Текст книги "Сладкое господство (ЛП)"
Автор книги: Кения Райт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)
Я кивнул.
– Да, это так.
– Тогда… – тетя Мин оглянулась на дом. – Нам нужен план, и нужен он срочно.
Глава 8
Последнее испытание
Лэй
Наконец-то мои тети объединились в желании избавиться от моего отца. Последние недели они вставляли мне палки в колеса, будто были способны видеть только его видение, но не здравый смысл и не обычную человеческую порядочность.
Сегодня мы с этим покончим.
– Когда мы пойдем за ним, – я посмотрел на тетю Мин, – мы не можем позволить дяде Сонгу или кому-то еще вмешаться.
– Согласна, – тетя Мин расставила ноги в боевой стойке, будто собиралась сразиться с кем-то прямо под деревом сакуры.
Медленно тетя Сьюзи поднялась с земли, все еще молча, но, по крайней мере… она выглядела менее опустошенной.
Тетя Мин продолжила:
– Нам нужно быть очень осторожными. Сонг не воспримет это спокойно, а журналистов… их нужно будет попросить уйти до того, как мы… убьем его.
Чен прочистил горло:
– Если мы скажем прессе уйти, дядя Лео поймет, что что-то не так.
Тетя Сьюзи наконец заговорила:
– Лео уже знает, что что-то не так. Мы слишком долго стоим в саду, вместо того чтобы затащить Моник обратно в дом и заставить ее подавать чай.
– Хорошая мысль, – я кивнул. – Я считаю, что нужно добраться до моего отца любым способом, независимо от того, есть там журналисты или нет.
К моему удивлению, Моник шагнула вперед.
– Лэй, он использует журналистов против тебя.
Чен согласился:
– Нам нужно будет вывести их оттуда и напасть на дядю Лео одновременно.
– Что бы мы ни делали… – тетя Сьюзи тоже встала в боевую стойку. – Лео нельзя позволить выкрутиться или очаровать всех, чтобы выйти сухим из воды. Он забрал мою дорогую племянницу после того… как не стал тем мужчиной, тем отцом, каким должен был быть для нее.
Тетя Мин смотрела в землю.
Голос тети Сьюзи дрогнул:
– То, что Янь умерла от его рук – это несправедливость, с которой я не могу… и не собираюсь мириться.
Губы тети Мин сомкнулись в тонкую линию.
– Я займусь Сонгом. Он больше всего доверяет мне, и я смогу отвлечь его достаточно надолго, чтобы ты успел сделать то, что нужно, Лэй.
– Подожди, – Чен поднял брови. – А что ты собираешься сделать, тетя Мин?
– А это важно?
– Я не хочу, чтобы ты навредила моему отцу.
– Сонг сильный. Он выдержит пару моих ударов, – тетя Мин пожала плечами. – Я просто хочу вырубить его на пару минут.
Вдруг у одной из фрейлин Моник зазвонил телефон.
Мы все обернулись к ней.
– Простите. Сейчас выключу, – она вытащила телефон.
Напряжение сжало мне плечи.
– Посмотри, кто звонит.
– Да, Хозяин Горы, – она посмотрела на экран и расширила глаза. – О… написано, что звонит Хозяйка Горы.
Чен нахмурился.
– Значит, Лео пользуется телефоном Моник.
Я вздохнул.
– Ответь.
Она провела пальцем по экрану и приложила телефон к уху.
– Алло.
Я обменялся взглядами с тетками и увидел в их глазах ту же правду, что ощущал сам. Надежда на то, что мы доберемся до моего отца, почти исчезла. Если он был на телефоне Моник, значит, он настороже. А это означало, что у него было достаточно времени, чтобы быстро придумать план побега.
Кроме того, он использует кого угодно и что угодно, лишь бы вырваться с Востока.
Вот в этом и была разница между ним и мной. Я не мог смотреть, как умирают невинные, а он знал это и использовал этот факт против меня каждый раз, когда мог.
Фрейлина Моник моргнула, потом протянула телефон ей.
– Это вас, Хозяйка.
– Нет, – не колеблясь, я забрал у нее телефон. – Он больше не имеет права говорить с ней.
Хватит.
Я поднес телефон к уху.
– Чего ты хочешь?
Голос отца прорезал линию.
– Я предположил, что ты не позволишь мне поговорить с Моник.
– Что ты хотел ей сказать?
– Хотел узнать, могу ли я получить приглашение на барбекю…
– Конечно. Приходи. Ты более чем желанный гость.
Он, должно быть, уловил ярость в моем голосе, потому что в трубке раздался глухой смешок.
– Нет, сын. Пожалуй, я передам ей, что заскочу в другой раз.
Я усмехнулся с отвращением.
– Тебе будет приятно узнать, что в данный момент я направляюсь прочь от «Цветка лотоса». Пожалуйста, проследи, чтобы ворота были открыты для меня. Если их не откроют, то готовься к тому, что больше половины людей на рынке умрут.
– Убегаешь?
– Мы сразимся завтра вечером. А пока тебе стоит отдохнуть и подготовиться к барбекю. Я хочу, чтобы сестры Моник получили по-настоящему восточный прием, когда прибудут в «Цветок лотоса».
Конечно, ты и о барбекю знаешь. Да. Думаю, это Болин или Фэнгэ.
Он продолжил:
– Сын, можешь передать Моник от меня одно сообщение?
– Ни за что. Я даже не хочу, чтобы ты произносил ее имя…
– Скажи ей, что я горжусь ее чайной церемонией. Но больше всего я горжусь тем, что она прошла мое последнее испытание.
Я говорил сквозь стиснутые зубы:
– И что, блять, было ее последним испытанием?
Моник удивленно приподняла брови.
В его голосе прозвучала нотка веселья:
– Хотя чайная церемония была важна, и мне нужно было, чтобы она поняла наши традиции и была готова им следовать… на самом деле… мне было куда важнее убедиться, что ее верность тебе важнее всего, в ее сердце и в ее разуме.
– Значит, ты хотел, чтобы она рассказала мне о Янь во время чайной церемонии?
Моник отступила назад и обняла себя.
– Да, – его голос стал строже. – Это показало бы мне, что для нее важнее – власть на Востоке или та связь, которая есть у нее с тобой.
– Ты ебанутый…
– Моник могла соврать тебе и вернуться на церемонию. Но она этого не сделала, потому что не смогла соврать тебе. И точно не смогла бы скрыть нечто настолько серьезное ради традиции.
Я покачал головой.
– Зачем ты вообще решил испытывать ее так?
– Шанель поступила бы наоборот. Ты понимаешь это? Все, что волновало ее – это власть и положение. Она никогда не думала о том, что чувствует сердце. А Моник, наоборот, не умеет жить, не слушая свое сердце.
– Это ебаное финальное испытание разбило ей сердце. Ты это понимаешь?
– Моник выбрала твою любовь, а не одобрение Востока. Радуйся.
– Это ты был единственным, кто внушал ей, что Восток важен.
– Да, но ее сердце сказало ей, что ты – это все. – В трубке раздался мрачный смешок. – Я просто рад, что она прошла. Ты видел во время чайной церемонии? Ее руки дрожали, когда она наливала. Вот насколько сильно она тебя любит.
Я кивнул Чену:
– Убедись, что ворота откроются для моего отца. Он уебывает отсюда, и я хочу, чтобы он исчез как можно быстрее.
Мой отец снова рассмеялся в трубке:
– Ты тоже прошел мое испытание, сын…
– Мне похуй на твои испытания. Пока все остальные считают тебя великим, благородным мужчиной, я всегда буду видеть в тебе больного, садистского ублюдка.
– Ты действительно любишь Моник.
– Ты не знаешь, что такое любовь.
– Я выбрал ее для тебя. Разве ты не рад?
Я резко напрягся.
Он снова рассмеялся своим мерзким смехом:
– Шанель больше не в твоей голове. Сегодня ты был сосредоточен только на Моник. Ни скорби по Шанель, ни воспоминаний о ней. Ты увидел, как она нервничала, и тут же бросился ее спасать…
– Я убью тебя завтра. Дай нам адрес этой ебаной битвы. Пусть мы подготовимся.
– Сонг передаст Чену адрес завтра около полудня, а пир начнется в семь вечера.
– Нам не нужен пир…
– Востоку он нужен.
– Мне плевать на Восток, и ты не имеешь права решать, что ему нужно или чего он хочет.
– Ты все поймешь, сын. – Его смех зазвенел у меня в ухе. – Восток всегда будет больше, чем мы. Он продолжит жить, что бы мы ни делали.
Ощущая, как по телу разливается бессилие, я отвернулся от всех, сильнее сжал телефон и закрыл глаза.
– Отец…
В его голосе не осталось ни капли веселья.
– Да, сын?
– Зачем ты это сделал? Зачем ты… убил Янь?
– Ты знаешь, зачем.
– Нет. – Я открыл глаза. – Скажи мне.
И тогда, впервые за много лет… в его голосе появилась печаль.
– Янь пришла бы за троном, Лэй. Ты это знаешь.
– Я мог бы справиться с этим.
– Ты бы смог убить свою сестру? Нет.
– Если бы все дошло до этого… я смог бы.
– Там не было никакого «если». Она была более чем готова и спрятала три сотни человек в Парадайз-Сити.
– Она была твоей дочерью.
– Уже нет. Она стала угрозой. – Несмотря на грусть, в его голосе появилась спокойная твердость. – Угрозой всему, что я построил. Янь нужно было устранить. Я понял это еще год назад, когда начал планировать все…
– Значит, ты знал, что собираешься ее убить?
– Корона Янь была первой, которую я купил.
У меня разрывалось сердце.
– Она была большей угрозой, чем Шанель и Ромео. Изначально я планировал просто убить ее этим вечером и спрятать тело. Сделать так, чтобы ты никогда не узнал. Но потом Моник рассказала мне, что Янь сказала на Горе Утопии. Именно тогда я понял, что должен сделать громкое заявление для Моник и показать ей, какое место она занимает в моем сердце.
– Я сказал тебе не произносить имя Моник…
– Направь эту злость в завтрашний бой.
– Ты не должен был убивать Янь.
– Я уже сказал: она была угрозой…
– Угрозой? Она была твоим ребенком! Моей сестрой! – Мой голос становился все громче с каждым словом. – Это ты хочешь, чтобы я сделал с твоими внуками?!
В ответ – только тишина.
Мои руки дрожали.
– Ответь мне!
– Моник и ты лучше, чем я. У вас нет моего дерьма, поэтому вы бы никогда не навредили моим внукам.
– Твоего дерьма?
– Этого груза. Этой… травмы. Всего того, что превращает детей во взрослых монстров. – Он тяжело выдохнул. – У вас этого нет… и это делает меня счастливым.
– Я никогда не прощу тебе всего, что ты сделал.
– Янь была обузой в рамках моего большого плана. Она сделала свой выбор и знала последствия.
– Мама плачет на небесах, и все из-за тебя.
И в тот же миг его голос стал холодным и жестоким:
– Никогда больше не говори мне такое.
– Ты правда думаешь, что попадешь в рай? Нет. Ты пойдешь в ад. И даже если тебе повезет и ты подойдешь к вратам небес, ты правда думаешь, что мама раскроет тебе объятия? Нет. – Я усмехнулся. – Она видела, что ты сделал, и больше не любит тебя.
Гнев пропитал каждое его следующее слово:
– Громкие слова, сын. Посмотрим, останется ли у тебя та же сила завтра.
– Останется. Потому что завтра я сам отправлю тебя прямиком в ад.
Я повесил трубку и протянул телефон Чену.
– Купи новый телефон для фрейлины Моник и уничтожь этот.
Чен взял его.
– Почему мы должны уничтожать этот?
– Потому что я не хочу, чтобы он существовал.
Чен моргнул.
– Ла-адно.
– Чайная церемония окончена. – Я взял Моник за руку. – Дядя Сонг и он уже направляются к воротам. Я не стану нападать на него там, чтобы еще больше людей не погибли из-за нашего семейного дерьма.
– Умное решение, Хозяин Горы, – тетя Мин поклонилась.
К ней присоединилась тетя Сьюзи.
Чен убрал телефон в карман.
– Лэй, что еще ты хочешь, чтобы мы сделали?
– Мне нужно побыть наедине с Моник. У меня в голове…
Моник сжала мою руку, давая понять, что она рядом.
– Хозяину Горы нужно побыть одному и обдумать завтрашний день.
Что бы я делал без нее?
Я сглотнул.
– Увидимся позже.
Чен приподнял брови.
– Мы все еще устраиваем барбекю?
– Да, – я кивнул. – Сестры Моник должны быть здесь…
– Подожди, – Моник покачала головой. – Лэй, нам не стоит спешить с переездом моих сестер, особенно с учетом всего, что сейчас происходит. У тебя должно быть достаточно времени, чтобы оплакать свою сестру. Нам стоит провести этот вечер тихо.
Тетя Мин шагнула вперед.
– Какое еще барбекю?
Тетя Сьюзи уперла руки в бока.
– Мы переезжаем с моими новыми племянницами сегодня ночью? Почему меня никто об этом не предупредил?
Я бросил взгляд на Моник и заговорил тише:
– Мы все еще можем провести барбекю.
– Лэй… ты уверен?
– Уверен.
Моник выглядела неуверенной.
– Ты не против, чтобы мои тети тоже были там?
– Конечно. – Она посмотрела на них. – Вы все приглашены, но, если честно, нам не обязательно это устраивать…
– А как еще нам пережить остаток этого дня? – тетя Мин развела руками. – Мне грустно. Я хочу выпить много дорогого шампанского, накуриться своих лечебных трав и… абсолютно не могу остаться одна. Я могу причинить себе вред.
Я закатил глаза.
– Ты не причинишь себе вред.
Настроение тети Сьюзи все еще не выглядело совсем светлым, но она казалась менее разбитой.
– Мы можем провести следующие несколько часов, выбирая подарки для девочек. И нам понадобятся новые платья.
Тетя Мин закивала:
– На приеме нужно выглядеть достойно.
– Значит, договорились. – Я обвел их всех взглядом. – Мы с Моник увидимся с вами позже сегодня.
Чен сунул руки в карманы.
– Думаю, вам двоим не стоит возвращаться во дворец. Чайная церемония была резко прервана. Люди начнут искать информацию, и вам вряд ли удастся найти покой.
Я задумался над этим.
– Я не могу остаться в «Цветке лотоса» прямо сейчас. Не тогда, когда голова Янь… все еще на кухне.
Тетя Мин шагнула вперед.
– Я позабочусь о… останках твоей сестры. Не беспокойся об этом.
Тетя Сьюзи подняла вверх указательный палец.
– Возможно, вам двоим стоит поехать в дом на пляже. Прекрасный день, чтобы поплавать.
– Отличная идея, – Чен достал телефон. – Я сейчас же закажу вертолет, а на месте уже будут охрана и люди. Думаю, мне тоже стоит поехать, вместе с Ху и Даком. И еще нужно взять фрейлин Моник.
Я подумал обо всех, кто был в этом списке.
– Я не знаю.
Моник сказала:
– Думаю, ничего страшного, если мы возьмем их с собой. Всем нужен перерыв, и пляж звучит как хорошая идея.
Чен грустно ей улыбнулся:
– Спасибо, Мони.
Я повернулся к ней:
– Я просто хочу побыть с тобой наедине.
– Мы будем наедине, – Моник кивнула. – Они оставят нас в покое. Я просто хочу, чтобы наши люди тоже могли немного отдохнуть на пляже.
Я оглядел ее фрейлин. Они и правда выглядели слегка потрясенными. Уж точно никто из них не ожидал увидеть отрезанную голову в свой первый официальный день службы.
Моник посмотрела на Чена:
– Убедись, что у всех есть купальники и все необходимое. Я правда хочу, чтобы вы смогли расслабиться. Завтра нас ждет тяжелый день.
Чен моргнул:
– О. Ну… я буду в костюме. Плавать я не буду и…
– Приготовь вертолет. – Я медленно повел Моник к вертолетной площадке. – И она права. Проследи, чтобы у всех были купальники, даже у тебя. Отдохните в доме на пляже, только не забывайте держаться от нас подальше.
Чен тяжело вздохнул:
– Эм… Лэй. Думаю, нам все же стоит остаться в официальной форме…
– Ты слышал Хозяйку Горы.
Акт 2
Глава 9
Бабочки и цветочки
Моник
Вертолет скользил над бескрайней гладью океана, его лопасти мягко рассекали воздух с едва уловимым гулом. Шум винтов был единственным звуком, сопровождавшим нас, пока мы неслись над восточным побережьем Парадайз-Сити.
Позади следовали еще три вертолета, на борту были его бойцы и мои фрейлины.
Лэй молча сидел рядом, погруженный в свои мысли. Наверняка в его голове и сердце бушевал целый шторм, такой же неустанный, как волны под нами.
Пейзаж внизу размывался в сплошное пятно.
Как мне ему помочь?
Я повернулась к нему.
Выражение лица Лэя казалось высеченным из камня. Как тогда, в саду, его взгляд оставался отстраненным, наполненным такой глубокой печалью, что смотреть было больно.
Что я могу сказать, чтобы прогнать всю эту печаль из его глаз?
Я хотела что-то произнести, хотела утешить его, облегчить ту ношу, которую он тащил на себе, но... мне казалось, что любые мои слова будут бесполезны. Слишком ничтожны перед лицом всего этого ужаса.
Будь ты проклят, Лео.
Я перевела взгляд на извивающееся восточное побережье, к которому мы приближались. Перед нами уже был не только океан. Теперь я видела белоснежный песок.
Блять… этот день…
Пока я пыталась справиться с утратой отца, Лэю предстояло оплакать Шанель, Ромео и теперь еще и свою сестру, Янь. В ближайшие дни ему придется не просто пережить их смерть, но и принять на себя чудовищную ответственность – править Востоком.
И самое ужасное… завтра ему предстоит невозможное – убить собственного отца.
Вес этого решения казался непереносимым.
Блять, просто невозможно.
Когда вертолет начал снижаться, я потянулась к руке Лэя. Его пальцы были холодными. Я обхватила их осторожно, вкладывая в это простое прикосновение всю свою любовь и силу.
Прости, детка.
Я жаждала стать для него якорем.
Дать ему опору.
Смыть всю его боль.
Что еще я могу сделать?
Наши руки оставались сцепленными, его пальцы застыли, а мои продолжали пульсировать жизнью.
Я с тобой, детка.
Гул вертолета перешел в далекий глухой шум, когда я сосредоточилась на нем и крепче сжала его руку.
– Я рядом.
Он перевел на меня взгляд.
Я с трудом сглотнула.
– Я с тобой.
Его глаза – эти глубокие, полные боли омуты, смягчились совсем чуть-чуть. Едва заметная перемена, но этого оказалось достаточно.
Достаточно, чтобы понять, что он меня услышал.
Чтобы почувствовать, что он еще не до конца потерян в своем горе.
Его голос прозвучал почти неслышно:
– Я знаю, что ты со мной, но…
Я приподняла брови:
– Но что?
Лэй замолчал на пару секунд.
– Я чувствую... вину.
– Из-за чего?
– Каждый раз, когда я опираюсь на тебя... мне кажется, будто я перекладываю на тебя весь вес своего мира.
– Ты этого не делаешь.
– С того самого момента, как мы встретились, ты стала моей опорой. Это нечестно по отношению к тебе.
Я крепче сжала его руку:
– Ты тоже был моей опорой.
– Да, но я ведь тоже все проебывал, когда дело касалось тебя. Я мог бы сделать больше, и теперь вот это… после всего, что ты сделала, чтобы тебя приняли мои люди.
– Лэй, любовь – это не про справедливость и не про подсчет очков. Это про то, чтобы разделить груз, быть рядом, особенно когда все рушится.
Он нахмурился:
– Но мне кажется, что я слишком много забираю у тебя.
– Это не так.
– Я должен быть сильнее. Я должен справляться с этим сам, а вместо этого я снова и снова иду к тебе, надеясь, что ты удержишь меня от распада. – Он тяжело выдохнул. – Вот он я… и мне так пиздец как ты нужна. Нужно побыть с тобой наедине. Нужно чувствовать твое тело рядом с моим. Нужны твои губы, вкус твоей кожи… просто чтобы перестать думать о всем этом…
– В этом и есть суть любви… Настоящей любви. Быть рядом, несмотря ни на что. Поддерживать друг друга в самые темные моменты и поднимать, когда силы на исходе. Тебе не нужно нести все это в одиночку, Лэй. Мы в этом вместе.
– А что, если я сломаю тебя всей этой своей хуйней? – Его голос надломился на последних словах.
Я придвинулась ближе и прижалась головой к его плечу:
– Ты не сломаешь меня. Любовь делает нас сильнее, а не слабее. Когда ты опираешься на меня, ты позволяешь нам разделить этот груз.
Он молчал.
– Лэй… – Я вспомнила последние дни. – Ты был моей опорой в таких вещах, о которых даже не подозреваешь. Ты изменил мою жизнь.
Он закрыл глаза:
– Я не заслуживаю тебя.
– Ты заслуживаешь меня ровно так же, как я заслуживаю тебя. И тебе не нужно справляться со всем этим одному. – Я стерла слезу с его щеки.
Он открыл глаза:
– Вот поэтому я и приковал тебя к себе наручниками.
Я моргнула, ошеломленная тем, как внезапно он сменил тему.
– Я чувствовал это... теплое, неизменное чувство, исходящее от тебя... и, пусть я тогда не знал, что именно это было, но мне нужно было, чтобы оно было рядом.
Я грустно улыбнулась:
– А теперь никаких наручников не нужно. Потому что я всегда буду с тобой.
Он смотрел на меня, и в его взгляде промелькнуло что-то хищное. Странная одержимость вспыхнула в глубине его глаз, зрачки потемнели, стали тяжелыми, почти обжигающими своей жаждой.
– Но... я вот думаю…
– О чем ты думаешь?
– Ты правда понимаешь, что я к тебе чувствую?
Я не знала, почему вдруг испытала такое волнение, но оно накрыло меня. Наши отношения были такими новыми, такими хрупкими.
Я сглотнула:
– Ты заботишься обо мне и... любишь меня.
– Все верно. – Его пальцы крепче сжали мою руку. – Но... даже вечности недостаточно, чтобы вместить все, что я к тебе чувствую.
Я приоткрыла губы.
– Вечности никогда не хватит. – Он поднял руку к моему лицу, и его прикосновение было невесомым, как крыло бабочки, но при этом прожигало током. По телу прошла волна удовольствия.
Любовь в его взгляде была такой глубокой, такой безмерной, что почти пугала.
– Ты стала моей силой, Мони... моим спасением…
Сердце пропустило удар.
– И я не просто так сказал, что не заслуживаю тебя…
– Лэй, не говори так…
– Но я и правда не заслуживаю. – Его пальцы медленно скользнули по моей щеке. –
Но это не значит, что я когда-либо тебя отпущу. Я просто трезво оцениваю ситуацию.
– Значит, ты оцениваешь ее неправильно.
Он опустил руку к моему подбородку и аккуратно удержал его.
– Ты прошла через всю церемонию, даже несмотря на то, как сильно боялась.
Я прикусила губу.
– Восток этого не заметил.
– Ты так думаешь?
– Да. Все репортеры и операторы просто... смотрели на тебя, как завороженные. – К моему удивлению, в уголках его глаз пролегли напряженные, злые складки. – Мой отец тоже это увидел и сказал…
– Что он сказал?
– Он сказал, что мне придется делить тебя с Востоком. – В голосе Лэя зазвучала сталь. – Но я не собираюсь этого делать. Ты моя. Только моя. И я никогда не позволю, чтобы ты принадлежала Востоку.
– Не думаю, что это когда-либо станет проблемой.
Он грустно улыбнулся и отпустил мой подбородок. Потом отвернулся к окну и посмотрел вниз, на пляж, простиравшийся под нами.
– Ты станешь иконой для моего народа. Сегодня я это понял.
Слово «икона» отозвалось в моей голове ледяным эхом, пронзив меня дрожью.
Я? Икона?
Это казалось нереальным, почти смешным.
Я была просто Мони. обычной девушкой с обычными целями.
Одна только мысль о том, чтобы стать чем-то большим, пугала меня до мурашек.
Как я вообще могла быть иконой?
Я никогда не стремилась быть кем-то другим. Мысль о том, что кто-то будет на меня равняться, что я стану символом целого региона, она до усрачки пугала меня.
Я не чувствовала себя особенной.
Я не чувствовала, что достойна такого звания.
Мне всегда было комфортно в тени. Я жила своей жизнью, подальше от света софитов. А теперь сама мысль о том, что я могу стать иконой Востока, выворачивала мне желудок.
А вдруг я не справлюсь?
А вдруг я не оправдаю их ожиданий?
– Мони? – Голос Лэя прорвал поток моих панических мыслей.
Я посмотрела на него, глаза широко распахнулись от страха.
– Я не собираюсь пытаться быть иконой. Я просто буду... собой.
– Именно поэтому они и полюбят тебя. – Он притянул меня к себе, и его объятия были крепкими и такими теплыми, что в них хотелось раствориться.
Наши тела идеально совпали, как два неровных кусочка безумной мозаики.
Его тепло обволакивало меня, медленно растворяя страх и неуверенность.
Я подняла голову и встретилась с его взглядом – и в нем больше не было печали, только эта безмерная, переливающаяся через край любовь.
Он поднял руку, слегка отклонился назад и коснулся области чуть выше моего сердца.
– Наш сигнал сработал сегодня.
– Сработал. И он всегда будет срабатывать.
Он убрал руку и, не сказав больше ни слова, наклонился и коснулся моих губ поцелуем, таким нежным, таким страстным, что у меня перехватило дыхание.
Я тихо застонала ему в рот.
Шум вертолета отошел на задний план, осталось только ощущение его губ на моих, его вкус, ощущение его рук, нежно баюкающих меня.
Каждое сомнение, каждый страх растворились в этом поцелуе.
Все, что имело значение, это мы, здесь и сейчас, разделяющие любовь, которая казалась неподвластной времени.
Вечная.
Когда наш поцелуй стал глубже, я отдала ему все, что чувствовала, без слов давая понять: я рядом. Я действительно принадлежу ему. И вместе мы справимся с чем угодно.
Когда мы, наконец, отстранились друг от друга, оба тяжело дышали.
Он прижался лбом к моему и закрыл глаза. Я наслаждалась этим теплом. Это был миг вне времени, слияние двух душ.
Нежное. Почти священное.
Как поцелуй бабочки на лепестке розы.
Его дыхание смешивалось с моим, и в голове внезапно всплыли мысли о бабочках, о том, как, слетая на цветы в поисках нектара, они случайно запускают процесс опыления, даруя жизнь тысячам будущих бутонов.
Разве не безумие... что самое крошечное, самое хрупкое прикосновение может иметь такие необратимые, грандиозные последствия?
И еще безумнее, как лоб Лэя, прижатый к моему, вдруг стал не просто мгновением, а чем-то большим. Будущим. Судьбой, которая встала на нужную орбиту.
В голове начали прорастать новые мысли, будто кто-то посадил в нее семена.
Династия.
Наследие.
Род.
Потому что в его прикосновении я чувствовала дом. Настоящий.
В его прикосновении я видела наше будущее.
Нашу любовь.
Вечную.
Вне времени.
Несокрушимую.
Он понизил голос до едва слышного шепота:
– Завтра я буду нуждаться в тебе.
Я вытолкнула из головы мысли о бабочках и цветах и сосредоточилась на завтрашней битве с его отцом.
– Я буду рядом, Лэй... даже если придется схватить меч и выйти с тобой на поле боя.
Он тихо усмехнулся, в этой усмешке звучала печаль:
– Даже не думай.
– Я не позволю ему ранить тебя. Я не могу... не могу тебя потерять.
Мы продолжали говорить шепотом, наши голоса сливались с шумом лопастей, как шелест листвы на ветру.
Будто мы делились друг с другом тайнами, которые не должен был услышать пилот.
Лэй прошептал:
– Ты не потеряешь меня, Мони.
– Обещаешь?
– Обещаю.
– Может... может, ты просто откажешься от этого? – Я закрыла глаза, не отрываясь лбом от его лба. – Может, ты сможешь убить его как-нибудь иначе? В другой раз? Может... можно придумать другой способ…
– Я должен сделать это завтра. Это должно закончиться.
На меня накатила волна пугающей грусти.
Слова Лэя скользнули по коже, как шепот:
– Я должен убить его. В этом нет ни капли сомнения, ни малейшей паузы, которую может дать мой меч... Он должен умереть. Хотя бы ради того, чтобы ты была в безопасности. И чтобы Восток обрел покой.
Я открыла глаза и откинулась назад, создавая между нами расстояние.
– Что тебе нужно от меня? Что я могу сделать?
– Просто будь рядом. Твоего присутствия будет достаточно.
– Должно быть что-то еще, чем я могу помочь.
– Эта битва будет между Хозяином Горы и Великим Хозяином Горы. Я не хочу, чтобы ты была там, на полу, когда мы обнажим мечи.
Моя нижняя губа задрожала:
– Я не вынесу, если ты хоть немного пострадаешь. Даже если это будет всего лишь царапина.
Он грустно улыбнулся:
– Не волнуйся. Я быстро заживаю.
– Лэй, я говорю серьезно.
– Я тоже.
Я взяла его руку и приложила к его груди.
– Обещай, что подашь сигнал, если я тебе понадоблюсь.
– Я не буду использовать наш сигнал в бою…
– Почему?
– Потому что ты должна быть в стороне и в безопасности. Я не могу доверять отцу, не могу быть уверенным, что он не причинит тебе вреда…
– Дай мне сигнал, если он тебе понадобится. Я что-нибудь придумаю. Я... помогу тебе и при этом останусь в безопасности.
Он смотрел на меня несколько секунд, и в глубине его глаз промелькнули отблески какой-то сложной, многослойной эмоции.
Я не отвела взгляда.
Я была решительной.
Через мгновение он кивнул и тяжело выдохнул:
– Ладно. Я подам сигнал, если мне правда понадобится помощь. Но, блять, только не смей пострадать.
– Обещаю.
На меня снизошло облегчение.
Хорошо. Теперь осталось только понять, как именно я могу помочь ему во время боя.
Мы оба знали, насколько высоки ставки. Но в этот момент, когда моя рука лежала на его руке, а она оставалась на его сердце, я решила сделать все возможное, чтобы обезопасить его. Чтобы гарантировать, что наша история любви продолжит свой путь к вечности.
Внезапно вертолет начал заходить на посадку, и я посмотрела в иллюминатор.
Охренеть.
Раньше он и его тети все время говорили "домик на пляже", и в моей голове уже сложилась картинка, о потрескавшемся от непогоды дерево и большие окна с видом на океан, может быть, веранда с яркими креслами и качелями. И, возможно, на крыше парочка чаек.
– Лэй, ты, блять, издеваешься? – Я покачала головой.
– Что случилось?
Я повернулась к нему:
– Лэй, да это ни хрена не домик на пляже. Это, блять, замок на песке.
Он моргнул, снова посмотрел на здание, и разразился громким смехом.
Глубоким, насыщенным, по-настоящему радостным.
И я обожала этот звук.
Потому что, хотя бы на пару секунд, он забыл о гибели своей сестры и о том, что ему предстоит убить собственного отца.
Он еще немного посмеялся, щеки приподнялись, и по его лицу расплылась настоящая, ничем не прикрытая улыбка.
– Ну... думаю, это действительно больше, чем просто домик.
Как, черт возьми, я вообще привыкну к его миру?
