Текст книги "Прощай — прости"
Автор книги: Кэти Келли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц)
Громко хлопнула входная дверь. Было около семи, время «Эммердале» [35]35
Название мыльной оперы.
[Закрыть]. На столе осталась грязная посуда, но Эшлин не хотелось ее мыть. Она спрятала молоко, масло и сыр в холодильник. Остальным можно заняться позже. Подумать только, недавно она считала, что оставить грязь на кухне – это преступление; тарелки должны быть вымыты, высушены и убраны в шкаф, крошки собраны, пол подметен.
«Хватит, – подумала Эшлин, – за мытье полов не дают медалей».
К вечеру четверга она была совсем измотана. Сил на фитнесс не оставалось. Фиона будет разочарована.
– Ну же, давай, тебе понравится! – агитировала по телефону подруга. – Мальчики поиграют с Николь, Пат за ними присмотрит. Запишем тебя в группу новичков.
– Ты только представь, как я в задрипанных леггинсах и кедах скачу по залу! Зрелище не для слабонервных. Так что лучше одолжи мне кассету. Я немножко позанимаюсь дома, а когда появятся намеки на результат, присоединюсь к тебе.
– Кассету ты получишь, но на следующей неделе все равно пойдешь со мной.
Эшлин рассмеялась.
– Никогда не сдаешься, да? Ну дай мне хоть немного жирка согнать! У меня же духу не хватит явиться в группу, где я буду как слониха среди граций.
– В группе новичков нет никаких граций, – пояснила Фиона. – Все грации ходят на степ-аэробику, там мы обе сойдем за старых кошелок.
– Я носа не суну туда, где тыкажешься старой кошелкой! – воскликнула Эшлин. Оказаться в компании девушек, по сравнению с которыми даже идеально сложенная Фиона не совершенна, – эта мысль ужасала. – Давай-ка я возьму курс «Мистера Мотиватора» или что-нибудь из Джейн Фонды и как следует помучаю себя.
– Никто давно уже себя не мучает, – со знанием дела ответила Фиона. – Джейн признала, что девиз «нет боли – нет результата» был большой ошибкой. Хотя в любом случае я ей не верю, она делала пластику. К тому же она старомодна. А «Мистер Мотиватор» – просто гадость. Лучше возьми кассету со степ-аэробикой, но занимайся без степа, так легче начинать. Кроме того, попробуй калланетику. Жир не особо сгонит, но здорово укрепит мышцы.
– Как все сложно, – сказала Эшлин. – У меня же все тело болеть будет.
– Не будет, – бодро отозвалась Фиона.
Уверенный голос с сильным американским акцентом скомандовал Эшлин встать ровно, ноги на ширине плеч, положить одну руку на бедро, а другой тянуться вверх. Как можно выше. Она начала всего пять минут назад, но уже устала. Ей казалось, тянуться уже некуда, но Каллан Пинкней уверенно требовала: «Выше, выше». Еще немного – и она вывихнет плечо! Уф, ну вот и хватит! «Повторите это упражнение сто раз», – нанесла сокрушительный удар Каллан.
– Сто?! – воскликнула Эшлин. Она уже прикидывала, не повредила ли жизненно важные органы. – Это безумие!
Каллан, разумеется, не услышала ее. Она с легкостью делала наклоны, не ощущая, по-видимому, ни малейшего дискомфорта.
– Завтра я не смогу подняться с постели, – простонала Эшлин, ежесекундно сверяясь с маленьким счетчиком в углу экрана. Она бы определенно прекратила это издевательство на пятьдесят четвертом подходе. Но Каллан и ее класс упорно двигались к сотне. Мазохисты.
– Так, что там дальше?
Глава десятая
– Ну, раз все так болит, то это должно быть полезно, правда? – Эшлин немного смущенно присела за барную стойку в кафе.
– Современные специалисты считают, что после тренировки у тебя ничего не должно болеть. – Джо потянулась за меню. – Я сама никогда не занималась калланетикой, но слышала, что это очень полезно для тонуса. Наверное, вначале тяжело, потому что твои мышцы еще не привыкли к тренировкам. Что будешь заказывать?
– Я буду бутерброд – сыр и ржаной хлеб, и чашечку чая, – ответила Эшлин.
– Отлично.
Джо заказала бутерброд для Эшлин и пирог с рыбой и жареную картошку для себя.
Эшлин чуть было не начала лекцию о том, что вся эта болтовня о необходимости есть за двоих – полная чушь, и если объедаться во время беременности, то только наберешь лишний вес, но вовремя остановила себя.
– Знаешь, пусть у тебя все болит, зато выглядишь ты просто великолепно, – заметила Джо, обратив внимание на то, что Эшлин здорово похудела.
В длинной полосатой юбке и облегающей розовой блузочке из шелка Эшлин и правда была неотразима. К ней возвращалась прежняя красота, черты лица стали выразительней.
Уже много лет Эшлин почти не красилась; теперь же по утрам она использовала не только тени и помаду, но и тональный крем, а также не забывала о карандаше для глаз и туши.
Вивьен одевалась очень элегантно, да и макияж ее был безупречен. Теперь, когда Эшлин каждый день сталкивалась с ней на работе, она поняла, что не может являться в контору без косметики. Скудный макияж, который она наносила, выходя в супермаркет, теперь стал совершенно неуместен, ведь Эшлин была уже не домохозяйкой, а деловой женщиной.
Черная тушь на ресницах оттеняла синеву ее глаз, а тоненькая полоска подводки выгодно подчеркивала их разрез.
Эшлин много лет пользовалась помадой кораллового цвета, но Фиона, не на шутку возмутившись, выбросила тюбик в мусорное ведро, вручив подруге розовато-лиловую. Кроме того, она уговорила ее наносить помаду кисточкой.
– Фиона, если я буду красить губы кисточкой, то наверняка опоздаю на работу. – В тот вечер Эшлин пыталась спорить.
– Ты, конечно, не обязана наносить помаду кисточкой, но так губы дольше сохранят лиловый оттенок. – Фиона решила устроить для соседки что-то вроде мастер-класса по нанесению макияжа и сейчас рылась в ящике с ее косметикой. – Не могу поверить – у тебя здесь серебристая подводка для глаз!
– В юности мы с Джо накупили целую охапку тюбиков с подводкой в одном магазинчике, где у нас была скидка. Нам тогда нравилось бегать на вечеринки, накрасившись в стиле девчонок из «Аббы», – попыталась объяснить Эшлин. – Ну, знаешь, если нанести подводку на внутренний уголок века, то кажется, что глаза выглядят больше.
– Господи, дай мне сил! Да ты же с этой подводкой выглядишь так, будто тебя выгнали с той самой дискотеки восьмидесятых! – заявила Фиона. – Зачем ты хранишь эту дрянь?
– Я терпеть не могу что-то выбрасывать.
Фиона вытащила из ящика явно загустевший лак для ногтей ржаво-бронзового цвета.
– Милая, мне кажется, его все-таки придется выбросить. Собственно, давай-ка все это отправим в мусорку. – Ее пальчики с безупречным перламутровым маникюром порхали в ящике.
Она с некоторым опасением извлекла оттуда две упаковки теней для глаз фирмы «Мэри Квант». Фиолетовые с блестками и небесно-лазурные.
– В стиле «Ангелов Чарли», но вряд ли таким стоит краситься девушке старше семнадцати, что бы нам ни показывали в передачах о моде. Эти фотомодели и не таким намажутся. Выбрасывай весь этот хлам, Эшлин, а я принесу тебе нормальную косметику. Когда я, бывает, забегаю в магазинчик с женскими штучками, то скупаю все подряд и не могу остановиться, а так от моего порока хоть какая-то польза будет.
– «Бывает, забегаю»? – Эшлин рассмеялась. – Отлично сказано, миссис Финиган!
Однако она была рада советам Фионы. Эшлин и раньше пыталась наносить изысканный макияж, но у нее не очень-то получалось. Однажды она так переусердствовала со старой засохшей тушью, что ее ресницы стали похожи на мохнатые лапки тарантула. Но теперь, когда у Эшлин появились качественные средства, она наносила почти незаметный макияж, при этом эффект был просто потрясающим. Правда, она подозревала, что ограбила Фиону фунтов на тридцать, – соседка пользовалась дорогой косметикой фирмы «Ланком».
– Фиона дала мне крем для автозагара, я вчера попробовала его нанести, – призналась Эшлин, наливая себе в чай немного молока. – Он заметно улучшает цвет кожи.
– Как бы то ни было, ты выглядишь великолепно, – улыбнулась Джо. – Возможно, тебе стоит поделиться с миром своей уникальной диетой под названием «Уйди от мужа».
Эшлин захихикала, чуть не расплескав чай. Сложно грустить, если рядом такой веселый человек, как Джо.
– Мне кажется, эту диету стоит назвать «Катастрофа», – отметила Эшлин. – Она не очень-то хорошо сказывается на нервной системе.
– А вот у меня диета очень специфическая. – Джо с наслаждением отправила в рот блестящий от жира ломтик картошки. – Называется «Что увидела – то и съела».
Прожевав, она склонила голову к плечу и, прищурившись, посмотрела на подружку.
– Прическа, – протянула Джо. – Тебе стоит поработать над прической.
– Да? – Эшлин смутилась и нервно заправила за ухо прядь волос, выбившуюся из хвоста.
У нее были довольно длинные – до лопаток – волосы, волнами ниспадавшие на плечи. Непослушные прядки, падая на лицо, мешали Эшлин печатать, поэтому она собирала их в хвост. Она никогда не красила волосы и почти не пользовалась феном, так что они сохраняли здоровый блеск, но Эшлин знала, что эта прическа ей не к лицу.
– Мой парикмахер, Джеймс, творит настоящие чудеса, – с энтузиазмом заявила Джо. – Возможно, тебе стоит использовать средство для объема, чтобы придать прическе форму. Но стрижка тебе точно не помешает.
– Я ношу волосы такой длины уже много лет, – принялась оправдываться Эшлин, – это очень удобно. Можно хвостик завязывать…
– Удобно – неудобно… об этом речь не идет. Эш, ты же теперь деловая женщина. Впрочем, с такой длиной хвост – это единственное приемлемое решение. Говорю тебе, с новой прической ты помолодеешь. Кроме того, совсем не обязательно радикально менять образ.
– А как? – неуверенно протянула Эшлин.
– Можно подстричь волосы покороче, распушить их, чтобы прическа придавала тебе женственности. – В таких вопросах Джо чувствовала себя как рыба в воде. – И мелирование сделать!
– Старовата я для мелирования, – мрачно пробормотала Эшлин.
Ей вспомнились тапоездка и день, когда она повстречала Майкла. Тогда ее волосы были длиннее, они выгорели на солнце и нежно отливали золотом. Ей никогда не вернуть утраченную красоту…
– Хочешь еще чаю? – спросила Джо. – Меня все время мучает жажда. Выпью-ка я еще чашечку. Из-за малыша пришлось отказаться от кофе.
– Нет, спасибо. – Эшлин почувствовала, как на глаза ей наворачиваются слезы.
Проклятье! А ведь она так хорошо держалась. В последний раз Эшлин разрыдалась в среду. Роясь в ящике прикроватного столика, она случайно наткнулась на фотографию. На ней была запечатлена ее семья на фоне замка Килкенни, Снимок сделали два года назад. Майкл прикрывал глаза ладонью, защищаясь от яркого солнечного света, а Филипп – тогда он был еще большим непоседой – в очередной раз попытался отбежать в сторону. Наверное, ему хотелось поболтать с жизнерадостной американкой, которая, собственно, и сделала снимок. Эшлин лучезарно улыбалась, держа Майкла за руку и прижимая к себе Пола.
Тогда они были настоящей семьей. По крайней мере, так казалось. Увидев фото, Эшлин задумалась о том, действительно ли они с Майклом были счастливы вместе, или это только она наивно верила в то, что ее семья идеальна, в то время как Майкл уже подумывал об измене? И тогда Эшлин расплакалась. Впрочем, расплакалась – это еще слабо сказано. Она прорыдала всю ночь. Так что наутро глаза опухли и покраснели – как раз под цвет алой блузки, которую бедняга тщательно выгладила накануне.
– Я не плакала со среды. – Всхлипнув, Эшлин принялась копаться в сумочке в поисках носового платка. – Иногда я чувствую себя такой сильной, такой решительной. А потом вдруг срываюсь и начинаю плакать.
– Ничего, это нормально. – Джо вздохнула. – Мне тоже постоянно хочется плакать, кроме разве что тех моментов, когда я мечтаю о том, как прекрасно было бы задушить Ричарда ремнем от его фотоаппарата.
– Извини, – шмыгнула носом Эшлин, – я не хотела обременять тебя своими проблемами. Ричард с тобой не связывался?
– И да и нет, – ровным голосом ответила Джо. – Он со мной связался, но я его видеть больше не хочу. Никогда. Единственная ситуация, в которой мне бы хотелось увидеть его лицо, – необходимость опознания его трупа в морге. Н-да, мечтать не вредно.
Эшлин была настолько шокирована словами подруги, что даже плакать перестала. Может быть, из-за беременности у той помутился рассудок?
– Ричард – мелкий поганый ублюдок, – выпалила Джо. – Ой, нет, поправочка. Не мелкий ублюдок, а, прямо скажем, полновесный подонок. – Она повернулась к бармену. – Дайте мне еще чашку чая, пожалуйста. В общем, представляешь, заявляется он ко мне. Подарочки принес. Начал просить прощения. Вернее, это я подумала, что он хочет помириться. Мы с этим недоноском оказываемся в постели. Я-то думаю, что все у нас хорошо. Прекрасно. Просто изумительно. И тут узнаю, что он по-прежнему собирается ехать в Лондон. Небось, потащит с собой Сашу, ну, помнишь, ту Мисс Гениальность! Мне кажется, эта подлюка уже начала крутить шашни с моим бывшим.
– Вот свинья! – возмутилась Эшлин.
– О, я его еще не так назвала, уверяю тебя, – с наслаждением протянула Джо. – Этому ублюдку лучше держаться от меня подальше всю оставшуюся жизнь, иначе я ему все зубы повыбиваю.
– Джо, ну ты даешь!
– Кому рассказать – не поверят. Иногда мне кажется, что я превращаюсь в героиню американской мыльной оперы. Ну, знаешь этот сюжет: «Она любила Его. Но у Него была Страшная Тайна, однажды потрясшая Ее до глубины души». Подобные сентенции нужно произносить бархатистым баритоном, так что у меня не очень получается. Думаю, в таком сериале в роли меня могла бы сняться Жаклин Смит. Или лучше Джейн Сеймур? В общем, такой мрачновато-депрессивный и в то же время сексапильный типаж. А вот кто сыграет в этом сериале главного ублюдка, я еще не знаю. – Джо взяла у бармена чашку. – Уже половина первого. Когда тебе нужно возвращаться на работу?
– К двум, но отсюда я дойду туда за пять минут.
– Ну ладно. Тогда слушай краткое содержание предыдущих серий мыльной оперы под названием «Моя жизнь».
В итоге Эшлин едва не опоздала на работу. Она-то думала, это у неевсе плохо. Бедная Джо! Подумать только, отец твоего ребенка вышвырнул тебя из своей жизни, словно подаренного на Рождество котенка, который подрос и перестал нравиться. А самое ужасное – Джо была уже не первой женщиной, с которой он обходился таким вот образом. Мерзавец.
– Слава Богу, ты вернулась! – сказала Элизабет со вздохом облегчения, когда Эшлин вошла в их небольшой, расположенный на верхнем этаже офис. – Ужасно себя чувствую. Мне просто необходимо добраться домой и прилечь, иначе, клянусь, упаду в обморок.
– Конечно, иди, – ответила Эшлин. – Ты в состоянии сесть за руль? Или мне стоит позвонить Питу и попросить забрать тебя?
Муж Элизабет, Пит, готов был землю целовать под ногами у жены.
– Нет, не нужно, я в порядке. Я живу недалеко, тут на Стоунибаттер. Мне очень-очень жаль! – Элизабет посмотрела на Эшлин полным сожаления взглядом. – Похоже, мне придется уйти в декретный отпуск с сегодняшнего дня. Не уверена, что смогу проработать еще одну неделю. Знаю, осталось еще так много всего, что я должна была тебе рассказать…
– Не глупи, – упрекнула Эшлин, стараясь не думать о том, каково ей будет в одиночку справляться с ужасным характером Лео. – Тебе нужно добраться домой и позаботиться о себе. В конце концов, контора не перестанет работать, даже если я забуду принести Лео его утренний кофе или потеряю половину его писем! Так что не переживай.
Чтобы убедиться, что Элизабет в состоянии вести машину, Эшлин решила проводить ее к красному «фиату», припаркованному на Фитцвилльям-сквер. Все это время она не переставала размышлять. Она ужасно боялась потерять важные документы в этом чертовом компьютере, но больше всего ее пугала невероятная требовательность и придирчивость Лео.
– Где это чертово досье Рейли?! – кричал он утром, напрочь забыв, что даже не просил его подготовить.
Каждый раз, когда они остаются наедине в офисе или он осведомляется о ходе работы, Эшлин начинает бить нервная дрожь.
– Есть какие-нибудь проблемы? – спросил он за день до этого, когда она принесла ему кофе. Черный, без сахара.
– Все хорошо, – уверенно ответила Эшлин. – Элизабет – очень хороший секретарь, и я надеюсь, что буду не худшей заменой. «Секретарь, а не кусок мяса в юбке! Понятно тебе, мерзавец?» – подумала она про себя.
Она всегда завидовала Джо. Ее способности привлекать внимание мужчин, ошеломляя своей сексуальностью и естественным обаянием. Однако существует разница между восхищением и желанием завалить на письменный стол. Если бы какой-нибудь мужчина когда-либо осмелился вести себя с Джо так же вызывающе, как Лео Мерфи, она немедленно поставила бы его на место. Лео не просто смотрел, нет, он пожирал Эшлин глазами и заставлял чувствовать себя очень неловко. Но что она мосла поделать с этим?
Это единственная работа, которую ей пока посчастливилось получить, и она не может уйти только из-за того, что не в состоянии поладить с начальником. Разведенка с двумя детьми, без каких-либо навыков, не считая способности приготовить идеальное сырное суфле, не может позволить себе перебирать работой. А значит, ей придется привыкнуть к Лео, его скользким взглядам, ухмылкам и двусмысленным комментариям.
С полудня он пребывал в дурном настроении.
Он никак не отреагировал, когда Эшлин сказала, что Элизабет уйдет в декретный отпуск раньше.
– Хмм, – равнодушно буркнул Лео. – Принеси мне дело Уилкинсона. Там должно быть три папки. И свяжись с ним по телефону. Ах да, кстати, меня не будет в офисе в понедельник, так что отмени все встречи и оставь свободным расписание до вторника. Это все.
Эшлин радостно отметила про себя, что он даже не глянул в ее сторону. Ура. Она с легким сердцем спустилась в кабинет с личными делами. Возможно, это лишь ее воображение сделало из Лео страшного серого волка, в то время как он был просто умирающим от тоски начальником, который в перерывах между делами развлекается, наблюдая за временными секретарями.
Когда Эшлин вернулась к нему с делом Уилкинсона, Лео разговаривал по телефону. Очевидно, это был личный звонок, так как по всем остальным вопросам звонили либо она, либо Элизабет, даже если это был звонок к дантисту.
– Еще раз так скажешь…
В сильных, покрытых жесткими черными волосками пальцах Лео сжимал красный карандаш с такой силой, что казалось, вот-вот сломает. Хрясь! Сломал.
Эшлин положила папки на стол и почти бегом бросилась к двери. Если он звонил миссис Мерфи… Боже, помоги несчастной! На мгновение Эшлин ощутила радость оттого, что у нее больше нет необходимости терпеть телефонные звонки раздраженного мужа, которому нужно выместить на ком-нибудь свой гнев.
Оказавшись в безопасности своего кабинета, Эшлин пожалела, что лишена возможности запереть дверь и не выходить до конца рабочего дня. Она решила поработать над письмами, которыми до обеда занималась Элизабет, и молилась, чтобы начальник забыл о ее существовании. Но не тут-то было.
– Эшлин, спустись ко мне. – Его голос, внезапно раздавшийся из интеркома без четверти четыре, заставил сердце уйти в пятки. Она все еще доделывала начатую Элизабет работу и отменяла встречи, назначенные на понедельник. Поскольку Лео не пожелал утруждать себя объяснениями, ей не осталось ничего другого, как на ходу выдумывать некую загадочную и важную причину.
– Мистер Мерфи вынужден уехать по срочному делу и потому пока не сможет встретиться с вами, – уверенным тоном повторяла Эшлин. Она подозревала, что врет для Лео. Интуиция подсказывала, что его внезапное отсутствие не имеет никакого отношения к составлению нотариальных актов.
Когда Эшлин спустилась к нему в кабинет, он все еще выглядел мрачно.
– Ты закончила набирать письма, которые я продиктовал? – рявкнул он.
– Да, почти.
– Так закончила или почти? – с издевкой спросил он. Эшлин почувствовала, что краснеет, ей захотелось прямо сейчас оказаться где угодно, только не здесь. В сравнении с этим даже уборка садового сарая в компании с осами и пауками выглядела гораздо более приятной перспективой.
– Я закончила шесть писем, осталось еще два, – ответила она, запинаясь.
– И это все? – Лео вздернул брови, презрительно уставившись на нее.
Про себя Эшлин, конечно, отметила, что набор шести писем за полтора часа параллельно с отменой огромного количества назначенных на понедельник встреч – очень даже неплохо для новичка, но предпочла промолчать.
– Ты будешь совершенно бесполезна, если не сможешь работать в нужном ритме, – злобно сказал он.
– Простите, Лео. Я буду работать быстрее, обещаю, – она практически умоляла. «Боже, пожалуйста, не дай ему меня уволить», – молилась она.
– Что ж, надеюсь на это. Ты умеешь стенографировать? У меня есть письма, которые необходимо отправить сегодня вечером.
– Да, – ответила Эшлин. Впрочем, она ответила бы «да», даже если бы он спросил, сможет ли она выпрыгнуть из окна с парашютом. Умение стенографировать на самом деле не входило в ее обязанности, когда она работала в отделе автомобильного страхования, однако долгие телефонные звонки от сердитых клиентов воспитали в ней умение быстро записывать. Этот навык остался при ней, и потому после непродолжительной расшифровки неряшливо написанных строчек, она закончила с письмами в течение пятнадцати минут.
Его действительно можно назвать многословным, хотя, возможно, это результат юридического образования. Так или иначе, если бы стоял выбор – выразить что-либо в двух словах или использовать десять, Лео был бы из тех, кто использует двенадцать. Он не принимал поспешных решений. Прежде всего проблема должна быть со всех сторон рассмотрена, обговорена, и только после этого выносится без сомнения справедливое решение.
Как только письмо было подписано и отправлено по почте, Лео превратился в другого человека, очаровательного и доброжелательного. Он светился от переизбытка эмоций. Шумно поднявшись по лестнице в кабинет к Эшлин, он положил несколько папок на стол и комфортно устроился в кресле напротив.
– Какие у тебя планы на выходные? – спросил он так, словно и не ругал ее на чем свет стоит всего несколько минут назад. Эшлин нервно улыбнулась и, чтобы справиться с неловкой ситуацией, открыла еще один электронный документ. Может, он наркоман и принял дозу в кабинете? Или у него раздвоение личности? Черт, с ним ни в чем нельзя быть уверенной.
– Ничего особенного, – сказала она, надеясь, что на этом разговор будет окончен.
– У тебя двое сыновей, да? – Лео ослабил узел красного галстука и расстегнул верхнюю пуговицу.
– Да, – сглотнула Эшлин.
«Черт, откуда он знает?» – изумилась она.
– Значит, это к ним ты всегда спешишь после работы?
Господи, она уже видит, куда он клонит. Тем временем Лео расстегнул вторую пуговицу рубашки.
– Да, они ужасно расстраиваются, если я опаздываю домой, – соврала Эшлин, вспомнив вечер накануне, когда Филипп и Пол были настолько увлечены просмотром видео у Фионы, что вообще не хотели возвращаться домой.
– Какая жалость! – Лео резко встал. – Мы просто обязаны сходить выпить как-нибудь вечером. Мы должны выпить за твою новую работу, – улыбнулся он, обнажив ряд белых зубов. Эшлин не отрывала глаз от монитора. Ей очень хотелось надеть коричневый жакет и застегнуть его на все пуговицы. Бледно-розовая шелковая блуза, в которой она была сейчас, просвечивала в самых интересных местах. Сквозь шелк, наверное, без труда можно рассмотреть белый лифчик.
– Пока, я должен идти, – спустя целую вечность произнес он. – Не скучай и будь умничкой.
– До свидания.
Какое облегчение – он уехал. Пожалуйста, пусть его не будет как можно дольше!
Покидая контору, Эшлин чувствовала себя одним из героев фильма про военную академию. Там кадет, закончивший обучение, радостно подбрасывал в воздух фуражку, вопя «до свидания!» деспотичному сержанту, превратившему его жизнь в сущий ад. Рабочая неделя закончилась! Внезапно мысль, что маньяк Лео может подкарауливать ее у парадной двери, заставила Эшлин ускорить шаг. Она устала как собака, ей давил пояс, а еще она помнила, что должна зайти в магазин за молоком и взять напрокат кассету для ребят. Но жизнь все равно прекрасна. Ведь сегодня пятница, можно упасть на диван, смотреть телевизор и расслабляться. Эшлин чувствовала себя усталой, но довольной. Пять дней назад она была за бортом, была домохозяйкой, лишь выдающей себя за деловую женщину. Теперь же она присоединилась к братству «мозоль от ручки, бумажные порезы и все такое». Эта неделя была очень тяжелой, но она справилась.
В «Суперквинн» Эшлин купила бутылку вина для себя и чипсы для ребят. Черт возьми, ей хотелось побаловать себя и детей. Если бы мир был идеальным, мальчики никогда не ели бы чипсы, она не пила бы дешевое вино, а целлюлит был бы только у супермоделей. Однако наш мир далек от идеального. Поэтому нужно его постоянно исправлять. Например, пачкой чипсов и кассетой с мультиками, хорошей книгой и бутылкой вина за четыре фунта девяносто девять пенсов, привезенной из какого-нибудь испанского городка с непроизносимым названием.
Субботним утром Филипп и Пол напомнили ей двух туристов, собравшихся в кругосветное путешествие.
– Вы едете только на одну ночь! – воскликнула Эшлин, доставая из рюкзака Пола плавки и три футболки.
– Они могут мне понадобиться. – Он попытался запихнуть все это назад вместе с игрушечным космическим кораблем и потрепанной книгой со сказками, которую обожал с четырех лет.
– Не понадобятся, милый, – повторила Эшлин. – Давай выложим все лишнее. Папа забудет положить это обратно.
– Но я смогу вернуться и забрать вещи на следующий день, – упирался Пол.
– Да, думаю, сможешь. Наверное.
Эшлин не представляла, как мисс Кэрролл справится с двумя энергичными десятилетними мальчиками, для которых не существует понятия светлыйковер и которые постоянно дерутся из-за пульта от телека. В течение нескольких минут она с удовольствием продумывала разные способы подпортить эту поездку. Она почти слышала, как говорит детям, мол, папа хочет, чтобы они чувствовали себя в его новом доме так же комфортно, как здесь, и поэтому им можно вести себя как обычно: «Папа расстроится, если увидит, что вам невесело, и тетя Дженнифер не будет возражать, если вы принесете футбольный мяч и любимые кассеты про „Могучих рейнджеров“». Стоп. Так нельзя. Плохо от этого будет только сыновьям. Она не хотела превращаться в одну из тех жалких теток, которые используют детей в качестве оружия против бывших супругов.
– Повеселитесь там, – сказала она, упаковывая их зубные щетки и любимую пасту с мятным вкусом.
– Хорошо, – буркнул Пол. Он удобно устроился среди книг, игрушек и пластмассовых машин. Было нелегко выбрать, что взять с собой.
– Я буду скучать, – тихо сказала Эшлин.
В начале второго она привезла мальчиков с тренировки. Майкл уже приехал и припарковал машину у дома на улице. Было одновременно странно и до боли привычно видеть здесь его сверкающий серебристый «сааб».
– Папа дома! – завопили ребята в унисон. Эшлин почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза от болезненных воспоминаний о тех днях, когда на этом авто приезжал нечужой ей человек.
Майкл вышел из машины, высокий, стройный, в летних брюках и полосатой футболке, которую ему покупала точно не она.
– Пол, Филипп, идите скорее сюда! – прокричал он. Хотя мальчики и так со всех ног мчались к нему.
– Пап, пап, мы так соскучились! Мы выиграли в футбол! А я получил медаль по дзюдо в летнем лагере!
Майкл по очереди покружил мальчиков, и после шутливой возни они принялись играть в футбол. Дети вопили от восторга, толкались и давали друг другу подножки. Эшлин оставила их играть, а сама отправилась в дом. В данный момент мальчики не нуждались в ней. Она понимала, что неправильно считать их своей личной собственностью, но именно так она и считала. Надо принять тот факт, что дети не принадлежат ни ей, ни Майклу. Они их дети, а не имущество.
Эшлин автоматически включила чайник и открыла дверцу посудомоечной машины.
– Как дела? – Майкл стоял, прислонившись к дверному косяку у входа в кухню, спрятав руки в карманы джинсов.
Кто-нибудь, убейте его! Она была слишком возбуждена и ужасно нервничала, увидев его впервые с той ужасной пятницы. Он же, напротив, выглядел так, словно ему на все наплевать. И футболка, без сомнения, была новой. Очевидно, недешевой. Он явно не скучал дома, перерывая свой гардероб в поисках того, что можно было бы одеть, а таскался по магазинам со своей стервой.
– Замечательно, – резко бросила она.
– Хорошо выглядишь. Ты похудела?
Эшлин позволила себе улыбнуться.
– Наверное. Я была настолько занята, что не обратила внимания.
– Тебе идет. – В его голосе проскользнула нотка восхищения. И чего, скажите на милость, он добивается? Лесть ему уж точно не поможет.
– Надеюсь, ты определился с тем, что сказать мальчикам? – спросила она, решив раз и навсегда покончить с этим вопросом.
– Да, определился. Мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через все это, но ты должна понять, Эшлин, – начал он осторожно.
О Господи, она сейчас заплачет, а ведь ей удавалось держать себя в руках.
– Я не хочу об этом говорить, – сказала Эшлин и отвернулась от него, чтобы вынуть из машины посуду. – Проследи, чтобы им не давали «колу» перед сном, хорошо? – Она опять не смогла заставить себя сказать «Дженнифер». – Когда ты их привезешь?
– В шесть. Нормально? – спросил он.
– Нормально. – Она по-прежнему стояла к нему спиной.
– Нам нужно поговорить, Эшлин.
– Да, нужно, только не сейчас.
– Значит, до завтра. Я оставлю свой номер телефона на случай, если тебе потребуется со мной связаться.
Она услышала, как он ищет ручку в банке из-под варенья, где она держала всякие мелочи.
– Я подожду детей на улице. Пока, Эшлин.
Она со злостью захлопнула дверцу посудомоечной машины и выпрямилась. Мальчики махали ей с заднего сиденья «сааба», на сияющих мордашках не было и следа грусти. И она махала им так же радостно, с застывшей на губах улыбкой. Когда они уехали, Эшлин почувствовала себя полностью разбитой. Что же она будет делать до шести часов вечера воскресенья?
– Поужинай с нами, – по телефону уговаривала ее Фиона пятью минутами позже.
– С удовольствием, – сказала Эшлин. Хорошо, что Фиона не может видеть, как она рыдает в кухонное полотенце. Ей совсем не хотелось есть, к тому же, когда в последний раз она ужинала у Финиганов, с ней был Майкл. Однако что угодно было бы лучше, чем перспектива провести вечер в пустом доме один на один с воспоминаниями.
Ужинали тем, что Фиона любила больше всего, то есть тем, что не нужно было готовить. Копченый лосось и ржаной хлеб.
Чуть позже хозяйка торжественно внесла блюдо с бифштексами из ресторана неподалеку, а также брокколи и печеной картошкой, которую, надо отдать ей должное, приготовила сама.
– Дорогая, все было очень вкусно. – После ужина Пат завалился в кресло. Он устал, играя в гольф.
А женщины устроились за обеденным столом, поедая шоколадный мусс, который оказался далеко не таким аппетитным, как обещала упаковка.
