Текст книги "Пожар любви"

Автор книги: Кэтрин Лэниган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц)

– Спасибо, – ответил он.

– Зейн! – Голос Ханны звенел над головами гостей, сидевших за столиками. – О, Зейн! Вот ты где! – Она помахала сыну рукой.

Лили увидела, как его глаза потухли, плечи опустились. Лили не понимала отношений Зейна с матерью.

Он вяло помахал ей в ответ.

– Да, мама.

– Зейн, мне кажется, ты отнимаешь у хозяйки слишком много времени. – Ханна повернулась к Лили и ледяным тоном, в котором сквозило желание наказать ее, произнесла: – Нам пора уходить. Рада была познакомиться с тобой.

Схватив сына за руку, как будто ему было два года, Ханна двинулась через лужайку. Чтобы окончательно не потерять лицо, Зейн отдернул руку, но продолжал следовать за матерью. Потом, когда они уже были на другом конце патио, он повернулся и посмотрел на Лили.

Лили невольно подумала, что он похож на юного грека из мифа. Не на ангела, как считала его мать, а на одного из тех здоровых молодых атлетов, которые проводили весь день в упражнениях, а потом садились кружком, чтобы услышать мудрую речь из уст Гомера.

Она инстинктивно понимала, что в этот день, в этот крошечный отрезок времени между нею и Зейном произошло что-то очень важное, чего у нее никогда не было ни с Полом, ни с другими мальчиками. Она чувствовала, что связана с ним где-то очень глубоко в душе. Им обоим требовались годы и годы, чтобы понять, кто они, чего хотят в жизни, но уже сейчас, стоя под глицинией, Лили осознала, что Зейн стоил того, чтобы ждать. Ей очень хотелось надеяться, что и он испытывал к ней то же чувство.

Зейн поднял руку и попытался улыбнуться. Улыбка получилась какой-то кривой, наполовину грустной, наполовину злой, совсем неподобающей для ангела. Лили подумала, как ему, должно быть, непросто с такой чересчур правильной матерью. Ответив уверенной улыбкой, она повернулась и пошла прочь.

Внезапно ее осенило: Зейн – тот самый блондин, которого она видела во сне, когда была в Копане.

Глава 7

Запрокинув голову, Лили смотрела, как в ночном небе над Хьюстоном вспыхивали первые огни фейерверка по случаю двухсотлетия. Брызги золотого, зеленого, красного, синего и серебристого света рассыпались фонтанами, звездами и вертящимися колесами, но Лили едва замечала их великолепие. Все ее сознание заполнил Зейн Макалистер.

Ее двоюродная сестра Фейт Гири отчаянно сражалась с комарами. Однако ей удалось справиться лишь с половиной агрессоров-кровопийц.

– Дьявол! Ненавижу комаров! – Фейт принялась рыться в своей полосатой, желтой с белым, парусиновой сумке в поисках репеллента. Достав его, она опрыскала свои открытые руки, ноги, шею и даже воздух вокруг. Фейт стала опрыскивать подстилку, на которой сидела вместе с сестрой, и нечаянно попала Лили в лицо.

– Эй! Поаккуратней с этой штукой! – воскликнула Лили, протирая глаза.

Фейт нахмурилась:

– Почему тебя никогда не кусают?

– Самовнушение, Фейт. Я не замечаю комаров. Научилась этому фокусу у Хосе на раскопках.

– Чушь!

– Да? Но они меня не трогают. У меня никогда не бывает комариных укусов.

Фейт отбросила свои длинные волосы медового цвета за спину и надменно вздернула подбородок.

– Вечно ты так, Лили. Наверняка тебя кусают не меньше, чем меня. Но ты никогда не признаешься из-за упрямства и гордости.

– Может, и так, Фейт. Но надевать на фейерверк блузку без рукавов и шорты не слишком умно. Ты о чем думала? – безжалостно пытала она сестру.

В августе Фейт исполнялось шестнадцать лет, и она ни в чем не походила на Лили. Светловолосая Фейт была стопроцентной девушкой: любила женскую одежду, девичьи секреты, тогда как Лили предпочитала рассказывать, например, о том, как она чудом спаслась от анаконды в боливийском лесу. Фейт за всю свою жизнь не сделала ни одного физического упражнения и твердо считала, что «этим занимаются только мальчишки». Единственную цель жизни она видела в том, чтобы стать женой и матерью. Она собралась поступать в колледж только после того, как от старшей сестры одной из своих подруг услышала, что там полно парней. Фейт даже стала поговаривать о поступлении в университет, где на каждую девушку приходилось по три парня.

Сейчас ей пришлось признать свое поражение.

– Ты права.

Лили тихонько засмеялась.

– Ладно, Фейт. Не обращай внимания на мои придирки. Вообще-то я о тебе высокого мнения. – Она снова перевела взгляд на небо. Фейт уселась на подстилку и тоже уставилась вверх.

– Ты в последнее время видела Пола? – спросила она.

Лили вдруг вспомнила, что сегодня так и не повидалась с ним. Ее мысли были настолько заняты Зейном, что для Пола не осталось места. Интересно, что чувствовал Пол (если, конечно, он вообще что-нибудь чувствовал), глядя на вереницу машин перед их домом? Как он отнесется к тому, что его родителей не пригласили? А может, он просто уехал на праздник за город?

«Что же со мной случилось?» – спросила себя Лили. Еще вчера она готова была отдать за Пола жизнь, а сегодня забыла о его существовании. Впервые она задумалась над тем, как могли бы сложиться их отношения в будущем. Она не интересовала Пола. Ничего для него не значила. И не потому, что в ней чего-то не хватало или она ему надоела. Просто он совсем о ней не думал. И это было хорошо. Хорошо!

Лили сама себе не верила. «Это хорошо», – снова сказала она про себя. Хорошо потому, что в ее собственном сознании место Пола уже занял Зейн. Отец оказался прав, называя ее отношение к Полу просто увлечением. Если она с такой легкостью заменила его другим, значит, он для нее не много значил.

Огни фейерверка заливали небо светом, потом гасли. Иногда Лили казалось, что огни вот-вот упадут на нее, но в последний момент они исчезали.

«Как будто блуждаешь среди звезд», – подумала она. Лили не знала, правильно ли то, что она думает о Поле. Но она знала наверняка, что ее чувства к Зейну гораздо сильнее всего того, что она когда-либо испытывала к Полу. Какой-то внутренний голос подсказывал ей, что и Зейн неравнодушен к ней. Конечно, он ничего такого не сказал и не сделал, но в его глазах она видела какое-то особенное понимание и сочувствие, заставлявшее верить, что это так. Не обращая внимания на поток серебряных огней в небе, Лили повернула голову к сестре:

– Фейт?

– Да?

– Как ты думаешь, действительно ли любовь должна быть взаимной, чтобы можно было понять, что это такое?

Фейт открыла рот, потом закрыла его и медленно улыбнулась.

– Кто тебе это сказал?

– Не помню. Кажется, папа где-то прочитал эту фразу. У Шелли, а может быть, у Браунинга [8]8
  Роберт Браунинг – английский поэт XIX в.


[Закрыть]. Не важно. Так что ты думаешь?

Фейт тепло и искренне улыбнулась ей.

– Вот уж никак не ожидала, что ты задашь такой вопрос. Ну ладно. По-моему, если не пользуешься взаимностью, это не настоящая любовь.

– Почему?

– Потому что любовью надо с кем-то обмениваться. Как рождественскими подарками. Конечно, более благородно давать, чем брать, но что за радость делать это постоянно?

– Фейт, а ты когда-нибудь любила того, кто тебя не любил?

– Конечно. В большинстве случаев так и было.

– Не понимаю. Ты такая хорошенькая. И потом, парням нравятся женственные девушки, как ты.

Фейт опустила глаза и стала разглаживать подстилку.

– Иногда они бывают очень жестокими, Лили. Познакомятся с другой девушкой, она им понравится. Потом еще одна, потом еще…

Лили прикоснулась к гладкой загорелой руке сестры.

– Из-за этого ты порвала с Билли?

Фейт кивнула.

– Знаешь, что я думаю?

– Что?

– Мне кажется, девушка может удерживать парня, только пока он не встретит кого-нибудь получше. Это всего лишь вопрос времени.

Лили чувствовала, что Фейт чего-то недоговаривает.

– Это все чушь собачья, Фейт!

– Лили! Неужели обязательно все время ругаться?

– Да, черт возьми. И тебе не мешало бы. И не заговаривай мне зубы.

– Ладно.

– Почему ты ведешь себя как тряпка, Фейт? Делаешь как раз то, чего и ждут от девушки: готова плясать под дудку любого парня, который тебе подвернется. Господи Иисусе! А какого парня хотелось бы иметь тебе? Почему ты не выбираешь сама, хотя бы мысленно?

– Ну да, я выбрала, но… но…

– Но что? В чем, черт побери, дело, Фейт? – Лили все больше горячилась. Она сидела на подстилке, скрестив ноги по-турецки, и прямо смотрела на сестру. – Ну?

– Я, кажется, выбрала.

– Что значит «кажется»? Ты выбрала или нет? Это же так просто!

Фейт попыталась принять такую же позу.

– Не у всех же так просто, как у тебя, Лили. Ты считаешь, что на любой вопрос существует ответ.

– Да так оно и есть, черт возьми. Просто некоторые ответы трудно найти, но они есть.

Фейт потрепала ее по щеке.

– Ты еще слишком маленькая, Лили.

– Ты всего на год старше меня, Фейт, – вспылила Лили.

– Знаю. Но мне кажется, что для тебя жизнь навсегда останется такой же простой.

– Конечно, – ответила Лили, решительно скрестив руки на груди.

– Но на самом деле она не такая. – Фейт опустила глаза, потом снова подняла их на Лили. – Я встречаюсь с Полом Ньюсамом.

В этот момент небо зажглось серией огромных огненных хлопушек, вылетавших одна за другой. Обычно Лили нравился этот невероятный финальный аккорд цвета и звука, но сейчас ей показалось, что это взорвалось что-то у нее внутри. Она оцепенела. В одно мгновение лицо любимой сестры превратилось в чешуйчатую физиономию монстра. Ее бросало то в жар, то в холод, по мере того как волны ненависти, боли и злости захлестывали ее. Казалось, все рухнуло. Доверие, любовь – все те прочные нити, которые связывали ее с Фейт с самого детства, порвались от этого взрыва.

– Лили, я должна была сказать тебе, – произнесла Фейт неуверенно.

Лили продолжала не отрываясь смотреть на нее. Она быстро прокрутила в уме их разговор и вспомнила его с самого начала. Ей хотелось понять, в какой момент произошло предательство. Однако, думая об этом, она вдруг обнаружила, что лишь за несколько минут до признания Фейт сама отправила Пола в отставку.

Ей пришлось признать, что она вовсе не любит Пола. На самом деле она испытывала какое-то очень сильное чувство к парню, с которым познакомилась только сегодня. Значит, она просто завидует Фейт. Завидует тому, что той удалось каким-то непонятным образом заставить Пола обратить на нее внимание. Лили хотелось бы возненавидеть Фейт за это, но она не могла. В конце концов они с Полом даже не встречались. Он никогда не выказывал к ней никакого интереса. Ей следовало лишь восхищаться Фейт.

– И давно вы встречаетесь? – спросила Лили просто из любопытства.

– Ну, до сих пор он не назначал мне специальных свиданий. Мы встречались в библиотеке после уроков, и несколько раз он мне звонил. Потом, на прошлой неделе он подошел ко мне и мы вместе просматривали журналы. Я сказала, что должна поговорить с тобой, прежде чем решусь на что-то большее.

– О черт, Фейт! – Лили шлепнула себя по щеке. – Не может быть! Прямо так и сказала?

– Не совсем в таких выражениях.

– А в каких? – умоляюще простонала Лили.

– Я просто сказала, что мне надо кое в чем разобраться. – В глазах Фейт внезапно блеснула догадка. – Ой, поняла! Ты не хотела, чтобы он узнал, что нравится тебе?

Лили тряхнула головой.

– Иногда до тебя очень медленно доходит. Да. Это мне совершенно ни к чему.

– Лили, поверь, я бы никогда не сказала ничего такого.

– Слава Богу!

– Ты теперь меня страшно ненавидишь? Не злись, но… он мне действительно нравится, Лили. И кажется, я ему тоже.

Теперь Лили поняла, что для Фейт Пол гораздо важнее, чем для нее самой. Ее жизнь была заполнена множеством других целей, планов, надежд, желаний. Она уже мечтала о будущей экспедиции в Южную Америку. За лето она должна подготовиться. Столько прочитать, узнать об инках. И потом, теперь у нее есть этот новый парень, с которым она сегодня познакомилась.

– Все нормально, – наконец произнесла она.

Фейт вздохнула с облегчением.

– Слава Богу! А я так боялась. Я же знала, как тебе не повезло с ним…

– С этим все кончено, – сказала Лили.

– Честно? Или ты так говоришь, чтобы меня успокоить?

– Нет. Точно. Я встретила другого.

– Шутишь?

– Нет, правда. И знаешь, Фейт, все так странно. Я имею в виду, что сегодня вечером, еще перед тем как ты мне призналась, я решила оставить Пола в покое. Понимаешь? Потому что я познакомилась с Зейном. Он совсем другой. Я и сама не знаю какой. – Лили вдруг рассмеялась. – Он и должен быть другим – ведь я ему нравлюсь!

Фейт шутливо стукнула Лили по руке и засмеялась вместе с ней.

– Ну и кто из нас предатель?

Лили мгновенно посерьезнела и взглянула на небо. Фейерверк кончился, оставив лишь длинные полосы черного дыма там, где только что сияли огни. Зрители сворачивали свои подстилки и убирали складные стулья в машины. На небе остались только звезды. Одни яркие, другие маленькие и туманные.

– Кончились фейерверки.

– В этом году да, – задумчиво сказала Фейт.

Лили продолжала вглядываться в небо.

– Я думаю, все мы в какой-то степени ненадежны, Фейт.

– Да. Именно это и отличает нас от богов. Лили повернулась к ней.

– Кто тебе это сказал?

– Не помню. – Она пожала плечами. – Почему ты спрашиваешь?

Лили придвинулась к сестре и обняла ее. Обе уставились на звезды.

– Честно говоря, звучит слишком заумно для тебя.

– О, Лили! – засмеялась Фейт.

– О, Фейт!

22 июля 1976 года

В день рождения Лили разбудил голос матери:

– Лили, Лили, вставай!

Лили снилось, что она спустилась в центр пирамиды майя. Ее окружали змеи и скелеты. Она слышала голос отца, дававший указания, что надо делать. Одной рукой она крепко цеплялась за веревку, другой держала лампу Колемана. Ей никогда не было так страшно. Как раз в тот момент, когда она собиралась стать ногами на ступеньку лестницы, которая тянулась вдоль дальней стены пирамиды, сон начал рассеиваться. Она услышала голос матери.

– Мам, что ты здесь делаешь? – спросила Лили, поднимаясь и протирая глаза. Она открыла их, моргнула и взглянула на мать. – Как ты сюда попала?

– Куда?

– В пирамиду. – Оглядевшись вокруг, Лили обнаружила, что она у себя в спальне. Она смущенно улыбнулась. – Так это все мне приснилось?

Арлетта даже не улыбнулась в ответ. Она спешила. Взглянув на свой новый «Роллекс», она сказала:

– Мне надо уходить, иначе я опоздаю на ленч в Ривер-Оукс.

– Ленч? Не рановато?

– Ты проспала. Сейчас половина двенадцатого. Но по случаю дня рождения я решила дать тебе поспать. – Арлетта разгладила юбку нового костюма от Адольфо. Она держала в руке новую кремовую кожаную сумочку на длинной золотой цепочке. – Между прочим, тебе звонят, – произнесла она с сомнением. – Это Зейн Макалистер.

– Господи! Мама! Почему ты мне сразу не сказала? – Лили вскочила с постели, но, споткнувшись о книги, грохнулась на пол.

– Лили, пожалуйста, не упоминай имени Господа всуе. – Арлетта осторожно спустилась за ней вниз по лестнице. Лили почти летела. – Когда я вернусь, ты мне расскажешь все о Зейне. – Она погрозила дочери пальцем.

– Мама, мне жаль, что звонок потревожил тебя, – ответила Лили, хватая трубку на кухне и быстро чмокая мать в щеку.

Арлетта авторитетно приподняла бровь.

– Ты поняла, Лили? Когда я вернусь…

– Ладно! Ладно! – пробормотала Лили в ожидании, когда мать наконец выйдет из кухни.

– Алло? – Лили попыталась убедить себя, что сердце у нее стучит от беготни по лестнице, а не от предвкушения разговора с Зейном.

– С днем рождения, Лили.

– Ты знаешь, что у меня день рождения?

– Да. А то чего бы мне звонить?

«Чтобы поговорить со мной. Рассказать, как у тебя дела, где ты был последние три недели», – подумала Лили про себя, а вслух произнесла:

– А как ты узнал? Я разве тебе говорила?

– Нет. Мне сказал твой отец. Я надеялся сделать тебе сюрприз.

– Тебе это удалось, – отозвалась она. – А когда ты видел папу?

– На прошлой неделе. Надо было кое-что сделать для моего отца. Поэтому я заезжал в «Древности», чтобы встретиться с твоим.

– Как дела у твоего папы?

– Сейчас лучше. Ты знаешь, что у него обнаружили рак?

– Нет, я не знала, – тихо сказала Лили.

– Сейчас ему лучше. Он проходит курс химиотерапии и облучение. Это очень тяжело для организма, так что летом он не сможет много работать и у нас с мамой будет полно дел.

– Понятно. А чем он занимается?

– Торгует старинными ювелирными изделиями. Поэтому мне и понадобился твой отец. И я подумал: раз мне все равно придется приехать сегодня в Хьюстон, чтобы показать ему кое-какие вещи, которые принадлежат одному из наших клиентов, может, ты согласилась бы пообедать со мной? Я, конечно, понимаю: у тебя день рождения, и ты, наверно, устраиваешь большой праздник…

– По правде говоря, нет. У меня нет никаких планов.

– Неужели? На Четвертое июля у вас было такое столпотворение, что я подумал…

– Это совсем другое. Это светское мероприятие, а мой день рождения вовсе не из той оперы. Мама не особенно любит дни рождения. К тому же мне исполняется всего пятнадцать. Вот если бы шестнадцать или совершеннолетие… – с некоторым сарказмом пояснила Лили. – Кроме того, я ей уже сказала, что не хочу никаких торжеств по случаю шестнадцатилетия на будущий год. Если она и решит что-то устраивать, то только потому, что ее светские приятельницы считают это необходимым.

– Извини.

– Да ладно. Не привыкать. Потом, мы вчера вечером уже отметили. Папа водил нас обедать к «Тони».

– Хорошо было?

– Маме – да. Она весь вечер махала своим знакомым и чмокала их. Мы с папой обсуждали, куда бы еще съездить на раскопки. Он непременно хочет побывать в Южной Америке, но этой весной мы уже точно едем в Мексику.

– Мне бы хотелось узнать об этом побольше. Так мы можем встретиться сегодня вечером?

– Конечно! – радостно воскликнула Лили. Потом на минуту задумалась. – Можно задать тебе один вопрос, Зейн?

– Спрашивай о чем хочешь.

– Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой, только потому, что никого больше не знаешь в Хьюстоне?

Зейн рассмеялся:

– Честно говоря, я действительно никого больше не знаю.

– Так я и думала.

– Лили, мне просто хочется еще раз тебя увидеть. Поняла?

– Ладно, – тихо ответила она. – Во сколько мы встретимся?

– В семь. Тебя устраивает? Куда пойдем – выбирай сама. Только имей в виду: у меня всего двадцать баксов. А потом мне надо вернуться в Бандеру. Я могу понадобиться папе.

– В семь мне подходит, и насчет папы я все понимаю.

– Знаю. И мне это очень нравится в тебе, Лили.

Зейн приехал на черном полугрузовом «форде», облепленном грязью и пылью еще с Бандеры. Ровно в семь он остановил машину напротив дома Лили. Она как раз смотрела на часы. Ни минутой раньше, ни минутой позже.

Подойдя к двери, Лили открыла ее. На нем были узкие джинсы, рубашка в бело-серо-голубую клетку с длинным рукавом, рыжие сапоги, ковбойский ремень с серебряной пряжкой и черная ковбойская шляпа. Когда дверь открылась, он сдернул шляпу с головы. Лили ни разу не видела, чтобы кто-нибудь из ее сверстников так себя вел. Она улыбнулась, и Зейн просиял ей в ответ.

– Добрый вечер, Лили, – произнес он, растягивая слова.

– Проходи, Зейн.

Когда он вошел за ней в холл, Лили почувствовала запах сандалового дерева. Ей показалось, что за то время, пока они не виделись, он стал выше ростом, хотя вряд ли такое могло быть. Прошло всего три недели. Потом она догадалась, что это из-за сапог, у которых были каблуки дюйма два. И все же что-то в нем изменилось. Может быть, плечи стали шире? Или просто он держался более уверенно?

– Ты хорошо выглядишь, – сказала она, отдавая ему должное.

– Это мой стиль. – Он улыбнулся как-то слишком сладко. Улыбка показалась Лили неестественной.

Она не привыкла к играм между девочками и мальчиками, кроме разве что футбола, и не знала, как поступить. Внезапно ей пришло в голову, что лучше быть его другом, чем подружкой, если последнее означает, что они не смогут быть до конца искренни друг с другом.

– Пожалуй, пойду скажу маме, что мы уходим.

– Мне пойти с тобой? – предложил он.

– Нет, не надо.

Зейн остался в холле, а Лили прошла на кухню, где мать учила новую горничную готовить соте с грибами. Только что вернулся Джей Кей. Как раз входил на кухню через заднюю застекленную дверь.

– Папа! – воскликнула Лили и подбежала к отцу, который тут же обнял ее.

– Как поживает моя девочка? – Он поцеловал ее в щеку. – Я только что видел перед домом машину Зейна…

– Он здесь? – Арлетта перебила горничную, бормотавшую что-то по-испански. – Лили, я же просила, когда он появится, сразу же сказать мне.

– Но, мама! Ты ведь была занята. Я думала, у тебя вечером что-то важное.

– Так и есть. Но я должна показать Мари, как готовить соте для завтрашнего ленча. Я пригласила гостей.

Лили выпучила глаза:

– Неужели еще один ленч?

Арлетта поправила выбившуюся из шиньона прядь.

– Тебе не мешало бы познакомиться с некоторыми из этих женщин, Лили.

Лили чмокнула отца в щеку.

– Мне пора. Зейн не может оставаться ночевать в городе, а до Бандеры далеко ехать.

– Джей Кей, – обратилась Арлетта к мужу, не выпуская из рук лопаточку. – Пойди и убедись, что этот мальчик знает, как себя вести. Я не хочу, чтобы Лили возвращалась поздно. И скажи, чтобы он не ездил слишком быстро.

Джей Кей потрепал жену по плечу.

– Не беспокойся. Я уже дал ему сегодня все наставления.

– Ты говорил с ним?

– Да, Арлетта. Вообще-то он приехал, чтобы предложить несколько платиновых вещиц с гагатом одному из моих клиентов. Так что он здесь совсем не для того, чтобы соблазнять нашу дочь.

Джей Кей обнял Арлетту, и они вышли в холл. Лили понимала, что отец просто пытается успокоить мать, и все же от его слов настроение у нее несколько упало.

– Зейн! – Они с Джей Кеем обменялись таким сердечным рукопожатием, как будто давно не виделись. – Не забудь, о чем мы говорили сегодня. Если у тебя найдутся другие гарнитуры такого же качества, как те, что ты мне показывал, я думаю, мы сможем провернуть несколько неплохих сделок.

– Не сомневаюсь, сэр.

– Признаться, твои познания в камнях произвели на меня большое впечатление. У тебя удивительно точный глаз в отношении их качества. В твоем возрасте это встречается не часто.

– Отец говорит, что научил меня всему, что знает сам. А его я считаю большим знатоком в своей области.

– Да. Даже странно, что при этом он не добился большего. – Джей Кей смутился. – Я не то хотел сказать. Дело в том, что я всю жизнь работаю с экспертами и дилерами по драгоценностям из Нью-Йорка, Далласа и Хьюстона и никогда не мог понять, почему твой отец не переехал в Нью-Йорк.

– Мама бы ему не позволила, – честно признался Зейн.

Джей Кей взглянул на Лили, потом на Зейна.

– Понятно. Хорошо, идите, развлекайтесь. С днем рождения, солнышко! – Он снова обнял дочь.

– Спасибо, пап, – ответила она, направляясь с Зейном к двери.

Зейн остановил машину у третьесортной забегаловки на Принс-драйв. Он выключил двигатель и, откинувшись на спинку сиденья, посмотрел на Лили с озадаченным видом.

– Это и есть твое любимое место?

– Да.

– Ты серьезно?

– Серьезно. Родители никогда бы меня сюда не повели. Мама любит ходить в «Тони» или «Руби». Папа всегда предпочитает «Молину» или «Нимфу». А я люблю гамбургеры, и здесь они самые вкусные в Хьюстоне. Потом здесь обслуживают быстро, а ты говоришь, что должен вернуться назад к отцу.

– Это правда.

– Тогда кончай ворчать и заказывай. – Она засмеялась.

Зейн не сводил с нее глаз. Это продолжалось так долго, что Лили почувствовала себя неловко.

– В чем дело? – спросила она.

– Ни в чем. Просто интересно. Тебе всего пятнадцать, а, когда я смотрю на тебя, мне кажется, что ты гораздо старше меня.

Лили опустила взгляд себе на грудь, которая нисколько не выросла с того дня, когда они с Зейном познакомились. Она знала это совершенно точно, потому что сама измеряла ее. Лили подняла глаза.

– А мне так не кажется.

– Все дело в твоих глазах, Лили. – Зейн положил руку на спинку ее сиденья. Он наклонился к ней ближе, но в этом движении не было ничего угрожающего. – С того дня как мы познакомились, ты не выходишь у меня из головы. Конечно, это глупо, ведь ты еще ребенок и все такое…

– Эй! Сегодня мне стукнуло пятнадцать!

– Знаю. Между пятнадцатью и семнадцатью большая разница, а ровно столько мне исполнится через месяц. Тебе не кажется странным, что между нами разница ровно в два года и один месяц?

– Вообще-то нет.

– А мне кажется.

Зейн взглянул на ее руку, потом взял в свою. Он задержал ее руку всего лишь на мгновение, поглаживая большим пальцем ее указательный. Потом мягко положил ее к Лили на колено.

– Лили, ты веришь в судьбу?

Лили никак не могла понять, куда он клонит, задавая такие странные вопросы. Он почему-то не спрашивал, какие рок-группы ей больше всего нравятся. Любит ли она пиццу. Умеет ли плавать и нырять с аквалангом (она умела). Неужели ему не интересно знать, что ей нравится, а что нет? Лили прочла всю подшивку журнала «Семнадцать» за последние два года, и там все время давали рекомендации, о чем лучше говорить на свиданиях. Неужели он совсем не знает правил?

– В какую судьбу, Зейн?

– В такую, о которой сказано в Библии. В то, что некоторые вещи непременно произойдут, что бы ты ни делал.

На лице Лили отразилось замешательство.

– Я выросла в нерелигиозной атмосфере, Зейн. И я хожу в частную школу. Мы не слишком подробно проходим Библию.

– Но ты же веришь в Иисуса?

– Конечно.

Зейн вздохнул с облегчением.

– Хорошо. Это очень важно для моей мамы.

Как раз в это время появилась рыжеволосая девушка, которая пришла принять у них заказ.

– Что желаете, сэр? – спросила она.

– Мне гамбургер, поджаренные сухарики и шоколадный коктейль. А что ты будешь, Лили?

– То же самое.

Лили ждала, пока он закончит давать официантке указания насчет приправы. Интересно, какие же отношения у него с матерью? На вид Зейн казался вполне нормальным парнем, но эти странные, казавшиеся ей бессмысленными заявления по поводу религии…

Лили воспитывал отец. Он учил ее все проверять, задавать вопросы, обдумывать и анализировать не только настоящее, но и прошлое – исчезнувшие цивилизации, верования древних. Джей Кей постоянно твердил ей, чтобы она думала своей головой и не считала его или чьи-то еще слова истиной в последней инстанции. Он говорил, что все великие мыслители Земли, включая Мартина Лютера, спрашивали себя на смертном одре: «Что, если я ошибался?» Лили всегда помнила об этом, когда пыталась понять других людей или заглянуть в свое будущее. Отец считал это ее лучшим качеством. Он даже считал, что оно компенсирует то, что Лили частенько ругалась.

– Мама, наверное, очень близкий тебе человек? – не удержавшись, спросила она. В тот день, когда Лили познакомилась с миссис Макалистер, ей показалось, что та очень строго следит за своим сыном.

– Пожалуй, да. Можно так сказать. Но отец мне ближе.

– Скажи, а что тебе больше всего нравится в твоей матери?

– Она хорошо готовит…

Лили шутливо шлепнула его по руке.

– Нет, я не об этом. Я имею в виду какие-нибудь качества…

В этот момент появилась заказанная еда. Зейн расплатился по счету, потом передал Лили ее гамбургер и сухарики. Прежде чем положить сухарик в рот, она обмакнула его в шоколадный коктейль.

– О! Какое безобразие! – возмутился Зейн. – Ты всегда так ешь сухарики?

– Когда рядом нет мамы. Как ты наверняка уже догадался, мы с мамой не очень ладим. Иногда я жду не дождусь, когда она наконец уйдет. Вот с папой на раскопках я действительно здорово провожу время. Мы видели такие вещи, о которых ты можешь только мечтать, Зейн Макалистер. А с мамой бодаемся каждый день. Она совсем не такая, как мы с папой. Просто совсем другая. Если бы я попыталась стать такой, как она, то сошла бы с ума.

– Но она же твоя мать! Ты должна слушаться и любить ее. Это твой долг.

– Фигня! – выпалила Лили и тут же, увидев ошарашенный взгляд Зейна, зажала рот рукой. – Извини. – Она впилась зубами в гамбургер и принялась сосредоточенно жевать.

Зейн молча доел свои сухарики и гамбургер. Ему ни разу не приходилось сталкиваться с таким поведением. Казалось, Лили состоит из сплошных противоречий: ребенок и соблазнительница с глазами лисицы и телом мальчика, она не признавала авторитетов и все же была по-своему логичной; она ругалась, но делала это ангельским голоском.

Она взяла весь его безукоризненно выверенный свод правил и заповедей и просто вышвырнула в окно. Заставила его думать, сомневаться. Всего одним или двумя жестами, прямыми вопросами она поколебала его уверенность в себе гораздо больше, чем он мог ожидать.

Наконец Лили не выдержала и нарочито небрежным тоном сказала:

– Мне наплевать, что ты от меня без ума, Зейн.

– Это неправда.

– Да? Ну и хорошо. Очень рада.

– Рада?

– Да. Ты мне нравишься, Зейн. Тебе просто надо получше разобраться в себе. Может, стоит подумать о том, чего хочешь ты, а не твоя мать.

Зейн нахмурился. Ей удалось добраться до самой сути. Однако ему не хотелось говорить с Лили о своей матери, и он быстро сменил тему.

– Вот ты, такая умная. А чем ты собираешься заниматься в жизни?

– Я? Стану археологом. Я обязательно сделаю большое открытие, которое поможет человечеству осознать, какого чер… для чего оно живет на этой планете. Вот так!

– О-о! Неужели?

– Да. – Она уверенно улыбнулась. – Папа научит меня, как этого добиться. Я должна еще многое узнать.

Зейн вытер руки салфеткой и бросил ее на поднос, придвинутый к окну машины со стороны водителя. Он подсел ближе к Лили.

– Мне нравится, когда ты так говоришь.

– Правда?

Он кивнул. Его голубые глаза слегка затуманились. А может, ей так показалось из-за флюоресцентной лампы, освещавшей эту часть дороги.

– У-гу, – протянул он и, взяв у нее пустой стакан из-под коктейля и салфетки, положил их на поднос. – Ты очень быстро обучаешься, не так ли?

Чем ближе он подсаживался, тем неувереннее Лили себя чувствовала.

Его руки легли ей на плечи. Лицо Зейна оказалось совсем близко от ее лица. Она подумала, что он собирается ее поцеловать.

– Ты когда-нибудь целовалась? – спросил он, словно читая ее мысли.

– Конечно, и не раз.

– Хорошо, – произнес он и коснулся губами ее рта.

Поцелуй получился легким, скорее дружеским, без всякой страсти, о которой так мечтала Лили, представляя себе первый поцелуй. Она видела достаточно фильмов и мыльных опер, чтобы знать, что обеим сторонам полагается долго и тяжело дышать и вообще вести себя так, словно они собираются друг друга съесть. Все вышло совсем иначе. Лили показалось, будто она летит, переносясь в другое измерение. Ей нравилось ощущать его губы на своих. Очень нравилось.

Зейн обнимал ее обеими руками, но даже не пытался прижать ближе. Можно было подумать, что он хотел защитить ее, давая свободу вести себя как заблагорассудится, но все же не позволяя убежать.

Ее губы дрогнули. Внезапно Лили почувствовала, как содрогнулось все ее тело. Она крепче прижалась к Зейну губами. Ее руки обвились вокруг его шеи, а пальцы скользнули в шелковистые волосы у него на затылке. Лили почувствовала где-то глубоко внутри незнакомые пульсации и испугалась. Казалось, тело ее ожило, а разум замер.