Текст книги "Околдованные любовью"
Автор книги: Кэтрин Куксон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)
Глава 2
Саймон стоял, прислонившись к воротам фермы, и разговаривал с мистером Марком Сопвитом, хозяином земли, которую арендовал.
– Да, что верно, то верно. Завтра я поставлю голову под хомут, – он с улыбкой кивнул на лошадь.
– Бывает кое-что и похуже, – рассмеялся в ответ Сопвит. – Все зависит от характера наездника.
– Ну, нрав наездника мисс известен, думаю, что смогу с ним справиться.
– Ну-ну, – с сомнением покачал головой Марк. – Нельзя одновременно таскать хомут и ездить верхом. Это невозможно.
– Тут вы совершенно правы, – непроизвольно вздернул подбородок Саймон, – но я всегда добивался того, чего хотел. Между прочим, сэр, позвольте спросить, правда ли то, о чем болтают в округе?
– В разговорах и сплетнях всегда есть доля истины, – тут же посерьезнел Сопвит. – Что же ты слышал?
– Ну, в общем, – начал Саймон и умолк. Поддел ногой камешек, проследил взглядом, как тот запрыгал прочь в облаке взметнувшейся пыли, и только потом продолжил. – Говорят, что подошла вода и шахте теперь конец.
Марк Сопвит ответил не сразу. Сидя в седле, молча смотрел на Саймона.
– Но есть насосы, – наконец заговорил он. – Вода действительно подходила, теперь ее уже откачали. А ты вполне можешь пустить хороший слух, что моя шахта работает и будет работать.
– Рад это слышать, сэр, очень рад.
– Спасибо на добром слове, – черты лица Марка разгладились, тон смягчился. – Желаю тебе счастья и радости в семейной жизни.
– Спасибо, сэр, большое спасибо.
Сопвит приготовился отъехать, вдруг внимание его привлек приближавшийся всадник. Это была молодая женщина, и сидела она в седле, словно влитая. Поравнявшись с ними, она остановила лошадь и взглянула на мужчин. Они, в свою очередь, с интересом наблюдали за ней.
– Доброе утро.
– Доброе, мадам, – вежливо приподнял шляпу Марк, а простоволосый Саймон даже не поднял руки в приветствии.
– Вы мистер Сопвит? – глядя на Марка, осведомилась она.
– К вашим услугам, мадам, – наклонил тот голову.
– Я леди Майтон.
– Здравствуйте, прошу меня извинить за то, что не нашел времени к вам выбраться, я…
Дама улыбнулась.
– Я заезжала к вам сегодня утром. Мне сказали, что вы в отъезде, а ваша жена нездорова, – промолвила она.
Саймон уже не подпирал столб, а, выпрямившись, с любопытством наблюдал за происходящим. От его глаз не укрылось, что землистое лицо мистера Сопвита оживил легкий румянец. Также он заметил, что сцена развлекала даму. Он слышал, что хозяином Дин-Хауса стал старый лорд, женатый на молодой женщине. Саймон отметил про себя, что дама не так уж и молода, на вид ей было лет тридцать, но фигура была великолепная, а глаза… О! Это были глаза дерзкой самоуверенной служанки, разливающей пиво в таверне.
Саймон едва не вздрогнул, почувствовав на себе ее вопросительный взгляд. Видел он и затруднения своего хозяина, который никак не мог решить, нужно ли представлять арендатора или нет. Саймон внутренне напрягся, на лице появилось застывшее выражение.
– Это мой арендатор, фермер Бентвуд, – наконец решился Сопвит, заметив перемену в настроении молодого человека.
Дама перевела взгляд на Саймона и некоторое время пристально смотрела на него, прежде чем кивнуть. Но Саймон и теперь не стал, как следовало бы, почтительно прикладывать руку к голове, не сказал он и положенное: «Добрый день, миледи», а ограничился, как и она, легким кивком головы. Его поведение явно не понравилось мистеру Сопвиту, который резко подал лошадь назад, заставив Саймона отскочить в сторону. Теперь лошади стояли рядом, его колено почти касалось платья леди Майтон.
– Вы решили просто проехаться или куда-то направляетесь?
– Я выехала прокатиться, – с притворной важностью кивнула она.
– Тогда, возможно, вы окажете мне честь и поедете вместе со мной домой, мне бы очень хотелось познакомить вас со своей женой.
– Конечно, почему бы нет.
Тронув лошадь, Марк Сопвит обернулся к Саймону:
– До свидания, Бентвуд, веселой свадьбы завтра.
Услышав это, леди Майтон придержала лошадь.
– У вас завтра свадьба?
– Да, миледи, – подтвердил он.
– Разрешите и мне пожелать вам веселой свадьбы, мистер… фермер… как вы сказали, ваше имя?
– Бентвуд, Саймон Бентвуд, – он сделал особый акцент на имени. Выражение его лица оставалось бесстрастным, в то время как лицо женщины светилось улыбкой.
– Саймон Бентвуд, – повторила она. – Ну, я еще раз желаю вам веселой свадьбы, фермер Саймон Бентвуд.
И, пришпорив коня, женщина резко рванула с места и поскакала вперед, предоставляя Марку догонять ее. Так они ехали до конца извилистой дороги, где Сопвит скомандовал:
– Сворачивайте на верхнюю тропу. – И пустил лошадь галопом.
Теперь он скакал впереди, не без удовлетворения отмечая, как миледи задета тем, что ей не удается показать свое мастерство наездницы. Ему сразу стало ясно, что она принадлежит к тому типу женщин, которые, усевшись в седло, скачут через изгородь и канавы не разбирая дороги, носятся по лугам и полям, не щадя фермерских угодий. Да, она не из тех, кто уважает труд фермера. Бентвуд скорее всего сразу заметил в ней эту черту, потому и вел себя без должного почтения.
Но вот тропа расширилась, и мужчина перевел лошадь с галопа на шаг. Теперь они ехали рядом. Марк Сопвит взглянул на даму, на ее лице не было и следа недовольства.
– Какой милый домик, – произнесла она, глядя на коттедж невдалеке, – и сад такой аккуратный. Я здесь недавно, но уже успела обратить внимание, какие неухоженные участки у домов, а этот очень мил.
– Это дом стариков Троттеров, он в границах моих владений. За участком следит их внучка, и, кстати, она поднимается сюда от ручья. Девушка отлично справляется с мужской работой. Может очень аккуратно свалить дерево. Она хорошо поработала в одной из моих рощ.
– Вы позволяете ей пилить ваши деревья?
– Ну, не деревья, а только сучки и ответвления.
Они подъехали ближе, и леди Майтон смогла лучше разглядеть девушку.
– Да она же совсем молоденькая и выглядит такой хрупкой.
– Я бы не стал судить по внешнему виду. На самом деле у нее сил, как у молодого жеребенка.
Тилли не остановилась, увидев их, а прошла с полными воды деревянными бадьями к дому.
– Так это часть вашего имения? – поинтересовалась леди Майтон, когда они ехали через выпас.
– Да, вернее, то, что от него осталось, – криво усмехнулся он. – Полвека назад половина земель была продана, преумножая ваши владения.
– Вы, должно быть, сильно нуждались в деньгах?
– Да, вы правы.
– А теперь?
– С тех пор мало что изменилось.
– Но у вас есть шахта, разве она не приносит доход?
Он тяжело вздохнул.
– Мне кажется, шахты выгодны, если держаться от них подальше: уехать за границу или в Лондон, а дела предоставить вести управляющему. Если же заниматься всем самому и учитывать интересы рабочих, то это одно разорение.
– А у Розиров, на мой взгляд, дела идут неплохо.
Выражение его лица стало жестким, он опустил глаза и уставился на руку, сжимавшую поводья.
– Люди безжалостные, как правило, преуспевают, – с оттенком горечи проговорил Марк.
Какое-то время они ехали молча, держась на некотором расстоянии друг от друга, чтобы не попасть в часто встречающиеся рытвины.
– По-вашему тону мне показалось, что вы недолюбливаете Розиров, почему? – спросила миледи спустя некоторое время.
Его так и тянуло сказать: «Мадам, нравятся ли мне Розиры или нет, вас это совершенно не касается». Они были знакомы всего каких-то полчаса, а она уже задавала вопросы, как лучший друг. Но выражение ее больших, притягивающих своей глубиной глаз лишило его желания говорить колкости.
– Вы очень любознательная леди, – только и сказал он.
В ответ она откинула голову назад и расхохоталась, что совсем не подобало леди, как отметил про себя Сопвит.
– Некоторым требуется целый день, чтобы понять, какая я любопытная, – промолвила она с озорным блеском в глазах.
Марк тоже не смог удержаться от улыбки. Внезапно он почувствовал, как забурлила кровь. Он и представить себе не мог, что способен вновь испытать подобное. Ему казалось, что все движения души в прошлом. Да что еще мог думать он в свои сорок два года, имея двадцатилетнего сына от первой жены, трех сыновей и дочь от второй, которая постоянно болела. К тому же – душившая его закладная на имение и шахту, дохода от которой едва хватало на жалованье горнякам, а также пребывавший в запустении дом, грустивший без хозяйского глаза. Он привык считать, что в душе не осталось места волнению, присущему молодости. Желание продолжало жить в его теле, но будоражащего кровь возбуждения он не ощущал уже давно. В этот момент из глубины его души, как родник из-под земли, пробились забытые чувства.
И он ничего не имел против, когда она, пустив лошадь в галоп, вырвалась вперед и поскакала по тропе, переходившей в подъездную аллею, ведущую к дому.
В начале девятнадцатого века в штате прислуги особняка Хайфилд-Мэнор насчитывалось тридцать два человека, включая шестерых садовников и четверых конюхов. Теперь же в регистрационных книгах числилось тринадцать человек, из них один кучер и три садовника, но сюда, правда, не входили: учитель, мистер Бургесс, и камеристка мадам Сопвит – мисс Мейбл Веннер Прайс.
Сокращение персонала сказалось не только на состоянии парка и лужаек с цветниками, в доме тоже катастрофически не хватало рук. Служивший в семействе уже шестьдесят лет дворецкий, мистер Пайк, больше не появлялся в холле, когда лакей Роберт Саймс открывал двери. Дворецкий мрачно объяснял это тем, что ему приходилось большей частью выполнять работу прислуги более низкого ранга. Не выходила встречать хозяина и экономка, миссис Лукас, в отличие от своей предшественницы, которая всегда возникала словно из воздуха. Миссис Лукас же обычно появлялась лишь затем, чтобы в присущей ей вежливой и бесстрастной манере сообщить хозяину, что она не получает никакой помощи от хозяйки, или заявляла, что этот огромный дом невозможно поддерживать в порядке, имея мало прислуги. Порой она предлагала мистеру Бургессу спуститься вниз и есть вместе с прислугой, чтобы в детской наверху обслуживать на одного человека меньше. Но чаще всего экономка поджидала учителя, чтобы пожаловаться на детей: ни няня, ни учитель не могли с ними сладить. Миссис Лукас просила его сделать внушение мистеру Мэтью, которому подражали все остальные.
В последнее время Марк со страхом входил в дом, где отовсюду на него сыпались одни лишь жалобы. Он с тоской вспоминал времена, когда его неудержимо тянуло домой, где бы он ни находился: за границей ли, в Лондоне или в шахте. Теперь же ему больше всего хотелось быть как можно дальше и от шахты, и от дома.
Сопвит отступил в сторону, пропуская вперед свою элегантную гостью, огляделся.
– Саймс! – окликнул он удалявшегося в столовую лакея. Когда тот пересек выстланный мраморной плиткой холл и подошел к ним, Марк указал на леди Май-тон, протягивавшую ему стек и перчатки, и спросил: – Хозяйка все еще в своей комнате?
– Да, хозяин, – озадаченно мигнув, ответил слуга. Марк знал, что тот вполне мог добавить: «А разве она когда-нибудь выходит оттуда?».
– Прошу сюда, – пригласил он и повел гостью через просторный холл по лестнице, устланной когда-то ярко-красной, а теперь поблекшей дорожкой, и далее по галерее, стены которой почти сплошь занимали картины в нарядных рамах, в основном это были портреты. В галерее Марк взглянул на миледи, и в его глазах вспыхнули огоньки.
Он собирался спуститься со своей гостьей по длинному коридору, но громкие крики заставили их повернуть головы туда, к дальнему концу коридора, где находилась лестница, ведущая наверх, в детскую. По ней с воплями бежали трое детей: два мальчика и девочка помладше; она-то и визжала громче всех, и было от чего: с ее головы по лицу на передник в оборках стекала какая-то тягучая синяя масса.
– Мэтью! Люк! Джесси Энн!
Марк на мгновение забыл о своей спутнице и устремился к детям, которые, не замечая взрослых, неслись к главной лестнице.
– Стойте, сейчас же остановитесь! – рявкнул отец, и этот его окрик возымел действие.
Дети разом остановились, сбившись в кучу. Младший из мальчиков, темноволосый, с темными, озорно поблескивавшими глазами семилетний Люк, отчаянно потряс рукой, пытаясь стряхнуть липкую синюю массу, приставшую к его ладони, когда он налетел на сестру и прикоснулся к ее испачканному фартуку.
– В чем дело? Что здесь происходит? Джесси Энн, что вы опять натворили?
– Папа, ох, папа! – девочка устремилась к отцу.
– Не подходи, ты меня испачкаешь, – отступая на шаг, остановил отец ее. – А где Дьюхерст? – обратился он к старшему сыну Мэтью.
– Плачет в детской, – стараясь не улыбаться, пробормотал мальчик.
Марк приготовился дать детям указание, но вдруг в разговор вступила леди Майтон.
– Я вижу, с кем-то хотели сыграть шутку, – в ее голосе явственно чувствовались веселые нотки. Она стояла рядом с Марком и, чуть наклонившись, смотрела в обращенные к ней детские лица. – И где же находился сюрприз, над дверью? – при этих ее словах даже Джесси Энн перестала шмыгать носом.
Девчушка согласно кивнула, а мальчишки наперебой закричали:
– Да, верно, мадам. Мы приготовили сюрприз для Дьюхерст, а с ней рядом шла Джесси Энн. – Они умолкли, с восхищением глядя на леди, сумевшую догадаться, как на сестренке оказался клейстер.
– А я до клейстера не додумалась, у меня дальше воды дело не доходило.
Мальчишки захихикали, а девочка фыркнула, потом сморщилась и чихнула: клейстер попал ей в нос.
– Отправляйтесь сейчас же все к себе наверх и сидите там, пока я к вам не поднимусь. Ясно?
– Да, папа.
Джесси Энн продолжала безостановочно чихать и не могла ответить. Братья схватили ее за руки и увлекли за собой к лестнице, ведущей в детскую. Именно в этот момент в конце коридора появилась миссис Лукас.
– Будьте так добры, миссис Лукас, займитесь своими обязанностями и разберитесь с этим безобразием, – сквозь зубы процедил Марк, указывая в сторону убежавших детей. – И проследите, чтобы одни они сюда не спускались. Возможно, вы забыли, что мы с вами уже говорили об этом.
Миссис Лукас так сильно прижала к талии стиснутые руки, что ее полная грудь всколыхнулась, приподнимая платье и маленький белый фартук, выглядевший как лоскуток на ее пышной юбке. Не обращая внимания на гостью, она заговорила, глядя прямо в глаза хозяину:
– Мои многочисленные обязанности, сэр, не позволяют мне сидеть на месте, поэтому я не могу много времени проводить в детской. Да и зачем же тогда няня и гувернер.
– Мне прекрасно это известно, миссис Лукас, – Марк изо всех сил старался сдержать гнев. – Однако я полагал, что присматривать за няней входит в вашу компетенцию. Но теперь все, хватит! – он махнул рукой почти перед ее лицом. – Идите наверх и наведите порядок!
Экономка едва заметно наклонила голову, гордо выпрямив шею над обрамлявшим ворот платья узким сильно накрахмаленным белым воротничком. Всем видом выражая кипевшее в ней возмущение, она прошла между хозяином и гостьей, направляясь к лестнице.
Марк отошел к окну и некоторое время стоял там, отвернувшись, прикрыв глаза рукой. Наконец обернулся к оставшейся стоять на прежнем месте леди Майтон, беспомощно пожал плечами и, разводя руками, сказал: «Мне жаль, что вам пришлось наблюдать эту сцену».
– Не говорите глупости! – Дама подошла и открыто улыбнулась ему. – Я получила массу удовольствия. Мне вспомнилось детство. Я проделывала такие штучки, потому что терпеть не могла нянь, гувернанток и им подобных. Они никогда у нас долго не задерживались, ибо мне удавалось превращать их жизнь в настоящий ад.
Сопвит смотрел ей в глаза несколько мгновений, затем грудь его вздрогнула, из горла вырвался клокочущий звук, и в следующую минуту он уже смеялся вместе с леди Майтон.
– Вы умеете взбодрить, – заметил он, продолжая смотреть ей в глаза. – Хотя, полагаю, я не первый, кто вам это говорит.
– Нет, знаете, мне раньше как-то не говорили, что я могу взбадривать, на ум почему-то сразу приходят шипучие освежающие напитки. И снова в памяти всплывают картины детства. – У меня нередко бывала рвота, и иногда я это делала нарочно, – она кивнула в подтверждение своих слов. – У меня была няня, которая в таких случаях выдавливала в стакан лимон, добавляла приличную порцию соды и, когда смесь начинала шипеть, заставляла меня ее выпить, почти насильно вливая в горло. Мне говорили, что я умею волновать, обольщать, развлекать, называли даже… – она помолчала и продолжала, облизнув губы, – порядочной стервой. Последнее замечание, должна сказать, принадлежало женщине. Но что я могу взбодрить, такого я не слышала.
Теперь во взгляде Марка отразилось очевидное восхищение. С коротким смехом он взял леди под руку и повел дальше по коридору. Они остановились перед выкрашенной в серый цвет дверью. Перед тем как постучать, он взглянул на нее.
Войдя в комнату, Марк отступил, пропуская гостью вперед, аккуратно прикрыл дверь и указал на шезлонг у окна, в котором полулежала его жена.
У тридцатисемилетней Энни Сопвит были серые глаза и кожа болезненного цвета. Некогда светлые волосы приобрели невзрачный, мышиный тон. Четыре года назад она обосновалась на этой кушетке и с тех пор не покидала свою комнату. Поднималась она только затем, чтобы в сопровождении прислуги дойти до туалетной комнаты или перебраться в спальню и улечься в постель. Она почти все время проводила за чтением или вышиванием, с особым старанием расшивая передники и платья дочери. В течение дня самыми беспокойными для нее были те считанные минуты, когда все четверо детей чинно гуськом входили в комнату поприветствовать ее. Она в свою очередь здоровалась с ними, прибавляя неизменное: «Ведите себя хорошо», но даже это ее утомляло.
Выражение лица Эйлин менялось редко, обычно на нем было написано покорное смирение. И в голосе звучали те же ноты. Ее редко навещали, обычно это были родственники.
Когда муж ввел в комнату эффектную незнакомку в костюме для верховой езды, Эйлин от изумления приоткрыла рот и оторвала голову от подушки, едва удержавшись, чтобы не позвать: «Мейбл! Мейбл!», потому что редко кому удавалось пройти мимо бдительной камеристки. Но, тем не менее, муж привел к ней молодую женщину с яркой внешностью, прекрасно выглядевшую.
Ей не пришлось утруждать себя, начиная разговор, потому что это сделал Марк.
– Эйлин, познакомься, леди Майтон, – представил он незнакомку. – Она уже заезжала к нам сегодня утром, но ты была не готова принимать гостей. Поэтому, встретив ее по дороге домой, пригласил к нам. Я сказал, что ты будешь рада познакомиться с новой соседкой. Ты знаешь, они поселились в Дин-Хаус.
Эйлин перевела взгляд с мужа на гостью и слегка наклонила голову в знак приветствия.
– Приятно познакомиться, – произнесла Агнес Майтон, протягивая руку. – Я заехала, чтобы пригласить вас на ужин на следующей неделе, но, возможно, вам будет трудно приехать.
– Да, да, боюсь, что так.
– Как жаль: ведь вы – наши ближайшие соседи, и я надеялась, – она повела плечами, – что мы будем видеться.
– Садитесь, пожалуйста, – Марк подал ей стул, и леди Майтон улыбнулась с благодарностью.
– Я уже успела познакомиться с вашим очаровательным семейством, – сообщила она после небольшой паузы.
Эйлин Сопвит вопросительно взглянула на мужа.
– Да, да, – усмехнувшись, подтвердил Марк, кивая, – они показали себя: снова со своими проделками.
– А у вас… у вас есть дети?
– Пока нет. Однако все еще впереди: я всего год замужем, – и она рассмеялась, словно сказала что-то забавное.
Эйлин Сопвит смотрела на гостью и молчала. Марк поспешил нарушить затянувшуюся паузу.
– После Лондона жизнь здесь покажется вам скучной, я полагаю, вы раньше жили в столице?
– Да, это так. У нас там был дом и еще один – в Йоркшире, но Билли их оба продал. Его предки, насколько я поняла, жили в этих местах около ста лет назад. Ему всегда хотелось сюда переехать. Муж говорит, что найдет для себя здесь больше занятий, чем в Лондоне. В конце года, несмотря на ужасную погоду, он ездил в Ньюкасл на распродажу мебели из особняков. Там было несколько интересных вещей, которые он хотел приобрести для нашего дома. Кроме того, его очень интересует инженерное дело. При его участии в свое время строились мосты. Я не помню, правда, названия мест, – она с сожалением пожала плечами и взглянула на Марка.
– Полагаю, это железнодорожные путепроводы над долиной Узбурн и Уилмингтонской балкой.
– Правильно, это именно те места, – кивнула она. – У меня плохая память на названия… Когда я сюда приехала, он повел меня в Новый театр в Ньюкасле, неплохой, надо сказать, и вечер удался на славу. Давно я столько не смеялась и над пьесой, и над публикой. В самом деле, – она бросила на него быстрый взгляд и продолжала, – у вас в провинции своя гордость и, возможно, мои слова заденут ваши чувства, но я едва понимала, что говорят окружающие.
– Ну вот, что я говорила! – воскликнула она, смеясь, когда Марк помедлил с ответом, ему не понравилось слово «провинция».
– Вы… собираетесь вскоре вернуться в Лондон или намерены жить здесь постоянно?
Вопрос, донесшийся со стороны дивана, прозвучал негромко, но оборвал смех леди Майтон.
– Мы приехали сюда только две недели назад. Собирались раньше, но отъезд пришлось отложить, потому что умер король и было провозглашено имя новой королевы. Билли должен был присутствовать при этом. Мне кажется, Билли здесь понравится, я даже уверена в этом, ну а я о себе пока определенно могу сказать лишь одно – у меня будет прекрасная возможность ездить верхом. Вокруг такой простор, места дикие… как и люди. – Она повернулась к Марку. Выражение ее лица показывало, что она ждет возражений.
В этот момент дверь отворилась и на пороге появилась камеристка. Она замерла, держась за ручку двери. Весь ее вид выражал удивление и недовольство.
Марк немедленно понял состояние женщины и, стремясь снять напряжение, протянул ей руку.
– Леди Майтон, это мисс Мейбл Веннер Прайс, – представил он камеристку.
Титул «леди» не произвел на мисс Прайс особого впечатления, выражение ее лица не изменилось, лишь слегка приоткрылся рот и немного отвис квадратный подбородок. Она сделала едва заметный реверанс со словами: «Ваша светлость».
Леди Агнес ответила на приветствие легким наклоном головы. Этот жест очень походил на тот, которым она удостоила молодого Бентвуда. Очевидно, у нее была особая манера держать себя со слугами, в которой, по мнению Марка, слишком уж ощущалась снисходительность. Он видел перед собой настоящую светскую леди, но ее высокомерие смягчалось умением расположить к себе; приятная дама, ничего не скажешь.
Марк наблюдал, как леди Майтон прощалась с Эйлин. Он видел, что жену явно расшевелил этот визит, и заключил, что нет ничего плохого в том, что жена немного взволнована. Временами он начинал сомневаться в серьезности болезни жены, но доктор Кемп и доктор Феллоуз в один голос твердили, что ей нельзя больше иметь детей. Они находили, что у нее что-то с маткой, а приглашенный из Эдинбурга врач наговорил еще много чего и объяснил, что боли в животе не поддавались лечению. Однако на помощь могла прийти сама природа, и тогда все бы прошло естественным путем. Но природа что-то не торопилась приниматься за дело, и Марк частенько спрашивал себя, как ему узнать, принесет ли результат вмешательство природы. Ему недоставало тепла ее тела: Эйлин не подпускала его к себе и была в шоке, когда он сказал, что может любить ее, не заходя слишком далеко.
Он не переставал удивляться, как удавалось справляться со всеми женскими проблемами простым женщинам, работающим у него в шахте. Им приходилось передвигаться на четвереньках да еще тащить нагруженную углем тележку часто уже через неделю после родов. Когда Марк с управляющим спускались в шахту, им попадались парочки, расположившиеся прямо на голой земле. Особенно часто на них натыкались в боковых ходах.
– Я вам пообнимаюсь, подождите! – кричал управляющий, разгоняя влюбленных, а Марка тем временем мучила зависть. Он часто думал о слове «обниматься», от которого, как ему казалось, исходит тепло и нежность.
– Нам пора идти?
– Да, да, конечно.
Лишь теперь он осознал, что, задумавшись, не отрываясь смотрел на гостью. Но теперь он заметил и обращенный на него испытующий взгляд жены.
– Я скоро вернусь, – пообещал Марк.
Дверь перед ними распахнула Мейбл Прайс. Он улыбнулся, но лицо камеристки оставалось невозмутимым.
Они молча спустились в холл.
– Мне очень неловко, что вам не предложили перекусить или чего-нибудь освежающего, – сказал Марк.
– Не стоит извиняться. – Леди Майтон слегка прикоснулась к его рукаву. – Визит сам по себе доставил мне удовольствие. Так я могу рассчитывать, что через две недели вы приедете к нам на ужин? – склонив набок голову, спросила она.
– Скорее всего, да, – после небольшого колебания ответил Марк. – Буду рад посетить вас.
Мужчина и женщина несколько мгновений смотрели в глаза друг другу, затем она направилась к стоявшему у двери лакею, чтобы забрать у него свои перчатки, обратив при этом на него самого не больше внимания, чем на вешалку. Затем, пройдя широкую веранду, дама спустилась на дорожку, сквозь гравий которой пробивалась трава. Фред Лейбурн, бывший одновременно кучером, конюхом и мастером на все руки, держал за повод ее лошадь.
Марк помог Агнес сесть в седло. Отпустив кучера кивком головы, он промолвил, передавая поводья леди Майтон:
– Увидимся через две недели, до свидания.
– До встречи через две недели, – без тени улыбки ответила она.
Потом смерила мужчину долгим взглядом и, пришпорив коня, поскакала по аллее. Марк смотрел ей вслед, пока она не скрылась из вида. Только после этого повернулся и поднялся по ступенькам в дом.
У подножия главной лестницы он остановился, задумчиво теребя нижнюю губу. Конечно, ему следовало отправиться наверх в детскую и выпороть Мэтью, как и обещал, если тот еще раз осмелится подшутить над Дьюхерст. Но горластый Мэтью подымет такой крик, что его обязательно услышит Эйлин, у нее либо начнется приступ, либо она несколько дней будет обиженно молчать.
Перепрыгивая через две ступеньки, Сопвит побежал наверх. Тяжело дыша, поднялся на галерею, а дальше пошел шагом, спрашивая себя, куда он торопится. Когда он вошел в комнату жены, Мейбл Прайс набрасывала легкое шелковое покрывало на колени Эйлин. Строго взглянув на хозяина, камеристка молча вышла.
– Что это с ней? – кивнул Марк на закрывающуюся дверь.
– Ей не понравилась твоя гостья.
– Почему моя? Она приехала навестить тебя.
– Мейбл слышала, какие ходят слухи, – оставляя без внимания реплику мужа, продолжала Эйлин.
– Не сомневаюсь. Стоит появиться сплетне, и наша дорогая мисс Прайс тут как тут.
– Тебе не следует так отзываться о ней, Марк. Она мой добрый друг и незаменимая помощница.
– И это дает ей право грубо встречать гостей?
– Леди Майтон – незваная гостья, ее никто не приглашал.
– Она приехала к нам, как к добрым соседям, надеясь на приветливый прием. Вероятно, ей хотелось завязать дружеские отношения.
– У нее это хорошо получается, если судить по слухам.
Он молча стоял и смотрел, как жена разглаживала пальцами носовой платок из тонкого батиста.
– Тебе известно, что она уже была замужем?
– Нет… но и я женат во второй раз, однако, согласись, Эйлин, это не повод считать меня негодяем, правда? – наклоняясь к ней, спросил Марк.
– С женщинами дело обстоит иначе. Но я не осуждаю ее за то, что она второй раз вступила в брак, хотя теперь мне ясна причина их поспешного приезда сюда. В Лондоне ее имя связывалось с именем некоего джентльмена. И ее муж был недалек от того, чтобы поколотить его.
– Ты все это узнала в последние несколько минут? – недовольно поморщился Марк. – Но откуда это известно Прайс, могу я спросить?
– Можешь спросить, но кричать нечего, – она помолчала, пристально глядя на мужа. – Их кучер – дальний родственник Саймса, нашего лакея. Кажется, он его троюродный брат.
– Неужели?
– Да, именно так.
Марк заговорил, качая головой, что свидетельствовало о его крайнем раздражении.
– Полагаю, лорд Майтон вызвал некоего молодого человека на дуэль, потому что был восхищен его женой?.. – он сделал широкий жест. – Но, Эйлин, почему ты слушаешь всякий вздор? Как я понял, Майтону уже далеко за шестьдесят, и он едва ли способен поколотить кого-либо, даже своих собак. – Марк вздохнул и уже спокойнее продолжал: – Зачем ты слушаешь Прайс?
– А кого мне еще слушать? – тонким голосом спросила она, губы ее дрожали. – Ты стал так мало уделять мне времени.
Марк опустился на кушетку рядом с женой и взял ее руки в свои.
– Я же говорил тебе, Эйлин, что не могу быть одновременно в двух или трех местах, не разорваться же. Я почти постоянно сижу в шахте. Раньше можно было управляющему всем заниматься, сейчас другие времена. Ну же, улыбнись. – Он взял ее за подбородок и радостно объявил: – Догадайся, кто завтра женится? Молодой Бентвуд, фермер, ты же его знаешь.
– Правда? – слабо улыбнулась она. – Молодой Бентвуд, боже мой, – кивая головой, продолжила она, – я не видела его несколько лет. Но помню, что он очень приличный молодой человек.
– Тут ты права. Он, конечно, немного самоуверенный, но фермер хороший. Парень ведет дела куда лучше, чем его отец.
– А ты знаешь, кто его невеста?
– Думаю, что девушка, – он рассмеялся и потряс жену за руку.
– Ах, Марк! – отворачиваясь, она сердито надула губы.
– Я правда ничего о ней не знаю.
– Как по-твоему, должны мы им сделать подарок?
– Подарок? Хорошая мысль, но что подарить?
– Действительно, что? – Она откинулась на подушку и ненадолго задумалась. – Что-нибудь из серебра: молочник или сахарницу. Их много в буфетах, и одним больше, одним меньше – не имеет значения.
– Да, ты права, жест очень милый. – Он наклонился и слегка коснулся губами ее щеки, затем повторил: – Очень милый жест, ты такая внимательная и заботливая. Позднее я захвачу несколько вещиц и зайду к тебе, чтобы ты выбрала подходящее.
– Да, хорошо. И еще, Марк, – просительным тоном продолжала Эйлин, жестом останавливая мужа, собравшегося встать. – Поднимись, пожалуйста, в детскую и поговори с Мэтью, но, умоляю, не будь с ним груб. Я знаю, он вел себя плохо. Мейбл сказала, что ходила наверх и уговаривала его прекратить шалости. Он опять огорчил Дьюхерст. Но у этой девушки совершенно нет характера, она не может справиться с детьми… Я не знаю, что делать.
Марк круто повернулся, от его прежнего благодушия не осталось и следа.
– А я знаю, я уже думал над этим, и мы с тобой должны все обсудить, Эйлин. Парня следует отправить в пансион.
– Нет, нет! Только не это! Я уже говорила тебе, что не хочу даже слышать ни о чем подобном. Кроме того, за пансион нужно платить, а ты постоянно напоминаешь мне, что расходы на ведение хозяйства необходимо сократить. Нет, я никогда на это не соглашусь, а теперь оставь меня, пожалуйста, оставь.
