Текст книги "Пожар любви"
Автор книги: Кэтрин Лэниган
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)
Глава 28
1991 год.
Нью-Йорк
Зейн подошел к телефону после первого же звонка.
– Макалистер слушает.
– Это Колд Тэп. Есть одно небольшое дельце. Хочу, чтобы ты занялся им для меня.
– Что за дело?
– Ты слышал о затонувшем кладе, найденном в Белизе?
Зейн хлопнул себя по лбу, потом поскреб щеку.
– Нет, не слышал. – «Об этом я не мог и мечтать». – Расскажи мне, – отозвался он, стараясь не выдать себя.
– Трудно поверить, но это правда. Я прочитал в «Нэшнл джиогрэфик». Номер только что вышел. Они нашли кинжалы с драгоценными камнями, дублоны и еще кучу всякой всячины. Мне хочется получить кинжал. Позвони узнай, сколько они хотят. Я готов дать двадцать пять тысяч.
– А если он стоит только пять?
– О черт! – Колд Тэп рассмеялся. – Для того я тебя и держу, чтобы ты не давал мне делать глупости. – Он перелистал страницы журнала. – Тебе надо позвонить в Хьюстон девушке, которую зовут Митчелл…
– Лили… – прошептал Зейн.
– Да, точно. Откуда ты знаешь?
– Может, я телепат, – мрачно пошутил Зейн.
– Нет. А жаль.
– Я все сделаю, – сказал Зейн.
– Не сомневаюсь. Потом вернемся к нашим делам с месторождением. Кстати, там что-нибудь продвигается?
– Медленно. Но все же продвигается. Вот встречусь с Гануолтером в пятницу и посмотрим.
– Ладно. Тогда и поговорим.
Когда Зейн повесил трубку, то обнаружил, что у него пересохли губы. Лили… В последнее время ему казалось, что она преследует его повсюду… в мыслях, в снах. Особенно в мыслях.
– Лили. – Он произнес это имя как иностранное слово. Потом повторил еще раз: – Лили. – В груди возникла странная боль.
Зейн надеялся, что забыл, как она выглядит, забыл вкус ее губ, ощущение ее кожи… Но он ошибся. Он все помнил, и даже слишком хорошо. Помнил мягкий голос, которым она произносила слова любви, помнил, как этот голос повышался, когда Лили не могла совладать со своим характером и начинала выкладывать все, что думает. Зейн щелкнул языком, вспоминая, как она умела справляться с трудностями: она вела себя так, словно хотела навсегда оставить в этом мире след своих любимых красных сапожек.
– Необыкновенная девушка… моя девушка… – бормотал он. – Впрочем, прошло столько лет.
Зейн чувствовал, как прошлое навалилось на него всей своей тяжестью. Что теперь делает Лили? Он слышал, что после нефтяного кризиса она бросила торговлю доколумбовыми находками. Мудрое решение. Сейчас, думая об этом, Зейн понимал, как много сил потребовалось Лили, чтобы изменить профиль своего салона и открыть «Новые древности». Наверное, она и сама изменилась. Может, она перестала быть такой дьявольски упрямой и в других вопросах… Может быть…
– Черт! – воскликнул Зейн. – Лили никогда не изменит себе!
Он позвонил в Хьюстон и попросил найти ему номер «Новых древностей», записал его, потом нажал на рычажки и набрал записанный номер. Трубку сняли после второго гудка.
– «Новые древности». У телефона Фейт. Чем могу быть вам полезна?
– Фейт! Это ты!
– Сэр?
– Это Зейн Макалистер, – сказал он, переложив трубку в другую руку. Незаметно для него самого лицо Зейна расплылось в широкой улыбке, а ладони вспотели.
– Зейн? – Голос звучал удивленно, но радостно. – Ты звонишь из Нью-Йорка? Как поживаешь? Почему ты звонишь? Лили сейчас нет.
Услышав это имя, Зейн почувствовал, как сердце застучало у него в груди. «Боже мой, кажется, я сейчас потеряю сознание! Веду себя как ребенок. Я же звоню по делу. По делу, и больше ничего», – уговаривал он себя.
– Ее нет?
– Она еще дома. Лили неважно себя чувствует и решила побыть полдня дома. У тебя есть ее телефон?
– Нет. Я…
Фейт возбужденно затараторила, называя номер.
– Она тебе звонила?
– Что? А-а, нет, насколько мне известно. А разве она собиралась мне звонить?
Фейт вдруг сообразила, что чуть не проболталась. Она решила, что Зейн звонит в ответ на звонок Лили. Но так даже лучше. Зейн звонил Лили как раз тогда, когда она, Фейт, пыталась заставить сестру позвонить ему. Потрясающе! Это судьба!
– Да, она подумывала об этом. Позвони ей. Уверена, что Лили будет рада тебя услышать.
– Спасибо, Фейт, – пробормотал Зейн, который никак не мог прийти в себя от такого неожиданного разговора. – Рад был поболтать с тобой. Надеюсь, мы скоро увидимся. До свидания.
– До свидания, Зейн, – любезно ответила Фейт и повесила трубку.
– Все-таки жизнь – отличная штука! – воскликнула она, хлопая в ладоши.
Лили снова задремала. Ей снился бог дождя племени майя, который кружил вокруг нее, а она лежала, зачарованная яркими сполохами света. Тот самый бог, которого она видела во сне давным-давно, когда ездила на раскопки с Джей Кеем. Он проносился над ее бесчувственным телом, бормоча непонятные слова. Вдруг Лили услышала, как вдалеке кто-то зовет ее по имени. Когда звук проник сквозь пелену дыма, она поняла, что ее зовет Зейн. Голос поднял ее, как магнит поднимает кусок железа. Неудержимая сила влекла ее на этот зов. Лили не противилась ей. Голос звучал повсюду, окружая ее со всех сторон, проникая внутрь. Сначала ей казалось, что звук идет снаружи, но чем громче он становился, тем яснее Лили чувствовала, что голос Зейна звучит у нее внутри, в самом сердце. Зейн был частью ее существа, она – его частью.
– Ты снова здесь? – спросила она.
– Я никогда не уходил, – ответил он, целуя ее.
Лили наклонилась к нему, ощущая прикосновение его теплых губ. Она почувствовала, как растворяется в нем. Она вся наполнилась теплом и покоем, ей хотелось, чтобы это состояние длилось вечно.
Телефон, стоявший на ночном столике рядом с кроватью, прозвонил четыре раза, прежде чем она наконец очнулась, перевернулась на бок и сняла трубку.
– Алло?
– Лили, – произнес ее имя голос Зейна. Сон продолжался. Зейн с ней, вокруг нее, внутри нее… Лили знала, что надо рассеять эти нелепые фантазии, иначе она сойдет с ума.
– Черт… – произнесла она сонным голосом, намереваясь повесить трубку.
– Лили? Это ты? Лили! Это Зейн! – кричал он в отчаянии.
Лили широко открыла глаза. Зейн? Зейн! У нее онемели руки, и, сама не зная почему, она отдернула их, словно держала в руках раскаленное железо. Трубка упала на пол.
– Зейн? – Она села, оперевшись спиной о край кровати и прижав колени к груди. Потом снова поднесла трубку к уху. – Привет, – сказала она, поглаживая трубку рукой.
– Привет.
Лили улыбнулась до самых ушей.
– Просто не верится, что ты мне звонишь. – «Верь! Ты должна верить!»
– Я… я хотел узнать, как ты поживаешь. Как у тебя дела, Лили? – «Голос у нее ничуть не изменился. Совсем такой же, как когда мы были детьми. Кажется, она рада, что я позвонил».
– Хорошо. У меня все хорошо. Сражаюсь с гриппом. У нас тут эпидемия.
– А-а. У нас тоже.
Его голос стал ниже и звучал как-то осторожнее, спокойнее, чем тот, который она помнила. Неудивительно. Он стал старше.
– Почему ты решил мне позвонить? – спросила Лили. – «Мне так отчаянно хотелось позвонить самой! Столько раз! Сказать, что я ошиблась. Той ночью я не должна была уходить из отеля. Я совершила ошибку. Роковую ошибку. И с тех пор чувствую себя виноватой».
– Один мой клиент рассказал мне о кладе, который ты нашла на дне моря. Теперь ты, наверно, стала знаменитой.
«Почему ты не говоришь, что соскучился? Мне так хочется, чтобы ты это сказал!».
– А кто твой клиент? – Лили старалась говорить спокойным, деловым голосом.
– Не важно. Важно, что он очень хочет купить кинжал с драгоценными камнями…
– Он не продается, – сухо ответила Лили.
– Клиент готов выложить солидную сумму, Лили.
– Забудь об этом. – Она вдруг почувствовала, что начинает раздражаться. В чем дело? Почему она так себя ведет? Почему ей хочется кольнуть Зейна – ведь она сама его бросила?
– Лили, я приеду в Хьюстон посмотреть кинжал, – произнес Зейн с нажимом.
– Я… намерена подарить его Смитсоновскому музею.
– Нет, ты этого не сделаешь. Я навел о тебе справки. Говорят, ты раздариваешь все, что нашла, музеям и фондам. Неужели ты думаешь, что так делают дело? Ты явно не следуешь заветам своего отца. Он продавал все, что ему удавалось найти.
– Оставь моего отца в покое. И выброси эту идею из головы. Я понимаю, что тебе хочется угодить клиенту, но, увы, ничего не выйдет.
– Извини, привычка.
– Тебе лучше избавиться от нее.
– Извини за Джей Кея, Лили. Этот кинжал – что-то выдающееся? Мне известно, что несколько коллекционеров предлагали тебе купить его. Я тоже хочу поучаствовать в торге. От имени клиента, конечно.
– Хорошо. Поступай как знаешь, – пробурчала она, скрещивая руки на груди.
– Я приеду к тебе, Лили, – наконец сказал он и повесил трубку.
Лили продолжала сидеть на полу, слушая гудки и все еще не веря в то, что произошло. Зейн позвонил. Он прилетит в Хьюстон. Она встретится с ним… по делу. И это все? Лили чувствовала себя наполовину счастливой, наполовину убитой.
Ей так хотелось увидеть Зейна, что от нетерпения она буквально выпрыгивала из себя. Он, казалось, напротив, оставался профессионально хладнокровным. Он все точно рассчитал. Приедет, посмотрит, предложит цену, заключит сделку, вернется в Нью-Йорк и снова забудет о ней.
Если…
– Если я что-нибудь не придумаю, – произнесла Лили вслух.
Но что? Она постучала пальцем по щеке, потом хмуро взглянула в окно на проплывавшие облака. Кажется, она сваляла дурака… опять. Они жили в разных полушариях. Зейн уехал из Техаса давным-давно. С тех пор они стали взрослыми и у каждого сложилась своя жизнь, совсем не такая, как у другого. Может, Зейн и вправду женат? Слава Богу, что она не спросила об этом. Он бы сразу понял, что все еще небезразличен ей.
Нет, Зейн ни в коем случае не должен догадаться, что она только о нем и думает. У нее еще достаточно гордости, чтобы не допустить этого.
Пробегая по вестибюлю аэропорта, Зейн взглянул на часы, потом на билет. Он должен был вылететь в Хьюстон рейсом «Америкэн эйрлайнс». Времени совсем не оставалось. Зейн теперь не мог опаздывать, однако приходить заранее и терять время в аэропорту тоже не любил. С развевающимся на шее галстуком, с дипломатом и небольшим чемоданчиком в руке он несся во весь дух, не обращая внимания на взгляды стюардесс и хорошо одетых молодых дам. Зейн пролетал мимо них, не удосуживаясь даже вытереть пот. В последнее время он совсем забросил своих почитательниц и думал только о будущем.
Зейн подскочил к окошку, зарегистрировался и тут же прошел в самолет. Нашел расположенное отдельно кресло, которое всегда заказывал для себя. С этого места можно было легко выйти в проход, чтобы потоптаться во время полета, – совершенно необходимая вещь, поскольку его длинные ноги затекали, когда он долго сидел в одном положении. Зейн сунул чемодан под расположенное впереди сиденье, водрузил на колени дипломат и достал бумаги, касавшиеся месторождения изумрудов и кинжала, которые хотел купить Колд Тэп. Пристегнув ремень, Зейн углубился в них.
Когда испанцы завоевали Южную Америку, они отобрали у инков огромное количество изумрудов, но точное их происхождение установить так и не удалось. В своих легендах инки говорили о месторождениях-«источниках», однако ни прежде, ни теперь археологи и геологи не смогли определить, что означает слово «источник» и где он находится.
Изучив колумбийские Анды, Зейн выяснил, что в Центральной Кордильере расположена древнейшая кристаллическая скала каменноугольного периода, в которой имеется внедрение другой породы. Однако пласты мелового периода располагались на западе Колумбии.
Зейн намеревался начать с запада. Большая часть месторождений находилась вокруг Чивона и Мусо и еще в Коскуэнсе и Сомондоко. Но самыми доходными считались месторождения в районе Боготы. Зейн собирался слетать и туда, но решил избегать контактов с торговцами.
Речь шла о приобретении месторождения, а рассчитывать на это можно было лишь где-нибудь в отдаленных районах.
За годы работы Зейн привык мотаться по самым затерянным уголкам планеты в поисках драгоценных камней, и чем больше он изучал литературу в связи с прожектом Колда Гэпа, тем больше идея увлекала его. Попытка найти месторождение-«источник», которое так и не удалось отыскать испанцам пять веков назад, напоминала поиски иголки в стоге сена. На то, чтобы разобраться во всех легендах, фактах и старинных картах, фотокопии которых Колд Тэп раздобыл в музеях и у коллекционеров, могла уйти целая жизнь, и Зейн понимал это, но любопытство не давало ему покоя. Пожалуй, если не считать самых первых дней пребывания в Нью-Йорке, он никогда не испытывал такого воодушевления. Последнее время жизнь стала казаться ему скучной и рутинной. Он тысячи раз пересекал страну, покупая и продавая драгоценности из частных коллекций. Приелись и поездки в Европу. Работа утратила свою привлекательность, превратившись в бесконечную череду однотипных сделок. Зейн очень не хотел этого признавать, но жизнь стала ему неинтересна.
И вот теперь благодаря очередному капризу молодой рэп-звезды он вступал, возможно, в самую интересную полосу своей жизни. Движимый необузданными желаниями своего нового клиента, он должен был снова встретиться с Лили, которую тщетно старался забыть все эти годы. Зейн не знал, куда его несет. Жизнь напоминала автомобиль, за рулем которого сидел кто-то другой, а он мог лишь жать на газ или на тормоз.
Зейн выбрал газ.
Глава 29
Август 1991 года
Арлетта Митчелл нетерпеливо постукивала изящной черно-белой туфелькой от Шанель по берберскому ковру, украшавшему пол адвокатской конторы. Уже больше пятнадцати минут она ждала Фрэнка, и такое поведение казалось ей весьма невежливым с его стороны. Арлетте нравилось, чтобы ее обслуживали быстро и удовлетворяли все ее желания.
«Помимо всего прочего, ему за это платят!» – думала она. Наконец дверь открылась и появился Фрэнк. Арлетта с удивлением заметила, что он нисколько не постарел с того дня, когда читал завещание Джей Кея. Ей бы хотелось сказать то же самое о себе, но увы. Несмотря на то что два года назад она сумела выманить у Лили достаточно денег, чтобы привести в порядок глаза, ей не терпелось подтянуть лицо полностью. Но и это вряд ли помогло бы умилостивить время. Ее тело с каждым годом все больше провисало, как растянувшиеся колготки, что приводило Арлетту в состояние бессильной ярости.
– Арлетта, – произнес Фрэнк, улыбаясь самым галантным образом, – вы прекрасно выглядите. Недавно прочитал в «Максин» заметку о вас и Армандо Скателли. Когда состоится бракосочетание?
– Мы еще не выбрали день, – натянуто улыбнулась Арлетта.
– Понимаю. Чем могу служить? – спросил он, усаживаясь за стол.
– Хотелось бы узнать, почему вы отложили оглашение второй части завещания Джей Кея.
– Я не откладывал. Просто был занят в одном длинном судебном процессе. Разве моя секретарша не звонила вам, чтобы сообщить, что я уже назначил дату?
– Нет, не звонила.
Фрэнк перелистал календарь.
– Да. Вот оно. Во вторник.
– А Лили знает?
– Наверняка. У меня помечено, что секретарша согласовала с ней время. Так что, – он улыбнулся, глядя в раздраженное лицо Арлетты, – все будет в порядке.
– Что в завещании, Фрэнк? – потребовала она, подойдя к столу и наклоняясь вперед.
– Я не могу вам сказать.
– Нет, можете.
Фрэнк боролся с желанием схватить это существо и вышвырнуть его из конторы.
– В мои обязанности входит только исполнение воли Джей Кея. Он был моим добрым другом, не просто клиентом.
– Все достанется Лили? Так ведь?
– Я не могу вам сказать. Во всяком случае, она отлично справилась. Лили не просто сохранила дело, но и расширила его, несмотря на все трудности, которых даже Джей Кей не мог предвидеть.
– А от меня, конечно, толку мало?
– Вы сами это сказали, не я, – отозвался он. Эта женщина будила в нем худшие стороны его натуры.
– Фрэнк… – Арлетта удивленно взглянула на него.
– Простите, – вяло промямлил он, стараясь взять себя в руки. – Он хотел, чтобы вы работали вместе. Конечно, можно сказать, что вы просто решили не путаться у Лили под ногами. Однако мне известно, что он хотел, чтобы вы научились работать в бизнесе.
– Я терпеть не могу бизнес. И вы прекрасно понимаете, что так для Лили гораздо лучше. Без меня ей проще. Так что можно считать, что в своем роде я помогла ей.
Фрэнк кивнул:
– В определенном смысле вы правы.
– Тогда хотя бы намекните мне, что там в приложении, если его так можно назвать.
– Не имею права, Арлетта. Вы же знаете. Наберитесь терпения. Я уверен, что завещание окажется справедливым по отношению к вам.
Убедившись, что Фрэнк не намерен ей помочь, Арлетта выпрямилась.
– В котором часу во вторник?
– В час.
– Хорошо. Я буду. – Она двинулась к выходу и, не оборачиваясь, спросила: – Это точно, Фрэнк?
– Железно.
– И я ничего не могу предпринять, чтобы все досталось мне?
Фрэнк полагал, что ее трудно удивить. Он привык наблюдать, как родственники пытаются оттяпать друг у друга деньги. Но видеть мать, желающую обобрать собственного ребенка… Такое всегда вызывало в нем отвращение. Дети, старающиеся хапнуть денежки какого-нибудь старого маразматика, почему-то не вызывали такого чувства, но роль матери в семье всегда казалась ему чем-то безусловно священным. К несчастью, Арлетта считала священными только деньги.
Фрэнк покачал головой:
– Нет, разве только вдруг окажется, что Лили не ваша дочь, – сказал Фрэнк, в душе сожалея, что это и в самом деле не так.
Арлетта подошла к двери.
– До вторника, Фрэнк.
– Да, да, конечно, – ответил он, и она наконец вышла.
Когда Лили увидела белое с зеленым такси, остановившееся у входа в «Новые древности», она почему-то сразу догадалась, что это Зейн.
Повернувшись к своей постоянной покупательнице Кэтрин Киммонс, она почувствовала внезапный страх. Лили знала, что должна подойти к двери и поздороваться с Зейном по-деловому, потом отвести его в офис, показать злосчастный кинжал и отправить своей дорогой. Но она не могла этого сделать.
Лили стояла на месте как приклеенная и смотрела на Кэтрин ничего не видящими глазами.
– Лили, вам плохо? – спросила Кэтрин.
В голове у Лили все поплыло, она слышала лишь мерный звук спокойных шагов Зейна. Когда он подошел ближе, до нее донесся запах… Сандаловое дерево… как всегда. Лили почувствовала, как его тень обволакивает ее, словно она двигалась сама по себе.
– Лили. – Он выдохнул имя почти шепотом. – Я… я и забыл, что ты такая красивая, – искренне удивился он, разглядывая ее сияющие черные волосы, алебастровую кожу и глаза – глубокие чувственные лиловые озера, обращенные к нему.
На мгновение у Зейна замерло сердце.
Лили еле дышала. Ей вдруг захотелось броситься к нему, как тогда, в юности, и рассказать все, о чем она думала, что чувствовала. Но она все стояла и смотрела на него.
Кэтрин, ставшая невольным свидетелем этой странной, напряженной встречи, не выдержала:
– Я зайду попозже, Лили. – Она вышла. Лили почти не обратила внимания на ее уход.
В ее памяти вдруг всплыла их встреча в Сан-Диего в 1986 году. Внешне Зейн выглядел тогда вполне благополучным, и костюм напоминал тот, в котором он был сейчас. И все же что-то в нем изменилось. Теперь он казался ей более спокойным. Исчез лихорадочный блеск в глазах и выражение нетерпения, замеченные ею в прошлый раз. Появилась какая-то спокойная внутренняя уверенность. Очевидно, теперь Зейн крепко держал поводья жизненной колесницы в своих руках. Наверное, подобно ей, он получал удовлетворение от своей работы, от всего того, чего сумел добиться. Лили могла с уверенностью сказать то же самое о себе. Ей нравилось, что теперь у нее появилось свободное время, которым она могла распоряжаться по своему усмотрению. Лили очень гордилась своими достижениями.
Они стали взрослыми людьми.
Зейн исчез из ее жизни более десяти лет назад. Тогда она, безусловно, любила его. Лили часто вспоминала о нем все эти годы, и все-таки теперь ей требовалось время, чтобы разобраться в себе. Действительно ли она любит его, как прежде?
– Спасибо, – просто ответила она, опустив глаза. Потом подняла голову и посмотрела на него. – Ты тоже хорош как никогда. Нью-Йорк пошел тебе на пользу.
– Да, это верно, – согласился он совсем не уверенно. – «Но не настолько, как если бы ты была со мной все это время».
Наконец Зейн с трудом отвел взгляд от ее нестерпимо прекрасного лица. Эту драгоценность ему так и не удалось получить. Он мог восхищаться ею, как шедевром старого мастера в музее, но назвать ее своей?.. Прикоснуться к ней? Тронуть ее душу? Зейном овладел панический страх. Он взглянул на часы.
– Я… у меня мало времени. Как насчет кинжала?..
Лили настолько глубоко задумалась, что едва расслышала его.
– А-а? – Она тряхнула головой, стараясь отогнать оцепенение. – Кинжал… Конечно. Он у меня в кабинете в сейфе. Проходи, – наконец произнесла она с профессионально отработанной вежливостью, которая помогла ей завоевать лучшую в городе клиентуру.
Жесткие, холодные нотки больно резанули Зейна, и он почувствовал, как против воли в душе захлопнулась плотная дверца. Пока они проходили мимо старинных стульев, обтянутых бордовой парчой, украшенных золоченой резьбой кремовых скамеечек для ног, копий фламандских столиков и позолоченных настенных светильников, Зейн с удовлетворением отметил, с каким вкусом Лили удалось объединить дорогой антиквариат с современным фарфором, серебром, рамами для картин и прочими аксессуарами. И везде, куда бы он ни взглянул, он видел поразительный профессионализм и точное умение угодить покупателю. Каждый искусственный цветок, книжная полка или лампа разместились самым выигрышным образом. Во всем чувствовалась рука художника, и Зейна просто поразило, что Лили сделала все это сама. Она далеко превзошла своего отца в том, что касалось обустройства салона. И в довершение всего этот невероятный клад в Карибском море, оставивший позади любые находки Джей Кея.
«Все-таки она удивительная женщина, моя Лили. – Тут Зейн одернул себя: – Просто Лили. Теперь уже не моя».
От его присутствия у Лили потеплело на душе. Она слишком хорошо помнила то поразительное чувство тепла и покоя, которое испытывала раньше при каждой встрече с Зейном. Помнила, как сны становились явью, когда они были вместе. Ей вдруг очень захотелось вернуть эти детские годы, однако повзрослевший рассудок подсказывал, что детство ушло безвозвратно. И все-таки в ее нынешнем существовании ощущалась какая-то болезненная пустота, которую Лили старалась не замечать. Без Зейна, без его любви жизнь походила на странный хаос. Сейчас, в те первые неловкие мгновения их встречи, Лили словно приподнялась над суетой, глядя на свою жизнь с высоты птичьего полета, и ей стало ясно, какой же слепой она была в тот день, когда ушла от Зейна.
«До чего сложна жизнь!» – подумала она.
В юности решения казались такими очевидными. Любить или не любить – и все! Зрелость научила ее тому, что одной любви может оказаться мало. Верность отцу заставила Лили сделать выбор в очень молодом возрасте, когда она еще не могла знать, стоило или не стоило оставаться в Хьюстоне и заниматься «Новыми древностями». То, чего она добилась, дало ей возможность правильно оценить себя, а ведь если бы она решила остаться с Зейном и стать просто женщиной, этого могло и не произойти. Когда-то Лили осуждала его за чрезмерное честолюбие; теперь она поняла, что ее собственные амбиции оказались не меньше. Она не принадлежала к числу тех женщин, которые смотрят на мир глазами своих мужей. Ей всегда хотелось отрезать от жизненного пирога толстые ломти и пробовать их самой. Зейн относился к той же породе. Возможно, теперь это могло их сблизить.
Обогнув письменный стол, Лили подошла к сейфу, набрала код и открыла дверцу. Ей хотелось задержать Зейна подольше. Но как это сделать? Хотелось поговорить с ним, понять, каким он стал, пусть даже она ему теперь безразлична.
Лили осторожно вытащила обитую тканью коробку, в которой лежал испанский кинжал. Не спеша она поставила коробку на стол, открыла ее и извлекла свое сокровище. Потом отошла и предоставила Зейну изучать его.
Зейн достал из кармана ювелирную лупу, тщательно осмотрел каждый камень, его огранку и цвет, золотую рукоятку и острое как бритва лезвие.
За годы работы Лили повидала немало экспертов. Она хорошо знала все трюки, с помощью которых они старались сбить цену, и умела обходиться с ними. Когда Зейн обернулся к ней, она стояла перед ним во всеоружии.
– Исключительная вещь, – произнес он со знанием дела.
– Этот самый лучший из всех.
– А что, есть и другие?
– Были. Я все продала, но они не шли ни в какое сравнение с этим.
– Понятно, – протянул Зейн, глядя на кинжал.
– Как видишь, кинжал настоящий. Рубины индийские.
– Не сомневаюсь. Никогда не встречал таких красивых, даже в Шри-Ланке.
– Я тоже, – отозвалась она и заметила, как слегка приподнялась его правая бровь. Лили помнила это движение: оно означало, что Зейн поражен ее познаниями. А она даже не знала, что он бывал в Шри-Ланке. А где еще? С кем он встречался? Насколько сильно изменился, после того как уехал из Техаса? И вообще, осталось ли в нем хоть что-нибудь от того, прежнего Зейна? Ей хотелось узнать все это. Она просто должна была узнать. Не жить же в неведении… всю жизнь в неведении.
– Даю десять тысяч.
Лили отрицательно покачала головой:
– Тридцать.
– Пятнадцать.
– Двадцать пять.
– Восемнадцать, и ни пенни больше.
Лили улыбалась:
– А может, все-таки девятнадцать и выпивка за мой счет?
Зейн удивленно поднял брови:
– Идет.
Лили с ослепительной улыбкой смотрела на него.
– Бумаги я оформлю прямо сейчас.
«Ранчо Пост-Оук» на восточной стороне 610-го кольца, неподалеку от «Галереи», считался вторым по популярности хьюстонским баром в стиле кантри после «Элана» конца семидесятых. Даже во вторник вечером проносившиеся по дубовой аллее, залитой электрическим светом, длинные белые лимузины то и дело останавливались у центрального входа, высаживая знаменитостей, состоятельных банковских служащих, компьютерных дельцов и стареющих богачей. Публика собиралась – высший класс, ничем не напоминавшая ковбоев и завсегдатаев родео, наводнявших кафе и танцульки на окраинах города. Женщины в шикарных кожаных платьях и замшевых жакетах с бахромой, которые продавались в магазинах, расположенных в «Галерее». Мужчины в ковбойских рубашках и джинсовых костюмах, сшитых лучшими портными города, изображавшие из себя ковбоев. Нетрудно было заметить, что в «Ранчо Пост-Оук» собирались люди солидные.
Лили не стала переодеваться перед встречей с Зейном. Она едва успела закончить с бумагами, просмотреть два факса и закрыть магазин. Ранние посетители нередко приходили в деловых костюмах, и она чувствовала себя вполне нормально. Улыбаясь, она подошла к Зейну.
Он взял ее за руку и подвел к высокой стойке бара.
– Я очень доволен сегодняшним приобретением, и мой клиент тоже. Мы только что созванивались. Ему так не терпится поскорее увидеть кинжал, что он решил меня встретить.
– Цена его устроила? – спросила Лили, усаживаясь на высокий стул.
– Да.
Зейн сел рядом с ней. Он испытывал странное чувство, словно именно победа, одержанная им над Лили, стала необходимым подтверждением его права на то место, которое он занимал в торговле. А может, ему просто хотелось взять над ней верх? Бог знает почему, но ни одна красивая женщина никогда не влекла его так сильно. Даже теперь, несмотря на ее строгий деловой костюм, Зейн сразу же обратил внимание на ее длинные, стройные ноги и на то, что она сменила простые круглые серьги на пару старинных длинных серебряных и расстегнула две верхние пуговки на блузке.
«Господи, помоги мне, – мелькнуло у него в голове. – Я хочу ее. Очень».
Зейн нервно облизнул губы.
Взгляд Лили невольно задержался на них. Ей вспомнилось, как сотни, тысячи раз Зейн целовал ее. Вспомнился вкус его губ, сводивший ее с ума. Лили беспокойно заерзала на стуле.
– Тебе здесь нравится? – наконец спросила она, стараясь освободиться от навязчивых и соблазнительных фантазий. Теперь они просто друзья и больше ничего.
– Неплохо.
– И только? Я сама была здесь лишь однажды. По-моему, напоминает нью-йоркские бары в стиле кантри. Я поэтому его и выбрала. Хотела, чтобы ты чувствовал себя как дома.
– Я чувствую себя как дома, – ответил он. «Мой дом – ты. Мой дом – Техас. Я понял это с первой же минуты, как увидел тебя сегодня».
– Последний раз мы виделись в Сан-Диего. Расскажи, как ты живешь в Нью-Йорке. Ты по-прежнему счастлив там?
К ним подошла официантка, чтобы принять заказ.
– Мне «Корону» в бутылке и два лайма, – не дожидаясь Зейна, сказала Лили.
– Мне то же самое.
Когда девушка ушла, Лили снова перевела взгляд на Зейна.
– Так как?
– Потрясающий город. Другого такого нет. Я люблю приключения. Мне нравится сражаться с экспертами, которые вдвое старше меня и имеют в десять раз больше опыта и знаний. От них можно кое-чему научиться.
– А здесь тебе, конечно, не у кого было учиться? – выпалила Лили и тут же прикусила язык.
Его глаза потеплели.
– Нет, это я… у тебя.
«Ты научила меня любить», – подумал Зейн.
– Я очень благодарен тебе за это, – произнес он тихо.
Зазвучала музыка. Одна из тех простых сельских баллад, которые всегда кажутся глуповатыми тем, кто не любил, и невыразимо печальными – тем, кому знакомо это чувство.
– Я все надеялась… тогда давно… вдруг ты позвонишь мне… по делу, я имею в виду, – сказала Лили.
Принесли пиво.
Она схватила бутылку с высоким горлышком и сделала два глотка. У нее пересохло во рту. Лили с яростью выдавила лайм в бутылку.
«Господи! Какая же я дура! Не могу сказать, что чувствую! Что со мной? И зачем только я сюда пришла?»
Глядя сейчас на Лили, Зейн вдруг вспомнил, как когда-то в юности он дразнил ее, что она не умеет пить из горлышка, и все пытался научить. Она смеялась, шлепала его по руке, потом они в шутку подрались, а кончилось все любовью.
Любовь.
Зейн с грустным сожалением смотрел на ту, которую любил всегда, которую всегда будет любить.
– Что с тобой?
– Ничего, – коротко бросил он и сделал большой глоток из своей бутылки.
– У тебя такой вид, как будто ты потерял своего лучшего друга.
В его глазах вспыхнули печальные огоньки.
– Я действительно потерял своего лучшего друга. Давно.
Лили почувствовала, как у нее застучало сердце и зазвенело в ушах. Он сидел здесь, рядом с ней, а она вела себя так, словно это просто старый добрый клиент. Сколько бессонных ночей она провела, думая о нем! Если сложить их, получилось бы года три. С каким упорством отказывалась она от любых отношений с другими мужчинами, и все из-за того, что в ее глазах никто из них не мог даже сравниться с Зейном. Надо сказать ему об этом. Она же, наоборот, снова отталкивала его. Откуда этот равнодушный тон? Ей хотелось, чтобы он обнял ее, поцеловал, а вместо этого у нее на лице застыла нелепая ледяная маска.
