Текст книги "Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.3 "

Автор книги: Кир Булычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 79 страниц)

ЮРИЙ СИДОРОВИЧ ВСПОЛЬНЫЙ

Я не потерял способности рассуждать трезво и спокойно. Если я побегу за солдатами, бандиты скроются в скалах. Значит, я должен проследить, куда они идут. Я перебегал от камня к камню, не показываясь на открытом месте, так как понимал, что бандиты здесь дома, а я новичок, городской житель.

Тропинка вышла на открытую осыпь, и бандиты направились наверх, к расщелине в скалах, пересекая осыпь по диагонали.

Я подождал, пока они скрылись, и избрал иной и более трудный путь. Я поднялся вверх, между крупных обломков скал, и затем проследовал к расщелине, прижимаясь к обрыву. В некоторых местах мое продвижение было сильно затруднено, и я даже разорвал брюки и сильно оцарапал себе руку. Однако через несколько минут я дошел до расщелины и присел на корточки, прежде чем заглянуть за поворот, так как полагал, что часовой, если таковой там есть, смотрит выше и меньше шансов, что он заметит мою голову, выглянувшую у самой земли.

Я похвалил себя за осторожность, которая оказалась совсем не лишней. Совсем близко, метрах в трех от меня, в расщелине стоял часовой с автоматом на груди. Он курил завернутую в кукурузные листья сигару и смотрел на озеро.

Я отпрянул назад. Просто чудо, что он не услышал моего шумного приближения. Я постарался отойти, но из-под моих ног посыпались камешки, и я замер, с ужасом чувствуя, как осыпь под моими ногами предательски движется, стягивая меня вниз…

«Записка капитану Васунчоку.

Дорогой друг, должен сообщить тебе грустные новости, которые еще раз заставляют меня усомниться в людской доброте. Только что мне попалась на глаза записка Боро, получившего приказание майора Тильви отправиться с солдатами в горы, к пещере. Боро успел предупредить князя.

Боюсь, мой дорогой друг, что пандиту Махакассапе может грозить опасность. Не хотел бы тебя беспокоить, зная твое состояние, но положение серьезно».

ТАНГИ КОМИССАРУ ВРК ТИЛЬВИ КУМТАТОНУ СРОЧНО ИЗ БАНГОНИ 11:35

КОЛОННА ГРУЗОВИКОВ ЗАДЕРЖАНА В БАНГОНИ НЕХВАТКОЙ БЕНЗИНА

ОЖИДАЕМ БЕНЗОВОЗ ВЫЗВАННЫЙ С АВИАЦИОННОЙ БАЗЫ

ПРИБЫТИЕ ТРАНСПОРТА ЗАДЕРЖИВАЕТСЯ ПРИНИМАЕМ ВСЕ ВОЗМОЖНЫЕ МЕРЫ

КОМАНДИР КОЛОННЫ ПОДПОЛКОВНИК ХОЗЯЙСТВЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ КЕНГ

МЕЖДУНАРОДНАЯ ТАНГИ ПРОФЕССОРУ КОТРИКАДЗЕ ИЗ МОСКВЫ 9:20 14 МАРТА

ЗАРЕГИСТРИРОВАНА КРИТИЧЕСКАЯ ТОЧКА В РАЙОНЕ ТАНГИ

СОБЫТИЯ БЛИЖАЙШИЕ 48 ЧАСОВ НАДЕЕМСЯ ВЫ В КУРСЕ СИДОРОВ

ОТАР ДАВИДОВИЧ КОТРИКАДЗЕ

У Володи был такой убитый вид, что у меня не хватало духа корить его за беспечность. Ах, Матур, ах, лукавец! Уж очень быстро ты забыл о своих переломанных ногах…

Положение осложнилось тем, что я сомневался в памяти Володи. И вот почему: он утверждал, что резерва времени у нас почти не осталось, всего день, может чуть больше.

– Когда будет звонить Вспольный? – спросил я.

– В час. Он сначала снимет ленты с датчика в роще, потом вернется, проделает то же на острове и позвонит нам.

Я решил дозвониться до острова. А вдруг Вспольный вернулся раньше? Мне помогал связист, а потом и подошедший Тильви, которому не сиделось у себя не только из-за наших дел, но и от желания отделаться от нескончаемого потока телеграмм и распоряжений из столицы.

В конце концов остров отозвался.

– Вызывайте Вспольного, – сказал я Тильви.

Тильви заговорил. Мне нравится лигонский язык: он певуч, и когда двое разговаривают, кажется, что они ведут речитативом сложный оперный дуэт.

Тильви обернулся ко мне, прикрывая трубку ладонью:

– Господин Вспольный уехал утром в горы и не вернулся.

– Я так и думал, – успокоил я Тильви. – Он должен проверить приборы в сосновой роще, за монастырем.

Тильви был встревожен. Он нахмурился.

– Только не вешайте трубку, майор, – сказал я. И спросил у Володи: – Телефон далеко стоит от датчика?

– В двух шагах. Под тем же навесом.

– Отлично. Вы с кем разговариваете, майор?

– Со связистом.

– Спросите его, видит ли он серый блестящий ящик, похожий на передатчик.

– Да, видит.

– На той стороне его, где три окошка со стрелками, внизу ряд переключателей. Пускай он повернет вправо крайний левый переключатель. Раздастся щелчок.

Тильви перевел мои указания. Через минуту сказал:

– Он так сделал.

– Теперь, отведя вниз кнопку, он может открыть сбоку крышку. Внутри он увидит кассету. Как у кассетного магнитофона. Вы сможете объяснить ему, что такое кассета от магнитофона?

Снова пришлось ждать. Пока мы ждали, я растолковал Тильви, как отмотать ленту.

– Мне нужно только одно, – сказал я, – чтобы ваш связист внимательно следил, разматывая ленту, за тем, как идут нарисованные на ней черные зигзаги. Как только он увидит, что острие пика достало до тонкой красной линии, идущей вдоль ленты, или пересекло ее, он должен сообщить нам, какая цифра соответствует этой точке. Цифры идут по нижнему обрезу ленты и сверху, над красной линией. Нижние цифры черные, верхние – синие.

Тильви долго объяснял связисту; это было похоже на детскую игру в испорченный телефон. Но все-таки минут через пятнадцать мы начали получать сведения с озера.

Пиков за пределами критических было куда больше, чем я ожидал, и больше, чем мы имели в Танги, – информация шла из эпицентра. Связь еще раза два прерывалась, и, когда, наконец, мы кончили запись, я понял, что прошло больше часа.

– Спросите их, – попросил я Тильви, – Вспольный еще не возвращался?

– Я уже спросил, – сказал Тильви.

– Передайте, чтобы, как вернется, сразу нам звонил.

– Я уже сказал.

– Подождите. Нам надо просчитать.

Майор сел на стул в углу и задумался, глядя прямо перед собой. Ему пришлось ждать еще минут двадцать.

– Ну вот, майор, – сказал я наконец. – Должен вас огорчить. Землетрясение начнется завтра, примерно в шестнадцать часов по местному времени.

Если я ожидал бурной реакции, я ошибся. Тильви буднично спросил:

– А раньше может быть?

– Нет, это самый ранний срок. Девяносто пять процентов за то, что землетрясение будет после шестнадцати часов.

– Пускай так, – сказал майор. – Лучше, если будет еще светло. – Он встал. – Я пошел. У меня чуть больше суток.

Когда майор ушел, Володя сказал:

– Я поеду обратно, ладно? Куда-то Вспольный делся.

– Перекуси сначала. На столе кофе и сандвичи.

ЛИГОН ВРК БРИГАДИРУ ШОСВЕ ПОЛКОВНИКУ ВАНУ ИЗ ТАНГИ 12:20

ТОЧНЫЙ СРОК СОБЫТИЯ ШЕСТНАДЦАТЬ ЧАСОВ 15 МАРТА

ПОДТВЕРДИТЕ РАЗРЕШЕНИЕ СРОЧНОЙ ЭВАКУАЦИИ

УСКОРЬТЕ ПРИБЫТИЕ КОЛОННЫ ГРУЗОВИКОВ ГДЕ ТРАНСПОРТ С САПЕРАМИ

ЖДУ МЕДИКОВ СООБЩИТЕ МЕРЫ ПОМОЩИ

КОМИССАР ВРК ТИЛЬВИ КУМТАТОН

ТАНГИ КОМИССАРУ ВРК ТИЛЬВИ КУМТАТОНУ ИЗ ЛИГОНА 12:45

ПОДТВЕРЖДАЕМ ПОЛУЧЕНИЕ РАДИОГРАММЫ ОТДАЛ ПРИКАЗ ПЕРЕБРОСКЕ ГОРЮЧЕГО

КОЛОННЕ ГРУЗОВИКОВ ВЕРТОЛЕТАМИ С АВИАЦИОННОЙ БАЗЫ

ПОДПОЛКОВНИК КЕНГ ОТОЗВАН ЛИГОН

ТРАНСПОРТНЫЙ САМОЛЕТ САПЕРАМИ И МЕДИКАМИ ВЫЛЕТАЕТ ЧЕРЕЗ ТРИ ЧАСА

ГОТОВА ЛИ ПОСАДОЧНАЯ ПОЛОСА ОБЕСПЕЧЬТЕ ПРИЕМ И РАЗМЕЩЕНИЕ

ПРЕДЛАГАЕМ НАЧАТЬ НЕМЕДЛЕННО ЭВАКУАЦИЮ ГОСПИТАЛЯ ШКОЛ ПРОМЫШЛЕННЫХ

ПРЕДПРИЯТИЙ ОБЕСПЕЧЬТЕ ПОДДЕРЖКУ ПОЛИТИЧЕСКИХ ОРГАНИЗАЦИЙ И СОВЕТА

ГОРНЫХ ФЕОДАЛОВ БРИГАДИР ШОСВЕ

«Записка майору Тильви.

Подозрения подтвердились. Капитан Боро на жалованье у князя Урао. Прими меры.

Васунчок.»

КНЯЗЬ УРАО КАО

– Вы не будете возражать, уважаемый господин капитан, – сказал я, входя в палату, – если я отниму у вас пять минут драгоценного времени? Я счел своим долгом навестить вас.

– Что же, – сказал Васунчок, – я ждал, что вы придете, князь. – Одну секунду… Капрал, эту записку с нарочным майору.

Он протянул полицейскому конверт. Дорого бы я дал, чтобы узнать, о чем доносит Васунчок своему новому хозяину.

– Как ваше здоровье? – осведомился я. – Когда мы можем надеяться увидеть вас снова здоровым?

– Боюсь, что я уже не вернусь на свой пост, – ответил мне старый шакал. – Пора на покой, уйду в монастырь и там закончу свои дни. Надо взяться за мое дело кому-то помоложе.

– Ну что вы, капитан, – возразил я. – Кто может быть энергичнее вас? Именно ваша непреклонность вызывает восхищение и желание видеть вас на этом ответственном посту еще многие годы.

Голова капитана была забинтована так, что он казался старушкой, укутанной в платок. Кожа лица была желтой, болезненной, но глаза блестели и не отрывались от моего лица. Его даже пули не берут. Я взглянул на часы. Капитан Боро уже в пути. Мои резервы на исходе, а враги в любой момент могут получить подкрепление из Лигона. Поэтому я начинаю штурм из линии обороны. Один их опорных пунктов – этот немощный старик.

– Какое же дело заставило столь занятого человека снизойти до больного старика? – спросил капитан.

Я оглянулся. Полицейский стоял в дверях. Капитан ценил свою скромную персону, не смел остаться без охраны.

– Скажите полицейскому отойти в коридор, – сказал я.

– Закрой дверь, – сказал капитан. – Стой в коридоре.

– Господин капитан, я пришел к вам с просьбой.

– С просьбой?

– Как вы знаете, мое сердце давно раскрыто в сторону вашей прекрасной дочери. Более того, Лами привлекла к себе симпатии моей матери, что сделать нелегко. Я со своей стороны, как вам известно, веду себя по отношению к Лами как джентльмен. Мне хотелось бы, чтобы ее сердце открылось навстречу моему по доброй воле…

Он не отвечал. Я продолжал.

– Господин капитан, я рассматриваю вас как моего отца. И не обращаю внимание на ваше нерасположение ко мне, потому что оно мотивируется чувством служебного долга. Доказательством тому может быть то, что я через своих людей с громадным трудом достал и передал с Лами лекарство для вас…

Капитан поморщился. Не сдержал злости, старый шакал.

– Я так и думал, – сказал он тихо, – она обманула меня.

– Не сердитесь. Я лично просил Лами не открывать правду. Что за радость добиваться вашего расположения подарками? Мы мужчины и понимаем, что лишь наши достоинства могут нас сблизить.

Я уже потерял десять минут. Машины Боро едут к роще.

– Я прошу вашего согласия на то, чтобы Лами стала моей женой.

Ну сколько можно молчать! Ни один полицейский капитан в Лигоне не мог мечтать о такой чести. Я мог сделать предложение в Лондоне любой баронессе, я мог, наконец, жениться на правнучке последнего короля Лигона

– но я делаю предложение дочери капитана. И как бы мила она ни была, какая честь стать матерью моих детей!.. Во мне бушевал восточный князь. Западный же джентльмен понимал, что среди сотен невест, которых подсовывали мне соседние вельможи или родственники, не было ни одной, которая могла бы составить мне пару не только в этих диких горах, но и в любом европейском городе, которая была бы не традиционной дурой, плодящей детей, а дамой, достойной встать рядом со мной на самой высокой платформе, под лучами юпитеров, в окружении микрофонов. Выбор жены в наши дни – это не вопрос престолонаследия. Старые феодальные традиции – фикция, которую можно ликвидировать одним росчерком пера чиновника в Лигоне. Женитьба – это союз, который должен хорошо смотреться на экранах телевизоров.

– Почему вы пришли за этим сейчас, в спешке, на ходу, запыхавшись, когда в любой момент может начаться землетрясение?

– Именно поэтому, отец, – сказал я. – Мы переживаем дни, которые могут прервать нить нашей жизни. И я хочу успеть…

– Неубедительно, князь, – сказал капитан.

– Могу ли я считать, что мои слова приняты благосклонно и я впредь могу именовать вас отцом?

– Подождите, князь. – Старый шакал не верил в мою искренность. И был прав. – Мы еще не спросили Лами.

– Я надеюсь увидеть ее сегодня. На озере. Вам не скрыть красавицу от воина, едущего на боевом слоне… – Я весело засмеялся.

– Хорошо князь. Я вас не задерживаю. Вы хотели еще что-то сказать?

– Да, отец. Только два слова. Комендант Танги Боро вместе с вашими полицейскими уехал в сосновую рощу. Кто-то донес полиции.

– Продолжайте, князь, – сказал полицейский. – Что уж таиться между родственниками? Боро вам сам доложил. Сколько он получил от вас в последний раз?

– Хорошо же, – сказал я, стараясь, чтобы угроза в моем голосе не была слишком очевидной. – Меня тоже устраивает откровенный разговор. – Капитан Боро не может отыскать пещеру с грузом. Но остаются ваши полицейские. Капитан Боро – трус. При них он не сможет действовать решительно. Я же не могу рисковать грузом. В нем – будущее нашего с вами народа.

– Там опиум, который вы получили десятого марта. Там же лежит груз, из-за которого я получил три пули от ваших людей.

– Нет, отец, – сказал я. – Вас обманули. Там лежит оружие. Вернее всего, оно не понадобится. Но если груз будет обнаружен, это будет великолепный повод для военной хунты обрушиться с репрессиями на горцев и лишить нас остатков самостоятельности.

– Нас – это князей?

– Нас – это народ гор. И потому я униженно прошу вас, отец, во имя наших родственных отношений, во имя справедливости послать записку – три слова вашим полицейским, отзывая их назад. Полицейские очень нужны в городе, потому что приближается землетрясение и надо следить за порядком. Я сам передам им записку.

– Нет, – сказал капитан.

– Хорошо, – сказал я, поднимаясь, потому что князь Урао Као не может просить об одном дважды. – Я уезжаю. Надеюсь, что вы порядочный человек, сохраните наш разговор в тайне.

Старик не ответил.

– Надеюсь также, – продолжал я, – что вы пошлете мне требуемую записку с нарочным. У вас есть дежурный мотоциклист?

– Нет.

– На этот раз я не прошу. Я просто выражаю надежду. Я надеюсь, что ради счастья и безопасности вашей дочери вы сделаете это. А также ради старого Махакассапы, которому не стоило на старости лет становиться полицейским осведомителем. И чтобы не оставалось сомнений, я заявляю, что отныне беру на себя безопасность Лами. Сведения о ее местонахождении я сообщу вам в обмен на записку.

И тут нервы капитана не выдержали.

– Стойте! – крикнул он. – Сержант! Задержи его!

Я быстро направился к двери. Сержант растерянно замер на пороге. Я отшвырнул его. Серебряная серьга в правом ухе сержанта указывала, что он из племени Лоэ, которое уже триста лет вассал моего княжества. Сержант не смел задержать меня. У выхода я обернулся. И моим глазам предстало неприятное зрелище.

Я увидел, как капитан, похожий на привидение, обмотанный бинтами, в простыне, волочащийся за ним по полу, цепляясь за косяк двери, пытается выйти в коридор. Он тянет ко мне желтую руку, и пальцы дергаются в воздухе, как у мартышки, которая хочет схватить банан. Он хрипел, и струйка крови прочертила подбородок. Сержант бросился к нему, чтобы поддержать. «Надеюсь, теперь капитан одумается», – подумал я, подбегая к машине. Мои телохранители на заднем сиденье разинули рты. Они никогда не видели, чтобы их повелитель так спешил.

Пока что я двигался на шаг впереди моих оппонентов. Но это преимущество уменьшалось с каждой минутой.

МАЙОР ТИЛЬВИ КУМТАТОН

В комендатуре я сразу пошел к связистам. Минут двенадцать я читал радиограммы, полученные в мое отсутствие, и составлял ответы. Когда я вышел оттуда и поспешил к себе в кабинет, меня догнал полицейский, который сказал, что у него ко мне записка от Васунчока. Я взял конверт, и тут же меня отвлек связист. Я сунул конверт в карман и принялся за радиограмму. А потом, к стыду своему, забыл о конверте. О, если бы я прочел записку сразу!

В кабинете меня ждал бургомистр Джа Локри. Он сидел за моим столом, черкая что-то на бумаге. Я с неприязнью смотрел на его высушенную клерковскую фигурку, на большие очки. Я подозревал, что кто-то из близких мне людей информировал противников о наших планах. Скорее всего, бургомистр. Я не имел оснований ему доверять.

– Что у вас? – спросил я с порога.

Рука ныла, я опасался, что началось воспаление. Было такое ощущение, словно кто-то методично загонял в нее острые иглы.

– Я принес план эвакуации, – сказал бургомистр смиренно. Мой воинственный вид его смущал. – Как мы договаривались.

– Вы никому не рассказывали?

– Даже жене, клянусь вам.

Я подошел к столу, и бургомистр быстро поднялся, чтобы уступить мне место. Слишком быстро. Это еще более разозлило меня. Я заранее был готов к тому, что его план – полная чепуха.

– Вот список того, что надо эвакуировать в первую очередь, – сказал он, протягивая лист, написанный ровным писарским почерком.

Пока я пробегал взглядом список, он спросил:

– Срок еще неизвестен?

– К сожалению, известен, – сказал я, подчеркивая красным карандашом некоторые строчки… Карандаш царапал бумагу, и я испытывал странное удовлетворение от того, что разрушаю произведение каллиграфического искусства, над которым бургомистр корпел всю ночь. – Срок в четыре часа пополудни. Завтра.

– Ох, – сказал бургомистр. – Я так надеялся…

И вдруг вся моя злость испарилась. Передо мной стоял худой пожилой человек, о котором я знаю лишь, что Лигон утвердил его на пост гражданского губернатора, значит, в комитете знали о нем что-то, выделявшее его из числа чиновников старого правительства. Человек этот был подавлен смертельным диагнозом, в который он до последней минуты старался не верить. Это был его город, в нем жили его друзья и родственники, здесь ему был знаком каждый дом. Для него смерть города была подобна смерти близкого человека…

– Садитесь, господин губернатор, – сказал я ему. – К сожалению, мы не можем ничего изменить.

– Да-да, конечно, – сказал бургомистр, послушно садясь напротив меня.

– Но всего один день… Я не предполагал…

– Погодите, – сказал я, отпирая ящик стола и доставая карту, принесенную мне профессором Котрикадзе.

Карта была разрисована концентрическими кругами, подобно изображению возвышенности на военной схеме. Вершина этого холма – самый маленький круг

– у западного берега озера Линили. Он захватывал островок на озере, деревню и монастырь Пяти золотых будд. Это центр землетрясения, где толчки будут самыми сильными. Второй круг проходил через городок на северном берегу озера и длинным неровным овалом охватывал все озеро, прибрежные деревни и часть хребта на западном берегу. Город Танги и западная оконечность плато попадали внутрь третьего эллипса, на котором было написано: «8-9 баллов».

– Мы должны, – сказал я, – решить, куда мы будем эвакуировать людей и имущество.

– Я полагаю, вниз, к железной дороге.

– До железной дороги почти сто миль. Кроме сложного спуска с плато к озеру, на пути еще два перевала. Боюсь, что мы ничего не успеем сделать. Посмотрим в другую сторону.

Я провел карандашом линию по дороге, которая вела из Танги по плато, на восток, к рубиновым копям. Когда карандаш вышел за пределы последнего круга, я поставил точку.

– Нет, – сказал Джа Локри. – Все равно придется ехать почти сто километров по плохой дороге.

– Что же вы предлагаете?

– Вот здесь, – сказал он, – показывая на точку примерно на половине линии, проведенной мной, – стоит большая деревня Моши. Она расположена в высокогорной долине. Я знаю эти места. По вашей карте землетрясение здесь будет силой 3-4 балла. Это опасно?

– Я спрошу профессора.

– И дорога до Моши приличная, без перевалов и ущелий.

– Часть палаток уже прибыла, – сказал я. – Штук сто. Они восьмиместные, солдатские. Сегодня же надо будет отправить в Моши взвод саперов, которые будут устанавливать палатки.

– Это капля в море, – сказал бургомистр.

– Сколько жителей в Танги?

– По моим расчетам, около десяти тысяч. Не считая, конечно, деревень по берегам озера и вдоль дороги. Наверное, наши заботы, господин майор, должны распространиться на двадцать тысяч человек.

– Двадцать тысяч! – только тогда до меня дошла необъятность этой цифры. Одних палаток нужно больше двух тысяч! А если вспомнить, что этих людей надо везти, кормить, обогревать, потому что в горах ночью холодно…

– Ну что стоило русским сообщить мне об этом хотя бы два дня назад!

Бургомистр промолчал. Он знал, что лишь три дня назад мы с русскими чудом выбрались из долины Лонги.

ЛАМИ ВАСУНЧОК

Я верю в предчувствие. И сколько бы я ни училась в университете и ни читала книг, я все равно останусь в глубине души горянкой, верящей в злых духов, которые живут на деревьях, и в вестников судьбы, приходящих к людям во сне и наяву.

В то утро я проснулась сама не своя. Всю ночь мне снились кошмары. Когда я проснулась, то решила, что плохо с Володей. Мой отец в госпитале, там вокруг люди, отцу ничего не грозит Дедушка Махакассапа сказал, что местные крестьяне видели человека, похожего на Па Пуо, и поэтому я боялась за Володю, который ездит по горам совсем один.

Я взяла книжку из библиотеки дедушки. Это была книжка джатак, многие из них помнила с детства. Мимо ворот прошли русский в очках и солдат. Они шли в рощу, чтобы смотреть на приборы.

Я знала, что здесь будет землетрясение, но меня это не пугало. Мне даже хотелось, чтобы землетрясение обязательно было, а то люди подумают, что Володя и высокий профессор их обманывают.

Потом я снова ходила в сад и ждала, когда вернется Володя, но Володя все не возвращался. Наконец я услышала, что идет машина.

Но это был не Володя. Это была большая машина Као. Као сам правил ею. Шофер сидел сзади, вместе с телохранителями из племени Урао, которым Као велел одеваться в древнюю боевую одежду воинов. Као всегда опасается, что другие феодалы будут над ним смеяться, потому что он учился в Англии, играет в гольф и одевается, как иностранец. Као всегда беспокоится, что скажут о нем люди, и из-за этого иногда совершает поступки, над которыми люди смеются. Мне иногда кажется, что есть два Као: один – добрый, который играет со мной в теннис и говорит о книгах, а другой – чужой и холодный, погруженный в политику и какие-то темные дела, за что его не любит мой отец.

Као остановил машину у ворот и, не снимая ботинок, побежал внутрь. Видно, что-то случилось. Као всегда гордился тем, что никогда не теряет присутствия духа. Он говорил мне, что из него вышел бы генерал, и даже спрашивал меня, хотела бы я стать женой генерала.

– Пошли, – сказал дедушка Махакассапа.

Я подошла к воротам как раз в тот момент, когда Као, не найдя меня, снова выбежал на дорогу.

– Лами, дорогая, как хорошо, что я тебя нашел! – воскликнул он. – Я мчался к тебе от самого Танги.

– Что случилось? – спросила я, чувствуя, как сжимается сердце.

– Твоему отцу стало хуже, – сказал Као взволнованно. – Отец просил меня быстро привезти тебя. Скорей же, садись в машину!

– Ох, Као, – воскликнула я, – подожди, я только переоденусь!

– Неужели ты будешь терять время из-за таких пустяков? – укорил меня князь. – Я мчался…

Я без слов направилась к машине.

– Сядешь впереди, рядом со мной, – сказал Као.

– Постойте, молодой человек, – услышала я голос дедушки Махакассапы, который был недоволен тем, что князь не проявил к нему почтения и даже не поздоровался. – Вы привезли какую-нибудь записку от господина Васунчока? Я обещал ему…

– Заткнись, грязный доносчик! – крикнул вдруг Као так громко, что, наверное, было слышно в деревне.

Старик даже пошатнулся. Я никогда не думала, что кто-нибудь может оскорбить пандита. Монахи, стоявшие поодаль, ахнули.

Као уже был в машине и включил зажигание.

– Как ты мог, Као… – сказала я.

– Молчи, – ответил он, – я знал, что говорил. Этот монах – грязный полицейский доносчик.

И я замолчала. Као был так взволнован, что я боялась, он может натворить что-нибудь страшное.

Дедушка сделал шаг, чтобы встать на пути машины, но Као рванул руль в сторону, я ударилась головой, машина наклонилась, подпрыгнула и рванулась вперед. Машина проехала, наверное, полмили по лесной дороге, прежде чем я сообразила, что мы едем не в ту сторону.

– Као, – сказала я тихо, – ты же хотел отвезти меня в Танги.

– Конечно, – ответил князь. – Но сначала я должен заехать в сосновую рощу и встретить там человека.

И в ту же секунду небо наказало Као. Вдруг машину занесло, что-то застучало, князь стал тормозить, и машина остановилась.

– Шина! – крикнул князь, распахивая дверцу.

Из задней дверцы уже вылезал шофер. Князь был так возбужден, что, несмотря на мою тревогу, я заметила, как он похож на журавля, который гонится за змеей и не может схватить ее клювом.

Шофер открыл багажник. Я спросила князя:

– Что с отцом?

– Его арестовал майор, – сказал князь, не глядя на меня. – Прямо в больнице. И отцу плохо с сердцем.

– Тильви?

– Да. Он объявил твоего отца реакционером и грозится его расстрелять.

– Но Тильви…

– Может, это новая выдумка князя?

– Тильви с русскими готовит в Танги землетрясение, – сказал Као, глядя, как шофер крутит ручку домкрата. – Васунчок хотел им помешать. Он отдал приказ полицейским остановить русских.

Као опять лжет. Я вспомнила, что в прошлом году он придумал, что правительство будет выселять горцев в долину, а наш край продаст Индии.

– Као, – сказала я, – раз ты задержался, я вернусь в монастырь и переоденусь. А ты на обратном пути меня захватишь.

– Ты что думаешь! – взвился он. – Я буду тормозить перед логовом этого мерзавца?..

– Даже твоим людям плохо слушать богохульство, которое ты извергаешь,

– сказала я. – И мне страшно за тебя.

Наш спор оборвался, потому что снизу загудела машина. Я испугалась, что это Володя. Он один, а князь со своими людьми.

– Сейчас же в машину! – сказал Као, открывая дверцу.

Я не посмела ослушаться. На этот раз меня втолкнули на заднее сиденье, и один из телохранителей сел рядом. Телохранитель был молодой парень, на его щеках были наведены белой краской боевые узоры, перья на голове упирались в потолок машины, и у него был идиотский вид, словно он ехал на съемки фильма про американских индейцев. Но в руке у него был самый настоящий автомат.

Я осторожно обернулась. Через заднее стекло я увидела, что нас догнали два голубых полицейских «джипа». В передней машине рядом с водителем сидел капитан Боро.

Князь вышел на дорогу и поднял руку. Он сказал что-то капитану, тот засмеялся, и солдаты, выскочившие из второго «джипа», тоже засмеялись. Князь с капитаном давно знакомы. Капитан Боро иногда приходит на корт князя. Но он плохо играет в теннис, даже я с ним играю с гандикапом. Потом князь обнял Боро за плечо и склонился к нему, потому что был на две головы выше. Они пошли в нашу сторону, подальше от солдат, и остановились в шагах десяти от машины, на краю леса.

Князь, видно, забыл, что окно в машине опущено и мне все слышно.

– Мы не спешили, – говорил капитан Боро. – Я даже приказал свернуть с дороги и вымыть машины в озере. Но я не мог совсем не ехать. Полицейские донесут…

– Выполняй свой приказ. Но дай мне еще полчаса, – сказал Као.

– Как?

– Не мне тебя учить. Поезжай в рощу, объяви привал, допроси солдат, не видели ли они чего-нибудь подозрительного.

– Ясно, князь, но ведь я не один.

– Я рискую большим. Ты останавливался? А что это такое? – Князь словно увидел привидение.

Я оглянулась и увидела, что с солдатами стоит староста.

– У меня были инструкции, – сказал капитан, – взять этого человека в деревне. Махакассапа велел ему показать нам пещеру.

– Этого еще не хватало!

– Я ничего не могу сделать, – сказал Боро. – Я же между двух огней.

– Мой жжет сильнее, – сказал князь. – Старосту не слушайся. Скажи, что ты должен поговорить с солдатами в сосновой роще. Иди.

Князь подошел к машине.

– Готово? – спросил он шофера. – Пошевеливайся.

– Одну минуту, – раздался голос шофера откуда-то снизу.

– Отдыхайте! – крикнул Боро солдатам. – Привал десять минут.

Не замечая меня, Као сел за руль. Шофер гремел багажником, укладывая туда колесо. Князь крикнул:

– Брось колесо на дороге! Потом заберем!

Као рванул машину вперед, и она помчалась к роще, оставив позади полицейские «джипы».

Не доезжая до сосновой рощи, Као свернул на широкую тропу, и, ударяясь о корни, наша машина продиралась вверх. Мне казалось, что она разобьется или застрянет, но Као, закусив нижнюю губу, упрямо вел машину в гору «Только бы Володя не приехал», – мысленно повторяла я…