Текст книги "Кастор Прайд. Хохот шута (СИ)"

Автор книги: Кирилл Тропинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

   – Это что ещё, подавись Диос, значит?!

   – Это значит, что ни тебе, ни мне никогда не понять, что скрывают в себе эти древа.

   – Чародей, – я устало вздохнул. – Я пришел не за философской беседой, а за конкретным советом. И я уйду сразу же, как получу его.

   – Ну, раз уйдешь, то слушай, – эта идея нагу похоже понравилась. – Первое. Алиави не даст тебе ни богатства, ни всемогущества. Ничто из того, о чем мы все так сладко грезим. Только то, что я уже назвал. Знание и возможность. Второе. Тайоры не будут предупреждать. Убьют тебя при первой же возможности. Третье. Продумай план отхода. Уйти будет гораздо сложнее, чем появиться. Четвертое. Будь готов, что вмешается сам Великий лес. И последнее, – алхимик посмотрел на меня холодным взором. – Если вдруг у тебя все же получиться, то подумай трижды, прежде чем использовать дарованную возможность. Подумай и отступи.

   – Негусто, – я был несколько разочарован услышанным. – Кто-то ещё может что-либо знать.

   – Ийшер Калито, возможно Приас Ниат. Быть может, и кто-то ещё из фей.

   – Ещё одно, – я достал карту Лиги. – Посмотри.

   Аскириас взял карту, несколько минут внимательно изучал её содержимое, а потом аккуратно вынул из роскошного письменного прибора тонкое перо и приступил к активному редактированию. Карта вернулась ко мне через четверть часа и содержала множества весьма полезных пометок и уточнений, касающихся дороги из Города-храма до конечной цели нашего путешествия. Разочарование мое практически исчезло. Теперь визит в Грандрим уже не казался мне таким уж бесполезным.

   – Последние три марша мне неизвестны, – алхимик поднялся. – Удачи не желаю. Боюсь, на этом пути ты её просто не заметишь.

   Я кивнул и, не прощаясь, покинул покои мага. Мы вышли и с тоской стали смотреть на веселый, красный домик на той стороне. Хотелось просто перейти улицу и забыть о знаниях и возможностях. Хотелось быть пьяным, влюбленным и беспечным. Хотелось многого из того, чего я никак не мог себе позволить.

   – А знаешь, Черный, – Дамми мечтательно улыбнулся. – Рядом с моим кабаком будет стоять точно такой же домик.

   27

   – Прости, Серебро, но я должен зайти в Усталую рощу. Вдруг Ниоль что-то знает об алиави.

   Мы стояли на выходе из Грандрима и бурно обсуждали нашу дальнейшую дорогу. Дамми убеждал меня немедленно двигаться в Шираз Донар и поскорее заканчивать со всей этой ерундой. Я же был готов использовать даже самые сомнительные варианты, для того чтобы увеличить шансы на успех нашего безнадежного предприятия. И одним из этих вариантов была прогулка в Усталую рощу.

   – Ещё один крюк, Черный? – голос цверга был переполнен недовольством. – И с чего ты вообще взял, что она тебе что-то расскажет?!

   – Ну, мы все же довольно близки, – я выразительно посмотрел на Дамми. – Порой, даже более чем.

   – Близки ваши тела, но не души, – алый цверг сверкнул глазами. – Она фея, Кастор. Ты лишь игрушка в её нежных руках. Любимая, но игрушка.

   – Во-первых, не твое дело, кто чья игрушка, – линия беседы мне категорически не нравилась. – А во-вторых, в Шираз Донаре игр не будет, так что мне нужен каждый голос. И каждый совет. Или даже тень совета. Я иду к феям, Серебро!

   – Кровь с тобой, но при одном условии, – Дамми наставил на меня хитро скрещенные пальцы. – По пути зайдем в Бриликол.

   – К Клотису? – я ухмыльнулся.

   – Нет, к хранителю моих яиц! – алый цверг расхохотался. – Конечно к Клотису!

   Против этого возражений у меня не нашлось, а если бы и нашлись, то я без карата раскаяний затолкал бы их обратно в ту глупую голову, из которой они вылезли. Тем более, что для захода в Бриликол нам придется накинуть едва ли больше десятка маршей.

   Достигнув этого удобного всем компромисса, мы двинулись по широкой лесной тропе, окаймленной с обеих сторон пока ещё невысокими илархами. Дорога нам предстояла не то чтобы очень долгая, но и совсем не близкая. При средних нагрузках до Бриликола мы доберемся дня за четыре, а оттуда ещё два-три дня до Усталой рощи. Единственный пока безответный вопрос заключался в том, на какой срок мы застрянем у старика Клотиса. Но как раз этот ответ был абсолютно непринципиален.

   – Я вот никак не пойму, – в задумчивости я чуть не споткнулся случайную ветку. – Если этот грешный алиави не даст ни богатства, ни власти, то за какой плетью он вообще нужен.

   – Тебе же сказали, – Дамми как всегда держался чуть впереди. – Это жизнь и смерть Тайор Донара.

   – И кому нужна его смерть?

   – Быть может твоему королю?

   – Вряд ли, – я достал трубку. – Живой лес ему не в пример выгоднее. После заключения мира эрдалийская казна пухнет с каждым днем.

   – Значит, понадобиться кому-то ещё. Смерть она такая. Всегда кому-нибудь да нужна.

   У Арн гор Даминиона смерть решала большинство вопросов. Для меня же все, увы, не было так однозначно. Сущность алиави занимала меня ещё до заказа Лиги. Теперь же подобные размышления уже являлись частью моих ежедневных беспокойств. И, прежде всего я исступленно фантазировал на тему того, что может дать алиави лично мне. А лично меня, крайне интересовала возможность выскользнуть из под тяжелой длани Лиги. И клянусь полуночным Диосом, я сделаю все для того, чтобы Бакар Бранд пожалел о своем выборе.

   – Тише, Черный, – Дамми резко сбавил шаг. – Вон за тем деревом нас кто-то ждет.

   – Кто-то с пьяным взглядом и глубоким декольте?

   – В этом случае я бы тебе не сказал.

   Больше цверг не проронил ни слова. Впрочем, блеск его клинков был как всегда гораздо красноречивее любой беседы. Я в свою очередь сжал в одной руке меч, в другой арбалет и без особого энтузиазма поспешил на новую, вечножданую и ни капли не желанную встречу.

   "Вон за тем деревом" нас действительно ждали. Люди. Двое. Руки пусты, но на поясах и за спинами явно притаилось оружие. Позы расслаблены. Взгляды спокойны, уверены и как будто безразличны. Оба высокие, стройные, похожие на гимнастов. У одного длинные снежнобелые волосы, второй наоборот почти лысый. Черты лица скучны и незаметны. И паникер-опыт истерично, визгливо подсказывал, что эти двое бескрайне опасны.

   При нашем появлении незнакомцы неспешно поднялись с поваленного дерева и с неразличимыми, но явственно ощущаемыми усмешками показали открытые ладони. Не смотря на этот вроде бы успокаивающий жест, мой арбалет смотрел прямо в переносицу лысому. И убирать я его в ближайшее время не собирался.

   – Шерван просит прощения за навязчивость.

   Я громко и мысленно выругался. Признаться, я уже и думать забыл об этих славных парнях из Шерванского клуба. А вот они оказывается, обо мне очень даже хорошо помнили. И что-то без меры логичное говорило мне, что в этот раз избавиться от его посланцев будет гораздо сложнее.

   – Я все сказал Шервану, – я сделал слабую попытку.

   – Но Шерван ещё ничего не ответил, – лысый многозначительно посмотрел на меня.

   Они были слишком спокойны. Слишком спокойны для людей на расстоянии пяти сарков от которых стоял алый цверг с обнаженными клинками. И это мне крайне не нравилось. Они явно знали об этой перспективе и были готовы к ней. И это трагичное обстоятельство раз за разом заставляло меня отбрасывать мысль о немедленной и бескомпромиссной резне. Что и говорить Шерванский клуб всегда умел найти нужные аргументы.

   – Что-то конкретное? – я все же решился прибегнуть к последнему средству бывшего разбойника, – к переговорам.

   – Мы не будем мешать вашей дороге, – лысый располагающе улыбнулся. – Мы просто хотели бы сопроводить вас на ней. Это станет бесценной услугой для Шервана. И плату за эту услугу вы назовете сами.

   Предложение было откровенно непростым. С одной стороны два очень серьезных парня идущих по моим следам никак не могли входить в сферу моих же интересов. С другой отказ мог повлечь самые непредсказуемые последствия. И мгновенная атака была бы, наверное, самым удачным исходом. Шерванский клуб отличался крайне хитроумной политикой. Впрочем, и я был далеко не дурак.

   – Сопровождать будете так, чтобы я вас видел, – казалось, мой ответ удивил даже посланцев Шервана, не говоря уж о Дамми. – Не вмешиваться ни во что, включая моих врагов. И клянусь, с этой услугой Шерван обеднеет!

   – Разумные слова, – лысый кивнул. – Шерван согласен.

   Не тратя больше времени, я прошел мимо своих новых попутчиков, успев тем не менее заметить, как длинноволосый извлек откуда-то из-за обступающих все вокруг деревьев древко чуть менее двух сарков на которое было насажено длинное (с мой меч), немного изогнутое лезвие с односторонней заточкой. Оружие же лысого я пока так и не увидел.

   Некоторое время царило напряженное молчание. Посланцы Шервана шли в паре десятков шагов впереди, изредка оборачиваясь и бросая на нас полный благожелательного безразличия взор. Я же продолжал стремительно обдумывать сложившуюся ситуацию. Хотя в основном, мои мысли состояли из наиболее грязных из ведомых мне ругательств. Но долго молчание продлиться никак не могло.

   – Ты что творишь, Черный? – в голосе Дамми трепетало пламя. – Почему мы не пустили им кровь минуту назад?

   – Подождем, Серебро, – я с известной долей извинения взглянул на цверга. – Ты заметил, как они отреагировали на твое присутствие?

   – Как?

   – А никак, – я тревожно усмехнулся. – Давно такое было? Что скажешь?

   – Скажу, что мне плевать дрожат они или гарцуют. Кровь их от этого не станет менее алой.

   – И все-таки давай подождем, – я отчаянно не хотел рисковать. – Время терпит.

   Запыхавшаяся ночь нагнала нас на тесной и не слишком уютной поляне, чью темную вуаль разрывали два умирающих от скромности костерка. Умирали они не просто так, а по достаточно тривиальной причине, которая заключалась в том, что тайоры считали любой более-менее высокий костер личным оскорблением. Так что в Тайор Донаре все костры были напрочь лишены самого минимального честолюбия.

   Мы расположились всего в десятке сарков от бойцов Шервана. От тех, кто мог стать мне либо лучшим другом, либо злейшим врагом. А самое интересное заключалось в том, что решать в этот раз предстояло исключительно мне. Решать, что мне нужнее – новый непознанный друг или сильный и умный враг. И, несмотря на кажущуюся простоту выбора, все было не в пример сложнее.

   – Так нельзя, Черный, – угрюмо смотрящий в огонь цверг прервал мои размышления. – Нельзя делить дорогу с теми, кого собираешься убить.

   – С чего ты взял, что я собираюсь их убить?

   – С того, что их жизнь для тебя – это тревога, но смерть их – избавление от неё.

   – И ты что? Осуждаешь мою нерешительность? Никогда не бил в спину, Серебро?

   – Мне кажется – ты не бил.

   – Бил, – слишком легко дались мне эти слова. – Ещё как бил. Ведь это только в песнях мы благородные разбойники. Смелые, дерзкие, веселые. А на деле... – я горестно усмехнулся. – На деле все мы волки и крысы. И смех наш грязен как собачья могила. Так, Серебро?

   – Может и так, – алые глаза цверга пронзили ночь. – Вот только во всем надо знать меру. Даже в своем падении. И я тоже часто бил в спину, Черный. Но дорогу с врагом не делил никогда.

   Я повернулся в сторону посланников Шервана и начал бездумно смотреть на их желтеющий в темноте костер. Мера падения... она тяжела тем, что никто кроме тебя не остановит несущуюся вниз душу. Возможно, немного задержит, но никогда не остановит. А у тебя бывает не так уж много времени для остановок. И ещё меньше желания.

   – Это будет короткая дорога.

   Арн гор Даминион не ответил.

   28

   Второй день нашего путешествия подходил к с утра ожидаемому завершению. И день этот не изменил ни нашего состава, ни наших же настроений. Я был все также обеспокоен, Дамми хмур, а бойцы Шервана молчаливы и загадочны. В общем, это был плохой, очень плохой день.

   Но вот как раз закончиться он мог вполне приятно. Объяснялось это неожиданно возникшим на дороге двухэтажным домом, который имел все признаки постоялого двора. Подобные места в Тайор Донаре были не слишком распространены, но и изумленного возгласа отнюдь не вызывали. Конкретно этот двор был мне неизвестен, но с другой стороны не так уж часто я хожу по этому маршруту.

   – Знакомое место, Серебро?

   В ответ алый цверг отрицательно помотал головой и выдал короткую тираду на тему того, что, или сегодня они познакомятся или эту землю оросит кровавый дождь. Не составляло труда заметить, что настроение Дамми улучшалось пропорционально уменьшению расстояния между нами и приветливо открытой калиткой.

   – Нормальная еда, мягкая кровать, а если повезет, то и пара кувшинов доброго пива, – цверг блажено потирал руки. – И я думаю, – он на мгновение стал серьезен, – именно здесь стоит похоронить все наши сомнения. Твои сомнения, Черный шут.

   Я неопределенно хмыкнул и первым прошел в огороженный невысоким забором дворик. Кроме собственно дома здесь находился выложенный камнем колодец и добротно отстроенный сарай. Коновязи не было, лошади в Тайор Донаре были крайней степенью редкости.

   Не задерживаясь, я преодолел подобие расстояния и отворил низкую, толстую дверь. Внутри оказалось неожиданно светло и чисто. Первый этаж ожидаемо представлял собой трапезную, и несколько широких столов были уже заняты. За одним сидела группа цвергов, которая обратила на нас ровно столько внимания, сколько длился перерыв между глотками из огромных глиняных кружек. Другой занимала пара могучих ка-рити что-то неторопливо поедающих из объемистых мисок.

   – Доброго вечера, господа! Ужин? Ночлег?

   Перед нами возник маленький, крепкий лепрекон в малиновом кафтане и с сапфировой серьгой в ухе. Его быстрые, умные глаза уже оценили и нас и наши кошельки. И теперь он со всей решительностью был настроен подтвердить свои первоначальные выводы.

   – Как скажешь, – Дамми довольно ухмыльнулся. Позади скрипнула дверь и цверг резко помрачнел. – На двоих, – добавил он, игнорируя тихое присутствие наших новых друзей из Шервана.

   В доказательство серьезности своих намерений Дамми бросил лепрекону несколько бриалов и прошествовал к ближайшему столу. Я счел наиболее разумным последовать его примеру, и уже через четверть часа мы активно поглощали тушенную кабанятину с капустой и жареными грибами, запивая все это немного кислым, но вполне замечательным пивом. Наши невольные спутники уселись на другом конце зала и занимались примерно тем же самым, и как я ревниво заметил с неменьшим удовольствием.

   К тому времени как мы закончили с ужином и выпили по три кружки пива вечер уже начал сворачивать свой дырявый шатер, освобождая место для палаццо ночи. Дамми пару раз сыто вздохнул, зевнул и заявил, что пусть все тонет в крови, а он отправляется спать. Мое робкое предложение выпить ещё по паре кружек не вызвало у него абсолютно никакого восторга, вследствие чего через полминуты я остался в полупьяном одиночестве.

   – Партию в вилат?

   Я с удивлением и интересом взглянул на хозяина-лепрекона, который заговорщицки смотрел на меня с другого края стола. Предложение оказалось неожиданным, но, безусловно своевременным. Вилат был популярной и что более примечательно моей любимой игрой, в которой я добился определенных успехов. Игра была довольно древней и брала истоки где-то в южной Эрдалии. Несмотря на это она отлично прижилась в Тайор Донаре, и особенно в среде лепреконов.

   Игра велась вдвоем, втроем либо вчетвером на составной, расчерченной на клетки доске, размер которой зависел от количества участников. Правила же её были в достаточной степени интересны. Изначально каждый игрок получал семь фигур. Одна из них олицетворяла бога, ещё три жрецов, а оставшиеся рабов. Основной механикой игры являлось жертвоприношение. Его могли осуществлять жрецы, и за каждое игрок получал на выбор ряд действий, начиная с приобретения новых, более сильных фигур и заканчивая изменением условной местности доски, которая была четырех видов, – горы, пустыня, лес и море. Чем выше ценность принесенной в жертву фигуры, тем более тактически приятные действия можно было произвести. При этом наивысшей ценностью обладали сами жрецы. С другой стороны новых жрецов приобретать было нельзя. Ну а цель игры была более чем примитивна – уничтожить чужого бога.

   Вилат был полон хитростей, нюансов и являлась одним из любимых развлечений эрдалийской военной аристократии. Основная идея игры заключалось в умении жертвовать малым ради большего, а иногда и большим ради малого, если это малое должно было обеспечить победу.

   В общем, партия в вилат была именно тем, чем я бы хотел завершить этот день. Так что минут через десять лепрекон, представившийся Рибрином принес доску, фигуры и огромный кувшин пива. Но когда мы уже заканчивали расставлять фигуры, к нашему столику подсел тот, кого я сейчас хотел видеть меньше всего – мой лысый приятель из Шерванского клуба.

   – Я бы тоже сыграл, с вашего позволения, – безымянный воин положил на стол небольшой, но явно не пустующий кошель.

   – Всегда рады!

   Рибрин широко улыбнулся, и мне пришлось угрюмо кивнуть, соглашаясь с новым участником грядущей битвы. Оставалось обменяться подозрительными взглядами, положить на стол ставку, равную двадцати бриалам (для начала) и бросить кости на право первого хода.

   Первым ходить выпало лепрекону и тот, недолго думая, принес в жертву раба, обменяв его на лучника. Классический, надежный и с моей точки зрения абсолютно неинтересный дебют. Следующим ходил лысый, и он в свою очередь двинул вперед фигурку бога, расширяя тем самым зону его атаки. Я же интригующе пропустил ход, намериваясь в дальнейшем совершить двойное жертвоприношение и получить более выгодные варианты для действий.

   Уже через четверть часа неспешной игры, мне удалось сделать некоторые вводы о возможностях своих соперников. С откровенной радостью я видел, что лысый не продержится и получаса. Он сделал классическую для всех новичков ошибку. Атакующая тактика, которая считалась наиболее разумной в играх с двумя и четырьмя участниками, в тройных сражениях была подобна самоубийству. При игре втроем атакующий игрок становился основной мишенью и почти всегда проигрывал первым. Это объяснялось элементарным желанием избавиться от неудобного соперника, не потеряв при этом позиционного преимущества. В последующем, как правило, доска делилась примерно поровну между двумя оставшимися игроками.

   Как бы то ни было, а я уже предвкушал, как разделаюсь с тяжелой триремой лысого, с таким трудом доставленной к оборонительным редутам Рибрина. Ради этого корабля, одной из сильнейших фигур вилата ему пришлось пожертвовать аж двумя жрецами, и теперь потеря триремы означала для него неминуемое поражение. С другой стороны, если его атака окажется слишком успешной, то боюсь, я просто не успею повлиять на исход сражения.

   Однако Рибрин построил скучную, но крайне надежную оборону, которую практически невозможно было взять с лету. Так, что у меня оказалось полно времени для того, чтобы перебросить в тыл основных сил гонца Шервана жреца, катапульту и пару конных лучников. Причем одного лучника я тут же принес в жертву, увеличив за счет этого дальность боя катапульты.

   Дальше сражение развивалось как в пожелтевших учебниках. С легкостью пожертвовав ещё одним лучником я увеличил силу атаки катапульты и принялся бомбардировать снарядами трирему лысого. В это же время лепрекон пожертвовал едва ли не половиной армии и сотворил прямо перед собой горную цепь в две клетки, лишив войска противника маневренности, после чего со спокойной душой двинул вперед оставшиеся силы.

   Минут через пять все было кончено. Лысый оказался зажат с двух сторон и его отчаянные попытки изменить ситуацию к лучшему, должного эффекта не произвели. Апофеозом стала волевая жертва моей героической катапульты, которая дала возможность забросить прямо к божественному престолу пару гриплоров.

   Поскольку я сумел захватить большую часть доски, дальше игра шла в довольно расслабленном (для меня, разумеется) режиме. Несмотря на все старания, Рибрину удивить меня было абсолютно нечем. Так что двадцати минут планомерной осады вполне хватило для того, чтобы с довольной улыбкой сгрести со стола влюбленные в своего победителя монеты.

   – Да, ты умеешь жертвовать, – усмешка лысого была странно горькой.

   – Умею, не значит, что люблю, – к этому времени я был уже слишком пьян для того, чтобы удержаться от философии.

   Он не поддержал мою демагогию. Вместо этого посланник Шервана долго и пытливо смотрел в мои хмельные глаза, словно пытаясь найти там какой-то осмеянный Диосом ответ. Он был не дурак, этот молчаливый воин. Он понимал, что слишком уж просто я согласился на их компанию. Слишком флегматично терпел то, что терпеть не привык. Да, он был не дурак, но у него просто не осталось ходов. И теперь он ждал, когда пойду я. Ждал, чтобы успеть развернутся, когда я начну бить.

   – Ещё партию? – я как можно более равнодушно посмотрел на лысого.

   – Конечно, но не сейчас

   Ещё секунду боец Шервана сверлил меня взглядом, а потом молча покинул игровой стол, направившись в свой номер.

   – А вот я бы повторил, – лепрекон уже расставлял фигуры. – Здесь редко найдешь хорошего соперника.

   – Удвоим? – мне показалось, что это будут легкие деньги.

   Лепрекон поддержал и через полчаса я оказался на сорок бриалов богаче и на кувшин пива пьянее. В связи с этим радостным событием, я, пожалуй, немного потерял чувство меры и как-то пропустил момент, когда сумма ставки доросла до пятисот бриалов. И все бы ничего, но именно эту проклятую партию я умудрился проиграть. Вероятно, не зря так часто говорят о вреде излишней самоуверенности.

   – Пятьсот бриалов, большие деньги, – Рибрин довольно хмыкнул. – Больше моего месячного дохода.

   Я печально кивнул. Деньги действительно были немалые. Более того, у меня этих денег не было. А это в свою очередь значило, что предстояла унизительная процедура выколачивания финансовых средств из Даминиона. И процедура эта далеко не гарантировала успех. Дамми вполне мог послать искупаться в крови святость игроцкого долга, поставив тем самым на кон мою репутацию в Тайор Донаре. С хитрого лепрекона вполне сталось бы выяснить, кем были его неблагодарные постояльцы.

   – Быть может, у тебя есть проблема, решение которой будет стоить пятьсот бриалов? – я неуверенно приподнял бровь.

   – Проблема? – Рибрин внимательно посмотрел на меня и усмехнулся. – Ну, насчет проблемы не знаю, а вот услугу ты мне оказать действительно можешь. И она действительно будет стоить около пятиста бриалов.

   – Буду счастлив, – надеюсь, мой голос был не слишком тоскливым.

   – У меня есть друг, – лепрекон отхлебнул пива из высокой кружки. – Старый друг, у которого есть небольшая слабость, – свелс.

   – Старый? – обычно начинающие употреблять свелс загибались во вполне обозримом будущем.

   – Всякое бывает в этом мире, – хозяин оставался спокоен. – К сожалению, сам он лишен возможности доставать необходимое. Поэтому он просит об этом маленьком одолжении меня. Вот только он живет там, где я не очень люблю бывать, – Рибрин с усмешкой посмотрел на меня. – Он живет в Шираз Донаре.

   Ну, кто бы сомневался. В последнее время все мои засмеянные до слез дороги ведут в Шираз Донар. Так что, одной больше, одной меньше...

   – Шираз Донар большой, – я постарался придать этой фразе вопросительный оттенок.

   – У меня есть хорошая карта, – лепрекон откинулся на стуле. – Как только ты окажешься в нужном районе, он сам найдет тебя.

   – Так кто он? – мне уже действительно становилось интересно.

   – Он сам по себе, – Рибрин загадочно усмехнулся. – И ещё... помни, у меня есть и другие друзья.

   Прозрачный намек на то, что веры мне нет и не будет. Я невольно рассмеялся. Давно уже никто не пытался меня запугать. Однако, лепрекон остался серьезен, и я нехотя кивнул, как бы отдавая дань уважения неизвестным соратникам Рибрина. Хотя обманывать его я не собирался и так. Как ни крути, а тут уже дело принципа.

   Лепрекон залпом опрокинул кружку и принялся убирать со стола, а я вышел во двор подышать свежим воздухом и выкурить последнюю на сегодня трубку.

   Ночь была волшебна. Тихая, манящая, рождающая безудержные грезы. В такую ночь хорошо любить, творить, мечтать. Такую ночь жалко тратить на банальный сон. Жалко тратить на сумрачные мысли о заросших тропах Шираз Донара. Что ж, жалеть мне оставалось где-то с полчаса, пока не погаснет трубка.

   Я вышел за калитку и подошел к краю дороги. Туда где темными стражами возвышались великаны-деревья. Опустошенно сел под одним из них, прислонившись спиной к толстому, надежному стволу. Немного кружилась голова, немного терзала тревога. Но было хорошо, хотя и недолго.

   Скрипнула ветка. Я резко повернул голову и увидел её. Ночью она казалась ещё прекраснее. Ночью седина волос превращалась в серебро, а безумие глаз в фантазию очарования. Искайн Сиано стояла в нескольких сарках от меня, небрежно качая усталую ветвь.

   – Скучаешь?

   Ласкающая ночь не ответила, лишь толстый сук истерично треснул в её тонких пальцах. Фея сделала шаг навстречу. Огромные, дурманящие глаза сверкнули в податливой темноте. Нежное, еле слышное рычание сорвалось с томно приоткрытых губ. Рычание, от которого хотелось бежать. Вот только куда? От нее или к ней?

   Невольно я протянул руку в пьяном желании прикоснуться к этому прелестному в своей дикости существу. Протянул и едва не закричал. Ладонь обожгло злым морозом, в разум хлынула волна ледяного огня. Было больно, было страшно, но в этом страхе не было и тени смерти. Лишь безумие. Безумие самой тьмы, грызущей плачущие лучи света.

   – Кто они? – фея подошла совсем близко. – Те, кто всегда рядом с тобой. Те, кого видишь только ты? Только ты... и только я.

   Я вскочил. Никто и никогда не задавал и не мог задавать мне подобных вопросов. Никто и никогда не мог узнать о Барги, Кайлин и Карифе. Так, какие же силы подвластны этому кошмару Тайор Донара?

   – Откуда?! Откуда, облай тебя Диос, ты знаешь?! – я почти кричал.

   – Мои глаза – глаза ночи, – фея засмеялась. – А ночь видит то, что никогда не покажешь дню.

   – Валот с тобой, ведьма, – я снова привалился к дереву. – Но какое тебе дело до моих грез?

   – Грез? – Искайн Сиано придвинула свое лицо на расстояние поцелуя и повторила. – Грез? Тогда почему ты так жаждешь найти к ним дорогу? Или к ней?

   – Потому что безумен! Также как и ты!

   Она снова засмеялась. Её смех бил и целовал одновременно, заставлял вздрагивать и желать. Смех грешной, густой ночи. Смех страсти и отчаяния. Смех одинокой, уставшей от любовников вьюги.

   – Это потому что только безумец найдет туда дорогу, – губы шептали. – И я могу найти её для тебя.

   Я непонимающе смотрел в огромные платиновые глаза. Дорогу? Дорогу к Кайлин? Видит Диос, за это я был готов отдать все и продать всех. Но для меня это всегда было лишь мечтой. Мечтой, в которую я верил, только благодаря своему упрямству. Хотя с другой стороны, – кто, если не она?

   – Как?!

   Она снова зарычала. Нервно, нетерпеливо, давая понять, что этот вопрос останется без ответа. Рычание перешло в пьяный стон и затихло где-то высоко, там, где в испуге замерли ночные птицы. Я зло тряхнул головой, безуспешно изгоняя назойливый хмель.

   – Хорошо. Что ты за это хочешь?

   Фея коснулась моего лица горячим ртом.

   – Ты знаешь, чего я хочу.

   – Алиави!

   Мы выдохнули это одновременно и тут же слились в жадном, яростном поцелуе. Её волосы опутали меня словно паутина. Острые ногти больно вгрызались в мое напряженное тело. Её глаза горели, словно две падшие в бездну звезды. Её губы смеялись и рыдали. Её отчего-то странно тяжелое тело звало и тут же гнало прочь. Она играла, она умоляла, она казнила. Она стонала словно могильный ветер. Задыхаясь, слизывая кровь с искусанных губ, с дикой, жестокой усмешки.

   Я с трудом принял неровное сидячее положение. Рубашка была порвана, лицо и грудь исцарапаны, а на душе застыло не сладкое послелюбовное томление, а терзающий разум холод. Ибо я заключил сделку с самой ночью. Ночью, которая никогда не обагриться зарей.

   Я уже не видел её. Вуаль тьмы надменно заслонила тонкую фигуру от моего недостойного взора. Но ведь мы обязательно встретимся вновь. Теперь уже наверняка. И пускай каждый получит, то, что желает.

   Я рассеянно зашарил руками по траве, надеясь найти оброненную по понятным причинам трубку. Хвала Диосу, минут через пять мне это удалось, и я вновь затянулся горьким дымом. Зачем ей алиави? Почему она не возьмет его сама? Тяжелые вопросы, которые исчезали под светом одного легкого имени. Кайлин! Ради неё я готов заключить сделку хоть с самим Погонщиком. Да и дорога в глубины Шираз Донара теперь не казалась такой уж идиотской затеей.

   Да, такую ночь жалко тратить на сон. Такую ночь стоит запереть в алмазной клетке и кормить её отборным лунным смехом. Такую ночь не стоит выпускать гулять в страшном лесу одну. Ведь она может потеряться и больше никогда не прийти к твоему скучающему порогу.

   29

   Час назад мы покинули постоялый двор старины Рибрина. В моем заплечном мешке нашли временный приют новая карта и почти килограмм свелса, – доза которую бы хватило на полгода активного употребления дюжине старательных наркоманов. Судя по карте, отклониться от первоначального маршрута придется не слишком значительно. Лучшая новость за последние дни.

   Хвала Диосу известие о моем проигрыше и новом долге, Дамми воспринял вполне философски. Видимо это объяснялось тем, что он наконец-то выспался. А вот рассказ о своем ночном рандеву я решил приберечь до тех времен, когда станет совсем уж скучно.

   Хотя я и обрел второго заказчика, муками выбора терзаем отнюдь не был. Возьму два, это я решил сразу. Два алиави, две проблемы и одновременно два решения. Но именно эти проблемы можно было отложить, в отличие от двух других идущих шагах в восьми впереди нас.

   – Через пару часов будет поворот на Бриликол, – алый цверг хмуро смотрел в спину гонцам Шервана. – Решай быстрей. Или я буду решать сам.

   Как ни печально, но Дамми был прав. Вести бойцов Шервана в Бриликол, подставлять Клотиса – это было уже чересчур. И если я промедлю, Арн гор Даминион сам уладит все вопросы с Шерванским клубом, абсолютно не считаясь с последствиями. Так, что у меня оставалось пара скоротечных минут и чуть больше неприятных мыслей.

   Вдруг сбоку возникла темная фигура Барги. Он весело подмигнул и тряхнул головой, рождая атональный звон серебряных бубенчиков на черном колпаке.

   – Не думай, малыш, – его жесткая усмешка стала чуть шире. – Не думай. Просто засмейся и ударь. И сразу станет легче.