Текст книги "Хранители магии"

Автор книги: Кэролайн Стивермер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

К счастью, погода была хорошей и не замечалось признаков перемены к худшему. Облака над головой были пушистым и белым материалом грез. Под свежим западным ветерком они меняли формы на глазах у Лэмберта, улегшегося на одеяло и умиротворенно уставившегося вверх.

– Смотрите, у этого нос Портеуса!

– Ой, не надо. Вы испортите мне аппетит.

Джейн сняла очки, перчатки и, в нарушение всех приличий, шляпу с вуалью. С непокрытой, как у школьницы, головой она стала казаться еще более юной, когда принялась за работу, видимо, решив доказать, что чайник, на который смотрят, закипает ничуть не позже любого другого.

Лэмберт обнаружил, что ему очень приятно лежать на одеяле, отдыхая от рева мотора. Место, где к непрерывному журчанию ручья только изредка присоединялось далекое блеяние овец, оказалось очень мирным. В обе стороны не было никакого движения – ни моторизованного, ни конного. Едковатый запах спиртовки, горящей под чайником, смешивался с запахом смятой травы под одеялом для пикника. Немного поразмыслив над происходящим, Лэмберт спросил:

– И это все милосердие, какое мне причитается?

Джейн настороженно подняла голову:

– А вы на что рассчитывали?

– У вас с избытком хватило магии, когда вы имели дело с нашим другом в котелке. Вы не могли бы применить хоть немного ко мне? Чтобы вообще избавить от боли?

Джейн снова сосредоточилась на церемонии заваривания чая.

– Извините. Не моя магия. Сомневаюсь, чтобы она помогла. Скорее только навредила бы.

Поскольку мисс Брейлсфорд, проложившая между ними границу в виде корзинки для чая, была сейчас в более дружелюбном расположении духа, Лэмберт сосредоточился на том, чтобы отвлечься от боли в месте укуса. Сэндвичи оказались превосходными, чай, который в свой срок заварился, был крепким и сладким, а когда Джейн выложила толстые ломти коврижки, липкой и темной, как патока, Лэмберт решил простить спутницу. Пусть ее чай не обладал тонкой изысканностью китайских отваров Эми, но он был таким крепким, что, казалось, по нему могла пробежать мышь, и окончательно излечил его головную боль.

– Это вы хорошо продумали, – хрипло пробормотал Лэмберт.

Липкая коврижка сделала четкость дикции ненужной роскошью. Джейн приняла оливковую ветвь и протянула ему ответную.

– Я рада, что вам лучше. Бровь у вас распухла роскошно. Вид такой, будто вы боксировали.

– Спасибо.

Лэмберт занялся стряхиванием крошек коврижки с жилета. Это логически привело к стряхиванию крошек с одеяла. Затем, утомленный этими трудами, он снова лег и уставился на облака, плывущие в небе.

– Здесь хорошо. – Голос Джейн звучал немного сонно.

Лежа на спине, полный чая и коврижки, Лэмберт ответил невнятным утвердительным звуком и передвинул шляпу так, чтобы ее поля затенили ему глаза, не касаясь места укуса.

– Вы не заснули? – с мрачной подозрительностью спросила Джейн.

– С этим-то укусом? Нет, конечно. – Чтобы это доказать, Лэмберт снял шляпу и, приподнявшись на локте, посмотрел на Джейн. – А вы?

– Еще нет. Наверное, скоро нам надо будет ехать.

На лице Джейн отразилось сожаление.

– Конечно. Совершенно верно. – Лэмберт снова лег, закрыв лицо шляпой. – Сию минуту. – После долгого молчания он добавил: – А здесь и правда хорошо. Красиво.

– Давайте-ка поизучаем карту.

Джейн достала футляр с картами, и очень скоро снедь исчезла под несколькими слоями развернутой бумаги.

Пораженный внезапным подозрением, Лэмберт отложил шляпу, снова приподнялся на локте и спросил:

– Но вы ведь не используете эту костяную штуку для того, чтобы выбирать маршрут, а?

Карта Бартоломью скрылась под более специализированными чертежами. Веретено висело у Джейн в руке, раскачиваясь аккуратной дугой. Вид у Джейн был смущенный.

– Проверить никогда не мешает. Если бы нам пришлось выбирать другую дорогу, было бы полезно посмотреть, как ведет себя веретено.

– Я не позволю детской игрушке выбирать мою дорогу.

Голос Джейн заледенел.

– А последнее слово, конечно, должно быть за вами.

Она положила веретено и энергично растерла пальцы.

– Не глупите. Я имел в виду совсем не это. Но уж лучше бросьте монетку или еще что.

Растеряв всю умиротворенность, Лэмберт сел прямо. Из-за этого укус запульсировал болью, так что ему пришлось возобновить лечение, осторожно промокая больное место полотняным компрессом.

Джейн это не успокоило.

– А верить в домашние средства – это глупость, да?

Лэмберт не стал пытаться скрыть свое раздражение.

– Послушайте, это ведь не просто домашнее средство, так? Это средство Эми. Эми – прелесть и чудо, но она читает по чаинкам. И она предсказала мою судьбу по шишкам у меня на голове, побойтесь Бога!

– Так я и думала! – Джейн пришла в полный восторг. – И какие прозрения у нее были? Эми предсказала вам, что вы проживете долгую жизнь и добьетесь громкой славы?

– Уж не слышу ли я голос товарища по несчастью? – спросил Лэмберт. – Мне славы не предсказывали. Так что зря я пытался сделать карьеру в шоу-бизнесе. Нет, у меня в будущем долгое путешествие по воде, удачный брак и множество детей. Видимо, она нас с вами перепутала.

– Правда? – Озорно сверкая глазами, Джейн потянулась к нему. – Давайте я проверю.

– Эй, постойте-ка! – Лэмберт увернулся от ее шутливых попыток пощупать его скальп, успешно остановил ее и решительно вернул на соответствующую сторону великой чайной стены. – Это очень личное, скальп человека. Личное и приватное. Иначе никому не нужно было бы носить шляпы.

Джейн перестала смеяться.

– А по радужке она вам предсказаний не делала? Долгие оценивающие взгляды и укоры, если вы посмели моргнуть?

– Похоже, от чего-то я все-таки спасся, слава богу. – Лэмберт пристально посмотрел на Джейн. – А что? Что она вам сказала про ваши глаза? Что они серые?

Джейн кивнула.

– Серые и удивительно красивые. Не забудьте об этом. Нет, Эми специалист по определению состояния вашего здоровья по радужке. Она моментально поставила мне диагноз. У меня нездоровая зависимость от коврижки и трехтомных романов.

– И это правда?

– О, абсолютная правда. Я удивлена тем, что она воздержалась и не стала вас обследовать. Ваша удивительная зоркость должна была бы ее заинтересовать.

– В настоящий момент Эми было бы непросто заставить этот глаз открыться настолько, чтобы в него можно было заглянуть.

Лэмберт сложил салфетку по-новому и приложил к больной брови холодной стороной.

Впервые Джейн посмотрела на него с искренним сочувствием.

– Наверное, вам больно.

– Дьявольски, – подтвердил Лэмберт.

Он был слишком усталым и сердитым, чтобы прибегнуть к вежливому обману.

– Молодец, – сказала Джейн. – Вы не похожи на спартанца.

– Спасибо.

– Нет, это был как раз комплимент. Я никогда не могла понять того спартанского мальчика который позволил лисице прогрызть ему живот. Как можно доверять такому человеку?

– Ну, если мерилом служит откровенное нытье, то я самый достойный доверия человек в мире. – Лэмберт задумался над ее словами. – Если вы не любите спартанцев, тогда почему вчера вели себя так стоически, когда мы привели вас домой из полицейского участка?

Джейн неопределенно отмахнулась от него:

– Суматоха.

– Вы против нее? – предположил Лэмберт.

– Точно. – Джейн смягчилась. – Хотя должна признать: вы суматохи не устраивали. Вы мне очень помогли. Спасибо.

– На здоровье. В следующий раз позвольте рекомендовать вам немного откровенного нытья. Это очень бодрит.

– Я так и знала, что вы человек очень откровенный, – сказала Джейн. – Всегда приятно получить подтверждение мгновенного суждения. Первые впечатления очень часто оказываются самыми правильными.

– Безусловно, – согласился Лэмберт. – Как только я вас увидел, так подумал: вот хороший едок!

– Очень забавно. – Джейн великолепно изобразила Портеуса. – Очень забавно, дружище.

– Неплохо, – сказал Лэмберт. – Конечно, я заметил ваши удивительно красивые глаза. Я заметил их сразу же. Но, должен признать, также заметил, что вы молодая особа, которая любит хорошо поесть.

– Раз уж вы мне об этом напомнили, то я, пожалуй, не прочь. – Джейн завернула и убрала оставшиеся куски коврижки, а потом, прихватив последний сэндвич, принялась складывать все обратно в корзинки. Лэмберт передавал ей вещи, а Джейн аккуратно их паковала. – Вы сказали, что зря пытались сделать карьеру в шоу-бизнесе. А чем вы займетесь теперь, когда проект «Аженкур» закрыли? Вернетесь в шоу «Дикий Запад»? Или отправитесь домой, в Вайоминг?

– Пока не знаю, – ответил Лэмберт. – У меня нет твердой уверенность в том, что кайова Боб возьмет меня обратно, но я точно знаю, что не хочу возвращаться домой, в Вайоминг.

– Не возьмет вас обратно? С вашей меткостью? Тогда он будет дураком, – возмущенно заявила Джейн. – Не много найдется людей, которые могут стрелять так, как вы.

– В стрельбе по мишеням важна не только меткость, – ответил Лэмберт. – Важна еще театральность. Чтобы легкие вещи казались трудными.

– А что в этом может быть легкого?

– Например, разбивать стеклянный шар дробью, – ответил Лэмберт. – Можно сделать так, чтобы это казалось более трудной задачей, если выстрелить с седла на полном галопе. Но чтобы стеклянный шар разлетелся, достаточно его задеть. Это красиво смотрится, но выполняется относительно просто.

– Для вас.

– Мне всегда лучше удавалась стрельба по далеким мишеням с твердой поверхности. Но на такое зрителям смотреть очень скучно. Надо искусно усложнить ситуацию. Я начинал с простой стрельбы и делал это достаточно хорошо, раз кайова Боб меня нанял. Но он еще заставил меня разработать свой гэг.

– А что такое гэг?

– Просто свежая подача элементарного трюка. В первых шоу, где я участвовал, мы были еще недалеко от Запада, ездили по Восточному побережью. Для такой аудитории нет ничего забавнее, чем новичок, пытающийся похвастаться, так что кайова Боб заставил меня нарядиться городским щеголем. – Лэмберт улыбнулся своим воспоминаниям. – Мы вызывали добровольца из публики, чтобы попробовал пострелять по мишени. Только единственным добровольцем, которого Боб вызывал из зала, был я. На мне были круглые очки с простыми стеклами, так что казалось, будто я слепой, как сова. Я разделял волосы на пробор в центре и приглаживал волосы помадой, а потом надевал котелок на два размера меньше, чем нужно, так что он постоянно с меня спадал. На мне был дешевый костюм, у которого брюки и рукава чуть короче, чем нужно. О, я отлично смотрелся!

– Но вы попадали в мишень? – спросила Джейн.

– Я много куда попадал. Кое-что было подстроено: я стрелял холостыми, а парни дергали веревочки, так что клетки с курами распахивались или шляпы слетали. Я притворился испуганным, и пытался бросить пистолет на арену, а потом делал вид, что он прилип у меня к руке и я не могу прекратить стрельбу. Наконец Боб меня успокаивал, показывал мишень – и мы устраивали соревнование в меткости.

– И вы побеждали.

– Не всегда. Все зависело от зрителей. Чем дальше на восток мы уезжали, тем меньше люди смеялись над городскими щеголями, так что в конце концов я прекратил играть роль простака из публики. Вот тогда-то я и надел полную выкладку – ковбойскую шляпу, кожаные накладки на брюки, кобуру с «Миротворцем». Можете мне поверить: дома я так не одевался.

Джейн заморгала:

– Правда? А я считала, что ковбои именно так одеваются!

– А я не был ковбоем. Я преподавал в школе.

Джейн громко рассмеялась.

– Вы тоже школьный учитель?

– Точно. Я так и вздрогнул, когда Эми сказала мне, кем вы работаете.

– А где вы преподаете?

– Нигде. Я подписал двухлетний контракт на работу в сельской школе рядом с нашим домом, но не смог выдержать. Уже через три месяца мне дико захотелось сбежать, но что я мог сделать? Подписанный контракт – это подписанный контракт. – Лэмберт вздохнул. – А потом мой приятель Альберт позвал меня с собой, чтобы попытаться устроиться к кайова Бобу. Я пошел с ним, чтобы оказать ему моральную поддержку, и не собирался сам пробоваться. Но когда мы там оказались, я дал слабину. Альберт убедил меня попробовать мои силы, и кайова Боб меня нанял. Обратно в школу я так и не вернулся.

– Вы сбежали из школы, чтобы поступить в шоу «Дикий Запад»? – Джейн округлила глаза. – И как там это восприняли?

– Моя мать доработала учебный год и так хорошо справилась, что ее приняли отрабатывать мой контракт до конца. Школьный совет был доволен, потому что она гораздо лучше учит, чем я. А мама была ужасно недовольна. Я разочаровал ее тем, что ушел от юридических обязательств, – она до сих пор на меня за это сердится. Вот почему я предпочел бы пока не возвращаться домой.

– Так вы хотите сказать, что власти не разыскивают вас, живого или мертвого? – Похоже, Джейн это не разочаровало, а только позабавило. – А какие предметы вы преподавали?

– Все, какие есть. – Лэмберт немного подумал и пересмотрел свое заявление: – Понемногу.

– А у вас есть диплом учителя?

– Я получил ровно столько образования, чтобы меня взяли на это место, – ответил Лэмберт, – но, главное, был способен устанавливать дисциплину среди старших учеников. Некоторые из этих парней такие развязные!

– А что с ними делает ваша мать?

– А они у нее не безобразничают. Она просто одаряет их Взглядом.

Чтобы Джейн могла составить впечатление о природе Взгляда, Лэмберт выгнул бровь и пристально посмотрел на девушку.

Джейн засомневалась.

– Гм. На меня что-то не действует.

– У меня неподходящие глаза. А вот у матери – подходящие.

– Нет, глаза у вас подходящие. – Джейн казалась задумчивой. – Я должна сделать признание. Когда мы встретились, я думала только о том, как бы найти Николаса Фелла, чтобы передать ему послание Фэрис. Но к тому времени, как вы показали мне капеллу Святой Марии, я уже убедилась в том, что Гласкасл еще более узок и твердолоб, чем мне представлялось до этого. У вас такое зрение – а они могли думать только о том, чтобы заставить вас стрелять из ружей! Это просто преступление.

– Но я именно это и делаю, – напомнил ей Лэмберт. – Я снайпер.

– Это не все, что вы делаете. В основе своей у магии две составляющие. – Джейн отсчитала их по пальцам. – Восприятие и воля. Я ничего не знаю о вашей способности к магии. Хотя даже если бы знала, было бы глупо строить предположения. Но если принять во внимание ваши способности к восприятию, мне очень интересно было бы оценить вашу волю.

Ламберт воззрился на нее:

– Думаете, я мог бы заниматься магией?

– Я этого не говорила. По правде говоря, я приложила все силы к тому, чтобы этого не сказать. Но я думаю, что вопрос об изучении магии стоило бы серьезно рассмотреть. Теперь, когда вы перестали удовлетворять капризы Войси на проекте «Аженкур», могли бы об этом подумать.

Лэмберт секунду поколебался, а потом сказал:

– Я не могу пойти в Гласкасл.

Джейн кивнула:

– Я понимаю, что это не райские кущи, но все-таки подумайте.

– Дело не в том, что я не хочу. Просто не могу. Я американец.

Джейн недоумевающе посмотрела на него.

– А какое это имеет отношение хоть к чему-то?

– Американцы не способны к магии. И канадцы тоже. Войси говорит, что это из нас вывелось из-за путешествия через океан. Человек с магическими способностями не может его выдержать.

– Да неужели не может? С чего он взял? – вопросила Джейн.

– Войси говорит, что они пока плохо понимают, в чем причина, но люди, имеющие способность к магии, плохо переносят пересечение воды – точно так же, как вы. Люди, обладавшие способностью к магии, не могли пережить плавание до Нового Света. Так что не осталось тех, кто мог бы передать способность своим потомкам.

– Чепуха. – Джейн надела шляпу, придала ей нужный наклон, крепко приколола и набросила поверх всего огромную сеть своей вуали. Она ловко завязала ее под подбородком, чтобы закрепить всю конструкцию. – Если ректор Гласкасла придерживается такого мнения, то мое мнение о Гласкасле совсем ухудшилось.

– Войси мне так сказал. По крайней мере, он придерживается этой теории. И потом, есть еще требование к знанию латыни. Никто не может поступить, не продемонстрировав владения латынью. Я ее вообще не знаю.

– Это препятствие, тут я согласна. А что до вашего мистера Войси, то он может думать все что хочет и сочинять любые теории на свой вкус. Тем не менее в Гринло есть ученицы из Канады и Америки, которые прекрасно справляются. Думаю, что Войси ошибается. Я не стала бы ему верить ни в чем. А теперь – обратно к делу. – Джейн извлекла карту из стопки, лежащей перед ней. – Я намерена бессердечно бросить вас на железнодорожной станции близ Ладлоу. Поскольку вы мне довольно симпатичны, я позволю вам помочь мне выбрать, на какой именно.

– Не станете прибегать к веретену для столь важного решения? – спросил Лэмберт. – Вы меня удивляете.

– Прекрасная мысль. – Джейн взяла веретено и протянула его Лэмберту, но вытянула руку не слишком далеко. – Попробуйте вы.

Лэмберту пришлось придвинуться к ней, чтобы взять амулет. Он принял его из руки Джейн и подвесил за шнурок из конского волоса. Смирившись с тем, что будет выглядеть очень глупо, он спросил:

– И как мне с ним обращаться?

Джейн была так близко, что он мог ощутить ее тепло.

– Просто держите руку неподвижно и прогоните все мысли. Остальное сделаю я. – Джейн села всего в нескольких дюймах от него. – Закройте глаза.

Лэмберт держал руку неподвижно. В считанные секунды пальцы у него онемели, но он упрямо продолжал держать шнурок. Тишина царила несколько минут. Наконец Лэмберт не выдержал: – Ну что?

Он открыл глаза и обнаружил Джейн прямо перед собой: ее необычайно красивые глаза были широко открыты от изумления, а ее нос почти касался его собственного.

Лэмберт уронил веретено, и они с девушкой оба сильно вздрогнули и отодвинулись друг от друга – Джейн сделала это со стремительностью ошпаренной кошки.

– Леоминстер! – объявила Джейн чересчур громко. – Я высажу вас в Леоминстере. Вы легко сможете сесть там на поезд.

– Леоминстер?

Лэмберт смотрел на нее. Что сейчас произошло? Он встряхнул кисть руки и стал растирать пальцы, восстанавливая кровообращение.

Джейн деловито складывала карты и убирала их в футляр.

– Веретено висело неподвижно достаточно долго, так что я успела хорошо рассмотреть карту, – сказала она. – Леоминстер – самое подходящее место, чтобы мне вас высадить.

– Так вот что вы делали? Смотрели на карту? – Лэмберт обдумал услышанное. – Вы не хотите, чтобы я был с вами, когда вы приедете в Ладлоу.

Джейн вздернула подбородок и легкомысленным тоном заявила:

– Я могу временами казаться слегка эксцентричной, но даже я знаю, когда нужно остановиться. Хватит и того, что я управляю автомобилем брата. Я не могу к тому же заявиться в респектабельное заведение в сопровождении видного молодого человека и остаться там на ночь. Моя репутация этого не выдержит.

– О, так я всего лишь видный, да? Мило, что вы не пытаетесь мне льстить. А по-вашему будет лучше, если вы заявитесь без всякого сопровождения?

– Может, и нет, – ответила Джейн, – но быть поводом для такого рода сенсаций я уже привыкла.

– Мне полагается находиться в Ладлоу и вам помогать. Как я узнаю, где вас найти, если мы прибудем туда порознь?

– Я остановлюсь в «Перьях». Вы снимете себе жилье в другом месте. Если мы не столкнемся случайно, ищите меня в церкви. Я непременно приду полюбоваться мизерикордами перед вечерней. – Похоже, эта перспектива Джейн радовала. – Я очень люблю бывать у вечерни.

Лэмберт помог Джейн спрятать корзины среди остального багажа на заднем сиденье машины.

– И вообще, что такое мизерикорды? И в какой именно церкви? А что, если она там не одна? В Англии пруд пруди церквей. Невольно задумаешься, что у вас у всех на совести.

– Ищите церковь с самой хорошей архитектурой. Спросите у кого-нибудь. В конце концов, вы ведь путешествуете, чтобы пополнить свое образование. Никто не удивится, если вы спросите о том, какие места будут самыми лучшими. Мизерикорды – это резные выступы под сиденьями хоров. Монахи опирались на них, когда молились. Крепкие они были парни, те монахи. Даже имея возможность упереться в красивую деревянную резьбу, было нелегко выносить такое количество молитв. Просто попросите, чтобы церковный служитель или еще кто-нибудь вам их показал.

– А почему вы думаете, что там будут мизерикорды? Вы ведь даже не знаете, которая это будет церковь, так?

Лэмберт туго натянул брезент, чтобы Джейн могла закрепить его поверх багажа.

Джейн ловко справилась с узлами и проверила свою работу, сильно потянув каждый.

– Спросите, где самая старая и хуже всего отреставрированная церковь. Если там не окажется мизерикордов, то будет особо красивый витраж или какие-то редкие виды сводов. Каждая церковь чем-нибудь гордится. Найдите предмет ее гордости, а я найду вас.

– Ладно. В самой старой церкви города, перед вечерней. Но если мы там не встретимся, я справлюсь о вас в «Перьях».

– В этом нет необходимости.

Убрав багаж и натянув брезент, Джейн надела перчатки и залезла на место водителя.

Лэмберт встал к рукоятке завода.

– Есть необходимость. Я хочу до захода солнца точно знать, где вы и какой у нас план.

– Вы знаете план. Найти Робина и найти Фелла. – Джейн нетерпеливо махнула рукой, показывая, что ему пора крутить завод. – Выяснить, что происходит.

– Это сейчас. – Нагибаясь к рукояти, Лэмберт не пытался прогнать из своего голоса мрачные интонации. – Я уверен, что, когда мы туда доберемся, план успеет измениться. И кто знает, сколько раз.

В шесть часов Джейн въехала в Ладлоу. Улицы казались ей более крутыми, чем были на самом деле, но эту иллюзию она отнесла не на счет своей усталости, а на счет узости улиц и выступов домов, выдающихся по обе их стороны. Кое-где верхние этажи черно-белых зданий приближались друг к другу, словно мечтая о том далеком дне, когда им можно будет уступить силе притяжения и встретиться в воздухе. Постоялый двор «Перья» оказался в числе самых причудливо украшенных. Его черный каркас выделялся ярким узором на фоне незапятнанной известки, так что он отличался от более простых домов так же, как испанская черная вышивка отличается от подрубленного кухонного полотенца.

Джейн очень осторожно завела «Минотавр» в арку ворот и проехала на конюшенный двор. Было бы ни к чему расцарапать краску в самом конце пути. С глубоким облегчением позволив себе краткую передышку после долгого дня езды, она поручила автомобиль заботам гостиничного персонала, который оказал ему все то почтение и уважение, какого не мог проявить по отношению к ней самой.

Джейн знала, что поступила правильно, высадив Лэмберта у железнодорожного вокзала Леоминстера. Даже приехав в одиночестве, она произвела небольшую сенсацию. К счастью, для нее такой феномен не был внове, и она использовала силу своей личности, чтобы все шло гладко, пока она снимала номер и распоряжалась доставкой багажа. Не исключено, что в Ладлоу ей придется задержаться. Собирая вещи, она постаралась предусмотреть такую возможность. Огнестрельное оружие она предоставила Лэмберту. В остальном, как ей казалось, она была готова к любой неожиданности.

Хозяева постоялого двора, похоже, заботились больше о домашнем уюте, чем о современном комфорте. Джейн нашла свою комнату тихой и удобной – мирным пристанищем после дня, проведенного за рулем. Освободившись от очков, перчаток, шляпы и вуали, она с облегчением опустилась в кресло у окна. До визита в церковь у нее оставалось время. Конечно, не годится, чтобы встречу с Лэмбертом пришлось прервать из-за начала вечерни. Но немедленно бросаться туда тоже не было причины. Нет ничего более странного в поведении только что приехавшего постояльца, чем желание как можно скорее куда-то устремиться, даже не помывшись и не отдохнув с дороги. «Перья» гордились удобствами, предлагавшимися гостям. Было бы преступлением не насладиться ими – хотя бы короткое время.

Джейн позволила себе на мгновение расслабиться. Кресло было на редкость удобным. Оно так хорошо ей подходило, словно было сделано специально по ее мерке. Она закрыла глаза.

Хотя бы секунду посидеть в тишине – это было все, чего Джейн хотелось в этом мире. Ей было нужно всего лишь секунду подумать, расставить события дня по порядку. Очистить мысли не только от дорожных проблем, но и от собственных иррациональных порывов.

Джейн понимала, что была не права, огрызаясь на Лэмберта. Ей нужно было заранее предупредить его, чтобы он избегал парома. Насмехаться над его неумением читать карту – вообще ребячество. В свое оправдание Джейн могла только признать, что они оба оказались не на высоте. Оба хотели есть, пить и спать. И пиво, которое Лэмберт выпил в середине утра, тоже пошло не на пользу.

Но чему Джейн не могла найти оправданий, как ни старалась, – это своим иррациональным порывам. Ей было приятно наблюдать за Лэмбертом, когда они устроили пикник в тени «Минотавра». У него было приятное лицо и красивый голос. Когда она только с ним познакомилась, то заметила, что глаза у него чуть опущены у внешних уголков и левый уголок губ – тоже. Но когда она рассматривала его после укуса осы, то впервые заметила, что правый уголок его губ чуть приподнят, и, когда Лэмберт рассказывал какие-то истории, он изгибался в полуулыбке в момент самоиронии. Пока они сидели за пикником, Джейн поймала себя на том, что обращает все больше и больше внимания на эту полуулыбку. К тому моменту, когда она велела Лэмберту испробовать действие веретена из слоновой кости, ее посетил не один иррациональный порыв, а два подряд.

Первый порыв, которому она чуть было не поддалась, заключался в том, чтобы поцеловать Лэмберта, пока он сидел с закрытыми глазами, сосредоточившись на веретене. Она уже готова была это сделать, когда Лэмберт открыл глаза и обнаружил, что они оказались нос к носу друг с другом. Второй порыв, которому она уступила с постыдной поспешностью, заключался в том, чтобы притвориться, будто никакого первого порыва не было – нет, нисколько, никогда в жизни. Джейн притворилась изо всех сил и теперь не могла решить, о котором порыве она сожалеет сильнее.

Джейн вздохнула. Как приятно посидеть спокойно – хотя бы секунду. В комнате было абсолютно тихо. Больше того – во всей гостинице было так тихо, словно все в ней заснули на целый век. Но ведь очень необычно, чтобы в столь преуспевающем заведении стояла тишина в такое время дня. А какое, собственно, время дня? У Джейн не нашлось сил взглянуть на часы. Кресло было таким удобным. Оно словно специально для нее сделано. Так приятно посидеть в нем еще секунду. Еще только одну секунду.