Текст книги "Золотая цепь"
Автор книги: Кассандра Клэр
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 41 страниц)
10. Верностью связан
Твоя Лейли – счастливая жена,
Она другому в жены отдана.
С ним в свадебном шатре она вдвоем
Покорною ему была во всем.
Муж молодой, вступив в свои права,
На ушко шепчет пылкие слова.
Ты еле жив, ты с тенью стал сравним,
Она в забвенье тешится с другим.
Хозяин таверны «Дьявол» отказался впускать Люси в комнаты «Веселых разбойников», и ей пришлось послать им записку с Полли, барменшей-оборотнем. В ожидании ответа она сидела на неудобном деревянном стуле и кипела от негодования, сознавая, что вампиры, оборотни и маги с любопытством разглядывают ее. Да, для завсегдатаев это было необычное зрелище: невысокая хрупкая девушка в шляпке, с рунами нефилимов на руках, сжимающая в пальцах топор. Какой-то водяной, мариновавшийся в углу в чане с джином, уставился на нее глазками-бусинками.
– Не желаете глотнуть? – предложил лохматый вампир, протягивая Люси полупустую бутылку можжевеловой водки.
– Она не пьет, – раздался у него над ухом сердитый голос Томаса. Вампир съежился и отпрянул. За спиной Томаса возник Кристофер, недоуменно хлопавший глазами.
– Я знала, что найду вас здесь, – торжествующе воскликнула Люси.
– Еще немного, и ты бы нас не застала, – заметил Кристофер. – Мы решили воспользоваться собственной лабораторией вместо той, что на Гровнор-сквер, поскольку Мэтью и Джеймса здесь нет. Так что можно было не волноваться о том, что мы побеспокоим или взорвем их…
Томас зашикал на него.
– Довольно, Кристофер. Люси, что происходит? Что-то случилось?
Люси вытащила мальчишек на улицу и в двух словах объяснила ситуацию, стараясь обойтись без упоминаний о Джессе. Вместо него она назвала своим источником Джессамину и сплетни, гуляющие среди сообщества лондонских призраков, которое она тут же и придумала. К счастью, ни Кристофер, ни Томас по натуре не отличались подозрительностью.
– Нам нужен Мэтью, а он, черт бы его побрал… извини, Люси… уехал к Анне, – закончил Томас, поведав Люси то немногое, что было им известно: о письме на имя Томаса, полученном Генри Фэйрчайлдом, о его решимости встретиться с Грейс, о том, что свидание было назначено на десять вечера. – Он наверняка знает, куда пошел Джеймс. Джеймс сказал, что встречается с этой девушкой на том месте, где они когда-то практиковались в сохранении равновесия.
– А вдруг мы придем слишком поздно? – воскликнул Кристофер, которого буквально трясло от волнения.
Люси взглянула на часы, укрепленные на стене здания на противоположной стороне Флит-стрит, как раз перед церковью Святого Дунстана на Западе. Отсюда было недалеко до Института. Она видела над крышами Лондона его шпиль, который ни с чем нельзя было спутать.
– Девять, – сказала Люси. – У одного из вас наверняка есть карета. Едем к Анне домой.
Четверть часа спустя Томас на Перси-стрит помогал Люси выйти из легкого двухместного экипажа Лайтвудов. На улице никого не было, хотя в окнах многих домов горел свет. Люси в полутьме заметила на крыльце дома Анны какую-то скрюченную фигуру. Это ее нисколько не удивило – дамы постоянно пачкали себе платья, сидя на ступенях у порога Анны.
Затем Люси различила относительно широкие плечи и сообразила, что это не дама, а мужчина.
Человек резко выпрямился и повернулся лицом к карете. Фонари на Перси-стрит были старыми, в их резком желтом свете предметы и лица выглядели гротескно. Люси увидела светлые волосы и злобную гримасу.
– Алистер? – В голосе Томаса прозвучало изумление.
Кристофер едва слышно застонал, когда Алистер Карстерс чуть ли не бегом бросился к их карете. Пиджак его был расстегнут, жилет измят, один конец высокого воротника отогнулся в сторону.
– Ты потерял шляпу, Алистер, – заметила Люси.
– К дьяволу шляпу, я потерял сестру! – заорал Алистер.
Люси похолодела.
– Что значит «потерял»? С Корделией что-то случилось?
– Я не знаю, черт побери, неужели это непонятно? – рявкнул Алистер. – Я отпустил ее пить чай с Анной Лайтвуд, вернулся в назначенное время, чтобы ее забрать, а они обе исчезли. Мне не следовало оставлять ее наедине с этой…
– Подумай хорошенько, прежде чем говорить об Анне, – перебил его Кристофер.
В другое время Люси нашла бы эту сцену смешной: Кристофер, который никогда ни на кого не сердился, говорит с Алистером угрожающим тоном. Но почему-то сейчас происходящее вовсе не позабавило ее.
Алистер со свирепым видом двинулся к Кристоферу, но Томас поймал его за локоть. Люси с удовлетворением смотрела на эту картину: Алистер не мог сдвинуться с места ни на дюйм, а Томас держал его, казалось бы, без малейших усилий. Даже под рукавом пиджака было заметно, как напряглись мышцы на руке Алистера, пытавшегося вырваться из железной хватки Томаса. Он был высоким и сильным на вид, но с Томасом ему, судя по всему, было не справиться.
– Спокойно, Алистер, – произнес Томас. – Я понимаю, что ты беспокоишься о сестре. А мы беспокоимся о Джеймсе. Не будем устраивать потасовку прямо на улице и мирно обсудим все в карете.
Алистер упрямо выставил челюсть и со злобой воззрился на Томаса.
– Отпусти меня, – прорычал он. – И перестань постоянно называть меня по имени. По-моему, ты уже не жалкий школьник, который целыми днями таскался за мной хвостом.
Щеки у Томаса стали красными, и он отдернул руку, словно обжегся о рукав Алистера.
– Прекратите это! – воскликнула Люси. Бедный Томас, он всего лишь хотел как лучше, пытался успокоить Алистера. – Скорее всего, Мэтью сейчас с Анной и Корделией. Он в состоянии присмотреть за…
Алистер скорчил презрительную гримасу.
– По-твоему, я должен обрадоваться, услышав, что она где-то разгуливает с Мэтью? Думаешь, я не могу отличить нормального человека от спившегося алкоголика? Поверь мне, таких, как он, я распознаю за милю. Если по его вине хоть один волос упадет с головы Корделии…
К счастью, в этот момент послышался стук колес экипажа по мостовой. Все обернулись и увидели карету Консула, подъезжавшую к дому Анны. Дверь кареты открылась, и появилась Корделия, а следом за ней – Мэтью, державший в руке какой-то сверток из бархата.
При виде собравшихся у крыльца молодых людей оба замерли от неожиданности.
– Что вы здесь делаете? – воскликнул Мэтью. – Что-то случилось с Барбарой и другими?
– Нет-нет, – поспешил успокоить его Томас. – О них пока никаких новостей. Но у нас срочное дело. Джеймсу грозит опасность.
Джеймс шагал по улице Кингс-Роуд в сторону Темзы. Мэтью часто брал его на импровизированные экскурсии по Челси; они бродили среди зданий эпохи королевы Анны, разглядывали величественные лестницы и терракотовые особняки, позолоченные закатным солнцем, искали адреса скандально известных поэтов и художников. Сейчас освещенные окна домов едва можно было различить из-за густого тумана, который становился все плотнее по мере того, как Джеймс приближался к реке.
Набережная Челси представляла собой прогулочную аллею, обсаженную платанами. Широкие кроны старых деревьев нависали над головой Джеймса, подобно темным облакам; стволы, покрытые вечерней росой, были освещены призрачным светом чугунных фонарей, установленных вдоль набережной. За парапетом клубился густой туман; лишь шум полицейского катера, проплывавшего мимо, да огонек кормового фонаря говорили о том, что рядом река.
Джеймс сообразил, что пришел слишком рано. Он замедлил шаг и неторопливо шел, глядя на мост Баттерси и тщетно пытаясь справиться с нетерпением и тревогой. Грейс. Он вспомнил их поцелуй в парке, свои мучения, агонию, которая началась в тот миг и до сих пор терзала его. Казалось, сердце его постоянно кололи десятки игл. Возможно, это было предчувствие появления демонов, приближения неизвестной опасности, или же следствие частых путешествий в царство теней, которое находилось совсем рядом с реальным миром. Он не знал. Нет, все дело в расставании с Грейс. Бывали времена, когда при мысли о ней Джеймс испытывал невыносимую боль; болела каждая клеточка его тела, и ему казалось, что если напряжение не ослабеет, сердце его разорвется, и он умрет.
«Скажи, любовь всегда причиняет людям боль?» – однажды спросил он у отца.
«Да, она причиняет страшную боль, – с улыбкой ответил отец. – Но мы страдаем ради любви потому, что она этого стоит».
Внезапно он увидел ее, она возникла перед ним, как призрак. Грейс стояла у входа на мост под тройным фонарем, украшенным чугунными завитушками: хрупкая маленькая фигурка среди тумана, одетая, как обычно, в светлое платье. Лицо ее в желтоватом свете фонарей было бледным. Джеймс бросился бежать, и она поспешила вниз по ступеням к нему, на набережную.
Когда они встретились, Грейс обвила руками его шею. Он ощутил прикосновение ее прохладных рук к затылку, и у него закружилась голова от множества нахлынувших воспоминаний: покрытые трещинами стены, окружавшие Блэкторн-Мэнор, тенистая поляна, где они разговаривали целыми днями, ее пальцы, застегивающие браслет у него на запястье…
Джеймс немного отстранился, чтобы взглянуть ей в лицо.
– Что случилось? – спросил он. – Ты написала мне, что тебе угрожает опасность.
Девушка опустила одну руку и сжала его запястье; пальцы ее скользнули по серебряному браслету, как будто она желала удостовериться в том, что он на месте. Затем она прижала пальцы к его коже в том месте, где можно было нащупать пульс.
– Мама просто вне себя от ярости. Я не знаю, что она теперь со мной сделает. Она сказала Чарльзу…
– Я знаю, что она сказала Чарльзу, – быстро произнес он. – Прошу тебя, скажи, что ты пришла сюда не из-за меня, Грейс.
– Ты появился в нашем поместье, чтобы встретиться со мной, – продолжала она. – Разве ты не знал, что Корделия тоже там была вчера вечером?
Он помолчал какое-то время. Как он мог сказать Грейс, что не приходил в ее дом и не собирался видеться с нею? Что той ночью, в какой-то момент – ужасный момент, – когда Корделия упомянула имя Грейс, он сообразил, что за все это время даже не вспомнил о своей возлюбленной? Как это возможно, чувствовать такую боль при упоминании имени женщины, но забыть о ней в минуту опасности? Он вспомнил слова Джема. Нервное напряжение творит с человеком странные вещи. Разумеется, все дело именно в этом.
– Я ничего не знал, пока не увидел их с Люси в вашем саду, – пробормотал он. – Насколько я понимаю, они хотели убедиться в том, что ты благополучно добралась до дома. Проходя мимо оранжереи, я услышал странные звуки, и… – Он смолк и пожал плечами. Он не мог заставить себя лгать Грейс. – И я увидел демона.
– Ты вел себя очень храбро, я знаю, но мама смотрит на это иначе. Она считает, что ты пришел лишь для того, чтобы унизить ее и напомнить остальным о заблуждениях ее отца.
Джеймсу ужасно захотелось как следует поддать ногой фонарный столб.
– Позволь мне поговорить с ней. Мы ведь можем сесть спокойно и поговорить – я, мой отец, ты и твоя мать…
– Джеймс! – На миг во взгляде Грейс промелькнуло гневное выражение. – Ты даже не представляешь, что мать сделает со мной, если я хотя бы заикнусь о подобном… – Она покачала головой. – Нет. Она пристально наблюдает за мной. Я едва сумела ускользнуть сегодня ночью. Я думала, что после приезда в Лондон она немного смягчится, но она возненавидела тебя еще сильнее. Она говорит, что в последний раз, когда Эрондейлы появились в Чизвик-хаусе, погибли ее отец и муж. Она повторяет, что не позволит тебе уничтожить нас.
«Татьяна совершенно лишилась рассудка», – подумал Джеймс и испытал мучительное чувство беспомощности. Он не понимал до сих пор, насколько глубока ненависть этой женщины к его семье.
– Что ты сказала, Грейс?
– Она говорит, что увезет меня обратно в Идрис. Что она совершила ошибку, позволив мне посещать вечера и увеселения, на которых присутствовали ты, твоя сестра и Лайтвуды, – она говорит, что это испортит меня, и моя репутация погибнет. Она еще на два года запрет меня в этом доме, Джеймс. Я не увижу тебя, у меня не будет возможности тебе писать…
– Так вот какую опасность ты имела в виду, – мягко сказал он. Он ее понимал. Одиночество в мрачном обветшалом доме вполне могло представляться Грейс опасностью. Оно, наверное, казалось ей худшим исходом, чем смерть. – В таком случае, укройся у нас, в Институте, – предложил он. – Институт существует для того, чтобы предоставлять убежище нефилимам, попавшим в беду. Мои родители – добрые люди. Мы защитим тебя от нее…
Грейс тряхнула головой с такой силой, что маленькая шляпка, украшенная цветами, соскользнула на спину.
– Матери стоит лишь обратиться к Конклаву с жалобой, и они прикажут мне вернуться домой, потому что мне еще не исполнилось восемнадцати.
– Почему ты так в этом уверена? Мои родители обладают влиянием в Конклаве…
– Если ты действительно любишь меня, – перебила она, и глаза ее вспыхнули, – тогда возьми меня в жены. Сегодня же. Мы должны бежать. Простые люди приезжают в Шотландию, в Гретна-Грин, там можно пожениться даже без разрешения родителей. После этого уже никто не сможет разлучить нас, я буду принадлежать тебе, а не ей.
Джеймс был потрясен до глубины души.
– Но мы не простые люди. Конклав не признает такой брак действительным. Поженимся по обряду, принятому у Сумеречных охотников, Грейс. Тебе не требуется ее разрешение…
– Мы не можем этого сделать, – возразила Грейс. – Нам нельзя оставаться в обществе Сумеречных охотников, где моя мать может до нас добраться. Мы должны покинуть мир, в котором она обладает влиянием и возможностью покарать нас. Мы должны пожениться в Шотландии, и если нужно, расстанемся с Метками.
– Расстанемся с Метками?
Джеймсу внезапно стало очень холодно. Уничтожение рун представляло собой самое суровое наказание из всех, которым подвергали Сумеречных охотников. Это означало превращение в обычного человека и вечное изгнание.
Он попытался представить себе такую жизнь. Он никогда больше не увидит ни родителей, ни Люси, ни Кристофера, ни Томаса. Узы, связывающие его с Мэтью, будут оборваны, а для него это было все равно, что дать отрубить себе правую руку. Он станет слепым и глухим, как простые люди, лишится всего, что делало его Сумеречным охотником.
– Грейс, нет. Это не решение проблемы.
– Это для тебя не решение, – холодно произнесла она, – потому что ты всю жизнь был Сумеречным охотником. А я не училась сражаться, у меня всего несколько Меток. Я не знаю истории, у меня нет боевого товарища, нет друзей – с таким же успехом я могла вырасти в семье простых людей!
– Иными словами, – пробормотал Джеймс, – ты ничего не потеряешь, а я потеряю все.
Грейс отпустила его руки и высвободилась из его объятий. Он испытал приступ физического страдания, которое причиняло существование без нее. Боль была сильной, но он не мог бы описать ее, выразить словами, объяснить, отчего ему так больно. Боль просто была, и все: когда Грейс уходила, в сердце его открывалась кровоточащая рана.
– Ты не потеряешь меня, – прошептала Грейс.
– Я не хочу терять тебя, – произнес он, стараясь не выдавать своих мучений. – Но нам нужно лишь подождать совсем немного, и тогда мы сможем быть вместе, не лишаясь ничего из того, что у нас есть.
– Ты не понимаешь! – раздраженно воскликнула Грейс. – Ты не можешь понять. Ты не знаешь…
– Тогда расскажи мне. В чем дело? Чего я не знаю?
Когда она заговорила снова, Джеймс не узнал ее голоса.
– Я должна уговорить тебя сделать это ради меня, Джеймс, – сказала она. – Я обязана. Это очень важно. Гораздо важнее, чем ты можешь себе представить. Просто скажи, что ты убежишь со мной. Только скажи это.
Джеймсу показалось, что она умоляет его сделать ей предложение против его воли, хочет переубедить его, уговорить отказаться от собственных желаний. Но какой в этом смысл, думал он. Нет. Наверняка Грейс нужно, чтобы он сам пожелал этого. Пожелал пойти на этот риск, согласился расстаться с единственной жизнью, которую знал, навсегда лишился возможности увидеть тех, кого любил. Он закрыл глаза и увидел лица родителей. Свою сестру. Джема. Томаса. Кристофера. Мэтью. Мэтью, которому он причинит нестерпимую боль и нанесет незаживающую рану.
Джеймс постарался найти слова, попытался произнести их вслух. Когда он, наконец, открыл рот, голос его был сиплым, как будто он долго кричал и сорвал его.
– Нет. Я не могу этого сделать.
Грейс вздрогнула и отпрянула.
– Это все потому, что ты не приехал в Идрис, – дрожащим голосом произнесла она. – В начале этого лета. Ты… ты забыл меня.
– Я никогда не забуду тебя. Пусть после нашего расставания пройдут недели, месяцы, или даже годы, Грейс.
– Любой другой мужчина на твоем месте взял бы меня в жены, – продолжала она. – Любой человек согласился бы, если бы я попросила. Но только не ты. Ты обязательно должен отличаться от других. – Губы ее скривились в странной усмешке. – Ты сделан из другого теста, ты не такой, как остальные.
Джеймс попытался успокоить ее.
– Грейс, поверь мне, я хочу взять тебя в жены…
– Недостаточно сильно.
Она сделала шаг назад, но внезапно глаза ее широко раскрылись, и она пронзительно вскрикнула. Джеймс отреагировал прежде, чем успел сообразить, что происходит. Он бросился на Грейс, и оба они, больно ударившись, упали на мостовую. Грейс ахнула и прижалась к парапету, когда демон пронесся в воздухе прямо над их головами, на волоске от Джеймса.
Это действительно был демон. В тумане маячила темная бесформенная фигура, похожая на искромсанный древесный корень, без глаз и без носа, зато с острыми, как шипы, коричневыми зубами. Туловище покрывала черная слизь. У твари не было крыльев, но вместо них имелись длинные кривые ноги, похожие на лягушачьи. Демон снова прыгнул, но на этот раз Джеймс резким движением вытащил из-за пояса нож и метнул его во врага. На клинке вспыхнули руны, нож прочертил в воздухе серебристую дугу, попал в цель, и грудь демона взорвалась. Во все стороны полетели брызги ихора, а мерзкая тварь отправилась в иное измерение.
Грейс с трудом поднялась на ноги, и Джеймс потащил ее за собой вверх по ступеням, на мост, чтобы занять более выгодную позицию.
– Демон-цербер, – произнес он, моргая. – Но он же был мертв – тот, что жил в оранжерее, был мертв, и поэтому я подумал, что могу уйти…
Она резко втянула ртом воздух.
– О Боже. Там еще демоны.
Она вытянула перед собой руки, словно защищаясь. Действительно, приближались другие демоны: темные фигуры возникали из тумана посередине моста, ползли и прыгали, словно какие-то адские лягушки, извивались и шлепали лапами по мокрому тротуару. Один из демонов прыгнул, выбросил длинный, липкий черный язык, схватил подвернувшегося злосчастного голубя и сунул птицу в пасть, усаженную клыками.
Джеймс принялся бросать ножи: один, второй, третий. Всякий раз демон падал и растворялся в воздухе. Он вложил кинжал в руку Грейс, умоляюще взглянул ей в глаза; она попятилась и прислонилась к парапету, стиснув клинок в трясущейся руке. Какой-то демон протянул к ней лапы, и она ударила его ножом в плечо. Сумеречных охотников оглушил зловещий вой, на мостовую закапал черный ихор; демон с шипением отступил, но сразу же напал снова. Грейс в страхе втянула голову в плечи. Джеймс вовремя швырнул нож и прикончил врага, однако тревога не покидала его: он знал, что ножи скоро закончатся, а после этого у него останется единственное оружие – ангельский клинок.
Он понимал, что с одним мечом не сумеет защитить себя и Грейс. Бежать было бесполезно. Демоны без труда могли их поймать.
Две твари устремились на Сумеречных охотников. Джеймс швырнул последний кинжал, и цербер растаял среди брызг ихора. Второй шлепнулся рядом – туловище его было рассечено надвое изящным метательным топориком.
Джеймс замер, не веря своим глазам. Он знал, чей это топор.
Резко обернувшись, он увидел, как со стороны набережной к ним со всех ног бежит Люси. И она была не одна.
С ней была Корделия, в руке девушки поблескивала Кортана. За Корделией следовал Мэтью, вооруженный индийскими чакрами – метательными ножами в виде стальных дисков с остро заточенной кромкой. Появился Кристофер с двумя ангельскими клинками, рассыпавшими искры, и Томас, размахивающий болас. В воздухе просвистела веревка, Томас сделал резкое движение мускулистой рукой, и демон слетел с моста прямо в реку.
С ними был и Алистер Карстерс. На глазах у изумленного Джеймса он вскочил на железные перила моста и даже не покачнулся – он превосходно сохранял равновесие. Джеймс и Мэтью когда-то выполняли такое упражнение именно на этом мосту. В руке у него было зажато копье с длинным наконечником. Дважды взмахнув копьем, он разрезал одного из демонов пополам, и демон взорвался, залив Алистера ихором. Джеймс ехидно ухмыльнулся про себя. Алистер спрыгнул с перил, выругался, с отвращением глядя на испорченный костюм, затем бросился в бой.
Когда Сумеречные охотники окружили группу демонов, враги завыли – вой этот звучал странно, словно доносился из-за плотной завесы. Если бы труп, разлагающийся в болоте, мог кричать, он издал бы точно такой же звук, подумал Джеймс. Он совершил прыжок назад, развернулся и с размаху пнул наступавшего демона. Промелькнула золотая молния, и демон испарился; подняв голову, Джеймс увидел, что над ним стоит Корделия, сжимая в руке Кортану. Золотой клинок был испачкан черной кровью.
На благодарности не было времени. Откуда-то появился очередной демон, и Джеймс схватился за оружие.
– Зерахиил! – воскликнул он, и клинок серафима превратился в огненный скипетр.
Друзья его находились в гуще битвы – кроме Грейс; девушка отступила, не выпуская из рук нож. Джеймс про себя выругал Татьяну, которая не позволила Грейс обучаться воинскому искусству, но в следующую секунду ему уже пришлось отражать нападение демона. Однако прежде, чем он успел вонзить оружие во врага, чей-то меч с треском врезался в плоть чудовища. Демон отскочил назад, зашипел, словно кипящий чайник, и Джеймс смог разглядеть фигуру Кристофера. В руке друг сжимал клинок серафима, плевавшийся искрами, подобно картофелю на раскаленной сковороде.
– Кристофер, – прохрипел Джеймс, – что это у тебя?
– Ангельский меч! Я попытался усилить его боевую мощь при помощи электричества!
– И что, получилось?
– Увы, нет, – признался Кристофер, а в следующее мгновение на него налетел демон, каркавший, словно ворона. Кристофер попытался пырнуть чудовище, но охваченный огнем клинок серафима задергался в руке хозяина. К счастью, прежде, чем демон добрался до Кристофера, на помощь подоспели Люси и Томас; топор Люси практически соприкоснулся с болас Томаса в теле демона. Мгновение – и чудовище испарилось, но его место тут же занял другой враг, гигантский цербер, нависавший над людьми, подобно грозовой туче.
Отшвырнув бесполезный клинок, Кристофер вытащил из-за пазухи кинжал и вонзил его в ногу адской твари. Демон пошатнулся, отпрянул, и в этот момент из тумана вылетело длинное копье и проткнуло его насквозь. Монстр сложился пополам, словно бумажная фигурка, и исчез, оставив после себя лужу ихора.
Джеймс, вытаращив от изумления глаза, всмотрелся в туман и разглядел Алистера Карстерса, который держал в левой руке второе, точно такое же копье и задумчиво смотрел на то место, где только что находился демон.
– Ты что, носишь при себе копья? – воскликнул Джеймс.
– Я никогда не выхожу из дому без копий! – ответил Алистер, и все Сумеречные охотники, включая Грейс, уставились на него, как на диковину.
У Джеймса имелось еще несколько вопросов, но не было возможности задать их. Он услышал крик сестры и бросился на этот крик, но тут же понял, что Люси не нуждается в помощи. Они с подругой сражались спина к спине – Люси действовала кинжалом, а Корделия сжимала в руках Кортану. Кортана раз за разом описывала широкую золотую дугу, а всех, кому удавалось просочиться мимо Корделии, закалывала Люси. Мэтью стоял на парапете, одну за другой швырял свои круглые штуки и обеспечивал девушкам прикрытие.
Внезапно за спиной у Томаса возник гигантский демон. К несчастью, болас Томаса были в этот момент опутаны вокруг другого демона – скорее всего, вокруг его глотки, хотя, глядя на этих тварей, трудно было отличить глотку от брюха.
– Лайтвуд! – заорал Алистер. – Сзади!
Джеймс понял, что это именно Алистер, потому что, кроме него, никому не пришла бы в голову такая глупость, как тревожные выкрики в разгар битвы. Разумеется, Кристофер обернулся, а Томас, которому был адресован крик – нет. Джеймс прыгнул к Томасу, бросился на землю и покатился по мостовой, чтобы быстрее добраться до друга, но в этот момент демон напал. Зубы и когти до крови оцарапали руку Томаса. Демон находился совсем рядом, и у Томаса не было никакой возможности воспользоваться болас. Он вскрикнул и что было сил ударил демона кулаком; цербер пошатнулся, и мгновение спустя Джеймс, вскочив на ноги, воткнул клинок ему в спину.
Радоваться было некогда: на мост карабкались все новые и новые демоны. Мэтью слез с парапета и побежал им навстречу. Он прыгнул, упал, проехался последние несколько футов по мокрой мостовой – немалая жертва для Мэтью, очень дорожившего своей одеждой – и швырнул чакру в толпу демонов. Один растворился в воздухе, но это была лишь капля в море. Алистер со смертоносной точностью метал копья, Корделия рубила демонов Кортаной, словно богиня войны. Все сражались на пределе возможностей, и тем не менее проигрывали…
Самый крупный демон появился прямо перед Джеймсом. Не колеблясь ни секунды, Сумеречный охотник вонзил в брюхо твари клинок серафима. Руку его залило ихором; мерзкая жидкость стекала на мост. Лягушачьи ноги демона подогнулись, он издал хлюпающий звук и сложился пополам. Джеймс занес меч, чтобы прикончить врага, но в последний миг цербер взглянул на него в упор злобными черными глазами.
Джеймс увидел собственное отражение в этих глазах, словно в двух зеркалах. Он смотрел на свои черные волосы, бледное лицо, золотые радужные оболочки. На морде чудовища появилось то же самое выражение, которое Сумеречный охотник уже видел у демона-деумас в переулке неподалеку от Флит-стрит.
Узнавание.
«Мальчишка Эрондейл, – проговорил демон голосом, похожим на шипение умирающего пламени в очаге. – Я знаю тебя. Я все о тебе знаю. В твоих жилах течет кровь демонов. Почему ты убиваешь тех, кто поклоняется отцу твоей матери? Почему ты уничтожаешь существа одной с тобой крови?»
Джеймс замер на месте. Он видел, что друзья оборачиваются, смотрят на него; Мэтью был в ярости, на лицах остальных был написан ужас. Алистер, находившийся ближе всех, пристально глядел на эту сцену вытаращенными от изумления черными глазами.
Джеймс судорожно выдохнул.
– Мы с тобой не родня, – едва выговаривая слова, произнес он.
«Ты не знаешь, кто ты такой».
«Довольно, – подумал Джеймс. – Хватит с меня этого».
– Если ты поклоняешься моему деду, – в бешенстве воскликнул он, – тогда убирайся к нему. Не в Чизвик-хаус, а туда, откуда пришел.
Демон молчал, и его сородичи застыли. Теперь все, кто присутствовал на мосту, смотрели на Джеймса.
«Мы уйдем, как ты приказываешь, потому что мы чтим твое происхождение и твоего предка, – продолжал демон. – Но у нас есть одно условие. Если ты или твои друзья расскажут кому-нибудь о том, что здесь случилось сегодня, если об этом станет известно Конклаву, мы вернемся. И ваши семьи заплатят кровью за ваше предательство».
– Да как ты смеешь… – начал Джеймс.
Демон ухмыльнулся.
«Во имя самого коварного Принца Ада», – произнесла тварь очень тихо, так что лишь Джеймс мог слышать ее.
А потом цербер и его сородичи исчезли. Минут десять назад целая армия злобных тварей внезапно появилась из тумана, а теперь, точно так же, совершенно неожиданно, их не стало, и на мосту Баттерси снова воцарилась тишина. Джеймс слышал плеск реки, хриплое дыхание Алистера, биение собственного сердца.
Он выронил пылающий клинок, Люси и Корделия опустили оружие. Томас и Мэтью неловко поднялись на ноги; на лице у Мэтью алела царапина, рубашка Томаса была разорвана, и рука его сильно кровоточила.
Молодые люди по-прежнему не сводили глаз с Джеймса. Ему показалось, что все тело онемело.
Он уже давно знал, что приходится внуком какому-то Верховному Демону. Но Принцы Ада – это совершенно другое дело, думал Джеймс. Падшие ангелы обладали таким же могуществом, как сам Разиэль, но, в противоположность ему, представляли собой олицетворение зла и порока.
«Самый коварный Принц Ада». Джеймс невольно бросил взгляд на Люси, но понял, что она не слышала последних слов демона; она улыбалась и что-то говорила Корделии.
Демоны – лживые существа. Зачем расстраивать Люси из-за слов, которые, скорее всего, вовсе не являются правдой? Он лихорадочно соображал. Необходимо еще раз поговорить с дядей Джемом, и как можно скорее. Ведь именно Джем занимался поисками их с Люси деда. Джем знает, что делать.
Молчание нарушил Кристофер.
– Что произошло?
– Демоны исчезли, – сказал Мэтью, носовым платком вытирая кровь с лица. – Их главарь, судя по всему, оказался старым другом деда Джеймса.
– О, того самого демонического дедушки? – переспросил Кристофер.
– Да, Кристофер, именно демонического, – процедил Джеймс.
– Второй у него валлиец, – с глубокомысленным видом вставил Томас.
Эти слова были адресованы Алистеру и Корделии.
– Не нужно объяснений насчет Эрондейла, – сказал Алистер с неприятной ухмылкой. – Догадываюсь, что это происходит с ним довольно-таки часто.
Корделия с силой наступила ему на ногу.
Из темноты появилась Грейс. Она направлялась к группе Сумеречных охотников, сжимая перед собой руки, и лицо ее походило на гипсовую маску.
– Извините меня, но я не умею сражаться…
– Ничего страшного, – быстро заговорил Джеймс, – все в порядке, мы устроим так, что ты пройдешь обучение и всему научишься…
– Джеймс! Грейс! – Это был голос Люси. Она указывала в сторону набережной. Секунду спустя Джеймс услышал стук колес и цокот копыт, и из тумана появилась старомодная двуколка, которую тащили две изможденные гнедые лошади. Правила двуколкой Татьяна Блэкторн.
Она резко остановилась у входа на мост и спрыгнула на землю. Как всегда, выглядела она по меньшей мере странно: на ней было платье с пышными юбками, отделанное ярдами кружев, платье из другой эпохи, сшитое для молодой и хорошо сложенной девушки. На голове красовалась шляпа, украшенная целой грудой искусственных фруктов и несколькими чучелами птиц. Татьяна тряслась от ярости, так что нелепая шляпа дрожала, когда старуха обшаривала Сумеречных охотников злобным взглядом. Наконец, она увидела дочь.
– Грейс, – рявкнула она. – В коляску. Немедленно.
Грейс обернулась к Джеймсу; лицо ее было белым, как мел. Он негромко произнес:
– Ты не обязана ей подчиняться. Возвращайся со мной в Институт. Умоляю тебя.
