Текст книги "История Гарри (СИ)"
Автор книги: Кира Измайлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 40 (всего у книги 57 страниц)
–Профессор Дамблдор, – сказала МакГонаггал, – у Гарри был… был кошмар. Он говорит…
–Это не кошмар, – вставил я. – Это волдемортовский глюк, у меня такое уже было. На отца Рона набросилась гигантская змея.
–Как вы это увидели? – спокойно спросил Дамблдор, по-прежнему не глядя на меня.
Я постучал себя по лбу.
–Вот из-за этого шрама я Волдеморта чувствую и вижу иногда, чего тут неясного? У нас с ним беспроводная связь! Но если это важно, то я видел глазами змеи.
–Артур серьёзно ранен?
–Кровищи – море, – охотно повторил я, и Рон побелел. – Его раза три цапнули, а зубы – во! С мою руку!
Я преувеличивал, конечно, но...
Тут директор обратился к одному из портретов, висевшему под самым потолком.
–Эдвард! – властно произнёс он. – И вы, Дайлис!
Волшебник с землистым лицом и короткой чёрной чёлкой и его соседка, пожилая ведьма с длинными серебряными локонами, как будто бы крепко спавшие, мгновенно открыли глаза.
–Вы слушали? – спросил Дамблдор. Волшебник кивнул, волшебница сказала:
–Естественно.
–Он рыжий, в очках, – сказал Дамблдор. – Эдвард, вам надо поднять тревогу, позаботьтесь, чтобы его нашли наши люди…
Оба кивнули и ушли из своих рам, но не появились на соседних портретах (как это обычно бывало в Хогвартсе), а просто исчезли.
–Эдвард и Дайлис были самыми прославленными директорами Хогвартса, – сказал Дамблдор, стремительно пройдя мимо нас к своему фениксу. – Настолько знаменитыми, что их портреты висят во многих важных учреждениях волшебников. Они свободно перемещаются между своими портретами и поэтому могут сообщить нам, что происходит в других местах. А вы присядьте пока... Минерва?
Я сел на стул, который наколдовала наша деканша, и поджал ноги – по полу дуло.
–Нам будет нужно предупреждение, – очень спокойно сказал Дамблдор птице.
Феникс исчез во вспышке пламени.
Дамблдор стремительно подошёл к одному из серебряных приборов (назначения которых я до сих пор не знал, но изо всех сил пытался распутать их струны, когда доводилось оказаться в этом кабинете), перенёс его на стол, сел и легонько постучал по нему концом волшебной палочки.
С ритмичным позвякиванием прибор ожил, из серебряной трубочки наверху стали выходить маленькие клубы бледно-зелёного дыма. Директор внимательно вглядывался в дым, между бровей у него залегла глубокая морщина. Через несколько секунд дым пошёл ровной струёй, она сгущалась и закручивалась в воздухе… и вот уже вылепилась из неё змеиная голова с разинутой пастью.
«Ха!» – подумал я, покосившись на Гермиону. Та кивнула, неотрывно глядя на эту штуковину: тоже разбирала струны.
–Конечно, конечно, – бормотал директор, по-прежнему наблюдая за дымом без малейшего удивления. – Но сущности разделены?
Тут Гермиона двинула мне локтем в бок, и меня осенило.
«Еще один крестраж?» – произнес я одними губами, и она кивнула.
Между тем дымная змея превратилась в двух, обе сворачивались и извивались в полутьме. Дамблдор постучал по прибору палочкой: позвякивание замедлилось и стихло, дымные змеи побледнели, расплылись в воздухе и пропали.
Тут вернулся Эдвард.
–Какие новости? – спросил Дамблдор.
–Я кричал, пока кто-то не прибежал, – сообщил волшебник. – Сказал, что слышал внизу какое-то движение… Они не сразу мне поверили, но спустились посмотреть… вы знаете, внизу наблюдать некому – портретов там нет. Короче говоря, через несколько минут его принесли. Вид неважный, весь в крови. Когда они ушли, я перебежал в портрет Эльфриды Крэгг, чтобы разглядеть получше…
–Хорошо, – сказал Дамблдор, а Рон приподнялся. – Значит, Дайлис увидит, когда его доставят…
Через минуту на своём портрете появилась волшебница с серебряными локонами, откашлялась и сказала:
–Да, его доставили в больницу святого Мунго… пронесли мимо моего портрета… Выглядит плохо.
–Благодарю вас, – сказал Дамблдор. Он повернулся к МакГонаггал: – Разбудите остальных детей Уизли.
–А Молли?
–Этим займётся Фоукс, когда проверит, нет ли поблизости незваных гостей. Но, возможно, она уже знает…
Дамблдор подошёл к другому портрету – волшебнику с умным лицом и остроконечной бородкой. Этот был одет в цвета Слизерина и спал так крепко, что не слышал Дамблдора, пытавшегося его разбудить. Где-то я его уже точно видел!
–Финеас... Финеас! Финеас!!!
Прикидываться дальше было невозможно, тот нарочито вздрогнул и широко раскрыл глаза.
–Кто-то звал?
–Надо, чтобы вы ещё раз посетили свой другой портрет, Финеас, – сказал Дамблдор. – У меня новое сообщение.
–Посетить мой другой портрет? – скрипучим голосом сказал Финеас с притворным зевком (при этом взгляд его обежал комнату и остановился на мне). – Ну, нет, Дамблдор, я сегодня ужасно устал.
Вразумляли его всей толпой бывших директоров. Мне, если честно, сразу понравился этот мужик!
–Ну, хорошо, – согласился он наконец. – Так и быть.
–Передайте Сириусу, что Артур Уизли тяжело ранен и что его жена, дети и Гарри Эванс нуждаются в убежище в доме на площади Гриммо!
–Сириус в Австралии, – подал я голос. – Да и все равно он никого, кроме меня, не пустит, так что вариант с убежищем не пройдет, не утруждайтесь, сэр.
–А, отлично, никуда идти не надо, – довольно кивнул дядька с бородкой и снова устроился в кресле.
Я прочитал подпись на табличке – Финеас Найджелус Блэк, вот как! Видимо, вредность – это у нас семейное.
–Гарри!
–Я правду говорю, сэр, – сказал я Дамблдору. – Сириус обещал мне никого постороннего в дом не впускать, Гермиона свидетель.
–А мисс Грейнджер...
–А я не посторонняя, – улыбнулась она и демонстративно взяла меня за руку.
Тут профессор МакГоннагал ввела Фреда, Джорджа и Джинни, встрёпанных и ошарашенных, в ночной одежде.
–Ваш отец был ранен при выполнении задания для Ордена Феникса, – сказал им Дамблдор. Сориентировался он быстро, сказывался опыт. – Его доставили в больницу святого Мунго. Вам придется отправиться в «Нору»... Я дам вам портал.
Из воздуха упало золотое перо.
–Это предупреждение Фоукса, – сказал Дамблдор, поймав его на лету. – Профессор Амбридж знает, что вас нет в спальнях… Минерва, идите и отвлеките её – придумайте что угодно!
Та устремилась к двери, а я зевнул и встал.
–Пошли досыпать, – сказал я Гермионе. – Мавр сделал свое дело, мавр может удалиться!
–Гарри?.. – окликнул директор. – Разве ты не хочешь узнать, что случилось с мистером Уизли?
–Так Рон утром расскажет, – пожал я плечами и снова душераздирающе зевнул, подталкивая подругу к двери.
Выйдя из кабинета, Гермиона молниеносно выхватила из-за пазухи мантию-невидимку (то-то мне показалось, бюст великоват!), накрыла нас, и вовремя – мимо на всех парах пронеслась Амбридж. Видимо, МакГонаггал не сумела сдержать ее натиска...
Ну а мы пошли к себе в общежитие.
–Сущности разделены, – бормотала Гермиона. – Я помню эти слова, видела в трактате о наитемнейшей магии. Крестраж, Гарри, ты точно крестраж! Это и позволяет тебе чуять Волдеморта и... гм... сородичей. Круто!
–И очень больно, – пожаловался я, подумал и согласился: – Но и вправду круто. Думаешь, змея, которой я вроде как был, тоже крестраж?
–Скорее всего.
–А что ей понадобилось... не знаю, где, но что-то ведь там мистер Уизли сторожил?
–Узнаем, – оптимистично сказала Гермиона. – Кстати, если ты не забыл, у нас есть еще кольцо, с которым мы никак не разберемся.
–Так нам его с собой не дают!
–Значит, когда будем у Сириуса, попробуем разделить струны.
–А как же, непременно попробуем, – согласился я. – Мне что-то не хочется до старости таскать в себе кусок Волдеморта!
На этой оптимистичной ноте мы и пошли досыпать...
Глава 5
Все, что нам удалось узнать от Рона, так это то, что орденские уверены – Волдеморт послал змею на разведку, но ей помешал Артур Уизли. А вот куда именно ползла Нагайна, почему там была охрана... увы! Близнецы знали не больше брата, но на меня начали поглядывать с опаской. Наконец, Фред проговорился: Грюм сказал – если я вижу глазами змеи Волдеморта, то и сам могу быть одержим.
–Будь я одержим, – сказал я близнецам, – давно пристукнул бы Дамблдора, захватил Хогвартс, потом Министерство... Ну и объявил себя императором Галактики до кучи. Если уж сходить с ума, то по полной программе!
Как ни странно, адепты мне поверили. Остальные – нет, но они меня не волновали.
–Волдеморту что-то нужно, – сказала Гермиона, меряя шагами Тайную комнату. Она говорила, что это хороший фитнес, а то мы засиживаемся на уроках, физкультура в школе не предусмотрена, а в бейсбол мы играем редко.
–Ага, – кивнул я. – Я об этом уже думал. Я и есть то, что хочет использовать Волдеморт. Вот почему ко мне приставляют охрану.
–М-да, ты еще скажи, что это не тебя защищают, а окружающих от тебя, – фыркнул Драко, подумал и добавил: – Хотя не помешало бы...
Гермиона зачем-то потрогала мой затылок и серьезно сказала:
–Волдеморт пока не отрастает. Да и вряд ли это ты напал на Уизли. Ты ведь даже не знаешь, куда ползла эта змея, так?
–Да нет, немного уже знаю... – хмыкнул я, и они вытаращились на меня. – Я еще один сон видел.
В этом сне шёл по пустынному коридору к чёрной двери, между грубых каменных стен и факелов, мимо дверного проёма, за которым каменная лестница уходила влево и вниз. Я подошёл к чёрной двери, но не мог её открыть, стоял, как дурак, и думал, что за ней то, чего я жаждал всей душой, несказанная награда…
–И шрам опять болел, – добавил я, дорассказав.
–Эх, жалко, ты больше ничего не увидел, – вздохнула Гермиона. – Ну, может, потом увидишь! Загадай на Рождество, вдруг сбудется?
–Ага, мне больше загадать нечего, что ли? – фыркнул я. – Пошли собираться!
Это Рождество мы провели... бурно. Сириус вообще слегка двинутый, видимо, по жизни, а не просто после Азкабана. Может, его в детстве уронили, может, это результат близкородственных браков в нескольких поколениях (хотя Регулус-то нормальный), в общем, не знаю, почему, но крыша у него малость набекрень. Подозреваю, после страшно правильного дяди Вернона тете Пэт и нужен был кто-то такой... чтоб ведерки подставлять под течи в этой самой его крыше и ругаться со строительной компанией! Ой, нет, это я уже загнул: ругаться со старшими Блэками себе дороже...
Одним словом, мы славно отпраздновали сперва у нас, потом на Гриммо, потом Сириус поволок нас в Париж, потом к родителям в Новую Зеландию... Ей-ей, за все каникулы у нас с Гермионой не выдалось ни единой свободной минутки на то, чтобы попытаться разобраться с кольцом, которое отыскали Сириус с Регулусом! Зато я его спер, подменив очень удачно трансфигурированной копией: в школе займемся, там времени больше.
Ну а когда мы вернулись в школу, меня вызвал Снейп и мрачно сказал, что директор велел мне изучать окклюменцию под его чутким руководством. В смысле, снейповым, не директорским.
Я пожал плечами: надо, и окклюменцию изучим, дел-то, поди, на пять минут! Этим странным словом называлось искусство закрывать свой разум от магического проникновения извне, а мне бы только понять, какие струны там используются, я их бантиком завяжу!
Но это я снова забегаю вперед.
Кабинет у Снейпа был зачётный: полки с уймой заспиртованных уродцев и вообще непонятных вещей, шкаф с ингредиентами... Не так разноцветно-блескуче, как у Дамблдора, а... готичненько. Я это словечко у Дадли подцепил, очень емкое.
–Закройте за собой дверь, Эванс, – велел мне профессор.
Я выполнил приказ и встал перед ним навытяжку. И стоял так, как новобранец перед сержантом Зимом, пока Снейп не велел мне сесть в кресло. Видно было, что профессору совершенно не хочется меня обучать, но он все же нашел в себе силы сказать:
–Итак, Эванс, вы знаете, зачем вы здесь. Директор попросил меня обучать вас окклюменции. Этот раздел магии позволяет оградить сознание от магического вторжения и влияния.
–Круто, сэр! – сказал я с воодушевлением и мысленно потер руки. – А почему директор считает, что мне это нужно?
–Догадайтесь с трех попыток, Эванс! – огрызнулся он. – Темный лорд дока в легилименции.
–А, это, наверно, как окклюменция, только наоборот? – наивно спросил я, хотя уже прочитал в энциклопедии. – Он мысли читает?
–Ум – не книга, которую можно раскрыть, когда заблагорассудится, – буркнул Снейп. – Мысли не написаны внутри вашей черепной коробки. Мозг – сложный и многослойный орган – по крайней мере, у большинства людей, Эванс.
–Я уже немножко знаю школьный курс биологии, – заверил я. Еще б я его не знал, с Гермионой и не такое выучишь!
–Хм... Так вот, те, кто овладел легилименцией, способны при определённых условиях проникнуть в сознание своих жертв и правильно интерпретировать добытые сведения. В частности, Тёмный лорд почти всегда знает, когда ему кто-то лжёт. Только искушённые в окклюменции способны подавить чувства и воспоминания, противоречащие лжи, и, таким образом, говорить неправду в его присутствии, не опасаясь разоблачения.
–Значит, он может узнать, о чем мы сейчас тут думаем?
–Вряд ли, – подумав, ответил Снейп. – Он далеко, а территория Хогвартса ограждена многими древними заклятиями и чарами, дабы обеспечить физическую и духовную безопасность тех, кто на ней находится. Время и пространство в магии существенны, Эванс.
–Ну, это как в физике, – кивнул я. – Ясно-понятно.
–Для легилименции часто необходим зрительный контакт, – добавил он.
–Сэр, а зачем мне изучать окллюменцию? Нет, я не против, это интересно! Но все-таки?
–Обычные законы на вас, по-видимому, не распространяются, Эванс, – ответил Снейп. – Заклятие, которое не смогло вас убить, кажется, создало некую связь между вами и Тёмным лордом. По всем признакам, в те периоды, когда ваш ум наиболее расслаблен и уязвим – например, во сне, – вы улавливаете мысли и эмоции Тёмного лорда. Директор полагает, что этому надо положить конец. Он хочет, чтобы я научил вас закрывать разум.
Я вовремя прикусил язык. Ясно, в чем тут дело: если я действительно крестраж, то связан с создателем и могу воспринимать его мысли, как мы с Гермионой и думали.
–А легилименции вы меня тоже научите? – жадно спросил я, и Снейп вздрогнул.
–Вы сперва хоть что-то научитесь делать как следует, – сказал он. – И имейте в виду, Эванс: судя по всему, до последнего времени лорд не подозревал о связи, существующей между вами. До сих пор вы, по-видимому, воспринимали его чувства и улавливали его мысли неведомо для него. Однако видение, случившееся у вас незадолго до Рождества…
–Со змеёй и мистером Уизли?
–Прекратите меня перебивать! Продолжаю: видение, случившееся у вас незадолго до Рождества, столь сильно затронуло сознание Тёмного лорда…
–Но я смотрел из змеи, не из него.
–Да не перебивайте же! Вероятно, вы проникли в мозг змеи потому, что там находился в это время сам лорд. В это время он управлял змеёй, и поэтому вам приснилось, что вы тоже внутри неё.
–И он меня засек?
–Вероятно. Ему теперь известно, что вы имеете доступ к его мыслям и чувствам – вот что главное. Кроме того, он сделал вывод, что этот процесс – обоюдный. Иначе говоря, он понял, что сам может иметь доступ к вашим мыслям и чувствам.
–Ага, вот теперь мне понятно, зачем нужна окклюменция, – серьезно сказал я. – А то если Волдеморт мной завладеет, то такого наворотит в моем теле! Могли бы сразу так и объяснить, я понятливый...
Снейп опять поежился, потом вынул палочку, поднес к виску, а когда отнял, к ней прилипло какое-то серебристое вещество и сперва потянулось за ней толстой невесомой прядью, а потом оборвалось, легко опустилось в каменную кастрюлю на столе (я забыл спросить, что это и зачем нужно), закружилось там, серебристо-белое. Ещё дважды подносил Снейп палочку к виску и сбрасывал серебристое вещество в кастрюлю, после чего без объяснений переставил ее на полку и снова сел напротив меня.
–Встаньте, Эванс, и возьмите вашу волшебную палочку.
Я послушно встал.
–Можете с её помощью обезоружить меня или защититься каким угодно иным образом, – сказал Снейп. – Итак... Эванс! Вы что творите?!
–Что? Вы сказали – обезоружить, я и обезоружил... – пробурчал я и вернул ему палочку.
–Да не сразу же, дурья ваша башка! – вскричал он. – А когда я попытаюсь проникнуть в ваше сознание!
–Ну извините, сэр, я воспринял приказ буквально, – пожал я плечами, ухмыляясь про себя.
–Ладно... Посмотрим, как вы сопротивляетесь. Я слышал, что вы уже проявили способность сопротивляться Империо. Вы увидите, что подобные усилия требуются и здесь.
–Какие усилия? – не понял я, вспомнив легонький приход от Империо.
–Эванс, не бесите меня, – попросил Снейп, пару раз вдохнул-выдохнул, чтобы успокоиться, видимо, и добавил: – Теперь соберитесь. Легилименс!
Кабинет поплыл перед глазами, исчез; образы замелькали у меня в голове, как кино на быстрой перемотке.
Вот мне шесть, мы с Дадли удираем от Перкинса, а потом прячемся в заброшенном овраге, который, по слухам, облюбовал маньяк-убийца. Насчет маньяка не уверен, а бродяги там точно ночевали, один нас даже тушенкой угостил, а мы ему картошки притащили – в золе печь. Очень вкусно вышло.
А вот мне семь, бульдог Злыдень впервые цапнул меня за ногу, а Дадли облил его компотом, и мы смылись под крики тетушки Мардж.
А это уже распределение в школе... Дементоры... О, мы с Гермионой целуемся...
«Не-не, на это не смотрите!» – подумал я и больно стукнулся коленом. Тут я моргнул и очнулся, обнаружив себя на четвереньках.
Снейп потирал лоб.
–Вы чем хотели защититься?
–Фиг его знает, сэр, – пожал я плечами. – Просто подумал, что это... гм... личное. А вы видели?
–Мельком. Так. Вы должны сфокусироваться. Отражайте меня мысленно, и вам не понадобится прибегать к помощи палочки. Закройте глаза, освободитесь от всех эмоций... На счет три. Раз... два...
Я этот прикол уже знал, поэтому заранее вообразил себя василиском и показал Снейпу язык.
Когда я приоткрыл один глаз, профессор сидел в кресле. Глаз у него отчетливо дергался.
–Это что было, Эванс? – тихо спросил он.
–Да так, фантазия, – охотно ответил я. – Я где-то слышал: чтобы никто не смог прочитать мысли или воздействовать на них, надо упорно думать о какой-нибудь фигне, о белой обезьяне, например. А у меня в последнее время, извините, одни змеи на уме.
–Попробуем еще раз, – сказал Снейп. – Легилименс!
Но я уже нащупал нужные струны и заплел их косичкой. Василиска я уже мог не представлять, мне щита хватало.
–Сгиньте отсюда, Эванс, – попросил Снейп после пятой безуспешной попытки. – То ли вы прирожденный окклюмент, то ли вас уже кто-то обучал... Крестный?
–Не, он даже не заикался об этом, – помотал я головой. – Наверно, правда врожденное! Недаром же Волдеморт о мой лоб расшибся! Ой, сэр...
–Ну что еще?!
–А скажите директору, что сразу не вышло, и я к вам еще похожу недельки две-три? В смысле, сделаю вид! – попросил я и посмотрел умильно. – А то у меня времени на личную жизнь не остается...
Снейп зарычал и шваркнул в меня чернильницей. Не попал, ясное дело, но вышло красиво! В смысле, на стене у него образовалось пятно, похожее на кляксу из тестов Роршаха (Гермиона этим увлекалась в прошлом году, диагнозы однокурсникам направо-налево ставила, я и запомнил). Я же поспешил смыться.
Главное – я увидел, куда стремилась пробраться змея! Это был тот самый коридор без окон, по которому мы с мистером Уизли вприпрыжку неслись на судилище! Вел он к Отделу тайн, и это там сидел мистер Уизли, когда на него напала Нагайна...
–Отлично, значит, нам надо успеть первыми! – сказала Гермиона, когда я все выложил. – Оружие там, информация или просто что-то ценное, но нельзя же отдать это Волдеморту?
–Слушай, в этом отделе столько всего... а поди пойми, что именно хватать?
–Ты же... – она постучала меня по лбу. – Эта окклюменция – чудо, что такое! И легилименция тоже. Послушай Волдеморта, вдруг узнаешь, куда надо лезть в первую очередь?
–Как только он снова явится мне в эротическом кошмаре, непременно так и сделаю, – хрюкнул я.
Правда, скоро нам стало не до веселья: из Азкабана смылись сразу несколько Пожирателей, в том числе Лестрейнджи, а Рон сказал, что в Мунго кто-то подсунул сотруднику Отдела тайн «дьявольские силки», и спасти его не успели. А это, к слову, был именно тот дядька, с которым мистер Уизли перемолвился парой слов, когда вел меня на суд. Я тогда не придал этому значения, а сейчас вдруг вспомнил фамилию.
Сириус написал – если я выйду из замка без охраны, он мне задницу надерет. Я только вздохнул: спрятаться от крестного было проще простого, невзирая даже на его собачий нюх! Да и что мне было делать вне школы? У нас работы накопилось на пять лет вперед! И адептов гонять нужно (теперь-то уж мы допускали их в Тайную комнату), и с крестражами разбираться...
Должен сказать, наворотил Волдеморт изрядно, мы с Гермионой и Невиллом головы сломали, пытаясь выпутать струну самого кольца из сложной вязи волдемортовой сущности. Потом пришел Драко, прищурился, совсем не аристократично цыкнул зубом и обозвал нас дебилами. Я дал ему по шее и потребовал объяснений. Он и сказал, мол, если у тебя вьюнок на заборе вырос и мешается, ты будешь вьюнок обрывать или забор по досочке из плетей вытаскивать? Я треснул себя по лбу, поблагодарил Драко, и дело у нас пошло на лад. Правда, на себе я пока экспериментировать не хотел. Не потому, что боялся, просто подумал: если уж я могу чуять Волдеморта, лишним это не будет. А раз мы разобрались, как работает крестраж, отпутать его от меня всяко успеем!
И как в воду глядел: скоро мне приснился еще один сон.
Я стоял в тёмной, затянутой портьерами комнате, освещенной единственным канделябром (вот за что не люблю магов, ничего же не разглядишь, а с другой стороны, прятаться удобно). Мои руки сжимали спинку стула, они были белые, с длинными пальцами, я такие уже видел – они напоминали пауков-альбиносов.
Впереди, в пятне света под канделябром, преклонил колени человек в чёрной мантии.
–Значит, меня плохо информировали, – сказал я высоким холодным голосом, в котором звучала ярость.
Тут я задумался, почему это Волдеморт разговаривает фальцетом, если в юности, когда он еще звался Томом Риддлом, у него был красивый баритон, и чуть не проснулся от смеха.
–Хозяин, я молю вас о прощении, – прогнусавил человек, стоящий на коленях. Его макушка блестела на скудном свету. Похоже, он дрожал.
–Я не виню тебя, Руквуд, – сказал я тем же холодным голосом.
Отпустив стул, я обошёл его, приблизившись к съёжившемуся на полу человеку, и остановился в темноте прямо над ним, глядя вниз с гораздо большей высоты, чем обычно.
–Ты уверен, что дело обстоит именно так, Руквуд? – спросил я.
–Да, милорд, да… Я ведь сам работал в этом отделе…
–Эйвери говорил мне, что Боуд сможет взять его оттуда.
–Боуд никогда не смог бы взять его, хозяин… Он должен был понимать это… без сомнения, именно поэтому он так упорно сопротивлялся наложенному Малфоем заклятию Империус…
–Встань, Руквуд, – шепнул я.
Коленопреклонённый едва не упал, спеша выполнить приказание. Его лицо было изрыто оспой – рябинки чётко выделялись в свете канделябра. (А, ну да, волшебники же о прививках не слышали! Я сам боялся подцепить от чистокровных какую-нибудь древнюю чуму, изжитую в нормальном мире триста лет тому назад, если честно. Это меня Гермиона запугала!)
–Ты хорошо сделал, что сказал мне об этом, – произнёс я. – Что ж… Похоже, я потратил многие месяцы впустую… Впрочем, неважно. Теперь мы начнём всё заново. Ты удостоился благодарности лорда Волдеморта, Руквуд…
–О, милорд… спасибо, милорд! – выдавил из себя Руквуд голосом, хриплым от облегчения.
–Мне понадобится твоя помощь. Мне понадобится вся информация, какую ты сможешь добыть.
–Конечно, милорд, конечно… всё, что угодно…
–Очень хорошо… Ты можешь идти. И пришли ко мне Эйвери.
Руквуд попятился, кланяясь, и исчез за дверью.
Оставшись один в тёмной комнате, я повернулся к стене. На ней, в тени, висело зеркало с трещиной, всё в каких-то древних пятнах. Я шагнул к нему. Его отражение выросло и яснее обозначилось в полумраке… лицо белее старого черепа… красные глаза с щелями вместо зрачков…
«Ну и урод же ты! – подумал я в адрес Волдеморта, решив, что раз у нас двусторонняя связь, то он меня услышит. – А злой такой потому, что у тебя бабы нет...»
Глава 6
–Руквуд – один из сбежавших, – сказал я, когда мы обсуждали этот сон в Тайной комнате. – А Боуд – сотрудник Отдела тайн. Драко...
–У отца нет выхода, – сказал тот, глядя в сторону. – Ты понимаешь.
–Нет, я не понимаю, – честно ответил я. – Почему все так боятся Волдеморта? Что в нем такого страшного? Да, он очень сильный волшебник, у него масса последователей, Темные искусства, это вот всё... Но вашу ж мать, я его сюда приволок! Еще бы немножко... – Тут я плюнул и добавил: – Регулус чуть постарше нас был, когда раскусил фишку с крестражем, между прочим. Мы с вами тоже можем... всякое. Ну ладно, допустим, мы уникумы, весь остальной магический мир запуган насмерть...
–Или запытан, – мрачно напомнил Невилл.
–Так пытками и убийствами и запуган, – пояснил я. – Обычный террор, историю учить надо, да, Гермиона?
–Ага, – кивнула она.
–А у нас, между прочим, имеется величайший светлый волшебник современности, который Гриндевальда заборол! Но и он почему-то собственного ученика победить не может, и не в крестражах дело...
–Ищи, кому выгодно, – изрекла Гермиона.
–Хочешь сказать, магическому сообществу выгодно существование этого змеемордого? – я почесал в затылке. – Хм... ну, логично. Пока они ему помогают и отсыпают золотишко, он служит... как это, напомни?
–Жупелом, – сказала она. – Да. Думаю, Волдеморта запросто могли бы отловить и закопать, ну или хоть запереть, как Гриндевальда, если б он не был полезен.
–А кому он полезен? – ожил Драко, явно пытавшийся постичь нашу логику.
–Лобби чистокровных, – пояснила Гермиона. – Не таких, как вон Поттеры или Лонгботтомы, да даже и твой отец, а совсем упертых. Наверняка в Визенгамоте полно старых пней, которые Мерлина в подгузниках помнят! Да и молодые, которые вроде Перси, не лучше... А жизнь на месте не стоит, общество должно развиваться, иначе каюк ему! Ну а они тормозят развитие, кто из идеологических соображений, кто ради выгоды... Ну вы поняли, короче!
–Интересно, а если объяснить Волдеморту, что он игрушка в чужих руках, сильно он расстроится? – вслух подумал я.
–Он тебе не поверит, он сам идейный.
–Жаль... Ладно, я опять к Снейпу. Он хочет убедиться, что окклюменция мне худо-бедно удается, – вздохнул я и поплелся на заклание.
Хотя... Закрывать сознание я наловчился, а вот легилименцию пробовал только на Гермионе, но это не показатель. Сегодня вот вывернул наизнанку заклинание Снейпа и увидел, как горбоносый, вроде него, мужчина кричит на женщину, а маленький черноволосый мальчик плачет в углу. Ей-ей, я этого не хотел, оно случайно получилось... я имею в виду, увидеть именно это его воспоминание, лишние-то он всегда прятал в кастрюлю, то есть думосброс, вот как она называлась. Снейп все равно взбеленился и шарахнул по мне так, что я чуть сознания не лишился... Но не лишился, зато увидел, как стрелой мчусь по коридору к Отделу тайн, мимо голых каменных стен, мимо факелов… простая чёрная дверь вырастала на глазах: казалось, я вот-вот в неё врежусь, до неё оставался всего шаг-другой, и я снова увидел тонкую полоску слабого голубого света…
И дверь распахнулась! Наконец-то я очутился за нею, в круглой комнате с чёрными стенами и чёрным потолком; здесь синим пламенем горели свечи, а вокруг было множество новых дверей… мне нужно было двигаться дальше… Но какую дверь выбрать?..
«Ух ты, уже хоть что-то!» – мысленно потер я руки.
А время шло. Амбридж, явно отчаявшись совладать с творящимся в школе бедламом, уволила прорицательницу Трелони, а директор, проявив чувство юмора, взял на ее место уже знакомого нам кентавра Флоренца. Девочки тут же принялись вздыхать по нему (ну, человеческая часть у него была очень красивой, не спорю), и вздыхали до тех пор, пока я не рассказал им о порнофильмах с конями (Дадли у отца спёр кассету) и не показал руками, какой у коней... гм... агрегат в возбужденном состоянии. За это меня обозвали извращенцем, а Флоренц, который, оказывается, слышал мои откровения, долго и громко ржал, стуча копытом по каменному полу и напугав Амбридж. Она сняла с меня пяток баллов, обвинив в развращении малолетних, но на отработки вызвать не рискнула, тем более, я был занят у Снейпа.
Последний, по-моему, готов был вытащить из головы вообще все воспоминания, только бы я их не увидел... Увы, думосброс все-таки не бездонный, хоть и волшебный, так что время от времени я что-нибудь да улавливал. Меня интересовал Волдеморт, это я и выискивал, подмечая разные полезные мелочи. Снейп бесился, усиливал защиту, но я был изворотлив, как та самая змея, и ухитрялся найти лазейку.
Да, я совсем забыл – вернулся Хагрид! Оказалось, их с мадам Максим отрядили к великанам, уговаривать тех присоединиться к Дамблдору и компании. Но не тут-то было, Волдеморт перебежал им дорожку, переманив великанов к себе, так что эти двое еле ноги унесли. Долго уносили, кстати, несколько недель, почему было не аппарировать? Мадам Максим-то это точно умеет!
–Точно тебе говорю, у них был романтический месяц в Париже, – заявила Гермиона и захихикала.
–А почему Хагрид весь в синяках? Думаешь, мадам Максим практикует... м-м-м... всякое?
–Вряд ли, фингалы совсем свежие. Он как в Запретный лес сходит, так и возвращается с подбитым глазом. Наверно, опять какую-нибудь зверюшку приручает, – авторитетно сказала Гермиона, а я кивнул.
Правда, Хагрид был на испытательном сроке: Амбридж не преминула и его занятия проинспектировать, а поскольку Хагрид красноречием не отличался, то могу представить, какую характеристику она сочинила! А впрочем, что тут представлять: она же вслух проговаривала – и нить изложения он теряет, и жестами себе помогает, и к насилию относится одобрительно, и учеников запугивает... На этом моменте я не удержался и начал ржать в голос, за что удостоился злобного взгляда и огреб очередную отработку. Правда, не у самой Амбридж, у Филча, ну так и прекрасно!
Меня не оставляла идея испробовать на миссис Норрис эликсир бессмертия. Проблема состояла только в том, что мы до сих пор не выяснили, как его готовить! Регулус все обещал связаться с Фламмелем, обещал, да так и кормил завтраками... Подозреваю, он просто опасался последствий: заполучи мы такой эликсир, нас ведь и атомной бомбой не остановишь! И что тогда станет с магическим миром? И вообще с миром?
Я, признаюсь, тоже частенько об этом задумывался, но неизбежно приходил к выводу, что ничего миру не сделается, он и не такое переживал! Гермиона была со мной совершенно согласна и даже приводила околонаучные выкладки о всяких мировых катастрофах вроде падения метеоритов, изменения наклона земной оси или взрыва подводных вулканов: по всему выходило, что мы даже по суммарной мощности не сопоставимы с такими катаклизмами! Конечно, мы еще не выросли, но даже когда повзрослеем, сомневаюсь, что нам хватит глупости устроить нечто подобное при помощи струн. (Об идеях Невилла касаемо драконов мы старались не упоминать, тем более, что ему Фламмель тоже не ответил, хотя наш друг набрался мужества и таки написал ему лично. Впрочем, он не знал адреса, а письмо куда-то в неизвестность могло блуждать по миру годами, особенно если Фламмели на месте не сидели. Бедная почтовая сова!)
