынуждала ведьму и ее друзей отступать до тех пор, пока они не оказались на краю узкого берега, у самой воды.

Нефаури поднял свои рога-молоты еще выше и опустил их, словно судья, стучащий молотком при объявлении окончательного приговора. От возникшей ударной волны земля провалилась, отделив от остального острова крошечный клочок земли, где стояла ведьма и ее друзья.

– Плохо, – только и сказала Кэнди.

А потом на эту маленькую сушу с такой силой нахлынули воды, что она больше не могла сопротивляться. Островок оторвался от берега так внезапно, что Газза и Кэнди упали на колени.

Поток поймал их и потащил за собой, туда, где Море Изабеллы терялось в Забвении.

Глава 75
Край Мира

Воды Изабеллы не просто несли клочок суши к границам реальности. Они швыряли его туда-сюда, качая с боку на бок. Впрочем, эти хаотичные маневры не помешали Шалопуто приземлиться на скользкую поверхность, и только кончики его ушей-крыльев не давали голове соскользнуть с покрытой водой поверхности в бешеный прибой, где он наверняка бы утонул. К счастью, Кэнди видела, как он скользит мимо нее, и инстинктивно ухватила его за крылья прежде, чем случилось худшее.

Однако через несколько секунд их всех ожидало нечто еще более грозное. Хотя та граница, где воды переливались через край Абарата, скрывалась за тучей брызг, ее приближение было неминуемо. Чем ближе самоубийственный поток подносил их к последним секундам жизни, тем тише становились воды, их рев и скорость снижались по мере того, как они исчезали за Краем Мира.

– Ты можешь улететь обратно, – сказала Кэнди Шалопуто.

– Зачем мне это делать?

– Потому что мы скоро умрем! – яростно произнес Газза. – Я свою правую руку отдам за возможность убраться с этой проклятой скалы.

– Неужели? И бросишь свою леди?

Газза покраснел.

– Я так знал! – сказал Шалопуто.

– Я тоже знал, – ответил Газза и посмотрел на Кэнди. – С момента, как тебя увидел. Не спрашивай, откуда, но я знал. Я люблю тебя, Кэнди, – продолжил он. – И рад, что, наконец, сказал это сам. Поздновато, конечно, но у меня не было возможности – все время что-нибудь мешало.

Кэнди улыбнулась.

– Что это значит? – спросил Шалопуто.

– Что именно?

– Ты ему просто улыбаешься.

Остальные слова утонули в мертвой тишине, когда рев водного хаоса внезапно исчез, и серо-голубой туман, скрывавший место, где воды падали в Забвение, расчистился.

Потоки, несшие к этому месту кусок Окалины, стихли, поскольку здесь море лишалось всякой формы, воли и силы и низвергалось с Края Абарата, разбиваясь на бесчисленные струи воды, несколько секунд освещенные огоньками, а затем исчезавшие. В реальности, откуда приходили струи, они представляли собой непреодолимую силу, но сейчас это были всего лишь миллионы и миллионы капель, падающих в Бездну.

– Ну вот, – сказал Газза.

Кэнди подумала: « После этого не будет ни магии, ни видений, ни любви, ни надежды, и…»

– Нет, подождите! – сказал она вслух. – Подождите!

– С кем ты говоришь? – спросил Газ.

– Я хочу еще! – закричала она в Бездну.

– Чего – еще?

– Всего! – ответила она.

– Почему ты улыбаешься? – спросил Газ.

– Мы падаем через Край Мира! – сказал Шалопуто. – Если и есть какие-то хорошие новости, скажи их прежде, чем мы исчезнем навсегда.

– Позже, – ответила Кэнди. – Я скажу тебе позже.

Море исчезало. Клочок земли накренился и начал падать. Но прежде, чем упасть, Кэнди обернулась назад, к берегу Окалины, и с потрясающей ясностью увидела Джона Хвата и его братьев. Все они смотрели на нее, стоя так близко к краю воды, что каждая новая волна могла смыть их вслед за собой. Казалось, они звали эту судьбу, встав рядом с гибельной опасностью.

–  Возвращайтесь! – закричала им Кэнди, сомневаясь, впрочем, что ее можно будет услышать.

Джон Хват сложил руки у рта и вместе с остальными братьями попытался ей что-то крикнуть. Но здешний воздух не переносил звуков, и тишина между берегом и морем не нарушилась. Затем островок накренился и перевалился через Край, туда, где исчезало Море Изабеллы.

Вниз, вниз, вниз…

Братья Джоны закричали одно лишь имя – ее, разумеется.

– Кэээндиии!

Бесполезно. Ничего не изменилось. Воды унесли Кэнди, Газзу и Шалопуто за собой, и братья Джоны потеряли их из виду.

–  Она погибла! – крикнул Хват.

–  Это невозможно, – сказал Филей.

– И тем не менее это так! – разозлился Хват.

– Но… но… она собиралась все исправить, – прохныкал Джон Ворчун.

– Ничего бы не сработало, – сказал Змей. – Такой твари, как Нефаури, невозможно сопротивляться. Она всех нас убьет прямо сейчас.

Змей обернулся и посмотрел на Нефаури. Однако на этот раз его худшие опасения не подтвердились. Тот, Кто Ходит За Пределами Звезд, отбывал прочь. Обещания – пустяки, которым отвлекали себя эфемерные создания. У Нефаури были свои, более важные дела. Тварь развернула свою массивную форму и направилась сквозь дым к вулкану. Его движение вытягивало из клубящегося воздуха серу, и цвет Нефаури становился все глубже, приобретая ослепительную желтизну. Затем, словно набрав из дыма огромный заряд силы, он ускорил движение и раскрыл свои космические одежды, похожие на темный парус, наполненный ветром; они раздулись, он начал стремительно подниматься над землей, все дальше от отравленного воздуха, и через десять секунд полностью скрылся из вида.

– Что ж, это было скучно до невозможности, – заметил Змей.

– Только ты, Змей, можешь жаловаться, что наш палач улетел! – сказал Джон Филей.

– Я лишь говорю, что это немного…

–  Змей, заткнись, – сказал Хват. В его голосе была нескрываемая ярость. – Разве ты не понимаешь, что это значит?

– О, – сказал Змей после значительной паузы. – О нет.

На этот раз в его голосе не было сарказма или неискренности.

– Она мертва, – сказал Джон Соня.

– Не мертва, – ответил Джон Ворчун.

– Да, Ворчун, мертва.

– Мы этого не знаем, – проговорил Джон Удалец.

– В первый и, возможно, в последний раз я согласен со Змеем, – сказал Соня. – Нет смысла отрицать то, что мы видели собственными глазами.

– А что мы видели? – спросил Джон Хнык. – Не очень-то и много. Я, например, не видел, как они умерли.

– Ты хватаешься за соломинку, брат. Они упали с Края Мира.

– Это так, – согласился Соня.

– Они упали, без вопросов, – сказал Джон Ворчун.

– И возможно, все еще падают, – добавил Филей.

– Что же с ними происходит? – спросил Хнык.

– Она выживет, – сказал Джон Змей с нехарактерным для него энтузиазмом. – Если кто-то способен выжить, упав с Края Мира, то это она.

Джон Хват перестал злиться и вернулся к обдумыванию того, что видел. Но ничего не менялось. Изабелла все также стремилась к собственному исчезновению; мелкие брызги, которые туманом висели там, где ее воды падали вниз, на миг рассеялись, и тут же вновь скрыли то место.

– На что ты смотришь, Хват? – спросил Ворчун.

– На все. И ни на что, – ответил он.

– Пустая трата времени, – сказал Ворчун. – Мы должны заняться делами. Важными делами.

Хват продолжал смотреть на море.

– Какими, например? – спросил он.

– Да ладно, Хват, – сказал Ворчун. – Ты все прекрасно знаешь, как и я.

– Даже не представляю.

– У нас есть тело, которое надо похоронить, – сказал Хнык.

– Приятная перспектива.

– И Восемь династий, с которыми тоже надо что-то делать.

– Мы не можем делать это одни.

– Вообще-то прежде, чем появилась она, мы жили своей жизнью, – напомнил Джон Филей.

– Да, Джон, но мы ждали, – ответил Хват. – Разве нет? Тот первый день в Иноземье был связан с чем-то большим, нежели просто украденный ключ. Мы все это ощутили. Разве нет?

– Да, – сказал Джон Змей. – Конечно, ощутили. Даже я согласен. У меня было чувство… – он покопался в собственном словаре, подыскивая слово, – … неизбежности.Как-будто должно произойти что-то важное.

– А потом в нашей жизни появилась она, – сказал Хват. – И всё изменила.

– Всё? – спросил Джон Змей.

– Всё, – ответил Хват.

Глава 76
И за Краем

Падая и падая сквозь абсолютную пустоту, Кэнди, Шалопуто и Газза быстро утратили всякое представление о времени и пространстве, не имея возможности измерить, насколько они удалились от Края. Слева и справа, снизу и сверху было все то же бесцветное, неопределимое пространство. Оно не дарило им надежды, которую предлагала тьма – шанс на то, что где-то там прячется жизнь, цель и смысл. Вокруг была лишь серая банальность, полное отсутствие, в котором они падали, не в состоянии оценить скорость падения и даже, временами, сам его факт.

Они молчали.

Да и о чем тут говорить, когда вокруг ничего не было? Не было пейзажей, которыми можно любоваться, встающей луны, идущих по небосклону звезд, заходящего солнца и пылающего заката. Не было самих небес, на которых можно было бы это увидеть.

Они продолжали падать.

Или, возможно, им так казалось. Снилось.

Как бы то ни было, их обстоятельства не менялись. Падать было…

…падать было…

…падать.

Внезапно из ничего возникло что-то. Вспышка синего и алого, которая в мгновение ока окружила Шалопуто и скрыла его из виду. К счастью, он успел вскрикнуть, сообщая о похищении, и его громкий, долгий крик проявился в пресном воздухе в виде длинного следа из серебристого дыма. Это стало первым плотным – или казавшимся плотным, – явлением, случившимся с тех пор, как они упали. Это не было чем-то особенным, но все же лучше, чем ничего. Кэнди ухватилась за серебристую нить, надеясь, что та не пропадет из ее кулака.

Нет.

Она была плотной.

– Держись за меня! – крикнула она Газзе. Он ухватился за ее лодыжку прежде, чем она успела договорить.

Три мысли одновременно пронеслись в голове Кэнди, и каждая требовала к себе внимания: во-первых, она надеялась, что Шалопуто не перестанет кричать, во-вторых, что они не будут падать вечно, и в-третьих, что в момент, когда она увидела симметричное слово Абаратараба, ей надо было понять, что если у островов есть зеркало по горизонтальной оси, имеет смысл предположить, что оно есть и по вертикальной. Если что-то есть слева, оно есть и справа. Если есть наверху, то есть и внизу.

Пока ее мысли боролись, она подтягивалась вдоль нити свивающегося крика. Она видела нить, выходящую из ее кулака, и сосредоточилась на пятне, маячившем впереди не более чем в трех захватах, где нить пропадала из вида. Что еще она могла предпринять, кроме как следовать ей и понять все «почему» и «как»?

А затем – о нет! – Шалопуто замолчал. Кэнди почувствовала, что нить провисает, и издала панический возглас, немедленно образовавший перед ней бирюзовую ленту, словно дыхание в зимний день, которая улетела прочь, как только она смолкла.

Она не собиралась упускать свой шанс выбраться из Пустоты. Что бы ни было по ту сторону мути, вряд ли оно было хуже, чем вечное падение в Забвение. Она заставила свое тело потянуться, – тянитесь, пальцы! давайте, руки! – за край нити, которая скользила прочь, уносясь порывом ветра с ароматом молнии и ананасов.

Ее пальцы полностью исчезли. Руки искали, ощупывая Пустоту… и внезапно коснулись чего-то по ту сторону Стены Отсутствия. Нечто было влажным и теплым, словно густая краска, и как только она этого коснулась, оно, чем бы это ни было,отреагировало с той же поспешностью. Вокруг ее рук и запястий обернулись десятки нитей, бескостных и тонких, словно струны.

– Что там? – спросил Газза.

– Я не знаю, – ответила она. – Но оно живое. Оно меня схватило. И тянет.

– Это больно?

Нет, подумала она. Хватка была крепкой, но это нечто не хотело причинить ей вреда.

– Все в порядке, – пробормотала она.

– Что?

– Я говорю, все в порядке.

Она видела, как мимо ее лица пробежали яркие пульсирующие столбцы.

– Что это было?

Мимо пронеслось слово «что». Оно было написано бирюзовым на ленте цвета манго.

–  Шалопуто?

Четыре слога появились из ее рта и разлетелись фиолетовым и синим переплетением звука и цвета.

– Да? – откликнулся он.

– Я не боюсь, – сказала она ему.

Ее слова превратились в сплетение красных, фиолетовых и синих полос.

– Ты только посмотри. Слова как ленты.

И эти слова тоже появились рядом.

Слова как ленты.

Зеленые, желтые, оранжевые.

– Что происходит? – спросил Шалопуто. – Я вижу, как мимо летит мое имя.

– Знаю, – она потянулась к источнику щупалец. Из места, где были ее руки, до нее долетали порывы ветра. Она чувствовала их на своем лице. И слышала, как он шепчет ей то же, что и все ветра:

Прочь. Прочь.

Он нес слова обратно в Забвение.

– Ну уж нет, спасибо, – сказала она так тихо, что ее новые ленты оказались прозрачными. – Нам надо куда-то попасть.

Она вытянулась так далеко, как только позволяли ее мышцы и суставы, и ухватилась за место, откуда росли щупальца Другой Стороны.

Нечто поняло ее знак. И потянуло на себя. У Кэнди не было времени говорить с Шалопуто. Все произошло слишком быстро. Внезапно вокруг нее возникли несущиеся обрывки цвета, крошечные фрагменты, а с ними – столь же краткие фрагменты звука. Ни один из них не имел смысла. Все они двигались слишком быстро и летели мимо.

Цвет, цвет, цвет…

Звук, звук, звук…

Цвет, звук. Цвет, звук.

Цвет…

Звук…

Цвет…

Звук…

Внезапно – ничего.

Пустая, долгая, серая тишина.

Но она не боялась. Теперь она знала, как работают эти вещи. Все было зеркалом.

Если тюрьма…

О!

– значит, свобода.

Оно начинается.

Если моря…

Видишь?

– значит, берега.

Слышишь?

Если тишина,

Да!

Значит, песня.

И они оказались в совершенно другом мире.

 
Безнадежность разумна.
Но ничего ценного
В моей жизни
Не приходило от разума.
Ни моя любовь,
Ни мое искусство,
Ни мой рай.
Поэтому я надеюсь.
 

– Зефарио Тлен

Так заканчивается

Третья Книга Абарата