Текст книги "Хранители магии"

Автор книги: Кэролайн Стивермер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

Когда они остановились на траве у края Летнего газона, Портеус воздел руку в жесте узнавания:

– Это звонят колокола капеллы Святой Марии. – Он немного прислушался к то усиливающимся, то стихающим звукам, и его робкая улыбка делалась все шире, пока он не засиял от радости. – Этот звон называется «Большое общее изумление». Прелестно.

Стоу, Стюарт, Рассел, Мередит и многие другие преподаватели Гласкасла ждали и наблюдали вместе с ними. Появление Фелла среди созданий и игроков в крикет, расположившихся на Летнем газоне, привлекло всеобщее внимание. Никто еще не успел вызвать подмогу, как Фелл уже оказался недосягаем для них: его окружила плотная толпа животных.

Лэмберту показалось, что Николас ничего не делал. Он просто стоял в центре газона, опустив руки. Все происходило не постепенно, животное за животным. Все происходило не в каком-то порядке, который бы Лэмберту удалось уловить. Только что кругом были животные, а в следующую секунду трансформации были разрушены – и Фелл оказался в окружении обнаженных мужчин и женщин.

– Послушайте! – Портеус с трясущимися губами секунду стоял и взирал на случившееся, а потом повернулся к Джеку Мередиту: – Немедленно пошлите за простынями. Это неприлично!

Лэмберт не видел тут ничего неприличного. Он заметил, как Кадвал, обнаженный и ничуть не смущенный, обменивается парой слов с мужчиной, который был серой кошкой. Роберт Брейлсфорд обнимал жену, а она – его. По сравнению с неприятными ощущениями, которые Лэмберт испытывал при первой встрече с преображенными животными в камерах приюта Святого Хьюберта, вид людей в их собственном обличье доставлял едва ли не удовольствие. Лэмберт посмотрел еще раз. Там, где находился рыжый лис, на траве сидел еще один Джек Мередит, нагой и ошарашенный.

Лэмберт оглянулся назад, на Джека Мередита, стоявшего рядом с Портеусом. На месте опытного исследователя оказался Войси: Фелл разрушил еще одни чары преображения.

– Так вот вы где!

Лэмберт уронил устройство «Аженкур», сжал кулаки, шагнул к Войси и замахнулся.

Обладавший быстрым телом и умом, Войси уклонился от удара, повернулся и бросился бежать. Через три шага он уже был в центре толпы обнаженных людей.

– Держите Войси! – Лэмберт бросился за ним, петляя в толпе и то и дело натыкаясь на кого-то. – Держите его!

Войси метался из стороны в сторону среди скопления только что преображенных людей. Он пошатнулся, споткнувшись о крикетную биту, брошенную кем-то на траве, но быстро восстановил равновесие и побежал дальше. Лэмберт, мчавшийся за ним по пятам, замедлил шаг около крикетной биты, но только для того, чтобы нагнуться и подхватить из травы рядом с ней крикетный мяч. Он встал в нужную позу, заставил себя отключиться от непривычности мяча, который держал в руках – у него были не тот вес и не та текстура – оценил скорость и направление бега Войси, завел руку за спину и швырнул мяч. В этот бросок он вложил всю свою силу и меткость.

Крикетный мяч с неприятным влажным звуком ударил Войси точно в затылок. Ректор обмяк и, не подняв рук, рухнул стремительно, словно срубленное дерево. Когда Лэмберт подбежал к нему, он лежал ничком, уткнувшись в траву. Он был без сознания, но продолжал дышать – просто на время перестал быть опасным. Лэмберт наклонился за крикетным мячом, не спуская глаз с Войси на случай, если тот зашевелится. Но поверженный не приходил в сознание.

С немалой гордостью и нескрываемым облегчением Лэмберт объявил:

– Ты из игры вышел.

Джейн присоединилась к нему: шляпка у нее съехала набок, вуаль трепетала за спиной. Вместе они стояли над Войси.

– А вот это, – объявила Джейн, с удовлетворением разглядывая неподвижную фигуру, – было совершенно неспортивно.

– Спасибо. – Лэмберт заглянул в бледное лицо Джейн. – Я сделал все, что мог.

– Если он очнется или потребуются новые решительные действия, – сказала Джейн, – то не забудьте: теперь моя очередь.

Кадвал и Полидор – обнаженный и одетый соответственно – оказались среди добровольцев, которые взяли Войси под арест. Приказ Портеуса все-таки привел к тому, что все получили простыни. Когда Фелл присоединился к Лэмберту и Джейн, с ним пришли Роберт и Эми. Хотя на Роберте была только простыня, он закутался в нее на манер тоги, сложив и задрапировав с присущей ему элегантностью, аккуратностью и находчивостью.

– Именно вас мы и хотели видеть! – воскликнула Эми. – Вы все сделали!

– Все сделал Фелл, – возразил Лэмберт. Николас заметно смутился:

– Это было нетрудно.

Джейн чуть неловко обняла Роберта.

– Я так рада видеть тебя! Тебя настоящего, я хотела сказать.

Роберт ответно обнял ее, а потом высвободился.

– Прошу прощения, но сейчас нам надо идти. Я должен позаботиться об Эми. Бедняжка так переволновалась!

– Конечно. Береги босые ноги. Я оставила «Минотавр» у самых ворот.

Роберт рассеянно кивнул Лэмберту и Феллу и поспешно увел Эми, не теряя достоинства даже в этих обстоятельствах.

– Какое огромное облегчение. – Джейн достала носовой платок и позволила себе пару раз хлюпнуть носом. – Великолепно.

– Наверное, вам захочется скрыться, Фелл, – предупредил его Лэмберт. – Я вижу Кадвала и Полидора, и они направляются сюда.

– Спасибо вам за вашу зоркость, но мне пора попросить у них обоих прощения и решить, что делать с их работами.

Фелл двинулся навстречу студентам.

– Вот настоящее чудо! – Лэмберт проводил Фелла взглядом. – И что теперь?

– Прошу прощения, что помешал, но это наш мяч, сэр, – сказал подошедший младшекурсник – один из игравших в крикет.

Лэмберт вернул ему мяч без колебаний.

– В следующий раз не оставляйте свои вещи валяться на земле. Кто-то может получить травму.

– Вам повезло, что они оставили свои вещи валяться, – сказала Джейн. – Интересно, как называется такой удар? Голова у ворот? Роберт, наверное, знает.

Лэмберт внимательно посмотрел на Джейн:

– Вы выглядите лучше.

Хотя сама Джейн была еще не в силах обратить внимание на свой вид, она говорила уже почти как обычно, и глаза у нее снова ярко блестели.

– Я и чувствую себя лучше. Но, наверное, мне надо пойти и позаботиться о Робине. Все это, конечно, далось ему нелегко.

– Я провожу вас, если не возражаете.

– Было бы очень мило.

Джейн поправила шляпку и пошла в ногу с Лэмбертом. Они неспешно двинулись следом за Робертом и Эми.

– Что вы планируете делать потом?

Лэмберт поднял руку и притворился, будто внимательно рассматривает свою ладонь.

– Если только моя судьба не изменилась коренным образом, то мы придем как раз вовремя, чтобы выпить еще одну чудесную чашку чая. После этого – понятия не имею. Возможно, совершу долгое путешествие по океану. Теперь, когда Фелл на самом деле стал хранителем, у него дел будет невпроворот. Наверное, ему захочется от меня избавиться. Надо полагать, мне придется дать какой-то отчет на разбирательстве. Деканы порезвятся всласть, правда? Наверняка они всем нам устроят выволочку. А когда с этим будет покончено, я не знаю, что предприму. А что будете делать вы?

Цвет лица у Джейн стал намного лучше, и она без труда двигалась, не отставая от Лэмберта.

– Осенний триместр начнется еще через несколько недель. Мне надо будет проследить за тем, чтобы весь мой багаж был в порядке. Кое-что из вещей, наверное, нужно будет хорошенько почистить. А когда я снова стану презентабельной, хочу навестить мою старую няню. Она держит книжную лавку в Малмсбери, и я давно собиралась у нее погостить. После этого, наверное, заеду к родителям. Возможно, нанесу визит в Лондоне к тете Элис – моей любимой тетке. После этого, может быть, все-таки куплю себе малолитражку – «Бленхайм». И наконец домой, в Гринло. Но я без радости думаю о плавании на пароме.

– Значит, вы пробудете здесь совсем недолго?

Лэмберт не пытался скрыть свое разочарование.

– Я уеду не завтра, если вы это имеете в виду. Вы совершенно правы относительно разбирательства. Я не собираюсь уезжать из Гласкасла, пока не узнаю абсолютно все подробности относительно проступков Войси и Бриджуотера. Однако после этого, думаю, Роберт и Эми будут рады тишине и покою. Они их заслужили.

– А как насчет вас? Разве вы не заслужили тишины и покоя?

– О, у меня их и так вдосталь, – ответила Джейн. – Я всегда замечала, что небольших количеств тишины и покоя мне хватает очень и очень надолго. Я люблю всяческие приключения, а вы?

– Зависит от того, что это за приключения, – осмотрительно сказал Лэмберт. – Этих последних мне было более чем достаточно.

– Это правда. – Джейн ненадолго задумалась. – Я должна радоваться, что не попала в число тех бедняг, оказавшихся на середине Летнего газона в чем мать родила.

– Добродетель действительновознаграждается, – с изумлением проговорил Лэмберт.

– Вы говорите так, словно до сегодняшнего дня в это не верили.

– Давайте скажем так: я никогда не видел, чтобы это было продемонстрировано настолько наглядно.

– И надеюсь, больше никогда не увидите. – Джейн тронула Лэмберта за плечо. – У вас найдется время сделать небольшой крюк по дороге к выходу из университета?

– Времени у меня сколько угодно. – Лэмберт немного подумал и добавил: – Если только вы не собираетесь зайти куда-нибудь, чтобы выпить чаю. Тогда я очень занят.

– Пока – никакого чая. – Джейн завела Лэмберта в капеллу Святой Марии. – Я просто хотела посмотреть напоследок.

Когда они вошли в помещение, радостный колокольный перезвон стал немного тише. Несмотря на то что Лэмберту хотелось быть услышанным на фоне колокольной переклички, он не стал повышать голос:

– Но вы ведь здесь не в последний раз! Вы ведь еще вернетесь.

– Внутрь капеллы Святой Марии в Гласкасле? Сомневаюсь. Я почти надеюсь, что нет. Сомневаюсь, чтобы смогла когда-нибудь вернуться в Гласкасл, чтобы не вспомнить…

Джейн не договорила. В молчании она провела Лэмберта по южному нефу. Они посмотрели наверх, изумляясь свету, задержавшемуся под высокими сводами.

– Вспомнить что? – наконец тихо спросил Лэмберт.

Когда Джейн наконец ему ответила, голос ее прерывался.

– Что я ощущала, когда ее… когда мою иллюзию поглотили. Я очень много силы вложила в эту иллюзию. Когда ее от меня оторвали… – Джейн не закончила фразы.

Солнечный день подходил к концу. Кое-где пятна дневного света на своде все еще были украшены багрянцем и золотом – там, где косые лучи садящегося солнца врывались сквозь стекла витражей. Полосы света делали еще более густыми тени, сквозь которые они проходили.

– Познание, упорство и сила воли, – проговорила Джейн, обращаясь скорее к себе самой. – Мужчины, строившие эти здания, верили в то, что Бог создал мир в соответствии с моделью, созданной Его разумом. Мы можем смотреть на творение и учиться на нем. Если мы будем изучать пропорции и структуру окружающего нас мира, мы сможем найти следы божественного порядка модели.

– Фелл пытался сделать именно это? – Лэмберт осмотрелся. – Достаточно трудно найти следы божественного в том, что находится перед нами. Я не думаю, чтобы у кого-то была возможность распознать божественный порядок.

– Давайте на минуту присядем. Мне отдых не повредит. – Джейн направилась к высоким стульям, стоящим вдоль нефа. Когда они сели, она посмотрела вверх. – Фелл пытался остановить реку в ее русле. Те, кто построил это здание, знали, что в мире существуют закономерности, и они использовали эти закономерности здесь. Портеус был прав относительно этого здания. Здесь нас повсюду окружает музыка. Каждая арка, каждый свод – все имеет некое значение на языке пространства. Отношение нефа к трансепту – это музыкальная квинта.

– Это такая же музыка, как в переменном трезвоне? – Лэмберт посмотрел наверх и вокруг себя. – Я вижу пропорции в камне, но не могу услышать музыку, которую они представляют. Я слышу колокола, но не могу уловить мелодию. Я могу слушать гимны, но не понимаю структуру музыки.

Джейн секунду помолчала, дав колоколам заполнить паузу перед ее ответом. Наконец она проговорила:

– Со временем вы найдете закономерность. В конце концов, для нас, смертных, музыки без времени не существует. Те, кто строил это здание, рассказывали нам историю вне времени, и они преподнесли нам эти образы, расположенные так, что их внутреннее значение разносится эхом во все стороны. Все происходит одновременно, как сцены на витражном окне. Порядок, который имеет значение здесь, в камне, – он не хронологический. Он вечный.

Кто-то начал репетировать на органе. Текучие ноты вопросительно всплывали вверх на фоне одной низкой ноты, которая все звучала и звучала за ними.

– Веселый играет орган, сладко поет хор, – промурлыкала Джейн. – Дарована музыка нам…

Лэмберт узнал слова Рождественского гимна, несмотря на то что Джейн не удалось правильно напеть мелодию на фоне той, что исполнял органист, – не говоря уже о размеренном перезвоне колоколов.

– Мы видели, как «солнце встает и олени бегут».

– Они не бежали. На мой взгляд, они были просто-таки подавляюще величавыми. В особенности Робин, конечно.

Похоже, это воспоминание развеселило Джейн.

– Как вы считаете, что сделают с Войси?

– Если у них есть чувство симметрии, то его превратят в животное и сделают это так, чтобы никто не смог превратить его обратно.

– А с Бриджуотером?

Джейн моментально перестала веселиться.

– Он может оставаться черепахой до конца своих дней. Насколько мне известно, живут они очень долго.

– В итоге мы ничего не добились, – подытожил Лэмберт. – Проект «Аженкур» был пущен в ложном направлении. Устройство «Аженкур» сломано. Люди, которые извратили проект в своих интересах, были разоблачены как преступники. Фелл стал хранителем, но смог ли он что-то изменить? И даже если смог, то не были ли все его расчеты всего лишь пустой тратой времени?

– Фелл что-то изменил. Колокола сказали мне это. По-моему, он исправил положение. – Джейн снова повеселела. – Но точно мне известно только одно.

Лэмберт охотно проглотил наживку.

– И что же?

Джейн буквально лучилась гордостью.

– Я сделала то, что именно я должна была сделать.

– О, прекрасно! Я рад за вас.

Лэмберт картинно закатил глаза.

Джейн снова стала серьезной.

– Я не поблагодарила вас за то, что вы попытались передвинуть то кресло. Я очень это ценю.

– Да не за что, операция по спасению прошла неудачно.

Лэмберт с новым интересом начал разглядывать сводчатый потолок. Ему показалось, что солнечный свет немного поблек.

– Это невозможно было сделать. Но вы все равно попытались. Достойно восхищения. Не надо так смущаться. Я говорю серьезно.

– Ну, конечно! Совершенно искренне. – Лэмберт встретился с ней взглядом. – О! Вы сказали правду.

– Вы показали себя очень хорошо.

Джейн смотрела Лэмберту прямо в глаза. Их взгляды встретились.

– Действительно, очень хорошо! – Гулкий голос со стороны паперти заставил их отодвинуться друг от друга. К ним подошел Портеус. – Надеюсь, я не помешал?

– Нет, что вы. Нисколько.

Лэмберт заметил, что начинает смущенно лепетать, – и заставил себя замолчать. Джейн выглядела раздосадованной.

– Наверное, дела идут хорошо, раз у вас нашлось время любоваться церковной архитектурой.

– Дела идут превосходно. – Похоже, Портеус был готов присвоить все заслуги себе. – Однако я пришел сюда, чтобы найти вас, Лэмберт.

– Откуда вы узнали, что я здесь?

– У меня есть собственные методы. – Портеус так и светился от самодовольства. – Есть у меня маленькие хитрости. Мало что происходит в университете, о чем я не был бы осведомлен. Я пришел, чтобы пригласить вас завтра на рюмку хереса. Благодаря Феллу трансформированным вернули их прежний облик, так что расследование должно пройти проще, чем мы предполагали. Думаю, что завтра к пяти часам мы сможем покончить со всеми деталями раз и навсегда. Прошу вас прийти в мои комнаты в колледже Святого Иосифа. Захватите с собой Фелла, если он согласится. Я также отправил приглашение вашему брату и его жене, мисс Брейлсфорд, и надеюсь, что вы также к нам присоединитесь.

Лэмберт и Джейн приняли его приглашение. Портеус выглядел довольным.

– Превосходно. А теперь мне пора. Значит, завтра в пять. Но сначала нужно выполнить большую работу.

Джейн подождала, пока магистр выйдет из капеллы, и только потом встала сама.

– Надо заняться делами. Если вы пообещаете идти медленно, то я воспользуюсь вашим предложением проводить меня до дома Роберта.

– Обещаю.

Лэмберт пошел с Джейн к выходу из капеллы Святой Марии – и в это время органная репетиция возобновилась. Наверху колокольный трезвон торжествующе завершился. Они оставили органиста в капелле одного. Когда Лэмберт расписывался в книге посетителей, пробило полчаса. Все колокола Гласкасла прозвенели в должном порядке и темпе – и замолчали. Время было отмечено так, как следовало.

Когда Джейн вошла в дом Брейлсфордов, там царила тишина. Хотя никого нигде не было видно, у девушки возникла уверенность, что в этом мирке все в полном порядке. Ощущение домашнего покоя было безошибочным. Ее багаж внесли обратно в ее комнаты, и все содержимое чемоданов было распаковано. Некоторые предметы одежды уже исчезли – как она решила, отданы в чистку. Все оставшееся было в идеальном виде.

Двигаясь медленно, словно девяностолетняя старуха, Джейн привела себя в порядок и переобулась из полуботинок в домашние тапочки. Горячая вода и лавандовое мыло еще никогда не были столь желанной роскошью. Из укромного местечка под умывальником она извлекла тарелку из королевского вустерского фарфора и пузырек туши. Приговаривая тихо, но четко, она до краев наполнила тарелку тушью. На этот раз ощущение границ Гласкасла было похоже на водопад, гремящий поблизости. Все оставшиеся силы Джейн направила на то, чтобы сохранить сосредоточенность, и сумела пробраться сквозь блеск туши к матовости темноты – и сквозь эту темноту пробиться туда, где могла слышать голос Фэрис Налланин, бестелесно звучавший у нее в ушах.

«Отличная работа, Джейн».

– Ты знаешь, что произошло?

«Ничего не смогла увидеть. Ты была слишком близко к защите Гласкасла. Но я почувствовала, когда все исправилось. Мы все это почувствовали».

– Все получилось? Фелл смог исправить искажение?

«Он справился. Время по-прежнему идет. Однако оно идет ровно. И дело не только в облегчении, которое мы почувствовали, когда хранителей снова стало четверо. Он справился».

Слова Фэрис звучали все тише. На этот раз Джейн знала, что ощущает не усталость Фэрис, а свою собственную. Ее сосредоточенность разрушалась.

– Извини. Я должна закончить.

Не успела она договорить эти слова, как тушь высохла по всей поверхности тарелки.

Джейн оставила тарелку на месте. Спотыкаясь на каждом шагу, она дошла до кровати. И не думая о том, какой сейчас час, легла и заснула.

Глава 14

 
Долг исполнил я достойно
И могу теперь спокойно
Скрыться за чертой, где высь
И земля в одно слились,
А потом к луне двурогой
Взмыть знакомою дорогой.
 

Лэмберт с удовольствием шел обратно в комнаты Фелла в колледже Тернистого Пути. Ему уже не приходилось укорачивать шаги ради Джейн, так что он мог идти с удобной для него скоростью. Воздух был мягким и сладким. Каждая веточка в каждой кроне казалась четко выгравированной на фоне неба. Раз в четверть часа били колокола Гласкасла, и каждая нота их звона была напоминанием о том, что чуть было не случилось, – и знаком того, что было восстановлено. Сердце Лэмберта обрадовалось этому звуку, но в тот же момент он вспомнил, что его работа в Гласкасле завершена. Очень скоро ему придется покинуть это место.

После этого каждый отрезок пути приобрел печальную важность. Лэмберт спрашивал себя, сколько раз еще ему предстоит подходить к арке главных ворот. Сколько раз еще привратник будет здороваться с ним, макая ручку в чернила и протягивая ее Лэмберту, чтобы он расписался в книге для посетителей? Сколько раз еще будет дозволено ему пройти через ворота в Гласкасл, проскрипеть подошвами ботинок по гравию дорожек, отмечавшему узкий путь, открытый для него?

Вернувшись в комнаты, Лэмберт обнаружил, что беспорядок в жилище Фелла царит примерно такой, какой он и ожидал там застать. В пепельнице по-прежнему лежала наполовину выкуренная сигара, часы продолжали тикать. Никаких признаков возвращения Николаса заметно не было. Дверь в его комнату была открыта, так что Лэмберт увидел разбросанные по кровати предметы одежды и пришел к выводу, что Фелл отправился принять ванну, перед тем как переодеться к обеду.

На полу у самой двери он обнаружил четыре аккуратно надписанных конверта: два были адресованы ему и два – Феллу. Саквояж Фелла стоял там же, где был когда-то поставлен: на углу ковра. Лэмберт запоздало вспомнил о собственном маленьком саквояже. Вероятно, он по-прежнему оставался в автомобиле Брейлсфордов. Он положил письма Фелла на каминную доску, а свои конверты вскрыл. В одном оказался вызов в театр Тегеи, где в девять утра должно начаться расследование. Второе оказалось приглашением на херес, обещанное Портеусом. Оба письма были написаны одним почерком.

На подносе для визиток оказалось два предмета: игральная карта и визитная карточка. Визитка была от Луиса Тобиаса. Это имя показалось Лэмберту смутно знакомым. Немного подумав, он сумел припомнить гостя из Фарнборо, которого Кромер и Полгрейв приводили на обед. Видимо он приходил с визитом к Феллу после отъезда Лэмберта. Лэмберту было немного любопытно, откуда эти двое знают друг друга. Фелл никогда не упоминал о своем интересе к авиации. Однако когда речь шла о Фелле, можно было ожидать чего угодно. Игральная карта была совершенно обычной: тройка червей, без каких бы то ни было помет. Лэмберт нахмурился и вернул ее на поднос. Потом он обязательно попросит, чтобы Фелл объяснил ему, что это значит.

У себя в комнате Лэмберт снял воротничок и бросил его в мусорную корзину. Ванна была бы хорошей мыслью. И обед – тоже. Лэмберт сел на край кровати, чтобы снять ботинки. Матрас оказался гораздо более удобным, чем ему помнилось. Лэмберт забыл обо всех хороших мыслях. Вместо этого он растянулся на кровати прямо в ботинках и задремал.

Его разбудило возвращение Фелла. Лэмберт без пиджака проковылял в гостиную, которую они делили.

– Вот и вы, – сказал он, обращаясь к двери в комнату Фелла, и невежливо зевнул.

– Да, вот и я.

Николас вышел из своей комнаты. Его волосы влажно блестели. Он тоже был в одной рубашке, но чистой и выглаженной. В его облике ощущалась усталость, однако в целом Фелл выглядел гораздо более энергичным, чем когда бы то ни было на памяти Лэмберта.

– Прошу прощения, что раньше не выразил мою благодарность. Я был поглощен другим. Но позвольте мне поблагодарить вас теперь. Вы никогда еще не делали столь своевременного выстрела. – Фелл подошел к Лэмберту, чтобы пожать ему руку.

– Мне только жаль, что на это ушло так много времени.

– Время для меня тоже замедлилось. Возможно, не случайно.

Фелл чуть рассеянно обвел комнату глазами. Лэмберт проследил за тем, куда направлен его взгляд, и увидел, что ученый смотрит на часы.

– Вам удалось закончить расчеты?

– Мои расчеты нужны были только для того, чтобы помогать восприятию, так что, возможно, и к лучшему, что мне не понадобилось это делать. Когда вы вывели из уравнения Бриджуотера, я остался в центре защиты Гласкасла. Энергии там было в избытке. Поскольку ее больше не пожирал Бриджуотер, энергия скользила без цели. Мне пришлось постараться ее уравновесить.

– И вам это удалось.

– Удалось. Когда я смог вырваться, я начал некий процесс. К тому моменту, как я закончил проходить лабиринт, порядок был восстановлен. Я это чувствовал.

– А как вам это удалось сделать?

– Джейн сказала мне, что мои плоскости состоят из точек, и тем не менее я предполагал, что точки существуют независимо от плоскостей. Она критиковала меня за то, что я путаю две разные концепции. Но это заставило меня пересмотреть мое восприятие точек. А что, если они чем-то похожи на музыкальные ноты? Что, если они обладают собственным резонансом? И что, если этот резонанс и был музыкой сфер? Как только я это понял, мне показалось, что мою волю подкрепляет нечто большее, чем мои собственные силы. – Фелл глубоко вздохнул и замолчал. После задумчивой паузы он добавил: – Надеюсь, что мне больше никогда в жизни не придется так сильно и глубоко пугаться. Спасибо вам.

– На здоровье. – Лэмберт вспомнил, что ему тоже есть за что благодарить Фелла. – Спасибо, что позволили мне немного задержаться, хотя проект уже завершен.

– Позволил… – Фелл выглядел совершенно ошарашенным. – Не смешите меня. Конечно, вы должны остаться.

– Спасибо, но, хоть вы и стали хранителем запада, проект «Аженкур» завершен. Скоро я соберу вещи. На это у меня уйдет день-другой. Не знаю, чем именно я займусь потом.

– Спешить совершенно ни к чему. – Фелл повернулся к зеркалу и яростно сосредоточился на нем, пристегивая воротничок и завязывая галстук. – Вы все равно не можете ничего предпринять до окончания расследования, так что не спешите принимать решение. У меня самого есть одна идея, которую мне хочется с вами обсудить.

– Похоже, Портеус считает завтрашнее расследование чистой формальностью. Он пригласил нас после этого прийти к нему на рюмку хереса. – Лэмберт продемонстрировал Феллу обе карты. – К вам приходил Луис Тобиас. Я не знал, что вы с ним знакомы. А что значит вот это?

– Мы с Тобиасом состоим членами в одном клубе. Мы познакомились на лекции в Королевском научном обществе. По ботанике, как это ни странно. – Фелл осмотрел тройку червей и положил ее обратно на поднос. – Насчет игральной карты не имею ни малейшего понятия. Наверное, ее оставил какой-то младшекурсник, который решил, что она что-то символизирует. Возможно, черную метку.

Лэмберт уловил перемену тона и поменял тему разговора:

– Странный они народ, эти младшекурсники. Вас попросят отвечать на расследовании?

– Наверное. Надеюсь, Портеус не ошибся относительно его непродолжительности. Судьбу Войси определить будет не слишком сложно. Сомневаюсь, что с Бриджуотером все будет так же просто. Если оставить в стороне этическую сторону дела, он один из самых богатых людей Англии. Во-первых возникнет вопрос, что станет с его собственностью, пока он остается черепахой Кого-то придется назначить опекуном. Только представьте себе, сколько тут будет юридических споров.

Фелл присмотрелся в зеркало к своему галстуку-бабочке и остался достаточно доволен отражением, чтобы надеть смокинг.

– А Гласкасл имеет право принимать такое решение?

– Я точно не знаю. Гласкасл изредка просят дать консультации в случае преступлений на основе магии. В данном случае преступление поставило под угрозу безопасность самого Гласкасла. Не думаю, чтобы университет отказался от своего права вынести решение. Бриджуотер нанес удар по сердцу Гласкасла. Гласкасл должен продемонстрировать ему, что за этим следует. – Только что Фелл стоял перед зеркалом, безупречно одетый к обеду, такой элегантный, каким Лэмберт еще его не видел. А в следующую секунду уже плюхнулся в кресло, и аккуратная стрелка на его брюках исчезла навсегда. – Сядьте. Я чувствую себя усталым, просто глядя, как вы стоите и качаетесь.

Лэмберт устроился в кресле напротив него, радуясь тому, что к его другу вернулся привычный помятый вид.

– А чего добивался Бриджуотер? Он хотел присвоить силу Гласкасла?

– Не только этого. Для Бриджуотера Гласкасл был всего лишь средством достижения цели. Он намеревался использовать это средоточие магии, чтобы усилить собственные возможности.

– А разве это было не рискованно – бросить вызов всему университету?

– А вот эта сторона делала для него все предприятие еще более заманчивым. Бриджуотер обожал преодолевать трудности. Наверное, отчасти именно этим его и привлек Войси. Он представлял собой достойного противника, потому что имел нечто такое, чему Бриджуотер очень сильно завидовал.

– Бриджуотер завидовал Войси? – Лэмберт вспомнил этих двух людей – и изумился. – А за что? Неужели Бриджуотеру было так важно, что он стареет?

Фелл расхохотался.

– О, Бриджуотер завидовал Войси, но не из-за его молодости, уверяю вас. Бриджуотер завидовал Войси потому, что у Войси был Гласкасл. Войси здесь учился, быстро продвинулся вверх сначала в колледже, а потом и в совете университета. Он отвечал за колледж Тернистого Пути, а потом и за весь Гласкасл в целом. С точки зрения Бриджуотера, Войси был повелителем Гласкасла. Места, куда Бриджуотер не осмелился поступить, потому что боялся быть отвергнутым.

Лэмберт обдумал услышанное.

– Наверное, я могу это понять. Но Бриджуотер говорил так, словно с самого начала и не хотел поступать в университет. Словно считал, что это наложит ограничения на его возможности.

Фелл выгнул бровь.

– Любопытно. А это нисколько не напоминает вам басню про лису и виноград?

– Бриджуотер мог завидовать влиянию Войси, но мне не кажется, чтобы он высоко ставил мудрецов Гласкасла. Он назвал их пигмеями.

– Какое нахальство! – Фелл с улыбкой взглянул на Лэмберта. – Войси пытался сыграть на том, как вы очарованы Гласкаслом, правда?

– Войси предложил устроить так, чтобы меня приняли в университет в качестве студента. Я знал, что он лжет. По тому, что он говорил мне, когда я только приехал, и по тому, что я видел все это время, я понял, что меня никогда бы не взяли сюда.

– «Никогда» – очень серьезное слово, – сказал Фелл. – Вам не следует считать…

Лэмберт прервал его ответ:

– И не только потому, что я американец. Здесь играет роль еще многое. Я не знаю латыни. И происхождение у меня, скорее всего, несоответствующее. – Лэмберт мрачно добавил: – Что бы это ни означало. Деньги, полагаю.

Фелл начал:

– Это довольно сложно…

Лэмберт возмущенно фыркнул:

– Угу, так я и понял.

– В целом это имеет отношение к положению в обществе. Но деньги тоже играют свою роль, это так. Помимо прочих вещей. – Фелл с нетипичной для него тактичностью сменил тему: – Войси совершенно не ожидал, что министры отдадут предпочтение проекту Фарнборо, а не его собственному. Когда ему сообщили, что финансирование направлено на другой проект, ему пришлось менять планы. Он соединил прототип устройства с жезлом Эджертона. К его глубокому удовлетворению, устройство заработало.

– Это над ним он работал в тот день, когда вместе с Райтом заставил меня стрелять из винтовки Бейкера? – спросил Лэмберт.

– Это было предлогом, чтобы занять вас чем-то на то время, когда Войси предпримет последнюю попытку меня убрать. – Фелл взял сигару и начал крутить ее в руках. – Наш незваный гость в котелке был первой попыткой Войси. Во время последней попытки он позаботился послать большее количество людей, снабженных различными амулетами. Подручные Войси отвезли меня в приют Святого Хьюберта специально, чтобы держать в изоляции от всех.

– Потому что Войси хотел держать вас подальше на тот случай, если кто-нибудь сможет убедить вас стать хранителем прежде, чем он будет полностью готов.