Текст книги "Том 25. Полицейский и призрак"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц)

– Сделайте одолжение, дядюшка Бен, – попросил я, – скажите мне, был ли Джордж посвящен в план убийства до того, как оно произошло?

– Великий Боже, да! – Он был искренне поражен. – Как вы думаете, чего ради он все время сидел в гостиной? Чтобы следить за лестницей и наблюдать, кто пошел наверх, а кто вниз.

– Вы подпишете по этому поводу заявление?

– Многообещающий ученик должен следовать за своим учителем, куда бы тот ни направлялся, вы со мной согласны? – Он зычно захохотал. – Я добился того, чтобы Джордж слепо подчинился мне, хотя первое время приходилось тащить его за уши. А теперь вы сами скажите мне кое-что, лейтенант. Что в первую очередь навело вас на след?

– Нельзя ждать от копа, чтобы он всерьез воспринял историю о духах, верно? – пожал я плечами. – Было совершенно очевидно, что раздобыть дубликат ключа не представляло особого труда. Но имелось множество других вещей. Могу допустить, чтобы один псих в семье проглотил эту историю о проклятии ведьмы, но, когда вы все поете хором, тогда я начинаю чувствовать фальшь. При коллективном исполнении каждый раз звучит фальшивая нота. После этого остается лишь восстановить факты.

– А как вы догадались об оружии, лейтенант?

– В комнате стоял сильный запах, позднее я услышал, как вы упомянули туземцев мау-мау, и сразу же в памяти всплыл кинофильм, «Леопардовые люди», вроде бы так он назывался. Они надевали на себя шкуру и голову леопарда, когда атаковали, но настоящие когти заменяли острыми стальными.

– Очень интересно, – мрачно пробормотал он.

– У вас имелся целый набор весьма изобретательных приемов и приемчиков, – сказал я ему, – но один из них лично я считаю просто гениальной находкой и всегда буду связывать с дядюшкой Беном Харвеем!

– Правда?

Он с явным удовольствием подергал себя за бородку.

– «Генри Слоукомб был колдуном!» – торжественно произнес я.

Он откинул назад седую голову и закатился громоподобным хохотом. Этот звук многократно отражался от стен погреба, казалось, даже пол дрожал от этого страшного хохота. Я смеялся вместе с ним, но не откидывал назад головы, потому что внимательно следил за его правой рукой, которая как-то подозрительно нырнула в огромный карман куртки, когда на него напал этот дикий смех.

Я невзлюбил дядюшку Бена с первого взгляда, и тот факт, что он преднамеренно втерся в доверие к Генри Слоукомбу, так чтобы им было проще управлять и направить в нужное место, где живьем можно вырвать у него глотку, лишь укрепил меня в моем первоначальном мнении.

– Ладно, Уилер! – неожиданно раздался пронзительный на грани истерики голос. – Оставайтесь на месте и поднимите руки вверх.

Я не обратил никакого внимания на вмешательство Джорджа, посчитав, что, поскольку он целится в меня, можно быть спокойным. Вопросы жизни и смерти в большей степени зависели от того, что находилось в громадном кармане дядюшки Бена.

Движение было настолько быстрым, что его рука только мелькнула, когда он выдернул ее из кармана. И в ту же секунду мне в ноздри ударил знакомый запах звериного кала, сама же рука чудовищно увеличилась и приобрела стальные когти, блеснувшие под светом лампы, когда они устремились к моему горлу.

При первом же движении руки Бена я конвульсивно отпрыгнул назад и очень сильно ударился ногами о крышку металлического морского сундука, при этом мое тело описало подобие дуги в воздухе, так что в конечном счете я упал навзничь за этим самым морским сундуком.

У меня осталось несколько расплывчатое впечатление о стальных когтях, которые промелькнули в каких-то шести дюймах от моей шеи. Раздались два выстрела в тот самый момент, когда я совершил кувырок назад за этот сундук. Я выхватил свой тридцать восьмой из кобуры и отполз в более безопасное место, за массивный тиковый комод, стоявший футах в шести за морским сундуком.

 Послышались чьи-то легкие шаги, кто-то спускался вниз по последним нескольким ступенькам, затем моего слуха достигли истерические рыдания, которые усиливались с каждой секундой. Было похоже, настало время выяснить, что же происходит. «Джордж в любом случае, – подумал я, – наверняка никудышный стрелок, ну а бегущий Джордж – это просто бегущий Джордж».

Поэтому я высунулся из укрытия и осмотрелся.

Дядюшка Бен привалился к стене, его правая рука все еще была скрыта под варварской лапой леопарда, в то время как левая – плотно прижата к боку, сквозь стиснутые пальцы сочилась кровь.

Джордж подбежал к нему, неумело держа пистолет в руке, по щекам его неудержимым потоком бежали слезы.

– Дядя Бен! – простонал он в отчаянии, остановившись перед массивной тушей, которая, как мне показалось, чуточку съежилась. – Все получилось случайно! – простонал Джордж. – Я целился в этого мерзкого лейтенанта, а как-то…

– У этого мерзкого лейтенанта уже не было бы глотки, если бы ты не заорал с верхней ступеньки лестницы! – с горечью произнес Бен.

– Я велел ему остаться на месте и поднять кверху руки! – Теперь в голосе Джорджа слышалась ярость. – А он просто не обратил на меня внимания!

– Ты глупец! – Бен в отчаянии покачал головой, глядя на него. – Эх, ты, несчастный болван!

– Послушайте, дядя Бен! – Руки Джорджа безрезультатно вцепились в пиджак Бена, он пытался подтащить его к лестнице. – Мы должны бежать отсюда! Живее!

– Знаешь ли ты, глупый осел, – сурово заговорил Бен, – лейтенант находится в каких-то двадцати футах от тебя, следит за нами с пистолетом в руке. А он умеет метко стрелять.

Джордж внезапно превратился в неподвижную статую, даже прекратились его всхлипывания. Я следил за ним секунд тридцать, засомневавшись, не придумал ли он впервые в жизни какой-то трюк, который может оказаться опасным.

Затем я медленно вышел из-за своего укрытия и двинулся к нему:

– О’кей, Джордж! Бросай оружие!

Статуя по-прежнему была повернута ко мне негнущейся спиной.

– Считаю до пяти, Джордж! Если ты не бросишь оружие, я стреляю. Один, два, три…

– Бесполезно, лейтенант, – вежливо заговорил Бен, – у него нечто вроде транса. По его виду можно сказать, что он уже покойник.

– Джордж может выкинуть что угодно… Я еще раз сосчитаю до…

– Существует более легкий способ все выяснить.

Он медленно поднял правую руку, стальные когти ярко блеснули, когда перчатка приблизилась к физиономии Джорджа. После этого Бен царапнул щеку Джорджа когтем, я увидел, как заалела струйка крови.

– Он даже не моргнул! – с отвращением произнес Бен. – У меня был шанс, небольшой, конечно, но все же шанс. Если бы я ухватил лапой вашу глотку, сейчас бы я уже был по пути на юг с надеждой улететь в Мексику.

На лице у него появилось выражение ненависти и отвращения одновременно, когда он вглядывался в как бы окаменевшую физиономию Джорджа.

– Но ему же вздумалось попытаться помочь мне! Заорал во весь голос в самый критический момент, потом прицелился из своего дурацкого пистолета в вас и всадил две пули мне в бок! – Его голос дрожал от ярости. – А теперь он вообразил, что все это слишком для его чувствительной натуры, и погрузился в свой проклятый транс. Могу поспорить, что он угодит в психиатрическую лечебницу, из которой его выпустят через пару годков, в то время как сейчас моя кровь по его милости вытекает из меня! – Внезапно его голос перерос в звериный рык: – Ну нет, на этот раз Джордж Фароу не уйдет от возмездия!

Сталь блеснула, описав короткую смертоносную дугу, но на этот раз вмешался я.

Всадил пулю прямо в нёбо широко раскрытого рта дядюшки Бена, пока он все еще призывал проклятия на голову Джорджа Фароу. И он рухнул лицом вниз на пол, ударив плечом при падении Джорджа.

Пару секунд негнущееся тело Джорджа раскачивалось взад и вперед, как оловянный солдатик, потом наконец упало навзничь. Они оба лежали рядом, голова к голове, можно было подумать, что это пара закадычных друзей, павших смертью храбрых.

Мы стояли на крыльце, наблюдая за светом фар удаляющейся машины.

– Марта везет отца к каким-то своим друзьям в Сан-Франциско, – сказала Джастин. – Я думаю, что перемена места пойдет ему на пользу. Когда он вернется сюда, мне кажется, он захочет все продать этим нефтяникам. Дом теперь связан у него с очень тяжелыми воспоминаниями.

– Возможно, это именно то, что ему и требуется. Когда твое существование слишком однообразно, оно напоминает вросший в палец ноготь!

– Боже, какие романтические сравнения приходят вам на ум, Эл, – рассмеялась Джастин.

– Ну а вы куда едете? – рассеянно осведомился я.

– В Пайн-Сити. Буду жить у приятеля. У вас, – хладнокровно заявила она.

Мое лицо засияло, как озаренный калифорнийским солнцем апельсин, но всего на пару секунд, потом кто-то щелкнул выключателем.

– Я совсем уж собрался натворить глупостей! Такая забывчивость в моем возрасте непозволительна! Вы не можете остановиться у меня, потому что только сегодня я поселил в своей квартире другую девушку. Ей было совершенно необходимо;..

– Ее уже там нет!

– Как это? – с надеждой пробормотал я.

– Ее увезли в больницу… У нее, оказывается, сломаны три ребра.

– Бедняжка, ей будет недоставать Джорджа! – пробормотал я.

– Вот-вот, как трех сломанных ребер, – усмехнулась Джастин. – Мы можем поехать в вашей симпатичной спортивной машине, не так ли, Эл?

– Конечно, если вы будете вести себя смирно по дороге.

– Расскажите мне про свою квартиру! – нетерпеливо воскликнула она.

– В ней есть пол, стены, потолок, ну все, что полагается, не стану перечислять, и суперпроигрыватель с пятью динамиками в стенах.

– Это мне нравится, – заявила она, энергично кивая, – поздно вечером вы сможете устанавливать весь набор пластинок.

– Для чего?

– Я хочу Жить беспокойно, с опасностями, Эл! – Она потерлась щекой о мое плечо. – Знаете, когда станет греметь музыка, я не буду слышать, как вы подкрадываетесь ко мне!

Пляска смерти

Глава 1

Я осторожно вел свой «остин-хили» по кочкам и выбоинам частной дороги, которая, уж если быть точным, была всего лишь прорытым бульдозером грунтовым трактом, и поражался, какого черта кому-то могло взбрести в голову построить дом в таком месте. Нижние отроги Лысой горы являлись непроходимой чащобой, представлявшей реальную опасность возникновения летних лесных пожаров. Учитывая, что здесь население было невелико, любые спонтанные возгорания сухой травы были чреваты самыми тяжелыми последствиями.

Сидевший возле меня несколько побитый молью бронтозавр медленно очнулся от многовекового сна, с неудовольствием заморгал на ослепительный свет яркого утра и громоподобно чихнул.

– Эй, лейтенант Уилер! – Устрашающий бас сержанта Полника едва не искалечил барабанную перепонку в моем правом ухе. – Скажите-ка снова, как зовут этого мертвеца?

– Леквик, – ответил я, – Антон Леквик.

– Господи!

У него сочувственно запрыгал кадык.

– Иметь такое имя! Меня ни капельки не удивляет, что бедняга покончил с собой!

– Да, – согласился я на всякий случай, надеясь таким образом закончить нашу интереснейшую беседу.

– А кто была та дамочка, которая позвонила насчет самоубийства? – не унимался Полник, не отличавшийся деликатностью.

– Тамаер, – покорился я своей участи, – Наташа Тамаер.

Последовавшее за этим продолжительное молчание было гораздо красноречивее любого вопля.

– Наташа, – все же ухитрился он повторить придушенным голосом. – И она устраивает где-то балы, вы сказали?

Теперь уже было поздно сожалеть о том, что кое-что так необдуманно успел сообщить сержанту, мне не оставалось ничего иного, как попытаться внести коррективы в ту смуту, которую произвели мои слова в его куриных мозгах под непробиваемым черепом.

– Она не устраивает балы, сержант, – ровным голосом произнес я, – она балерина.

– Это же город, лейтенант, – доверительно сообщил он, – милях в двадцати от Лонг-Бич, верно?

– Балерина – это танцовщица. Она танцует в балете.

– А где это? – Его лоб угрожающе наморщился. – Местечко неподалеку от Роуз-Балл?

Она танцует в балете, – простонал я, – точно так же, как актер играет в театре.

– Да? – Он медленно кивнул, как будто это произвело на него большое впечатление. – В котором театре, лейтенант?

После этого я перестал стараться что-нибудь объяснять, главным образом для того, чтобы самому не свихнуться.

– В театре около Роуз-Балл, где же еще? – буркнул я ворчливо.

– Я там никогда не бывал. Моя старая дама не верит во все эти прыжки и скачки.

– Прыжки и скачки?

Все же было занимательно следить за его логическими процессами, хотя это для меня могло закончиться плачевно.

– Точно, – хмыкнул он, – раз ее зовут Наташа, значит, эта дамочка должна быть исполнительницей экзотических танцев, верно? – Он бросил на меня нетерпеливый взгляд, ожидая похвалы за сообразительность, затем откашлялся, прежде чем ликвидировать мое невежество. – Исполнительница экзотических танцев, лейтенант, – объяснил он с важным видом, – это модное название для стриптизерши!

К счастью, в этот момент прямо перед нами показался дом, как только мы миновали последний поворот на извилистой грунтовой дороге. Строение представляло собой беспорядочный набор фронтонов, башенок и балкончиков, все это возвышалось на огромной скале и производило впечатление приманки, сооруженной каким-то волшебником для заблудившихся в лесу путников. Волшебником или колдуньей по имени Наташа Тамаер? Эта мысль промелькнула у меня, когда я остановил свой «хили» перед парадным подъездом.

На массивной двери поблескивал медный лист с выгравированной на нем надписью: «Я – УБЕЖИЩЕ, КОГДА НОЧЬ ПРИВОДИТ ОХОТНИКА». Прочитав это невразумительное сообщение, я обрадовался тому, что живу в нормальном доме в центре Пайн-Сити, где единственными людьми, которые изредка шумели по ночам, были новые жильцы, неделю назад въехавшие в квартиру наверху и все еще передвигавшие мебель.

Я дернул за узловатую веревку, бронзовый колокол издал грустный гул, как будто подавал сигнал окружающему лесу выдать своего мертвеца. И вот тут-то я поблагодарил судьбу за то, что вижу рядом с собой невозмутимо-спокойную физиономию Полника.

Секунд через пятнадцать дверь распахнулась, издав жалобный скрип, и я смутно увидел тоненькое эльфоподобное создание, стоявшее в темном холле, которое взирало на меня темными глазами очень серьезно. Затем оно сделало шаг вперед, выйдя из полумрака на ослепительный свет, затопивший крыльцо, и я только что не ахнул от восторга.

Ее блестящие черные волосы, разделенные прямым пробором, были стянуты в большой узел. Высокая, тоненькая и весьма грациозная девушка в черных лосинах и таком же топе, который не скрывал контуров ее маленьких острых грудей, неимоверно узкой талии и округлых бедер, вплоть до самых интимных впадин и выпуклостей. У нее были длинные ноги танцовщицы с красивыми коленями, тело казалось упругим, а не мускулистым. На узких длинных ступнях были черные балетные туфельки.

– Привет! – Она улыбнулась, демонстрируя прекрасные белые зубки. – Я – Наташа Тамаер. Полагаю, что вы, по всей вероятности, копы?

– Копы? – поразился Полник, глядя на нее вытаращенными глазами.

Я же прислушивался к ее глубокому музыкальному голосу, в котором ясно чувствовался иностранный акцент.

– Когда я танцевала в Милане, я познакомилась с потрясающим парнем, который был депортирован, потому что был гангстером, – словоохотливо заговорила она. – Он всегда употреблял слово «коп», говоря о полиции, поэтому я подумала, что это жаргонное словечко. Мне очень нравится не растворяться в толпе, принадлежать к какой-то группировке, это создает потрясающее ощущение, будто меня разыскивают, верно? Надеюсь, «коп» не оскорбляет вас?

Я посмотрел на растерянную физиономию Полника и понял, что от него нельзя ждать помощи.

– Точно, мы копы, – буркнул я, – я – лейтенант Уилер из офиса шерифа, а это сержант Полник.

– Привет! – Она снова улыбнулась нам обоим. – Очень рада, что вы здесь. Зрелище того, как этот слизняк Антон свисает с дерева, повергло нас всех в уныние на протяжении последних двух часов. Вы собираетесь его убрать отсюда?

– Скоро прибудет санитарная машина, чтобы заняться этим вопросом. Где именно находится… э-э… Антон?

– В саду позади дома, – равнодушно сообщила она, – ему вздумалось опрометчиво избрать старый кедр перед окнами гостиной, он всегда был непредсказуемым ничтожеством! Так что мы должны были либо смотреть на него все время, либо задернуть занавеси и репетировать в отвратительном полумраке, что, естественно, просто нелепо. Я отведу вас к нему, если желаете?

Она повернулась в грациозном пируэте и пошла назад в дом. Я зашагал следом, несколько оторопело следя за ритмичным покачиваем ее округлых ягодиц, уговаривая себя, что все это происходит во сне и что с минуты на минуту я проснусь, упав с кровати на пол. Только тяжелые шаги Полника за моей спиной не вязались с этим предположением. Мы прошли по длинному темному коридору и совершенно неожиданно оказались в ярко освещенной гостиной, протянувшейся вдоль всего здания, в нее можно было вместить полностью весь кордебалет со всеми родственниками в придачу.

Я мельком заметил группу людей, столпившуюся возле пианино в дальнем конце помещения, но наш гид не предоставил мне возможности бросить в ту сторону хотя бы еще один взгляд. Плавным движением руки она указала нам на стену из зеркального стекла, выходившую на очаровательную лужайку с фонтаном.

– Вот он, лейтенант, – сказала она, – вот Антон. Или правильнее сказать, это был Антон.

Величественный красный кедр возвышался в самой середине лужайки, как будто его специально посадили туда, чтобы он уравновесил композицию сельского ландшафта. С одной из его могучих нижних ветвей свисало тело человека, подвешенное на толстой веревке, сдавившей его шею. По виду это был молодой мужчина лет двадцати с небольшим с лицом театрального кумира. Его длинные темные волосы падали на лоб, их слегка шевелил то и дело налетавший бриз. На нем были черное трико и черная вязаная безрукавка, так что его мускулистые руки оставались голыми. Кончики черных полуботинок едва касались земли.

Мне невольно пришло на ум старое выражение «пляска на конце веревки».

– Антон никогда не был особенно хорошим танцором, откровенно говоря, – заметила Наташа Тамаер, как будто читая мои мысли. Возможно, она таки была колдуньей.

– Полагаю, нам следует подойти поближе, – мрачно изрек я.

– Пожалуйста, французские двери не заперты. Вы не возражаете, если я останусь здесь? Практически все утро я больше никуда не смотрю, кроме как на раскачивающегося на ветру старину Антона, так что слегка устала от этого зрелища. Надеюсь, вы меня понимаете?

– Конечно…

Я поморщился:

– Ваша балетная группа в этом году, случайно, не репетирует «Пляску смерти»?

Она радостно вскрикнула:

– Мне кажется это весьма остроумным, лейтенант. Надо не забыть рассказать об этом Чарвосье, он умрет от смеха.

– Пожалуйста, не подбрасывайте мне еще и второй труп. Одного вполне достаточно.

Я отворил одну из французских дверей и вышел на аккуратно подстриженную лужайку. Полник, естественно, не отставал от меня. Мы вместе направились к телу. Подойдя ближе, я убедился, что физиономия кинозвезды была искажена гримасой панического страха. Темно-синие глаза, широко раскрытые, выражали ничем не прикрытый ужас.

Над моей головой на верхних ветвях кедра весело щебетала стайка птичек, явно не имевших понятия о том, что под ними совсем недавно резвилась старуха с косой.

Я никогда этого не пойму, даже за миллион лет! – хрипловатым голосом заговорил Полник. – Ну как это человек может настолько пасть духом, что решится самого себя убить вот таким образом, лейтенант?

– Ну а как именно, по вашему мнению, он убил себя, сержант? – спросил я.

– Никаких проблем. Взобрался на этот сук, обвязал один конец веревки вокруг шеи, другой вокруг сука, а потом взял и свалился вниз.

Его густые брови сошлись на переносице.

– Как вам это нравится? – произнес он замогильным голосом. – Если бы он на пару дюймов удлинил веревку, то приземлился бы на ноги!

– Поразительно, – согласился я, – попробуйте определить его вес, сержант.

Несколько секунд Полник критически изучал тело, затем буркнул:

– Сто шестьдесят, лейтенант?

– Пожалуй… как насчет того, чтобы изобразить Тарзана и взобраться на ту ветку?

– Да, лейтенант!

Полник расправил плечи и, к моему изумлению, весьма ловко и быстро оказался наверху, сияя от счастья, как щенок, впервые успешно доставивший палку хозяину.

– Отвяжите веревку и бросьте ее вниз, – сказал я, я опущу тело на землю.

К тому времени, когда Полник соскользнул назад на землю, я уже уложил тело Антона Леквика на траве и придирчиво рассматривал те последние несколько футов веревки, которые были привязаны к суку.

– Что-то интересное, лейтенант? – спросил изрядно запыхавшийся Полник.

– Вы когда-нибудь слышали о методе Годфруа? – спросил я, не подумав.

– А-а…

– Годфруа – бельгийский детектив, который разработал несколько весьма полезных тестов в отношении веревки, которую использовали, как эту. Взгляните-ка хорошенько на ее конец.

Сержант наклонил голову и несколько секунд прилежно изучал конец веревки, затем с надеждой посмотрел на меня:

– Ее конец был обрезан? – спросил он с надеждой в голосе.

Правильно. А теперь посмотрите на волокна на конце. Как они расположены. По наблюдениям Годфруа, если веревка была переброшена через сук и использована для поднятия груза, то при трении волокна будут вытянуты в направлении веса, вот как тут.

Судя по тому, как сержант усиленно моргал, было ясно, что он ничего не понял, поэтому мне пришлось продолжить лекцию.

– Вы воображаете, что Леквик обвязал веревкой шею, перебросил другой конец через сук, затем стал сам себя поднимать вверх, пока его ноги не оказались над землей? Ну а как бы ему при этом удалось привязать другой конец к суку, причем молниеносно, чтобы не свалиться на землю?

– Ха? – раскрыл рот Полник.

– На основании метода Годфруа мы можем утверждать, что кто-то обвязал конец веревки вокруг шеи Леквика, перебросил второй через сук, затем подтянул его, пока ноги не стали касаться земли только пальцами. Естественно, после этого пришлось подняться наверх, закрепить там веревку и обрезать лишний кусок.

– Лейтенант? – Полник оторопело затряс головой. – Я считал, что этот парень покончил с собой.

– Его убийца и хотел, чтобы мы именно так подумали.

– Ага! Значит, теперь я знаю, что парня убили, лейтенант. Мне стало куда легче дышать.

– Убили? – Где-то позади нас раздался низкий красивый голос. – Я не ослышалась, кто-то тут говорил об убийстве?

Я повернулся и встретился взглядом с темными глазами балерины, которая, по всей вероятности, неслышно подкрадывалась к нам, пока мы были заняты делом.

– Совершенно верно, – буркнул я, – Леквик был убит, а его убийца попытался придать содеянному вид самоубийства.

Наташа Тамаер сморщила свой аристократический носик:

– Какая подлость! Полагаю, это значит, что возле нас днем и ночью будет находиться коп вроде итальянского импресарио или классной дамы?

– Совершенно верно!

– Во всяком случае, в этом есть один положительный момент… – Ее выразительные губы изогнулись в усмешке. – Сисси, несомненно, будет наслаждаться данной ситуацией.

– Сисси?

– Мой лучший друг, Сисси Сент-Джером, – небрежно бросила балерина. – Она пишет великолепные стихи, которые никто не в состоянии понять, обожает пиццу и пьет черное пиво, якобы это придает девушке энергию, как она уверяет. Ну и постоянно преследует мужчин.

– Это такая дамочка, о которой я всегда мечтал! – воскликнул Полник.

– Вот уж не подозревал, что вы увлекаетесь поэзией, сержант! – Я был потрясен.

– Да нет, я имел в виду то, что она преследует мужчин, лейтенант! – Он вздохнул. – Я потратил почти десять лет жизни в ожидании появления такой дамочки, а потом мне попалась на пути моя старая леди! – Он с явным отвращением покачал головой. – На свете нет справедливости!

– До того как мы вышли сюда, вы упомянули еще какого-то Чарвосье, – обратился я к девушке.

– Он – французский импресарио, – пояснила Наташа, – это почти то же самое, что итальянцы, только начинают знакомство с целования руки, а не со щипков за мягкое место.

– А группа вокруг пианино, – продолжал я, – их было тогда трое, нет, четверо? Ваша воздушная поэтесса Сисси Сент-Джером, – произнес я с заминкой диковинное имя, – Чарвосье – это двое. Кто остальные?

– Лоренс Бомон, он сочиняет либретто и хореографию для нашего нового балета. И человек, у которого такой вид, будто на его голове пылает костер, это Дики Гембл, основной танцовщик.

– И это все, находящиеся в доме? – занервничал я.

– Все. Мы должны жить уединенно, спокойно, чтобы нам никто не мешал, когда мы работаем, в особенности в то время, когда переживаем период родовых мук нового балета.

– Вы уверены, что не позабыли упомянуть парочку импресарио из Аргентины, которые заперлись на ключ в комнатах верхнего этажа? – проворчал я.

– Нас всего шестеро в доме, лейтенант, – беспечно рассмеялась она, – вернее сказать, нас было шестеро до тех пор, пока Антона не убили… На многие мили вокруг здесь больше ни души… – Она на секунду задумалась. – За исключением одного бродяги, пожалуй.

– Бродяги? Вы имеете в виду какого-то чрезмерно любопытного человека, да?

– Вот уже несколько дней, как он где-то здесь, поблизости, – заявила балерина спокойным тоном, – мы все слышали его в разное время, но никому не удалось увидеть его хотя бы мельком. Бедняжка Сисси чуть не помешалась от беспокойства.

– Чтобы ее напугать, этот мерзавец мог спокойно проникнуть к ней в комнату, верно? – возмущенно спросил Полник.

– Вы все неверно поняли, сержант, – с милой улыбкой объяснила она, – последние две ночи Сисси не задергивала занавески, окна были широко распахнуты, вся комната залита светом. Каждый вечер около получаса она расхаживает взад и вперед в своем бикини, делая дружеские призывные знаки указательным пальцем, и все без толку! Она считает, что, возможно, немного располнела, эта мысль просто не дает ей покоя!

– Шестеро ненормальных под одной крышей и седьмой снаружи! – простонал я.

– Я считаю, что коп не должен забывать про хорошие манеры, – ледяным тоном отрезала Наташа.

– Кто нашел тело?

– Никто.

– Как это так? – Мой голос поднялся октавой выше.

– Я имею в виду, что мы все сегодня около девяти утра завтракали на кухне. Как обычно. А когда закончили, отправились в гостиную, чтобы приступить к работе. Кто-то раздвинул занавеси, и там висел он перед самым окном!