Текст книги "Сладкое господство (ЛП)"
Автор книги: Кения Райт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)
Глава 22
Лучшие друзья
Лэй
Напряжение висело в воздухе, как грозовая туча, готовая разразиться в любую секунду. Я ощущал вес каждого взгляда, каждой невысказанной мысли и каждого едва сдерживаемого порыва отдаться насилию.
Но, каким-то хреном, Мони удалось усмирить этих идиотов.
Меня до сих пор поражало, как легко они слушались ее, эти мужики, выросшие в том же хаосе и той же жестокости, что и я.
Мужики, которые уважали только силу, не боялись вообще ничего и не подчинялись никому.
И вот они здесь. Стоят. Потому что она так сказала.
Я смотрел, как она удерживала их внимание всего парой резких фраз, голос у нее был твердым, взгляд – несгибаемым.
В ней не было ни капли колебаний.
Ни тени сомнения.
И они это видели.
Они прекрасно понимали, что не стоит испытывать Мони на прочность, и казалось даже, что они боятся не оправдать ее ожиданий.
Это были мужчины, которые видели дерьмо похуже и сами творили его, мужчины, добивавшиеся уважения страхом и силой.
И все же, когда говорила Моник, они слушали.
Вот так и надо.
Я вдруг почувствовал такую гордость, что сам не ожидал.
С каждым днем я все яснее видел: Мони была не просто женщиной. Она была настоящей стихией, способной выстоять даже в моем мире – мире теней и опасности.
Вполне возможно, что она станет лучшей Хозяйкой Горы, чем была моя мать.
И хотя я все еще хотел убить Марсело, вырвать его гребаные кишки и скормить их Бэнксу, Моник держала все под контролем. Спокойно, четко, уверенно.
Так что мне пришлось заткнуть свою ярость и встать у нее за спиной.
Хорошая работа.
Дима наблюдал за мной и записал что-то еще в свой блокнот.
О чем ты, блядь, пишешь?
Я глубоко вдохнул, заставляя себя расслабить сжатые кулаки, и шагнул вперед, притянув Моник ближе к себе. Слова царапали горло, но голос я держал ровным.
– Дима, познакомься с Моник. Она – моя официальная Хозяйка Горы.
Моник слегка напряглась рядом, но я продолжал держать ее за талию, надеясь, что это поможет ей удержаться в настоящем.
Это было не для вида. Это была правда.
Она должна была понять, какой вес несет этот титул и какая ответственность за ним стоит.
Но мне самому нужно было, чтобы она знала: я здесь, рядом с ней, прикрываю ее в этом мире, где все решают смерть и силовые ходы.
Взгляд Димы метнулся к Моник, и на миг я увидел, как в его голове завертелись шестеренки, он оценивал ее, просчитывал.
А потом, будто по щелчку, его лицо смягчилось, превратилось в то самое обаятельное, почти обезоруживающее выражение, от которого даже моя мать когда-то теряла голову.
– Моник. – Он оторвал ручку от блокнота. – Рад, наконец, с тобой познакомиться.
Он не протянул ей руку для рукопожатия, но в его позе это читалось, в том, как он чуть подался вперед. У Димы всегда была тема с личными границами, особенно когда дело касалось новых людей.
И именно поэтому я задумался, зачем он вообще притащил сюда эту репортершу.
Я приподнял брови.
– И это отличный момент, чтобы ты объяснил, зачем она здесь.
С его лица тут же исчезло теплое выражение.
– Она?
– Репортерша.
Дима громко прочистил горло, в его случае это значило, что мне стоит быть поосторожнее.
Почему? Она тебе и правда так важна?
Следом он повернулся к ней:
– Это Роуз.
А потом... его голос изменился. В нем появилось что-то новое, странное, чего я раньше в нем никогда не слышал.
– Я безумно влюблен в нее.
Что?
Роуз моргнула.
Чен бросил на меня взгляд.
Я вспомнил, как больше месяца назад Чен показывал мне ее интервью в утреннем шоу Доброе утро, Парадайз-Сити.
Роуз была темной лошадкой, а в нашем мире такие могли обрушить все к хуям.
Я окинул ее взглядом.
– Ты лауреат Пулитцеровской премии, верно?
Она тепло улыбнулась:
– Да.
– Ты получила ее за большой материал про плохих парней.
– Группу коррумпированных политиков из Нью-Йорка, – ответила Роуз спокойно. Ее лицо было маской безупречного самообладания.
– Точно, – кивнул я. – Ты раскатала плохих парней.
Дима нахмурился и убрал блокнот.
Я снова посмотрел на Роуз.
– Мне очень понравилось твое интервью в Доброе утро, Парадайз-Сити. Кажется, ты тогда сказала, что приехала сюда, чтобы разобраться в преступности и насилии, которые разъедают Парадайз-Сити. Я правильно все запомнил?
Марсело и Бэнкс смотрели на нее, и, судя по всему, тоже не особо были ею очарованы.
Тем временем хмурый Дима нахмурился еще сильнее.
– Да, ты все правильно запомнил, – снова моргнула Роуз. – Ну… с тех пор многое изменилось.
Моник заговорила:
– Приятно познакомиться, Роуз.
Она бросила нам с Моник короткую, вежливую улыбку.
– Взаимно. Я уже кое-что слышала о вас.
– Ты что-то слышала обо мне? – Я заставил себя сохранить улыбку. – Было бы очень неприятно, если бы новости про синдикат «Алмаз» дошли до газет. Это было бы чертовски опасно.
Роуз дернулась.
Дима поморщился:
– Куда опаснее – угрожать ей.
Интересно. Он готов защищать ее от меня. Хм.
Роуз быстро собралась и выровняла выражение лица:
– Я не при исполнении.
– Но ты ведь все еще репортер, который мечтает разоблачить все зло в Парадайз-Сити?
Роуз не отступила:
– К счастью для синдиката «Алмаз», в Парадайз-Сити хватает куда более опасных ублюдков, чем вы.
– К счастью, – проговорил я, все больше находя ее... занятной.
Чтобы стоять рядом с Димой, она должна быть не просто интересной, она должна быть чертовски увлекательной и при этом готовой мириться со всеми его странностями.
Мне это, конечно, нравилось – для него. Но доверять ей вот так сразу? Ни за что.
Понимает он это или нет, но я не позволю первому встречному тронуть его сердце.
Надо будет сказать Чену, чтобы он собрал команду и как следует ее проверил. Насколько я помню, он вообще должен был ее убить.
Ранее я внимательно наблюдал за Роуз, отмечая, как она впитывала в себя все происходящее, наши взаимодействия, негласные правила, напряжение, что висело в воздухе, как разряд статики.
Что-то в ней тревожило. Она была слишком спокойной. Слишком собранной.
Она что, играет роль?
Или она действительно пытается понять наш мир ради чего-то большего? Ради того, чтобы быть с Димой?
Хм.
Дима быстро вернул всех нас в реальность:
– Ладно... У меня есть вопрос. Примерно неделю назад Лэй вернулся в Парадайз-Сити с какой-то женщиной на заднем сиденье мотоцикла. Это была ты?
Моник уставилась на меня:
– Что?
Роуз едва слышно прошептала:
– Дима...
– А. То есть это была не ты? – Дима вытащил другой блокнот. Этот был не желтым, а белым.
Я перевел взгляд на Дака:
– О чем он вообще говорит?
Дак пожал плечами:
– Я подвез одну на твоем байке. У нее колесо пробило. Думал, может, что-то получится, но забыл взять номер.
Дима пролистал блокнот и жирно зачеркнул несколько строк из старых записей.
А Моник все еще смотрела на меня.
Я ответил тихо:
– Это была не я.
– Приношу извинения. Неверная информация, – спокойно сказал Дима, убрал тот блокнот и снова достал желтый. – В любом случае, я давно ждал этого знакомства.
Моник повернулась к нему:
– Я тоже. Когда я была Другом Четырех Тузов, я выбрала тебя своим советником.
Это заявление вызвало волну удивления.
Лицо Димы застыло от шока. Марсело ухмыльнулся. А Бэнкс выглядел так, будто вот-вот лопнет от смеха.
Черт бы побрал, лучше бы он этого не знал. Теперь он будет зациклен на том, чтобы быть ее советником.
Рядом со мной Чен выглядел так, будто готов был взорваться, а Дак покачал головой.
Дима делал пометки в своем блокноте – точно записывал это.
– Как интересно. Надеюсь, я все еще смогу быть тебе полезен в качестве советника...
– Даже не мечтай, – проворчал я, мрачно глядя на него.
Моник проигнорировала меня:
– Я с нетерпением жду этого.
Бэнкс и Марсело переглянулись.
Я не знал, что именно они надеялись получить от союза Димы и Мони, но если они рассчитывали на какую-то выгоду, я это остановлю. Все.
Дима продолжил:
– Моник, ты входишь в очень важную роль на Востоке. Но я видел тебя по телевизору и был... потрясен. Уверен, ты справишься с любыми трудностями с той же силой и грацией, которые я уже в тебе заметил.
Моник покраснела:
– Спасибо, Димитри.
– Зови меня Дима. Мы теперь семья.
– Великолепно.
Дима кивнул в сторону Роуз:
– И ты с Роуз станете лучшими подругами. Будете рассказывать друг другу все, поддерживать друг друга, пока обе привыкаете к синдикату «Алмаз» и Парадайз-Сити.
Роуз боднула его локтем.
Но Дима не понял намека.
– Я надеюсь, что мы с Лэем сможем одновременно вас обеих оплодотворить, чтобы наши дети росли вместе, возможно, поженились, но точно правили бы одновременно…
– Дима, хватит, – Роуз сердито нахмурилась.
Дима посмотрел на нее:
– Почему хватит?
Я видел, как она изо всех сил старалась перевести этот разговор в личную плоскость.
Она прошептала:
– Это просто... слишком, Дима.
– Это то, чего я хочу. А я всегда получаю, чего хочу.
Роуз тяжело выдохнула, и это почему-то вызвало у меня улыбку. Против воли я почувствовал к ней нечто вроде родства.
Тем временем кошка у ног Димы мягко мяукнула, и я заметил, как хищно она уставилась на двух воронов, сидящих в нескольких метрах от нас.
И почему-то, когда я посмотрел на этих воронов... сердце сжалось.
Дима прочистил горло:
– В любом случае, Моник…
– Можешь звать меня Мони, – сказала она.
– О-о-о, – кивнул Дима. – Мони.
Она улыбнулась.
– К сожалению, мне придется тебя совсем чуть-чуть разозлить… Мони. Но я надеюсь, что мы все равно останемся друзьями, и я останусь твоим советником.
– Никто не говорил, что ты ее советник, – я уставился на него. – И вообще, о чем ты?
– Разозлить? – Она склонила голову. – Почему?
Дима ответил:
– Был поднят Закон 480, и его нужно рассмотреть. Сегодня. Даже прямо сейчас. Да-да… на этом барбекю, где, между прочим, есть русалки.
Я едва не застонал.
– Там еще и карусель, – сказал Дима, оглядывая ту сторону. – Мне стоило огромных усилий не подойти ближе. На ней вообще можно кататься? Взрослым? Высоким?
Я усмехнулся:
– Мы не будем разбирать Закон 480.
– Придется. Закон есть закон. Без исключений, – Дима поднял палец. – Однако, я обещаю проследить, чтобы «Четыре Туза» и банда Роу-стрит вели себя как джентльмены в твоем саду, моя подопечная.
Не отступая, Мони парировала:
– Раз уж я якобы жертва, могу ли я хоть как-то оспорить это?
– Это бы упростило мне жизнь. Но нет, – покачал головой Дима. – Жалоба должна остаться в рамках синдиката «Алмаз», и я не думаю, что банда Роу-стрит отступит, даже несмотря на то, что ты умеешь их строить.
Я видел, как Бэнкс и Марсело едва сдерживают улыбки, но держат лица серьезными.
– Прекрасно, – сказал я и поцеловал Мони в щеку. По двум причинам.
Во-первых, мне отчаянно нужно было прикасаться к ней еще.
Во-вторых, я поцеловал ее, потому что знал, что это выведет Бэнкса и Марсело из себя. И когда я отстранился от ее щеки, их взгляды подтвердили, что я попал в точку.
Я повернулся к Диме:
– Ладно. Сегодня мы можем устроить этот жалкий спектакль ради Бэнкса и маленького Марси…
– Осторожней, – зарычал Марсело. – Ты не имеешь права так меня называть.
Дима перевел взгляд с меня на него:
– Ты только что сказал… Марси?
Со стороны Дака раздался сдавленный смешок.
Марсело снова зарычал:
– Забудь, что слышал, Дима.
– Хорошо, – кивнул Дима, открывая блокнот и поднимая ручку.
Марсело повысил голос:
– Если ты запишешь эту кличку, у нас начнутся куда более серьезные проблемы, чем нарушение Закона 480 со стороны Четырех Тузов.
Дима выглядел так, будто готов рискнуть. Клянусь, он был в миллиметре от того, чтобы коснуться ручкой бумаги.
– Дима... – прошептала Роуз.
С громким вздохом Дима закрыл блокнот:
– Но ведь это так важно.
Марсело метнул в него взгляд:
– Это не так.
– Я просто… – Дима с тоской посмотрел на свой блокнот. – У меня столько вопросов…
– Позадавай их по дороге к столу, – я отпустил талию Мони и махнул мужчинам у огромного ящика на вертолетной площадке, чтобы были готовы открыть его. При всем этом дерьме я так и не успел показать свои подарки.
– Все остальные могут пока разойтись. Дайте мне двадцать минут, – я отослал остальных движением руки. – Мы с Мони еще не закончили встречать ее сестер в «Цветке лотоса». Я кое-что хочу им подарить.
Бэнкс цокнул языком:
– Моих кузин тебе не подкупить.
Мони шагнула вперед:
– Бэнкс, может, пока пойдешь и проверишь свои фирменные соусы?
– С моими соусами все в порядке, – сказал Бэнкс, но все равно направился прочь. – Зато я видел, как твой повар корячился над своими, и то, с чем он там возился, – полное говно. Когда я выложу свои ребра на гриль, этот ублюдок, скорее всего, всерьез задумается о самоубийстве.
Мони ухмыльнулась:
– Конечно, Бэнкс.
– Ладно, Мони, – крикнул он ей в ответ. – Я просто предупреждаю. К утру тебе понадобится новый повар, потому что этот мудак будет болтаться на дереве.
За ним пошли Марсело, Ганнер и Эйнштейн. Остальные вооруженные парни из банды Роу-стрит, которых они привели, тоже разошлись.
Но Дима, Роуз и его кошка остались.
Мони взглянула на меня с легкой грустью в улыбке:
– Пойду заберу сестер, пора уже нам всем уйти с этой вертолетной площадки.
Я кивнул.
Дима кивнул в сторону Роуз:
– Тебе стоит пойти с Мони. Отличная возможность сблизиться. Может, даже поделиться чем-то личным, чтобы ускорить ту самую интимность, которая бывает только у лучших подруг…
– Дима, – глаза Роуз округлились. – Я же сказала, хватит.
Мони рассмеялась:
– Можешь пойти со мной, Роуз. Все окей.
Дима подмигнул:
– Видишь? Она хочет стать твоей лучшей подругой.
– Дима.
– Он прав, – кивнула Мони. – Я действительно хочу с тобой подружиться.
Роуз посмотрела на нее и глуповато улыбнулась:
– О… ну, спасибо.
Мони махнула рукой:
– Пойдем. По дороге к сестрам успеем спланировать наши беременности.
Роуз рассмеялась, и, надо признать, смех у нее был классный. Теплый. Именно такой смех я бы хотел слышать от подруги Мони.
Единственная проблема заключалась в том, что мне еще предстояло убедиться, можно ли ей доверять.
Роуз вернула поводок Диме как раз в тот момент, когда кошка попыталась рвануться в сторону воронов.
Женщины ушли.
Чен подошел ближе и остался рядом со мной.
Дима удержал кошку, посмотрел на нее и пригрозил пальцем:
– Я же говорил, не трогай их, Барбара. Это наши маленькие хранители.
Я подался вперед:
– Кто твои маленькие хранители?
– Эти два ворона. Они всегда появляются у меня на балконе или когда я выгуливаю ее в парке.
Чен расширил глаза:
– Ты выгуливаешь кошку в парке?
– А почему бы и нет? – спросил Дима.
Я приподнял брови:
– А как ты вообще понял, что это одни и те же два ворона?
– А почему бы им не быть одними и теми же?
Я не знал, что на это сказать:
– Ну… Мне кажется, я тоже все время вижу воронов.
Дима кивнул так, будто это было само собой разумеющимся:
– Конечно видишь.
Я хотел поговорить об этом дальше, но… у меня не было подходящих слов. Это были просто ощущения, какие-то странные, сложные эмоции, которые я не собирался вслух признавать. Так что я переключился на главную проблему:
– Ты же понимаешь, что Бэнкс провоцирует «Четырех Тузов». Верно?
Дима подмигнул:
– Разумеется.
– Тогда почему ты вообще даешь этому ход?
Дима указал на кошку:
– Ее зовут Барбара Уискерс.
Я нахмурился:
– Мы сейчас не о кошке. Мы говорим о банде Роу-стрит.
– Виктор помог мне придумать ей имя.
Я застыл.
Мой отец убил Виктора во время одержимого стремления Димы докопаться до правды… и я знал, что его смерть оставила в Диме пустоту размером с чертов кратер, такую, которую он, возможно, никогда уже не сможет по-настоящему залатать.
Черт бы тебя побрал, отец.
Дима не посмотрел в мою сторону:
– Когда я прихожу на могилу Виктора, я беру с собой Барбару и…
Я перевел взгляд на двух воронов.
Именно в этот момент они взлетели. Черные крылья мягко рассекали воздух, и часть меня, черт, часть меня тоже захотела взмыть вместе с ними.
Голос Димы стал тише:
– Я рассказываю Виктору, как прошел день, а Барбара носится вокруг его могилы, будто чувствует, как он смеется… или разговаривает со мной.
Сердце заныло еще сильнее.
Дима поднял на меня взгляд – в его глазах было не только глубокое, беспросветное горе, но и ярость. Настоящая, чистая ярость, которую он всегда с трудом удерживал внутри.
– Сегодня я смотрел, как убийца Виктора пьет чай в прямом эфире.
Я снова посмотрел в небо, но воронов там больше не было.
– Я разбираюсь с этим.
– Когда?
– Завтра. Завтра бой с отцом.
– Его смерть давно перезрела.
– Да.
– В Глори погибли еще люди. Ты думаешь, я не знал?
– Я предполагал, что ты узнаешь.
– Ты должен был сам мне сказать.
– Я был занят...
– Влюблялся, – сказал я.
– Разбирался в себе, – добавил с нажимом.
– И разобрался, Лэй?
– Думаю, да.
– Я дал тебе полную свободу разобраться с отцом. Ты сам сказал: «Восток сам решает дела Востока».
Я плотно сжал губы.
Следующие слова он произнес с той ледяной, смертельно опасной ноткой, которую я знал слишком хорошо:
– Тогда, блять, разбирайся.
– Завтра ночью мой отец будет мертв.
– А если нет?
Я посмотрел ему прямо в глаза:
– Тогда мертвым буду я.
На лице Димы появилась трещина. Злость дала сбой.
– Мне не нравятся такие шансы. Я уже потерял слишком много тех, кого люблю. Ты не можешь умереть.
– Вероятность того, что я умру, низкая. Но если это все-таки случится, тогда Марсело, Кашмир и вся мощь Синдиката смогут объединиться и уничтожить его.
Дима даже не моргнул.
– Я не хочу, чтобы ты умирал.
– Но если я умру, тогда твоя очередь попытаться его убить и… – Я тяжело выдохнул и посмотрел вперед, наблюдая, как Мони, Роуз и ее сестры возвращаются к нам. – И… тогда ты должен будешь защитить мою Хозяйку Горы и ее сестер. По-настоящему быть ее советником. Присматривать за ними.
Я думал, он будет спорить.
Но вместо этого на его лице появилось печальное выражение. Он достал блокнот и начал что-то записывать.
Глава 23
Подарок для Джо
Моник
Мы с Роуз шли обратно, а мои сестры плелись позади.
Роуз улыбнулась:
– Спасибо, что согласилась на обед. Я могу попросить Диму прислать вертолет за тобой.
– Было бы здорово.
– И обед за мой счет.
– Огромное спасибо. – Я подстроилась под ее шаг. – Тогда, может, в следующий раз обед будет за мной, и мы устроим его где-нибудь на Востоке, когда я найду самые лучшие места.
– Мне нравится этот план. Полет на вертолете сюда был настоящим приключением. Этот район выглядит таким живым.
– Тут точно не бывает скучно.
– Могу себе представить.
В Роуз было что-то настоящее, и мне действительно хотелось узнать ее поближе. Возможно, неловкие, но трогательные надежды Димы на нашу будущую дружбу были не такими уж безумными.
Он же просто чертовски смешной.
Я усмехнулась про себя, представив, как мы строим планы на жизнь, руководствуясь его дикими идеями, и, знаешь что… мысль была не такая уж и неприятная.
В ее смехе чувствовалось тепло, в ней была доброта, которую мне захотелось понять. Обед с ней мог стать лишь началом новой дружбы, в этом сумасшедшем мире, в который я шагнула.
Лэй смотрел, как мы идем к нему, и мне показалось, что в его взгляде мелькнула тревога, хотя я не понимала, с чего бы вдруг. А потом он посмотрел на Роуз, и его взгляд потемнел, будто она ему совсем не нравилась.
Я решила, что потом обязательно спрошу об этом.
Когда мы подошли, Роуз вернулась к Диме, который теперь держал на руках белоснежного котенка. В том, как он осторожно прижимал к себе это крошечное существо, пока она довольно мурлыкала, было что-то настолько трогательное, что я невольно улыбнулась.
В исторических записях Лео он рисовал Диму как смертоносного гангстера с блестящим умом.
Но теперь я все больше замечала в нем и другую сторону, удивительно мягкую.
И в тот же момент Дима поймал мой взгляд и подмигнул, рассеянно поглаживая шерсть кошечки.
Я улыбнулась в ответ, чувствуя, как внутри разливается странное, но приятное спокойствие. Все сомнения по поводу моей новой роли Хозяйки Горы словно растворялись в такие моменты. Все чаще я ловила себя на том, что меня окружают люди, готовые прикрыть мне спину, пусть и каждый по-своему.
Лэй вышел вперед.
Все взгляды обратились к нему.
– На Востоке есть одна традиция, – сказал Лэй и кивнул в сторону моих сестер. – Когда в нашу семью приходят новые члены, мы дарим им подарки. Это наш способ поприветствовать их, показать, что они важны, что они отныне часть нас.
Он сделал паузу, давая словам осесть.
Я видела, как блестят его глаза, видела ту самую искренность, благодаря которой я влюбилась в него.
Не волнуйся. Если что, я заставлю их тебя полюбить.
– Эта традиция зародилась очень давно, – продолжил он, – как способ привязать новых людей к семье, дать им почувствовать себя дома, даже если все вокруг кажется чужим и непонятным. Это жест единства. Доверия.
Грудь наполнилась гордостью.
Я бросила взгляд на своих сестер.
Он точно привлек их внимание.
Даже Джо слушала его с интересом.
– Поэтому, – взгляд Лэя скользнул по ним, – я с глубоким уважением прошу вас принять эти подарки как символ нашей новой связи и той семьи, которую мы создаем вместе.
Я чувствовала, как волнение моих сестер переплетается с моим собственным.
Джо пыталась сохранить серьезное выражение лица, но я-то знала, что ей нравилось внимание.
Сколько времени мы просидели в «Славе», чувствуя себя одинокими, отрезанными от всего?
Думая, что нас никто не любит. Даже Бог.
Честно говоря, часть вины лежала и на мне. После того как умерла мама, я, возможно, слишком погрузилась в депрессию и не стала просить помощи у своей семьи. К тому же я просто... думала, что должна справиться со всем сама.
Теперь я поняла, что это была ошибка.
Я улыбнулась Джо.
Вот так. У нас теперь больше семьи и больше поддержки... Придется привыкнуть, как и мне.
Лэй повернулся к Джо.
К моему разочарованию, Джо моментально напряглась, скрестив руки на груди, словно пыталась заслониться от того, что надвигалось.
Ну вот, опять ты со своей херней.
Я знала этот взгляд слишком хорошо. Джо была упрямая, до безумия самостоятельная и гордая до безрассудства… впрочем, совсем как я. Она не принимала подачек ни от кого, особенно от людей, которых плохо знала.
Лэй кивнул ей:
– А теперь твой подарок, Джо.
Джо прищурилась и вскинула подбородок с вызывающей дерзостью:
– Я не принимаю подарков от незнакомцев.
Лэй улыбнулся, будто ее выходка его ничуть не задела:
– Этот примешь.
Джо моргнула.
Лэй кивнул в сторону массивного контейнера, и один из его людей зашел внутрь.
Ну… по крайней мере, сейчас мы узнаем, что он для нее подготовил.
В воздухе повисло напряжение.
Я чувствовала, как напряжение буквально исходит от Джо.
И тут мы все это услышали, безошибочный звук работающего двигателя.
Вот черт.
Лицо Хлои озарилось широкой улыбкой:
– Вот сейчас начнется.
Джо, напротив, покачала головой, заранее отвергнув все, что бы это ни было.
– Мне не нужна машина, – пробормотала она, хотя я прекрасно знала, что это была полная хрень. Машина ей была нужна. Еще как.
И вот машина выехала из контейнера, и в этот миг Джо будто подменили. Казалось, каменная стена, выстроенная вокруг нее, рассыпалась в пыль. Из нее вырвался странный сдавленный звук, какой-то шипящий выдох. Затем ее глаза округлились, и она выглядела так, будто вот-вот расплачется, потеряет сознание и начнет скакать от радости, все одновременно.
Какого хрена?
Мужчина припарковал машину рядом с нами и вышел.
Дима присвистнул.
Джо переминалась с ноги на ногу, изо всех сил стараясь взять себя в руки, но это было бесполезно.
Ну... тачка ей точно понравилась.
Я мельком взглянула на нее, подумав, что машина и правда крутая. Хотя, если честно, я никогда особо не интересовалась машинами, как Джо. Все, чего я хотела, чтобы она просто ехала из точки А в точку Б. Цвет и модель меня не волновали ни на грамм.
Тем не менее, я все равно пригляделась.
Машина была глубокого, насыщенного синего цвета, такой яркий, что казалось, будто под солнцем краска переливается, словно в нее добавили жидкий сапфир.
Обтекаемые линии кузова изящно тянулись от передней решетки до заднего бампера.
Полировка была безупречной.
У машины был откидной верх, сейчас убранный, и солнечный свет падал прямо на роскошный салон. Контраст между насыщенно-синим корпусом и мягкими, кремовыми кожаными сиденьями внутри поражал.
На панели приборов творилось какое-то электрическое безумие. Я была уверена, ее будто выдрали прямиком из какого-нибудь космического корабля.
Я бы точно не смогла завести эту чертову штуковину.
Даже колеса выглядели как произведение искусства. Полированные серебристые диски сверкали, а на них проступали какие-то призрачные синие символы.
На каждом колесе в центре сияла большая буква P.
Интересно, что значит эта P?
– Охуенно, – Хлоя закивала. – У тебя синяя тачка, Джо.
Джо метнула в нее взгляд:
– Это не просто синяя тачка. Это классика.
Я приподняла брови и заметила, как у Джо дрожат руки по бокам.
– А если точнее… – Джо с трудом сдерживала себя. – Это же Голубая Ярость.
Хлоя посмотрела на нее, будто та совсем с ума сошла:
– Голубая что?
За Джо ответила Тин-Тин:
– Это тачка из фильма Голубой Призрак.
У Хлои округлились глаза, и она тут же достала телефон:
– Вот это кайф. Надо срочно сделать с ней селфи.
Джо замахала руками:
– Не фоткай мою машину!
Я моргнула.
Ну что ж… похоже, Джо все-таки примет этот подарок.
Я вспомнила название фильма, которое упомянула Тин-Тин. Голубой Призрак был азиатским героем из вселенной Бионик, известным своей скоростью и ловкостью, и машина, похоже, стала такой же культовой, как и он сам.
Я даже помнила этот фильм. Там все было намешано, китайская культура, экшн, стиль, и все это смотрелось на одном дыхании. Хотя я прекрасно знала, что Голубой Призрак не был самым популярным фильмом во вселенной Бионик, но мы с сестрами смотрели его дважды, так что у нас он точно входил в топ.
Я снова посмотрела на Джо.
Моя сестра сделала шаг вперед, но все еще выглядела так, будто не решалась подойти к машине вплотную.
– Кожаные сиденья… тот же оттенок, что и у меча Призрака.
Хлоя уставилась на нее:
– О-ке-е-й…
– Посмотри на сиденья. Эмблема Бионик Юниверс вышита на подголовниках. – Будто не в силах больше сдерживаться, Джо направилась к машине. – Приборная панель… это оригинальный дизайн.
Хлоя пожала плечами:
– Я же говорю, просто клевая синяя тачка.
– Это не просто машина! – Джо возмущенно нахмурилась. – Это кусочек истории кино!
– Боже мой, Джо, – Хлоя закатила глаза. – Остынь.
– И ты слышала, как она завелась? – спросила Джо, хотя, скорее, говорила сама с собой. – Она мурлыкала. Не гудела. Не рычала. А именно мурлыкала.
Я взглянула на Лэя.
Он и Дак улыбались с тем самым удовлетворением, которое ясно давало понять, что это была их общая идея.
Я прочистила горло и снова посмотрела на сестру:
– Ну что, Джо… что мы говорим?
– А? – Джо обернулась ко мне, моргнула, потом посмотрела на Лэя. – Ну… ладно… спасибо. В смысле… да… спасибо. Но я не могу просто так ее взять, не предложив ничего взамен. Я могу платить ежемесячно, пока…
– Это подарок, – Лэй поднял руку. – Самое худшее, что можно сделать на Востоке – это попытаться предложить что-то в ответ за подарок. Это считается величайшим неуважением.
Глаза Джо расширились:
– Ну… я не хотела быть грубой, но эта машина стоит, блин, шесть цифр, и это я еще мягко сказала.
Лэй пожал плечами:
– Это твоя машина. Нам больше ничего знать не нужно.
Джо провела ладонями по лицу, будто пыталась убедиться, что не спит:
– Это… моя машина?
Лэй кивнул:
– Твоя.
Мужчина, который выехал на ней из контейнера, подошел к Джо и протянул ей ключи.
Джо уставилась на них, потом снова посмотрела на Лэя:
– Это моя машина?
Я тихонько усмехнулась.
Лэй снова кивнул.
– Лаадно… – протянула Джо и направилась к машине, но все равно оглянулась через плечо, будто вот-вот из-за угла выскочит полиция и арестует ее. – Я сейчас сяду… в свою машину.
Лэй снова кивнул:
– Делай с ней что хочешь.
Тин-Тин подняла взгляд на Лэя:
– Можно спросить?
Лэй перевел на нее взгляд:
– Конечно.
– Эта машина из фильма или копия?
– Когда снимали фильм, у них было четыре варианта. Это – один из них.
Охренеть. То есть… прямо с экрана.
Тин-Тин закивала.
А я-то думала, что именно его тети будут главной бомбой сегодняшнего дня.
Джо села в машину и провела руками по кожаной обивке:
– Чистые деньги. Я не буду на ней ездить. Ну, не много, во всяком случае. Это будет скорее музейный экспонат, чем машина. Я не хочу намотать на нее слишком много миль.
– Вези ее, Джо. – Я подошла ближе. – Тебе же нужно как-то добираться на работу, плюс ты каждое утро отвозишь Хлою и Тин-Тин в новую школу и потом забираешь их.
Джо рассмеялась:
– Хлоя в эту машину не влезет. Пусть на автобусе ездит или еще как-то.
Я нахмурилась.
Джо засмеялась еще сильнее и вылезла из машины.
Лэй снова повернулся к Тин-Тин:
– Некоторые сцены из фильма снимали в центре Восточного района. Продюсеры получили официальное разрешение.
– Здесь? – Джо подошла ближе. – Серьезно? Я… я помню, что вроде бы слышала, как они что-то снимали в Парадайз-Сити, но...
Лэй продолжил:
– Для сцен, в которых раскрывалось происхождение Призрака, съемки проходили в центре города, и одна из битв снималась прямо перед фабрикой печенек с предсказаниями, которая принадлежит моей семье. Это была та самая битва, где Красный Кобра убил его мать.
Тин-Тин склонила голову:
– А как ты вообще заполучил эту машину?
– По условиям договора, после окончания съемок мой отец должен был получить две машины.
Глаза Джо метнулись к нему – в них читались восхищение и полное недоверие:
– Это… это нормально так? Как вообще так вышло?
Улыбка Лэя стала немного усталой:
– Когда мой отец чего-то хочет, он умеет быть очень убедительным.
О да, он умеет.
– Ну… – Джо закивала. – Я, эм… слушай, чувак. Я просто…
Я смотрела на нее:
– Что, Джо?
Джо указала на него пальцем:
– Мне еще предстоит тебя раскусить, разобраться во всем этом, но я правда благодарна за такой подарок. Честно… ты только что сделал мой год. Я не вру.
– Я рад, что тебе понравилось.
– И… у тебя еще один подарок, – сказал Лэй, засунул руку в карман и достал второй комплект ключей.
И что теперь?
Я подумала, может, это квартира или что-то в этом духе, и это уже было бы чересчур. Мне казалось, что даже машина была слишком щедрым жестом. Хотя, как и Джо, я чувствовала благодарность. Я и сама планировала купить ей что-нибудь. Но после машины Призрака любой другой автомобиль выглядел бы просто жалкой попыткой.
Мы с Джо посмотрели на эти новые ключи.
Он покачал ими перед ней:
– Это ключи от твоего нового магазина комиксов на Востоке.
Я приоткрыла рот от шока.
Нет, Лэй. Мы так не договаривались.
Джо нахмурилась, ее радость моментально улетучилась, уступив место подозрительности:
– Спасибо, конечно, но у меня уже есть работа.
