Текст книги "Сладкое господство (ЛП)"
Автор книги: Кения Райт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)
Акт 1
Глава 1
Таинственный подарок
Моник
Лео подошел ближе, неся в руках свою огромную коробку.
Мои фрейлины, словно по команде, отступили назад.
Он посмотрел на меня с дружелюбной улыбкой.
– Я бы хотел поговорить с тобой до начала чайной церемонии… и вручить тебе этот подарок.
У меня сжалось сердце.
Я почувствовала, как во мне закружилось все сразу: легкое волнение, настороженное любопытство и какое-то почти детское нетерпение.
Что это за подарок?
Один только вид этой громоздкой коробки, вкупе со странным типом с кейсом, буквально вывел меня из равновесия. И все же я сохранила спокойствие. Я накрыла крышкой котел со своим чайным купажом и повернулась к нему.
– Хорошо, Лео. Давай поговорим.
– Здесь потрясающе пахнет… – сказал он, вдыхая аромат, витавший в комнате. – Похоже на то, что приготовила бы моя жена.
Отлично.
На его лице расплылась широкая улыбка.
– Как всегда, я горжусь тобой, Моник.
Это не должно было приносить мне такое счастье. И все же внутри будто что-то вспорхнуло. Почему же его одобрение так сильно на меня действует? Что в нем такого, что заставляет меня стремиться заслужить его похвалу?
Это же сумасшедший человек.
По идее, мне следовало бы сидеть на иголках от страха, оставшись с ним наедине. Черт, если бы Лэй узнал, что Лео сейчас здесь… он бы уже вошел в комнату с несколькими охранниками.
Я указала на коробку.
– Не стоило приносить мне подарок.
– А почему нет? Ты ведь сама даришь мне несколько.
– Правда? Я?
– Чайная церемония даст мне возможность провести больше времени с сыном, племянниками, братом и сестрами, – сказал он и развел руками, указывая на кухню. – И еще… я смогу оставить в «Цветке лотоса» хорошее воспоминание, прежде чем завтра умру.
Я моргнула, почувствовав, как внутри все сжалось. Мне не нравилось, как легко Лео говорит о собственной смерти. В глубине души я все еще верила, что смогу остановить это безумие, эту проклятую битву.
Лео продолжил:
– А еще ты устраиваешь невероятное представление для Востока, и это всегда приносит мне радость.
– Я постараюсь изо всех сил.
– Я знаю, что ты справишься, – подмигнул он. – И этого уже достаточно.
– Отлично, потому что… я, может быть, что-нибудь и пролью.
Выражение его лица тут же стало серьезным.
– Ничего ты не прольешь.
У меня участилось дыхание, сердце бешено заколотилось.
– Ла-адно…
А он снова улыбнулся, как ни в чем не бывало.
– Но самый главный подарок из всех – это мой внук.
– О… – я невольно отступила на шаг. – Ну… я вообще-то не беременна…
– Но ты будешь.
Какого хрена?
Лео рассмеялся, а затем легким движением коснулся подарка.
– Но сейчас нам стоит сосредоточиться. Мой сын скоро придет, и тогда мне действительно придется вести себя прилично.
Я посмотрела на огромную коробку, задаваясь вопросом, что может быть внутри… или, точнее, что безумного может из нее появиться. Может быть, это какая-то семейная реликвия, передаваемая из поколения в поколение? Или, возможно, это символический дар в честь чайной церемонии? А может… нечто пугающее?
Там могло быть что угодно, но я старалась думать о хорошем, когда потянулась за бантом. Синяя лента легко соскользнула с коробки.
И вот в этот момент я заметила, что Сонг так и не подошел к столу вместе с ним. Он остановился в нескольких шагах позади.
Ла-адно… Сонг ведет себя странно… и это вряд ли к добру.
Тем временем второй мужчина открыл свой кейс, положил его на стол и начал доставать оттуда кипу бумаг и ручек.
А он что, юрист? Что вообще здесь происходит?
Я замерла на секунду, а затем осторожно приподняла крышку с коробки.
Как только я это сделала, мне в нос ударил металлический запах крови. Этот запах сразу напомнил мне тот день, когда мы с Лэем вошли в номер отеля, залитый кровью, и наткнулись на сцену пытки. Ту самую сцену, которую организовали Лео и Сонг.
О, нет. Только не сегодня.
У меня скрутило живот.
Волна ужаса захлестнула меня, и я торопливо вернула крышку на место, даже не удосужившись заглянуть внутрь, чтобы узнать, что там.
Мои руки дрожали.
– Лео… – прошептала я, дрожащим голосом, отступая на шаг. – Серьезно. Что там внутри?
Улыбка на его лице никуда не исчезла, но в глазах промелькнула тень.
– Открой, Моник.
Отвратительный запах по-прежнему висел в воздухе, делая каждый вдох мучительно тяжелым. Аромата чая больше не чувствовалось, его сменила мгновенная, плотная, все заполняющая вонь смерти.
Я сглотнула.
– Без обид, но… пахнет так, будто там кто-то сдох.
– Это не имеет значения.
– А мне кажется, что имеет…
Он по-прежнему говорил спокойно, но в его голосе чувствовалась твердость.
– Открой. Ты должна увидеть свой подарок.
– Но…
– Я бы мог тебе все рассказать, но, поверь, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
Сердце бешено заколотилось.
– Моник, – произнес Лео и потянулся через стол, положив ладонь на крышку подарка. – Я хочу, чтобы ты знала, как много ты для меня значишь. Ты – моя дочь. И этот подарок… он не обычный. Это символ. Символ моей веры в тебя. Знака того, какое место ты занимаешь в моей жизни. Я передаю тебе все: свое доверие и свою кровь.
– Лео… это слишком серьезно.
– Да, это действительно серьезно, – тихо сказал он и убрал руку. – Открывай.
Я с трудом сглотнула, переводя взгляд с Лео на коробку. Воздух в комнате стал вязким, словно натянутая струна.
– Хорошо, – выдохнула я и, собрав остатки смелости, снова потянулась за крышкой.
Ты справишься. Все будет нормально. Наверняка там… дохлая птица или что-то в этом духе. Может, символ чего-то… ну… жизни…
Или это может быть лицо Шанель. Он ведь действительно завладел ее мертвым телом.
Черт… Я правда не хочу это видеть…
На этот раз я полностью подняла крышку, заранее приготовившись ко всему, что может там оказаться. Но как только я увидела содержимое… блять… я даже пошевелиться не смогла.
О, Господи, только не это…
У меня перехватило дыхание.
Ужас прокатился по венам, выжигая все на своем пути.
Зрелище оказалось куда страшнее, чем я могла себе представить.
Нет. Нет. Нет.
Внутри, аккуратно уложенная в коробку, лежала отрубленная голова Янь.
Дочери Лео.
Сестры Лэя.
Я застыла на месте, так и держа крышку в воздухе.
Что это, кошмар, в который я каким-то образом угодила? Если да… я бы с радостью проснулась прямо сейчас.
Но я не проснулась.
Потому что это был не сон.
Это был мой, блять, ебанутый свекор.
И зачем, черт возьми, он вообще подарил мне это?!
Глава 2
Мой новый безумный отец
Моник
Улыбка Лео стала шире.
– Видишь, как сильно я забочусь о тебе, дочь?
Я не могла вымолвить ни слова. Даже если бы у меня были слова, я все равно не смогла бы их произнести. Все, на что я была способна, – это смотреть на отрубленную голову Янь в коробке. На ее лбу было жестоко вырезано распятие, рана была глубокой и еще совсем свежей. Вместо карих глаз Янь из-под ее век безжизненно торчали два огромных синих стеклянных шарика, придавая ее лицу жуткий, кукольный вид.
Что? За? Хуйня?
На ее голове покоилась изящная золотая корона.
Это была уродливая пародия на королевское достоинство.
Ее рот был широко раскрыт, застыв в беззвучном крике, полном немыслимого ужаса и боли. Она точно не умерла во сне. Лео сотворил с ней какую-то ебаную жесть перед тем, как она умерла.
Кровь пропитала голубой атлас, на котором лежала ее голова, и яркий цвет ткани чудовищно контрастировал с багровыми пятнами.
Паника обрушилась на меня, как физический удар, и тело среагировало мгновенно и яростно.
Меня скрутило изнутри, в горле подступила желчь, и я с трудом сдерживала непреодолимое желание вырвать.
Мои руки дрожали так сильно, что я едва удерживала крышку коробки.
Это все не по настоящему. Правда же?
Комната закружилась вокруг меня.
Смерть пропитала собой все пространство.
И все равно я не могла отвести взгляд, хотя каждая секунда превращалась в вечность боли.
Господи. Мне не стоило ему говорить. Я облажалась.
Вина пронзила сердце.
Спокойный, уверенный голос Лео прорезал туман моего ужаса.
– Как я уже говорил, это символ, Моник. Символ моего доверия к тебе и того, насколько ты для меня важна. Я передаю тебе всю свою веру, всю свою кровь, потому что... ты моя дочь.
Но... быть твоей дочерью – это небезопасно. В смысле... ты только что убил собственную дочь, так что... мне, пожалуй, не нужен психопат в роли отца. Я пожалуй обойдусь…
Но что вообще можно сказать человеку, который убил свою дочь ради тебя?
Спасибо?
Как-то маловато.
Хорошая работа?
Я была в этом не уверена.
Мне хотелось закричать, завыть от боли и ярости, сбежать к черту подальше и спрятаться, но я заставила себя держаться. Я не могла позволить себе проявить слабость перед человеком, который явно был ебанутым и вполне мог убить меня, если бы я показалась ему слишком слабой.
Лэй... пожалуйста, забери этого психа...
Я повернулась к дяде Сонгу и теперь поняла, почему он так упорно держался подальше от стола.
В его взгляде была скорбь, когда он отвернулся от меня.
Черт.
Я оглянулась на своих фрейлин. У каждой на лице читался чистый, неподдельный ужас. Я была уверена, что кто-то из них точно подаст заявление об уходе к вечеру.
Господи Иисусе! Я просто хотела приготовить чай сегодня утром. Вот и все. Я точно не хотела увидеть чью-то отрубленную голову.
Лео привлек мое внимание, забрав крышку из моих рук.
Я чуть не закричала.
Слава богу, я сдержалась.
Он все так же улыбался, будто только что подарил мне милого щенка.
– Ну что скажешь, Моник? Тебе нравится?
Да уж, я точно не собиралась говорить, что не нравится.
У меня сегодня вечером барбекю, и я совершенно не хотела оказаться следующей, чья голова окажется в коробке. Было бы нечестно заставлять сестер хоронить еще одного родственника в этом году.
Я медленно опустила руки.
– Я... ну... это... по-настоящему... большая жертва.
– Так и есть.
– Я даже не знаю, что сказать…
– Но в хорошем смысле?
– Ну... – я сглотнула. – Лео, я, если честно, не очень хорошо справляюсь со смертью и тем, что кто-то убивает людей из-за меня.
Сонг посмотрел на меня, и я не смогла понять, он волновался за меня или ему просто было любопытно, куда я клоню.
Мой голос едва был слышен, он срывался от ужаса и неверия.
– Я... не хотела, чтобы ты убивал Янь.
– Я знаю, что не хотела. – Лео указал на мою грудь. – У тебя большое и прекрасное сердце. Именно поэтому я понял, что ты идеально подходишь для Лэя.
– Но все же... этот... подарок... – я постаралась не смотреть обратно в коробку. – Он... ну... он вызывает у меня грусть…
Лео склонил голову набок.
– Почему это заставляет тебя грустить, Моник?
Глаза защипало от слез.
– Я думаю... Лэй будет... в ужасе…
– Будет.
– У него разорвется сердце.
– Немного, – кивнул Лео. – Лэй бы не захотел, чтобы Янь умерла, даже несмотря на всю ту ненависть, которую она к нему испытывала.
– Он может почувствовать себя одиноким. Особенно учитывая, что завтра ему придется убить тебя.
Лео поднял палец.
– Но будет ли Лэй один?
– Нет.
– Кто будет рядом с ним, кто поможет ему справиться с болью?
– Я.
– И твои сестры.
– Ну... да.
– И его кузены, мои сестры и брат. Вы все окружите его любовью.
– Мы окружим.
Улыбка вернулась на лицо Лео, будто он был безумно доволен собой.
– Когда я умру, Восток будет оплакивать меня пышными церемониями и праздниками в честь мертвых. Все это должно будет стать праздником моего воссоединения с Цзин на небесах.
Улыбка не исчезла, но в глазах застыла холодная, бесчувственная пустота.
– Янь собиралась разрушить все. Вместо праздника это обернулось бы войной между ней и Лэем. Такое неуважение, такая отвратительная, вопиющая неправота.
Я напряглась.
– После того как ты рассказала мне о ее словах, я кое-что проверил. – Он погрозил пальцем. – Янь тайно перебросила более трехсот бойцов и спрятала их в Шэдоу-Хайтс.
Я приоткрыла рот.
– Янь собиралась нанести по Лэю сокрушительный удар, пока он ранен и Восток находится в своем самом слабом состоянии. Все его люди были бы с разбитыми сердцами и рассеянными мыслями. Никто из них не смог бы нормально воевать. Для Лэя это стало бы катастрофой.
Блядь... а я-то думала, что моя семья ебанутая. Но это уже совсем другой уровень.
– Слишком многое поставлено на карту, чтобы позволить ее больным, извращенным играм сбыться. Она жаждала власти. – Лео указал на голову Янь. – Вот цена предательства.
Привкус желчи до сих пор стоял у меня на языке, но я заставила себя заговорить:
– Я понимаю.
Эти слова прозвучали пусто, но это было все, на что я сейчас была способна.
Лео кивнул, выглядя довольным.
– Хорошо. Запомни этот момент, Моник. Пусть он ведет тебя в будущем.
Я в этом сильно сомневаюсь…
Лан подошел и медленно закрыл крышку, запечатывая обратно тот ужас, что был внутри коробки.
Мои руки все еще дрожали, но я изо всех сил старалась их удержать.
Лео кивнул на мужчину рядом с ним.
– Это наш семейный юрист. Мне нужно, чтобы ты подписала несколько бумаг.
– Какие это бумаги?
– Все имущество Янь теперь перейдет тебе, моей настоящей дочери, которая понимает, что такое настоящая верность.
Я кивнула, не в силах подобрать хоть какие-то слова. Вес того, что я увидела и что это значило, навалился на меня с такой силой, будто давил физически. Я знала, что никогда не смогу забыть этот момент, как бы ни старалась.
– Увидимся на церемонии. Удачи тебе, дочка.
Лео развернулся и ушел.
Сонг бросил на меня печальный взгляд и последовал за ним.
А я просто стояла, дрожащая и опустошенная, пытаясь собрать по кусочкам то, что осталось от моего самоконтроля.
Юрист продолжал говорить что-то про здание в Шанхае под названием «Башня Облачного моря». Я подписывала бумаги, даже не читая, зная только одно, одна собственность за другой.
Он, блять, убил ее.
Комната вокруг превратилась в тюрьму, стены сжимались, пропитанные вонью смерти и тяжестью безумных ожиданий Лео.
И тогда я поняла… без тени сомнения… что ничего больше не будет как прежде.
О, Господи.
Испытав внезапное и непреодолимое желание, я бросилась к ближайшей раковине, и меня вырвало.
Мое тело наконец-то сдалось под натиском ужаса и отвращения, которые я изо всех сил пыталась сдерживать, пока Лео был рядом. Меня вывернуло с такой силой, что я выблевала все, что съела с утра.
Слезы катились по лицу.
Холодный, твердый фарфор раковины не давал никакого утешения, но я вцепилась в него. Я пыталась выровнять дыхание, но каждый вдох приносил с собой запах крови и перед глазами снова вставало это жуткое зрелище – отрубленная голова Янь.
Танди подала мне полотенце.
Лан медленно провела рукой по моей спине.
– Все хорошо. Он ушел. Мы что-нибудь придумаем.
Фен протянула мне стакан с водой.
– Госпожа, вы хотите, чтобы мы позвали Хозяина Горы?
В груди закрутилась воронка вины.
Господи! Как я скажу об этом Лэю?
Глава 3
Отец и сын
Лэй
Я сидел в комнате для чайной церемонии.
Персонал проделал потрясающую работу: стены были украшены цветами и растениями, всюду располагались нежные лепестки и аккуратно переплетенные листья. Казалось, будто сам сад вошел внутрь и с размаху изрыгнул на все помещение – настолько все утопало в зелени и цветах.
Я глубоко вдохнул, позволяя аромату цветущей вишни мягко заполнить легкие.
Мммм.
Мои мысли вернулись к прошлой ночи.
Мы с Моник только что занимались любовью под деревом сакуры.
Мы лежали вместе, обнаженные и переплетенные, среди мягкой травы и пышных цветов, освещенные нежным лунным светом.
Это было так, будто мы были Адамом и Евой – одни, в своем собственном раю
Я водил пальцем по спине Моник, рисуя сердечки, пока она лежала, прижавшись щекой к моей груди.
– Какой у тебя любимый цвет?
Она чуть повернула голову в мою сторону и ухмыльнулась.
– Это что, какой-то тест?
– Тест?
– Если я не скажу «синий», ты что, взбесишься и начнешь поджигать разные уголки Парадайз-Сити?
Я усмехнулся и покачал головой.
– Я не настолько потерян для общества.
– Потерян.
– Какой у тебя любимый цвет?
– А зачем тебе? И если я скажу, ты нормально отреагируешь, если я буду его носить?
– Пока он будет под синим – да.
Она закатила глаза и снова положила голову мне на грудь.
– Ты и этот твой синий.
– Так ты скажешь или нет?
Она засмеялась, и это был такой красивый смех, что он словно разлился по всей ночи.
– Мой любимый цвет – розовый.
– Хммм.
Я вернулся в настоящий момент и снова оглядел прекрасно оформленную комнату. Среди множества ярких цветов, украшавших стены, я заметил розовые бутоны.
Теплая волна разлилась по груди, а на лице расплылась самая идиотская улыбка.
Розовый.
Чен наклонился ко мне:
– Ты в порядке?
– А что? – Я повернулся к нему. – Я разве выгляжу так, будто со мной что-то не так?
– Ты выглядишь так, будто сожрал кучу наркотиков.
– Я не под кайфом. Я просто влюблен.
Чен нахмурился.
– Тут много розового на стенах.
Чен оглядел цветы.
– Ты прав. Хочешь, я прикажу ребятам снять розовые цветы и…
– Нет. Нет. Моник любит розовый. Это ее любимый цвет.
Чен тяжело вздохнул.
– Господи боже.
– Что?
– Ничего. Просто я сижу тут, переживаю, что ты вот-вот убьешь дядю Лео, а ты, оказывается, вон там, с обожанием глазеешь на розовые цветочки.
– Ну… я же не могу убить своего отца при всех этих камерах и испортить Моник ее чайную церемонию.
– Верно.
Я повернулся в сторону, где сидел этот омерзительный ублюдок.
Передо мной тянулся длинный стол, а его полированная деревянная поверхность отражала мягкий свет люстры, висевшей над головой.
Я сидел в центре, занимая главное место в этой церемонии.
Слева от меня находился Чен, а справа – мой отец, который разговаривал с дядей Сонгом и тетками.
Это был первый раз за долгое время, когда мы находились так близко друг к другу, и над нами не нависала тень насилия. Конечно, мне до сих пор хотелось схватить свой парадный меч и перерезать ему глотку, но я видел, что он был начеку и ждал внезапной атаки.
Разве не он сам учил меня быть именно таким?
Я пристально вгляделся в него.
Он сидел в кресле с такой настороженной готовностью, что это невозможно было не заметить.
Пиджак был расстегнут, обеспечивая быстрый доступ к арсеналу ножей, которые, я точно знал, были спрятаны у него под одеждой.
Лицо было чуть повернуто в сторону дяди Сонга и теток – он вел с ними непринужденную беседу, но тело при этом было развернуто больше в мою сторону.
Это была тонкая, почти незаметная поза, но я сразу понял, что это значит: боевая стойка, готовая к действию в любую секунду.
Именно этой позиции он когда-то научил и меня.
В это время я сам сидел так же собранно, отражая его готовность и ни на миг не выдавая своих намерений.
Это был тонкий баланс сил.
Молчаливая битва воли разыгрывалась под маской вежливости.
Вся изысканность обстановки и важность церемонии почти терялись на фоне этого скрытого, но ощутимого напряжения, таившего в себе возможность насилия.
Но ради Моник я сохранял самообладание. И он тоже.
По крайней мере, мы оба считаем, что она действительно важна. Именно поэтому я не стану пытаться убить тебя сегодня.
Эта чайная церемония должна была серьезно упростить Моник жизнь на Востоке, и только это имело для меня значение. Сегодня у всех нас были свои роли, и на данный момент моя заключалась в том, чтобы отдать дань ее усилиям и сохранить хрупкий мир.
Я убью тебя завтра, отец.
Я перевел взгляд вперед.
Только посмотри на них. Они уже замерли в ожидании главной новости сегодняшнего дня.
Комната для чайной церемонии была не просто местом, где собирались гости. Это была сцена. Прямо перед нами расположились камеры новостных каналов и репортеры. Яркий свет от прожекторов заливал все пространство и подчеркивал каждый штрих в этом выверенном спектакле.
Несколько репортеров стояли полукругом, не сводя с нас глаз. В руках у них были направленные в нашу сторону микрофоны и блокноты, готовые к работе. Кроме того, камеры были расставлены так, чтобы захватывать каждый угол этой комнаты.
Длинные и тонкие штативы удерживали объективы в неподвижности, а красные огоньки записи зловеще мигали. Провода тянулись по полу и исчезали за дверью, соединяя камеры с фургонами, припаркованными снаружи. Скорее всего, они уже были готовы транслировать церемонию в прямом эфире на весь мир.
Пару репортеров шептались между собой. Их приглушенные голоса сливались в ровный фоновой гул.
Кто-то из них поправлял наушники, вероятно, получая указания от продюсеров и режиссеров за кулисами.
Другие яростно стучали по телефонам или торопливо выводили что-то в блокнотах, готовя вопросы, которые собирались задать нам после окончания церемонии.
Я заставил себя выдержать их взгляды и сохранял выражение лица предельно нейтральным.
Эта церемония была куда больше, чем просто ритуал. Это было публичное представление, демонстрация силы и единства.
Ради Мони и ради нашего будущего я должен был хорошо сыграть свою роль.
Восток будет наблюдать.
За кулисами будут вестись настоящие битвы и приниматься реальные решения, но сейчас мы должны были сохранить иллюзию.
Чен взглянул на меня.
Я едва заметно кивнул ему в ответ, давая понять, что все под контролем, а мои мысли на миг вернулись к розовым цветам, которые, пусть и ненадолго, но согрели меня среди всего этого напряжения.
Как я мог бы выразить любовь с помощью цвета?
Возможно, я мог бы выбрать для нее украшение с розовым камнем.
Или платье, в котором преобладал бы синий, но с тонкими розовыми акцентами.
Хотя, может быть, я мыслил слишком приземленно.
Я мог бы подарить ей розовую машину, конечно, исключительно для поездок за пределами Востока.
Или розовый самолет?
Я что-нибудь придумаю.
Справа от меня сидели тетя Сьюзи и тетя Мин. Как всегда, они были безупречно одеты. Тетя Сьюзи на мгновение встретилась со мной взглядом и одарила легкой, ободряющей улыбкой.
Они задержали мое появление в «Цветке лотоса», потому что заставили меня выслушать поток проклятий и угроз в течение нескольких минут. Я просто стоял и молча принимал весь этот словесный обстрел, зная, что как только они выговорятся, все снова станет по-прежнему.
Забавно было слышать, как в своей ярости они твердили, что они старые и беззащитные женщины… учитывая, что именно они отправили двадцать моих бойцов в больницу.
Мои сумасшедшие тетушки.
И вдруг, к моему удивлению, отец повернулся ко мне.
– Спасибо, что позволил этому событию состояться, сын. Я понимаю, как тяжело тебе было согласиться на это.
Я на мгновение опешил от его спокойных слов.
В его голосе звучало ожидание, будто он ждал, что я тут же оттолкну это проявление чувства.
Но я не стал.
Я просто кивнул, сохраняя на лице полное спокойствие.
– Этого хотела Моник.
– И ты готов дать ей все, чего она захочет?
– Почти все.
– Люби ее так сильно, как только сможешь. Я не думаю, что когда-то показал тебе это на примере своей любви к твоей матери.
Он тяжело выдохнул.
– Я был упрямым, эгоистичным человеком, сосредоточенным только на собственных желаниях.
Я моргнул.
– Было так много случаев, когда я игнорировал то, чего хотела Цзин, и просто делал все по-своему. Мне было плевать, насколько сильно она умоляла.
Я вспомнил, как в детстве мама всю ночь проплакала перед боем, который должен был принести мне трон Востока. Она умоляла его отменить все. Потом мольбы переросли в крики, а затем она начала швырять в него вещи, такая злая, такая омерзительно разочарованная.
Я внимательно посмотрел на него.
– Ты жалеешь о том, как обращался с мамой?
– Конечно.
Это потрясло меня до глубины.
– Я не думал, что ты вообще о чем-то жалеешь.
– Я мог бы быть лучшим мужем и отцом. Вместо этого я сосредоточился на том, чтобы стать самым успешным добытчиком и… Хозяином Горы. Я считал, что деньги и власть – самое главное, и… в чем-то так оно и есть, но…
Он не договорил, но и того, что прозвучало, было уже больше, чем я когда-либо слышал от него.
– Лэй. – Он сцепил пальцы и посмотрел на меня с грустной улыбкой. – Ты не можешь убить Марсело.
Что?!
Я распахнул глаза.
Кто из моих людей ему рассказал?
