Текст книги "Том 25. Полицейский и призрак"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц)

Картер Браун
Полицейской и призрак. Пляска смерти. Путеводный свет. ШЛюХИ

Полицейский и призрак

Она подняла голову с мятой подушки,

И снежными казались ее молочно-белые груди.

И сказала она: «Кто там? Кто у окна моей спальни? Кто хочет нарушить мой долгий, долгий сон?»

Из английской народной песни «Призрак возлюбленного»

Глава 1

Неожиданный удар грома буквально над самым окном заставил громко вскрикнуть брюнеточку с интригующей седой прядкой, а все ее тело задрожало, являя глазам восхитительную картину полных округлых форм и тонких черных кружев.

– Ненавижу грозу! – нервно взвизгнула она.

– А я люблю. Час назад, если не ошибаюсь, вы сидели на моей кушетке, напоминая ледышку, и вели вежливый разговор. Потом началась гроза и…

– И посмотрите на меня теперь! – Она горестно вздохнула: – Одно несомненно, Эл Уилер, я скорее принадлежу к разряду грустных, нежели неосторожных девушек.

– Джеки, голубка! – Я был потрясен. – Неужели то, что мы только что вдвоем испытали, не станет вашим самым дорогим воспоминанием в старости?

– Никогда раньше я не встречалась с парнем, который бы так быстро двигался! – произнесла она с кислой миной. – Когда я сообразила, что этот проклятый ураган… Одним словом, было уже слишком поздно!

– Я посчитал, что мы с вами создали совершенно уникальный ураган, который не под силу матушке Природе, – произнес я укоризненно, – вы хотите сказать, что все это время вы переживали из-за какого-то пустякового удара грома?

– Полагаю, впредь я никогда не соглашусь снимать туфли, как бы меня ни уговаривали, это ослабляет обороноспособность. – Она принялась размышлять вслух. – Эл, вы действительно уверены, что туфли притягивают молнию точно так же, как деревья?

Зазвонил телефон, избавив меня от необходимости отвечать, но Джеки вскрикнула от неожиданности, причем ее реакция была такой бурной, что она просто каким-то чудом не выскочила из своих черных кружев. Я попятился к аппарату и поднял трубку без всякого энтузиазма: сами понимаете, мне совершенно не хотелось отрываться от пасторальной сцены с лицезрением потрясающей груди и затененной ложбинки прямо перед глазами.

– «Бюро погоды», – сообщил я в трубку. – Мы предсказываем прекрасную ясную ночь, а эта гроза вам просто почудилась, леди.

– Уилер?

Утробный рык, разумеется, принадлежал шерифу Лейверсу. Ну кто еще стал бы звонить около полуночи?

– Вы имеете в виду Уилера-копа? – осторожно осведомился я. – Я его брат, который вот так шепелявит, слышите?

– Перестаньте паясничать! – произнес он раздраженно. – У нас проблема, убийство. Так что вам лучше немедленно приехать сюда.

– Куда?

– Шоссе на Старый каньон. Повернете вправо за Лысой горой, дом находится в полумиле от развилки справа. Увидите его сразу же, поблизости никаких других строений нет.

– О’кей. Кто умер?

Окружной шериф довольно долго молчал, прежде чем ответить.

– Вообще-то я не уверен, – пробормотал он чуть растерянно, – но, похоже, они убеждены, что он таки мертв.

– Они?

– Все остальные, находящиеся в доме, – пробормотал он скороговоркой, – они слышали вопль, затем глухой удар.

– Они слышали вопль, затем глухой удар? – повторил я обескураженно. – Выходит, никто на него не взглянул, чтобы удостовериться? Просто проверить, был ли он убит, или же у него сердечный приступ?

– Они были слишком напуганы, чтобы смотреть, – просто сказал шериф, – да и, кроме того, дверь заперта изнутри.

Джеки была занята тем, что старалась прикрыть свою гусиную кожу, моя пасторальная сцена быстро тускнела, так что ничто не мешало мне сосредоточиться на словах шерифа, но не хотелось сдаваться без боя.

– Ведь они могли бы выломать дверь, верно? – сказал я на всякий случай.

– Могли бы, – согласился он каким-то придушенным голосом, – только призрак мог все еще находиться в этой комнате, понятно?

– Шериф, вы снова переусердствовали с яблочной водкой?

Возможно, звук, раздавшийся в телефонной трубке, показался бы знакомым охотнику на диких носорогов, когда он преследовал раненое животное среди густых кустарников, но я ничего подобного раньше не слышал.

– Не начинайте хитрить со мной, Уилер! – ревел Лейверс. – Возможно, там действительно куча психов, но опять-таки и мертвец может быть. Одно мне точно известно, они не собираются проверять, что творится в запертой комнате, а это значит, что этим придется заняться вам.

– Вы уверены, что не хотите предварительно изгнать из этого дома злых духов? – предпринял я последнюю попытку.

– Я хочу получить подробный отчет от вас в течение следующих двух часов, лейтенант, – холодно отчеканил шеф. – Если вы к этому сроку не управитесь, будете уволены из моего отдела и завтра же днем вернетесь к капитану Паркеру в криминальную полицию!

Он с грохотом бросил трубку.

На лице Джеки было вопросительное выражение, когда я вернулся к кушетке. Она полностью оделась, только все еще была без туфель, а теперь, когда гроза снаружи поутихла, в ее глазах появилось недоверчивое выражение. Я инстинктивно почувствовал, что меня не ожидает ничего хорошего.

– Кто это был?

– Служебный звонок, Джеки, милочка, – печально ответил я, – окружной шериф собственной персоной. Либо он окончательно свихнулся, либо у нас в округе свеженькое убийство. Мне нужно отправляться все это выяснить.

– А что я буду делать, пока вы станете что-то там выяснять? – фыркнула она. – Вязать вам носки?

– Я подумал, что мне стоит завезти вас по дороге домой.

– Мужчины! – У нее это прозвучало как ругательство. – Теперь все кончено, и вам не терпится отделаться от меня, так?

– Это неправда…

(Всего лишь полуправда, если говорить начистоту.)

– Вы хотите остаться здесь до моего возвращения, меня это вполне устраивает, – сказал я своим «самым искренним» тоном, – оставайтесь на ночь, коли желаете.

– Нет, благодарю вас! – Она сделала поворот на сто восемьдесят градусов с типично женским, отсутствием логики. – Я бы не осталась здесь ни на одну лишнюю минуту, даже если бы вы предложили мне бутылку шампанского к завтраку!

Она поднялась с кушетки и засеменила в одних чулках к двери, осторожно неся туфли в руке.

– Отвезите меня немедленно домой, Эл Уилер, или же я вызову… – Она затрясла головой. – О Господи… Совсем запуталась. Отвезите меня домой, хорошо?

– Разумеется! – сказал я и догнал ее уже у двери. – Когда я снова вас увижу, Джеки, милочка?

– Как насчет после дождичка в четверг? – с кислой миной произнесла она.

Поездка домой прошла в молчании. Я высадил Джеки возле ее многоквартирного дома, и единственное, что я услышал при расставании, был испуганный вопль, когда снова сверкнула молния уже у самого входа. В следующее мгновение Джеки исчезла в подъезде, и грустным напоминанием о ней была пара туфелек, которые она в Спешке обронила на самом пороге.

Учитывая, что меня призывал долг, я решил, что Уилеру незачем разыгрывать из себя галантного принца, тем более что эта Золушка способна была ударить меня шваброй по голове, если бы я снова возник перед нею на протяжении ближайших шести месяцев.

К тому времени, когда я добрался до шоссе на Старый каньон, гроза началась с новой силой. Гром исполнял почти непрерывную симфонию, а дождь заливал все вокруг со свирепым безразличием, явно издеваясь над титаническими усилиями моих «дворников» хотя бы немного очистить лобовое стекло машины. За пару секунд брезентовый верх моего «остин-хили» полностью промок, с него срывались большие холодные капли воды, забавлявшиеся тем, что старались угодить мне на шею и пробежаться по спине бесконечным ручейком.

Яркая вспышка раздвоенной книзу молнии на мгновение высветила темный силуэт Лысой горы, и почти сразу появилась впереди дорожная развилка в лучах едва справляющихся со своей обязанностью фар. Я осторожно повернул направо, медленно двигаясь вперед еще пару минут. Тут, к счастью, новая молния располосовала на несколько кусков небо. Она дала мне возможность различить в какой-то сотне ярдов очертания дома, ослепительно белая при молнии громада с воистину фантастической линией крыши, которая вроде бы целиком состояла из каких-то башенок и нелепых выступов в стиле прошлых веков. Затем все снова погрузилось в густую черноту, остался только я и мой верный «хили», отвоевавший несколько метров света впереди себя в сплошной завесе дождя.

Подъездная дорога была из гравия, превращенного дождем в редкие островочки среди реки, окаймленной с обеих сторон давно не стриженными кустами.

Я поставил машину так близко к дому, как мне удалось это сделать, выскочил из нее и побежал к парадному крыльцу. Казалось, что все здание погружено в темноту, а поскольку прекратилось уютное урчание мотора, я подумал: «Какого черта мне когда-то пришла в голову шальная мысль стать копом, когда в мире столько спокойных профессий!»

Новая вспышка молнии осветила портик, и я разглядел огромный колокол, висевший возле массивной входной двери, и веревку. Я пару раз дернул за нее, и это чудо прошлого века загудело, заглушая раскаты грома, как будто пришел судный день.

Секунд через десять мне стало ясно, что я быстро схожу с ума. На парадной двери на уровне моих глаз засветился слабым желтоватым светом небольшой квадратик, который постепенно становился ярче. В последний момент, когда я уже было засомневался в собственных умственных способностях, до меня дошло, что это всего лишь «глазок», прорезанный в двери, застекленный и к тому же надежно защищенный толстой решеткой. А свет шел из дома, видимо, кто-то приближался к двери, неся в руке лампу. Пара невыразимо холодных глаз уставилась на меня, изучая секунд пять самое малое, потом я услышал, как был убран тяжелый болт, дверь с противным скрипом поползла внутрь.

Было похоже, что меня встречала дочь Дракулы, возвращавшаяся к себе в могилу. А я ей помешал. Высокая царственно-надменная брюнетка, густые волосы которой струились свободно по спине, внимательно всматривалась в меня. Она была облачена в какую-то странную белую одежду, которая, казалось, ниспадала от шеи до колен, только талия была перехвачена тоненькой серебряной цепочкой.

– Чего вы хотите? – спросила она низким голосом.

– Я – лейтенант Уилер из офиса окружного шерифа.

Она приподняла правую руку с лампой так, чтобы полностью осветить мое лицо:

– Откуда мне знать, что вы говорите правду?

– Вы предполагаете, что в подобную ненастную ночь найдется безумец, который станет ходить по домам, предлагая зубные щетки? – проворчал я.

– В подобную ночь любая мера предосторожности не является излишней! Имеется ли у вас какое-нибудь удостоверение личности?

Я предъявил ей свой значок, она его так тщательно изучала, как будто это была верительная грамота. В конце концов она отступила на шаг от двери:

– Пожалуйста, входите, лейтенант, и будьте добры вытереть ноги!

Как только я оказался внутри, она захлопнула входную дверь и заложила ее болтом.

– Сегодня вечером зло обитает и снаружи и внутри дома, – деловито сообщила она, – молния швыряет свои огненные мячи на землю, и они следуют с ними.

Я не намеревался спрашивать, кто такие эти «они», понадеявшись, что дама сама догадается мне сообщить.

– У вас здесь нет электричества?

– Оно погасло за несколько минут до того, как он закричал.

– Человек в запертой комнате?

– Генри Слоукомб. – Она мрачно кивнула: – Он умер, конечно. Бедный недоумок воображал, что способен противопоставить им свою хилую науку.

– Как насчет того, чтобы мне посмотреть?

– Это решать вам одному, риск немалый! – произнесла она с горьковатой улыбкой. – Пожалуйста, следуйте за мной, лейтенант. Или вы желаете для начала потолковать с другими? В данный момент все собрались в столовой.

– Давайте-ка проверим сперва Слоукомба, а потом я побеседую с остальными, – торопливо предложил я, с трудом удерживаясь от желания спросить, сколько пар ног имеют эти «другие».

Она шла впереди меня какой-то скользящей походкой, как будто в ней находился невидимый перпетуум-мобиле. Мы пересекли широкий холл, поднялись по винтовой лестнице до верхнего этажа. К тому моменту, когда мы остановились возле двери, я полностью утратил чувство времени и ориентацию. Это было хорошо знакомое мне ощущение ночного кошмара, когда тебе предстоит выбраться оттуда, где ты оказался, но ты не имеешь ни малейшего понятия, как это сделать.

Брюнетка держала лампу высоко над головой, желтые лучи высветили дверь, которая вроде бы была сделана из твердого дуба дюйма в три толщиной. Я несколько раз энергично потряс ручку, силясь открыть дверь, затем отказался от этого.

– Дверь заперта изнутри, лейтенант, – безмятежно сообщила она. – Генри Слоукомб был смелым, однако очень глупым человеком.

– После того как вы услышали крик, неужели никто не догадался приставить лестницу и заглянуть внутрь, чтобы выяснить, что же в действительности произошло?

– Это бы было пустой тратой времени. С тех пор как я себя помню, окно в этой комнате было забито досками.

Я вытащил из кобуры свой тридцать восьмой, затем вопросительно посмотрел на брюнетку:

– Вы не возражаете, если я выстрелю в замок?

– Делайте все, что считаете необходимым, лейтенант… только, если вы не возражаете, я предпочитаю при этом не присутствовать. Оно все еще может быть внутри помещения, понимаете?

– Оно? – переспросил я.

– Привидение, которое убило Слоукомба, – ответила брюнетка тем особо терпеливым голосом, которым взрослые что-то объясняют бестолковому ребенку. – Полагаю, это была Леди в сером, хотя в подобную ночь мог явиться и Ашторет или даже сам Асмодеус.

Не раздумывая, я углубился в самую суть дела:

– Кто же принесет лампу? – Мой голос звучал холодно.

– Мне она совершенно не нужна, я вполне свободно хожу по всему дому в полнейшей темноте, – заявила она, – так что забирайте ее, лейтенант!

Я молча взял лампу и замер, наблюдая, как мое видение удаляется. Какое-то мгновение ее белая хламида еще мелькала как облачко, потом все поглотила темнота.

Глубоко вздохнув, я выпустил две пули в замок. Оглушающий звук устрашающе снова и снова отражался от стен. Я поднял ногу и ударил по деревянной обшивке. Дверь поупрямилась какое-то мгновение, затем отворилась с отвратительным скрипом.

Признаюсь, я весьма неохотно сделал пару шагов внутрь. Атмосфера была не только затхлой, с подобным зловонием мне довелось столкнуться впервые, можно было подумать, что какой-то зверь нагадил в комнате. Я поднял лампу над головой левой рукой, правая по-прежнему сжимала пистолет. Тусклый свет падал на темные заплесневелые стены. Доски, прибитые гвоздями поперек окна, потрескались и почернели.

Мебель была громоздкой: высокая кровать с деревянными столбиками, едва прикрытая брошенным поперек одеялом; круглый стол на одной ноге и два массивных стула с резными спинками. На полу ковер, цветочный орнамент которого был почти полностью стерт. На фоне такой убогой обстановки поражал своей новизной очень дорогой магнитофон, стоявший посреди стола и продолжавший что-то тихонечко гудеть про себя, а на одном из стульев покоился кожаный «дипломат». По всей вероятности, на ковре у кровати лежал лицом вниз его владелец.

Я поставил лампу на стол возле магнитофона, однако его проклятое гудение начало действовать мне на нервы. Я выключил машину, прежде опустившись на колени возле распростертого тела, затем осторожно перевернул его на спину.

Мужчина был молодым, что-нибудь около двадцати пяти, и красивым, в широко раскрытых глазах застыл ужас.

Я одурел от совершенно невыносимого зловония и с большим трудом сумел справиться с приступом рвоты, что для меня было нехарактерно. Переборов позорящую лейтенанта полиции слабость, я сумел более внимательно осмотреть тело, лежащее возле моих ног. Генри Слоукомб был действительно мертв, кто-то ухитрился со свирепостью горного льва вырвать у него глотку.

Глава 2

Мерцающее белое видение терпеливо ожидало меня внизу у лестницы. Когда я подошел совсем близко, лампа высветила блеск ее густых черных волос и безмятежное выражение лица с поразительно нежной белой кожей.

– Он ведь умер, не так ли? – вкрадчиво спросила она.

– Умер.

– Он был… – Она заколебалась: – Ему перегрызли горло?

– Откуда вы знаете?

– Значит, это была Леди в сером, – пробормотала она едва слышно, – бедный Генри! И бедная Марта! Я умоляла его не быть дураком, но его ничем не оправданная самонадеянность и невежество не позволяли прислушаться к моим словам. – Она медленно покачала головой. – Теперь, лейтенант, вы, разумеется, попытаетесь отыскать логический ответ?

– Разве не за это мне платят деньги? – пожал я плечами. – Кто вы такая, для начала?

– Я Джастин Харвей. Этот дом принадлежит моему отцу, Эллису Харвею.

– Он сейчас здесь?

– В столовой.

– С остальными? Кто эти остальные?

– Моя младшая сестра Марта, мой дядя Бен и Джордж Фароу.

– И человек наверху – Генри Слоукомб?

– Правильно, лейтенант.

– Друг семьи?

– Он хотел жениться на Марте, – пояснила Джастин, – отец этого не одобрял, вот почему Генри так настаивал на том, чтобы провести эту ночь в комнате одному. Мы предупреждали, умоляли этого не делать, но ничто не могло его переубедить.

Неожиданно вспыхнул свет, и я пару раз моргнул: во-первых, потому, что он ослепил меня после темноты, а во-вторых, потому, что Джастин была потрясающе прекрасна, гораздо красивее, чем при слабом свете керосиновой лампы.

Она улыбнулась и забрала у меня лампу:

– Это вам больше не понадобится, лейтенант!

Задув ее, Джастин торжественно понесла лампу перед собой наподобие талисмана в ожидании того, что я задам ей традиционные «несколько вопросов».

– Возможно, я уже помешался, – откровенно признался я, – поэтому мне необходима помощь. Если у этой истории имеется начало, быстренько изложите мне его, пожалуйста. Почему Слоукомб решил провести ночь в той комнате совершенно один?

– Из-за Леди в сером, – она почти прошептала, – это наше фамильное привидение, если хотите знать. Когда-то та комната была ее, она наложила на нее проклятие, но это долгая история, лейтенант. Не желаете ли сначала поговорить с остальными?

– Нет! – буркнул я. – Они мне сообщат лишь дополнительные сведения об этой Леди в сером, которой вы сейчас меня потчуете. Мне безразлично, насколько длинна эта история, времени в моем распоряжении сколько угодно.

Она жестом указала на дверь, находившуюся на полпути между лестницей и входом:

– Мы можем пройти вон туда и почувствовать себя более комфортно, лейтенант.

– Замечательно! Идите вперед, я же, пожалуй, сначала позвоню в офис шерифа. Где находится телефон?

– В этой же комнате. – Уголки ее губ невольно изогнулись в насмешливой ухмылке. – Вы предпочитаете, чтобы я подождала в коридоре, пока будете беседовать?

– Мне нечего сообщить такого, чего бы вы не знали.

Как семейство Харвей называло эту комнату, я не смог сообразить. Мебель была почти такой же «привлекательной», как и в комнате наверху, разве что состояние ковра было немного лучше. Во всяком случае, я решил, что эта комната могла бы быть использована в качестве приемной в похоронном бюро, если на каминную полочку добавить чучело попугая. Джастин Харвей села в одно из кресел, сложила на коленях руки и стала терпеливо ждать, когда я закончу переговоры.

Я изложил Лейверсу одни только факты, не упоминая об атмосфере дома, потому что посчитал, что у нас и без того проблем выше головы. Он сказал, что немедленно пришлет доктора и труповозку, и осведомился, не хочу ли я, чтобы он позаимствовал у Паркера парней из криминальной лаборатории. Я сказал, что идея прекрасная, пока он станет все это организовывать, пусть отправит сюда сержанта Полника.

Сев против брюнетки на один из странных стульев, я внезапно сообразил, что ее белое одеяние сшито из очень тонкого шелка, который обтягивал наподобие чулка ее высокую грудь и округлые бедра. Признаться, сначала я принял ее за психопатку, наслушавшись довольно странных высказываний, но сейчас она казалась необычайно соблазнительной красавицей. Возможно, девушка почувствовала разницу в моем отношении, во всяком случае, теперь ее темные глаза смотрели на меня с несомненным вызовом.

– История началась с моего прадеда Найджела Харвея, – заговорила она низким грудным голосом, – он был типичным английским сквайром, имел двоих детей, Артура и Делию. Его жена умерла при родах. Они жили в имении Найджела, неподалеку от небольшой деревушки на западе Англии. Когда Делии исполнилось девятнадцать лет, он объявил, что нашел подходящего жениха, старшего сына соседа-землевладельца.

Это совершенно не устраивало Делию, у которой завязался страстный роман с цыганом из табора, лагерь которого находился неподалеку от деревни. Они не особенно скрывали свои чувства, так что деревенские жители уже сплетничали по этому поводу. Делия спорила и молила отца не губить ее, но Найджел был непреклонен. В церкви состоялось оглашение, церемония была назначена на десятое мая.

– У меня комок подкатился к горлу, – нахмурился я, – нельзя ли опустить все эти душераздирающие подробности и перейти к фактам?

– Можно, конечно, – рассмеялась Джастин, – за десять дней до венчания официальный жених был обнаружен в лесу неподалеку от имения Найджела. Его глотка была в полном смысле слова вырвана каким-то свирепым зверем. Лесоруб клялся, что он заметил огромного серого волка, который скрылся в чаще вскоре после того, как это случилось. Одна из деревенских девушек, уединившаяся в лесу с сыном кузнеца, побожилась, что видела, как Делия бежала из леса к дому, причем весь подол ее платья был в крови. Деревня чуть не захлебнулась в подобных историях, ну и произошло неизбежное: Делию обвинили в том, что она ведьма.

Через несколько недель Найджел Харвей узнал о заговоре обитателей деревни: они решили похитить девушку и сжечь ее на костре, как колдунью. Более того, никто не соглашался работать на его земле, друзья избегали его, он почувствовал, что в скором времени будет полностью разорен. Ну и решил уехать из этих мест, пока это еще возможно, увезти детей в дальние края, где его дочь будут знать только под ее подлинным именем, потому что жители деревни теперь окрестили ее Леди в сером.

Делия не хотела уезжать. Она твердила отцу, что, если он заберет ее от цыгана-возлюбленного, она умрет в течение года. Отца это не трогало. Он продал имение и увез детей в Калифорнию, выстроил этот самый дом намеренно в таком диком месте, разорвав все связи с внешним миром. Делия практически не выходила из своей комнаты. Она предсказала, что умрет в годовщину гибели своего жениха, то есть тридцатого апреля. Утром этого дня она взяла с отца торжественное обещание, что он навечно будет держать ее комнату пустой. Делия поклялась: если кто-то другой когда-нибудь проведет ночь в ее комнате, этот человек умрет в течение года в годовщину дня ее собственной смерти. Она вернется из могилы, чтобы проверить, выполнено ли ее завещание.

– Что за дикая история? – возмутился я. – У нее есть продолжение?

– Делия умерла той же ночью, и прадедушка похоронил ее на следующий день под старым дубом в этом поместье. Он оставил ее могилу ничем не отмеченной, запер комнату, она пустовала при его жизни, при жизни его сына Артура и при моем отце, вплоть до сегодняшнего вечера.

– Вы на самом деле верите, что Леди в сером вернулась и зверски вырвала парню глотку? – недоверчиво спросил я.

– Вся растительность в радиусе двадцати пяти футов от дуба погибла от какой-то загадочной болезни за месяц после похорон Делии, – сообщила она ровным голосом. – Эта история меня всегда привлекала, лейтенант, с того самого дня, когда я совсем еще маленькой девочкой услышала ее. Я произвела кое-какие исследования. Тридцатое апреля – так называемая Вальпургиева ночь, канун майского дня, – по древнему закону один из самых важных шабашей ведьм в году.

– Что заставило Генри Слоукомба провести ночь в этой комнате? – спросил я.

– В кабинете моего отца имеется портрет Делии, – пояснила она. – Вы сами убедитесь, какое поразительное сходство существует между ней и моей младшей сестрой Мартой. Это всегда страшно тревожило отца. – Она заметила выражение моего лица и рассмеялась: – Это имеет основания, лейтенант. Джордж Фароу хочет жениться на Марте с папиного одобрения. Джордж человек богатый, один из представителей земельной аристократии, можно так сказать. Генри Слоукомб тоже хотел жениться на Марте, но у него вообще не было никаких денег. Зато он был необычайно красив, чем-то напоминал цыгана.

Я зажмурился на пару секунд, но, когда снова открыл глаза, Джастин Харвей по-прежнему оставалась на месте.

– Вы хотите сказать, что существует параллель между Мартой и Делией?

– Вот как это рассматривает отец, – негромко произнесла она. – Он подумал, что семейное проклятие отразилось на нашем поколении, вот почему он был так против того, чтобы Марта вышла замуж за Генри. Или хотя бы думала о такой возможности. Недели две назад по этому поводу разразился настоящий скандал. Генри заявил, что все это глупейшее суеверие, отцу следует стыдиться собственной доверчивости. Скандал разгорался все сильнее, они кричали друг на друга, а с Мартой была настоящая истерика. Наконец Генри заявил, что он раз и навсегда докажет несостоятельность этого предрассудка: он будет спать в Вальпургиеву ночь в комнате Делии.

– Ваш отец с этим согласился?

– После дополнительных жарких споров, – сказала Джастин, кивнув. – Этот план ему понравился не более, чем мне, но и Марта и Генри были полны решимости, так что в конце концов мы уступили.

– И дальше?

– Слоукомб появился вчера около половины восьмого. Мы поужинали часов в восемь, а через час Генри поднялся наверх, в эту комнату. Он забрал с собой магнитофон и «дипломат» и заперся на ключ.

– Как вы думаете, он нервничал?

– Да нет, я бы не сказала, скорее открыто не повиновался. – Она задумалась, припоминая подробности: – Генри добавил, что никому лучше не пытаться подшутить над ним, потому что он прихватил с собой заряженный револьвер в «дипломате», в случае необходимости им воспользуется.

– И это все?

– Нет. Он долго объяснял, как собирается сказать Леди в сером, куда ей следует отправиться, коли она на самом деле вздумает материализоваться в этой комнате. Чистая бравада, подумала я в тот момент, знаете, этакий маленький мальчишка, который громко свистит в темной комнате, чтобы не было страшно.

– Что случилось после того, как он там заперся?

– Марта отправилась в свою комнату. Она была страшно расстроена, даже расплакалась. Мужчины пошли вниз, а я к себе. Пыталась читать, но меня не покидало ужасное чувство ожидания чего-то неизбежного. Потом, ровно в полночь, до меня долетел кошмарный вопль, сопровождаемый звуком падения чего-то тяжелого. Я выскочила из комнаты и побежала наверх, Марта уже была там и изо всех сил барабанила в дверь, без конца повторяя имя Слоукомба. Я попыталась ее успокоить, тут появились и мужчины. Джордж Фароу помог мне отвести Марту в ее комнату, мы ей дали большую дозу снотворного. Я оставалась с ней, пока она не заснула, ну а Джордж вернулся сюда, чтобы вызвать полицию.

– Когда погас свет?

– Сразу после начала грозы, около десяти, как мне кажется. Такое у нас почти всегда случается при грозах.

– После того как Фароу позвонил в офис шерифа, все собрались в гостиной?

– Вроде бы да, – кивнула Джастин, – во всяком случае, когда я вновь спустилась вниз, все трое были там, и все оставались в столовой до вашего приезда.

– Они, как и вы, считают, что Слоукомба убила Леди в сером?

– Откуда мне знать? – холодно произнесла она. Ее глаза странно сверкнули.

В этот момент широко распахнулась дверь и в комнату, еле передвигая ноги, вошла девушка. Она казалась моложе Джастин, но семейное сходство было несомненным. Волосы, такие же блестящие, черные, но коротко подстриженные, обрамляли ее миниатюрное личико. Она была гораздо ниже ростом, чем сестра, и выглядела необычайно хрупкой, однако сквозь ночную сорочку из прозрачного нейлона цвета лаванды просматривались те же соблазнительные формы, что и у старшей сестры.

Тяжело дыша, она вцепилась обеими руками в край стола, чтобы удержаться на ногах, глаза ее были прикованы к лицу Джастин.

– Марта, дорогая! – нежно заговорила старшая сестра. – Тебе не следовало подниматься с постели!

– Он умер! – очень тихо произнесла Марта, сумев вложить в эти два слова неприкрытую ярость. – Это ты его убила, ты, мерзкая колдунья!

Девушка устало прикрыла глаза, руки соскользнули со стола, она угрожающе качнулась. Я успел подскочить и поймать ее обмякшее тело.

– Бедная Марта! – Голос Джастин звучал совсем не так нежно, как в первый раз. – Не представляю, как она ухитрилась проснуться столь скоро после такого снотворного, если она действительно проснулась? Очевидно, Марта не понимала, что говорит и делает!

Я осторожно опустил девушку на кресло и сделал шаг назад. Ее голова откинулась на спинку, дышала она тяжело, с присвистом, широко раскрыв рот. Подол ночной рубашки задрался выше колен. Глядя на нее, можно было предположить, что довела ее до подобного состояния оргия, продолжавшаяся не менее пяти дней.

– Почему вы не идете в столовую, лейтенант? – довольно твердо произнесла Джастин. – Предоставьте мне заботу о Марте.

Я несколько секунд прислушивался к затрудненному дыханию девушки.

– Надо думать, вы дали ей черт знает какое снотворное?

– Мы просто дали большую дозу, потому что ничего другого не могли сделать! – огрызнулась Джастин. – У нее была истерика, она буквально помешалась…

– Говорила черт знает какие вещи, вроде того, что выдала нам только что? – равнодушно поинтересовался я.

– Откровенно признаться, не помню… А теперь, с вашего разрешения, лейтенант, мне надо позаботиться о сестре. Уверена, она была бы страшно расстроена, если бы знала, что незнакомый мужчина разглядывал ее в этой полупрозрачной рубашке.

Уже у самой двери я оглянулся.

– Знаете, Джастин? – произнес я с излишним восхищением. – Учитывая, как вы умеете показать свои острые коготки, не ошибусь, назвав вас весьма находчивой особой.

– Убирайтесь отсюда! – ровным голосом произнесла она. – Вы, подлый сукин сын!