Текст книги "Абарат. Абсолютная полночь"

Автор книги: Клайв Баркер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)

Глава 55
Внизу

Кэнди погрузилась в сон. Сделав долгий, медленный выдох, она позволила своему сновидческому телу выскользнуть вместе с дыханием и через слои досок и смолы проникнуть во внешний слой корабельной краски. Разумеется, корабль был красным, и как это здорово – быть красным! Быть цвета огня, крови, маков и заходящего солнца.

Она выплыла из корабля-тюрьмы со сновидческой легкостью, освободившись от всех телесных ограничений, и в этой свободе воссоединилась со всем самым важным, что в ней было. Всем истинным, настоящим и правильным.

Она в последний раз посмотрела на корабль-тюрьму, где ее возвращения дожидалась вторая тюрьма – тело. Ближайший остров был едва заметен, и на его берег накатывали волны с яркими белыми барашками.

Корабль-тюрьма приближался к своей цели. На северо-восточной стороне Окалины была построена временная гавань, освещенная рядами кислотных огней, едва не гаснувших под резкими порывами ветра. Там стояло еще два корабля, как две капли воды похожих на тот, который Кэнди только что покинула. Корабли использовали примитивные приспособления гавани. Она видела ряды заключенных, с которыми явно не церемонились: одни из них прихрамывали, другим помогали более крепкие товарищи, а заплаточники Императрицы били их дубинками, чтобы те пошевеливались; жестокость наслаивалась на жестокость, и пленники молили о суде Высших Сил, которые, по мнению Кэнди, вряд ли собирались вмешиваться.

Она бросила свою ярость в воздух, где та метнулась вправо, влево, словно ссорящиеся птицы, и упала назад в Изабеллу, которая подхватила ее и унесла вниз. Внизу было темно, однако ее присутствие привлекло миллионы светящихся существ; крошечные живые огоньки притягивались к ее бесформенной анатомии и создавали яркий покров, который уходил в лишенные света глубины, словно усыпанный драгоценными камнями плащ.

Спуск требовал от нее усилий, но это оказалось нетрудно, когда альтернативой было увиденное на Окалине. Конечно, она туда вернется. Но не сейчас… Позже.

Мама, прошу, еще десять минут, прежде чем ты велишь мне уйти. Всего десять.

Море ей не перечило, и она увлекала свое светящееся одеяние все ниже и ниже.

Здесь такой свет был редкостью и привлекал любопытных. Многих из этих существ она видела в своей тарелке или на рыночных прилавках. Но виды, которых она ела, скоро уступили место другим, которые с удовольствием сами бы ей закусили; многие из них были родичами тех, кто водился в Иноземье, хотя воды, где они обитали теперь, изменили их облик. Акула-молот стала меньше похожа на молот и больше на топор; величаво проплывший под ней кит был окружен яркими стаями маленьких рыбешек, которые, казалось, подталкивали его вперед.

А она продолжала свой спуск, все отчетливее понимая, что скоро ей придется вернуться на корабль, в свое тело.

Еще хотя бы пару минут, умоляла она.

Внизу виднелись коралловые рифы; они казались мертвыми, побелев от пепла, вырывавшегося из отверстий – внешних жерл горы Галигали. И в этот момент, за секунды до того, как ей надо было возвращаться на корабль, Кэнди явилось видение. Перед ее мысленным взором возникло дерево, отгоняющее сумрак – живое дерево с лимонно-белыми цветами и идеально голубым пологом листьев. Однажды она слышала о нем стихотворение.

 
Жизнь, как… что-то
С пробитым трюмом…
 

Нет, нет!

 
Жизнь как миг,
Кратка, угрюма.
Тонет бриг
С пробитым трюмом.
Но! Но!
Как светел и прекрасен
Моря лик!
 

Ей очень хотелось нырнуть глубже. Она подумала: как далеко ей надо подстегнуть свои мысли, чтобы добраться до легендарной Реквии?

Диаманда, вспомнила Кэнди, называла их « врагами любви, врагами жизни. Неописуемо злобными».

Кэнди спросила, где они живут, и Джефи ответила, что реквии обитают в глубинах Изабеллы, и там, как она надеялась, и останутся. Диаманда усомнилась, что все так просто. Она слышала, что реквии куда-то перемещаются.

«… некоторые говорят, что когда они поднимутся на поверхность, наступит конец знакомого нам мира».

Что ж, это уже случилось. Значит, зловещие создания собирались выходить на острова? Она должна была их увидеть. Хоть разок, краем глаза. Как выглядит враг жизни и любви? У нее может не оказаться другого шанса.

Она послала свои мысли вниз, во тьму, что была темнее любой темноты, которую ей доводилось прежде видеть.

Она знала – внизу что-то есть. Она чувствовала, как под ней разворачивается нечто огромное, как его конечности, или языки, или и то, и другое, стремятся к ее мыслям, касаются их с обманчивой мягкостью. И когда они ее коснулись, ей вдруг вспомнился еще один разговор. Его темой была не Реквия. Речь шла о том, что повсюду распространилась магия.

« Понадобится много времени, чтобы с корнем вырвать всю магию на этих островах, – слышался ей голос. – Придется сжечь множество книг, сломать множество душ…»

А затем, очень медленно, щупальца выпустили ее, и прямо под ней оказался человек, произнесший эти слова, хотя с момента их последней встречи он сильно изменился.

– Ну здравствуй, – сказал Роджо Пикслер.

Глава 56
Рука в огне

– Вверх! – закричала Императрица привратнику и его команде. – Быстро, быстро!Они собираются уничтожить руку!

Привратник, мистер Громадиан, торопился встретить Императрицу у широкого трапа, который автоматически занимал нужное положение. С воздуха она сошла прямо на трап. Но при первом же взгляде на нее привратник стер с лица приветственную улыбку. Прежде, чем он успел вымолвить хоть слово, она проговорила:

– Пошли туда своих солдат, Громадиан. Немедленно!

– Да, госпожа. – И он закричал капитану стражи:

– Ты слышал приказ, Кожедёр!

Капитан Кожедёр, огромный черепоглав в форме, которая едва сходилась на его шестируком теле, был тут как тут.

– Так точно, сэр!

Несколькими резкими командами он вызвал к себе троих заплаточников и прыгнул в Подъемный Луч. За ним последовали его солдаты.

– Кто нападает? – спросил Громадиан.

– Повстанцы! Радикалы! Они собираются сломать трон! Я хочу видеть их живыми, Громадиан. Хочу лично добиться от них правды.

– Я уверен в способностях капитана Кожедёра, госпожа. Он знает…

С земли донеслось мягкое бум,и в основании руки возник яркий желтоватый свет.

– Будь они прокляты! – вскрикнула Императрица. – Я не хочу потерять и его!

Громадиан не знал, что она имеет в виду, но отлично помнил о мудрости молчания. Кроме того, Императрица не нуждалась в его словах. С точки зрения уважительного привратника, Императрица находилась на грани безумия. Хотя ее голова была направлена вниз, к земле, глаза метались туда-сюда, не вглядываясь в расстилавшийся под кораблем вид. Впрочем, если она испытывала к руке, на которой так часто выезжала, какую-то привязанность, неудивительно, что ей не хотелось на нее смотреть. Громадиан отвернулся и не понимал, что Императрица отдает ему приказ, пока ее слова не начали хлестать его по лицу, словно удары колючей ветвью.

–  Подними ее! – кричала она.

– На корабль? – спросил привратник, устрашенный такой идеей.

– Да! Конечно на корабль! Живо! Ты понимаешь, что тебе говорят, кретин? Если он умрет, умрешь и ты! Сгоришь, как горит он!

– Госпожа, нет…

– Тогда спаси его, идиот!

В мгновение ока привратник ударил кулаком по большой желтой кнопке, и по всему кораблю разнеслись панические звуки тревожного сигнала. Громадиан начал отдавать четкие команды.

– Все пожарные – к подъемному модулю. У нас срочная задача! – Затем он крикнул Кожедёру:

– Потуши огонь, как можешь, Кожедёр! Слышишь меня?

Кожедёр закричал что-то в ответ, но из-за треска огня его не было слышно.

–  ПОДНИМИ ЕГО НАВЕРХ! – вновь потребовала Императрица. – Ты понял мой приказ, Громадиан?

– Понял, госпожа, – ответил привратник. – Ваш… э… он уже на пути сюда, госпожа.

Двигатели Бурехода работали вовсю, подавая энергию в Подъемный Луч, который втягивал горящую руку с земли в недра Бурехода. Рука, вращавшаяся внутри луча, распространяла вонючие волны гари. Включенная Громадианом тревога быстро принесла свои плоды. Заплаточники подключили насосы и направили многочисленные шланги на огромный горящий трон.

– Лей воду! – закричал Громадиан.

Только он это сказал, как шланги раздулись, и из их носов вырвалась вспененная вода. Послышалось резкое шипение, и в Подъемном Луче возникли облака пара – огонь угасал. Когда рука оказалась внутри корабля, привратник приказал закрыть отверстие и выключить луч, позволив пожарным точнее сосредоточить шланги на руке. Пламя быстро стихло. Но повреждение, нанесенное трону, оказалось катастрофическим. Огонь настолько его ослабил, что он едва мог стоять на кончиках пальцев. Словно большой младенец, рука покачивалась под струями воды.

–  Хватит! – закричала Бабуля Ветошь. – Ты меня слышишь, Громадиан?

– Есть, госпожа, – ответил привратник.

Воду перекрыли. Потоки стали меньше и вскоре полностью иссякли. Даже без бьющейся о нее воды руке было трудно удерживать вертикальное положение. Ее мертвая плоть шла пузырями, а в некоторых местах обгорела полностью, до почерневшей кости.

– Оставьте нас, – тихо сказала Матриарх.

Привратнику не нравилась мысль о том, чтобы оставить Матриарха в столь непредсказуемой компании.

– Может, мне остаться у дверей?

–  Вон! – крикнула она. Затем добавила тихим голосом:

– Я не хочу, чтобы на него смотрели, когда он так страдает. Ясно?

– Разумеется, – ответил Громадиан. – Капитан Кожедёр, вы и ваши люди…

– Есть, сэр, – ответил капитан. По кивку командира пожарные покинули помещение. Кожедёр дождался привратника, и когда тот к нему присоединился, они ушли.

– Я все сделаю быстро, – сказала Бабуля Ветошь. – Ты хорошо мне служил. Мне жаль, что я не смогла сделать то же для тебя. Будь свободен.

Она обошла вокруг руки против часовой стрелки. Неровная окружность, обрисованная на полу ее шагами, породила волну черной энергии, которая скрыла внутри себя руку. Она знала, что от нее требуется, и сделала это.

– Иди, – сказала Ведьма.

Рука приняла подаренный ей покой. Пальцы сложились под ладонью, она наклонилась и упала в грязную воду. Части горелой плоти отвалились, разлетевшись к стенам комнаты. Рука дернулась, и обитавшая в ней много лет сверхъестественная жизненная сила покинула ее навсегда.

Императрица не собиралась задерживаться в компании дважды мертвого. Она отправилась прямиком на мостик, чтобы вести корабль к Окалине. Туда, где находились враги ее Империи, ожидавшие казни.

Глава 57
Нож в каждое сердце

Глаза Кэнди открылись. Она была на суше, и это радовало. Последнее, что она помнила – мелькнувший в глубинах Изабеллы Роджо Пикслер, или нечто, когда-то бывшее им. Оно улыбалось голодной улыбкой и тянуло к ней длинные щупальца.

Кэнди была рада, что ей не удалось досмотреть видение.

– Что это за остров? – пробормотала она, надеясь, что рядом окажется кто-нибудь, способный ответить.

Так оно и оказалось. В поле ее зрения возникло сияющее от счастья лицо Шалопуто.

– Шалопуто?

– Ты очнулась! Я думал, на этот раз ты вообще не вернешься.

Кэнди улыбнулась в ответ – по крайней мере, попыталась это сделать. Она чувствовала себя настолько оторванной от тела, что не знала, действительно ли оно выполняет то, что от него требуется. Веки все еще были тяжелыми, и несмотря на удовольствие от встречи с Шалопуто, ей хотелось вновь ощутить объятия сна, унестись в места более теплые и времена более добрые.

– Нет! – воскликнул Шалопуто. – Пожалуйста, не уходи. Ты мне нужна. Ты нам всем нужна!

– Всем?

Он отвернулся, и Кэнди, заинтересовавшись, на что Шалопуто смотрит, оттолкнулась от земли и села.

– Ничего себе, – пробормотала она.

Они были не одни. Рядом стояли и сидели сотни людей, в большинстве своем молчаливые и одинокие, и все они находились в едином вытянутом пространстве, огороженном колючей проволокой.

– Насколько я понял, здесь примерно семь тысяч человек, – откуда-то из-за спины сказал Газза.

Она обернулась. Он забрался на вершину валуна, а за ним, к удивлению Кэнди, следовала Бетти Гром. Кэнди еще раз посмотрела по сторонам.

– Как получилось, что мы сидим на единственной скале? – спросила она.

– Ты знаменита, – ответила Газза. – Так мы получили скалу.

– А кто эти люди?

– Все мы – пленники Императрицы.

– Нас только четверо?

– Нет. Здесь Эдди и братья Джоны, – ответил Газза.

– А Женева? Том? Клайд?

Бетти грустно пожала плечами.

– Мы их ищем, – сказал Шалопуто. – Этим занимаются Эдди и Джоны. И еще они пытаются разобраться, почему нас собрали в одном месте. Что у всех нас общего.

– Мы ей не нравимся, – ответила Кэнди. – Какая еще нужна причина? Она теперь Императрица. И ни перед кем не отвечает.

– Все отвечают перед кем-нибудь, – сказал Газза.

Кэнди пожала плечами и встала, чтобы рассмотреть толпу. По всему лагерю горели костры. В их свете она видела, что толпа вокруг столь же разнообразна, как и на улицах Балаганиума. Хотя это были пленники, а не искатели развлечений, здесь тоже наблюдалось знакомое буйство абаратской жизни: те же яркие, нереальные цвета, которым не было названий, те же изысканные сочетания гребней, перьев и пушистых хвостов, глаза, похожие на тлеющие угли, кольца, украшенные созвездиями золотистых глаз. Единственная разница была в шуме, или, точнее, в его отсутствии. Под сумеречными небесами Балаганиума праздная публика болтала, кричала и шумела, словно призывая небо к ней присоединиться. А здесь криков не было. Не было здесь и слез. Только разговоры шепотом и редкие тихие молитвы.

– Они все смотрят в небо, – сказала Кэнди. – Следят, как образуются трещины.

– Разве это не здорово? – спросил Шалопуто. – Я недавно видел звезду. Посмотри, вон там еще одна.

– Она знала, что это произойдет, – сказала Кэнди.

– Знала, что тьма не останется?

– Конечно. – На мгновение Кэнди забыла, что держала в тайне разговор с Тленом, и быстро добавила, защищаясь:

– В смысле, как ей не знать? Она понимает, что существа, которых она выпустила, не будут жить вечно. Иначе зачем она собрала здесь всех зачинщиков? Это имеет смысл.

– И что с нами будет? – спросил Шалопуто.

– Мы отсюда выберемся, – ответила Кэнди. – Раньше, чем сюда доберется Бабуля Ветошь.

– Почему ты думаешь, что она сюда придет? – спросил Газза.

– Она очень постаралась собрать всех своих врагов в одном месте. Она сможет уничтожить их сразу, одновременно.

– Что? Да нас здесь тысячи! – возразил Шалопуто.

– Тысячи. И мы сидим у подножия вулкана на самом краю мира! Никто даже не узнает, что нас убили. Но она захочет сделать это быстро, прежде, чем в жизнь вернется хоть какой-то порядок.

– Почему ты в этом так уверена? – спросила Бетти.

– Просто знаю. Мне кажется, я начинаю ее немного понимать.

– Не представляю, как мы шестеро отсюда выберемся, – сказала Бетти. – Может, вы с Шалопуто…

–  Нет, – ответила Кэнди.

– Что значит «нет»? Шесть – это слишком много?

– Когда я говорю – все, – произнесла Кэнди, глядя на огороженную территорию и заключенных людей, – это означает все. Все мы.

– Кэнди, здесь повсюду заплаточники, – сказал Газза.

– И она приведет с собой еще.

– С ума сойти, – пробормотал Шалопуто.

– Еще – это сколько? – спросил Газза.

– Какая разница?

– Мне надо знать, с чем мы столкнемся, – ответил он.

– У меня нет точных цифр, Газ. Хотела бы я объяснить лучше, но не могу. Я только знаю, что она все ближе, и что для каждого сердца у нее припасен нож.

Не успела она закончить свой мрачный ответ, как в толпе возникло движение. Кэнди оторвала взгляд от друзей.

– Что там еще? – спросила она.

Она оказалась у края скалы как раз в тот момент, когда из толпы вышел слепой человек.

– Кэнди Квокенбуш? – спросил он.

– Мы знакомы?

– Нет, – сказал слепец. – Я Зефарио Тлен. Полагаю, ты знаешь моего сына.

Глава 58
Сейчас, потому что

Кэнди соскользнула с валуна. Ее собеседник стоял спиной к одному из костров, и его фигура была почти силуэтом на его фоне, кроме глаз, которые, несмотря на слепоту, каким-то образом вбирали в себя свет, источаемый редкими проглядывающими звездами. Холод или усталость вызывали в теле старика дрожь. И только звездный свет оставался постоянным.

– Не понимаю, – сказала Кэнди. – Чего вы хотите?

Зефарио сунул руку в карман просторной куртки.

– Я зарабатывал деньги, занимаясь вот этим.

Кэнди взяла то, что он ей протянул.

– Это карты Таро?

– Абаратская колода. Свою старую я давным-давно пустил по ветру. Но нашел новую.

– Они не похожи на те, которые я видела в Цыптауне.

– Да. В Абаратской колоде восемьдесят восемь, а не семьдесят восемь карт. И не такие изображения. Хотя не все. Некоторые лица есть даже здесь.

Там, где стояла Кэнди, иллюстрации на картах были почти не видны – слишком мало света. Но она чувствовала эти видения, их вибрации двигались сквозь кончики пальцев и рождали желание разглядеть их подробнее. Она вышла из тени слепого старика и повернула карты вниз от себя, чтобы их осветило пламя. Теперь она их видела, и неудивительно, что ее пальцы чувствовали силу. Какие картины! Некоторые образы были прекрасными, другие – пугающими, третьи рождали в голове печальную музыку, как утраченные песни о вещах, которые никогда не появятся ни в этом мире, ни в любом другом.

Она долго не могла отвести взгляд от потока образов и не смотрела на слепого, но тот не возражал.

– Утрачены навсегда, – сказала она себе.

– Не очень понимаю…

– Просто раньше я думала, что на самом деле ничего не теряется.

– Ах, если бы.

– Значит… вы видели здесь меня? В одной из этих карт?

– Не в одной. У тебя будет много лиц.

– Я себя здесь не вижу.

– Это хорошо. Так может думать только глупец.

– Значит, вы отец Кристофера?

– Да, – ответил он со странным спокойствием. – Кристофер… о, мой Кристофер… он был когда-то таким малышом…

Зефарио поднял руки и сложил их, чтобы показать, каким маленьким был когда-то его любимый сын. Кэнди воспользовалась возможностью и протянула ему карты.

– Вот, возьмите, – сказала она.

– Прошу, оставь их себе. Используй. В них уже есть то, чему я научился. Теперь добавь к моему путешествию свое, и это станет частью Нити.

– Частью чего?

– Нити. Ты о ней не знаешь?

– Нет. Но я верю, что в Часах есть какая-то структура, тайная связь, которая раскроет высший порядок вещей, когда наступит время.

– А, – сказал Зефарио, – ты мудра. Я хочу, чтобы ты жила, Кэнди. Чтобы ты узнала высший порядок и, если захочешь, передала его мне, и те, кто сейчас с мертвыми, кто потерян – а таких много, – найдут свой путь в Объятия Всего.

– Всего… ведь это довольно условно, разве нет?

– Да, но либо так, либо никак. Это Эра Абсолютов.

– И что будет после этой Эры?

– Понятия не имею. Откуда мне знать?

– Вы должны спросить карты, как все закончится.

– Карты не предсказывают будущего. Оно еще не произошло. Мы на что-то надеемся, но появление этого не гарантировано. Мы можем хотеть определенного будущего, а получить что-то совсем иное. Мои дочери пели одну песенку. Несмотря на все эти годы, я слышу ее до сих пор.

 
Завтра нет,
И никогда
– Не было его,
 

– сказала Кэнди, тут же узнав стихотворение.

 
– Клянчи и воруй сейчас
Потому что
Завтра нет
И никогда не было его.
Клянчи и воруй сейчас
Потому…
 

– Мы тоже ее пели, – сказала Кэнди. – Почему вы мне об этом рассказываете?

– Потому что есть только сейчас. И потому что ты тоже еечувствуешь, – сказал он.

– А, – сказала Кэнди.

– Она не одна?

– Конечно, нет. С ней по меньшей мере семь тысяч заплаточников. Так сказал мне Кристофер.

– Он сейчас с ней?

– Сомневаюсь. Она считает, что он умер. Утонул на улицах Цыптауна.

– Но он не утонул? Я пришел к тебе, чтобы ты смогла нас помирить. Я хочу увидеть своего сына в последний раз перед тем, как умру. Он все, что у меня есть. Все, что мне осталось любить.

– Вам будет довольно трудно полюбить его. Он не святой.

– Как и я. Когда он родился, я был одним из самых опасных людей Абарата. Я думал, этим можно гордиться… что за глупец. Я гордился тем, что сжигал поля, которые были засеяны не мной, разрушал башни, которые не я построил. Когда я думаю о нанесенном мною вреде… – Он сделал паузу и прерывисто вздохнул. Какие бы воспоминания его не посетили, они вызвали у него на глазах слезы. – Мой сын не может сделать еще хуже. Мне было всего сорок два, когда огонь уничтожил мой дом. Жена погибла, погибли все дети, кроме Кристофера. Сорок два! Это ничто. Но даже это небольшое время я сумел наполнить такими позорными вещами… такими ужасными. Я лишь хотел сказать Кристоферу, что время еще есть…

– Время для чего? – спросила Кэнди.

– Для того, чтобы исцелить тех, кому он нанес боль, – сказал Зефарио.

– Невозможно исцелить мертвых.

– Ты довольно откровенна.

– Но это правда.

– Я не сомневаюсь. Мой сын сделал множество ужасных вещей. Я вижу следы, которые он оставляет за собой на всем, чего касается. Даже на тебе.

Кэнди почувствовала, что на нее словно вылили ушат холодной воды. Насколько заметным должен быть этот след, чтобы его увидел слепой?

– Но вы же знаете, что он хотел не меня. Он хотел принцессу Боа. Всю мою жизнь она сидела во мне. Я не знала, что она там, пока… пока не нашла Абарат. Или пока он не нашел меня.

– Ты уверена?

– В чем?

– Что Кристофер хотел Боа, а не тебя.

– Да. Я это знаю, – ответила Кэнди, кивая.

– Однажды я видел тебя, когда раскладывал карты. Я не знал, кто ты, но ты говорила с Кристофером, который лежал, едва в состоянии поднять голову…

– Это было в Цыптауне. Да. Он был очень слаб. Мне тогда казалось, что он умрет. Он хотел поговорить с Боа, и я, конечно, ему позволила.

– Чего он от нее хотел?

– Он хотел, чтобы они умерли вместе.

– А она была на это готова?

– Нет, вряд ли. Точно не знаю…

– У вас было общее сознание?

– Я не всегда могла ее найти. Она от меня пряталась. Даже в моей собственной голове. А какая разница?

– Он знает, что вы с принцессой…

– Больше не вместе? Да, знает. Я видела его в Тацмагоре. Он пришел ко мне… точнее, к ней,но в итоге встретил только меня. Он хотел предупредить одну из нас о том, что грядет.

Напряжение, которое до сей поры Кэнди не замечала на лице слепого, внезапно исчезло.

– Ты в этом уверена?

– В чем? Что он хотел спасти мою жизнь? Или ее? Да. Да, я в этом уверена. А что? Это имеет значение?

– Имеет ли значение, что в нем есть крупица доброты? Что он заботится о ком-то, даже рискуя навредить себе? Конечно, это очень важно. Возможно, только для меня. Но я единственный, кто должен жить с этим знанием.

– Со знанием чего?

– Всего того ужасного, что он совершил. Семьи, которые он разрушил. Любовь, которую уничтожил. До этого пожара, Кэнди, я был плохим человеком. Я признаю это. Но я не учил его убивать людей их собственными кошмарами. Это сделала моя мать. Безумная Карга Горгоссиума… а сейчас Императрица и палач. Она там, – он указал на колоду, лежавшую в руках Кэнди. Во время разговора та перемешивала ее, и одна из карт привлекла внимание слепца. – Моя мать, – сказал он.

Изображение на карте пугало до смерти. В пустой комнате, где не было ни элементарного уюта, ни украшений, находился единственный обитатель: маленькая голая фигура у окна, заполнявшего левую сторону картины. Через окно на него смотрело огромное бескровное лицо пожирателя со сверкающими зубами.

– Вряд ли это ваша мать, – сказала Кэнди.

– Это символ, не подобие, – ответил Зефарио. – Разница есть. Это существо в окне представляет силу, позволяющую моей матери делать то, что она делает. Нефаури. Один из Тех, Кто Ходит За Пределами Звезд.

Кэнди почувствовала холодные эманации, исходящие от изображения на карте. В голове у нее начало пульсировать.

– Она имеет в своем распоряжении магию Нефаури. Поэтому она способна наносить такой огромный урон. Я молю, чтобы мой сын не заключил с ними ту же сделку.

– Почему?

– Потому что цена этой силы огромна, и оплатить ее едва ли возможно. Если я смогу с ним поговорить, то попытаюсь убедить его отвернуться от Нефаури.

– Тогда поговорите.

– Для этого мне нужна твоя помощь.

– Ничего подобного я не планировала.

– Не хочу ставить тебя в опасное положение…

– Меня не это беспокоит.

– И денег у меня нет…

– Мне не нужны деньги, даже если б они у вас были, – ответила Кэнди.

– Тогда чего ты хочешь?

– Мы должны покинуть остров, Зефарио.

– Это несложно. У тебя достаточно сил, чтобы создать глиф?

– Достаточно. И это будет очень необычный глиф.