Текст книги "Сладкое господство (ЛП)"
Автор книги: Кения Райт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)
Выдохнув, я подошла к кинжалам.
Подожди. Что за странность?
У некоторых кинжалов в древесине были вкраплены крошечные точки – маленькие, четкие, аккуратные.
У других – выведены линии.
Дима снова что-то записал:
– Здесь явно зашифрованы смыслы, но какие?
Поглаживая кошку за ухом, Роуз подняла глаза на Диму:
– Как думаешь, Бандитка и ее повстанцы действительно сражались этими кинжалами?
За него ответил Лэй:
– Вряд ли. Я всегда считал, что они… скорее церемониальные.
Роуз приподняла брови:
– Ты имеешь в виду, что кинжалы предназначались для ритуалов или жертвоприношений, а не для боя?
– Возможно, – пожал плечами Лэй. – Я просто знаю, что они не были для сражений.
В этот момент заговорил Чен:
– Я всегда думал, что эти лезвия, может быть, были талисманами на удачу для повстанцев. Или чем-то, что им вручали, когда они присоединялись. Напоминанием об их инициации.
– Хорошие мысли, – отозвался Дима. – Но тогда зачем Бандитка хотела, чтобы эти кинжалы достались Лэю, если это всего лишь реликвии или ритуальные артефакты?
Роуз снова посмотрела на кинжалы:
– А вдруг это подсказки? Что-то, что она хотела, чтобы Лэй разгадал?
Чен поправил очки:
– Я тоже думал, что это подсказки… когда она говорила с Лэем, всегда казалось, будто она хочет, чтобы все что-то поняли.
Дима повернулся к нему:
– Что именно?
Чен пожал плечами:
– Она была слишком жуткая, чтобы расспрашивать ее, да и со мной она вообще не разговаривала. Ее внимание всегда было приковано к Лэю.
Все повернулись к Лэю.
Дима постучал ручкой по блокноту:
– Где ты нашел большинство кинжалов, Лэй?
Лэй взглянул на Тин-Тин, которая наконец закончила выкладывать все кинжалы на землю:
– Мне пришлось выкапывать их в разных местах вокруг Озера Грез.
Дима продолжил расспрашивать:
– Только вокруг поместья Джонсов?
Чен покачал головой, ответив раньше, чем успел Лэй:
– Некоторые были гораздо дальше. Помню одну ночь, когда эта чертова призрачная тварь заставила нас идти пятнадцать минут до какой-то старой могилы, чтобы достать один из них.
– Могила? – Дима начал быстро что-то записывать, его любопытство явно проснулось. – И ты тоже видел призрака, Чен?
– Не так ясно, как Лэй, – признался Чен. – У меня было ощущение, что она его больше… ну, больше любила. Но я иногда видел ее силуэт… как тень или как будто фильм проецировался на экран, появлялся и исчезал… Но больше всего я ее чувствовал.
Чен слегка передернулся:
– И это было паршивое чувство.
Дима не растерялся:
– А что вы должны были делать с этими кинжалами?
Лэй смотрел на Тин-Тин, которая закрыла крышку сундука и просто залезла на него сверху:
– Бандитка все время повторяла, что это – ключ к их освобождению.
Роуз тут же вмешалась:
– Их? Кого? Она говорила про всех тех, кто был жестоко убит во время Кровавой недели?
Лэй нахмурился:
– Она никогда не говорила прямо. Только повторяла, что каждый кинжал – это ключ.
Дима внимательно посмотрел на него:
– Каждый кинжал – ключ?
– Да.
– Вот оно, – проговорила Тин-Тин и начала кивать снова и снова. – Я начинаю понимать… ну… по крайней мере, это должно быть так.
Что должно быть? Что она имеет в виду?
Глава 26
Ключ ко всему
Моник
Я смотрела на Тин-Тин, стоявшую на сундуке, пока она не сводила глаз с всех этих кинжалов.
– Может быть, нам стоит поесть и…
– Мони, просто дай мне минуту, – голос Тин-Тин прозвучал раздраженно. – Я думаю.
Я подняла взгляд на Лэя, не зная, стоит ли настаивать. Но он улыбнулся Тин-Тин, полностью поглощенный ее решимостью.
Ладно. Блять. Все нормально. Я просто слишком сильно за нее переживаю.
Кроме того, я до сих пор не могла понять, нравится ли Тин-Тин Лэй, но было совершенно очевидно, что Лэй ею очарован. В его глазах появилось тепло, которого я раньше за ним не замечала, что-то мягкое и оберегающее.
И, к тому же, мне начинало нравиться, как они реагируют друг на друга.
Ну ладно. Посмотрим, к чему все это приведет. Похоже, нам теперь жить на этой вертолетной площадке.
Дима присел на корточки, чтобы рассмотреть кинжалы, разложенные по всей площадке. Он постучал ручкой по одному, потом по другому.
– Да. Я согласен с Ченом и Лэем. Не думаю, что эти кинжалы – оружие. Это было бы нелогично.
Лэй кивнул:
– Их форма не подходит ни для настоящей защиты, ни для боя. И это тонкое дерево... было бы бессмысленно использовать такое в сражении.
Тин-Тин, все еще сидевшая на верхушке сундука, посмотрела на Диму, потом на кинжалы.
– У Бандита были пушки. Он... ну... я имею в виду...
Тин-Тин просияла.
– Она сама делала пули, потому что ее отец был кузнецом и научил ее еще в детстве.
Я видела, как у Димы в голове завертелись шестеренки, пока он переваривал сказанное.
– Тогда почему они деревянные?
Тин-Тин прикусила губу, задумавшись. Она всегда так делала, когда сталкивалась со сложной задачей по математике, будто, покусывая губу, могла вытащить оттуда ответ.
– Или...
Я наблюдала, как она подалась вперед, ее взгляд бегал по кинжалам, будто она пыталась отыскать в них скрытый смысл.
– Господи, Мони, – прошептала она. Она даже не подумала спуститься с сундука.
– Что?
– Кажется, я поняла, но... не хочу говорить это вслух.
– Может быть... тебе все-таки стоит спуститься?
Она не шелохнулась, все так же глядя на кинжалы.
– Мне нормально наверху, Мони. Отсюда я вижу их все.
Лэй подошел ближе и положил руку мне на руку.
Новый защитник Тин-Тин.
Я выдохнула, долго, глубоко, и, вопреки всякой логике... я улыбнулась.
Тин-Тин прошептала:
– В конце ее дневника, Евангелия Бандита, она пишет...
Тин-Тин на пару секунд закрыла глаза, а потом открыла их.
– Она сказала: «В конце я все спрятала и пошла к своим детям, и отдала каждому по кусочку, чтобы никто не смог найти это в одиночку. Им пришлось бы объединиться, чтобы собрать все, а это и было самым большим сокровищем».
Все посмотрели на Тин-Тин.
Дима что-то записал в блокнот и пробормотал:
– Отдала каждому по кусочку.
Глаза Тин-Тин расширились.
– Вот оно. Думаю, это и есть ответ.
Меня передернуло, все происходящее слишком сильно било по нервам.
– Что именно?
– Она использовала слово «кусочек» в «Евангелии Бандита», – Тин-Тин спрыгнула с сундука и начала собирать кинжалы по два, укладывая их рядом. – И она сказала Лэю – ключ. Или... она говорила ключи?
Лэй выглядел так же озадаченным, как и я.
– Она всегда говорила, что это ключ.
Тин-Тин ухмыльнулась:
– Типа, кинжалы – это и есть ключ?
Лэй кивнул.
Дима оторвался от блокнота и поднял взгляд:
– А. Теперь я понял.
Я развела руками.
– А я – ни хрена не поняла.
Лэй посмотрел на Тин-Тин, потом на кинжалы, потом снова на меня.
– Я тоже.
Пальцы Тин-Тин скользнули по краю одного из кинжалов, затем она обвела взглядом остальные.
– Она сказала: «Я все спрятала и пошла к своим детям, и отдала каждому по кусочку, чтобы никто не смог найти это в одиночку», так что... каждый кинжал – это кусочек. По-другому быть не может.
Но, блять, что это вообще должно значить?
Я видела это в ее глазах – искру озарения, возбуждение от открытия. Она была на пороге чего-то большого, чего-то, чего никто из нас не мог предугадать.
Тин-Тин уставилась на один кинжал в руке, отбросила остальные и провела пальцем по краю того, что остался, еще раз, и еще, и еще, будто пыталась врезать в память каждую его линию и изгиб.
– Так, – она метнулась взглядом к другим, разбросанным по площадке, кинжалам. – У Бандита был один ключ, и она разделила его на части.
Я моргнула.
– Что?
– Вот оно, – Дима кивнул. – Господи. Думаю, ты права.
Роуз бросила на меня взгляд:
– Я в таком же ахуе, как и ты, Мони.
И вдруг Тин-Тин издала пронзительный визг, от которого все вздрогнули.
У меня подпрыгнуло сердце, и я инстинктивно шагнула вперед, почувствовав, как во мне вспыхнул инстинкт защитницы.
– Тин-Тин, что случилось?
Но Тин-Тин не ответила.
– Вот оно, – воскликнула она, бросившись к другому кинжалу, лежавшему в нескольких шагах, и схватила его. – Это не кинжалы. Бандитка просто хотела, чтобы они выглядели как кинжалы, чтобы никто, кроме своих, не понял. Посторонние бы решили, что это какая-то ерунда. Детская игрушка, может быть. Или, как вы сказали, древности. Но уж точно не что-то ценное.
Я развела руками:
– Ну о-кей.
И тут Тин-Тин подняла оба кинжала перед собой и начала двигать руками с такой сосредоточенностью и поспешностью, что у меня участилось сердцебиение.
– Смотри, – выдохнула она, прижимая кинжалы друг к другу. Ее дыхание было сбивчивым, взволнованным, она жадно изучала их, а потом... медленно начала соединять их, словно две части головоломки.
– О, блять, – я напряглась.
Кинжалы легко встали друг в друга, странные линии и пазы на каждом клинке совпали идеально.
Все вокруг нее застыли.
Она и правда разгадала это.
– Ключ – это огромная головоломка, – Тин-Тин аккуратно положила соединенные части, подняла еще один кинжал и начала искать к нему подходящую половинку. – А эта головоломка – это карта к сокровищу Бандитки. К тому, которое она и ее повстанцы собирали, обворовывая окрестные города.
Дима посмотрел на Тин-Тин с такой гордостью, будто она была его собственной дочерью.
– А Бандитка хотела, чтобы у каждого был свой кусочек карты, чтобы им пришлось собраться вместе, чтобы разгадать ее. А не чтобы один человек прибрал все сокровище к своим рукам.
Тин-Тин кивнула и, вот так просто, нашла подходящую часть к новому кинжалу. И, как и предыдущая пара, эти два идеально соединились друг с другом.
Ебаный пиздец.
Чен прижал ладонь ко лбу:
– То есть ты хочешь сказать, что... все это время... мы таскали с собой куски какой-то сокровищной карты? Неудивительно, что Бандитка так дергала Лэя, чтобы он обязательно откопал один из них.
Роуз все это переваривала:
– То есть... она нарисовала карту на огромном деревянном куске, а потом вырезала из него кинжалы разной формы?
Тин-Тин хихикнула:
– Ага. Она была такая умная. Обожала коды и логические игры, так что все сходится.
Лэй пробормотал с недоверием:
– Вот почему они все такие странные и безумные на вид.
Глаза Димы расширились, блокнот в руке будто забылся, он уставился на кинжалы в руках Тин-Тин.
– Нам нужно собрать всю головоломку.
Тин-Тин сложила новую пару соединенных частей и даже не стала смотреть, как мы реагируем. Она была слишком поглощена задачей, ее мысли мчались далеко впереди нас. Она продолжала метаться по площадке, соединяя кинжалы здесь и там.
– Не думаю, что у нас есть все куски, чтобы собрать ее полностью.
Дима посмотрел на Лэя:
– Тогда придется вернуться на Запад и достать недостающие. После завтрашней битвы, конечно.
Тин-Тин продолжала щелкать кинжалами, соединяя их один за другим, а Лэй с Димой все так же молча смотрели друг на друга, будто вели немой разговор.
Блять. Завтрашняя битва. Лэй против Лео.
Сердце сжалось.
Тин-Тин снова что-то шептала себе под нос:
– Я все спрятала... отдала каждому по кусочку... никто не сможет найти это в одиночку...
Еще один кинжал встал на место, и вдруг Тин-Тин наклонилась и соединила две пары, форма стала сложнее, объемнее, ближе к целому.
Роуз повернулась ко мне:
– Но что такое сокровище Бандита? Мы хоть знаем?
Тин-Тин ползала между кинжалами, ища те, что еще можно было бы соединить.
– Никто точно не знает. Говорят только, что это были награбленные вещи у каких-то белых, которые приехали в Краунсвилл убивать, но...
Роуз следила за ней взглядом.
– Ну?
– Некоторые говорят, что среди этих вещей было много такого, что доказывало: те люди были нацистами. Золото и драгоценности, украденные у еврейских семей, которых они убили во время войны, и, может быть, даже документы или отчеты, которые они хотели скрыть.
Роуз кивнула:
– Что логично объясняет, почему они тогда объединились, придумали липовое изнасилование, свалили вину на кого-то из Краунсвилла, собрали остальных и пошли их убивать. Они не знали, что Бандит – женщина. И не знали, как выглядели она и ее повстанцы.
Тин-Тин подняла голову от головоломки из кинжалов:
– Все, что они знали – это то, что Бандит была из Краунсвилла.
По спине пробежал холодок.
Но что все это значило?
В голове мелькали догадки, одна тревожнее другой.
Бандит пошла на все, чтобы спрятать эту карту, раскидав ее части так, чтобы никто не смог найти все в одиночку.
Когда же она это сделала?
До Кровавой недели?
Или после?
Наверное, задолго до.
А потом, после своей смерти, по какой-то странной причине ее призрак решил передать ключ именно Лэю.
Почему?
Какую роль он играл во всей этой многолетней тайне?
Я взглянула на Диму, он буквально вибрировал от возбуждения, лихорадочно строча что-то в блокноте. Я ни на секунду не сомневалась: он с головой влезет в эту тайну, как и Тин-Тин, рвущийся раскрыть все секреты, скрытые в этих деревянных клинках.
Да и Чен тоже был явно воодушевлен. Его обычно спокойное выражение лица сменилось таким напряжением, какое я у него почти никогда не видела. Он опустился на колени и уставился на кинжалы.
– Я помогу тебе собрать эту головоломку, Тин-Тин.
– Спасибо, – улыбнулась она и соединила еще две части.
Чен взял один из кинжалов и начал изучать его край:
– Хм...
Роуз тоже выглядела воодушевленной. Несомненно, в ней уже просыпался журналист, она захочет знать все до последней детали, раскопать всю историю Бандита и сокровища.
Они все собирались помочь Тин-Тин, это было очевидно – Лэй, Дима, Чен и Роуз.
Вместе они будут собирать улики, следовать по карте, и... что?
Что они найдут в самом конце?
Меня пробрало, по телу прошла ледяная волна страха.
Сокровище Бандита было не просто давно утерянным кладом, оно было связано с темной и кровавой историей, оставившей глубокие шрамы на Краунсвилле и Парадайз-Сити, особенно на Юге и Западе. Те, кто совершал эти зверства, давно мертвы, но их потомки – нет.
И многие из них до сих пор оставались расистскими ублюдками, которые были готовы на все, лишь бы их семейные тайны так и остались закопанными.
Стоило ли сокровище того, чтобы вытаскивать эти тайны наружу?
И будет ли вообще безопасно узнать правду?
В животе скрутило от тревоги, стоило мне только подумать о Озере Грез.
Одного упоминания этого места было достаточно, чтобы по коже побежали мурашки.
Оно считалось зловещим – местом, где бесчисленное количество людей находили свой конец при загадочных обстоятельствах. Местные шептались, что там водятся призраки, что мстительные духи прошлого бродят по его глубинам, заманивая неосторожных в гибель.
И Лэй подтвердил, что местные были правы.
А если карта указывала на Озеро Грез, если сокровище было спрятано где-то в этих проклятых водах, то моя младшая сестра направлялась прямиком в самое сердце опасности. И, по сути, она бы нырнула туда без тени сомнения.
Блять. Я не позволю этому случиться.
И почему вообще Бандитка хотела, чтобы части карты попали именно к Лэю?
Этот вопрос не давал мне покоя, с каждой секундой въедаясь глубже.
Призрак мог доверить это кому угодно, даже Шанель, но выбрала именно его.
Почему?
Может быть, из-за его связи с Востоком, с поместьем Джонсов, которое граничило с Озером Грез?
Или дело было в чем-то другом, более личном?
Чем больше я об этом думала, тем сильнее меня передергивало. Мы имели дело с чем-то куда более масштабным, чем просто поиски сокровища. Речь шла об истории, о наследии и о той власти, что приходит вместе с раскопками прошлого.
Речь шла о тайнах, которые были погребены не просто так, и об опасности, которая просыпается, если вытащить их на свет.
Я посмотрела на свою младшую сестру, Тин-Тин, полную жизни, энергии, с горящими глазами, рвущуюся нырнуть в эту мутную, жуткую тайну с головой. Но я не могла игнорировать тучи, сгущавшиеся на горизонте. Она была умной, да, но все еще оставалась одиннадцатилетним ребенком.
А что если все это заведет ее туда, откуда она уже не сможет выбраться?
Лэй, видимо, почувствовал мое напряжение, потому что взял меня за руку и сжал ее:
– Все будет хорошо.
Я встретилась с ним взглядом, ища в нем уверенность, но увидела в ответ то же самое сомнение.
Он тоже, казалось, гордился Тин-Тин, но у него не было ответов.
Ни у кого из нас их не было.
И тут Дима захлопнул блокнот и свистнул:
– Нас ждет интересный месяц.
Это еще мягко сказано.
Глава 27
Трусики и пистолеты
Лэй
Ну все, блять, понеслось.
Я стоял перед двумя людьми Димы, стараясь сохранять спокойствие, пока они начинали стандартную проверку безопасности.
Тот, что был повыше, коротко кивнул.
Это был сигнал, что сейчас начнется.
Затем он аккуратно начал ощупывать мою рубашку, его пальцы ловко проверяли внутренние карманы. Он слегка надавливал, проводя руками по ткани, чтобы убедиться, что я ничего не прячу.
Я посмотрел на Диму, сидевшего во главе стола.
– Ты думаешь, мне нужно оружие, чтобы разобраться с этими придурками в зеленом?
Дима гладил белую спящую кошку у себя на коленях, как какой-нибудь злодей из книжки.
– Это всего лишь формальность. Ты же знаешь правила. Иногда кто-то злится, поддается эмоциям и достает пушку, чтобы выстрелить…
– Тогда, может, убедись, что они не выведут меня из себя.
С другой стороны стола сцена повторялась точь-в-точь.
Марсело, не обращая на меня ни малейшего внимания, спокойно стоял, пока люди Димы проводили обыск. Они методично ощупывали его, проверяя зеленый костюм и подкладку карманов.
На лице Марсело не дрогнул ни один мускул, руки он держал свободно скрещенными перед собой, пока охранники проходились по его одежде.
Бэнкс и Ганнер стояли позади.
Остальные члены банды Роу-стрит держались чуть поодаль.
Я оглядел помещение.
Где, черт возьми, Эйнштейн?
Нахмурившись, я снова повернулся к своему парню.
Убедившись, что под моей рубашкой не спрятано ни ножей, ни лезвий, он провел руками вдоль пояса брюк, проверяя, не заныкано ли там что-то еще.
Его напарник – коренастый мужчина с более осторожной манерой, внимательно наблюдал за всем процессом, следя за тем, чтобы проверка прошла как надо.
Люди Димы поставили стол и стулья на другой стороне сада, позаботившись о том, чтобы у нас было полно уединения вдали от гостей барбекю, которые остались далеко за «Цветком лотоса» и не могли нас видеть.
До нас уже доносился аппетитный запах жарящегося мяса, смешиваясь в воздухе с тонким ароматом свежих цветов.
Музыка гремела, пока диджей безупречно сводил современные хип-хоп треки со старым добрым R&B. Вместе с этим доносились голоса гостей и время от времени взрывы смеха.
Мы вроде как должны веселиться, но вместо этого я вынужден разруливать всю эту херню с законом 480.
Она хотела защитить меня от этого дерьма, поэтому пыталась остаться и участвовать во встрече, но Дима был против.
В итоге Мони повела моих теток, Роуз и ее сестер на экскурсию по дому.
Я невольно улыбнулся, глядя на то, как она за меня держится.
Чувство, что тебя любят, – охуенно приятное.
Не переживай, Мони. Единственные, кому стоит нервничать из-за возможных последствий этой встречи, – это они.
Тем временем, пока мы разделялись, мои тетки буквально ворвались на вертолетную площадку, едва мои люди их пропустили. А вместе с тетей Мин и тетей Сьюзи появились и несколько их слуг, которые тащили кучу, просто гору сумок, набитых новой одеждой.
Джо смотрела на них с подозрением.
Хлоя завизжала и кинулась обнимать их, будто знала моих теток всю жизнь.
А Тин-Тин… Тин-Тин, похоже, вообще ничего не заметила. Она продолжала возиться с головоломкой Бандитки. И когда пришло время идти в дом, Мони пришлось буквально тащить ее за собой.
Я бросил взгляд на вертолетную площадку, а потом в сторону кинжалов.
Четверо моих людей стояли по углам неразгаданной головоломки из кинжалов.
Когда Тин-Тин ее решит, а я ни на секунду не сомневался, что она это сделает, я задумался, что это будет значить для Синдиката «Алмаз». Сокровище находилось на Западе, а большинство предков «Воронов-Убийц» были либо убиты, либо бежали во время Кровавой недели.
Если Тин-Тин понадобятся еще кинжалы, чтобы довести дело до конца, мне придется получить разрешение у Запада, чтобы обойти Озеро Грез и продолжить поиски.
Кашмир до сих пор не знала, что именно мой отец убил Ромео и Шанель, ее старшего брата и сестру. Я вообще не имел понятия, как Запад воспримет эту новость. Я просто надеялся, что принесенная ей его отрубленная голова будет достаточной платой.
А еще был момент с тем, что я забрал тело Шанель. Из-за этого на Западе похоронили пустой гроб.
Да, они обрадуются, когда я верну ее тело, но мне самому радоваться там будет нечему.
Плечи будто налились тяжестью.
После того как я убью отца, придется разгребать кучу дерьма.
Человек Димы проверял мои штаны, и я отвел взгляд от кинжалов.
Но даже если Запад даст Тин-Тин разрешение искать кинжалы и она решит головоломку, наши проблемы все равно не закончатся.
Любое найденное сокровище будет не просто ценным артефактом – это будет символ силы, наследия и, возможно, даже выживания. История «Воронов-Убийц», кровь их предков и их бегство во время Кровавой недели придают этой ситуации слишком много слоев.
Они вообще могут не захотеть, чтобы мы его искали.
Человек Димы закончил проверку и кивнул:
– Чисто.
Я подошел к своему креслу и опустился в него.
Следом вышел Чен, теперь была его очередь. Он выглядел куда спокойнее, держался непринужденно, пока охранники Димы повторяли те же самые движения. Они с такой же тщательностью осматривали его пиджак и брюки, изредка переглядываясь, давая понять, что ничего подозрительного не нашли.
Дима заговорил:
– Ты счастливчик, Лэй.
– Да ну?
– Сегодня ты обзавелся тремя новыми сестрами, и должен признать, каждая из них по-своему восхитительна.
С другого конца стола раздался голос Бэнкса:
– Он еще ничего не получил. Сначала ему придется пройти через меня.
Я никогда ее не отдам.
Марсело занял место напротив меня.
Охранники Димы начали обыск Бэнкса.
Я мрачно уставился на двоюродного брата Мони:
– Ты вообще в курсе, насколько жалко выглядит то, что ты устроил эту мелкую неофициальную встречу?
– Это не тот вопрос, который ты должен задавать, – Бэнкс распахнул переднюю часть своего зеленого пиджака. – Вот какой вопрос тебе стоит задать: ебет ли меня твое мнение?
– Не-а. Я и так знаю ответ.
Тебе просто повезло, что в тебе течет кровь Мони. Иначе твой счетчик уже бы тикал, как у Марсело.
Бэнкс уставился на меня так, будто услышал мои мысли.
Тем временем проверка Бэнкса была далека от стандартной. Долго ждать не пришлось, они начали один за другим вытаскивать спрятанные стволы и прочую хрень.
Сначала они вытащили из одного из карманов Бэнкса кастет с золотыми шипами. Металл сверкнул на свету, и я заметил, как глаза Димы чуть сузились, хотя внешне он оставался спокойным.
Потом изъяли небольшой топор, рукоять которого была обмотана потертой кожей. Острый и зловещий, он точно был не для декора.
Я усмехнулся:
– Топор? Серьезно?
– Только чтобы разрубать ребра, – лицо Бэнкса оставалось каменным, пока охранники продолжали обыск.
Затем они нашли пистолет, искусно спрятанный в потайном отсеке его пиджака.
– Вау, – я покачал головой. – Не перебор ли с паранойей?
– Никогда.
Дима перестал гладить кошку.
– Это ты созвал эту встречу, Бэнкс. Встречу, на которую ты прекрасно знал, что нельзя приходить с оружием.
Бэнкс пожал плечами:
– Понятия не имел, что оно там.
Брехня.
Пистолет внимательно осмотрели, разрядили и отложили в сторону.
Наконец, у него нашли нож, прикрепленный к лодыжке. Клинок был небольшой, но острый и спрятан по-настоящему мастерски.
Когда Бэнкс сел, я посмотрел на него:
– Ты реально думал, что убьешь меня на Востоке?
– С чего бы мне хотеть убить тебя, Лэй? – Бэнкс вытащил из кармана зубочистку и сунул ее в рот. – Такому брату, как я, просто хочется чувствовать себя в безопасности, куда бы он ни пошел. Ты вообще новости смотрел? Сейчас нигде нельзя показаться, чтобы какие-нибудь ублюдки не накинулись.
– Принесешь оружие на Восток еще раз, и у нас будут проблемы.
– Ты из-за этого струхнул? Да ладно. Это же был просто детский пистолетик, – он кивнул в сторону оружия, пока люди Димы уносили его. – Пуля бы всего лишь царапнула. Ничего серьезного.
– Я не из тех, кого стоит даже царапать.
– Нет? – Бэнкс достал зубочистку изо рта и подался вперед. – У тебя, часом, нет зуда, который нужно почесать?
Я ухмыльнулся:
– Если бы у меня и правда, что-то чесалось, Мони была бы той, кто меня почесал бы.
А потом я подался вперед и облизнул губы:
– И… у нее действительно отлично получается заботиться обо мне.
Реакция была ровно такой, какой я добивался.
Марсело как рукой сняло, спокойствие исчезло, сменившись жесткой, напряженной позой. Он сжал кулаки так сильно, что костяшки побелели.
Люди Димы обыскивали Ганнера, и тот даже не смотрел на них. Вместо этого он сузил глаза на меня и повел плечами, будто собирался сорваться и вломиться в меня прямо сейчас.
Но лучше всех отреагировал Бэнкс. Он изо всех сил пытался сохранить лицо, но по тому, как его взгляд метнулся сначала к охране, а потом снова ко мне, было ясно: он ждал момента, чтобы перелезть через стол и выжать из меня все дерьмо.
Дима снова занялся поглаживанием своей кошки, как какой-нибудь злодей из комикса.
– Напоминаю всем, что на встречах Синдиката насилие запрещено. Тот, кто первым ударит, окажется в моей особой темнице на Севере ровно на тот срок, который я сочту справедливым. А его банда получит штрафные санкции.
Дима демонстративно вдохнул поглубже:
– И при всем этом запахе еды и звуках музыки… какая жалость было бы упустить такое событие, правда?
Никто из них не ответил и даже не посмотрел в его сторону, вся троица уставилась исключительно на меня.
Ну давайте, ублюдки. Ну же, блять. Сделайте первый шаг, а я закончу.
Бэнкс пошевелился, но совсем не так, как я рассчитывал.
Он тихо усмехнулся, откинулся на спинку стула и снова сунул зубочистку между губ.
На лице у него было спокойствие, но напряженные плечи выдавали, насколько он был взбешен.
Жаль, конечно.
Я подмигнул ему и тоже откинулся назад:
– Может, в следующий раз.
– Ни хрена, Лэй, – Бэнкс переложил зубочистку в другой уголок рта. – Тут никаких «может» быть не может.
Чен сел слева от меня, давая понять, что проверка у людей Димы завершена. Он наклонился ко мне и тихо прошептал на ухо:
– Эйнштейн с Мони и остальными. Они все на экскурсии.
Я резко сжал челюсть.
– Говорят, это Мони сама попросила, чтобы он пошел.
Я был уверен, что Бэнкс и Марсело все это услышали, потому что оба тут же ухмыльнулись.
Какого хрена она взяла с собой Эйнштейна? Она до сих пор не понимает, что я не хочу видеть рядом с ней никаких мужиков?
Я изо всех сил старался не выдать раздражение на лице, но был уверен – они все равно это заметили.
А тем временем Марсело все еще не разжал свои огромные кулаки.
Преданность и стремление «Роу-стрит» защищать Мони были очевидны. Они были готовы на все, чтобы обезопасить ее, даже если для этого пришлось лезть в опасную зону и устраивать вот такие сраные собрания Синдиката.
И надо признать: их забота о ней была даже немного трогательной. Было видно, что они ее по-настоящему любят.
В груди неприятно кольнуло от ревности, хотя это чувство сглаживалось гордостью.
Мони любили многие, и это было чем-то, чем действительно можно гордиться. Сила их чувств к ней отражала глубину моих собственных. Более того, Мони была центром наших жизней, и сам факт, что так много людей испытывали к ней такое, только подчеркивал, насколько она особенная.
Но… им всем пора, блять, отступить, потому что теперь за нее отвечаю я. И только я буду ее защищать.
Теперь настала очередь Дака пройти проверку.
Не раздумывая, Дак подошел к людям Димы и просто протянул им свой меч:
– Это единственное оружие, что у меня есть, но вы, конечно, можете провести по моему телу своими нежными, большими ручищами. Медленно. Очень медленно. Не пропуская ни одного сантиметра моих рельефных кубиков.
Я сдержал смех.
Один из охранников дернулся.
– Ну же, – Дак поднял руки и подошел ближе. – Не стесняйтесь, и сразу предупреждаю: очень большое и очень твердое трубчатое нечто в области паха – это не оружие для убийства. Это оружие исключительно для любви.
Низкорослый охранник сразу отступил в сторону.
Высокий бросил взгляд на Диму:
– Думаю, он чист, сэр.
Дима нахмурился:
– Проверь его в любом случае.
Я усмехнулся.
Высокий охранник начал обыскивать Дака.
Тот тут же простонал от удовольствия.
Охранник замер и поморщился.
Дима бросил на меня раздраженный взгляд:
– Ты не мог бы привести своего кузена в чувство?
– Ну а что я могу сделать, если ему нравится проверка безопасности? Я же не могу контролировать чужие чувства.
Нахмурившись, Дима снова занялся кошкой. Я был уверен, что эта мелкая тварь давно спит, но она перевернулась на спину и замурлыкала, подставляя ему живот, словно намекая, что пора бы уже почесать.
Ничего себе. Вот это, блядь, новый Дима. Неужели это все дело рук той журналистки?
Я обернулся, чтобы посмотреть, как проходит обыск Дака.
На лице высокого охранника промелькнуло чистое, неподдельное изумление, когда он вытащил из внутреннего кармана куртки горсть китайских метательных звездочек.
Маленькие, серебристые, с острыми, зубчатыми краями, они блестели на солнце. Идеальный размер, чтобы вонзить в горло врагу и убить его на месте.
Дак изобразил на лице наигранное потрясение:
– О боже. И как они туда попали?
Высокий охранник передал звездочки коротышке.
– Это не оружие, – Дак покачал головой. – Я просто поклонник древних артефактов.
Но охранник не остановился на этом. Он нырнул в другой карман Дака и вытащил… голубые трусики.
Что, блядь, у тебя за фетиш на трусики в этом году?
Я едва сдержал смех, пока охранник кашлянул, покосился на Диму и неуверенно спросил:
– Эм, сэр? Что мне с этим делать?
Дима не нашел в этом ничего смешного:
– Пусть оставит. Сомневаюсь, что он сможет использовать их как оружие.
– Я бы мог задушить ими Бэнкса, но все равно спасибо, – Дак выхватил трусики из рук охранника и сунул обратно в карман.
Я наклонился к Чену:
– Ты знаешь, чьи это трусики?
Чен тоже подался ко мне и прошептал:
– Это Танди. Сегодня они поспорили на пляже, и она проиграла.
– Из-за чего был спор?
– Кто дольше продержится под водой. Она просто не знала, что ради ее трусиков Дак был готов утопиться.
Я хмыкнул:
– А что она получала, если бы выиграла?
– Ужин в «Золотом Единороге».
– Неплохой приз.
«Золотой Единорог» был единственным рестораном Востока с мишленовской звездой, спрятанным в самом сердце гастрономического квартала. Роскошное заведение сочетало в себе мотивы традиционной китайской мифологии с авангардной кухней.
У них было потрясающее фирменное блюдо под названием «Дракон и Лисица». В нем использовалось нежнейшее мясо лисицы, маринованное в редких специях и доведенное до совершенства на гриле. Подача включала в себя бархатное пюре из золотого драгонфрута на жасминовом рисе.
