Текст книги "Околдованные любовью"
Автор книги: Кэтрин Куксон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)
– Не такая я важная птица, чтобы мои плохие или хорошие дела занимали многих в Скарборо, – заговорил он спокойно и устало, удивляясь собственным словам. – И я сомневаюсь, что моя слава докатилась так далеко.
– Значит, ты все признаешь? – Эйлин встала, держась за спинку стула.
– А ты ждала от меня иного? – повернулся к ней Марк. – Тебе обо всем доложила мать, а ты не спрашиваешь у меня объяснений.
– А разве что-то еще нужно объяснять?
– Да, Эйлин, объяснение есть, и достаточно основательное, – возвысил голос Марк, глаза его гневно сверкнули. – Вспомни, когда в последний раз мы спали вместе? Когда ты позволяла мне дотронуться до тебя? С тех пор прошли годы. У меня есть особые потребности, которые не имеют отношения к любви, заботе о семье. Без них так же нельзя обходиться, как без пищи и воды. Если человек не ест, он может умереть от голода, не будет воды – умрет от жажды. Мужчина не может без женщины, если он не удовлетворит свою потребность, то может сойти с ума. Если бы я выбрал себе кого-либо из кухни, тебе стало бы легче, потому что дело обычно решается именно так. Моей любовницей могла бы стать и Прайс. Да, да, – закивал он, – твоя бесценная Прайс. С тех пор как ты обосновалась на этой кушетке, я часто ловил ее призывные взгляды. Что бы ты сказала на это?
– Как ты смеешь говорить такое, и о ком, о Прайс!
– Эйлин, Бога ради, не будь такой наивной! Хотя нет, ты не наивная, нет, совсем нет, ты – слепая, ты точно так же сделала себя слепой, как и превратила в неизлечимо больную. Но тебе не удалось до конца заморочить мне голову. Эта кушетка и притворная болезнь нужны тебе как удобный предлог, чтобы держать меня на расстоянии. Я догадывался об этом, знала обо всем и твоя мать. Тебе не следует сваливать на меня всю вину за то, что я сделал, и… – Марк удержался от того, чтобы не добавить: «И собираюсь делать дальше». Ведь на самом деле он не собирался отказывать себе в удовольствии, только Агнес Майтон не будет иметь к этому отношения.
Марк прошелся взад и вперед по комнате. Жена молча следила за ним.
– Что ты намерена делать?
– Я возвращаюсь домой к маме, – после долгой паузы ответила она.
Ответ не удивил Марка. Он не сомневался, что старая мегера посоветует дочери именно это. Однако, зная жену, полагал, что она выдержит в Уотерфорд-Плейс не больше месяца, после чего вернется к нему при любых условиях.
– Причем я не собираюсь когда-либо сюда возвращаться, – заявила она. – И детей я забираю с собой.
– Что ты сделаешь?
– Я увезу детей с собой.
– Ты этого не сделаешь.
– Ошибаешься, Марк, сделаю. И если не отдашь мне их без скандала, то подам на тебя в суд.
Глаза мистера Сопвита превратились в щелочки. Как оказалось, он совсем не знал эту женщину и недооценивал ее. Глядя в ее ставшие вдруг темными и глубокими серые глаза, он понял, что его неверность стала для нее средством спасения, возможностью избавиться от него. Он нисколько не сомневался, что ее болезни закончатся, стоит ей выйти за порог этого дома. Ему также стало ясно, что та решимость, с которой она удерживала себя на кушетке, теперь обратится в стремление вернуться к нормальной жизни. На мгновение Марк увидел себя глазами жены: невежественный тюремщик, который охраняет прикованного к стене пленника и сам не знает, зачем он вообще ему нужен. В эти короткие мгновения он также осознал, что расстанется с женой без тени сожаления.
Но дети – другое дело. Однако что он мог поделать? Дети здесь остались бы одни. Конечно, рядом находилась бы Троттер, но не было бы хозяйки, которая присматривала за ней и детьми.
Жена поразила его еще сильнее, когда холодно заявила, нарушив ход его мыслей:
– Если ты не станешь чинить мне препятствий, я позволю детям иногда навещать тебя. Если же захочешь мне помешать, мой отец предоставит заниматься этим адвокату нашей семьи, мистеру Уэлдону, и дело решится по закону.
Боже, боже! Марк взялся за голову и снова принялся мерить шагами комнату. Он не мог поверить, что с ним говорит его хрупкая болезненная жена. С мрачной иронией он жалел, что не изменил ей сразу, как только она в первый раз отвергла его. Хотя нет, поправил он себя, она никогда открыто не отвергала его. Доктор Кемп хорошо подыграл ей. И кто знает, если бы ей с самого начала стало известно о сопернице, возможно, это помогло бы выздоровлению.
Но какое теперь это имело значение. Он устал, страшно устал.
Устал от мыслей о шахте, о доме, за которым некому было как следует присмотреть. Не прибавляли ему радости и полупустые конюшни. А еще его утомила леди Агнес, да и Эйлин тоже. Он повернулся и посмотрел на жену и еще раз сказал себе, что давно от нее устал. Пусть уезжает. Но дети… а что было ему делать? – он понурил голову. – Жизнь – тяжелая ноша, которую надо безропотно нести, а можно сбросить ее, но для этого надо отправиться в лес с пистолетом, приложить дуло к виску и нажать курок. А дальше – ничего, ничего, кроме тишины и покоя, вечного покоя. Он повернулся и медленно вышел из комнаты.
Глава 6
Тилли хотелось плакать, но не только потому, что будущее снова стало неопределенным. Ей было грустно расставаться с Джесси Энн и Джоном. После отъезда Мэтью и Люка в пансион жизнь в детской напоминала ей праздник. Еще она думала о мистере Бургессе. Что станет с ним? Он пытался успокоить ее, уверял, что о нем не нужно беспокоиться, потому что многим детям нужны гувернеры, а главное – у него есть крыша над головой. Он называл дворцом свой дом в три комнаты с длинной мансардой.
Тилли как-то раз заглянула в этот «дворец» и особенного великолепия не увидела, особенно внутри. В доме почти не было мебели, кроме небольшого стола, комода и грубой деревянной кровати в спальне. Недостаток мебели с лихвой восполняли книги разного содержания, формы и размеров, которыми были уставлены самодельные полки, занимавшие почти целиком все стены. Тилли не заметила в доме никаких безделушек, даже приличной посуды. Единственным предметом, создающим в доме уют, был камин. Да, крышу над головой он имел. Но ему не удалось накопить денег, потому что, получив свое ежемесячное жалованье, он неизменно отправлялся в Ньюкасл и возвращался с новыми книгами. Тилли тешила для себя, что он был обеспечен хуже слуг, даже хуже горняков, значительно хуже.
В доме царила полная неразбериха. Тилли целый день укладывала вещи детей. Всю прислугу охватило смятение: никто не знал, что произойдет дальше. Единственное, что как-то скрашивало мрак неопределенности, был отъезд Прайс, которую хозяйка брала с собой. Отныне слуги избавились от ее присутствия раз и навсегда, что служило некоторым утешением.
У Тилли пока не находилось времени, чтобы задуматься о своей дальнейшей судьбе. Одно ей было ясно: с отъездом детей делать ей в доме нечего, и миссис Лукас постарается побыстрее от нее отделаться. Миссис Лукас невзлюбила ее, как и кухарка. Они напоминали Тилли жителей ее деревни: всякий раз она читала в их взгляде подозрение.
Девушка продолжала укладывать вещи, рядом стояла Джесси Энн.
– Троттер, не клади в чемодан мою кучеряшку, – попросила девочка, – я ее люблю. – Она крепко прижала к себе куклу-негритенка с завитыми спиральками волосами. – Почему ты не поедешь со мной, Троттер? – она пристально смотрела на Тилли.
– Мисс Джесси Энн, я не еду потому… что это далеко… и вас там ждет другая няня.
– Ну ее, другую, – откликнулся Джон.
Тилли ласково посмотрела на него. Несмотря на все старания мистера Бургесса, Джон продолжал говорить как деревенские дети. Как считал мистер Бургесс, этот дефект должен со временем исчезнуть.
Девушка наклонилась, расправила его платьице и со слезами в голосе попыталась его ободрить.
– Теперь ты будешь носить брючки.
– Не нужны мне брючки-дрючки.
Джесси Энн рассмеялась, улыбнулась и Тилли, прижав малыша к груди. В этот момент в комнату проскользнула Филлис Коутс и тихо позвала:
– Тилли.
– Что такое?
– Там тебя хочет увидеть парень. По виду он горняк. Кухарка попробовала его прогнать, но он стоит на своем. Говорит, что ему нужно обязательно тебя повидать. Может быть, он пришел из-за этой суматохи, ты понимаешь, – дернула подбородком Филлис. – Он, наверное, думает, что ты уезжаешь вместе с детьми.
– Как его зовут? Какой он с виду? Ты говоришь это парень, а он взрослый или молодой?
– Нет, он совсем почти мальчик, ему лет пятнадцать или около того.
Тилли с облегчением вздохнула. На какое-то мгновение ей показалось, что Хал Макграт осмелился появиться у дома. От него всего можно ожидать. Этой ночью, лежа в постели, девушка размышляла, куда ей пойти. Однако в любом случае отправится она подальше от деревни. Тилли не сомневалась, что Макграт снова начнет ее преследовать, когда узнает, что она беззащитна. Вероятно, судя по описанию Филлис, ее хотел видеть Стив. Почему вдруг он решил прийти?
– Скажи ему… скажи, что я занята, освобожусь завтра, когда хозяйка уедет.
– Послушай меня, – Филлис взяла ребенка из рук Тилли, – спустись потихоньку через черный ход, совсем необязательно идти через кухню. Пройдешь через кладовую, а во дворе свистнешь ему.
– Иди, – подтолкнула Филлис Тилли, заметив ее колебание. – Что они тебе сделают, если ты завтра уйдешь отсюда.
Филлис была права. В другое время за такое своеволие девушку обязательно уволили бы, но ее все равно ждал расчет, так что бояться нечего, хуже не будет.
Тилли дошла до угла двора и увидела Стива у денника: он смотрел на лошадь в загоне, и свистнула. Стив резко повернулся на свист и побежал к девушке. Лицо его сияло, глаза искрились смехом.
– Мне надо было тебя увидеть. У меня хорошие новости, – с места в карьер начал он. – Наш Хал уплыл.
– Как это – уплыл? – опешила она.
– Да, уплыл, вместе с Миком. Джордж тоже был сначала с ними. На причале в Ньюкасле они ввязались в драку. Как рассказывает Джордж, Хал с Миком затеяли драку с тремя моряками, которые их задирали. Хал с Миком обозвали их липовыми моряками, которым только в луже плавать. Те не стерпели и накинулись на них, а Джордж бросился наутек и спрятался за каким-то пакгаузом. Он видел, как с большого корабля на берег сошли двое парней. Они поговорили с моряками, потом все вместе поволокли Хала и Мика по сходням. Джордж видел, как они бросили их в трюм корабля.
Стив наклонил голову, обхватил себя здоровой рукой за талию и принялся хохотать.
– Я со вчерашнего дня все смеюсь. В жизни столько не смеялся. Думаю, еще и потому, что Джордж боялся идти домой и рассказать отцу с матерью, что случилось с их красавцами. Джордж говорит, что через час после того, как их затащили на корабль, на нем подняли якорь и отчалили. Джордж поинтересовался у какого-то парня на берегу, куда отплыло судно. И он ответил, что оно ушло куда-то, название похоже на Индию… Тилли! Представляешь, какие у них будут лица, когда они очухаются? – Стив в порыве чувств схватил ее за руку. – Хал всегда воду терпеть не мог. Он никогда не хотел купаться с другими ребятами. Да, наш задавака боялся воды, – Стив расхохотался.
– Тсс! Тсс! – зашикала на него Тилли, сама улыбаясь. – Сейчас сюда сбегутся все из кухни.
Девушка потащила его за собой за угол сквозь арку. Они остановились у тропинки, которая вела к помойке.
– Новости лучше я не слышала в жизни, – горячо зашептала она. – Меня всю трясло от страха. Понимаешь, завтра моей работе конец.
– Почему? – удивился он. – Тебя выгоняют?
– Нет, хозяйка с детьми уезжает жить к своей матери. Она поссорилась с хозяином и теперь увозит детей.
– Эх, – огорчился Стив, – хорошие новости и плохие всегда рядом.
– Я не очень расстраиваюсь. Ничего, поживу у себя в сарае, только вот беспокоилась, что могу встретить Хала.
– Ну, теперь ты можешь жить спокойно год, а то и два или даже три… Отец говорит, если корабль направляется в Индию с товаром, они могут несколько лет не видеть этих берегов. Он здорово разошелся, чуть умом не тронулся. А мать не так уж переживала, обозвала их только чертовыми идиотами. Знаешь, Тилли, я наслушался рассказов моряков и думаю, что Халу там солоно придется. А у меня вчера был день рождения, – без всякого перехода объявил парень уже без улыбки. – Теперь мне шестнадцать, Тилли.
– Правда! Поздравляю тебя, Стив.
– Спасибо. Только жаль, что мне не восемнадцать.
– Скоро будет.
– Тилли, я тебе нравлюсь?
– Конечно, Стив. Ты же сам знаешь, ты мой друг, – она особенно выделила последнее слово. – А сейчас мне пора идти. Одна из служанок подменяет меня. Если ее там увидят, у нее могут быть неприятности.
– Понимаю, но подожди минутку, – попросил парень, жестом останавливая ее. – Скажи, куда ты пойдешь.
– Я еще не думала об этом как следует: некогда было. Я могу вернуться в сарай у нашего дома, но скорее всего пойду к миссис Дрю. Она очень приятная женщина. Ты ее знаешь, и Кети с Сэмом тоже. Миссис Дрю посоветует, как мне быть, и они приютят меня, пока я не подыщу себе место.
– Могу я прийти к ним тебя навестить?
– Ну конечно, Стив, приходи, – после паузы разрешила она. – А теперь мне нужно бежать. Спасибо за хорошую новость. Огромное спасибо.
– Ну что ты, Тилли… Я… я все готов для тебя сделать, – почти шепотом закончил Стив.
– Сможешь найти обратную дорогу? – отступая назад и кивая, улыбнулась Тилли.
– Я же сюда пришел, сумею и выйти отсюда.
Девушка повернулась и побежала под арку во двор. В кладовой она задержалась и на мгновение закрыла глаза. Она радовалась, что Стиву всего шестнадцать, иначе хлопот было бы не избежать: хотя так говорить о нем было несправедливо. Он столько для нее сделал. Но она сказала себе, что имела в виду совсем другое. Тилли вышла из кладовой и крадучись пошла по коридору, где едва не натолкнулась на стоявших к ней спиной экономку и дворецкого.
– Завтра я всеми займусь, как только вернусь к себе в комнату, – достаточно громко говорила миссис Лукас. – Здесь нужны перемены. Я начну с кухарки. Сразу прекращу ее махинации. Теперь я тоже буду присутствовать в кухне, когда приедут торговцы. В любом случае, на шесть едоков станет меньше, так что поживиться особенно станет нечем.
– Почему на шесть? – тихо спросил дворецкий.
– Как же, как раз на шесть: хозяйка с детьми, мадам Прайс, этот старик Бургесс и еще девчонка, колдовское отродье. Она действовала мне на нервы с первого дня, как появилась. От нее я избавлюсь с особым удовольствием. Как только хозяйка уедет, ей первой придется убраться отсюда, вот увидите.
Скоро Тилли убедилась, что экономка настроена серьезно. В полдень, спустя всего полчаса после отъезда экипажа, увозившего хозяйку с матерью и детей, Тилли уже шла с узелком к воротам.
Одна Филлис попрощалась с ней и пожелала удачи. Остальную прислугу занимала битва между экономкой и кухаркой. Однако у миссис Лукас была более высокая должность, потому исход сражения был предрешен. Тем не менее все с интересом следили за схваткой, хотя понимали, что оставались в проигрыше.
Тилли не слышала, чтобы кто-то, даже Филлис, из прислуги жалел об отъезде хозяйки. Никого также не интересовало, что станет делать теперь хозяин. Девушке казалось странным, что она не видела хозяина все три дня сборов. Не виделся мистер Сопвит и с детьми, если только не заходил в детскую, когда она крепко спала. Тилли жалела хозяина. Конечно, он нехорошо поступил с женой. Однако в кухне говорили, что давно ничего не получал от Эйлин как от жены, поэтому и винить его особенно нельзя. Тилли хорошо относилась к хозяину, продолжая считать его добрым и хорошим человеком. По крайней мере, он не сделал ей ничего, кроме добра.
У ворот девушка остановилась, задержав взгляд на домике привратника, смотревшем на нее пустыми окнами. Уже больше четырех лет здесь никто не жил. Домик зарос бурьяном, как и ворота, которые постоянно стояли открытыми. При виде такого запустения грустно становилось на душе. Тилли не отказалась бы пожить в этом маленьком домике. Как было бы чудесно!
Девушка решила, что будет приходить сюда ночевать, если миссис Дрю не сможет ее приютить. Мистер Сопвит, вероятно, не станет возражать. С этой мыслью она подошла через высокую траву и бурьян к окну и заглянула внутрь. Там было темно и ей не удалось ничего разглядеть. Она побрела вдоль стены и, обогнув домик, к своему удивлению, обнаружила протоптанную в траве тропику, которая вела от дверей к начинавшимся неподалеку зарослям. В домик кто-то заходил и очень часто.
Тилли поравнялась с окном кухни, которое находилось рядом с дверью, когда вдруг услышала шуршание травы под чьими-то быстрыми шагами. Она едва успела юркнуть в кусты и затаиться в высокой траве.
Девушке показалось, что шаги замерли рядом с ней. Она едва не вскрикнула, когда увидела сквозь траву, как чья-то рука перевернула камень и что-то из-под него достала. Затем Тилли услышала, как заскрежетал в замке ключ. Не успела она как следует перевести дух, как снова раздался скрежет и рука вернула ключ под камень.
Когда шаги стихли, девушка легла лицом в траву и несколько раз глубоко вздохнула. Она спросила себя, почему испугалась, что ее могут увидеть около домика привратника. Ответ оказался очень прост. Если ее заметят, то сразу поймут, что она хочет остаться, а дальше миссис Лукас окажется тут как тут.
Тилли достала ключ и, глядя на него, размышляла, кто и зачем скрытно приходил в домик. Она поднялась с земли и посмотрела в сторону леса. Ей было ясно, что приходивший человек связан с домом и являлся он сюда не один раз.
Тилли быстро подошла к двери и повернула ключ в замке. В кухне ей все стало ясно. На скамье стояла корзинка, в которой было не меньше трех дюжин яиц. Рядом лежал недавно забитый молочный поросенок. На полу у скамьи стояли еще две корзинки: одна – полная слив, вторая – с душистыми виноградными гроздьями.
Ну и дела творились в имении. Продукты уходили на сторону из не такого уж и большого хозяйства. Своей фермы в имении не было. Держали только около сотни кур. Ближе к лугу находилось три свинарника. За живностью присматривал мистер Пилби, работавший и в саду. Старшим над дворовой прислугой был мистер Саммерс, который занимался теплицами. Все они хороши: и в доме и во дворе. Тилли стало грустно. Мистер Пилби и мистер Саммерс вызывали у нее отвращение. Она могла убедиться, какие это мерзкие люди. Как-то раз, гуляя с детьми по саду, Тилли сорвала яблоко, и мистер Саммерс раскричался на нее. А все они занимались воровством постоянно. Неужели они не понимали, что обкрадывают хозяина?
Девушка могла бы еще понять, если бы они потихоньку отдали что-то бездомному или угостили виноградом того, кто никогда его не видел. Но продавать на сторону столько добра – это уже никуда не годилось. Возмущение и досада охватили ее. Она заперла дверь, положила ключ на место под камень и вышла на дорогу.
Было ясно, если миссис Дрю ей откажет, на домик рассчитывать нельзя, и ей придется вернуться в сарай… но что если там поселился бродяга?
При мысли об этом ее стала бить нервная дрожь. Ведь придется искать какой-то выход. Сначала же нужно повидать миссис Дрю…
Бидди Дрю встретила Тилли приветливо, но очень удивилась.
– Как ты умудрилась прийти в такой час, девочка?
– Я… я потеряла работу, миссис Дрю.
– Они тебя за что-то уволили?
– Не совсем так. Хозяйка… в общем, был скандал, она вернулась к матери и увезла детей, а я осталась не у дел.
– Ну вот, что я говорила: бедным всегда достается больше всего. Входи, девочка. Видишь, я по самую шею в мыльной воде: дважды в неделю у меня стирка. Я стараюсь заняться этим пораньше, чтобы все за день высохло на улице, иначе дома одежда будет болтаться неизвестно сколько.
– Спихни это на пол и садись, – она показала на лежавший на скамье ворох рабочей одежды. – Сейчас поставлю чайник и сама попью, а то уже устала.
Тилли не стала садиться, а спросила:
– Можно, я вам помогу?
– Ты хочешь мне помочь? – слегка опешила Бидди, но потом улыбнулась. – Пожалуйста, но тебе придется снять жакет и шляпку. Давай сначала мы попьем чаю и немножко поболтаем, потом возьмемся за дела.
Тилли повесила жакет со шляпкой на гвоздь за дверью в соседнюю комнату.
– А где все? – поинтересовалась девушка.
– Пег, Кети и Сэм внизу, – она кивнула на пол. – Бидди с Артуром после второй смены спят там, – она кивнула на соседнюю комнату. Тилли охнула и смущенно прикрыла рот. – О, можешь не беспокоиться, говори нормально. Их и пушкой не разбудишь. Фанни и Джимми на ферме Ричардсонов: собирают на полях камни, – улыбка сбежала с ее лица. – Для семилетнего ребенка работенка тяжелая, но девочка дышит свежим воздухом, а это много значит.
С кружками дымящегося чая в руках они присели на скамью, но в это время за стеной раздались громкие сердитые крики. Тилли от неожиданности обернулась и опасливо посмотрела на стену.
– Это Энни Уотерс, – со смехом стала объяснять Бидди. – Она глухая, как пень, наверное, кто-либо из ее мальчиков завалился спать немытым. Вот она и выкуривает их оттуда. У нее семеро мужчин семье. Все работают на шахте и страшные грязнули. Хоть мытые, хоть немытые – все равно грязные. Ну, теперь выкладывай, что у тебя.
Тилли рассказала все новости. Бидди внимательно выслушала ее.
– Мистер Сопвит не хуже и не лучше остальных, – склонив голову набок, заключила миссис Дрю. – Всегда джентри вели себя так. Как говаривала моя мать, ему будет мало и десятерых. Но с другой стороны, есть женщины и того хуже – совсем ненасытные. Такую можно остановить только, если каждый год награждать ребенком. А о леди Майтон могу сказать, что она заработала громкую славу. Я уже не первый раз о ней слышу. Она ко всему еще и знатная дама, очень властная. Слуги для нее все равно что грязь. Разные есть джентри, моя милая, а некоторые еще норовят использовать слуг как скот. Взять Макканов, которые живут в конце улицы. Их Пегги служила в богатом доме около Ньюкасла. Ее недавно вернули оттуда домой. Девушек в этом доме отправляли наверх к хозяину. Там в особой комнате этот старый мерзавец забавлялся с ними, а вину вешали на кого-либо из парней с конюшни. Между прочим, а ты?.. – Бидди наклонилась к Тилли и спросила ее кое о чем личном: Тилли залилась краской и потупилась.
– Да, бабушка говорила со мной об этом, после того как у меня в тринадцать лет все началось.
– Ну и хорошо, если ты уже все знаешь. Но все равно, детка, смотри в оба, не тряси юбкой, и все будет в порядке.
– Я поняла, миссис Дрю.
– Конечно, среди любого класса находятся паршивые овцы. Не стоит за это хаять только джентри. Вот, к примеру, в шахте есть Дейв Райс, инспектор работ. Этот тоже хорош гусь. Дай ему волю, уложит, и глазом моргнуть не успеешь. Мне самой пришлось в свое время от него отбиваться. Старая скотина! Пристал он ко мне как-то раз, а я ему пообещала, если не отстанет, засуну ему ручку от кирки в одно место.
– Вы тоже работали в шахте, миссис Дрю? – удивилась Тилли.
– Пятнадцать лет, да, пятнадцать лет, – она отвернулась и стала смотреть в раскрытую дверь на дорогу. – Когда я стала старше – привыкла. Но спустилась я туда в первый раз почти ребенком. Боже! Я была напугана до смерти. Надо ползать, ползать и ползать изо дня в день, колени и руки все в крови. Я плохо соображала, что за чем, ребенок не может этого понять, – она повернулась к Тилли. – Поэтому я не хочу пускать туда ни Фанни, ни Джимми. Остальным приходится это делать, чтобы мы могли прокормиться. Но мы не так уж плохо живем, и все меня поддерживают, так что младшим не надо лезть в эту чертову дыру, – с горечью проговорила она. Но сразу же ее тон переменился. – Теперь пора вернуться к корыту. Хочешь помогать, отожми белье катком, он там, под навесом, а потом развесишь его во дворе.
– Миссис Дрю, – девушка остановилась с тазом мокрого белья. – Я хотела спросить… не могли бы вы найти мне место до завтрашнего дня.
– Конечно, куда же ты еще пойдешь. Можешь устроиться на коврике у очага. А нет, так спи стоя у стены. Выбирай, – она рассмеялась. – Зачем спрашивать, тебе всегда здесь найдется место, где приклонить голову.
Тилли вышла во двор со слезами на глазах. От добрых слов ей всегда хотелось плакать. Она нашла каток под навесом. Валики в середине сильно сработались. Похожий каток был и у них дома, так что она без труда справилась с работой. Но когда ей понадобился кол, чтобы подпереть веревки, пришлось пройти рядом с выгребной ямой, и от запаха ее стало подташнивать, но она стала ругать себя. Стоило ли обращать внимание на эту ерунду, если ее приняли с такой добротой.
Тилли развешивала белье, и тут ее осенило. Зачем ей отправляться утром в Шильдс искать место, если она может найти работу в шахте, где Кети. Тогда ей не нужно будет уходить из этой семьи, в которой так тепло и все любят друг друга. Девушке так нравилась эта семья. Она готова на все, только бы остаться с этими добрыми и милыми людьми.
