Текст книги "Кастор Прайд. Хохот шута (СИ)"

Автор книги: Кирилл Тропинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

   Даминион еще раз усмехнулся и молча сорвался с места, стремясь к новой, смиренно ожидающей его крови. А мне, честно говоря, уже хотелось пару минут просто посидеть среди трупов. Даже такое времяпрепровождение начало казаться мне достойной альтернативой этой сумасшедшие скачке, где ты выступаешь исключительно в роли давно загнанной лошади. Но кому тут, какое дело до моего скромного мнения?

   И снова дикий хохот, панический вой, оскаленные пасти, стремительные тени. Снова задыхаться, пытаясь убежать, ускользнуть, вырваться из хоровода зубов, когтей, щупалец. Снова вспотевшие, неразгибающиеся пальцы едва не роняют клинки, а ноги буквально ломаются от каждого шага. Снова из-за каждого дерева весело машет рукой, пьянеющая с каждой секундой смерть. И ей плевать насколько сильное будет завтра похмелье.

   Я перестал считать шаги и минуты. Перестал считать врагов и удары меча. Я больше не видел ничего кроме непоколебимой спины Даминиона и не разбирал звуков кроме его же рева. Я не думал о том, когда это, наконец, закончиться. Я боялся об этом думать.

   Наверное, мне оставалось не больше сотни вздохов, когда я понял, что мы, наконец, добрались. Деревья расступились, и мы выскочили на огромную поляну. Первое впечатление оказалось неверным. Деревья здесь были. Просто их было намного меньше чем в лесу. Я бы подумал, что их специально выкорчевывали, если бы не знал, что ка-рити такого не сделали бы никогда. А тайоры никогда бы не допустили.

   Но, так или иначе, там, где должны были расти деревья, располагались могилы. Древние могилы вождей ка-рити. Их было по числу растущих деревьев. Возле каждого древесного гиганта стояло подобие склепа. Раньше они, вероятно, смотрелись достаточно внушительно, а сейчас представляли собой унылые, заросшие высокой травой и кустарником холмики.

   Дамми сразу же бросился вглубь кладбища, и я не нашел (да и не искал) ничего лучшего как последовать за ним. Минут пять мы бежали сквозь неровный строй унылых захоронений, а потом цверг неожиданно свернул к одному из них. У его подножия мрачно чернело некоторое подобие входа, больше похожее на кротовий лаз.

   – А нам точно сюда? – у меня как всегда нашлась парочка возражений.

   – Там потише, – Дамми ухмыльнулся и первым стал продираться внутрь холма-склепа.

   Я внутренне застонал (раз в триста пятидесятый за этот день) и полез вслед за ним, стараясь, чтобы в рот забилось как можно меньше земли. Не скажу, что получалось это в достаточной мере хорошо, так что когда я, наконец, оказался внутри то первым делом долго и сосредоточенно отплевывался и только потом соблаговолил осмотреть наш подземный номер.

   Новый амулет ночного зрения работал как надо, в связи с чем, я смог более-менее детально разглядеть внутренности склепа. А деталей этих, как ни странно хватало. Их не могла скрыть даже безжалостно захватившая все вокруг трава.

   Во-первых, сама гробница. Она ожидаемо была деревянная, но столетия почти не оставили на ней своей разрушительной печати. Огромная, длиной в два моих роста и высотой с Даминиона она невольно внушала уважение. На ней ещё можно было рассмотреть загадочные символы и изображения деревьев и животных. Внутри могло храниться много сокровищ, но до уровня расхитителей могил опускаться крайне не хотелось.

   Впрочем, гробница занимала лишь малую часть помещения. Вся противоположная ей стена была захвачена толстыми корнями, принимающими самые причудливые формы. Они будто скрывали что-то. Какую-то тайну, о которой не хотелось знать. На остальном пространстве гордо расположились остатки того, что в прошлом, вероятно, являло собой щедрые дары почившему хозяину склепа. В общем обстановка была скудной, неуютной и мало чего обещающей.

   – Веселье кончиться только к утру, – Дамми сел на корень и принялся набивать трубку. – И это хорошо. Наше дело не стоит начинать в темноте.

   – Не стоит – хмуро согласился я.

   Слова цверга значили только одно. Эту ночь нам придется провести в могиле. Да уж, будет, чем похвастаться в борделях Трафлдинга.

   Я осмотрел и, как мог, обработал свои многочисленные, но, хвала Диосу, неопасные порезы и присоединился к Дамми. Я курил и смотрел на гробницу. Исключительно потому, что больше смотреть здесь было решительно не на что, а закрывать глаза совсем не хотелось. Не хотелось, но, увы, пришлось. Слишком уж я устал от всего этого веселья.

   44

   Ночной стражей мы решили пренебречь, но спали по привычке более чем чутко, так что когда раздался глухой, тягучий скрежет, проснулись мгновенно и разом. И в первую очередь, естественно посмотрели на зловещий силуэт гробницы. Впрочем, ничего существенного заметить нам не удалось.

   – Она ведь не должна так скрежетать? Верно, Серебро? – я раздумывал подниматься ли мне на ноги.

   – Верно, – Дамми, похоже, задался той же мыслью. – Может, показалось?

   – Тебе, может, и показалось, а вот я абсолютно точно слышал.

   – Ну, значит сам и разбирайся, – в логике алому цвергу отказать было сложно. – А я спать.

   Дамми действительно с самым решительным видом завалился обратно, а я был крайне близок к тому, чтобы последовать его примеру. К сожалению, этот со всех сторон замечательный план не сработал. Скрежет повторился вновь, и на этот раз игнорировать его было сложно.

   Вопросов о готовности больше не возникало. Оба мы были на ногах и с обнаженными клинками. Взгляды были прикованы к проклятой гробнице, а с губ срывалась тихая, но оттого не менее грязная ругань. Скрежет раздался в третий раз. Крышка гробницы чуть сдвинулась в сторону и перед нами появилась неряшливо одетая фигура, смутно напоминающая человеческую. Она изумленно воззрилась на нас и издала подобие смешка.

   – Давненько здесь не было живых.

   – Подарить тебе зеркало?

   Спокойный голос нашего ночного гостя вернул на место пошатнувшуюся уверенность, но лишь до тех пор, пока я не осознал, что его слова звучали исключительно в моем разуме. Я бросил быстрый взгляд на Дамми. Алый цверг был напряжен, – очень плохой признак.

   После этого, я с гораздо большим вниманием осмотрел возмутителя могильного спокойствия. Он действительно был похож на человека. Невысокий, в бесформенной одежде, со скучающими глазами. Все как у людей. Вот только на месте рта было что-то непонятное. Какая-то страшная, черная впадина готовая казалось поглотить и этот склеп, и весь лес и сам мир.

   – Это вроде не твоя лежанка? – я попытался разрядить обстановку.

   – Уступить?

   – Не сегодня.

   – Хорошо. Пускай не сегодня.

   Разговор увял. Я снова вопросительно посмотрел в сторону Даминиона. Неожиданно в его алых глазах мелькнула искра понимания. Какого-то нехорошего понимания.

   – Ты грард? – голос цверга внезапно охрип.

   – Надо же, – обитатель склепа чуть склонил голову. – Ещё остались те, кто знает это слово.

   – Мы ненадолго.

   – Все мы ненадолго.

   – Серебро? – мне надоело чувствовать себя идиотом.

   – Это грард, – Дамми с сомнением посмотрел на свои ножи. – Апостол смерти.

   – И что теперь? – я старался не смотреть в бездну на месте рта.

   – Может и ничего...

   Дамми убрал клинки и принялся неторопливо набивать трубку, а я так и не перестал чувствовать себя лишним. Но, похоже, это мало кого заботило. Через пару секунд я плюнул, убрал меч и кинжал в ножны и тоже достал трубку. Однако это проблему явно не решало. Между тем грард, казалось, потерял к нам всякий интерес. Взгляд его убегал куда-то далеко. И я искренне надеялся, что там он и останется.

   – Старая раса... – алый цверг все же соизволил дать дополнительные пояснения. – Мы даже как-то воевали с ними.

   – Победили? – это был важный вопрос.

   – Да, – Дамми выпустил идеальное кольцо дыма. – Всех троих.

   – Это много?

   – Немало.

   – Так может, пойдем? – в свете вышесказанного данный вариант показался мне оптимальным.

   Алый цверг не ответил. Он пристально смотрел на апостола смерти, как будто ждал чего-то. Какого-то знака. Ждал, но так и не мог дождаться. Надо сказать необычайно унылая картина.

   – Так чем занимаешься, апостол? – язык мой...

   Грард снисходительно посмотрел на меня. В черной пропасти рта что-то неприятно шевельнулось.

   – Слежу за тем, чтобы смерть шла своим чередом.

   – Куда ж ей здесь идти?

   – Ей всегда есть куда идти.

   – Но я смотрю, сам-то ты живой, – наверное, зря я не обратил внимания на предупредительное покашливание цверга.

   В голове раздался смех. Далекий, равнодушный смех того, кто смеется не над шуткой, но над тем, кто осмелился пошутить.

   – Мы не живем, человек, – мы умираем.

   – В смысле – вы?

   – В смысле – ты! – грард легко спрыгнул с гробницы. – И может быть прямо сейчас!

   – А может, мы лучше пойдем? – похоже, я запорол все переговоры.

   – Это решать не вам, – голос грарда пробил как набат. – И даже не мне.

   – Лишь твоей хозяйке? – Дамми, наконец, вступил в беседу.

   – Нашей хозяйке, алый! Нашей!

   – Как-то заглянула ко мне наша хозяйка, – Арн гор Даминион вскинул голову. – Я ей на лбу свое имя вырезал. Больше она ко мне не ходит.

   На мгновение все замерло. Черная пасть, расширилась, пришла в движение. Пустые глаза остекленели. В голове ударил яростный гром, и я словно наяву увидел Её – Смерть. Увидел не как старуху с косой, не как оскаленный череп и даже не как неотвратимую тьму. Нет. Я увидел Её такой, какой она и была, – усталой, некрасивой, одинокой. И ещё более страшной. Страшной потому, что она все равно шла. Шла несмотря ни на какие преграды и проклятия. И не было силы, которая могла остановить или хотя бы замедлить её тяжелую поступь.

   Шаг! И отрубленная голова падает на эшафот. Шаг! И ржавый нож пронзает грешное сердце. Шаг! И грубая веревка затягивается на шее. Шаг! И смех замирает на побледневших устах. Шаг! И плач! Шаг! И кровь! Шаг! И боль! Шаг! И отчаяние! Шаг! И пыль! Шаг! И бездна! Шаг! Шаг! Шаг! Шаг! Шаг!

   Не замирают шаги, не кончается страшная дорога. И уходят ни с чем бесчисленные легионы жизни. Уходят, склонив когда-то непокорные головы. Слыша за спиной размеренные шаги. Гадая, какой из них станет последним. Последним для них. А лучше, для тех, кто рядом.

   – Так, у той ли на лбу, ты вырезал свое имя, алый?!

   Я боялся подумать, чей глас сейчас услышал. Я боялся слышать. Я боялся открыть глаза. Я боялся жить.

   А потом оцепенение начало спадать. Застилающий взор туман исчез, и я вновь увидел склеп. Грард стоял, прислонившись к гробнице и брезгливо усмехался. А рядом со мной, с обнаженными клинками и яростным взглядом едва держался на ногах Дамми Серебро. Похоже, что алый цверг не падал только из-за железной воли. Я вздрогнул, когда подумал, что он должен был для этого увидеть.

   – У той ли?! – Даминион задыхался. – А кровь его знает! В тот вечер у меня было много шлюх!

   Он был крепче стали, крепче своих собственных клинков. Его не могла сломать даже смерть. Смерть, на лбу у которой он вырезал свое имя. Его звали Арн гор Даминион и он был готов умереть, но не склониться. Не склониться даже перед Ней.

   Я метнул дагу. Туда, прямо в эту черную воронку, которая снова начала раскрываться. Метнул, понимая, что, наверное, это мой последний бой. Уже слыша Её шаги. Метнул только для того, чтобы тоже ощутить, как это, – не склоняться никогда и не перед кем.

   Я попал. Кинжал не воткнулся, он, будто провалился в бездонную дыру, бросив грарда на пол. В следующее мгновение Дамми был уже на нем, яростно работая ножами. Руки цверга мелькали как крылья безумной мельницы. И когда я уже позволил себе расслабиться, то с ужасом увидел, как апостол смерти начал вставать.

   Тело грарда выгнулось с такой силой и скоростью, что Дамми отлетел на несколько шагов в сторону. Апостол молча поднялся на ноги. Изрезанная одежда опала с покрытого кошмарными ранами тела. Раны не затягивались, но и кровь из них не текла. А вот вода, вода уже сочилась.

   Но грард похоже не обращал на это никакого внимания. Даже сейчас лишенные гнева глаза нашли меня. Внезапно апостол смерти оказался почти вплотную. Вернее не он сам, а его ужасающая пасть. Черный провал затмил весь мой взор. Он стремительно набрасывал покрывало пустоты. Пустоты, частью которой я должен был сейчас стать. А я не мог даже поднять меч. Просто не мог, как не может бежать скованный сжигающим душу страхом.

   Вдруг в окружившей меня пустоте раздался смех. Далекий, нездешний смех, того, кто не умел грустить. Старый шут, как всегда нашел способ подать мне знак. Знак того, что я все ещё жив. И все ещё могу смеяться. Пусть не сейчас, но скоро. Как только найду на это немного времени. Как только черная пустота смениться зеленой поляной.

   Я должен был умереть несколько секунд назад. На пороге меня задержал лишь смех старика Барги. Но вот пропал и его последний отзвук. Теперь оставался лишь шаг. Я сомневался ещё мгновение. И сомневался явно не зря. Стало легче. Словно сквозь сон послышался шум борьбы. С глаз схлынула серая пелена, и я с трудом различил, как Дамми вновь штурмует форпост смерти. И надо сказать не без успеха.

   Впрочем, успех цверга был легко объясним. Из грарда ручьями текла вода. Из ран, из глаз, даже из черной впадины на месте рта. И, похоже, что теперь это доставляло ему определенные сложности. По крайней мере, от ожесточенных атак Даминиона он отбивался крайне вяло и даже с какой-то отрешенностью.

   Я сбросил последние остатки смертельного транса и бросился на помощь Дамми. Мой клинок рубанул грарда по плечу, пройдя его как масло и не доставив ровным счетом никаких неприятностей. Однако больше я все равно ничего придумать не мог. И поэтому рубил, колол и резал апостола смерти, стараясь ни в чем не отставать от алого цверга.

   А буквально через минуту у грарда лопнула рука. Просто лопнула, как надувной шарик. Из обрубка хлынул настоящий водопад, и апостол покачнулся уже по-настоящему. Внезапно он яростно оттолкнул нас, метнулся вперед и бросился под темные корни. Пугающая пасть распахнулась в последний раз, для того, чтобы поглотить себя самого. Через секунду в гробнице снова было лишь двое.

   – Мы его убили?

   – Нет, конечно. Но подмочил ты его знатно, Черный! – Дамми захохотал.

   – Жаль, кинжал потерял, – я сожалеюще вздохнул.

   – Твой кинжал сэкономил нам пару жизней, – цверг блаженно растянулся на полу. – Но только помни, – его голос стал предельно серьезен. – Это был апостол смерти, а смерть всегда добивается своего.

   45

   Я сделал еще один шаг. Я все ждал, когда они, наконец, появятся. Ждал с каким-то детским нетерпением, будто новую игрушку. Правда, эти игрушки могли поломать меня самого.

   До алиави оставалось несколько маршей. Нервы мои были напряжены до предела, но меч покоился в ножнах. И я надеялся, что доставать его не придется. Ведь если дойдет до схватки, то мне не поможет и целый арсенал. А наш единственный шанс сейчас был крепко зажат в моей руке. Темно-зеленая брошь подаренная Ниоль.

   – Идут, – Дамми выразительно повертел в пальцах амулет.

   – Он же вроде не работает?

   – Работает. Я его тогда забыл включить, – цверг коротко усмехнулся.

   – Повезло Безрогому.

   А потом они появились. Трое. Каждый выше трех сарков ростом. В глазах неприязнь и угроза. Спокойны и уверенны как сам лес. Тайоры молчали, но молчание это было траурным. А самое плохое то, что их было отнюдь не трое. Просто мы видели троих. И их появление это последнее предупреждение. Больше нам не дадут пройти ни сарка. В лучшем случае убьют при попытке.

   Я медленно прикрепил брошь к воротнику куртки, улыбнулся и пошел вперед, каждую секунду ожидая удара безжалостной, несокрушимой руки. Дамми на этот раз шел позади и как ни странно сейчас его положение было ещё хуже. Трудно было сказать, сможет ли брошь прикрыть и его.

   Но видимо феи обладали куда большей властью, чем мне казалось. По крайней мере, и я и Даминион все ещё оставались живы. А ведь мы уже почти вплотную приблизились к безмолвным стражам алиави. Вот только уступать нам дорогу они явно не собирались. Ну, мы не настолько гордые, – можем и обойти.

   Мы действительно обошли группу тайоров, ссутулившись и втянув головы в плечи. Признаться, это была одна из самых (если не самая) слабых частей нашего плана. Что делать если брошь Ашейр Калито вдруг потеряет свое очарование, я решительно не представлял.

   – Их тут не меньше полусотни, – Дамми не боялся, что его услышат. Чего уж теперь бояться?

   – Хватило бы и тех троих.

   – Хватило бы и того одного. Двигай быстрей, Черный!

   – Думаешь, это их не напряжет?

   – Напряжет больше, чем алый цверг в сердце Тайор Донара?

   Звучало резонно, и я действительно прибавил шагу. А поскольку никаких возражений со стороны хозяев не последовало, вскоре мы перешли на легкий бег. Ведь время снова работало против нас.

   Прошло пару минут и тайоры перестали быть невидимками. Они возникали буквально из ниоткуда. Просто вдруг перед нами вырастал огромный, до четырех сарков тайор. Перед нами, возле нас, позади нас. Они были везде. И они явно теряли терпение. Все жестче становились пронзающие взгляды, все угрожающей стремительные движения, все туже сжималось смертельное кольцо.

   – Что-то я захотел обратно в склеп, Серебро.

   – Если и попадешь, то уже в ином качестве.

   Мы бежали, а вокруг шумел Тайор Донар. Он начинал волноваться, этот величайший из лесов. Он вдруг заметил, как скользят в его запретных пределах два непрошенных гостя. Скоро, совсем скоро он начнет задавать вопросы. А вернее, только один вопрос. Самый главный, на который нет и не может быть ответа. Только предсмертный крик.

   Мы бежали уже изо всех сил, чувствуя, что ещё немного и все. Кончиться магия фей, кончиться нерешительность тайоров, кончиться наша безумная дорога. Сколько нам осталось? Два марша? Один? Четверть? Это будет уже не важно. Просто на краю Шираз Донара снова найдут пару обезображенных трупов.

   Вдруг блеснул нестерпимый свет. Деревья расступились, и мы вылетели на покрытую изумрудной травой низину. Грозные, подпирающие небо илархи окружали её незыблемой стражей. А посередине, в крохотной роще... Я боялся поверить, но это было именно так. Я видел перед собой величайшее чудо Таойр Донара. Я видел алиави.

   Они действительно были прекрасны. Не деревья. Просто большие цветы с тонкими, белоснежными бутонами. А от бутонов исходил тот самый, почти обжигающий свет, заставляющий прикрывать глаза и глупо улыбаться.

   Неожиданно раздался резкий щелчок. Брошь Ниоль треснула пополам и упала на траву. В тот же миг я бросился к алиави. До них было не больше полусотни сарков, но сколько было до ближайшего тайора я не знал. Но меньше, конечно меньше. Я на бегу обернулся и с ужасом увидел не меньше десятка огромных, невероятно быстрых фигур. Они должны были догнать нас уже через секунду.

   А ещё я увидел зловещую ухмылку Дамми. Увидел стремительное движение его руки, в которой на этот раз был зажат не нож, а что-то похожее на звезду. Алую, семилучевую звезду. На ходу он полоснул ей по ладони, щедро поливая кровью, а потом, развернувшись, в высоком прыжке метнул звезду в направлении настигающих нас тайоров.

   Звезда взорвалась в полете. Взорвалась, наполнив воздух густым, алым туманом. На мгновение повисла тишина, а потом раздались тягучие стоны умирающих тайоров. Дамми дико захохотал и рванулся в сторону деревьев-цветов, увлекая меня за собой.

   – С войны осталось! – бросил он сквозь хохот.

   Через несколько секунд мы ворвались в сверкающую рощу. Алиави! Их оказалось чуть больше трех десятков. Я невольно коснулся одного цветка. По телу пробежала волна странной дрожи. Появилось глупое чувство, что все начинается заново. Причем абсолютно все и с самого начала.

   Я с трудом оторвал руку, выхватил меч, намереваясь использовать его как лопату, и вдруг увидел могилу. Самую обычную могилу, на которой тускло мерцала пара опавших лепестков. Могила Автарашиорта, Хранителя мгновений. И только тут понял, что Дамми что-то орет мне на ухо. Хотя, понятно что. На нас со всех сторон неслись обезумевшие от гнева тайоры.

   Я схватил Дамми за плечо и потянул к могиле. Это был последний наш бастион, последний шанс на ночь с продажной удачей. Тайоры уже врывались в рощу, когда я, наконец, закричал, то, что мне было недавно позволено.

   – Именем Автарашиорта! Хранителя мгновений!

   Все замерло. Замер я, замер перекрестивший ножи Дамми, замерли обступившие нас со всех сторон тайоры. Замер сам Великий лес, содрогнувшийся при звуках древнего имени. Тихий гул наполнил низину. Изумленный, недоверчивый он бежал от тайора к тайору, заставляя их шаг за шагом отступать от слепящих деревьев-цветов, будто признавая мое право находиться здесь.

   Долго я на это смотреть не собирался. Меч вонзился в мягкую землю. Раз, другой, третий, десятый. Я торопливо копал, стремясь поскорее исполнить причуду Хранителя, взять алиави и убраться, наконец, отсюда как можно дальше. И я готов был расцеловать цверга за то, что он избавил меня от заслуженных вопросов.

   А ямка была уже довольно приличная. Для очистки совести я копнул ещё пару раз и облегченно бросил вниз пепельный бутон, счастливо переживший все треволнения последних дней. Тот плавно упал, сразу же испачкавшись сырой землей и бессмысленно замер на дне древней, пустой могилы.

   Я уже хотел развернуться и перейти к главному номеру всей моей жизни, когда из того места, где упал бутон, вдруг выросла знакомая короткая рука с длинными пятисуставными пальцами, схватила меня за ногу и так дернула вниз, что я свалился в только что выкопанную яму.

   Хватка ослабла, и я сразу же вскочил на ноги. Вскочил и увидел его, – Хранителя мгновений, бродящего среди алиави. Ни Дамми, ни тайоров видно не было. Знак, как говорится, настораживающий.

   – Это то, что мне удалось сохранить даже спустя тысячелетия, – Автарашиорт иронично посмотрел на меня. – Это мгновение. Но вот, пришла и его пора.

   – Что-то долго длится твое мгновение, древний, – я старался казаться невозмутимым. – Я бы уже успел выпить пару кружек.

   – Ты ведь не знаешь, что такое алиави, верно? – Хранитель мгновений проигнорировал мой выпад. – Но желаешь ими обладать. Почему?

   – Да мне-то как раз дела нет до твоих цветов, – я опустошенно сел на землю. – Но у меня требовательные заказчики.

   – Значит, ты должен знать, чем может обернуться этот заказ.

   – Ты вроде обещал не рассказывать.

   – Я обещал не говорить, что будет, когда они увянут. Но до этого ещё очень далеко. Еще много дивных мгновений.

   Некоторое время мы молчали. Автарашиорт задумчиво шагал от алиави к алиави и гладил их блистающие бутоны. Я же ждал, когда он, наконец, начнет этот, вероятно крайне нравоучительный разговор и очень надеялся, что по его окончании я снова окажусь за пределами так не вовремя ворвавшегося в мою жизнь мгновения.

   – Ты знаешь, что такое время? – Автарашиорт отвернулся от очередного цветка.

   – Движение? – так учил меня Кариф.

   – Верно, – казалось, древний был удивлен. – Движение куда?

   – Вперед.

   – Вперед, – Автарашиорт качнул головой. – А ты можешь представить себе иное течение времени?

   Я искренне попытался это сделать, но успехом мои отчаянные попытки не увенчались. Впрочем, расстроился я не слишком сильно.

   – Не можешь, – хранитель подвел черту под моими стараниями. – А ведь сейчас мы именно здесь. В ином времени.

   – И кроме нас, насколько я понимаю здесь никого? – настроен я был в высшей степени скептично.

   – Оглянись! – голос древнего наполнился грозой. – Оглянись и скажи, что ты видишь!

   Я послушно оглянулся, но увидел лишь то, что и раньше, – лес. Великий Тайор Донар. Ничего более. Или более не было нужно? Я перевел вопросительный взгляд на хранителя, все ещё не слишком понимая, что он хочет сказать.

   – Я знал те времена, когда всего этого еще не было, – Автарашиорт отрешенно взирал на лес. – Не было этого странного мира. Не было Тайор Донара. И мне неведомо почему он вдруг появился посреди пустыни. Но уже тогда, в момент своего рождения он умирал. А я не хотел его смерти. Но даже я не знал, как можно его спасти. Не знал, пока не увидел их. Не увидел алиави. Это цветы мгновений. Ибо лишь мгновение длится их время. Но в конце своем оно не замирает, а начинает новый бег. Одно и то же мгновение. Оно умирает и тут же возрождается вновь, раз за разом. Их время не движется вперед, оно зажигается и гаснет как заря. Вот только мы не успеваем её заметить. Это было время, в котором существовал Тайор Донар. И ворвавшись в наш мир, он не захотел жить по иному. Но и по-старому уже не мог. Алиави умирали, но мне удалось спасти малую их часть. Ту, что ты видишь перед собой. И тем самым удалось спасти Тайор Донар, – древний усмехнулся. – Тоже, увы, не весь. Алиави – это время Тайор Донара. Время, которое делает его вечным. Вечным, пока не увянут алиави.

   – Догони меня Погонщик, если я хоть что-нибудь понял, хранитель, – я сожалеюще развел руками.

   – Хорошо я скажу яснее, – Автарашиорт печально посмотрел на меня. – Я не отдам тебе алиави, веселый парень.

   – Диос! Так с этого надо было начинать! – я обнажил меч. – Ну, так приступай!

   – А я уже все сделал, – древний отвернулся. – Ты навсегда останешься здесь. В этом мгновении. Ты и я.

   Вдруг нестерпимый блеск алиави побледнел. Побледнел, ибо его затмил иной блеск. Блеск грозного доспеха Карифа шай Миано, последнего из Великих вассалов Предвечных. Рыцарь молча встал возле меня и с оглушительным лязгом откинул забрало. Тьма опустилась на сад. Тьма, которой я готов был целовать ноги.

   Хранитель мгновений изумленно обернулся, его глаза широко раскрылись, а руки поднялись, словно для защиты.

   – Падший?! – и он уже не был так спокоен. – Но как?!

   – Как всегда, – голос Карифа был тих. – Мне просто хотелось продолжить наш давний спор, брат. Мгновения должны уходить. В этом их суть.

   – Не учи меня, Падший! – к Автарашиорту быстро вернулась прежняя уверенность. – Или ты забыл титул, которым наградило меня само время?!

   – Твое время подарило тебе жалкую жизнь.

   – Вечную жизнь!

   – Нет, ты не вечен, – рыцарь холодно усмехнулся. – Просто очень упрям.

   – И ты будешь говорить мне об упрямстве?! – хранитель самым неподобающим образом заводился. – Ты?! Служивший Предвечным?! Разрушивший последний оплот Просыпающихся?!

   – Я сделал то, что должен был сделать, – голос Карифа не дрогнул. – И речь сейчас не об этом.

   – Речь об алиави, – Автарашиорт успокоился. – Они мои по праву. И ты знаешь это, Падший. Никто не посмеет нарушить их покой.

   – И не об алиави, – рыцарь Падшего престола сделал шаг вперед. – Мы говорим о выборе. Выборе, которого твое мгновение не дает.

   – И потому его стоит прервать?

   – Да!

   Впервые Кариф шай Миано возвысил голос. Голос, не прорвавший тьму, но ставший её частью. Тьма закрыла все вокруг. В мире остались лишь две величественные фигуры завершающие свой додревний спор.

   – Ты всегда был убийцей! – Хранитель мгновений сжал кулаки. – Убийца времени! Стоило бы добавить к твоему титулу!

   – Этот мир выберет сам! Без меня и без тебя!

   – Ты бредишь, – Автарашиорт закрыл лицо руками. – А ведь один из немногих понимаешь последствия. – А ты?! – он неожиданно посмотрел на меня. – Ты готов сбросить свой мир в пропасть?!

   – Только если это будет смешно.

   Ответил я надо признаться чисто машинально, так как последние несколько минут провел, словно в совершенно идиотском сне и до сих пор слабо понимал происходящее. Вернее я понимал только одно, – сам я уже ничего не решаю.

   – Твоя школа, Падший, – хранитель грустно рассмеялся. – Ставить себя выше мира.

   – Это уже не твой мир. И не тебе стоит о нем беспокоиться, – тьма начала понемногу отступать. – И если он захочет погибнуть, то его не удержит и весь Бессонный совет пустоты. Отступи, брат. Дай им выбрать самим.

   – Ты вынесешь алиави во внешний мир? – Автарашиорт снова обернулся ко мне.

   – Если повезет.

   – Тогда храни вас Задумчивый страж. Хотя он никогда не любил дураков. Но, – Хранитель мгновений пристально посмотрел мне в глаза, – я надеюсь, ты оставишь мне немного. Немного мгновений.

   Я судорожно кивнул.

   – Я рад, что поднял перед тобой забрало, но не меч, брат, – Кариф сжал стальную перчатку в прощании.

   – Я то, как рад, – Автарашиорт саркастически ухмыльнулся. – Ты ведь знаешь, чем славен его меч, веселый парень? Тем, что его видели тысячи мертвых, но не один из живых. Прощай!

   Я открыл рот и вдруг понял, что лежу в холодной могиле, окруженный со всех сторон понемногу приходящими в себя тайорами. В тот же миг меня грубо схватили и поставили на ноги.

   – В Шираз Донаре спать вредно, Черный! – Дамми был искреннее взбешен. – Копай, смой тебя кровь!

   И я начал копать. Хвала Диосу много времени это не заняло. Не прошло и минуты, а у меня в руках оказалось два потускневших, но не потерявших и карата красоты алиави. Надеюсь, им было достаточно комфортно в моей сумке. Неожиданно я заметил, что и Дамми решил приобрести себе один драгоценный трофей.

   – А тебе-то зачем, Серебро?

   – Затем, Черный, – алый цверг нехорошо усмехнулся. – Затем.

   Больше вопросов я не задавал. На них просто не было времени. Алиави были у нас и теперь оставалось лишь с честью отступить. Или без чести. Этот аспект давно уже был не принципиален.

   План отхода был утвержден много дней назад. Состоял он в том, чтобы использовать амулет шамана ка-рити и вступить на тайные тропы, после чего пройти по ним к единственному месту в Великом лесу, где при должном везении нас не смогли бы достать даже тайоры. К Ржавым болотам. Они простирались едва ли не на одну десятую часть всего леса и почти вплотную примыкали к горам, – владениям Яшмового трона. До этих-то владений мы и должны были добраться, спуститься в подземные чертоги цвергов и пройти по ним до самого края Алир Донара. Ну а потом оставался лишь стремительный бросок до Эксвиля.

   Это конечно если мы не заблудимся в коварстве тайных троп, не утонем в бескрайних и безжалостных болотах и не переломаем себе все кости в подгорном царстве. Но о таких мелочах сейчас не хотелось и думать. Все это было ещё далеко, а вот тайоры совсем близко, и в их зеленых глазах вновь разгорался гнев.

   Как два испуганных кролика мы выскочили из сада алиави и бросились к темным хмурым деревьям. Едва успев затормозить, я с ходу впечатал теплый амулет в огромный, уходящий к лунам ствол. Почти сразу же лес перед нами подернулся призрачной дымкой, раскрылись скрытые двери Великого леса. Я не оборачивался когда шагал через их порог. Миг, и мы уже стояли на тайных тропах Шираз Донара.