Текст книги "Околдованные любовью"
Автор книги: Кэтрин Куксон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)
Когда Марк покидал комнату, Эйлин в сердцах хлопала по шелковому покрывалу. Подгоняемый раздражением, он сбежал по лестнице, выскочил из дома и через двор поспешил к конюшне. Спустя несколько минут он уже скакал к шахте.
Сопвит размышлял о том, как трудно понять женщин. Эйлин могла терпеть детей всего несколько минут в день и, тем не менее, раздражалась, стоило завести разговор о том, чтобы отправить их в пансион…Нет, ему не дано понять свою жену, да и не только ее, логика женщины – это загадка. Вот леди Майтон, казалось, воспринимала жизнь как шутку, даже скорее как сцену, на которой она разыгрывала свои спектакли и наставляла мужу рога. Да, женщины – непостижимые создания, от них одно только беспокойство.
Глава 3
– Какая ты хорошенькая. Ты только взгляни, Уильям.
– Да, выглядит подходяще, – поддакнул он.
Старики, улыбаясь, смотрели на стоявшую перед ними внучку.
– Тебе все-таки надо было поехать с ними в церковь, как по-твоему, Уильям?
– Конечно, я думал, тебе захочется посмотреть, как венчается Саймон, он по-доброму относился к тебе с первого дня, как ты здесь появилась.
– Верно говоришь, Уильям, – поддержала мужа Энни. – Ты могла бы прокатиться вместе с ними до церкви и обратно. Такое не часто бывает. Я уверена, что Саймон удивится, а быть может, даже обидится. Я бы на твоем месте обязательно поехала, ни за что бы не упустила такую возможность.
Тилли опустила голову так, что подбородок уперся в грудь. Она чувствовала, что они смотрят на нее и ждут объяснения, которого не могли добиться от нее последние несколько дней. Разве могла она признаться: «Мне было бы тяжело видеть его перед алтарем». Но Тилли понимала, что дедушка с бабушкой ждут от нее вразумительного ответа, и она нашла, что сказать:
– Это все из-за платья.
– Из-за платья? – почти в один голос удивились они. – А что с ним не так? Ты в нем такая милая и свежая, как розочка.
– Ах, бабушка! – воскликнула Тилли, растягивая юбку во всю ширь. – Посмотри, платье совсем выдохлось! Его столько раз подворачивали и выпускали, что оно уже растерялось и не знает, куда идти и что делать.
На какое-то время в комнате повисла тишина. Затем Уильям опустился с локтя на подушки и сдавленно рассмеялся. Энни тоже заулыбалась, прикрывая рот, не отставала от них и Тилли.
Как она верно заметила, платье на самом деле устало от переделок. Когда-то оно было розовым, но первоначальный цвет сохранился только над складками, десять рядов которых шли по лифу платья от плеча до плеча через ее плоскую грудь. Куплено оно было пять лет назад за девять пенсов на рынке подержанных вещей в Ньюкасле. Рукава тогда оказались длинными, и манжеты просто подвернули. Подол скроенной колоколом юбки пришлось сильно подшить. О том, чтобы подрезать рукава или низ, речи не было, ведь Тилли росла, по выражению Энни, как взбесившийся колос. Итак, Тилли росла, платье удлиняли. Но настал день, когда выпускать стало нечего. Теперь оно доходило лишь до верха башмаков.
– Ну, иди, девочка, иначе опоздаешь. Уже и праздник кончится, пока ты туда доберешься. Послушай, – остановила внучку Энни, касаясь ее шляпки, – давай выпустим несколько прядей на уши.
– Ах, бабушка, я терпеть не могу, когда волосы болтаются по лицу.
– Лицо я закрывать не собираюсь. Ну, вот так, – она поправила два темно-каштановых локона, которые теперь слегка нависали над ушами, – они так красиво оттеняют твою кожу.
– Ну, бабушка!
– И перестань «нукать». Все, отправляйся, – Энни развернула внучку и легонько подтолкнула к двери. – Гуляй в свое удовольствие и хорошенько рассмотри, что и как, вечером нам все подробно расскажешь, будем ждать тебя с нетерпением. И передай Саймону, что мы желаем ему счастья. Скажи, мы желаем ему всего, что он сам себе желает и даже больше, потому что он этого заслуживает. Ну, иди.
У самой двери Тилли обернулась и взглянула в сторону кровати:
– До свидания, дедушка, – негромко сказала она.
– До свидания, милая. Держи спину прямо, голову высоко и помни, что ты – красавица.
– Только не говори опять «ну, дедушка, ну, бабушка», а то по щекам надаю, – пригрозила, смеясь, Энни.
Она в последний раз подтолкнула Тилли. Уже у самых ворот девушка оглянулась и помахала ей. Выйдя на дорогу, Тилли зашагала быстро и торопливо. Но, как только она скрылась из поля зрения бабушки, сразу замедлила шаг и погрузилась в раздумья. К этому времени церемония должна была уже завершиться. Итак, теперь Саймон женат на той женщине. Она выглядела гораздо старше своих двадцати четырех лет. Круглые глаза и светлые пышные волосы не молодили ее. Тилли не могла назвать лицо женщины старым, но в ее манере держаться она улавливала нечто такое, что прибавляло ей лет. Виделись они всего один раз, когда выходили из церкви, но Тилли она сразу не понравилась. И не только из-за того, что на ней женился Саймон. Такие женщины, как эта, никогда бы не могли ей понравиться. Она вскользь упомянула об этом в разговоре с миссис Росс.
Как странно! Тилли всегда удивлялась, что могла говорить с женой священника обо всем. Она была с ней более откровенной, чем с бабушкой. Иногда ей казалось, что они одних лет, хотя миссис Росс сама сказала, что ей уже двадцать шесть. Тилли никогда не встречала другого такого человека. Они вместе читали, разговаривали. Без миссис Росс жизнь была бы намного скучнее. Девушка подумала, станет ли миссис Росс танцевать в этот день. Может быть, ее и не будет на свадьбе, потому что церемония проходила в Пилоу. Но если священник приедет туда и миссис Росс станет танцевать, как все поразятся и разволнуются.
Тилли радовалась, что не живет в деревне, где постоянно вспыхивали перебранки и ходили сплетни, особенно среди тех, кто регулярно посещал церковь. Она знала, что судачили и о Саймоне, который нашел невесту далеко на стороне, в то время как вокруг девиц на выданье было хоть пруд пруди.
Девушка подошла к ручью, который журчал особенно весело. Вода шумно бурлила, пробиваясь среди камней. Она осторожно перешла поток. Из-за выпадавших несколько дней подряд дождей вода поднялась и захлестывала в некоторых местах камни для перехода.
Тилли наклонилась и, хватаясь за траву, собиралась выбраться на противоположный берег, когда заметила у небольшого прудика поодаль от ручья голову и плечи притаившегося в кустах мальчишки. Когда она выпрямилась, мальчик поднялся с земли, но не подошел к ней.
– Привет, Стив, – поздоровалась она, глядя на него поверх кустов.
– Привет, Тилли!
– Рыбу ловишь?
– Нет, просто наблюдаю. Здесь лосось плавает, не знаю, откуда он взялся.
– Надо же, – она с заинтересованным видом перегнулась через кусты. – Хочешь его поймать?
– Нет, – покачал он головой.
– Не хочешь? – переспросила удивленно.
– Нет, – повторил он, – просто мне нравится за ним наблюдать. Думаю, что никто не знает о нем.
– Это уж точно, иначе он бы здесь давно не плавал.
– Верно.
Глядя на сосредоточенное, серьезное лицо Стива, Тилли в который раз сказала себе, что мальчик не был похож ни на кого из семейства Макгратов. Стив и говорил, и вел себя совсем по-другому. Одно время ей казалось, что его украли ребенком, но дедушка разубедил ее и рассказал, что хорошо помнит тот день, когда родился Стив, потому что помогал довести с холма его в стельку пьяного отца. Тогда работал винокуренный завод и спиртное доставалось легко и просто.
– На свадьбу идешь?
– Да, – подтвердила она.
Они стояли, глядя друг на друга. Стив был маловат ростом. Соломенного цвета волосы, обрамлявшие продолговатое лицо, казались жесткими, некоторые пряди на макушке даже торчали как проволока. Он был широк в плечах, но ноги в брюках до колен выглядели худыми, даже тощими. Движения его были быстры и порывисты, а говорил он медленно, словно обдумывал каждое слово.
Стив больше ничего не спрашивал, и Тилли сказала:
– Ну, я пошла, а то там все закончится.
– Сегодня ты совсем другая, выглядишь не так, как всегда.
– Правда?
– Да, ты такая красивая.
Она отвернулась, потом снова посмотрела на него.
– Спасибо, Стив, но я тебе не верю, – грустно улыбнулась девушка. – Красивой мне не быть, потому что я худая.
– Это ерунда, – неожиданно горячо заговорил он, – чтобы быть красивой, не обязательно, чтобы жир торчал из боков, как коровье вымя.
Лицо ее недолго оставалось серьезным: губы сами собой расплылись в улыбке. И вот уже Тилли, откинув голову, заразительно хохотала, вслед за ней робко засмеялся и он.
– Ой, Стив, ты такой смешной, – она принялась вытирать носовым платком выступившие слезы. – Мне сегодня совсем не хотелось смеяться, а ты рассмешил меня.
– Да, – согласился он, склоняя голову набок, – иногда я могу и повеселить, мне это говорили, но чаще я помалкиваю и, кажется, правильно делаю. – Лицо его вновь стало серьезным, перестала улыбаться и Тилли.
– Ну, Стив, мне пора идти, – сказала она, складывая платок и пряча его за манжет. – Пока.
– Пока, Тилли.
Она уже зашла за кусты, когда он крикнул ей вдогонку:
– Не рассказывай никому об этой рыбе.
– Ну конечно не буду! – крикнула она в ответ.
Тилли отправилась дальше, удивляясь тому, что Стив с таким увлечением наблюдал за рыбой. Странный он парень, но с ним приятно поговорить. Он ей всегда нравился. Тилли жалела, что остальные члены семьи не такие.
Она как раз вышла на главную дорогу, когда мимо нее пронесся переполненный экипаж, ехавшие в нем люди что-то кричали ей и приветственно махали руками, но кучер не остановил лошадей, и она стояла на обочине, дожидаясь, пока уляжется поднятая промчавшимся экипажем пыль.
Шум гулянья Тилли услышала уже издалека и сразу замедлила шаги. Она жалела, что нужно идти туда. Ей не хотелось видеть ни Саймона, ни его жену. Девушка была бы рада больше вообще не встречаться с Саймоном Бентвудом, но понимала, что избежать этого не удастся. Ведь она не знала, когда он приедет к ним с очередным совереном. Тайна этих денег продолжала ее занимать. С некоторых пор она думала об этом ночи напролет.
Сквозь проем в каменной стене Тилли прошла во двор фермы. Она пересекла его и оказалась у дома со стороны фасада. Сегодня там все выглядело иначе, не так, как обычно. Кроме скопления народа она увидела на лужайке два длинных стола, составленных буквой «Т» и ломившихся от разной снеди. В дальнем конце лужайки стояла палатка с откинутыми полами, открывая днище большущей бочки, из которой широко улыбающийся мужчина наливал в кружки пиво.
Тилли робко остановилась у одного из узких высоких окон, расположенных по обеим сторонам от входной двери. Когда-то отец Саймона прорезал их за собственный счет и за это, как она слышала, ему пришлось платить налог. Она смотрела на веселящихся гостей, и ей вдруг подумалось, не лежали ли деньги на окне рядом с теми же соверенами, что они ежемесячно получали, но тут же она упрекнула себя за эти мысли, становившиеся уже навязчивыми. В это время ее кто-то громко позвал, и, обернувшись, она увидела Саймона, спускавшегося к ней с невысокого крыльца. В следующую минуту он уже держал ее за руку, настойчиво заглядывая в лицо.
– Ну, что же ты? Я уж подумывал, что ты не придешь, – глаза его блестели, лицо сияло улыбкой. – А почему ты не пришла в церковь? – Саймон наклонился к ней, и их лица оказались рядом. – А теперь пойдем к Мэри, – сказал он и потянул ее за собой.
Он увлек ее вверх по лестнице, и они оказались в гостиной его дома, где в белом платье стояла невеста.
Тилли передала поздравления и пожелания, как научила ее бабушка:
– Надеюсь, что вы будете жить счастливо, ни в чем не нуждаясь, мы все вам этого желаем.
– Спасибо, большое спасибо, – вежливо, но немного чопорно поблагодарила невеста. Ее голубые глаза часто заморгали, а когда сложенные бантиком губы разошлись в улыбке, Тилли с большой неохотой призналась себе, что женщина, стоящая перед ней, красива. «Понятно, что нашел в ней Саймон», – думала она, глядя на прикрытую кружевами полную грудь невесты. Ее взгляд скользнул по туго зашнурованной талии и перешел на юбку: Тилли прикинула в уме, что на нее пошло никак не меньше десяти метров атласа.
– Это очень мило с вашей стороны!
В этот момент девушку оттеснили в сторону церковный староста с женой, мистер и миссис Фоссет. Миссис Фоссет принялась бурно выражать свои чувства охами и ахами:
– Ах, миссис Бентвуд, как замечательно вы выглядите. Что за чудесная свадьба! Какой размах. Давненько у нас не было такой пышной свадьбы.
Мистер Фоссет остался верен себе, добавив в бочку меда, предложенного женой, ложку дегтя:
– Жаль, что вы не обвенчались в нашей церкви. Это был бы такой праздник. Впрочем, довольно об этом… теперь мне хотелось бы преподнести вам скромный подарок. В нем нет ничего особенного, но вещь эта старинная, она принадлежала еще моей прабабушке.
С этими словами он развернул пакет, и все, кто был в комнате, увидели вазочку для цветов, на вид довольно невзрачную.
– Спасибо, спасибо большое.
Тилли смотрела на невесту и гадала, скажет она еще что-нибудь или нет. И новоявленная миссис Бентвуд тут же решила проявить себя. Она прошла в дальний конец комнаты к столу с подарками и выбрала среди них гофрированную сахарницу.
– Сегодня рано утром заехал мистер Сопвит и привез вот это, – объявила она, поднимая подарок над головой. – Это прислала нам его жена. Чистое серебро, из их коллекции, – помолчав, уточнила она.
– О-о! – прохладно протянула миссис Фоссет. – Очень, очень милая вещица.
– Покончим на время с подарками. Пришло время немного перекусить… Миссис Бентвуд. – Саймон шутливо схватил невесту за руку и притворно-грубовато сказал: – Жена, не пора ли накормить и напоить мужа?
Последовал взрыв смеха, и все из комнаты вслед за женихом с невестой направились на лужайку. Тилли задержалась и огляделась. Она часто бывала в этой комнате. Возвращалась она сюда и в своих мечтах. По сравнению с другими комнатами в доме, полутемными из-за маленьких окон, эта была светлая и уютная. Прорезая большие окна, мистер Бентвуд-старший знал, что делает.
Тилли направилась к двери и тут увидела проходившую мимо крыльца жену священника. Миссис Росс тоже заметила Тилли. Торопливо поднявшись по ступенькам, она поздоровалась и, не дожидаясь ответа, быстро заговорила, понизив голос, то и дело озорно хихикая.
– Ты священника не видела? Мне давно пора здесь быть, но я задержалась с рабочими. – Она еще больше понизила голос. Приблизив лицо к лицу Тилли, она зашептала: – У меня трое учеников-горняков, – глаза ее искрились. – Да, да, – закивала она. – Ты представляешь? Трое горняков!
– Будете учить этих троих? – таким же заговорщическим тоном спросила Тилли, глаза ее живо блестели.
– Тсс! – жена священника опасливо посмотрела по сторонам. – Никому ни слова. Они пришли сами, сказали, что хотят научиться читать и писать. Конечно, это небезопасно для них. Если об этом узнает мистер Розир, он их уволит. Подумать только, как это ужасно.
– Правда, ужасно, – горячо закивала Тилли. – А они хотят учиться грамоте, только и всего!
– Они были такие черные, как черти, – снова сдавленно захихикала жена священника. – Они нарочно не стали мыться. Если бы они пришли чистыми, на них бы могли обратить внимание. А так они как будто возвращались со смены.
– Но где вы с ними занимались?
– В беседке, в конце сада.
– Ах, миссис Росс! – Тилли опасливо прикрыла рот рукой. – А как же на это посмотрит его преподобие? – лицо ее вновь стало бесстрастным.
– О-го-го! Будет рвать и метать.
– Он так сильно рассердится?
Миссис Росс склонила голову набок и промолвила раздумчиво:
– Откровенно говоря, Тилли, не знаю. Я думала об этом, и мне кажется, что он может даже закрыть на это глаза… когда узнает, что ученики – мужчины. К мужчинам другое отношение. Ты знаешь, он настроен против образования для женщин. Мне непонятно, как может так считать Георг… то есть мистер Росс. Он ведь, Тилли, человек широких взглядов, ты же сама знаешь.
– Да, да, миссис Росс, я знаю. Ой, вы только посмотрите! – воскликнула Тилли взглянув на лужайку. – Все уже рассаживаются. Нам тоже надо идти.
– Ну конечно же.
Миссис Росс так быстро повернулась, что ее серая юбка вздулась колоколом. Тилли показалось, что она собирается сбежать со ступенек и также бегом пересечь лужайку. Она едва сдержала улыбку, вообразив на минуту лица гостей, если бы они увидели бегущую через лужайку жену священника. Как же она любила миссис Росс, очень-очень любила. Но разве могла она любить женщину? Тилли спрашивала себя и отвечала, что могла. Испытывала же она любовь к Богу. А миссис Росс была ближе к Господу, чем все, кого она знала. Ее мысли могли показаться богохульством, но, тем не менее, на самом деле миссис Росс была близка к Богу. Тилли считала ее добрее и лучше многих. Более того, она происходила из семейства, принадлежавшего к высшим слоям общества, а на доброе отношение с их стороны редко можно было рассчитывать. Хотя дело обстояло не совсем так. Обычно за доброе отношение высших сословий приходилось служить. В то же время мистер Сопвит тоже не из низкого сословия, был так добр к ее дедушке и прадедушке, что разрешил им жить в коттедже. Но прадедушка с шести лет работал на семейство Сопвитов, а дедушка трудился в их шахте с восьми. Правда, в коттедж дедушке позволили поселиться не за его работу в шахте. Там трудилось много народа, но коттедж, однако, им не давали. Он получил его за то, что когда-то давно нырнул в озеро в ужасный холод и спас мистера Марка Сопвита, который еще мальчишкой, несмотря на запрет, решил покататься на лодке. Лодка опрокинулась, он не умел плавать, а его отец стоял на берегу в растерянности. Вот тогда дедушка Тилли бросился в воду и вытащил ребенка. Мальчик оправился после купания в ледяной воде, а дедушка с тех пор стал покашливать. В тот день дедушка решил поймать кролика во владениях Сопвитов и его могли бы судить за браконьерство. Но религиозный старик Сопвит объявил, что сам Бог послал дедушку, и в благодарность за спасение сына отдал коттедж ему в пожизненное владение.
Мысли Тилли блуждали, а остальные гости тем временем веселились от души. То там, то здесь раздавались приветственные возгласы в адрес жениха и невесты. Перед ней поставили тарелку с большим куском пирога с крольчатиной. Тилли не нравилась крольчатина, но она откусывала понемногу от пирога, не желая обидеть хозяев.
Ей казалось, что время остановилось. Вокруг все оживленно разговаривали, ей же совсем не хотелось говорить. Миссис Росс сидела рядом со своим мужем-священником за главным столом, где расположились молодые. А Тилли оказалась стиснутой между мистером Фэрветером и Бесси Брэдшо, женой хозяина трактира, которую все называли Бесси. Тилли знала мистера Фэрветера, он был одним из помощников церковного старосты и не вызывал у нее симпатии. Он всегда старался петь псалмы громче других, чтобы его голос выделялся, а после молитв его «аминь» вечно запаздывали, как эхо. За столом он чересчур развеселился. Тилли заметила, что его пивная кружка пустела четыре раза. Кружка с домашним пивом стояла и перед ней, но она только пригубливала его, находя слишком горьким. В пиве, которое варила бабушка, добавляя в него травы, горечь не чувствовалась так сильно. Бабушкино пиво ей нравилось.
– Музыку! Музыку! – крикнул кто-то, и все дружно поднялись и стали выбираться из-за стола. В противоположном конце лужайки запели струны скрипок, зазвучал мелодион.
Тилли обрадовалась возможности встать из-за стола. Она приподняла ногу, собираясь перенести ее через скамью, и тут же громко вскрикнула. Повернув к мистеру Фэрветеру зардевшееся лицо, она сердито крикнула:
– Не смейте этого делать, мистер Фэрветер.
– Это же свадьба, девочка, – неожиданно громко хохотнул в ответ всегда степенный Энди Фэрветер. – Это же свадьба.
– Мне все равно, свадьба или нет… держите ваши руки от меня подальше, – отстранилась Тилли, прижимая руку к заду.
Происшествие насмешило публику в дальнем конце стола. Когда компания двинулась туда, где звучала музыка, кто-то объявил, захлебываясь от смеха:
– Энди Фэрветер ущипнул ее за задницу.
– Да ты что! Ай да Энди Фэрветер. Ну и ну!
– Это же свадьба, а раз свадьба, одними щипками дело здесь не обойдется.
Тилли тянуло домой, радоваться и веселиться ей не хотелось. Она заранее знала, что ей здесь не понравится.
– Эй, Тилли! Что ты такая грустная? – Саймон взял ее за руку. – Совсем не улыбаешься, я наблюдал за тобой. И что там за история с Энди Фэрветером?
– Он меня ущипнул за… – опустив глаза, стала объяснять она, но умолкла, не договорив.
– О-о?! Тебя Энди Фэрветер ущипнул?.. Ну и дела!
Тилли подняла глаза: Саймон с трудом сдерживал смех, но все же не сумел сохранить серьезный вид.
– Ты не обижайся, а вместо этого подумай, как это смешно: Энди Фэрветер и вдруг кого-то ущипнул. Вот это да! Эль, должно быть, сильно ударил ему в голову, если он такое учудил. В следующий раз, когда увидишь в церкви, как он с постной физиономией старается показать свою преданность Всевышнему, вспомни, как он вел себя сегодня, договорились? – Он встряхнул ее руку, и она, прикусив губу, рассмеялась. – А теперь пойдем, там хороший парень, сын соседей Мэри. Потанцуй с ним.
– Нет! Нет! – Она старалась высвободить руку, но Саймон крепко держал ее.
– У меня испортится настроение, если ты будешь сидеть на моей свадьбе хмурая, как ненастный день. Ну же, пойдем!
Он тащил ее за собой через лужайку, и в этот момент его окликнула жена:
– Саймон, Саймон! Подойди на минутку.
– Секундочку, Мэри! – крикнул он ей, вытягивая шею и глядя поверх голов. – Сейчас приду!
В следующий момент он остановился с Тилли перед парнем лет семнадцати.
– Бобби, это Тилли, мой добрый друг. Оставляю ее на твое попечение и хочу, чтобы вы потанцевали. Ты не против?
– Нет, Саймон, нет.
– Сейчас же развеселитесь, мисс Тилли Троттер, – всматриваясь в ее лицо, притворно серьезно распрощался Саймон. – Слышишь, что я говорю, чтобы через минуту повеселела. – Он с улыбкой похлопал ее по щеке и заспешил к своей невесте.
Тилли и парень смотрели друг на друга, не зная, что сказать.
Чувствуя смущение, она оставила его и направилась к видавшей виды дубовой скамейке у изгороди, окаймлявшей лужайку. Парень после некоторого раздумья последовал за ней и уселся рядом. Так они и сидели, молча наблюдая, как женщины убирали со столов и переносили оставшиеся закуски в амбар за домом, где вечером должно было продолжиться гулянье.
Наконец место для танцев освободилось. При первых звуках скрипок и мелодиона на середину лужайки со своей невестой вышел Саймон.
– Танцуют – все! – воскликнул он, и как по сигналу, кавалеры подхватили дам и закружились в танце.
Музыканты старались вовсю. Танцоры усердно отплясывали джиги и польки, и кто попадал в такт, и те, кто двигались невпопад, а между танцами они подкрепляли силы, угощаясь из бочки. Один раз Саймон махнул ей рукой, приглашая присоединиться, но она только покачала головой.
Девушка собиралась покинуть своего проглотившего язык кавалера, когда заметила пробиравшегося к ним Саймона.
– Ну, что с вами такое? – переводя взгляд с парня на Тилли, спросил он. – Это же свадьба, а не похороны, а вы сидите такие кислые! Пойдем, – он потянул ее со скамьи и закружил в танце. – Раз, два, три, подскок! Раз, два, три – еще! – они лихо отплясывали польку.
– Послушай, да ты легкая, как перышко, – смеясь, воскликнул Саймон. – Она хорошо тебя учила, – шепнул он ей в самое ухо.
У Тилли захватило дух, и она лишь слегка покачала головой, машинально продолжая отсчитывать про себя: «Раз, два, три, подскок! Раз, два три, подскок!» Когда он, кружа, приподнимал ее над землей, она чувствовала необыкновенную легкость, забывая о своих тяжелых башмаках.
Когда музыка смолкла, на мгновение он прижал ее к себе и, наклонившись, спросил: «Ну, как?»
– Замечательно, Саймон, просто замечательно.
– А теперь продолжай в том же духе и потанцуй с Бобби.
– Нет и нет, к нему я не пойду. Он все время молчал как рыба.
– А ты с ним разговаривала?
– Нет.
– Ну, ладно… Мне надо идти, а ты – веселись, – лицо Саймона стало серьезным. – Тилли, я хочу, чтобы в этот день ты радовалась вместе со мной.
У нее не находилось слов, чтобы ответить. Девушка чувствовала, что не может сказать, даже из вежливости: «Конечно, не беспокойся, я буду веселиться!»
– Саймон! – потянул его за рукав какой-то мужчина. – Жена тебя зовет. Думаю, тебе достанется от нее.
– Хорошо, Джордж, иду. – И он ушел, не говоря ни слева. Тилли видела, что Саймон не сразу пошел к дому, где у крыльца сидела жена, а сначала зашел в палатку. Когда ему подали кружку с пивом, то залпом осушил ее.
Девушка подумала, что Саймон до наступления ночи успеет напиться. Мужчины обычно напивались на своей свадьбе, особенно те, кто всегда был не прочь выпить. Тилли спрашивала себя, хотелось бы ей, чтобы ее жених в брачную ночь оказался пьян. Но она уверила себя, что глупо спрашивать об этом, ведь она никогда не выйдет замуж.
Тилли осмотрелась. Чем бы заняться? С кем поговорить? У стены сидели три немолодые деревенские женщины. Девушка решила подойти к ним. Она умела разговаривать с пожилыми людьми, ведь столько лет прожила с дедушкой и бабушкой…
Прошло два часа, смеркалось. Тилли успела поболтать с пожилыми женщинами, помогала на кухне мыть посуду, в амбаре раскладывала на тарелки закуску, относила в дом грязную посуду. Понемногу стали расходиться гости. Уехал священник с миссис Росс. Ушли уставшие за день старики. Час назад в Феллинг отправился переполненный экипаж. Девушка поднялась в дом, чтобы попрощаться с Саймоном и его женой. Гостиная оказалась пустой, поэтому она по коридору вышла в холл и там увидела их. Саймон крепко обнимал и целовал свою невесту.
– Извините, – смущенно пробормотала Тилли.
Молодые слегка отстранились друг от друга, не разжимая объятий.
– Ничего, Тилли, все в порядке, – не очень внятно проговорил Саймон, протягивая руку, но она не двинулась с места.
– Я ухожу и хотела попрощаться и поблагодарить вас, – она обращалась не к Саймону, а к его жене. – Очень хорошая свадьба, до свидания, – она собиралась прибавить: «Желаю вам счастья». В этот момент Саймон хотел подойти к ней, но жена остановила его, взяв под руку.
– Ты доберешься одна? – спросил он, оставаясь на месте.
– Да, конечно, спасибо, – Тилли кивнула им, отступая, и поспешно вышла из комнаты.
Она направилась к заднему двору, но заметила на своем пути мистера Фэрветера и другого помощника старосты, господина Лодимера. Они поддерживали друг друга за плечи и весело смеялись. Тилли не хотелось идти мимо, поэтому она посмотрела в дальний конец лужайки на ворота, что вели на луг. За ним проходила верховая тропа, по которой легко добраться до моста и главной дороги, а оттуда пройти обычным путем.
Этой дорогой она и отправилась. Пройдя через ворота, Тилли пересекла луг, перебралась через невысокую каменную стену и оказалась на верховой тропе. Она прошла по тропе около мили и увидела скачущего галопом навстречу всадника. Отскочив в сторону, прижалась к изгороди, уступая дорогу. Но всадник остановил лошадь прямо перед ней – это был мистер Марк Сопвит, который, узнав ее, сказал: «Эй, привет!»
– При… – начала Тилли и сразу же поправилась. – Здравствуйте, сэр.
– Ты забралась далеко от дома.
– Да, сэр. Я иду со свадьбы мистера Бентвуда.
– Ну да, конечно, со свадьбы, – заулыбался он, кивая. – Тебе случайно не встретилась по дороге леди верхом?
– Нет, сэр, никого я не видела.
– Ну, спасибо, доброй ночи.
– Доброй ночи, сэр.
Марк снова галопом поскакал дальше, а Тилли, проводив его глазами, двинулась своим путем…
Мистер Сопвит подъехал к лугу, заставил лошадь перескочить через изгородь и остановил ее. Он оглядел окрестности, приподнявшись на стременах, сел в седло и со злостью скрипнул зубами: «Черт побери!»
Агнес играла с ним, как кошка с мышью. Причем она была очень хорошей кошкой, но его не устраивала роль мышки. «Награду надо завоевать» – так она ему сказала, считая себя, как видно, очень дорогой наградой. Ну все, с него достаточно, пора ехать домой. Уже битый час он носится по окрестностям, как затравленный заяц, а она скорее всего сидит дома и посмеивается над ним.
Что же с ним происходит? Как он мог позволить довести себя до такого состояния? Из-за нее он стал терять сон, чувствовал, что не успокоится, пока не овладеет ею. А что потом? Потеряет ли он окончательно голову или пламя, пылающее в его душе, погаснет? Такое уже бывало. Много лет назад он так увлекся женщиной, что жизнь без нее казалась бессмысленной. Его первая жена Жанет знала обо всем и очень переживала, но он ничего не мог с собой поделать. Однако, после того как они сблизились, она оттолкнула его, и Марк дал себе зарок не позволять женщинам брать над ним власть. А сейчас он мечется по округе за блуждающим огоньком. Хотя леди Агнес Майтон, необыкновенно соблазнительная, способная свести с ума, мало походила на блуждающий огонек.
Он перемахнул через изгородь и оказался на главной дороге. Издали, еле различимые, до него донеслись звуки скрипки: гулянье на ферме Бентвуда было в разгаре.
Марк снова пустил лошадь галопом, мысленно кляня леди Майтон. Он устал, измучил коня и понимал, что не доберется домой засветло. Он опять выругался про себя.
У поворота через кусты прямо на дорогу вылетел мальчик. Лошадь в испуге метнулась в сторону.
– Что за черт! – ругнулся Марк, еле удержавшийся в седле.
– Простите, мистер, простите, – торопливо забормотал мальчик и, едва переведя дух, понесся дальше, оставив позади недоумевающего Сопвита.
Почему он так спешил? Может быть, это браконьер и за ним гнались? Но тогда он не стал бы останавливаться и тем более извиняться. Марк повернул лошадь и пустил ее шагом…
Стив Макграт бегать умел. За год до этого он выиграл ежегодные соревнования по бегу, обойдя парней, которые были старше его на три-четыре года. Но на соревнованиях он не вымотался так, как теперь. Пот тек у него между лопатками, и намокшие брюки липли к телу.
Он был настолько взволнован, что смог услышать музыку, только оказавшись у самой фермы. Стив ухватился за каменную стену, которой был обнесен участок, и постарался перевести дух. Грудь его разрывалась от боли, ноги подкашивались. Он попытался окликнуть кого-либо из проходивших через двор, но из горла вырвался только хрип. Он заставил себя оторваться от стены и вошел во двор.
– Мистер, мистер, – схватил он за рукав какого-то мужчину, – где мне найти мистера Бентвуда?
– Рядом со своей невестой, где же еще, – повернул тот к Стиву улыбающееся лицо. – Отплясывает так, что пыль столбом, – и он показал на амбар, откуда неслись звуки скрипки и рыдания мелодиона.
