Текст книги "Околдованные любовью"

Автор книги: Кэтрин Куксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

– Я не боюсь, сэр.

– В самом деле?

– Нет, сэр.

– Тогда почему ты отстранилась?

– Нет, сэр… я просто удивилась.

– И это тебя потрясло?

– Нет, сэр, не потрясло.

– Ты понимаешь, о чем я тебя прошу, Троттер?

Тилли опустила глаза на их соединенные на пуховом одеяле руки и тихо ответила: «Да, сэр».

– И… – голос его упал до едва различимого шепота, – ты согласна?

– Нет, сэр, – напрямик ответила она, не поднимая головы.

– Извините… меня, сэр, – она подняла на него глаза, когда он отпустил ее руку. – Извините… я сделаю для вас все, что угодно, но… но… не…

– …Ляжешь со мной в постель?

Она снова опустила голову.

– Я тебе совсем не нравлюсь?

– О нет, сэр, – она инстинктивно потянулась к его руке, но потом убрала свою руку и продолжала. – Вы нравитесь мне, сэр, очень нравитесь.

– Но недостаточно, чтобы доставить мне удовольствие?

– Это было бы неправильно… и многое бы изменило.

– Каким же образом?

– Все было бы по-другому. Я не могла бы по-прежнему ходить по дому, – она умолкла и оглядела погруженную в полумрак комнату, подыскивая слова, чтобы объяснить свои чувства. – Я бы не могла ходить с поднятой головой.

– Вот это и есть мораль рабочего класса, – как-то неопределенно хмыкнул он.

– Не понимаю вас, сэр.

– Неважно, Троттер. Но скажи мне… ты любила кого-либо? – Он видел, как всколыхнулась под рубашкой ее грудь и дернулась шея, когда она судорожно глотнула воздух. – Скажи, любила? – настойчиво повторил он и услышал ответ:

– Да.

– А он тебя? Он любит тебя?

– Мне кажется, в какой-то степени любит, сэр, по-своему.

– Что ты имеешь в виду?

– Из этого ничего бы не вышло, сэр. Это было бы несправедливо.

– Ах, Троттер, Троттер! – в смехе его прибавилось определенности. – Не везет тебе, Троттер, по всему видно, что ты пробуждаешь любовь только в женатых мужчинах. Полагаю, он женат?

– Да, сэр.

– Это твой знакомый фермер? Не надо так переживать, – заметив, как она вздрогнула, сказал он. – Думаю, о твоем секрете многие догадывались, потому что не всякий жених помчится со своей свадьбы спасать красивую девушку. И мужчина не приведет ее в свой дом, несмотря на недовольство жены. Между прочим, я только сейчас все до конца понял. Хотя и подумал, что в доме фермера что-то не так, если ты предпочла вернуться к своему сгоревшему домику… Итак, Троттер, ты любишь мужчину, который тебе недоступен. Что ты намерена делать? Будешь всю жизнь бороться с разочарованием, пока не превратишься в морщинистую старую деву?

– Нет, сэр, – решительно ответила она. – Я выйду замуж. Когда-нибудь я выйду замуж и у меня будет семья.

Он посмотрел на нее внимательно и со вздохом лег в подушки. Казалось, ее признание еще больше ослабило его дух.

– Мне жаль, сэр, – в ее голосе звучало искреннее чувство.

– Ничего, Троттер, ничего. Но не сделаешь ли ты мне одно одолжение. Тебе это никак не повредит, а мне поможет оживить фантазию, которая уже некоторое время живет в моем воображении.

– Сделаю все, что могу, сэр.

– Тогда ляг на постель и положи голову на подушку, лицом ко мне.

– Сэр! – она вскочила и прижала руки к талии.

– Я прошу немного и не причиню тебе вреда, тебе нечего беспокоиться. Я буду под одеялом, а ты поверх него. Просто мне хочется видеть тебя рядом с собой.

Он видел, как голова ее медленно опускалась, пока не уткнулась подбородком в грудь. Потом она встала и обошла кровать. Приподняв рубашку, она поставила колено на одеяло и легла, опершись на локоть, затем натянула рубашку на колени. Теперь они лежали лицом к лицу и молча смотрели друг на друга.

Когда пальцы его нежно коснулись ее щеки, Тилли закрыла глаза и приказала себе не плакать, потому что слезы открыли бы дорогу жалости, и она бы уже не лежала дольше на одеяле.

– Ты очень красивая, Троттер Ты знаешь об этом?

Она молчала.

– Я вот что хочу тебе сказать. Мне очень не нравится твое имя. Оно такое грубое: Троттер. Я с трудом заставляю себя произносить его. Тебя зовут Тилли. Тилли – звучит так славно. От него становится тепло и радостно. Я в мыслях называю тебя только Тилли.

– Ах, сэр.

– У тебя необыкновенные глаза, Троттер, – его пальцы теперь двигались вокруг ее глаз, – они такие ясные и притягивают своей глубиной. Вот поэтому люди считают тебя колдуньей.

– О, сэр, – снова только и смогла сказать она.

– И знаешь, мне кажется, они недалеки от истины. На днях мне пришло в голову, как хорошо, что ты родилась не в аристократической семье, ты бы повергла светское общество в хаос. Любой мужчина, увидевший тебя, лишился бы покоя.

Она чувствовала, что ей надо заговорить, иначе не удастся сдержать слезы.

– Это не совсем верно, сэр. Некоторые люди… всей душой ненавидят меня.

– Это из-за того, что они жаждут тебя.

– Нет, сэр, нет. Во мне что-то такое есть, потому что и женщины настроены против меня. Тяжелее всего выносить враждебность женщин.

Через мгновение он убрал руку от ее лица и лежал, молча глядя на нее. Глаза ее были полуприкрыты, и его взгляд скользнул по ее фигуре, скрытой под дешевой ночной сорочкой.

Вдруг они как по команде повернули головы и посмотрели наверх: до них донесся звук закрывающейся двери. Они быстро приподнялась на локте и переглянулись.

– Спасибо, моя дорогая, иди к себе.

Тилли соскользнула с постели и направилась к гардеробной. У самой двери она оглянулась и увидела, что он смотрит ей вслед застывшим взглядом. Она быстро пересекла гардеробную и вошла в туалетную комнату. Там она села и, наклонившись вперед, уткнулась в ладони лицом. Ее всю трясло, в голове непрерывным водоворотом завертелись мысли. «Еще минута-другая – и я бы сдалась. Как жаль, что все выходит так, а не иначе. Жаль, что он хозяин, и жаль его самого. Но все не так, все не так. Если бы я только смогла. Но нет, это было бы неверно, нехорошо. И как я сказала, мне бы тогда не ходить с поднятой головой. И он знает о Саймоне. Но если он обо всем догадался, то сколько еще таких, кроме него? Его жена? Да, его жена. Но что будет дальше? Как мне вести себя, когда я знаю, чего он хочет? А он такой милый, такой добрый. Он мне нравится. Да, да, нравится».

Она послушно встала, повинуясь внутреннему голосу, который сурово сказал ей: «Иди к себе. Бога ради! Отправляйся сейчас же в постель!»

Чтобы попасть в свою комнату, Тилли надо было выйти из туалетной комнаты и пройти несколько шагов по коридору. Стоило ей выйти за порог, как она нос к носу столкнулась с Адой Теннент. Ада подняла свечу, вглядываясь в Тилли. Поверх рубашки у нее было наброшено пальто. Тилли вспомнила о своей должности и строго спросила:

– Ты куда ходила?

– В кухню. Мне захотелось есть. У меня ночью всегда в животе урчит. Я съела только кусок хлеба. – Ада в свою очередь оглядела Тилли, на которой кроме ночной рубашки ничего не было. – Ты была с хозяином? – осмелилась спросить Ада. – Тебе пришлось пробыть у него все это время?

– Что ты, конечно же нет, – поспешно ответила Тилли. – Я была в туалетной комнате.

– А, ну да. А мне показалось, я слышала его голос, когда шла вниз. Наверное, он разговаривал во сне. – С этими словами она направилась к лестнице, ведущей в мансарду.

Уже в своей комнате Тилли быстро забралась в постель и замерла, уставившись в темноту. Как ни глупа была Ада Теннент, но она вполне могла сообразить, что к чему. И тогда по дому поползет слух, что она, Тилли, оказывает услуги хозяину не только днем. Тилли перевернулась на живот и попыталась прогнать внезапно родившуюся в голове мысль: ей хотелось служить хозяину не только днем. Хотя она вполне могла остаться с ребенком, но все равно, будь что будет, она придет к нему, потому что надеяться на Саймона было бесполезно.

И ей перестало казаться, что она не сможет ходить с поднятой головой, если осмелится на такой решительный шаг.

Глава 5

Постоянство повседневных хлопот может приесться и наскучить, но в то же время этот установленный порядок означает спокойствие и жизнь, свободную от потрясений. С той памятной ночи в спальне отношения Марка и Тилли приобрели новый оттенок. В его поведении никаких изменений не произошло. Он ни разу даже не намекнул ей о том случае. Она же еще в течение многих дней не могла прийти в себя. Но время шло, Тилли успокоилась и, следуя его примеру, стала вести себя так, как будто ничего не случилось. Жизнь потекла без каких бы то ни было потрясений, размеренно и плавно. Даже чересчур плавно.

Но как-то утром установившаяся тишь да гладь была нарушена. Так перед штормом ветер постепенно превращает легкую рябь в водяные валы. И волнение оказалось таким сильным, что Тилли в какой-то момент показалось, что она вот-вот утонет.

Тилли как раз входила в кухню, когда к ней подскочила взволнованная Пег.

– Тилли, там у черного хода этот парень, Стив, он хочет тебя видеть.

– Спасибо, Пег, – пряча нетерпение, поблагодарила Тилли. – Я сейчас к нему выйду. – Когда она проходила мимо хлопотавшей у плиты Бидди, та развернулась и, приподняв брови, молча покачала головой.

За последние два года Стив заметно вырос и возмужал и выглядел старше своих восемнадцати лет, возможно, он казался взрослее из-за серьезного, точнее сказать, сурового выражения лица.

– Привет, Тилли, – как обычно поздоровался он.

– Привет, Стив, – ответила она. – Как твои дела?

– Можно нам поговорить где-нибудь в другом месте? – вопросом на вопрос ответил он.

– Я сейчас занята, но пять минут у меня найдется, – оглядываясь на окна кухни, сказала она.

Тилли удивилась, когда он на мгновение зажмурился и тряхнул головой. Бок о бок они прошли под аркой и оказались у высокой каменной стены, вдоль которой тянулась живая изгородь, одно время превратившаяся в непроходимые дебри. Теперь же она была аккуратно подстрижена, и между ней и стеной имелась дорожка.

Она снова удивилась, когда Стив резко остановился и сказал:

– Я пришел поговорить.

Тилли не стала спрашивать, о чем пойдет разговор, просто вопросительно смотрела на него.

– Мне показалось, что я должен поговорить с тобой, – продолжал Стив, – прежде чем он переживет свое показное горе и прискачет к тебе.

– О ком ты говоришь?

– Ты хорошо знаешь, о ком.

– Нет, Стив, не знаю, – покачала она головой.

– Во-первых, мне все равно, что болтают о тебе и о… нем. – Стив кивнул в сторону стены, за которой находился дом.

– На что ты намекаешь? – она чувствовала, как из глубины души волной начинает подниматься возмущение.

– Ты сама знаешь, – опустил голову Стив.

– Нет, ничего такого я не знаю, Стив Макграт.

– А тебе следовало бы знать, если ты такая сообразительная. Спроси себя, какую бы девушку, такую же простую, как ты, взяли бы в богатый дом и позволили ей распоряжаться там, как хозяйке. Просто так такого не добьешься.

– А вот я добилась! – с вызовом воскликнула Тилли и прикрыла опасливо рот рукой, сообразив, что говорит слишком громко.

– Значит, ничего такого между вами не было? – уже другим тоном спросил он.

– Думаю, что мне даже не стоит отвечать на такой вопрос.

– Извини, – он отвел взгляд в сторону и поддел башмаком камешек. – В деревне только о тебе и говорят. Просто смешно, как будто больше и поговорить не о чем.

– А я не нахожу в этом ничего смешного.

– Ты же поняла, что я хотел сказать. Но теперь о другом. – Он снова решительно выпрямился. – Тилли, я давно ходил вокруг да около, но сейчас скажу прямо: Я… хочу жениться на тебе, и хочу спросить, могу ли я за тобой ухаживать? Скоро я начну работать в забое и буду достаточно зарабатывать, чтобы нам хватало на жизнь.

Тилли смотрела в землю. Потом замерла, выставив перед лицом руку, словно пытаясь отгородиться от него. Увидев этот жест, Стив сразу умолк.

– Я буду ждать, сколько ты захочешь.

– Не нужно, Стив… Я… по-другому отношусь к тебе.

– Потому что я на год моложе?

– Дело совсем не в этом. Ты для меня – как брат.

– А я не хочу, чтобы ты считала меня братом. Я же о тебе так не думал.

– Я знаю.

– Знаешь?

– Конечно, знаю, и я старалась дать тебе это понять. Скажи, разве я тебе об этом не намекала?

– Тилли, я не перестану думать о тебе, пока ты не выйдешь замуж за другого.

– Стив, – она мягко коснулась его руки, – прошу, не жди меня, потому что между нами ничего не будет. Я не выйду за тебя, Стив, как бы хорошо я к тебе ни относилась.

– В жизни всякое случается, – наклонив голову, тихо заговорил он, – может быть, ты будешь мне когда-либо рада.

– Я всегда рада тебе, и мне дорога твоя дружба, Стив… но между нами большего быть не может.

Лицо его вдруг все сморщилось, ей показалось, что он готов заплакать, но сказанные им слова поразили ее.

– Тилли, ради тебя я убил Хала.

– Нет, не говори так, – вырвался из ее груди хриплый шепот, – не надо так говорить. Я попросила тебя пойти и помочь ему. О Господи! Но если ты это сделал, то не ради меня, а потому, что ненавидел его.

– Я ненавидел его за то, что он издевался над тобой, – вскинул голову Стив. – Я сделал это ради тебя. Больше того, мои знают, что это я, по крайней мере знает мать. Но она меня не выдаст. Зачем ей терять еще одного сына, а с ним и еще одно жалованье.

Ее опечалила горькая ирония его слов. Ей захотелось обнять его и сказать, что она ему очень благодарна за все, что он для нее сделал, потому что в душе она действительно была ему благодарна за избавление, но одновременно Тилли сознавала, что нельзя давать волю чувствам.

– Ах, Стив, прости меня, мне очень жаль, я готова все для тебя сделать, кроме – этого. Постарайся думать обо мне, как о сестре. Вокруг есть хорошие девушки. Кети часто о тебе вспоминает. Ты ей нравишься, она хорошая девушка…

– Не надо, Тилли, перестань! Это все равно что предлагать песок тому, кто хочет пить.

Некоторое время они молчали.

– Извини, Стив… но мне пора идти.

– Я буду ждать.

– Пожалуйста, не надо, это бесполезно.

– Хуже, чем теперь, мне все равно не станет. Но я надеялся, что мне повезет, если я приду до того, как сюда примчится этот фермер.

– Зачем сюда приезжать фермеру? – сдвинула брови Тилли. – Я не видела Сай… мистера Бентвуда уже много месяцев. А почему ты решил, что он вдруг приедет сюда? – деревянным голосом спросила она.

– Он же теперь вдовец, разве не так?

– Что ты сказал?

– Неужели ты не знала, что у него умерла жена? – вид у Стива был озадаченный.

– Когда? – набрав побольше воздуха, выдохнула она.

– Четыре… нет, шесть недель назад. И ты ничего не знала?

– А откуда мне было узнать? – она чувствовала, как ей трудно говорить. – К нам никто не приходит из деревни.

– Но в доме кто-то же знал, не мог не знать.

Она посмотрела в сторону, размышляя. Определенно в доме кто-то об этом знал. Может быть, хозяин? Но откуда? Скорее всего ему мог рассказать новость мистер Бургесс, знавший обо всем, что творится в округе.

– Мне… нужно идти, – взгляд ее заметался из стороны в сторону. – До свидания, Стив. Мне пора, извини.

– Тилли.

Она не ответила на явственно звучавшую в его голове просьбу и поспешила назад к дому. Тилли вошла в кухню, и одновременно с ней из-за зеленой двери появилась Филлис.

– Я за тобой, у хозяина посетитель, – громким шепотом сообщила она.

– Что за посетитель?

– Только что приехал мистер Розир.

Марк в это утро пребывал в таком настроении, что порадовался бы любой компании, однако стоявшего теперь перед ним человека он желал видеть меньше всего.

– Как вы?

– Хорошо, – Марк не попросил мистера Бургесса предложить гостю стул, но мистер Бургесс сделал это на свой страх и риск и удалился.

– Мне бы следовало заехать к вам раньше, но меня не пускали дела.

Прошло уже больше года со дня трагедии на шахте, и визит Розира никак не был связан с желанием выразить сочувствие… но повод его появления не вызывал особого сомнения.

– Как дела?

– Как видите, – Марк широким жестом обвел комнату. – Здесь очень удобно. У меня есть все, что необходимо.

– Да, да. – Розир похлопал себя по колену, потом порывисто приподнялся и, откинув фалды сюртука, снова сел.

– Я не мастер вести светскую беседу, да и считаю ее пустым разговором. Полагаю, вы догадываетесь, что привело меня к вам.

Марк молча смотрел на него.

– Дело вот в чем, Сопвит. С тех пор, как в вашей шахте прорвалась вода, там ничего не делается. Еще немного, и будет бесполезно что-либо предпринимать.

– А мне и в голову не приходило, что я произвожу впечатление человека, который намерен что-то предпринимать.

– Не стройте из себя дурака, – заерзал на своем стуле Розир. – И ссориться нам не к чему, – раздражение сохранилось в его голосе и выражении лица. – И говорить я буду прямо, потому что вы не инвалид. Давайте все обсудим открыто, по-мужски. Ваше положение незавидное.

– Простите, как вы сказали?

– Вы все прекрасно слышали и поняли. Повторяю: ваше положение незавидное. У вас нет денег, чтобы заняться шахтой, и никто, разве что последний дурак, не захочет ее купить.

– Розир, у меня и в мыслях не было причислять вас к этой категории.

– Бросьте ваши шуточки, вы прекрасно понимаете, о чем речь. В шахту нужно вложить много, очень иного денег, даже после того, как из нее откачают воду, а уже одна откачка потребует прорву средств. Но вы всегда отставали, вам теперь надо это признать. Ваша шахта одна из немногих, где долгие годы использовались только лошади. Вы считали, что можете справиться один. Многие шахты объединяют свои подъездные пути, некоторые выводят их прямо к портам. Посмотрите, как обстоят дела за рекой. Там прокладывается новая железная дорога прямо к Хоудону.

– Продолжайте.

– Пожалуйста. Когда я предлагал вам объединить усилия, рельсовый путь между нашими шахтами принес бы большую выгоду, мы могли бы вывести основную линию к реке.

– И кому бы это принесло большую выгоду?

– Не прикидывайтесь младенцем, Сопвит. Если бы вы приняли в свое время мое предложение на участие в равных долях, тогда выгоду получили бы вы и я, а теперь ваша шахта не стоит земли, на которой находится.

– Тогда почему вы здесь?

– Потому, что я из тех, кто не боится идти на риск. Возможно, в душе я игрок, причем азартный.

– И у вас хватит азарта сделать ставку на предприятие, не стоящее земли, на которой оно находится? Да за кого вы меня принимаете, Розир? Теперь слушайте, что я вам скажу, – Марк поднял руку, останавливая возможные возражения. – Эта шахта принадлежала нашему семейству на протяжении нескольких поколений, когда никаких железных дорог и в помине не было. Весь уголь вывозился на лошадях и пони. И она и дальше останется собственностью нашей семьи. Осушенная или затопленная. Шахта не сменит хозяина. Я выразился достаточно ясно?

– Вы чертов упрямец, Сопвит, вот вы кто. – Розир вскочил, тряся круглой головой. – Вы медленно, но верно идете ко дну. Ваш дом, ваше имение, – все катится под откос. У вас нет денег их содержать. Я предлагаю вам двадцать пять процентов от того, что мне удастся выжать из этой дыры через пару лет. Этого будет вполне достаточно, чтобы обеспечить вас до конца жизни.

Марк ухватился за шнур звонка, висевший у камина, и с силой дернул, потом бросил его, но тут же схватил со стола колокольчик и принялся с остервенением трясти его.

Пока Пайк на своих больных ногах добрался до середины лестницы, мистер Бургесс уже входил в комнату.

– Бургесс, проводите, пожалуйста, этого джентльмена, окажите любезность.

Мистер Бургесс наклонил голову и отступил в сторону, давая дорогу гостю. Но Розир не торопился уйти.

– Ваше время прошло, Сопвит, – сверкая на Марка глазами, предрекал он. – Ваши дни и дни таких, как вы, сочтены. Перемены видны повсюду. Железо занимает все более прочные позиции. Пар вытесняет конную тягу. Вы скоро это поймете. А у вас лошади возят уголь по деревянным настилам. Боже! Сопвит, вы устарели, как прошлогодний снег. Вам место в прошлом веке.

Он так резко повернулся, что едва не свалил мистера Бургесса, который устоял на ногах только благодаря тому, что за спиной его оказалась дверь.

Розир зацепил и взобравшегося наконец по лестнице Пайка.

У Тилли перехватило дыхание, когда она увидела, как мистер Пайк схватился за перила, чтобы не упасть. Убедившись, что с дворецким все в порядке, она поспешила в спальню хозяина.

– Вам нехорошо, сэр? – склонившись над креслом Марка, спросил Бургесс.

– А кому было бы хорошо после такой сцены?

– Как полагают, свиньи обладают умом, сэр, – выпрямившись, тихо сказал Бургесс, – и этому есть свидетельства, но ни при каких условиях они не смогут войти в цивилизованное общество.

– Ах, Бургесс, – Марк опустил голову, но заметил вошедшую Тилли. – Принеси-ка мне стаканчик чего-нибудь покрепче, чем молоко, – попросил он ее.

Она улыбнулась ему и заторопилась в гардеробную.

Через несколько минут, потягивая принесенный Тилли бренди, Марк признался, глядя поочередно на нее и на мистера Бургесса.

– А ведь знаете, в какой-то степени он прав. Мне действительно место в прошлом веке.

– Ерунда.

Марк улыбнулся Бургессу и сказал Тилли:

– Не думаю, что этот джентльмен еще раз здесь появится, но тем не менее, Троттер, предупреди, что я распорядился не принимать его ни при каких обстоятельствах.

– Хорошо, сэр.

Тилли спустилась вниз и передала мистеру Пайку распоряжение хозяина, которое пришлось ему очень по душе.

– Хорошая новость, с превеликим удовольствием укажу этому джентльмену на дверь.

Вернувшись наверх, Тилли сразу же отправилась в гардеробную и оставалась там, пока не ушел мистер Бургесс. Она хотела кое о чем поговорить с хозяином. Во-первых, ей хотелось попросить разрешения отлучиться из дома после обеда. Когда она подумала, чем это может для нее обернуться, ей пришлось приложить руку к груди, чтобы успокоилось сердце, бившееся как птица в клетке. Она сказала себе, что знает, почему Саймон не пришел повидаться с ней после смерти жены. Этому находилось простое объяснение: это было бы неприлично, а Саймон, как ни старался казаться независимым, тем не менее очень считался с мнением окружающих. Но ничто не может ей помешать навестить его и выразить соболезнование. Тилли тряхнула головой и упрекнула себя в лицемерии. Ведь, откровенно говоря, она была рада, что его жена умерла. Да, да… и нет смысла это отрицать. Но нет, нельзя, нехорошо так думать. А почему бы и нет? Теперь Саймон свободен. Она любит его, а он ее. Она знала об этом еще раньше, чем он сам это понял.

Тилли вошла в комнату и сказала, стоя на некотором расстоянии от Марка:

– Могу я попросить вас об одолжении, сэр?

– Да, Троттер, конечно, ты знаешь, что я сделаю для тебя все, что в моих силах.

– Сэр, можно мне… взять после обеда выходной?

Он рассмеялся от души, глядя на него заулыбалась и Тилли. Ей было приятно слышать смех хозяина, после того как утром его заставил понервничать незваный гость.

– Конечно, Троттер, ты свободна после обеда. Мне кажется, нам надо устроить так, чтобы у тебя было побольше выходных. Ты чересчур много времени проводишь в доме и… в этой комнате, – проговорил он, немного замявшись.

– Что вы, сэр, я совсем не против.

– Рад это слышать, Троттер. Ты собираешься съездить в Шильдс или в Ньюкасл?

– Нет, сэр, ни то, ни другое.

– Вот как? – на лице его отразился невысказанный вопрос. И тогда она в свою очередь решилась спросить:

– Сэр, вы знали о том, что у фермера Бентвуда умерла жена?

Он пристально посмотрел ей в глаза. Тилли густо покраснела, вспомнив, как в памятную ночь за несколько месяцев до этого дня призналась ему в своих чувствах к Саймону.

– Да, Троттер, я об этом знал.

Она отчетливо почувствовала, как лицо ее вытягивается от удивления. Ей хотелось спросить: «Почему вы ничего не сказали мне?» Но ей вдруг подумалось, как он мог все узнать. Кто-то же должен был сообщить ему эту новость. Но кто? Едва ли такие несущественные факты могли заинтересовать управляющего или смотрителя, которые иногда наведывались, чтобы обсудить кое-какие дела, касающиеся шахты. Может быть, новость приехала с мистером Толманом или мистером Крэггом. И вдруг ее осенило: мистер Бургесс, конечно, это он, больше некому.

– Кто-либо еще знает, сэр, что она умерла? – тихо спросила Тилли.

– Да, Тилли, Бургесс.

– А-а.

– Ты, наверное, хочешь спросить, почему он ничего не сказал тебе.

– Да, сэр.

– Потому что я его попросил молчать.

Ее лицо снова вытянулось, а он продолжал:

– У меня были на то причины, Троттер, и достаточна серьезные. Если ты нужна фермеру Бентвуду, он придет за тобой, так мне кажется. Если бы я любил и знал, что человек этот свободен, я бы обязательно пришел и рассказал о своих чувствах.

– Это не совсем прилично, сэр. На него бы стали коситься… она умерла недавно.

– Троттер, прошло уже шесть недель.

Он смотрел на нее, не отрываясь.

– Я не стану спрашивать, написал ли он тебе или нет. Ответ и так ясен. Если бы ты получила от него сообщение, то не была бы сейчас так искренне удивлена и взволнована. Может быть, будет лучше для тебя подождать, – сказал он, глядя на ее опущенную голову. – Я думаю было бы, определенно, разумнее, если бы ты отложила свой визит к нему. Дай ему время, чтобы… – когда он внезапно умолк, она подняла на него глаза, и он неопределенно пожал плечами.

Они молча смотрели друг на друга.

– Сэр, вы позволите мне все же уйти сегодня после обеда?

– Да, Троттер.

– Спасибо, сэр, но сначала… я накормлю вас обедом.

Когда она направилась к двери, он на руках приподнялся в своем кресле, словно желая последовать за ней. Потом тяжело опустился обратно на сиденье и, глядя в окно, подумал: «Если она уйдет, что же тогда? Милостивый Боже, только бы Бургесс оказался прав».

– Я иду прогуляться, – сообщила Тилли Бидди.

– Тебя ветром унесет, девочка.

– Ничего, что ветер сильный, зато солнце светит.

– Думаю, ненадолго, – вступила в разговор вошедшая со двора вместе с порывом ветра Кети. Она прижала дверь своим солидным задом и пожаловалась. – Сейчас мимо моего носа пролетела шиферная плитка, как я только жива осталась. А такая штука может спокойно пополам перерубить… А ты куда собралась, Тилли?

– Хочу пойти прогуляться.

Кети знала, когда не следует приставать с вопросами, и она только посоветовала:

– Я бы на твоем месте подвязала шляпу шарфом, чтобы не пришлось потом носиться за ней по полям.

– Хватит болтать, – остановила ее мать. – Займись лучше делом и дай Тилли спокойно уйти… Прогуляйся хорошенько, девочка, ты так мало бываешь на воздухе.

– Хорошо, – Тилли кивнула Бидди и вышла за порог. Ветер толкнул ее в спину, и она еле удержалась, чтобы не побежать.

Она отошла от дома на приличное расстояние, и изменивший направление ветер теперь уже сдерживал ее желание бежать бегом. И ей пришлось изо всех сил бороться с ним, одной рукой прижимая к голове шляпу, а другой не давая ветру поднимать подол юбки.

Тилли по тропе вышла к своему домику и остановилась у пепелища, глядя на обуглившиеся остатки стен. Бурьян заполонил все вокруг. Стебли трав, переплетаясь, добрались уже до подоконника. Ей казалось, целая вечность прошла с тех пор, как она жила здесь. Столько событий произошло за это время, как будто она уехала в далекие края, а не поселилась в каких-то нескольких милях от этого места. Тилли прошла оврагом Биллингс Флэт, поднялась по крутому склону, чтобы обойти деревню, и, перейдя поле с торчащими из земли то там, то здесь камнями, вышла на каменистую пустошь. Она села на низкую каменную стену и перекинула через нее ноги, потревожив укрывшихся с противоположной стороны от ветра овец, которые с громким блеянием бросились врассыпную. Тилли радостно рассмеялась. Было так приятно оказаться на свежем воздухе, чувствуя бодрящее дыхание ветра. Ей снова захотелось бежать, но она сдержалась, зная, что до фермерских угодий совсем недалеко и ей могут встретиться работники Саймона: Рэнди Симмонс, Билли Янг или Алли Тейлор.

Но она вошла уже во двор, и только там ей попался на пути Рэнди Симмонс. Он выгонял из коровника телку, тыча в нее заостренной палкой. Рэнди застыл на месте, уставившись на Тилли, а корова умчалась в конец двора. Он пошевелился, только услышав крик Билла Янга: «Куда это ее понесло?» Билл поймал животное и теперь они с Рэнди смотрели на Тилли с разных концов двора.

– Мистер Бентвуд дома? – крикнула она Биллу Янгу, поворачиваясь спиной к ветру.

– Нет, Тилли, его нет. – Билл подошел к ней, гоня перед собой телку. – Могу сказать, где ты его найдешь.

Она обернулась и вопросительно посмотрела на Симмонса.

– Он там, – ткнул большим пальцем за спину Рэнди, – на дальнем поле, трудится в амбаре.

– Спасибо, – она повернулась лицом к ветру и услышала, как Билл, повысив голос, о чем-то заспорил с Рэнди Симмонсом, но из-за ветра ей не удалось разобрать слов ни того, ни другого.

Она вышла на дорогу и дошла до ворот, сквозь которые попала на поле. Ей пришлось обогнуть его, чтобы не идти по свежей пашне. За полем был луг, а в дальнем конце его – амбар.

Теперь она позволила себе побежать, ветер словно подгонял ее вперед и нес прямо к дверям. Они были закрыты, но не заперты. Тилли толкнула одну створку, та подалась немного, и она с трудом протиснулась в образовавшуюся щель. Ее шляпа зацепилась за закрытую створку и сползла ей на глаза. Поправив шляпу, Тилли хотела пройти дальше, но, к своему удивлению, увидела перед собой бок лошади. Лошадь ударила копытом в каменный пол, и Тилли, тихо охнув, на мгновение прижалась к двери, а потом боком осторожно двинулась вдоль стены.

Зачем он привел сюда лошадь? Может быть, у него теперь здесь конюшня. Наверное, он стал держать больше лошадей. Она заморгала, стараясь что-либо разглядеть в полумраке. Взгляд ее скользнул по сторонам и вдруг застыл. Она оцепенела при виде представшей перед ее широко раскрывшимися глазами уму непостижимой картины. Как часто представляла она в своих мечтах себя и Саймона в минуты любви. Но такая сцена могла привидеться только в кошмарном сне. Она смотрела на него остановившимся взглядом. Из одежды на Саймоне были только приспущенные белые подштанники. Изогнувшись, он упирался в пол коленом. Услышав шум, он схватил сюртук, пытаясь им загородиться. Лежавшая на соломе обнаженная женщина приподнялась на локте. До появления Тилли она смеялась, но теперь на ее надменном лице отразилось удивление с оттенком досады. Она и не подумала прикрыть наготу.

– Надо же, эта девица, – это было сказано таким голосом, словно в комнату к хозяйке без стука посмела явиться прислуга.

Из груди Тилли вырвался долгий надрывный стон, и в следующее мгновение она уже отчаянно протискивалась в полуприкрытую дверь. Снова ее шляпа сбилась набок. Она опять бежала, но на этот раз, когда ветер рванул ее юбку и поднял ее едва ли не до талии, Тилли этого даже не заметила.

У ворот в конце луга она остановилась по привычке, чтобы закрыть их за собой, и оглянулась. Он стоял у дверей амбара. Она рванулась прочь, оставив калитку открытой. Не разбирая дороги, спотыкаясь, Тилли кинулась напрямик по бороздам, на одном дыхании перемахнула через каменную стену и снова бежала, бежала без оглядки, не переводя дыхания, до самого оврага Биллингс Флэт. И только там остановилась и обхватила руками дерево, ноги не держали ее. Когда с ее головы свалилась шляпа, она только тогда очнулась, понемногу приходя в себя, и громко застонала, что-то несвязанно бормоча, потому что разум ее еще был не в состоянии передать словами охватившие ее чувства. В ее воображении одна за другой возникали картины, непрерывно сменявшие друг друга. Вот она стоит рядом с хозяином, и он ей говорит: «Подожди, пока он сам придет к тебе…» Он знал. Он знал все, что происходило на ферме. И опять эта женщина, разрушившая его жизнь. Тилли представила Рэнди Симмонса, объяснившего, где найти его хозяина. Теперь она понимала, что Билл Янг ругал Рэнди, зная, какую сцену она застанет в амбаре. А что же она увидела?