Текст книги "Околдованные любовью"
Автор книги: Кэтрин Куксон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)
– Входите, входите скорее, – пригласила Тилли и закрыла дверь.
Они оказались почти в полной темноте.
– Мадам, не сходите с места, я сейчас зажгу лампу, – предупредила Тилли.
В свете вспыхнувшей лампы девушка увидела миссис Росс, прислонившуюся к двери. У стола, держась за него, стояла Энни.
Казалось, взметнувшиеся языки пламени в лампе побудили Эллен Росс также подойти к столу. Когда она вошла в круг света, Тилли взглянула на нее, потом схватила мехи и принялась раздувать тлеющие угольки в очаге. Как только появившееся пламя стало лизать поленья, девушка снова повернулась к столу.
– Садитесь, пожалуйста, мадам, поближе к огню. Вы, кажется, замерзли. Снимите накидку, – и она протянула руку, чтобы принять у миссис Росс меховую, доходящую до бедер накидку, которая частично прикрывала длинное серое пальто Эллен. Но жена священника отрицательно покачала головой. Ее руки в перчатках непроизвольно сжали воротник накидки.
– Я… не могу остаться, – запинаясь, заговорила она, – но я не могла не прийти… попрощаться.
– Присядьте на минутку, мадам, – в свою очередь предложила Энни.
Эллен кивнула старой женщине и присела у ожившего огня. Она взглянула на Энни, но сразу же голова ее поникла.
– Я пришла, чтобы извиниться, за все, что вам пришлось пережить из-за меня. – В голосе миссис Росс явственно слышались слезы.
Тилли медленно подошла к ней.
– Вам не нужно себя винить, – тихо говорила она, глядя на склоненную голову миссис Росс. – Только один человек виновен во всем – Хал Макграт.
– Да, конечно, но мое вмешательство не помогло, нет, а только всем навредило, – Эллен подняла к Тилли залитое слезами лицо. – Я разрушила жизнь Джорджа, моего мужа, погубила его карьеру. Он больше не может следовать своему призванию, по крайней мере в этой стране. Мы уезжаем за границу, он уже обо всем договорился. Муж станет миссионером.
– Ах, мадам! – у Тилли перехватило дыхание. – Ах, мадам! – еле слышно повторила она.
Эллен перевела взгляд на сидевшую напротив Энни и теперь обращалась к ней, уверенная, что старая женщина ее поймет.
– Моя семья хочет, чтобы я вернулась домой, но это бы означало разлуку с мужем. Конечно, мне бы очень хотелось этого, потому что мои родные – люди чуткие и внимательные. Но я чувствую, что должна разделить с мужем тяготы жизни, потому что это то немногое, что я могу сделать для него после всех бед, которые обрушились на него по моей вине. Куда отправится он, туда должна следовать и я.
– Вы правильно решили, мадам, и хорошо поступаете.
– Да, мне тоже так кажется. Но жизнь для меня никогда не станет прежней. Бремя вины в смерти этого человека всегда будет угнетать меня.
– Вы не виноваты, мадам. Все, что случилось, только на совести Хала Макграта.
– Полагаю, что ты права, Тилли. Но, скажи, он… не добьется своего? Я хочу спросить, ты же не выйдешь за него замуж? Что бы ни было, тебе не следует…
– Нет! Никогда! – яростно затрясла головой девушка. – Никогда этому не бывать. Я лучше умру, чем выйду за него.
– Даже мне легче увидеть ее мертвой, – поддержала внучку Энни. – Я убью его, если он посмеет тронуть внучку.
Пламя в очаге неожиданно взметнулось вверх, ярко осветив комнату. Огонь в лампе задрожал. В трубе протяжно завыл ветер.
– Мне пора возвращаться, – зябко поежилась миссис Росс.
– Опасно ходить по таким дорогам, мадам, у вас даже фонаря нет. – Энни говорила о дорогах, но намекала она и на другую опасность. Эллен Росс поняла ее.
– Мне нечего опасаться. В такую погоду мало кто отважится выйти из дому. А от снега все бело, так что фонарь не нужен.
– Я сейчас оденусь и провожу вас до развилки.
– Нет, нет! – в один голос возразили Энни и миссис Росс.
– Одета я тепло, – продолжала Эллен, – и мне не страшно. Сомневаюсь, что в жизни моей может случиться еще что-то, что напугает меня. Последние несколько недель я жила в постоянном страхе, потом собралась с силами и победила его.
– Прощайте, миссис Троттер. – Эллен подошла к старой женщине и подала ей руку. – Я была уверена, что мы еще долго будем жить по соседству, но этому не суждено сбыться.
– Прощайте, моя дорогая. Храни вас Бог.
Тилли подошла к двери, Эллен последовала за ней и уже у самого порога порывисто обняла девушку. Поколебавшись, Тилли тоже крепко обняла миссис Росс. Эллен поцеловала Тилли в обе щеки. Слезы снова полились у нее из глаз.
– Обещай мне, Тилли, что ты не бросишь учение, – голос Эллен дрожал. – Дай слово, что каждый день будешь понемногу читать и писать, как бы ни складывалась жизнь. Обещай мне это, Тилли.
Комок в горле мешал девушке говорить. Она крепко зажмурилась и энергично тряхнула головой.
– Прощай, моя дорогая. Никогда я не забуду тебя. Мне хотелось бы написать тебе… но я едва ли смогу это сделать, потому что пообеща… – Эллен резко оборвала себя. Она отвернулась, слезы застилали ей глаза. Медленно отворив дверь, миссис Росс, не оглядываясь, вышла в ночь.
Тилли следила за удаляющейся темной фигуркой, словно скользившей по снежной белизне. Она видела, как миссис Росс вышла через калитку, и провожала ее глазами, пока та не растворилась в ночи. Тогда Тилли закрыла дверь, аккуратно заперла ее на оба засова и, уткнувшись в прижатую к двери согнутую руку, зарыдала громко и безутешно.
Глава 7
Прошла неделя, за ней месяц, потом еще два, но ничего необычного не происходило. Тилли ни разу не ходила в деревню и только издали видела кое-кого из жителей. Но это не относилось к Тому Пирсону и Стиву. Как-то раз она обнаружила в сарае тушки двух кроликов и поблагодарила Стива, встретив его в воскресенье на берегу ручья. В свой выходной мальчик неизменно приходил сюда днем, к радости Тилли, потому что он был единственный из ровесников, с кем она могла перекинуться словом. Выслушав ее благодарность, Стив сказал, что кроликов принес не он, хотя догадывается, кто это сделал. Скорее всего это был Том Пирсон, мастер промышлять на помещичьих угодьях. У Тилли на душе потеплело. Она теперь знала, что кроме Саймона и Стива у нее есть еще один друг, кто не боялся косых взглядов других жителей деревни.
За прошедшие недели она ни разу даже мельком не видела Хала Макграта, но не знала, имеет ли к этому отношение Саймон. Однако Тилли предпочла не расспрашивать Саймона, считая за лучшее не заводить об этом разговор. Вообще она только порадовалась бы, если бы больше ни разу в жизни не встретила Хала.
Накануне Саймон привез соверен. Вид у него был измученный, лицо казалось застывшим. Может быть, его изводила погода, две недели подряд, почти не переставая, лили дожди, но и при лучшей погоде в это время фермеры не знали покоя. Говорил он очень мало. Спросил, как дела, не беспокоит ли их кто-либо. Тилли ответила, что все спокойно.
– Так и должно быть, – удовлетворенно сказал Бентвуд. Он уехал, отказавшись даже от приготовленного Энни имбирного пива.
– Да, у него дела еще похуже, чем у нас, по лицу видно, – сказала Энни после отъезда Саймона.
В тот памятный день утро выдалось холодным, но дождь прекратился.
– Не надевай шляпку, – говорила Энни, когда Тилли влезала в свой жакет. – Ветер ее сдует, не успеешь выйти за ворота. Возьми мою шаль, – она сдернула шаль со своих плеч, – повяжись ей, а концы я завяжу сзади.
– Нет, бабушка, не надо, – запротестовала Тилли. – Я повяжу сверху шарф, все будет в порядке.
– Глупости, от твоего шарфа толку мало. Вот, так лучше, – не обращая внимания на протесты внучки, Энни накинула шаль Тилли на голову, скрестила концы на груди и завязала их сзади. – Теперь не замерзнешь.
– А ты как?
– Я же в доме, в очаге горит огонь, а дров и на неделю хватит. А тебе нужно идти в такую даль.
– Ничего, бабушка, мне это нетрудно.
Тилли на самом деле была не против такой дальней дороги пешком. Она перестала ездить в Шильдс за покупками, потому что в повозке не оказывалось свободного места. Теперь она все необходимое покупала в Джэрроу.
Лавки в Джэрроу не шли ни в какое сравнение с магазинами в Шильдсе, потому что Джэрроу был маленьким городишком, не намного больше деревни. И продукты уступали по качеству тем, что продавались на рынке в Шильдсе. Они даже предпочитали обходиться без хлеба, заменяя его картофельными оладьями, чтобы не ехать в Шильдс в окружении враждебно настроенных жителей деревни. Ходить за мукой в Хартон Тилли тоже избегала, не желая встретить кого-либо из знакомых.
Уже одетая, девушка ждала, пока бабушка достанет из знакомой чайницы спасительный соверен.
– Что бы мы делали без Саймона, не знаю, – вручая Тилли монету, призналась Энни. – В последнее время я частенько ругаю эти деньги, но на них я смогла достойно похоронить моего Уильяма. Вот уж они думали-гадали, откуда у нас взялись деньги на дубовой гроб, – с вызовом вздернула подбородок Энни. – Ну и пусть голову ломают. Не могла я допустить, чтобы он нашел вечное успокоение в каком-то дрянном ящике. А теперь иди и постарайся вернуться засветло.
– Да, хорошо, бабушка. А ты не выходи на улицу, а то простудишься. Сиди дома, в тепле у очага. Я не задержусь, – она коснулась бабушкиной щеки и не торопилась убрать руку.
– Ах, моя милая, моя девочка, – проговорила Энни, и Тилли почувствовала, что у бабушки неспокойно на душе.
Быстро повернувшись, Тилли поспешила за дверь. Стоило ей выйти во двор, как порыв ветра закрутил и высоко поднял ее юбку. Уже у калитки девушка повернулась и с улыбкой помахала стоявшей у окна бабушке, показывая, как обошелся ветер с ее юбкой. Энни помахала в ответ.
Самый короткий путь в Джэрроу пролегал через поселок Розира. Но Тилли всегда обходила его стороной. Известия, особенно плохие, распространялись быстро. И жители поселка вполне могли винить ее в том, что трое горняков потеряли работу и лишились жилья. В миле от поселка находилась и шахта. Тилли старалась не приближаться и к ней. Раз или два ей случалось видеть горняков, выходивших из ворот после смены. Чтобы не встретиться с ними, она скрывалась за изгородью или пряталась в зарослях, ожидая, пока они пройдут мимо.
Но в это утро она шла по узкой тропе, опустив голову, чтобы защититься от ветра. Когда взглянула перед собой, то увидела приближавшегося к ней горняка. Но это был не взрослый мужчина, а молодой парень. Тилли узнала его, когда он подошел ближе.
– Привет, Стив, это ты!
– Привет, Тилли.
– Идешь со смены?
– Да, правда, она уже полчаса как закончилась, но я… мне надо было по делу, вот я и задержался. А ты куда?
– В Джэрроу, купить кое-что.
– Ясно, – понимающе кивнул он. – А ты надолго?
– Минут через двадцать я буду там, еще полчаса на покупки. Часа три на все уйдет.
Он покачал головой, думая о чем-то своем.
– Хочешь, я пройдусь с тобой? – неожиданно предложил Стив.
– Нет, нет, не надо, – чуть заметно улыбнулась она. – Ты едва стоишь на ногах от усталости… Работал две смены?
– Нет, только двенадцать часов.
«Только двенадцать часов, – подумала она. – Целых двенадцать часов под землей».
– Но это очень много, – сказала Тилли. – Ты, наверное, хочешь есть и помыться.
– Верно, не отказался бы ни от того, ни от другого, – рассмеялся Стив, но сразу же стал серьезным. – Тилли, в последнее время возле вашего дома никто не слонялся? – Он подошел еще ближе и встал боком к ветру.
– Нет, никого я не видела, – лицо ее тоже стало серьезным.
– Хал, Мик или Джордж не показывались?
– Нет. А что такое? – она судорожно глотнула и спросила: – Они снова что-то затевают? – Стив вместо ответа наклонил голову. – Да или нет? – она смотрела теперь на его грязную черную шапку.
Тилли не разобрала, что ответил Стив: порыв ветра унес его слова.
– Что ты сказал? – наклонившись, спросила она.
Он поднял голову, и белки глаз показались девушке неправдоподобно большими и белыми на черном лице. Прежде чем заговорить, Стив несколько раз, как рыба, открывал и закрывал рот.
– Мне кажется, у них что-то на уме, – решился он наконец. – Только я не знаю точно, что. Они от меня все скрывают. А с того самого раза, как Хал это сделал, – Стив приподнял покалеченную руку, – он меня не трогает, потому что мать ему пригрозила. Но… думаю, тебе лучше быть настороже. По-моему, тебе стоит поговорить с фермером Бентвудом.
У девушки все сжалось внутри, по телу пробежала дрожь. Ей захотелось повернуть назад.
– Ты не беспокойся так, Тилли. Может быть, мне это только кажется. Но я подумал, что лучше тебя предупредить. Теперь иди быстрее и возвращайся до темноты.
– Хорошо, Стив, и спасибо тебе.
– Пожалуйста, Тилли. Мне хотелось бы сделать больше. Я хотел бы… – он протянул к ней грязную руку, но поспешно убрал. – Будь осторожна, иди и смотри в оба. – Он повернулся и быстро ушел.
Тилли тоже пошла своей дорогой. Быстро идти у нее не получалось: в ногах неожиданно появилась слабость. Ей хотелось, как потерявшемуся ребенку, сесть у дороги и плакать, пока кто-либо не придет на помощь. Помощи она могла ждать только от одного человека, и девушка сказала себе, что пойдет к нему сразу же, как вернется. Пусть даже жена его и будет недовольна.
Тилли казалось, что руки ее вот-вот оторвутся, хотя купила она всего понемногу: муки, рульку, грудинку, мозговую кость и еще кое-что из сыпучих продуктов. И с каждой пройденной милей ноша ее становилась все тяжелее. Девушка миновала поселок Розира, до дома оставалась всего миля, когда она почувствовала запах дыма. Сначала решила, что это лесник мистера Сопвита жег сушняк, ведь Сопвиту нравился порядок. Теперь у него было недостаточно людей, чтобы поддерживать имение в надлежащем виде. В некоторых местах усадьба выглядела как непроходимые дебри, поэтому хозяин был доволен, что Тилли следит за рощей и вырезает лишнюю поросль. Она остановилась и поудобнее перехватила сумки. Пройдя еще немного, девушка потянула носом: так не пахли горящие сучья и листья. Запах был каким-то неприятным, тяжелым. Тилли прошла еще сотню шагов и на минуту остановилась. И тут ее словно что-то толкнуло. Подгоняемая дурным предчувствием, она рванулась вперед. Спотыкаясь и едва не падая, Тилли выбежала на тропу, что вела к дому.
– Господи! Господи! – крикнула она и замерла на месте, в ужасе глядя на густую завесу дыма, закрывавшую дорогу и часть неба.
Пройдя полосу дыма, Тилли дико вскрикнула, выронила сумки и со всех ног бросилась к ярко пылавшему дому, не замечая, что пакет с мукой лопнул.
На дорожке стояло несколько человек, один из которых схватил ее за руку.
– Все напрасно. Что можно, было сделано, но ничего не помогло.
Она дико взглянула на Марка Сопвита, потом на трех других мужчин. В одном Тилли узнала горняка, которого защищала миссис Росс, хотя помнила она его смутно. Двое других, вероятно, были люди мистера Сопвита.
– Бабушка! Где моя бабушка? – вцепилась она в его куртку.
– Не волнуйся, она жива. Не беспокойся. Пойдем, она с другой стороны с фермером.
Мистер Сопвит потянул ее за собой через огород. Тилли на минуту замерла, глядя на языки пламени, рвущиеся к небу через уцелевшие пока еще стропила. Мучительный стон вырвался из ее груди.
– Пойдем, пойдем, – снова повторил Марк Сопвит.
На заднем дворе девушка взглянула на дровяной сарай. Из него вытащили все дрова, но Тилли машинально отметила, что только часть их валялась вокруг. В открытую дверь было видно, что коровник пуст. Тилли вопросительно взглянула на Сопвита. Он повел головой в конец сада, где стоял ветхий сарайчик, куда на протяжении многих лет складывали разные пришедшие в негодность вещи.
Тилли вырвалась из рук Марка Сопвита и кинулась к сараю. Тяжело дыша, она остановилась на пороге, вцепившись руками в дверную раму. Бабушка лежала на сложенных мешках, рядом на коленях стояли двое: Саймон и молодая незнакомая Тилли девушка. Они занимали почти все свободное пространство сарайчика.
Саймон сразу же поднялся и взял девушку за руки.
– Не волнуйся, все нормально.
– Что… они с ней сделали? – она почти кричала.
– Я говорю тебе, она жива! – крикнул Саймон, сжимая ее плечи.
– Она была в доме?
– Нет, нет, – покачал головой он. – Мы нашли ее здесь. У нее приступ.
– О Господи! О Боже! – Тилли протиснулась к неподвижной Энни и упала возле нее на колени. – Бабушка, бабушка! – звала она, обхватив ладонями морщинистое лицо.
– Не надо так убиваться, – подала голос стоявшая с другой стороны девушка. – Ты ничем не поможешь, если будешь так надрываться. Она жива, но у нее удар. С моей тетей Ханисетт тоже удар случился, когда ей сообщили, что муж ее утонул. Она тоже была такая, а сейчас ничего, оправилась. Успокойся же, успокойся, – девушка погладила Тилли по плечу.
– Какие они жестокие, какие жестокие, – всхлипнула Тилли, из глаз не переставая текли слезы.
– То же самое и Сэм наш сказал. Он назвал их жестокими мерзавцами. Мы с ним первыми увидели огонь и эту бедняжку, которая ходила вокруг как безумная. Мы старались, как могли: таскали воду из дождевой бочки, но это было все равно что плевать против ветра – никакого толка. А потом со старой женщиной случился удар, она свалилась прямо к нашим ногам. Постройки во дворе слишком близко к дому, ее нельзя было туда положить. А здесь не опасно, поэтому мы ее сюда и перенесли. Я была здесь с ней, пока Сэм бегал в усадьбу. Хорошо, что он успел перехватить мистера Сопвита, тот собирался ехать на шахту и уже садился в седло. Он сразу же прискакал сюда, но что мог поделать? Ничего, потому что тут был настоящий ад. Мистер Сопвит очень переживал, он думал, что вы остались внутри. Потом ускакал к фермеру, и тот примчался со своими людьми, вот и весь рассказ. Да, вот еще что, фермер, – она кивнула на дверь. – Они его еле-еле удержали, он все рвался в огонь и, думаю, бросился бы туда, если бы не парень из деревни. Он рассказал, что ты ушла за покупками. Он только тогда немного успокоился. Ну вот, я все говорю и говор… Со мной всегда так, если что-либо случается. Когда два года назад отец погиб в шахте, я неделю все говорила и не могла остановиться.
Тилли получше пригляделась к девушке. Выглядела она не намного старше нее самой, но рассуждала, как взрослая женщина.
– И куда мне бабушку пристроить? Здесь оставаться нельзя, она умрет от холода, – обратилась Тилли к девушке, словно та могла ей что-либо предложить.
Девушка склонила голову набок, раздумывая.
– После того, как нас выгнали из дома в поселке Розира, живем мы, как селедки в бочке. Но нам очень повезло: нас принял мистер Сопвит. В его домах чище, но они такие маленькие. В одной комнате даже пол каменный, а нас девять человек. Мама смеется: «Кому тесно спать – на стенах места полно». – Девушка улыбнулась. – Найдется и для вас уголок. Ты верно сказала, старушку здесь нельзя оставлять.
– Ты думаешь… твоя мама разрешит?
– Конечно. Она живет как живется и не ворчит на судьбу. Как она говорит, ей пришлось нас произвести на свет совсем не с Божьего благословения. – Девушка улыбнулась во весь рот. На минуту и Тилли забыла о своей беде: чужой человек так легко и просто предлагал им приют, в это верилось с трудом.
Энни слегка пошевелилась и медленно открыла глаза. Тилли моментально переключила внимание на нее. Бабушка судорожно схватила Тилли за руку и открывала рот, силясь что-то сказать, но безуспешно.
– Ничего, бабушка, ничего. Все будет хорошо. Я здесь, с тобой.
Энни снова попыталась заговорить, но не смогла.
– У нее паралич, отнялась левая сторона, – с понимающим видом сообщила новая знакомая. Она подняла руку Энни и та безвольно упала. Девушка кивнула Тилли. – Ну, что я говорила: чаще всего отнимается левая сторона.
В этот момент до Тилли донесся голос Саймона:
– Нет, никто из них в приют не поедет. Я забираю их к себе.
– Это благородный шаг. Я рад, что вы так решили, – говорил Марк Сопвит. – Старики были людьми порядочными и внучку хорошо воспитали.
Тилли посмотрела на вошедшего в хижину Саймона, и в ее налитых слезами глазах отражались переполнявшие ее душу чувства.
– Подвинься немного, – сказал он Тилли, а потом кивнул девушке, стоявшей с другой стороны Энни. – Думаю, вам обеим лучше выйти, иначе мне ее не поднять.
– Но ты же не сможешь ее нести всю дорогу.
– Я и не собираюсь, – он бросил взгляд на Тилли, направляясь к Энни. – У меня телега здесь недалеко. Я встретил мистера Сопвита по дороге на мельницу. Телега стоит в конце тропы, – Саймон наклонился, поднял Энни, затем медленно и осторожно вышел из хижины. Прижимая к груди свою ношу, он пошел напрямик, через огород, огибая продолжавший пылать дом. За калиткой на дороге глазело на пожар несколько жителей деревни.
– Ну и полыхает! – услышал Саймон, проходя мимо.
– Да, полыхает, – приостановился он. – И загорелось все не само собой. Кое-кто за это ответит. Видит Бог, он или они за это поплатятся.
Кто-то стыдливо потупился, а другие так и не отвели глаз, но никто не проронил ни слова в ответ. Когда Марк Сопвит уводил Тилли, у зевак все же хватило такта отвернуться. Неожиданно Тилли остановилась, как будто споткнулась.
– Вы называете меня колдуньей, – девушка обвела взглядом знакомые лица. – По-вашему, я имею силу накладывать проклятие. Так знайте, если бабушка умрет, я прокляну всех и каждого. Вы больше не сможете безнаказанно причинять мне зло. Видит Бог, так и будет!
Услышав такие слова, некоторые в испуге опустили головы, другие отвернулись. Тилли в последний раз обвела всех взглядом, полным презрения, и уже без помощи мистера Сопвита заторопилась за Саймоном. Марк приостановился и сурово пообещал:
– Она права, кому-то придется за это заплатить.
– Сэр, в домах с тростниковой крышей часто случаются пожары, – возразил кто-то из деревенских.
– Это не пожар, а поджог, – обернулся к нему Марк. – Я видел, что посреди комнаты был сложен настоящий костер. Дом кто-то поджег. На это указывают разбросанные по двору дрова. А теперь отправляйтесь в деревню и передайте всем, что кто-то обязательно ответит за этот пожар. И не только потому, что это была моя собственность, а еще и потому, что пострадали двое людей, вся вина состояла лишь в том, что они хотели жить сами по себе. Теперь расходитесь, вы уже достаточно насмотрелись, надеюсь…
Люди молча подчинились и заторопились прочь. Те, кто пошли по тропе, скоро замедлили шаг, завидев телегу с неподвижной фигурой и застывшей рядом девушкой. Мистер Сопвит – одно дело, а Саймон Бентвуд – совеем другое. Он уже обещал поговорить со всяким, кто хоть пальцем тронет людей, которые жили в сгоревшем теперь домике Что это былбы за разговор, гадать долго не приходилось: кнут у Саймона был длинный, а рука тяжелая. Лишний раз поэтому никому попадаться ему на глаза не хотелось. Они предпочли вернуться в деревню другой дорогой.
А Саймон проехал по главной улице деревни, на которой собралось народа, как в день ярмарки. Все безмолвно провожали глазами телегу, в которой сидела девушка, поддерживавшая голову лежавшей без движения старой женщины…
– Это еще что? – Мэри Бентвуд не успела договорить, ее перебил Саймон:
– Отойди, дай мне пройти.
– Что ты сказал?
– То, что слышала! – огрызнулся он, с Энни на руках проходя через кухню. – Я сказал: «Отойди и не мешай».
– Ты в своем уме? – перешла на свистящий шепот Мэри.
Жена прошла за ним к двери в дальнем конце кухни. Саймон, оставив ее замечание без внимания, развернулся, толкнул спиной дверь и через холл пронес Энни в гостиную. Там он осторожно опустил старушку на диван и, выпрямившись, обернулся к кипящей гневом жене:
– Они сожгли их дом.
– Как сожгли?
– Очень просто: взяли и сожгли – дотла. Просто удивительно, что пощадили ее, – он перевел взгляд на неподвижную Энни.
– А вторая? – Мэри кивнула головой на дверь.
– Тилли? – с нажимом переспросил Саймон. – Она ходила за покупками в Джэрроу, а когда вернулась, дом уже горел.
– Надеюсь, ее теперь мучает совесть.
– Какая же ты! – сверкнул на нее глазами Саймон. – Энни нужен врач, – выходя из комнаты, бросил он.
– Постой, – загородила ему дорогу Мэри. – Давай сначала все выясним, Саймон Бентвуд. Как ты собираешься с ними поступить?
– А ты как думаешь? Они останутся пока здесь.
– Нет, ни за что! Такая больная женщина, да еще эта девчонка!
– Послушай, Мэри, – спокойный тон давался Саймону с трудом, – я тебе говорил и повторяю снова: они мои старые друзья. Пока я подыщу для них жилье, они останутся здесь.
– Я не позволю этой девчонке жить в моем доме, – пышная грудь Мери высоко вздымалась.
– А вот в этом наши мнения расходятся. Я как раз собираюсь оставить ее в моем доме. Если я не ошибаюсь, ты постоянно жаловалась, что тебе нужна еще помощь, чтобы управляться с делами в доме. Вот тебе и помощница.
– Я уеду отсюда, вернусь домой.
– Пожалуйста, дело твое. А теперь дай мне пройти! – он схватил ее за плечи и с силой отодвинул в сторону. Мэри едва удержалась на ногах и, сверкая глазами, смотрела как муж торопливо шел через холл. Лицо ее раскраснелось, глаза горели диким огнем.
В кухне у буфета стояла Тилли. На лице ее, в котором не было ни кровинки, глаза выглядели огромными, как блюдца.
– Можно мне пройти к ней? – вопросом встретила она Саймона.
– Подожди немного, Тилли. Сейчас я отправлю Рэнди за доктором. А ты пока сними жакет и присядь к огню. Пегги, приготовь попить чего-нибудь горячего.
– Хорошо, хозяин, – безразличным тоном откликнулась чистившая картофель женщина.
Тилли стояла в нерешительности.
– Все будет хорошо, – понизил голос Саймон. – Я скоро все тебе объясню. Подожди немного. – И он ушел.
Девушка подошла к огню и задумчиво смотрела на стоявшую на каминной полке большую черною сковороду, в которой шипело, подогреваясь, какое-то блюдо. Открылась дверь, и в кухне появилась Мэри Бентвуд. Она прошествовала мимо Тилли, как будто та была пустым местом, и заговорила со своей прислугой.
– Оставь все и проверь, как дела в маслобойне.
– Но я только что оттуда, мадам, – попыталась возразить Пенни Фуллбрайт.
– Ничего, сходишь еще раз.
– Хорошо, мадам.
Как только служанка вышла, Мэри Бентвуд направилась к Тилли.
– Не надейся остаться в моем доме, девчонка, – процедила она сквозь свои ослепительно белые и ровные зубы. – Твоя бабушка может побыть здесь, пока не поправится, а тебе придется подыскать другое место, где ночевать.
– Я думаю, она и найдет его прямо сейчас наверху.
Обе женщины круто повернулись на звук мужского голоса. Саймон подошел к столу.
– Чтобы больше разговоров на эту тему не было, – тихим, низким голосом предупредил он. – Она останется здесь. Они обе здесь остаются, пока я не подыщу для них жилье. Могу обещать только одно: я примусь за дело немедленно, – он повернулся к Тилли. – Иди к бабушке, она в гостиной.
Девушка по очереди посмотрела на них и, опустив голову, торопливо вышла из кухни. Не успела за ней закрыться дверь, как Мэри Бентвуд набросилась на мужа:
– Ты за этот день мне заплатишь, клянусь Богом, заплатишь! Я заставлю тебя заплатить. Заплатишь, запомни мои слова. Хорошенько запомни, – медленно с угрозой выговорила она последние слова.
– За все в жизни приходится расплачиваться, – со вздохом согласился Саймон. – Долгов я никогда не имел, но не сомневаюсь, моя милая, что ты заставишь меня заплатить, да еще с процентами. – С этими словами он последовал за Тилли в гостиную.
