Текст книги "История Гарри (СИ)"
Автор книги: Кира Измайлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 57 страниц)
–Нам не туда, – придержал я Регулуса за рукав.
–Подземный ход ведь в Хогсмиде начинается, я помню, Сириус говорил.
–Ну так он не один. Давайте в ту сторону, в Запретный лес...
–А я этой дороги не знаю, – сказал Сириус, когда мы оказались в очередном потайном проходе, и он снова обрел человеческий облик. – Хотя, казалось бы, мы всю округу излазили. Куда ведет тоннель?
–В Тайную комнату, – хихикнула Гермиона. – Это охотничий лаз василиска.
–Кого?.. – в один голос спросили братья Блэк.
–Потом расскажу, – ответил я и решительно пошел вперед. – Скоро светать начнет, а мы к допросу даже не приступали! Давайте живее! Мы уже под школой, дементоры сюда не проберутся...
Я даже не знаю, кто был сильнее впечатлен: Сириус и Регулус интерьерами Тайной комнаты или Петтигрю – беседой с якобы пропавшим младшим Блэком, которого он прекрасно помнил. И это я еще василиска звать не стал!
–Я его забираю, – сказал Регулус, выслушав излияния Питера, к которому походя применил пару пыточных заклинаний, чтобы не скулил, а говорил по существу дела (Гермиона тщательно фиксировала силу натяжения струн, я тоже). – С этим уже можно работать. Не беспокойтесь, я с него глаз не спущу!
–И мне пора, – кивнул Сириус. – Гарри, Гермиона... вы молодцы! Только будьте все же поосторожнее, вы еще...
–Дети, – хором ответили мы, а я добавил:
–Мы помним. Идите уже, а то нам еще профессора расколдовать надо...
Сириус не удержался и захохотал на все подземелье, и ржал, пока Регулус не взял его за руку.
–Идем домой, Бродяга, – просто сказал он. – Мама очень хочет тебя увидеть.
–Нет, спасибо, я уже имел удовольствие... – передернулся крестный. – Этот портрет...
–Да при чем тут портрет, дурень? – улыбнулся Регулус, и Сириус замер.
–Так она... Но как?! – казалось, он сейчас грохнется в обморок. И то, многовато испытаний за такой короткий срок!
–Когда я убедился, что послание Гермионы – не шутка, то поэкспериментировал с ее хроноворотом, – ответил тот. – И еще дал прочитать тетрадь сперва отцу, потом маме.
–Она, наверно, пришла в ярость... – пробормотал Сириус.
–Да. Готова была пойти и превентивно переубивать всех, кто тебя засадил без суда, – усмехнулся Регулус. – Мы с отцом едва ее остановили, не то неизвестно, чем кончилось бы дело и во что превратилось будущее... я имею в виду, теперешнее настоящее. Это было ужасно, Сириус. Правда. Нет ничего хуже знания о том, что должно случиться, и невозможности изменить это...
–Мама всегда твердила, что меня только Азкабан исправит, – сдавленно произнес крестный. – Вот... убедилась, да?
–Да, – серьезно ответил Регулус. – Мы... мы не рискнули вмешиваться. Прости. Отец мог бы попытаться вытащить тебя, но...
–Нет. Мне, наверно, нужны были эти годы, чтобы повзрослеть, – мотнул головой Сириус. – Я отбыл их в одиночке, но, знаешь... ты всегда был рядом.
–Мы тоже отбыли свою дюжину лет, – негромко сказал его брат, – зная, где ты, но не смея вызволить тебя. Нам пришлось бы объявиться. Но... кое-что мы сделать могли. Хотя бы кормили тебя по-человечески, пусть и не досыта.
–А и правда! – оживился вдруг крестный. – Когда мои соседи выли от голода, я выл от скуки! Да и не дуло у меня в камере никогда, и подстилку меняли... Рег, но как?..
–Люди со связями и деньгами даже дементоров могут подкупить, – сказал тот. – Ну хорошо, хорошо, тюремщиков. Хотя бы такая малость...
–Не скажи, в Азкабане это вовсе не малость, – покачал головой Сириус. – Но постой, как же вы исчезли? Ты – понятно, но родители?! Мне же сообщили, что отец умер!
–Ну... он умер для большого мира, – усмехнулся Регулус. – Похороны инсценировали. А матушка сперва заперлась в доме, а потом, когда я пропал, а ты угодил в тюрьму, якобы помешалась от горя и вовсе оборвала связи с внешним миром. А после тоже умерла.
–Так значит, портрет...
–Фальшивка. Пугало для тех, кто мог бы проникнуть в дом. Ты что, позабыл? У матушки тяжелый нрав, но она никогда не позволяла себе скандалить на повышенных тонах и уж тем более не бранилась, как уличная торговка!
–Видно, я и впрямь был слеп... – пробормотал Сириус. – И вы, значит... эмигрировали?
–Да. Мы теперь респектабельная новозеландская семья волшебников с британскими корнями. Отец, – Регулус усмехнулся, – вывел изрядную часть капиталов на свое новое имя, поэтому мы ни в чем не нуждались.
–Погоди, сейфы же никто не трогал...
–Сириус, – не выдержал я, – это было до «смерти» твоих родителей! А гоблины говорили только о наследстве. А может, они и знали, что твои родители живы, но помалкивали, как обычно. Они ж всегда твердят, что им нет дела до людских интриг!
–Именно, – кивнул Регулус. – И еще вспомни, что я говорил тебе о Малфое. У отца тоже имеются обширные связи в маггловском мире, и сейчас, скажу тебе честно, он может вовсе не вспоминать о том, что хранится в наших сейфах. Всё! Довольно болтовни, идем! И не бойся, – добавил он. – Что бы ни было прежде, я тебя спасу. Если бы не твой крестник и его подруга...
–В обратном порядке, – педантично поправила Гермиона, и он негромко засмеялся.
–Хорошо, Гермиона и Гарри... Если бы не они, меня не было бы в живых. И родителей тоже. Мы в неоплатном долгу перед ними... Пойдем скорее, Сириус, нас ждут!
–Питера не забудьте! – напомнил я, когда крестный обнял меня на прощание. – Выйдете в Запретный лес, по сторонам смотрите, там акромантулы попадаются. А мантию под пеньком у тропинки оставьте, приметный такой. Ай, ну хватит меня тискать! Гермиону обнимайте, это ее идея была...
Они послушались, и Гермиона возмущенно заверещала.
–Извращенцы! – сказал она, когда братья скрылись во тьме тоннеля, унося с собой клетку с Питером, и поправила растрепавшиеся волосы. – Уф... ничего себе, а? На старших Блэк я не рассчитывала, честно!
–А по-моему, неплохо получилось, – хмыкнул я. – Ты крута, Гермиона! А теперь давай придумаем, куда деть Снейпа...
–Может, он сам расколдуется? – с надеждой спросила она, встряхнув наволочкой. Внутри яростно зашипело.
–Сомневаюсь... Еще и память ему стирать придется! Пойдем в лес, – решил я. – А то превратить-то обратно мы его превратим, но...
–Положим возле Гремучей ивы, – быстро сказала она. – Он же за Люпином пошел, наверно. Вот... Но не дошел, Ива оказалась быстрее!
–Годится, – одобрил я, и мы отправились расколдовывать Снейпа...
Глава 12
Через месяц, за завтраком, когда совы доставили утреннюю почту, в Большом зале раздался многоголосый вопль.
–Вы слышали?! Сириус Блэк оправдан!
Люпин уронил на себя кусок омлета. Снейп разлил кофе (но профессионально – на МакГонаггал). Дамблдор поперхнулся.
–Ну-ка, ну-ка, – забормотала Гермиона, забирая у Крошки газету. – Да, Гарри, мы сделали это!
Я отобрал у нее «Ежедневный пророк» и увидел на развороте улыбающегося во весь рот и машущего рукой Сириуса. Рядом маячил Регулус.
Я нашел взглядом Малфоя, подмигнул ему и поднял над головой сцепленные в замок руки. Тот потряс головой, явно не веря глазам своим, покрутил пальцем у виска и снова уставился в газету, а я сделал вид, будто просто потянулся. Все равно мало кто знал о моем истинном имени и тем более о том, что Сириус – мой крестный.
–Процесс... ага... адвокат такой-то... Регулус Блэк, восставший из мертвых, аха-ха-ха, просто день живых мертвецов... – бормотала Гермиона, изучая статью. – Петтигрю дал показания под веритасерумом, Сириус Блэк тоже... Ну! Регулус молодец, так подготовился!
–Гермиона, – задумчиво произнес я, разглядывая колдографию. – Мне мерещится, или во-он там, среди зрителей на трибуне, в задних рядах – тетя Пэт?
–Где? Ой. Нет, не мерещится, – ответила она, присмотревшись. – А она тебе ничего не писала о судебном процессе?
–Ни словечка. Только упомянула, что Сириус отправился в Лондон, к себе домой, но обещал вернуться. А он мне тоже ничего не...
Глазастик уронил мне на голову увесистый пакет.
–Ага, вот, похоже, и объяснительная записка... – пробормотал я, разрывая упаковку. – Так-так... «Дорогой Гарри, не писал, боялся сглазить», угу, молодчина, а туда же, волшебник...
Я быстро пробежал глазами письмо: Сириус на пяти страницах отчитывался в том, как они с братом преодолевали сопротивление британского магического правосудия. Хорошо, у Регулуса уже все было наготове, не зря Гермиона отсылала ему ту тетрадь... Свидетельские показания и признание Петтигрю, их с Сириусом воспоминания, много чего еще, комар носа не подточит!
–Гляди, фотки, – сунул я под нос Гермионе пачку колдографий.
На них был и Регулус, и пожилая пара, видимо, Орион и Вальбурга Блэк, оба исключительно надменные, очень похожие друг на друга («Да они же троюродные брат и сестра!», – вспомнил я), ухоженные и подтянутые. На старичков-пенсионеров эта пара совершенно не походила, а я припомнил рассказ Рона Уизли о какой-то его тетушке, которой давно перевалило за сто лет, но она еще ой как бодра! Волшебники живут дольше обычных людей, и это мне очень нравилось...
Сириус рядом со своим семейством выглядел бедным родственником, но, по-моему, его мать улыбалась вполне искренне, а отец с радостью обнимал непутевого сына. Хорошо еще, они на слушание дела не явились, а то вышел бы номер! А колдографии, как я понял, сделаны были на площади Гриммо, в фамильном особняке.
–Всё хорошо, что хорошо кончается, – изрекла Гермиона. – Но ты не забыл, что нам нужно заняться одной вещицей?
–А может, и не одной, – кивнул я. – После занятий пойдем, подумаем...
В дневнике Риддла мне нравилось то, что он умел разговаривать. Медальон, увы, на это способен не был. Вот подсовывать всякую гадость в мозги – на это он был горазд, но и только. Гермиона хотела подержать его при себе подольше и посмотреть, во что может вылиться контакт, но я обругал ее дурой и отобрал крестраж. Она и так-то иногда делается невыносимой, а если при ней будет эта штуковина...
–Ну Гарри... – канючила Гермиона. – Ну дай поносить... Ну вдруг он знает, есть ли у хозяина другие крестражи? Ты же не можешь, ты от этого чешешься!
Что верно, то верно, шрам у меня чесался точно так же, как тогда, с дневником.
–Я с тобой не справлюсь, если что, – честно сказал я и задумался. – Слушай, а давай его кому-нибудь подбросим?
–Например?
–Да хоть младшей Уизли. Она уже имела дело с дневником, – напомнил я, – и Волдеморт легко ею овладел.
–Гарри!
–Разумом ее овладел, не цепляйся к словам! Думаешь, Джинни выпустит из рук такую роскошную цацку? – спросил я, подкидывая медальон на ладони. – Она с тетрадкой-то старой расстаться не могла, а тут золото-изумруды... Да пусть даже стекляшки, все равно красиво!
–А как мы его ей подбросим? – деловито спросила Гермиона. – Если она его... м-м-м... найдет, то станет спрашивать, не терял ли кто, а медальон и впрямь красивый, вдруг еще кому-то приглянется?
–Пришлем анонимно, – подумав, сказал я. – От поклонника со Слизерина. Вроде как бижутерия, зеленый цвет так ей идет, бла-бла-бла, Джинни нужно было оказаться на другом факультете... Как тебе идея?
–Бредовая, – ответила Гермиона, – но может сработать. Я сама записку сочиню, ты так не сумеешь. Ты Локхарта не читал.
–А причем тут Локхарт?
–Джинни большая его поклонница, – пояснила она и зловеще засмеялась, а потом добавила: – А ты напиши своим родственничкам. Регулус упоминал о Фламмеле, не забыл? Если он с его женой знаком, то вдруг знает что-нибудь о камушке? В смысле, о том, как его использовать! Или может выяснить...
–Напишу, – кивнул я.
Ну а что такого? Регулус нам был жизнью обязан, вообще-то, и не только своей, так что мог и помочь!
Правда, пока я сочинял записку, то передумал. Я имею в виду, насчет медальона.
–У тебя семь пятниц на неделе, – в сердцах сказала Гермиона, когда я заявил, что подбрасывать крестраж Джинни мы не станем. – Что еще тебе на ум пришло?
–Да понимаешь, – ответил я, – подкинуть-то медальон не сложно. А вот забрать его назад... Помнишь, что вытворяла Джинни с дневником? А тот был создан всего-навсего школьником!
–Н-да... А этот крестраж сделал уже взрослый Волдеморт, – подумав, добавила она. – Опасаешься, он может василиска переманить?
–Вполне, если подчинит себе волю Уизли. Мы, конечно, василиска на мои струны привязали, но если в Джинни Волдеморт вселится, то змей, думаю, не различит, кто им командует...
–Угу, а нам только убийств и не хватало, – протянула Гермиона и вздохнула. – И как же быть? Нам же надо выяснить что-то о других крестражах!
–Я пожертвую собой, – решительно сказал я. – В следующие выходные. Поношу медальон сутки, посмотрим, что будет. А ты станешь вести журнал наблюдений. Если что, вы с Невиллом сумеете меня остановить! Увидите, что я веду себя неадекватно – обезоруживайте, обездвиживайте и отбирайте крестраж, ясно?
–А шрам? – напомнила Гермиона, на что я извлек из сумки скотч и демонстративно заклеил им лоб. Так хоть не раздеру шрам в кровь!
–Потерплю ради дела, – добавил я, и она вынужденно согласилась.
Невилла после огласки дела Сириуса Блэка мы, конечно, посвятили в подробности, а он обиделся, что мы его с собой не брали. Правда, обещал помочь меня обезвредить, если что, но покамест демонстративно с нами не разговаривал. Ну да мы знали, что надолго его не хватит!
В субботу утром я залепил лоб в три слоя, сверху для маскировки нацепил бандану с черепами (подарок Дадли) и мужественно надел медальон.
К ужину от меня прятались даже близнецы Уизли: я сделался невыносим, причем даже сам это осознавал. И если обычно мы с Гермионой не пакостили никому нарочно, то за этот уик-энд я, кажется, превзошел не только близнецов, но и легендарных Мародеров. Что там! От меня даже Пивз удрал с воплями, когда я со смаком пересказал ему обряд экзорцизма и предложил опробовать кое-что на нем самом...
Спасибо еще, Гермиона вовремя оттаскивала меня от преподавателей (да они и появлялись редко, наслаждаясь отдыхом от учеников... или, что гораздо более верно, проверяли домашние работы за неделю). И то, когда она отлучилась в туалет, я умудрился запустить Снейпу под дверь десяток змей, благо помнил заклинание, которым их вызывают. Потом я повторил тот же фокус с учительской и был вознагражден истошным визгом прорицательницы Трелони, которая выбрала именно этот день, чтобы спуститься из своей башни, а также смачной руганью мадам Спраут.
Еще мне очень хотелось сыграть ночью на волынке возле покоев МакГонаггал, но волынки у меня не было. Зато была губная гармошка (мистер Грейнджер подарил ее Гермионе, как и обещал), поэтому в ночь с субботы на воскресенье замок огласили душераздирающие трели, вопли и хрипы: играть я не умел, но меня это не остановило, а по трубам звук разносится лучше некуда... Обвинили в этом безобразии Пивза, и как он ни уверял, что это вовсе не его проделки, ему не поверили.
–Гарри, это мелкое хулиганство! – сказала мне Гермиона к вечеру воскресенья. – Когда ты уже перейдешь к злодеяниям?
–Я не виноват, что у меня такая сильная воля и хорошее чувство юмора, – обиделся я и погладил василиска.
Мы прятались в Тайной комнате, потому что час назад я спер на кухне громадную бутыль масла, у Хагрида – флягу самогона, разлил адскую смесь на верхней площадке Астрономической башни и поджег, заявив, что это будет маяк и светоч надежды для магов Британии, прямо как я сам – для домовиков. Вышло неплохо, видно наверняка было издали, а поскольку поджигал я не просто так, а воспользовавшись струнами, то потушить огонь удалось далеко не сразу. Наверно. Мы не видели, мы смылись...
–Дурь у тебя подростковая, а не чувство юмора, – буркнула она.
–Не обижайся, если бы у нас был еще один крестраж, мы могли бы хулиганить вместе, – утешил я и взял тетрадку. – Вот была б она цела...
–Между прочим, – напомнила Гермиона, – ты должен выяснить, какие еще крестражи есть у Волдеморта, а не дурью маяться!
–Но тебе пошла бы диадема, – продолжал я, не слушая. – Диадема... Жаль, я ее еще не нашел. Впрочем, кольцо – тоже недурно, хотя оно грубовато для девушки... Вдобавок мое фамильное кольцо, я уж не говорю о реликвиях Основателей, не годится для какой-то грязнокровки!
И тут Гермиона со всей дури врезала мне по башке своей сумкой. А учитывая то, что сумка эта под завязку набита учебниками... Не знаю, как я сотрясение мозга не заработал!
–Уй... – только и смог произнести я, когда она сдернула медальон с моей шеи. – Извини. Это был не я.
–Я поняла, – кивнула она. – Твоя струна сильно изменилась, и я решила, что пора заканчивать эксперимент. Но мы кое-что узнали благодаря твоему самопожертвованию!
–А что я нес? Я и половины не помню, – сознался я, потирая затылок.
–Ключевые слова: диадема, которая еще не найдена, – начала загибать пальцы Гермиона, – фамильное кольцо, реликвии Основателей. Вроде всё.
–Ясно-понятно... – пробормотал я. – Так. Дай подумать. У нас есть медальон Слизерина, это раз. Он относится к реликвиям Основателей?
–Вполне вероятно.
–Так... Диадема?
–У Ровены Рэйвенкло была диадема, – тут же сказала Гермиона, – она и на статуе ее имеется, можешь любого рэйвенкловца спросить, эта статуя у них в гостиной стоит. По легенде, диадема даровала мудрость носившему ее. Но она пропала.
–Ага. Значит, Волдеморт ее искал, – почесал я шрам через скотч. – Ну а что? Нормальное амбициозное желание: если уж делать крестражи, так из значимых вещей! Медальон, диадема, что еще?
–У Гриффиндора был меч, – напомнила она. – Но он у директора хранится, видел? В ящике стеклянном, а над ним Шляпа на полочке лежит.
–Ага, помню... – кивнул я. – Как-то сомнительно, чтоб Волдеморт до него добрался... О, а у Хельги Хаффлпафф на картинке чаша! Я еще думал, у Хельги выражение лица такое, будто она не прочь выпить винца с Годриком на брудершафт...
–Чаша тоже считается утраченной.
–Нет... – произнес я, порывшись в сумбуре мыслей. – Он ее нашел. Вместе с медальоном, у какой-то старой тетки. Знаешь, из тех, что вроде как коллекцию собирают, а на самом деле волокут в дом, что попало, как сороки. Но два настоящих сокровища у нее точно имелось – медальон Салазара и чаша Хельги. Бабка считала себя ее потомком.
–Это тебе медальон все рассказал? – уточнила Гермиона, и я кивнул.
–Не то, чтобы рассказал, но мы с ним, кажется, обменялись информацией. Я это все как-то смутно вижу, но кое-что всплывает!
–И где теперь чаша?
–Без понятия. Кажется, Волдеморт сделал из нее крестраж раньше, чем из медальона. Вроде бы убил ту бабульку и спер цацки. А куда подевал, медальон не знает. Наверно, тоже спрятал понадежнее!
–А что за кольцо? – деловито спросила Гермиона.
–Ну... фамильное, – пожал я плечами. – Погоди... дай соображу...
–Соображай быстрее, отбой скоро!
–Да погоди ты! О! – выковырнул я нужное воспоминание. – Это кольцо его отца. Блин... Слушай, он всю семейку замочил! Отца и бабушку – они были магглы, а свалил это на дядю по матери, тот в Азкабане умер! А колечко Волдеморт присвоил и сделал из него крестраж.
–Погоди, так Риддл – это фамилия по отцу? – нахмурилась Гермиона.
–Ага. Он его всю жизнь ненавидел. Помнишь, он же в обычном приюте рос! А все потому, что отец выгнал его мать, а та умерла. А по матери он Гонт... – прикрыв глаза, выуживал я обрывки воспоминаний. – Марволо – имя деда... Дед считал себя потомком Певереллов, не знаю, кто такие, надо поискать... И медальон хранился у них, мать Риддла его стащила, когда сбежала из дома. Потом, видимо, продала, и он попал к той бабке...
–В общем, Волдеморт возвращал семейные ценности, – хладнокровно подвела итог Гермиона. – А раз медальон хранился в его семье, то, может, он в самом деле наследник Слизерина?
–Какая разница? Что будем делать с этой штукой? – кивнул я на медальон, который она вертела в руках. – Снова надевать его я не рискну. Да и, думаю, ничего полезного из него больше не вытащишь. Разве что заклинания какие-нибудь темномагические...
–Нет, обойдемся, – помотала она головой. – Он опасен, так что лучше его уничтожить!
–А как? Регулус сказал, с Адским пламенем у него не вышло, да и не разведешь в школе такой огонек! Вдобавок, – честно сказал я, – не уверен, что это вообще получится. Боюсь, у нас пока силенок маловато для таких фокусов!
–Гарри, – задушевно произнесла Гермиона и подобрала продырявленный дневник, – а вот этот крестраж ты как уничтожил?
–Э-э-э... его василиск прокусил. Думаешь...
–Яд! – подняла она палец. – Яд василиска смертелен! И, наверно, не только для живых существ!
–Медальон мелкий и гладкий, он его не сможет укусить, – помотал я головой.
–Ничего, – деловито произнесла Гермиона, – у тебя вроде перочинный ножик есть, давай его сюда!
Сообразив, что она затеяла, я вытащил из кармана нож и раскрыл его.
–Ну а теперь намочи его ядом и тыкай в медальон, чего ты ждешь? – нахмурилась она.
–Думаю, с какой стороны подступиться к василиску, – хмыкнул я, сосредоточился и зашипел: – Открой! Открой пасть, друг мой, мне нужно немного твоего яда...
Василиск послушно приоткрыл пасть, и я быстро намочил лезвие, стараясь, чтобы яд не угодил мне на руки. А то они у меня все исцарапаны были после дневных приключений, не хватало окочуриться!
–Гарри, гляди! – воскликнула Гермиона, дергая меня за рукав.
Я обернулся и увидел, как медальон медленно раскрывается. Наконец, золотые створки медальона отворились с легким щелчком.
В каждом из стеклянных окошек мигал живой глаз, тёмный и красивый, какими были глаза Тома Риддла из дневника...
–Вот это да! – сказала Гермиона и осторожно потыкала неистово бегающие глаза пальцем. – Он открылся, когда ты на змеином языке заговорил... Ну, чего ты ждешь, Гарри?
И вдруг из медальона раздался шипящий голос, как будто играла старая пластинка или заедающая кассета:
–Я видел твоё сердце, и оно моё... Я видел твои мечты, Гарри Поттер, и я видел твои страхи. Всё, чего ты желаешь, может сбыться, но и всё, чего ты страшишься – тоже…
–Интересно послушать! – сказал я, а Гермиона закивала изо всех сил.
–Нелюбимый всегда, нелюбимый теткой, которой ты не был нужен, из-за которого она осталась без мужа, и которая ненавидит волшебство... Нелюбимый кузеном, у которого ты отбирал внимание матери... Нелюбимый сейчас, нелюбимый девушкой, которая предпочла твоего кузена...
–Круто! – сказала Гермиона. – А я-то и не знала, что выбрала Дадли... Ой, гляди! Голограмма!
Глаза Риддла полыхнули ярко-красным, и из обоих окошек медальона поднялись, как цветы, как причудливые пузыри, странно искаженные головы Дадли и Гермионы.
Мы с интересом смотрели, как из медальона вырастают фигуры, сперва по плечи, потом по пояс, потом по колени, пока они не встали на медальоне, словно два дерева из одного корня, качаясь над нами.
–Ты лишний, Гарри Поттер, ты всегда был лишним... – вещал Волдеморт.
–Почему бы и не предпочесть его, какая девушка тебя захочет, ты ничто, ничто, ничто перед ним, обычным магглом, – нараспев протянула призрачная Гермиона, вытянулась, как змея, и обвилась вокруг Дадли, крепко его обняв; и их губы встретились.
–Ух ты, порнушка! – выдохнули мы с подругой в один голос. – Крути дальше!
–Но ты похож на меня, ты – это я... – продолжал вещать Волдеморт, а тени Гермионы и Дадли растаяли, как дым.
–Кина не будет, наверно, батарейка села, – с огорчением сказал я. – Держи его как следует!
Гермиона крепко схватила медальон, а я с размаху ткнул ножом прямо в одно из окошек, в жадный алый глаз...
Сталь проскрежетала по стеклу и золоту, и мы услышали долгий затихающий стон.
–Что, и всё? – недоуменно спросила Гермиона, отряхнув руки от стеклянного крошева. – Дневник хотя бы со спецэффектами сдох, а тут...
–Тебе мало было голограммы? – хмыкнул я. – Ничего так ты целуешься!
–Извращенец! – зашипела она. – Я еще даже не пробовала!..
–Если что, я к твоим услугам, – серьезно ответил я, – хотя я тоже не пробовал, а начинать, говорят, лучше с опытными людьми...
Тут я огреб сумкой второй раз и зарекся давать подруге советы по поводу личной жизни.
–Как шрам? – спросила она, когда я отправил василиска восвояси и отклеил скотч.
–Не чешется, – ответил я. – Медальон тут оставим или, может, хочешь поносить? Он безопасный, я чувствую.
–Н-нет... – после некоторого раздумья ответила Гермиона. – Если только как-нибудь на праздник. Каждый день его таскать неудобно, он тяжеленный!
–Зато его можно использовать вместо кастета, – фыркнул я. – А вот ножичек придется оставить здесь, не то порежешься этак вот ненароком... Ладно, у меня запасной есть, а если что, Дадли еще пришлет. Идем?
–Ага... Гарри, как думаешь, что имел в виду Волдеморт, когда сказал «ты похож на меня, ты – это я?» – задумчиво произнесла она, когда мы пробирались подземным ходом.
–Без понятия. Но ты сама как-то сказала, что моя струна похожа на струну дневника Риддла. А теперь...
–А теперь твоя почти слилась со струной медальона, – проговорила она. – Честно, я сперва подумала, что это он тебя поглощает, но нет, просто вы ужасно похожи, сходу не отличишь.
–Погоди-ка... – притормозил я. – Ты же не хочешь сказать, что я в самом деле ближайший родственник Волдеморта?!
–Нет, – помотала головой Гермиона и вдруг выдала: – Я думаю, ты тоже крестраж!
–Бред... – ответил я после паузы. – Как такое может быть?
–Не знаю, я только вижу струны и говорю – они у тебя и дневника с медальоном похожи донельзя! И потом, – добавила она, – помнишь, что сказал Регулус? Чтобы создать крестраж, волшебник отделяет часть души. На момент исчезновения Волдеморт сделал уже... минимум четыре штуки. А может, и пять, если нашел диадему. Или больше!
–Хочешь сказать, что он свою душу сильно истрепал? – прищурился я, припомнив «Тайны наитемнейшего искусства», книгу, которую прислал нам Регулус.
Мы ее прятали от всех, потому что преподаватели точно не оценили бы нашего живейшего интереса к этой области знаний. Даже в Запретной секции библиотеки ничего подобного не имелось: наверно, если в школе и хранили такие книги, то где-нибудь в сейфе у директора, за семью печатями.
Ведь Том Риддл-то где-то нахватался тайных знаний, и явно не в приюте и не в городской библиотеке! Значит, сделал он это в школе... Нет, допускаю, что книжки ему давали однокурсники-слизеринцы, но и вариант со школьной библиотекой исключать нельзя. Думаю, узнав, что вытворяет Риддл, директор изъял все лишнее от греха подальше...
–Ага. И когда он приперся тебя убивать... кстати, мы так и не выяснили, почему!
–Все только о пророчестве упоминают, но что именно в нем было сказано... – развел я руками.
–Ладно, об этом потом. В общем, я думаю, он столкнулся с защитой твоих родителей, – выдала Гермиона, – и развоплотился. А поскольку душа уже была порвана в лоскуты, то какой-то оторвался, когда он убил твою маму, и крестраж получился самопроизвольно. Вряд ли он этого хотел!
–И треснул лорд напополам... – пробормотал я, потрогав лоб. – Думаешь, крестраж во мне? И поэтому я чешусь, когда Волдеморт рядом? И что б ему было в мой ночной горшок или там плюшевого мишку не вмонтироваться!
–Ну извини, – развела она руками, – не представляю.
–А ведь он об этом не знает... – протянул я.
–Почему ты так думаешь? Медальон же твердил, что ты такой же, как он!
–Так то медальон! Я его два дня носил, между прочим, он на мою волну настроился. А думаешь, крестражи с настоящим Волдемортом постоянную связь держат, что ли? И вспомни Квиррелла, – добавил я. – Вселившийся в него лорд не знал, что я такое!
–Точно, – сообразила Гермиона, – иначе использовал бы тебя и попробовал возродиться прямо там! Выходит, он и впрямь не в курсе, а это какое-никакое преимущество...
–Ага, – скептически сказал я. – Пока он меня просто так убить хочет, а если узнает о крестраже, станет за мной гоняться, чтоб возродиться! Ну или вселиться в меня, не знаю, как это делается, я еще «Наитемнейшие искусства» до конца не дочитал.
Тут я оценил выражение лица Гермионы и спросил с опаской:
–Надеюсь, ты не хочешь предложить мне сунуть башку в пасть к василиску? Хотя я тогда в любом случае помру, крестраж я или нет...
–А? – опомнилась она. – Нет, что ты! Это всегда успеется, а ты нам еще пригодишься...
Гермиона хищно ухмыльнулась, потерла руки и добавила:
–Охота на Волдеморта объявляется открытой...
Что и говорить, чувство юмора у моей подруги... своеобразное!
Глава 13
Жизнь была прекрасна. От Хогвартса убрали дементоров, и солнце засияло ярче.
Сириус строчил мне длинные письма и приглашал всех нас к себе в гости, но только летом, потому что родители увезли его куда-то в теплые края – подлечиться. И правильно сделали, после стольких лет в Азкабане здоровье у него наверняка оставляло желать лучшего!
Регулус пока оставался в Лондоне, и, когда мы сообщили ему, что грохнули второй крестраж, наверно, глазам своим не поверил.
В очередную субботу мы встретились с ним в Визжащей хижине, продемонстрировали тетрадку и разбитый медальон, и тогда он убедился, что мы не врем. Мы и примерный список предметов выдали, пускай поищет...
Я ему еще свой ножичек отдал: вдруг ему тоже попадется какой-нибудь крестраж, не мотаться же туда-сюда! А у меня василиск под боком, захочется – я еще яда добуду. Но вот о том, что я тоже, скорее всего, крестраж, мы с Гермионой пока решили умолчать...
–Я вот думаю, – сказала Гермиона, когда мы шли Запретным лесом обратно в замок, – а что, если попытаться вытащить из тебя этот крестраж?
–Я помру, – тут же ответил я. – Мы ведь уже вычитали: живого носителя можно только убить.
–А если попытаться разделить струны? И вытянуть лишнюю? Ты же от рождения волшебник, у тебя своя струна, а у Волдеморта своя. Сейчас они тесно переплетены, но если их распутать...
–Хорошая мысль, – подумав, одобрил я. – Только давай ставить эксперименты не на мне! Если он делал крестражи из реликвий Основателей, то у таких предметов тоже должны быть очень мощные струны.
–Жаль, я раньше не сообразила, мы бы с медальоном поэкспериментировали! – с досадой сказала она. – Но ладно. Будем искать другие. Как думаешь, где он мог их попрятать?
–В «Гринготтсе», – ответил я и хрюкнул, вспомнив философский камень (с которым пока ничего не было ясно). – Ну... еще мог отдать кому-то на сохранение, как тетрадку Малфою.
–О! – подняла палец Гермиона. – Надо спросить Драко... пусть разузнает у отца, кому еще мог доверить что-то ценное Волдеморт!
–Я тебе и так скажу – самым верным соратникам, – фыркнул я. – Я уже у Регулуса спросил. Он говорит, если лорд кому-то что и передал на сохранение, то, скорее всего, Лестрейнджам. Но они в Азкабане. Имущество конфисковано, кажется, а если и нет, то перетряхнули его сверху донизу... Кроме...
–Сейфов в «Гринготтсе», – завершила мою мысль Гермиона. – Владельцы живы, стало быть, гоблины никого туда не допустят даже для проверки... Эх! Такая идея пропадает! А может, их как-нибудь убедить или подкупить?
