Текст книги "Абарат. Абсолютная полночь"

Автор книги: Клайв Баркер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 27 страниц)

Клайв Баркер
Абарат. Абсолютная полночь

Джонни 2.0 Рэймонду

Марку Миллеру

Робби Хамфрису

 
Поутру солнце не взойдет,
В ночи луна не выйдет в небо,
Исчезнут звезды. Этот путь
Провозглашает гибель света.
 

ПРОЛОГ
Что увидел слепец

 
Мечтай!
Себя измысли, перейди
Из своего сознания в другие.
Муж, стань женой,
Рыба – рекой,
Дева – седой,
Хлеб – булавой.
Лежит грядущее миров
Во чреве мыслей, грез и снов.
 

– Песня, которую пели на Райской улице

На высоком утесе Иджита, острова двух часов ночи, глядящего на юг, в темные проливы вокруг Горгоссиума, стоял дом с богато украшенным фасадом. Обитателя дома называли мистером Китхитом, а также еще несколькими именами, ни одно из которых не было его собственным. Все знали его как Гадальщика. Его карты не предназначались для азартных игр. Напротив. Он использовал абаратскую колоду таро, в раскладах которой столь опытный чтец, как мистер Китхит, умел расслышать бормотание прошлого, распознать сомнения настоящего и заглянуть в приоткрытые глаза будущего. Толкованием того, как легли карты, можно было обеспечить себе вполне достойную жизнь.

Много лет Гадальщик служил бесчисленным посетителям, приходившим к нему в поисках мудрости. Но сегодня он закончил служить чужому любопытству. Закончил навсегда. Сегодня он искал в картах не будущее других людей. Карты призвали его, чтобы раскрыть ему его собственную судьбу.

Он сел за стол и медленно, спокойно выдохнул. Затем начал выкладывать узор из девятнадцати карт, выбранных по воле его пальцев. Несмотря на слепоту, каждый образ возникал в его сознании вместе с именем карты и ее числовым значением в колоде.

Здесь был Страх.Здесь была Дверь к Звездам. Здесь был Царь Судеби Дочь Любопытства. У каждой карты читалось не только ее собственное значение: она оценивалась вместе с соседними картами, образующими узор мифологической математики, который большинство людей не смогли бы постичь.

Человек, Зажженный Свечами; Остров Смерти; Первобытная Форма; Древо Знания.

И конечно, всю эту композицию следовало соотнести с картой вопрошающего – в данном случае, его самого, – которую он выбрал как свое олицетворение. Он остановился на карте, называвшейся Порог.Вернул ее в колоду, дважды перемешал и начал выкладывать Расклад Нулевого Будущего, название которого означало, что здесь будут явлены все вещи и события, содержащиеся в Колоде: все компенсации (прошлое), все возможности (настоящее) и все риски (с сего дня и далее).

Откликнувшись на зов карт, его пальцы двигались быстро. Карты хотели что-то ему показать. Скоро он понял – у этих новостей большие последствия, и пренебрег правилами чтения, одним из которых было то, что Чтецу следовало дождаться появления на столе всех карт Расклада.

Он видел – надвигается война. Даже сейчас строились последние планы, заряжалось и чистилось оружие, собирались армии, готовясь ко дню, когда абаратская история сделает последний шаг. Возможно, карты хотели показать, что здесь касается его, где именно он сыграет в эту последнюю мрачную игру? Что ж, он займется тем, чему его учили, и доверится их мудрости, как доверяли все, кто приходил сюда в течение многих лет, отчаявшись найти иное лекарство и желая услышать голос карт.

Он не удивился, обнаружив, что Порог окружает множество огненных карт, выложенных, словно дары. Эта безжалостная стихия переработала его собственную жизнь и плоть. Касаясь карт кончиками обоженных пальцев, он не мог не вспоминать полыхающее пламя пожара, которое отогнало его, когда он пытался спасти семью. Один из его детей, самый младший, выжил, но всех остальных, кроме его матери, забрал огонь, подарив ей отсрочку, поскольку она всегда была столь же всепоглощающей и жестокой, как огромное пламя – пламя достаточно большое, чтобы превратить особняк и почти всю его семью в пепел.

Он потерял все, поскольку его мать, обезумевшая, по словам некоторых, от увиденного, схватила младенца и исчезла на островах Дня или Ночи, чтобы в своем безумии укрыть единственного выжившего из двадцати трех внуков от малейшего намека на дым. Но мысль о ее безумии не могла успокоить Гадальщика. Его мать никогда не была здравомыслящей женщиной. Она любила – и гораздо больше, чем следовало бы любить столь беспокойному духу, – истории Глубинной магии, Кровавых дел и кое-чего похуже. Гадальщика тревожило, что следы матери и сына затерялись; это волновало его, ибо он не знал, что они затевают. Но не только поэтому: они – та, кто его родила, и тот, чьим отцом он был, – являлись частью разрушительных сил, о которых говорилось в раскладе.

– Я должен тебя найти? – спросил он. – В этом все дело? Ты хочешь трогательного воссоединения, мама?

Число карт, выложенных на стол, он оценивал по весу оставшейся колоды. Чуть больше половины, решил он. Возможно, в той половине, которую он держал в руках, крылись известия о его последней связи с абаратской историей, хотя он в этом сомневался. Этот расклад не рассказывал о конкретном. Это был Расклад Нулевого Будущего, последний апокалиптический госпел абаратского таро.

Он положил колоду и подошел к двери, подняв свое покрытое шрамами лицо навстречу лучам серебристого звездного света. Годы, когда дети деревни Идо, расположенной внизу, у начала крутой дороги, что зигзагами поднималась по утесу к его дому, жили перед ним в страхе, давно прошли. Хотя дети разыгрывали ужас, чтобы повеселить друг друга, а он изображал рычащего монстра, поддерживая их игру, они знали: у него всегда найдется несколько патерземов, которые он бросал через порог и за которые они устраивали возню, особенно если приносили ему что-нибудь найденное на берегу – как, например, сегодня. Сейчас, когда он стоял в дверях, одна из его любимиц, прекрасный гибрид морского прыгуна и человеческого ребенка по имени Люпта, явилась к нему вместе с толпой следовавших за ней детей.

– У меня есть куча морского мусора! – похвасталась она. – Целая куча! Смотри! Смотри! Все это выкинула наша госпожа Изабелла.

– Он тебе нужен? – спросил Киптин, ее брат.

– Конечно, – сказал Гадальщик. – Как всегда.

Люпта отдала приказ своей маленькой банде, и те с шумом вывалили улов на землю прямо перед домом Гадальщика. Он внимательно прислушивался к звукам, что издавали вещи. Они были большими. Некоторые стучали и лязгали, другие звенели, как печальные колокола.

– Опиши их мне, дитя.

Люпта начала, но, как это часто случалось в недели, прошедшие с момента, когда мощные потоки Изабеллы вторглись в Иноземье, затопив Цыптаун в Миннесоте, и вернулись обратно, унося с собой кое-какие трофеи из того измерения, предметы, выброшенные приливом на каменистый пляж внизу, нелегко было описать или изобразить, не имея в Абарате ничего подобного. И все же Гадальщик напряженно слушал, зная, что если хочет постичь смысл карточного расклада, лежащего в темной комнате за его спиной, он должен разобраться в природе таинственных Человеков, чьи артефакты, которые довольно сложно представить, если нет зрения, наверняка имели глубинные ключи к природе тех, кто мог разрушить мир. Маленькая Люпта могла знать больше, чем ей казалось. А вслед за своими догадками она добиралась до истин.

– Из чего сделаны эти вещи? – спросил он. – Это машины? Игрушки? Их можно есть? Ими можно убить?

Товарищи Люпты яростно зашептались, и скоро девочка с абсолютной уверенностью сказала:

– Мы не знаем.

– Море их очень потрепало, – добавил Киптин.

– Другого я не ожидал, – ответил Гадальщик. – И все же я бы хотел их потрогать. Подведи меня, Люпта. Не медли, дитя. Я не чудовище.

– Знаю. Если б ты был чудовищем, то не был бы на него похож.

– Кто тебе это сказал?

– Я сама.

– Хм. Есть ли среди них то, что, по-твоему, я мог бы понять?

– Да. Вот. Положи сюда руки.

Люпта вложила в его протянутые руки один из предметов. Как только он к нему прикоснулся, его колени подогнулись, и он упал на землю, выронив мусор, который Люпта ему дала. Он зашарил в его поисках, испытывая ту же страсть, что охватывала его во время чтения карт. Однако была существенная разница. Когда он читал карты, его ум создавал узор из увиденных знаков. Здесь никаких узоров не было. Лишь хаос среди хаоса. Он видел чудовищный военный корабль, где его мать, постаревшая, но все такая же ведьма, приказывала водам Изабеллы прорвать границы их естественного ложа и устремиться в Иноземье, и безумный прилив, что рвал на части все, лежавшее по ту сторону.

– Цыптаун, – пробормотал он.

– Ты видишь? – спросил брат Люпты.

Гадальщик кивнул.

– Разрушен до основания.

Он зажмурил глаза, будто пытаясь сгладить добровольной слепотой те ужасы, что появлялись в его сознании.

– Кто-нибудь из вас слышал истории о людях Иноземья? – спросил он детей.

Как и прежде, они шепотом заспорили. Однако он уловил, что один из посетителей подначивал Люпту рассказать ему.

– Рассказать что? – спросил слепец.

– О людях из места, которое называется Цыптаун. Просто всякие истории, – сказала Люпта. – Не знаю, правда это или нет.

– Все равно расскажи.

– Расскажи ему про девочку. О ней все говорят, – вставил кто-то из приятелей Люпты.

– Кэнди… Квокенбуш… – проговорил слепой, отчасти самому себе.

– Ты видел ее в своих картах? – поинтересовалась Люпта. – Знаешь, где она сейчас?

– А что?

– Ты ведь знаешь!

– Даже если так, что тебе до этого?

– Мне надо с ней поговорить! Я хочу быть, как она! Люди обсуждают все, что она делает.

– Например?

Голос Люпты понизился до шепота.

– Наш священник считает, что говорить о ней – грех. Он прав?

– Нет, Люпта. Думаю, он не прав.

– Однажды я сбегу. Обязательно! Я хочу ее найти.

– Будь осторожна, – сказал Гадальщик. – Сейчас опасное время, а будет только хуже.

– Мне все равно.

– Тогда приди хотя бы попрощаться, дитя. – Гадальщик покопался в кармане и вытащил несколько патерземов.

– Вот, – сказал он, протягивая Люпте монеты. – Спасибо, что принесли мне вещи с берега. Разделите это между собой, только по-честному.

– Конечно! – сказала Люпта. И, довольные наградой, друзья направились по дороге к деревне, оставив Гадальщика наедине с его мыслями и собранием предметов, которые принесли ему море, дети и обстоятельства.

Сорванцы прибыли в подходящий момент. Возможно, благодаря этим остаткам он лучше поймет Расклад. У карт и мусора было много общего: и то, и другое – собрания ключей к тому, чем мир был в лучшие времена. Он вернулся в дом, сел за стол и взял в руки нераскрытые карты. Выложил еще две, и после них открылась та, что представляла Кэнди Квокенбуш. Ее было нетрудно определить. Карта называлась Я Есть Они. Он не помнил, чтобы видел ее раньше.

– Так-так, – пробормотал он. – Взгляните-ка на нее. – Он постучал по карте пальцем. – Что дает тебе право быть такой сильной? И какое отношение ты имеешь ко мне? – Девушка, изображенная на карте, смотрела прямо на него. – Ты несешь мне радость или горе? Должен сказать, горя мне уже хватило. Больше я не вынесу.

Я Есть Ониглядела на него с большим сочувствием.

– Да, – сказал он. – Ничего еще не закончено. По крайней мере, теперь я это знаю. Будь ко мне добра. Если это в твоей власти.

После разговора с Кэнди Квокенбуш ему понадобилось еще шесть с половиной часов, чтобы понять, что он, наконец, закончил с Раскладом. Он собрал все карты, пересчитал, удостоверившись, что колода полная, и вышел на улицу, взяв их с собой. С тех пор, как он видел Люпту и ее товарищей, ветер значительно усилился. Порывы стремительно огибали угол дома, толкая его, пока он шел к краю утеса; колода карт в его руке дрожала.

Чем дальше от крыльца он отходил, тем менее надежной становилась земля; твердая почва уступала место гальке и грязи. С каждым его шагом карты трепетали все сильнее. События, которыми они до сих пор не могли поделиться, превращались в неизбежность.

Внезапно ветер набрал силу и швырнул его вперед, словно желая унести в мир. Правая нога ступила в пустоту, и он начал падать, ясно видя перед мысленным взором бурлящие волны Изабеллы. В голову одновременно пришли две мысли. Одна – что он не видел этого (своей смерти) в картах. И вторая – что он ошибся насчет Кэнди Квокенбуш. Он ее не встретит, и это его опечалило.

В этот момент две маленькие, но очень сильные руки схватили его за рубашку и потянули прочь от края. Вместо того, чтобы упасть вниз и разбиться, он опрокинулся назад, приземлившись прямо на своего спасителя. Им оказалась маленькая Люпта.

– Я так и знала, – сказала она.

– Что знала?

– Что ты собираешься сделать что-то глупое.

– Я не собирался.

– А выглядит наоборот.

– Меня толкнул ветер. Спасибо, что спасла меня от…

– Карты! – воскликнула Люпта.

Его рука ослабла и не смогла удержать колоду. Очередной порыв ветра выхватил ее из руки Гадальщика, и со звуком, похожим на аплодисменты, карты поднялись в воздух и унеслись прочь.

– Пусть летят, – сказал слепец.

– Но как ты будешь зарабатывать без них деньги?

– Небеса обо мне позаботятся. А если нет, я проголодаюсь. – Он встал. – Так или иначе, это лишь подтверждает мой выбор. Моя жизнь здесь закончена. Настало время вновь повидать Часы, в последний раз, прежде чем я и они уйдут.

– Хочешь сказать, они исчезнут?

– Да. Скоро многое исчезнет. Города, принцы, вещи отвратительные и вещи прекрасные. Всё уйдет. – Он помолчал, глядя невидящими глазами в небо. – Много ли сегодня звезд?

– Да. Очень много.

– Это хорошо. Ты доведешь меня до Северной дороги?

– А ты не хочешь пройти через деревню? Попрощаться?

– Ты бы пошла?

– Нет.

– Нет. Доведи меня до Северной дороги. Когда я на ней окажусь, то пойму, куда идти дальше.

ЧАСТЬ 1
Темные часы

 
Детки мои милые, пришло время спать,
Спать, мои любимые, глазки закрывать.
Вымыты, накормлены,
И в кровать уложены.
Головки на подушках, за окном темно.
Детки мои милые, ночь давным-давно.
 

– Неизвестный автор

Глава 1
По направлению к сумеркам

Абаратские друзья Кэнди планировали праздник в честь ее безопасного возвращения на острова после жестокостей и безумия в Иноземье. Но едва они закончили приветствовать ее, целуя и смеясь (а братья Джоны добавили ко всему этому свой вариант старого абаратского образца a capella), как появился До-До, морской прыгун, первый друг Кэнди, которого она встретила в абаратских водах, и сообщил, что повсюду распространяется информация о необходимости ее визита на Гигантскую Голову Веббы Гаснущий День. Совет Часов на своей срочной встрече собирался целиком и полностью проанализировать грозные события, имевшие место в Цыптауне. Учитывая, что Кэнди была их непосредственной свидетельницей, Совет счел необходимым услышать ее показания лично.

Она знала, что встреча легкой не будет. Разумеется, Совет подозревал, что причиной событий, повлекших такие разрушения, была именно она. Им хотелось услышать полный отчет о том, почему и как она заимела таких могущественных врагов, как Бабуля Ветошь и ее внук Кристофер Тлен, врагов, обладавших силой, способной разрушить печать, которой Совет закрыл Абарат, и заставившей воды Изабеллы выполнить их приказ, создав волну столь мощную, что она смыла преграду между мирами и заполнила улицы Цыптауна.

Она быстро попрощалась с теми, с кем едва успела встретиться – с Финнеганом Феем, Двупалым Томом, братьями Джонами, Женевой, – вместе с тылкрысом Шалопуто взошла на борт маленькой лодки, которую Совет послал за ней, и отчалила в Сумеречный пролив.

Долгий путь прошел без приключений. Но настроение Изабеллы было тут не при чем: на своей беспокойной поверхности она несла множество свидетельств путешествия, которое недавно предприняла, преодолев границу между мирами. Повсюду плавали вещи из Цыптауна: пластмассовые игрушки, пластиковые бутылки и мебель, не говоря уже о коробках с кашами, пивных бутылках, страницах желтых журналов и сломаных телевизорах. Уличный знак, утонувшие куры, содержимое чьего-то холодильника – на волнах подпрыгивали остатки еды, запечатанные в пластик: половина бутерброда, шмат мяса и кусок вишневого пирога.

– Странно, – сказала Кэнди, глядя на то, что проплывало мимо нее. – Из-за всего этого я хочу есть.

– Здесь полно рыбы, – заметил абаратец в форме Совета, который вел лодку между плавающим мусором.

– Не вижу никакой рыбы, – ответил Шалопуто.

Человек свесился за борт, с невероятной скоростью опустил руку в воду и выхватил оттуда толстую желтую рыбу в ярко-синюю точку. Он протянул испуганное создание Шалопуто.

– Держите, – сказал он. – Ешьте. Это рыба саньши. Отличное мясо.

– Нет, спасибо. Только не сырую.

– Пожалуйста, леди, – он предложил рыбу Кэнди.

– Я не хочу есть, спасибо.

– Не возражаете, если я…

– Конечно.

Раскрыв рот гораздо шире, чем, по мнению Кэнди, это было возможно, человек обнажил два ряда впечатляющих острых зубов. К удивлению Кэнди, рыба издала высокий визг, который смолк в ту же секунду, как абаратец откусил ей голову. Кэнди не хотела демонстрировать отвращение к тому, что для их проводника было естественным занятием, а потому вернулась к созерцанию разбросанных по воде странных остатков Цыптауна, пока маленькое суденышко не пристало к причалу в гавани Веббы Гаснущий День.

Глава 2
Мнения Совета

Кэнди ожидала, что ее вызовут в зал, где советники зададут вопросы о том, что она видела и пережила, а потом отпустят назад к друзьям. Но как только она предстала перед ними, стало понятно, что далеко не все одиннадцать членов Совета считают ее невинной жертвой катастрофических событий, вызвавших столь масштабные разрушения, и речь может пойти даже о наказании.

Одна из обвинителей Кэнди, женщина по имени Ниритта Маку, прибывшая с Хафука, высказала свое мнение первой, сделав это со всей присущей ей прямотой.

– По причинам, известным одной лишь тебе, – сказала она, и ее синий череп деформировался, образовав серию мягкокостных, уменьшающихся в размере мелких черепов, повисших, как хвост, – ты явилась в Абарат без приглашения кого бы то ни было в этом зале, намереваясь причинить нам неприятности. Именно это ты и делала. Ты без разрешения освободила тылкрыса, который служил у заключенного волшебника. Ты разозлила Бабулю Ветошь. Одного этого достаточно, чтобы тебе вынесли суровый приговор. Но все гораздо хуже. Со слов свидетеля, ты имела наглость утверждать, что сыграешь в будущем наших островов какую-то важную роль.

– Я сюда не напрашивалась, если вы это имели в виду.

– Ты такое утверждала?

– То, что я здесь – случайность.

– Отвечай на вопрос.

– Дай-ка подумать, Ниритта. По-моему, именно это она и пытается сделать – сказала представительница острова Частного Случая. Она выглядела как спираль теплого, испещренного пятнами света, в центре которого плавали лепестки мака и искры белого золота. – Дай ей возможность найти слова.

– Ты, Кими, любишь тех, кто потерялся.

– Я не потерялась, – возразила Кэнди. – Я хорошо знаю свой путь.

– А почему? – спросил третий член Совета, чье восьмиглазое лицо представляло собой цветок с четырьмя лепестками и ярким ртом в центре. – Ты не только знаешь свой путь по островам, но тебе многое известно об Абаратарабе.

– Я просто слышала разное то тут, то там.

– Разное! – фыркнул Йобиас Тим, по краям шляпы которого торчали свечки. – Ты не научишься пользоваться заклятьями, просто слушая какие-то истории. То, что произошло с Ветошью и Тленом, твое знание Абаратарабы – все это невероятно подозрительно.

– Пусть так, – сказала Кими. – Но мы призывали ее сюда, в Окизор, не для того, чтобы расспрашивать, откуда она узнала об Абаратарабе.

Она посмотрела на Советников, совершенно непохожих друг на друга. Представитель Шлема Орландо имел на голове блестящий гребень из алых и бирюзовых перьев, встопорщенных от возбуждения; лицо представителя Утехи Плоти, Гелио Фата, мерцало, словно он смотрел сквозь облако жара, а лик Советника с шести утра светился обещанием нового дня.

– Послушайте, это правда. Я действительно… кое-что знаю, – кивнула Кэнди. – Все началось на маяке, где я каким-то образом призвала Изабеллу. Я не говорю, что не делала этого. Я сделала. Но понятия не имею, как! Разве это важно?

– Если Совет думает, что важно, – проворчал представителя Ифрита с каменным ликом, – значит, так оно и есть. И дело обойдется без серьезных последствий, если ты ответишь на наш вопрос.

Кэнди кивнула.

– Хорошо, – сказала она. – Я постараюсь. Но это сложно.

И она принялась рассказывать о том, что знала, с самого первого и главного события: с ее рождения и того факта, что за час до появления ее матери в больнице три женщины Фантомайя – Диаманда, Джефи и Меспа, – пересекли запретную границу между Абаратом и Иноземьем, желая спрятать душу принцессы Боа, чьи останки лежали на острове Частного Случая.

– Они нашли мою мать, – говорила Кэнди, – которая сидела в грузовике и ждала, пока мой папа вернется с канистрой…

Внезапно она замолчала: в голове возникло жужжание, становившееся все громче. Казалось, ее череп наполняли сотни сердитых пчел. Она не могла связно думать.

– Они нашли мою мать, – повторила она, понимая, что начинает терять нить повествования.

– Забудь на время о своей матери, – сказал представитель Острова Простофиль Джимоти Тарри, кот тарри, с которым Кэнди уже встречалась. – Что ты знаешь об убийстве принцессы Боа?

– Боа.

– Да.

Уф. Боа.

– Довольно… довольно много, – ответила Кэнди.

То, что казалось пчелиным жужжанием, превращалось в отдельные звуки; звуки складывались в слова, слова составлялись в предложения. Кто-то с ней говорил.

Ничего им не рассказывай, произнес голос. Это бюрократы, все до одного.

Она знала этот голос, потому что слышала его всю жизнь. Прежде ей казалось, что голос – ее собственный. Но тот факт, что голос всю жизнь был в ее голове, не означал, что он принадлежит ей. Она произнесла имя, не говоря его вслух.

Принцесса Боа.

Разумеется,сказала женщина. А кого ты ожидала?

– Джимоти Тарри задал тебе вопрос, – напомнила Ниритта.

– Смерть принцессы, – сказал Джимоти.

– Да, знаю, – ответила Кэнди.

Ничего им не говори, повторила Боа. Не позволяй им тебя запугивать. Все, что ты скажешь, они используют против тебя. Будь осторожна.

Кэнди беспокоило присутствие Боа и особенно то, что она возникла именно сейчас, однако ее слова вполне соответствовали положению дел. Советники смотрели на нее с глубоким подозрением.

– Я слышала всякие сплетни, – сказала она, – и мало что помню.

– Но ведь в Абарате ты очутилась по какой-то причине, – заметила Ниритта.

– Разве? – возразила Кэнди.

– А ты не знаешь? Давай, скажи нам. Есть на то причина?

– Я… не могу найти никакой причины, – ответила Кэнди. – Думаю, я здесь, потому что оказалась не в том месте не в то время.

Хорошо,сказала Боа. Теперь они не знают, что и думать.

Действительно. Советники за столом начали хмуриться и обмениваться недоумевающими взглядами. Однако Кэнди еще не сняли с крючка.

– Давайте поговорим о другом, – сказала Ниритта.

– И о чем же? – поинтересовался Гелио Фата.

– Что насчет Кристофера Тлена? – спросила Ниритта у Кэнди. – Ты с ним как-то связана?

– Он хотел меня убить… если это можно назвать связью.

– Нет, нет. Твоим врагом была Бабуля Ветошь. А с Тленом что-то другое. Признайся.

– Признаться в чем? – спросила Кэнди.

Сейчас ей придется солгать, поняла она. Дело в том, что Кэнди прекрасно знала, почему Тлена влекло к ней, но рассказать об этом советникам она не могла. По крайней мере, пока сама не будет знать больше. Поэтому она ответила, что для нее это загадка. Которая, не преминула она им напомнить, едва не стоила ей жизни.

– Но ты выжила, чтобы рассказать нам все, как было, – заметила Ниритта с сарказмом.

– Так расскажи нам, вместо того, чтобы бродить вокруг да около, – предложил Гелио Фата.

– Мне нечего сказать, – ответила Кэнди.

– Существуют законы, защищающие Абарат от твоего племени.

– И что вы сделаете? Казните меня? – спросила Кэнди. – Только не надо делать такие глаза. Вы не ангелы. Да, у вас есть веские причины защищать себя от таких, как я. Но нет никого идеального. Даже в Абарате.

Боа права, думала Кэнди. Это просто кучка грубиянов. Как и ее отец. Как и все остальные. Чем больше они ее задирали, тем меньше ей хотелось отвечать.

– Я не могу вам помочь, верите вы мне или нет. Можете допрашивать меня, как хотите, но получите только один ответ. Я ничего не знаю!

Гелио Фата пренебрежительно фыркнул.

– Да отпустите вы ее, – сказал он. – Пустая трата времени.

– Но у нее есть силы, Фата. Есть свидетели того, как она их использовала.

– Может, она прочла о них в книге. Разве она не была в доме этого идиота Захолуста? Чему бы она ни научилась, она это забудет. Люди не могут долго удерживать в себе тайны.

Возникло раздраженное молчание. Наконец, Кэнди сказала:

– Могу я идти?

– Нет, – ответил представитель Ифрита с каменным лицом. – У нас есть еще вопросы.

– Отпусти девочку, Зупрек, – сказал Джимоти.

– Нибас хочет что-то сказать, – заметил ифритец.

– Ладно, пусть говорит.

Нибас говорил, словно улитка, ползущая по лезвию ножа. Он был похож на мерцающую паутину.

– Все мы знаем, что она каким-то образом привязана к этому созданию, хотя почему – непонятно. Она явно скрывает от нас большую часть того, что ей известно. Будь моя воля, я бы вызвал Йеддика Магаша…

– Палача? – спросил Джимоти.

– Нет. Он тот, кто знает, как добыть правду, если ее намеренно скрывают, вот как сейчас. Однако я не жду, что Совет согласится с такими мерами. Вы слишком мягкие. Вы предпочитаете мех камню, и в конце концов это нас погубит.

– У тебя есть к девочке вопросы? – устало спросил Йобиас Тим. – Все мои свечи сгорели, а других с собой нет.

– Да, Тим. У меня есть вопрос, – ответил Зупрек.

– Тогда ради всего святого, задай его.

Осколки Зупрека сосредоточились на Кэнди.

– Я хочу знать, когда ты в последний раз находилась в обществе Кристофера Тлена, – сказал он.

Ничего не отвечай, произнесла Боа.

Почему им нельзя знать?мысленно спросила Кэнди и, не собираясь дальше спорить, ответила Зупреку:

– Я видела его в спальне своих родителей.

– В Иноземье?

– Конечно. Мои мать и отец никогда не были в Абарате. Никто из моей семьи не был.

– Это немного успокаивает, – ответил Зупрек. – По крайней мере, нам не придется иметь дело с нашествием Квокенбушей.

Его кислый юмор вызвал смешки у некоторых советников: Ниритты Маку, Скиппельвита и пары других. Но у Нибаса еще имелись вопросы, и сам он даже не улыбнулся.

– В каком состоянии находился Тлен?

– Он был очень тяжело ранен. Я думала, он умрет.

– Но он не умер.

– По крайней мере, не в кровати.

– Хочешь сказать, где-то рядом?

– Я знаю лишь то, что видела.

– И что же ты видела?

– Окно разбилось, в комнату хлынула вода и унесла его. Тогда я видела его в последний раз. Он исчез в темной воде и все.

– Ты доволен, Нибас? – спросил Джимоти.

– Почти, – ответил тот. – Скажи нам, только без лжи и полуправды, почему, как ты считаешь, Тлен тобой так интересовался?

– Я уже говорила: не знаю.

– Она права, – обратился Джимоти к остальным советникам. – Мы ходим по кругу. Я бы сказал – достаточно.

– Вынужден согласиться, – кивнул Скиппельвит. – Хотя, как и Нибасу, мне остается лишь мечтать о старых добрых временах, когда мы могли препоручить ее заботам Йеддика Магаша. Я не сомневаюсь в необходимости обращения к таким людям, как Магаш, если того требует ситуация.

– Эта не требует, – сказал Джимоти.

– Напротив, Джимоти, – возразил Нибас. – Будет последняя Великая война…

– Откуда тебе знать?

– Просто прими это как факт. Я знаю, на что похоже будущее. Оно мрачное. Изабелла будет залита кровью от Тацмагора до Балаганиума. Я не преувеличиваю.

– И всё это будет ее вина? – спросил Гелио Фата. – Ты на это намекаешь?

– Всё? – переспросил Нибас. – Нет, не всё. Есть тысячи причин, по которым эта война начнется. Будет ли она последней?.. Скажем так – этот вопрос пока остается открытым. Но в любом случае, конфликт будет катастрофический, поскольку много вопросов пока не имеет ответа, и многие из них – а возможно, что большинство, – связаны с этой девочкой. Ее присутствие подняло температуру под крышкой котла, и сейчас здесь всё кипит. Кипит и бурлит.

Что мне на это сказать? —мысленно спросила Кэнди у Боа.

Как можно меньше, ответила та. Пусть он будет нападать, если ему хочется играть в эту игру. Притворись, что ты хладнокровная и разумная, и перестань выглядеть девочкой, которая свалилась им, как снег на голову.

Ты имеешь в виду, вести себя как принцесса? – спросила Кэнди, не в силах скрыть неудовольствие.

Ну, если ты хочешь так сказать… —ответила принцесса.

Сказать как?

Думаю, я имею в виду, чтобы ты вела себя больше как я.

Можешь думать как хочешь, ответила Кэнди.

Давай не будем спорить. Мы обе хотим одного.

И чего же?

Чтобы Йеддик Магаш не забрал нас в свою камеру.

– Итак, если кто-то здесь и знает характер и природу Тлена, то это наша гостья. Верно, Кэнди? Могу я называть тебя Кэнди? Мы тебе не враги.

– Забавно, а мне так не кажется, – ответила Кэнди. – Ладно. Давайте начистоту. Вы думаете, что я с ним заодно?

– Заодно в чем? – спросил Гелио Фата.

– Откуда мне знать? Я ведь ничего не делала.

– Мы не дураки, девочка, – произнес Зупрек с откровенным недружелюбием. – У нас есть свои информаторы. Ты не можешь быть в компании такого типа, как Кристофер Тлен, и не привлечь к себе внимания.

– Хотите сказать, вы за нами следили?

Зупрек выдавил на каменном лице едва заметную ухмылку.

– Как интересно, – мягко сказал он. – Я чую вину.

– Ничего подобного. Вы чуете раздражение. У вас не было права следить за мной. За нами.Вы, Большой Совет Абарата, шпионите за своими гражданами?

– Ты не гражданин. Ты никто.

– Зупрек, это грубо.

– Она над нами смеется. Вы что, не видите? Она хочет стать нашей погибелью, и потому насмехается над нами.

Наступила долгая тишина. Наконец, кто-то сказал:

– Мы закончили беседу. Давайте перейдем к другим вопросам.

– Согласен, – сказал Джимоти.

– Она нам так ничего и не сказала, тупая ты кошка! – рявкнул Гелио.

Одним плавным движением Джимоти вскочил со своего стула на все четыре лапы.

– Ты знаешь, мой народ ближе к зверям, чем многие из вас, – проговорил он. – Возможно, тебе следует это помнить. Я чую в этой комнате страх… и довольно сильный.

– Джимоти… Джимоти! – Кэнди встала перед Царем кошек. – Никто не пострадал. Все в порядке. Просто некоторые из присутствующих не уважают тех, кто немного от них отличается.

Джимоти смотрел сквозь Кэнди и, казалось, не слышал или не слушал то, что она ему говорит. Его когти врезались в стол и царапали полированное дерево.

– Джимоти…

– Я глубоко уважаю нашу гостью. Признаю, что это предрасполагает меня думать о ней хорошо, но если бы я искреннее верил, что она, как сказал Зупрек, «наша погибель», никакие сентименты в Абарате не смягчили бы мое сердце.