Текст книги "Кастор Прайд. Хохот шута (СИ)"

Автор книги: Кирилл Тропинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

   – Когда идешь на войну, будь готов жалеть о победе, – алый цверг флегматично чистил собравшие привычную дань клинки.

   23

   В школе «Грязной подписи» шла грустная пьянка по случаю недавней победы, больше похожая на средней руки поминки. От души веселились только несколько старых и, по всей видимости, невероятно циничных волшебника. Остальные же пили, словно по традиции и непонятно было за здравие или за упокой.

   Дамми не выдержал общей похоронной атмосферы и свалил из школы с благородной целью "найти хоть один достойный кабак в этом занудном городишке". Я же остался, слишком устав для продолжения веселья. Я даже сумел разыскать бутылку более-менее приличного вина и теперь укорачивал с ней время, присев возле мутного окна. Лишь темнота да трубка вклинивались в нашу молчаливую компанию.

   На Грандрим наступала безлунная ночь. Она меланхолично заглядывала в окна, бесстрастно смотрела на столь привычные этому городу чудеса, а потом утомленно закрывала глаза и уносилась мыслями далеко, далеко. Туда, где её ждал желанный и недостижимый любовник – рассвет.

   Неистовыми волнами на меня накатывала тоска. Она приходила не так часто, чтобы это становилось для меня проблемой, но, увы, и не так редко для того чтобы я о ней забывал. Она приходила и безжалостно клеймила мою полную крови, грязи и смерти жизнь. Она говорила, что мне могло бы светить солнце, но не светит даже луна. Она подливала в и без того полный бокал и заставляла жадно пить, для того, чтобы, провалиться, наконец, в тревожное беспамятство.

   – Грустишь, Кас?

   Пропахшую табаком и гарью комнату нежно окутал аромат только что сорванной смородины. Я повернул голову и долго смотрел в безупречное, с легкой, предающей невыразимое очарование асимметрией лицо. Я отвел взгляд, лишь поклявшись вернуть его через мгновение.

   – Прости, Кайли, – я отложил недокуренную трубку на подоконник и встал ей навстречу. – Больше не буду.

   – Будешь, Кас, – она от чего-то была непривычно серьезной. – И это правильно. Нам всем порой стоит сходить на свидание с грустью.

   – И ты знаешь зачем?

   – За правдой, – Кайлин подошла и тоже взглянула в окно на ночь скрывающую фасад жизни. – Мы ведь так любим правду, Кас. Не ту, которую слышим, но ту которую хотим услышать.

   – Иди сюда, – я протянул к ней жаждущие руки. – Дай мне немного правды.

   Она беззвучно усмехнулась и приникла ко мне, даря обжигающий поцелуй и изгоняя тоску, грусть и всех их полуночных сестер. Я знал, что навсегда запомню эти стремительные, наверное, случайные минуты. Запомню, как запоминал их раз за разом. Встречу за встречей. Не веря, что на самом деле её нет. Заставляя себя твердить словно литанию, что когда-нибудь я найду дорогу к её тихому, ласковому дому.

   Мы лежали на холодных досках и просто смотрели друг другу в глаза. Смотрели без той глупой наивности, что так идет влюбленным подросткам. Смотрели, зная, что скоро нам вновь предстоит разлука. Смотрели, извиняясь и прощая, любя мгновения и ненавидя годы.

   – Куда ты уходишь? – я погладил мягкие волосы. – Почему ты не возьмешь меня с собой?

   Она печально улыбнулась и не ответила. Я знал, что она не ответит. Да и не хотел, этих слов. Я понимал, что они станут той самой правдой, которую нам приходится слышать наперекор всем желаниям. И мне оставалось лишь прижаться губами к её горячей щеке и шептать обагряющее сердце имя.

   Я не успел заметить как она ушла. Я тяжело сел, прислонившись к бугристой стене и залпом допил остатки вина. Тоска отступила, послушно убегая на поводке Кайлин. Осталось только полупьяное томление, которое можно было легко обезглавить давно уже стучащимся в окно сном.

   Внезапно дверь в моей крошечной комнате распахнулась, и на пороге появился Запойный Фарки. Он был пьян, молчалив и не уверен в собственных шагах. Маг, шатаясь, прошел мимо меня и сел у противоположной стены. В отличие от моей, его бутылка была полна ещё как минимум наполовину. Долгое время мы сидели в скучающей тишине.

   – Я ведь предполагал, что так будет, – волшебник сделал долгий глоток. Пурпурные струйки вяло потекли по его небритому подбородку. – Я ведь знал, что ваши плащи подбиты смертью.

   – Ты выбирал между своей и чужой жизнью, – я прикрыл глаза. – Ты сделал классический выбор.

   – Я не хочу, чтобы завтра все кончилось также, – ещё один глоток. – Не хочу снова очищать сапоги от крови.

   – Тогда сражайся один, – мысли убегали все дальше. – Мне наплевать, чародей. Но завтра мы идем к нагу. Идем при любом раскладе.

   В ответ раздалось неторопливое бульканье. Я незапланированно открыл глаза. Мне вдруг показалось, что пара глотков вина сделает мой сон только крепче. В этот же миг глухо застучала об пол пустая бутылка. Я разочарованно вздохнул.

   – А ты можешь сотворить ещё одну бутылку? – идея показалась необычайно простой и правильной.

   – Могу, – Фарки печально усмехнулся, – но вино будет полным дерьмом.

   24

   Разбудила меня усталая ругань вернувшегося с ночных прогулок Дамми. Выглядел он на удивление бодро и в ответ на недоуменный взгляд ловко подбросил перед моим носом свое вчерашнее приобретение – баночку с таблетками от похмелья. Цверг даже оказался настолько любезен, что предложил одну из них мне. Отказываться от подобных подарков было не в моих привычках.

   – Не город – склад отсыревших фейерверков, – Даминион был явно не доволен последними часами своей жизни. – Гонору много, а толку как от мешка прогнившей картошки.

   – Опять кого-нибудь убил?

   – Не стал оскорблять клинки, – Дамми зло усмехнулся. – Так, погонял немного.

   – Ладно, – я поднялся на ноги. – Сейчас разбираемся с цвергами и сразу же идем к Аскириасу. И к вечеру сваливаем из Грандрима. Такой план, Серебро.

   – План как план, – Дамми откровенно скучал.

   – Да... – я замялся. – Фарки просил, чтобы в этот раз было поменьше крови.

   – Куда уж меньше? – алый цверг с искренним недоумением посмотрел на меня.

   – Странный народ эти маги, – я как можно более скорбно развел руками.

   – Странный, не странный, а я пролью столько крови, сколько сочту нужным, – Арн гор Даминион тихо зарычал. – И не каплей меньше.

   Я неопределенно хмыкнул, демонстративно оставляя этот опасный спор, вышел из комнаты и быстрым шагом отправился искать нашего совестливого хозяина. Нашел я его у самого выхода из школы. Фарки неуютно спал, непонятно как уместившись на узкой, короткой лавке. Я довольно грубо, но без сожалений прервал его унылый сон.

   Волшебник неестественно резко сел и посмотрел на меня абсолютно бессмысленным взглядом. Я доброжелательно улыбнулся и протянул ему предусмотрительно захваченный ковшик с теплой, но все-таки водой. Фарки медленно выхватил его трясущимися руками, а потом долго и жадно пил, издавая при этом целый набор странных свистящих звуков. Вместе с последним глотком в его глазах появилось что-то похожее на благодарность.

   – Собирай своих, чародей, – улыбка моя стала издевательской. – Через полчаса идем дробить камни. Граненый Даран ждет.

   Маг что-то неразборчиво простонал, но встал и шатающейся походкой начал продвигаться вперед, то и дело, опираясь на так до конца и не отмытую от крови стену. Я же не стал отягощать его своей компанией и вышел из здания школы.

   Утро в Грандриме выдалось хмурое. Мертвенно-серые тучи нависали над притихшим с похмелья городом. Медленно падали редкие, тяжелые капли зевающего дождя. Фальшиво пел гнусавый дурак ветер. Я забил полтрубки, и начал без интереса смотреть, как дождь пронзает мое отражение в луже.

   – Хорошо если выйдем до обеда, – Дамми вышел прямо под дождь. – Боюсь, раньше эти кучи навоза не очухаются.

   Я промолчал, наполняясь нехорошими предчувствиями. Грандрим начинал откровенно утомлять, и перспектива остаться здесь еще на день, вселяла в меня смесь раздражения и злости. Однако, выплеснуть мне её не дали. Не успел я докурить трубку, как старина Фарки проявил себя с самой лучшей стороны и пришел к нам на небольшое совещание.

   – До цвергов отсюда минут пять, – как ни странно сейчас волшебник выглядел относительно неплохо. – Мы постараемся все сделать сами, – он упрямо нагнул голову. – Вы вступите, только если дела пойдут совсем плохо. И я лично скажу, когда наступит этот момент. Такие дела, парни, – он усмехнулся. – К тому же если они слышали о вчерашней бойне, все может оказаться гораздо проще.

   – Тем более, не тяни, – я сделал последнюю затяжку.

   Фарки бросил на меня тревожный взгляд и исчез в дверном проеме. Появился он уже минут через десять. Вслед за ним нестройной толпой шествовали не меньше полутора десятка волшебников. Не глядя на нас, они без лишней бодрости зашагали в сторону предполагаемого противника. Нам оставалось лишь пристроится в конце этой хмурой колонны и с нетерпением дожидаться новой битвы магов.

   Поскольку мы с Дамми торопились на грядущую баталию ещё меньше похмельных волшебников, то добрались до раярда цвергов не за обещанные пять, а почти за десять минут. Утешало то, что пропустить мы так ничего и не успели. Фарки и ещё пара чародеев что-то активно обсуждали перед массивной, беспредельно широкой дверью в невзрачное, и как будто даже чихающее здание. Остальные адепты "Грязной подписи" бесцельно кружили по потенциальному полю боя.

   – Если через десять минут ничего не произойдет, я разобью пару черепов и отправлюсь в ближайший кабак, – алый цвег был настроен крайне решительно.

   – Да ладно, Серебро, – в этот раз я занял позицию воинствующего флегматизма. – Когда ещё у нас будет возможность просто постоять посмотреть, как кто-то бьется за место под звездами.

   Между тем, Фарки сотоварищи вроде бы определились с дальнейшим планом действий. Двое магов одновременно уткнулись в землю тонкими посохами, сделали ими несколько витиеватых движений, и напротив угрюмой двери возник призрак чуть тронутого жуками-древоточцами тарана. Таран сонно качнулся и с неприятным скрежетом врезался в створки.

   После первого же удара двери раярда превратились в некрасиво свисающие обломки. Однако, ожидаемого удовлетворение это событие не принесло. За почившими дверьми обнаружилась горделивая глыба темно-серого камня.

   – Один-один, – Дамми все же заинтересовало происходящее. – И вроде бы даже не в нашу пользу.

   В это же время союзные нам маги ожесточенно чесали головы и проклинали всю мировую минералогическую составляющую. Но, хвала Диосу, долго предаваться этому занятию им не позволили. Внезапно из крохотных окон второго этажа, по совершенно немыслимым траекториям полетели вполне обычные с виду камни. И, похоже, обычные они были не только с виду, но и на ощупь. По крайней мере, разбитая голова одного из коллег Запойного вполне подтверждала эту теорию.

   Следующие четверть часа протекали в вялой и абсолютно незрелищной борьбе. Школа "Грязной подписи" медленно разрушала вставшую на пути к потенциальной славе глыбу, попутно отражая лишенные оригинальности атаки цвергов. Раярд Граненого Дарана в свою очередь пытался у превратить каменный дождь в ливень новых похорон. Надо сказать не слишком успешно, но весьма настойчиво.

   Четверти часа вполне хватило для того, чтобы стало ясно, – совсем скоро "Грязной подписи" придется прекратить осаду. Силы их неумолимо иссякали. Несколько волшебников уже успели получить раны различной тяжести и досрочно вышли из строя. Остальные же все чаще поглядывали на Фарки. И в глазах их читался более чем прозаический вопрос.

   – Даран! – вопрос был прочитан и, по всей видимости, привел к началу переговоров. – Слышишь меня Даран!? – Фарки орал так, что его, наверное, слышал даже Погонщик. – Ты ведь знаешь, что произошло с тройками?! – короткая пауза. – Знаешь, коротышка! Они стоят сзади меня! Алый цверг и мужик, которого боится даже он! – я невольно рассмеялся. – Они стоят потому, что мне не нужна твоя кровь Даран! Мне нужна моя школа! И я клянусь чертой Рикарти школа "Грязной подписи" будет жить! С твоей кровью или без неё?! Выбирай Даран!

   Волшебник замолчал и тут же, как по команде прекратился каменный обстрел. Пару минут ничего не происходило, а потом загородивший проход валун вдруг качнулся и откатился назад. На пороге показался неожиданно высокий, рыжеволосый цверг, с небольшим топориком в руках. Он угрюмо посмотрел в нашу сторону, поморщился и прикрепил топорик к поясу, после чего нехотя подошел к Фарки.

   – Ты не маг, ты мясник, грязный! – цверг выплюнул слова. – Не думай, что кто-нибудь в Грандриме забудет вчерашний день.

   – Зато мы все можем забыть сегодняшний, – Фарки показательно кивнул в нашу сторону. – Оставь Бессонный переулок Даран. Оставь его здесь и сейчас.

   Цверг в неприкрытом бешенстве стиснул руку на рукояти топора, что-то тихо прошипел сквозь зубы и отвернул голову.

   – Клянусь Бродячими камнями, – бросил он через плечо.

   Как ни странно, но этой нехитрой фразы хватило для того, чтобы Фарки как-то опустошенно кивнул, признавая капитуляцию раярда, и первым покинул импровизированный стол переговоров.

   – Ну что, все? – далеко уйти я ему не дал.

   – Все, – на лице волшебника радость боролась с отчаянием. – Дайте мне час отдышаться и идем.

   – Лови десять минут, чародей.

   25

   Ровно через десять минут Запойный Фарки обреченно махнул нам рукой, приглашая на очередную прогулку. Глядя на его шаркающую походку можно было прослезиться. При наличии определенного уровня сентиментальности конечно. У нас с Дамми его к счастью не было.

   – Далеко? – Грандрим наскучил ещё утром.

   – Минут двадцать, – волшебник меланхолично смотрел себе под ноги. – До улицы Позолоты.

   Я уважительно присвистнул. Улица Позолоты была вместилищем всего того, что дилетанты называли темной стороной магии. Профессионалы же предпочитали говорить о наличии некоторой преступной составляющей в чародейском сообществе. И хотя составляющая эта не поражала ни численностью, ни могуществом, существование её являлось делом привычным, приемлемым, а для кого-то и вовсе достаточно удобным. А название улицы подарило всем обитающим на ней волшебникам несмываемое прозвище. "Здесь поработал позолоченный" – так говорили в Грандриме.

   – Так значит Аскириас – позолоченный? – новость эту я воспринял достаточно нейтрально.

   – Нет, – Фарки не поднимал головы. – Просто ему так удобно.

   Вдаваться в подробности я не стал, в связи с чем, весь оставшийся путь до улицы Позолоты мы провели в давно уже назревающем молчании. Заняло это чуть больше запланированных двадцати минут и доставило вдвое меньше ожидаемого удовольствия. Вдвое меньше от ничего.

   Улица Позолоты ничем особо не выделялась из сонма её городских сестер. Разве что, на глаза попадалось совсем мало праздно шатающегося народа, да остро чувствовалась пара алчных взглядов обращенных в нашу сторону. А так обычная улица, обычные дома и до тоски обычные заботы.

   Насколько я знал, каких-либо школ в среде позолоченных не было. Объяснялось это, как и элементарным недоверием к собратьям по рискованному ремеслу, так и более серьезной причиной. Заключалась она в том, что наиболее влиятельные школы Грандрима подобного просто не потерпели бы. Одиночки при всем желании не могли поколебать их позиций. Однако, возникновение организованной структуры позолоченных потенциально было весьма опасно. Так что такая школа была бы уничтожена уже под вечер.

   В этой связи, главным источником доходов для местных обитателей являлся элементарный найм. При этом наибольшим спросом традиционно пользовались убийцы и фальшивомонетчики. И тех и других на улице было не мало, но вот качеством работы похвастаться могли, увы, лишь немногие. Правда и стоимость услуг этих немногих часто зашкаливали за все разумные рамки.

   Мы свернули в узкий, темный проулок и оказались перед низкой, расшатанной дверью. Наш провожатый как-то неуверенно посмотрел на дыру в её основании и с силой толкнул вперед. Дверь безвольно распахнулась, и перед нами предстало залитое сумерками помещение.

   – Клянусь подписью, месяц назад он был здесь, – казалось, волшебник искренне недоумевал.

   – А теперь клянись, что ты знаешь, где он сейчас, – у алого цверга был голос эшафота.

   Фарки затравленно повернулся, посмотрел в наши читающие приговор глаза и ожесточенно зачесал голову.

   – Мог переехать, он иногда так делает, – чародей явно нервничал. – Скорее всего остался в Позолоте. И если он здесь, то местные хозяева знают где.

   – Какие хозяева? – я первый раз слышал, что у позолоченных присутствуют какие-то властные органы.

   – Наиболее влиятельные маги. Что-то вроде наблюдательного совета с минимумом контрольных функций.

   – Да какая разница кто они! – в пальцах цверга танцевал нож. – Идем!

   Фарки покорно кивнул и вновь двинулся по краю не слишком широкой улицы. Минут через пять он остановился у крепкого с виду, двухэтажного дома, возле небольшого подъезда которого стоял лепрекон с цепким взглядом, мудро лишенным излишней самоуверенности. Судя по телосложению, перед нами был явно волшебник.

   – Я к Однокрылому, – Фарки изобразил приветливую улыбку.

   – А они? – похоже, Фарки здесь знали, и вопросы обоснованно вызвали лишь наши фигуры.

   – Клиенты.

   – Алый цверг?

   – Какие есть.

   – Можешь пройти и взять с собой его, – снисходительный жест в мою сторону.

   – А меня ты видимо не пропустишь? – Дамми сделал шаг вперед.

   Лепрекон побледнел. О таком развитии событий он вероятно до сих пор не задумывался. А теперь, пожалуй, думать было поздно.

   – Да ладно, Серебро, – я успокаивающе усмехнулся. – Мы быстро. А если что, – я очень серьезно посмотрел в сторону лепрекона, – заходи.

   Дамми что-то неодобрительно проворчал, но разжал стиснувшие ножи пальцы. Я же проследовал за облегченно вздохнувшим волшебником. Мы поднялись по широкой лестнице с каменными перилами и оказались перед высокой темно-красной дверью с дурацким колокольчиком. Фарки дернул за тонкую цепочку и из-за закрытой двери раздался мелодичный перезвон. Дверь соизволили открыть только через минуту.

   – Запойный, – на пороге стоял средних размеров ка-рити. – Что-то ты зачастил.

   – Аскириас пропал, – волшебник виновато развел руками. – Я думал, может Однокрылый знает где он.

   – Может и знает, – ка-рити перевел взгляд на меня. – Это кто?

   – Ему нужен Аскириас.

   – Ещё бы, – рогатый чародей понимающе усмехнулся (понимающе для себя, а не для меня). – Ладно, проходи.

   Мы вошли и оказались в просторной, неплохо обставленной комнате. В комнате помимо привратника-мага находились ещё двое. Неприметный цверг, со скукой листающий толстый том возле массивного шкафа и благодушно смотрящий ка-рити с обломанным рогом, сидящий за покрытым затейливой резьбой столом. Его единственный рог при наличии должного воображения действительно можно было принять за крыло спятившей птицы. А я, было, подумал, что действительно увижу крылья.

   – Что хотел? – Однокрылый сделал повелительный жест в сторону Фарки.

   Я позволил себе сделать аналогичное движение, означающее – "заткнись" и подошел к столу.

   – Эрди Прошлый год передает привет, чародей, – я решил, что немного лжи не повредит. – И просит о пустяковой услуге.

   Имя алого цверга произвело меньше эффекта, чем я рассчитывал, но все же определенную заинтересованность я уловил. По крайней мере, взгляд ка-рити сразу же посерьезнел.

   – Мне нужен Аскириас, – я уже устал повторять всем одно и то же. -Ты знаешь где он?

   – Аскириас... – Однокрылый улыбнулся. – Разумеется, я знаю, где наш алхимик.

   Алхимик! Теперь стали понятны и чрезмерная скрытность нага и усмешки связанные с моими поисками. Алхимики представляли собой высшую касту среди волшебников. Элиту магического сообщества. Они могли создавать самое главное для большинства в этом мире – деньги. Они могли превратить кусок гранита в идеальной чистоты сапфир, а горсть речного песка в ясную россыпь жемчуга. Разумеется, на такое были способны единицы и даже им требовались для этого уйма времени и сил. Но в итоге все это окупалось в многократном размере. По очевидным причинам алхимики не любили пристального внимания и предпочитали находиться в тени, под заботой своих высокопоставленных покровителей.

   – Но за эту информацию придется щедро заплатить, – однорогий волшебник посмотрел на меня с издевательской откровенностью.

   Он был крутым парнем, этот маг. Он был некоронованным королем улицы Позолоты. Главным сюзереном всех убийц, воров и фальшивомонетчиков Грандрима. Его знали, уважали и с ним считались все в городе. Многие его ненавидели, многие просили, а ещё больше боялись. Да вот только меня когда-то боялась вся Эрдалия. Бледнели сотни городов, трепетали десятки провинций и тысячи тысяч склоняли передо мной свои головы. Головы, которые я порой рубил. Так что если кто-то тут и был по-настоящему крутым парнем, то это, пожалуй, все-таки я.

   И сейчас, где-то в глубине меня, из своей старой клетки с ржавыми прутьями рвалось на волю неутолимое бешенство. Да, я принял условия пьяницы-мага вместо того, чтобы вырезать у него на лбу свои, но сейчас время торгов безвозвратно падало в пропасть. Ибо нет позора в том, чтобы уступить слабому, также как и сильному. Но нет и не будет большего бесчестья, чем покориться равному.

   И, наверное, я мог бы вновь упомянуть имя Эрдириона, и я точно мог позвать всегда готового к войне Дамми. Я многое мог для того, чтобы сделать свою жизнь чуточку проще. Но я не хотел этой простоты. Сейчас я хотел только смеяться.

   Я громко захохотал, ещё сильнее распаляя сжигающую душу ярость. В припадке безумного смеха я сделал пару пьяных шагов назад, неловко развернулся и легким, неразличимым движением бросил в стоящего у двери ка-рити парализующий флакон, который давно держал между крепко сжатыми пальцами.

   Я не дожидался результата. На это у меня, к сожалению, не хватало жизни. Вместо этого, я не глядя, с разворота метнул в Однокрылого припавший к ладони кинжал. После чего у меня ещё осталось время, для того чтобы разрядить арбалет в ценителя литературы.

   Признаться, я не рассчитывал, что все мои маневры окажутся в равной степени успешны, вследствие чего не слишком разочаровался в результате. И если за спиной, судя по звуку падающего тела, было все в относительном порядке, то впереди картина вырисовывалась далеко не столь радужная.

   На моих глазах Однокрылый с решительным, хоть и искаженным от боли лицом выдергивал из плеча более чем неглубоко вонзившийся в него кинжал. А арбалетный болт и вовсе торчал не из цверга, а из его не к месту освященной Валотом книжки. Правда, сам цверг при этом обнадеживающе покачивался.

   Я едва успел обнажить клинок, а Однокрылый неожиданно наклонил свою огромную голову и буквально выстрелил в меня мгновенно удлинившимся рогом. Рог ударил в дерево и ушел ни с чем. Вместе с тем ситуация принимала явно негативный для меня окрас. По крайней мере, что-то быстро шепчущие губы ка-рити говорили именно об этом.

   Дожидаться окончания его литании я не стал, и мой меч устремился вслед за кинжалом. На этот раз уже Однокрылый успел подставить рог. При ударе, голова его откинулась назад, давая понять, что судьба подарила мне беспредельно драгоценную секунду. Её мне вполне хватило для того, чтобы вскочить на стол и вонзить подбитый сталью каблук в челюсть мага. Ногу свело раздирающей судорогой, но полурогатый гигант с шумом грохнулся на пол. И губы его больше не шевелились. Чудовищная боль в ноге заставила меня спуститься вслед за ним, и тут я с ужасом понял, что цверг, наконец, пришел в себя.

   Он не думал и не сомневался. Он просто швырнул в меня свою, зажавшую болт книгу и на её распахнутых страницах я успел разглядеть весело скалящуюся смерть. В последнем, наивном усилии я выбросил перед собой руку, и она с глухим стуком уперлась в несокрушимый доспех. Что и говорить, Кариф шай Миано всегда был желанным гостем.

   Я не видел, что происходило за его широкой спиной. Я только слышал пронзительный вопль и неумолимый скрежет тяжелого забрала. В этот раз Кариф ушел даже не обернувшись. Похоже, он не одобрял моего времяпрепровождения. Впрочем, времяпрепровождение бедняги цверга с неразличимыми (за отсутствием) признаками жизни на застывшем лице он не одобрял еще больше.

   Не успел я порадоваться этой маленькой победе, как совсем недавно парализованный ка-рити вновь вернулся в этот безразличный к нашим желаниям мир. Волшебник обвел комнату мутным взором, навел на меня нечто похожее на маршальский жезл и... умер. Дамми с хрустом вытащил из затылка обагренный клинок и со злостью посмотрел в мою сторону.

   – Развлекаешься, Черный!?

   – Уже развлекся, – я медленно поднялся. Боль в ноге неторопливо отступала.

   – Все теперь мне точно конец...

   Я с недоумением обернулся к совершенно забытому в последние минуты адепту "Грязной подписи".

   – Такого, позолоченные не прощают, – Фарки казалось готов был расплакаться.

   – Спокойно, чародей, – я усмехнулся. – Если ты не заметил, у нас осталось не так много свидетелей.

   Говоря эту успокаивающую фразу я подошел к все еще непришедшему в сознание Однокрылому. Предупреждая мои сомнения, Дамми скрестил ножи, превращая их в чудовищные ножницы, и приставил к горлу ка-рити. После этого более чем разумного шага, я приступил к активному возвращению волшебника из края грез.

   Как ни странно на это потребовалась всего пара увесистых пощечин. Уже после второй, позолоченный резко открыл глаза, увидел мою улыбку и скрещенные на шее ножи. Мне показалось, что он сразу все понял.

   – Где?

   Маг нервно сглотнул, но остался хранить, наверное, гордое молчание.

   – Говори, долбанный олень! – терпение улетало с каждой новой каплей крови на пути к нагу. – Или мы расспросим твою отрубленную голову!

   Маг ещё раз взглянул в беспощадное лицо Даминиона и застонал в яростном отчаянии. Впрочем, на этот раз решение он принял быстрое и верное.

   – Напротив "Элирий", – голос ка-рити был меланхоличен и глух. – Дверь без ручки.

   Я вопросительно взглянул на Фарки. Тот утвердительно кивнул в ответ на молчаливый вопрос. Конечно же, он знал, где это сакральное место. А вот на Дамми смотреть не понадобилось. Алый цверг мгновенно сомкнул клинки, щедро заливая темный пол горячей кровь. Все правильно. Никому не нужен враг за спиной.

   26

   Я с легкой нервозностью обернулся и посмотрел на аккуратный домик из ярко-красного кирпича с фривольными шпилями и парой игрушечных балкончиков. Это были «Элирии», пожалуй, первое в Грандриме место, куда я совершенно искренне хотел попасть. Домик полностью соответствовал своему названию и напоминал томный, манящий цветок. Это был бордель, при чем, как мне с придыханием рассказал Фарки, лучший бордель в городе. И при иных обстоятельствах я, вероятно, не отказал бы себе в удовольствии заглянуть туда на пару часов. Но, увы. Сейчас время было дороже любых сокровищ замка любви. У старины Однокрылого вполне могли найтись умеющие думать друзья.

   Я нехотя вернул взгляд обратно. Перед нами была высокая, крепкая с виду дверь. Дверь, в которую Фарки долбил уже несколько безрезультатных минут. Дамми сделал жест предлагающий снести эту недостойную преграду с петель, но я решил, что ещё могу позволить себе немного мягкотелости.

   Означенной мягкотелости мне хватило минут на пять. И вот когда я был уже готов приступить к взлому не подающей признаков участия двери, за ней вдруг послышалось крайне неторопливое шевеление. Причем, судя по характерным звукам за дверью находился именно наг.

   – Кто? – голос был тих, тяжел и спокоен.

   – Это я, Аск. Фарки, – а вот голос чародея непозволительно дрожал.

   – Ты не один, – видимо в двери был скрытый глазок.

   – Они хотят поговорить, Аск. Очень хотят.

   – Но я не хочу.

   – Это личная просьба Прошлого года, волшебник, – я демонстративно помахал перед дверью письмом с печатью Эрдириона.

   – Аск, если бы они хотели, то уже бы вошли, – из уст Фарки это прозвучало неожиданно торжественно.

   – Ну, коли так...

   Дверь бесшумно приоткрылась, и мы оказались под высокими сводами просторной полупустой комнаты. Аскириас стоял прямо в центре, сложив на широкой груди все четыре руки и надменно сдвинув брови. Поза типичная для нага. Пару секунд алхимик пристально разглядывал нас, а потом приглашающе мотнул головой и прополз в смежную комнату. Я выразительно посмотрел на Фарки, давая понять, что более не нуждаюсь в его услугах и поспешил вслед за уже успевшим исчезнуть Даминионом.

   Вторая комната напоминала скорее жилище аристократа, чем берлогу волшебника. Высокие стеллажи с аккуратно расставленными книгами, массивная, резная мебель, огромный инструктированный яшмой стол. По всей видимости, работал наг в каком-то ином помещении.

   Аскириас сел в кресло (явно изготовленное на заказ, с учетом физических особенностей нага) и воззрился на нас со скучающим интересом. В ответ я бросил на стол письмо от Прошлого года. Маг нехотя вскрыл запечатанный конверт. Около минуты он читал короткое послание, а потом в его взгляде появилось легкое изумление.

   – Алиави... – наг осторожно отложил письмо. – Чего не ждал, того не ждал, – он немного помолчал. – И что конкретно вы хотите знать?

   – Все.

   – Все... – алхимик усмехнулся. – А я то боялся, что разговор затянется. А так... – он снова помолчал. – Ищи его в Шираз Донаре...

   – Это я знаю...

   – Не перебивай!

   Неожиданно сильный голос, пронзил комнату, словно удар грома. Даже Дамми уважительно приподнял бровь, а я и вовсе предпочел скромно заткнуться.

   – Ищи его в Шираз Донаре, – повторил наг. – Маршах в семи к югу от кладбища древних вождей ка-рити. Лично я не дошел трех маршей, – Аскириас ухмыльнулся. – Мне дали понять, что следующий мой шаг станет последним.

   – Тайоры? – наверное, лишний вопрос.

   – Тайоры.

   – Тогда почему ты все ещё жив?

   – Потому что они видели, что меня ведет не алчность и не глупость, но лишь жажда. Жажда познания

   – И что ты итоге ты познал, чародей? Что может дать алиави?

   – Алиави даст тебе только две вещи, человек, – узкие глаза мага загадочно усмехнулись. – Знание и возможность.

   – Знание о чем? – я оперся о подобный маленькой крепости стол.

   – А возможность тебя не интересует?

   – Начнем со знания.

   – Это знание, которым ты не должен обладать, и возможность, которая не должна у тебя быть, – алхимик снова усмехнулся. – Знание, которое значит для тайоров слишком многое, чтобы они могли позволить владеть им кому-либо ещё. И я предполагаю, что это знание о жизни и смерти даже не тайоров, а всего Тайор Донара. И ещё я думаю, что алиави не имеет отношения ни к этому миру, ни этому времени.