Текст книги "Том 1. Убийство в закрытом клубе"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 31 страниц)

– Тебе есть что вспомнить, Барни! – резко сказала Джерри Ласло.

– Остальное тебе известно. – Он пожал плечами. – Я не мог положить ее тело рядом с телом Блейна, потому что никто бы не поверил, что она погибла в автокатастрофе: в ее теле было пять пуль.

– Почему Джерри пришлось исчезнуть? – спросил я.

– Я же не знал, кем была та девка! – проворчал Барни. – Может быть, кто-нибудь стал бы разыскивать ее, а я не знал, сколько людей видели ее в машине Блейна. Если ее видели до этой аварии, то полицейских удивило бы, почему она вышла из машины перед тем, как все это произошло. Об этом также могли подумать Кинг и Стейнджер! Но если бы Джерри исчезла совсем, то они бы подумали, что это она ехала в машине Блейна. И это было более или менее вероятно, а потом она могла быть настолько надломлена его смертью, что просто переехала в другой город.

– Почему тогда вы не взяли ее вещи из гостиницы?

– Я не решился, – проворчал он. – Дежурные администраторы в этих клоповниках – это такие люди, которые запоминают каждого человека, стоит ему только пройти через вестибюль их гостиницы!

– Понятно, – сказал я.

Барни машинально почесал нос стволом пистолета.

– Ты вызвал полицейских, чтобы они искали тело у той дороги, – сказал он. – Затем ты сделал превосходный ход. Ты велел им позвонить мне и сообщить, что они производят раскопки с целью найти тело Джерри Ласло и хотели бы, чтобы я опознал найденный труп. Я думаю, все это делалось для того, чтобы до смерти запугать меня, не так ли? И скажу тебе, что поначалу я сильно испугался! Но я позвонил Джерому Кингу, и оказалось, что ему, а также Делле был такой же точно телефонный звонок. Как ты это объяснишь, малыш?

– Один из вас троих должен быть убийцей, – сказал я, изо всех сил стараясь не выглядеть самодовольным. – Я подумал, что убийца не позволит себе сидеть дама и ждать, когда газеты напишут об этом. Он сразу захочет все узнать и придет ко мне. – Я посмотрел на Барни с усмешкой. – И ты пришел, дорогуша, не так ли?

– Ты действительно хитро все придумал, малыш Рик! – Он изобразил на лице озабоченную улыбку. – Но почему ты ничего не сказал о полицейских? Они знают о твоей версии – о том, что один из нас троих должен быть убийцей, не так ли?

– Нет, они еще не знают. Я мог и ошибиться, а мне не хотелось выглядеть глупо как перед полицией, так и перед самим собой!

Он кинул мне свой бокал.

– Налей-ка еще, детка! И принеси мне бокал на этот раз сам, так как зад Джерри слишком отвлекает меня.

Я налил ему еще виски и понес через комнату туда, где он стоял. Его мутные глаза смотрели на меня как-то странно, и в какой-то момент я подумал, что он смеется надо мной.

– Спасибо, дорогуша! – Он взял бокал из моей руки.

Я пошел обратно к бару и успел сделать ровно два шага, когда он спокойно сказал:

– Стой, где стоишь, Рик. Эй, Джерри! – Джерри слушала последнюю часть нашего разговора невнимательно.

– Что? – Она подняла голову и невозмутимо посмотрела на него. Ее взгляд был явно недоброжелательным.

– Я хочу, чтобы ты слышала это! – Он кивнул в мою сторону. – Рик, повтори это снова. Как ты сказал полицейским, чтобы они позвонили всем нам троим, потому что ты вычислил, что один из нас должен быть убийцей…

– Ты что, шутишь? – спросил я резко.

– Повтори это! – В его голосе вдруг послышалась угроза, и я вспомнил, что у него в руке пистолет.

– Хорошо, – сказал я, пожав плечами. – Да, я посчитал, что убийца не станет отсиживаться и ждать, пока кто-нибудь расскажет ему о том, как все происходило. Он должен будет выяснить все сам. А это означало, что он будет искать меня. И вы пришли.

– Очень ловко! – Барни посмотрел на девушку. – На его лице сияла улыбка. – Но после этого, Рик, ты заявил, что ничего не сказал об этом полиции?

– Я выглядел бы круглым дураком, если бы сказал полицейскому, что буду сидеть дома и ждать, когда убийца придет ко мне, а он был не пришел! – проворчал я.

В его мутных глазах внезапно появилась надежда.

– Ты слышала это, Джерри, детка? – Он засмеялся и не мог остановиться. – Ну, что я сказал тебе, детка? Разве я не был абсолютно прав? Прав на все сто процентов?

– Да, конечно! – проговорила она холодно.

– Тогда скажи Рику, что я говорил! – Теперь его голос стал более резким. – У него есть чувство юмора.

– Ладно, гений! – сказала она раздраженно. – Ты сказал, что если это ловушка, то ее подстроил сам Холман, а полицейских в радиусе десяти миль от этого места не будет. Ты сказал, что этот сукин сын слишком высокого мнения о себе, чтобы посвятить полицейских в свои планы до того, как все будет окончено! Ты сказал, что он просто глуп и я бы проиграла, если бы захотела держать пари, что мы не сможем взять его так просто! Ты сказал, чтобы я позвонила в парадную дверь и как-то отвлекла его, а ты в это время войдешь через заднюю дверь. – Джерри недовольно фыркнула. – Я чуть не согласилась заключить с тобой такое пари!

– Да, – сказал Барни рассеянно. – Потом я сказал еще одну вещь, Рик. Я хочу над тобой еще раз посмеяться, поэтому скажу тебе об этом сам. – Он снова захохотал, подавляя смех, чтобы продолжить разговор. – Я сказал Джерри: «Почему бы нам не пойти к Холману сейчас же и не убить его, пока у нас есть шанс?!»

– Да, это очень смешно, Барни. – Мой ответ прозвучал очень мрачно.

– Кульминация. Ты умрешь, – сказал он мягко и медленно поднял ствол пистолета на пару дюймов, направив его мне в грудь. Расстояние от него до меня было не более шести футов. Я подумал, что промахнуться невозможно, даже если постараться.

– Звук выстрела будет очень громким? – спросила Джерри Ласло с раздражением.

– Переживешь, детка, – сказал он.

– Почему бы тебе не отвести его в ванную комнату или в какое-нибудь другое место? – настаивала Джерри.

– А почему бы тебе, Барни, не бросить этот пистолет? – спросил чей-то голос из-за открытых створчатых застекленных дверей. – Ну-ка брось его! Или я выстрелю в тебя из двух стволов этого ружья!

Меня потрясло, когда я узнал голос Деллы Огэст. Делла с двуствольным охотничьим ружьем? Или, еще хуже – при мысли об этом у меня все внутри заныло, – у Деллы нет никакого ружья и она решила просто напугать Барни?

– Это Делла? – спросил Барни вежливо. – Почему бы тебе не войти, дорогая? Мы все обговорим. – У Барни было странное бессмысленное выражение лица, как будто на его глаза опустили два листа непрозрачного материала. После того как Делла назвала его имя, он ни разу не повернул голову в направлении створчатых дверей.

– Считаю до трех, Барни! – предупредила Делла. – Если после этого в руках у тебя еще будет пистолет, я стреляю!

– Подожди! – Барни как-то неопределенно усмехнулся. – Послушай, Делла. Я знаю, что у тебя есть ружье и что ты…

Продолжая говорить это с притворной искренностью, он резко повернулся по направлению к створчатым дверям и быстро сделал один за другим два выстрела. О, Делла! Я бросился на Барни с намерением убить его.

Барни, должно быть, краем глаза заметил мой маневр, но ему в этот момент было не до меня. Сделав два выстрела в направлении Деллы, он не получил ответного выстрела. Логически можно было предположить, что у нее не было никакого ружья. Или что она слишком медленно просовывала длинный ствол ружья в открытые створчатые двери. Я даже мог посочувствовать Барни. С охотничьим ружьем шутки плохи. Его можно недооценить только один раз.

Однако решение оставалось за ним, и он, по-видимому, его принял. Он повернулся ко мне снова, решив, что у Деллы все-таки нет ружья. Но с этим своим решением он немного запоздал. А я в это время подошел к нему намного ближе, чем он ожидал. Пока он поднимал пистолет, чтобы выстрелить в меня, я успел нанести ему сильный удар кулаком в живот. От этого удара он сложился пополам, а пистолет вылетел из его руки и упал на пол. Я схватил его. Теперь для него все было кончено. Я снова поднялся на ноги с пистолетом в руке. Джерри Ласло поправила свою прическу, затем посмотрела на Барни Райэна, который все еще корчился на полу. На ее лице я увидел нескрываемое отвращение. Последняя шутка оказалась самой смешной прежде всего для самого Барни.

– Я так и знала, что ты где-нибудь да напортачишь, Барни! – сказала она ему сердито. – Для таких дел у тебя не хватает ума.

Делла осторожно выглянула из-за рамы открытых створчатых дверей и, увидев у меня в руке пистолет, уверенно вошла в комнату.

– Я вижу, мы справились с ним, Рик! – сказала она гордо.

– У вас никогда не было охотничьего ружья, не так ли? – спросил я.

– Охотничье ружье? – Она вздрогнула. – Оно напугало бы меня до смерти!

– Барни мог… Зачем вы это сделали?

– Зачем? – переспросила она. – Я отвлекла его, не так ли?

– Конечно, – признался я. – Вы были бесподобны! И не только в этом, дорогая Делла. У вас хватило мужества прийти сюда и ждать на улице, в темноте. Я имею в виду: вы знали, что я нахожусь дома и поджидаю убийцу.

– Разве это было не так? – Ее голубые с поволокой глаза широко раскрылись.

– А разве вы об этом знали? – спросил я хрипло.

– Я пришла сюда, чтобы посидеть на вашей веранде. – Она улыбнулась лучезарной улыбкой.

Что касается учреждений, находящихся в центре города, то здесь сержант Ловатт оказал мне большую помощь. Но даже возможности сержанта полиции в таком деле были весьма ограниченными, так как трудно помочь человеку, чей рассказ, по крайней мере поначалу, звучит совершенно неправдоподобно. Поэтому потребовалось много времени, прежде чем удалось разобраться во всем и все объяснить. В конце концов стало казаться, что более или менее удовлетворены все, конечно, за исключением Барни Райэна и Джерри Ласло.

Было примерно половина второго ночи, когда я припарковал машину около своего дома. Я торопился поскорее войти в дом, совершенно забыв, что с того самого момента, когда Барни прижал ствол своего пистолета к моей спине, жизнь моя висела на волоске. В течение одной-двух секунд я стоял на своей веранде, боясь пошевелиться. Приступов острой боли больше не было, чувствовалась только небольшая тупая боль в области солнечного сплетения, где еще до конца не рассосался кровоподтек. Я увидел, что гостиная ярко освещена, хотя мог бы поклясться, что, перед тем как уехать из дому, я выключил все светильники. Войдя в комнату и сделав пять шагов, я огляделся и увидел, что во время моего отсутствия здесь у меня как будто побывала какая-то шайка. Третья часть одной стены моей комнаты была из толстого стекла. Так вот, это стекло было вдребезги разбито, и осколки его лежали на ковре и на мебели. На подлокотнике одного кресла лежал большой кирпич, и я понял, что именно этим кирпичом была разбита стеклянная часть стены.

– Какой идиот мог это сделать! – воскликнул я в отчаянии.

– Это сделала я, – раздался хмурый женский голос за моей спиной.

Сна сидела свернувшись калачиком в кресле, закутавшись с ног до головы в широкий плащ. Ее большие сверкающие глаза смотрели на меня так, как будто она была в состоянии крайнего нервного напряжения.

– Зачем, черт возьми, ты все это устроила? – спросил я сердито.

– В своей записке я написала, чтобы ты оставил ключ под ковриком у двери, если хочешь, чтобы я вернулась, – сказала Юджиния мягко. – И когда я увидела, что ключа там нет, я подумала, что между нами все кончено, и это взбесило меня!

– И поэтому ты бросила кирпич и разбила мою стеклянную стену?

– Я надеялась, что, может быть, ты все-таки дома, – объяснила она. – Я не знала, что ты в это время ловишь убийц и других преступников. Я заплачу за это окно, я или мой отец.

– Ладно, чего уж там, – буркнул я.

– Ты хочешь сказать, я могу остаться? – Ее лицо просветлело.

– Я думаю, да.

– Хорошо! – Она быстро спрыгнула с кресла с легкостью пантеры. – Тогда пойдем скорее в твое гнездышко!

– Я чуть-чуть задержусь, – сказал я без всякого умысла. – Остались кое-какие дела.

– О-о-о… – протянула она медленно. – Тогда до свидания, Рик.

Я считал это делом принципа. Если разрешить женщине подумать, что стоит ей только поманить вас пальцем и вы броситесь выполнять все ее желания, то через некоторое время вы будете мыть дома посуду, а она – проводить время в городе с вашим лучшим другом.

– Рик? – сказала она низким суховатым голосом, в котором ясно прозвучала чувственность, что вызвало у меня мгновенную ответную реакцию.

– Да, что еще? – спросил я, чувствуя нарастающее возбуждение.

– Я думаю, если ты настаиваешь, чтобы сыграть сценку из паршивого эротического французского водевиля, то мы могли бы все это проделать, – сказала она. – Как ты?

Я медленно поднял голову, затем посмотрел туда, откуда раздавался ее голос. Юджиния стояла на пятой верхней ступеньке лестницы, которая вела в спальню, и по ее лицу было видно, что она терпеливо ожидает меня, Когда она увидела, что ей наконец-то удалось привлечь мое внимание, она расстегнула свой широкий плащ, и он соскользнул с ее плеч на пол.

Ее преображение было просто невероятным.

Она немного повернула голову и слегка улыбнулась мне.

– Ну, что ты теперь скажешь обо мне?

Я хотел ответить ей что-то, но совершил тактическую ошибку, посмотрев на нее еще раз: слова застряли у меня в горле. Однако теперь я смог увидеть результат ее стараний. Представьте себе высокую красивую брюнетку – Юджинию, прикройте ее грудь клочком черных кружев, которые только в шутку можно назвать лифчиком, натяните на бедра черные кружевные трусики, которые, по-видимому, принадлежали ее пятилетней сестре и, следовательно, были ей малы; картину дополняли черные сетчатые чулки, хорошо облегавшие ее красивые ноги, и поддерживающие эти чулки серебристого цвета подвязки, которые при ходьбе переливаются разными цветами и игриво подмигивают вам.

Юджиния снова слегка улыбнулась мне:

– Доброй ночи, Рик!.

Серебристые подвязки подмигнули мне, когда она начала медленно спускаться по лестнице, ведущей в спальню, и я улыбнулся про себя. Если она думает, что ее сексуальный наряд может как-то повлиять на меня, то она здорово ошибается.

Лишь благодаря простому совпадению я обогнал ее на четвертой ступеньке.

Обнаженная снаружи и изнутри
(Пер. с англ. П. В. Рубцова)

Глава 1

Она полулежала на роскошной белой кожаной кушетке, одна из ее сильно загорелых ног вытянута вперед, вторая наполовину поджата, так что отчетливо выделялась изящная соблазнительная ямочка на коленке. Мальчишеские бедра и полусформировавшаяся грудь девушки были едва прикрыты бикини апельсинового цвета в белый горошек. Лицо – детское, но выражение отнюдь не невинное, а длинные рыжие волосы спадали до шоколадного цвета плеч. Ей только что исполнилось девятнадцать лет, а она уже была четвертой – или все-таки пятой? – миссис Клэй Роулинз.

– У любого человека, занимающего такое положение, как Клэй, всегда будут враги, и их много, мистер Холман, – произнесла она ясным дискантом. – Посмотрите на них в студии! Они знают о его незаурядном таланте, поэтому так хочется опозорить, скомпрометировать его!

– Помолчи, Бэби! – раздраженно оборвал ее Роулинз. – Ты сама не знаешь, о чем болтаешь!

Он на мгновение задержал взгляд на крошечном кусочке материи, верхней принадлежности бикини, и многозначительно подмигнул:

– Во всяком случае, нужно отдать должное: сердце твое на месте!

Я окинул взглядом фигуру стареющего, весьма потрепанного громадины Клэя Роулинза и подумал, что, пожалуй, самым подходящим эпитетом для его характеристики будет «глыба». Он возглавлял когорту «звезд» в течение последних двадцати пяти лет, был полновластным королем почти в каждом боевике из разряда хитов. В молодости он переиграл роли разнообразных героев: мушкетеров, пиратов, шерифов, полковников-кавалеристов, бесстрашных летчиков, даже могучего белого охотника. Теперь его густые каштановые волосы поседели, лицо было так изрезано глубокими морщинами, что ему можно было спокойно дать пару сотен лет. Но его нос с горбинкой и выразительные живые глаза были такими же, как в молодости. Так и казалось, что с его языка сорвется вопрос: «Кто-нибудь ищет товарища отправиться за тридевять земель? Я готов!»

Глубоко затянувшись сигаретой, он подмигнул мне.

– Вот теперь вы сами убедились, как обстоят дела, Рик? Я столкнулся с одной небольшой задачей, но Бэби не терпится раздуть ее и превратить в международную проблему.

Бэби громко и пренебрежительно фыркнула, повела плечиком, затем, вздернув еще выше курносый нос, который разве что репортеры из разделов светской хроники могли назвать привлекательным, насмешливо произнесла:

– При чем тут я? Ты же весь трясешься от страха. Места себе найти не можешь.

– Это чисто родительская проблема. Бэби, ты еще недавно замужем и не суй свой изящный короткий носик, куда не положено. – Он демонстративно повернулся к ней спиной. – Речь идет об Энджи, Рик. Два месяца назад она ушла из дому и теперь живет с парнем на окраине Лос-Анджелеса.

– Я без конца твержу ему одно и то же, – снова вмешалась Бэби, – он должен отправиться к ним и притащить эту девчонку домой за волосы. Но разве у него хватит на это решимости?

Роулинз опять повернулся к своей Бэби, на его лице появилось грозное выражение.

– Маленькие колесики, постоянно вращающиеся в твоей пустой голове, – спокойно сказал он, – производят довольно-таки отвратительный шум, я отвлекаюсь и никак не могу разобраться в собственных мыслях. Почему бы тебе не отправиться в свою комнату и немного не отдохнуть?

Она надула коралловые губки.

– Я хорошо отдыхаю. Возможно, ты этого не заметил?

Клэй направился к кушетке, правая рука у него была опущена, пальцы сжимались характерным движением, неоднократно обыгранным в кинофильмах, где он, к примеру, врывался на лошади в город в поисках парня, который осмелился оскорбить дочь владельца ранчо.

– Бэби!

С задумчивым выражением на лице он подошел к Бэби.

– Придется найти какой-нибудь способ утихомирить тебя.

Его пальцы резко вцепились в верхнюю половину бикини: раздался звук рвущейся ткани, и узкая полоска мини-лифчика оказалась у него в руках. Бэби жалобно пискнула, скрестила руки там, где, по идее, у нее должна была находиться грудь, а не какие-то невразумительные бугорки, вскочила с кушетки и пулей вылетела из комнаты. Вид сзади определенно не соблазнял: ни крутых бедер, ни плавного покачивания ягодиц.

Роулинз тихо вздохнул и опустился на то место, на котором лежала его жена.

– Через некоторое время это входит в привычку, – уныло заметил Роулинз. – Вырабатывается нечто вроде условного рефлекса. Какая-то девушка вдруг начинает постоянно и ежедневно мелькать у тебя перед глазами, и, прежде чем ты успеваешь что-то сообразить, уже оказываешься в Вегасе со свидетельством о браке. Иногда на всю операцию по внедрению в мой дом уходит менее шести месяцев… – Он явно отвлекся и забыл, о чем хотел поговорить, поэтому я прервал его:

– Энджи? – напомнил я.

– Моя дочь.

Он попытался улыбнуться.

– Именно ради этого я вас и вызвал, не так ли? Парень, с которым она живет, величает себя художником. Я бы назвал: тип с интеллектуальными претензиями. Лумис. Харольд Лумис. Мерзавец.

– Вам он не нравится, – заметил я, – но ваша дочь относится к нему иначе.

– Она еще молода, у нее не может быть собственного мнения. Энджи – ребенок, ей всего лишь девятнадцать.

– Достаточно, чтобы стать женой, – намекнул я.

Роулинз слегка покраснел.

– Бэби готова была к замужеству со дня своего рождения. Энджи совсем другое. Займитесь этим вопросом, Рик, и вытащите ее оттуда.

– Очень сожалею, Клэй, но подобными делами я не занимаюсь.

– Какого черта?

Он бросил на меня разгневанный взгляд.

– В городе у вас репутация самого опытного улаживателя чужих дел, не правда ли? Человек, который умело избавляет нас от всяческих проблем без лишней огласки и… за солидное вознаграждение. Я заплачу вам столько, сколько вы скажете.

– Все это так, но только не от неприятностей с дочерьми, не достигшими совершеннолетия, – терпеливо возразил я. – Если вы сами не смогли уладить этот вопрос, почему бы вам не обратиться к ее матери?

– К этой суке? – рявкнул Роулинз. – Энджи ушла из дому из-за ее романа с этим красавцем культуристом.

– Какую суку вы имеете в виду, Клэй?

– Соню Дрезден, конечно! Мою первую ошибку в плане женитьбы. После нашего развода Энджи жила с ней около тринадцати лет.

– Возможно, вам лучше обратиться за помощью к какому-нибудь колдуну или знахарке, но только не ко мне, Клэй.

– Не отказывайтесь, Рик!

Он вскочил с кушетки и быстрыми шагами подошел к бару.

– Как насчет бокала вина?

– В десять-то утра?

– Вот именно, в десять утра!

– «Кампари» с содовой, – согласился я.

Я сел на табурет около бара и следил, как он приготовил мой бокал, затем торопливо, с нетерпением алкоголика наполнил свой.

– Сейчас на меня навалилась куча проблем…

Он поднес к губам бокал и наполовину осушил его.

– Энджи – одна из самых болезненных и главных.

– В данный момент всем живется нелегко, – заметил я сердито.

– Вам известно, сколько я заработал в прошлом году до уплаты налогов?

Он сделал один глоток и сам ответил на свой риторический вопрос.

– Полтора миллиона, с точностью до тысячи долларов. Теперь считайте. Четыре мои бывшие жены получают алименты. Трое детей, помимо Энджи, – учатся в дорогих школах. У меня семидесятифутовая яхта с командой из четырех человек, не говоря о куче обслуживающего персонала по мелкому ремонту и очистке киля, которым ежемесячно приходится выписывать чеки. Далее, дом в Бель-Эйр, оранжерея в Манхэттене, развалюха на Бермудах и отель в Майами, кстати чисто убыточное заведение. У меня четыре автомобиля, шофер, личный самолет с пилотом… В этом году мне до зарезу необходимо заработать два миллиона, чтобы свести концы с концами.

– Вы хотите меня разжалобить, Клэй? – Я равнодушно пожал плечами. – Мне бы ваши проблемы!

– Вы смотрели мой последний фильм?

– «Графиня и генерал»? – Я кивнул. – Конечно.

– Ну и что вы о нем думаете?

– Вы были великолепны, Клэй! Но что касается содержания…

– Он обошелся в восемь миллионов, – злобно бросил Клэй. – В лучшем случае, мы потеряем пять миллионов. Было время, когда имя Клэя Роулинза гарантировало полный кассовый сбор, теперь это прошло. И мальчики в центральном офисе нервничают настолько, что урезали средства на мой следующий фильм ровно вдвое. Бэби совершенно права: они ждут возможности и предлога разорвать со мной контракт.

– Но вы просто так не сдадитесь? – спросил я.

– Я просто не могу себе этого позволить, – сказал он грустно. – Уже пять миллионов моих личных средств вложено в шесть художественных фильмов, которые должны выйти на экраны в ближайшие три года. Вот и получается, что им придется либо с этим смириться и ждать, либо выплатить мне колоссальную неустойку.

– Ну а какое ко всему этому отношение имеет Энджи?

– Ее необдуманный поступок может иметь для меня самые печальные последствия, учитывая создавшуюся на студии обстановку. Они пустят в ход все, они ждут предлог, чтобы разорвать этот контракт, здесь могут прицепиться к пункту о моральном облике. Представьте, на первых страницах газет появятся сообщения о шумном скандале, центральная фигура которого моя дочь Энджи. Вы понимаете, для них это будет настоящая находка.

Он допил свой бокал и тут же налил новый. Мне показалось, что руки у него при этом действовали совершенно автоматически.

– Этот Лумис вращается в совершенно разнузданной компании, – пробормотал он. – Секс, выпивки, марихуана, а возможно, и кое-что похуже. Вы должны вытащить ее оттуда, причем как можно скорее, пока еще не слишком поздно! Вы слышите, Рик?

– Ладно, – пожал я плечами, – попытаюсь. Вы знаете адрес Лумиса?

– Конечно.

Он порылся в карманах и извлек скомканный листок бумаги.

– Я записал его специально для вас, Рик, а также адрес этой суки Сони Дрезден. Хотя, конечно, какая от нее польза? Но так, на всякий случай.

Он по-мальчишески улыбнулся, почувствовав явное облегчение.

– Не знаю, как вас и благодарить, старина.

– Не благодарите. Я ничего еще не сделал. Не исключено, что меня постигнет неудача уже с первых шагов. Если ваша дочь не слушает собственного отца, сомнительно, что она пожелает выслушать платного адвоката.

– Существует много способов договориться с людьми и убедить их, и не мне вас учить, Рик.

Он плотно поджал губы.

– Сбейте этого подонка с ног. Вы знаете, как надо обращаться с подобными слизняками, напугайте его до полусмерти или, на худой конец, избейте.

Я допил свой бокал и слез с табурета.

– Хорошо, попробую. Но скажите-ка вы мне вот что… Если бы вы не переживали из-за дел в студии и морального аспекта в своем контракте, волновались бы вы так сильно за дочь?

– Вы что, шутите?

Он коротко хохотнул.

– Энджи может катиться ко всем чертям со своей мамочкой, коли ей так заблагорассудилось.

Я негромко вздохнул:

– Потрясающая отеческая любовь, Клэй!

Машину я припарковал на подъездной дороге снаружи, а около нее на тротуаре меня поджидала колдунья с мальчишеской фигурой и прямыми рыжими волосами. Верхняя половина бикини заняла свое законное место, но губы были по-прежнему надуты. Ее полуприкрытые крашенными ресницами глаза осмотрели меня с ног до головы с таким пренебрежительным видом, будто я был пропыленным манекеном в витрине какого-то третьеразрядного магазинчика.

– Мистер Холман?

Голос у нее был по-детски звонкий и ясный.

– Вы собираетесь выполнить то, о чем вас просил Клэй?

– Я обещал ему попытаться.

– Надеюсь, у вас что-то получится.

Она изогнулась и провела обеими руками вдоль своих узких бедер, жест был одновременно и провокационным и саморекламирующим.

– Вы сами видите, он смертельно напуган.

Она покачала головой.

– Никогда бы не поверила, что такое может случиться с Клэем Роулинзом!

– «Не знает покоя голова, увенчанная короной», – переврал я слова Шекспира.

– Вы же его друг, мистер Холман, настоящий друг, да, мистер Холман?

– Во всяком случае, друг.

Она с явной опаской оглянулась на фасад дома.

– Он показал вам записку? – шепотом спросила она.

– Записку?

– В которой было сказано про Энджи?

Засунув палец в рот, она его обсосала, как это делают малые дети.

– Меня она страшно напугала. Типичное требование выкупа, про которые рассказывают по телевидению. Все слова вырезаны из газет и журналов, затем приклеены к листку бумаги.

– О чем там говорится?

– Про Энджи и Лумиса, что по его вине она плохо кончит, но ему грозит нечто куда более страшное. Энджи всего лишь начало мести.

– Я бы сказал, что в записке маловато смысла.

– На Клэя записка произвела большое впечатление.

Она снова засунула палец в рот.

– По ночам он не спит, а если и задремлет на какое-то время, ему начинают сниться кошмары.

– Почему?

– Не знаю. Но думаю, кто-то задался целью добраться до Клэя, и он это понимает. А по ночам, мистер Холман, я буквально чувствую эту волну страха, исходящую от него. А для Клэя такое состояние противоестественно.

– Знаете ли вы кого-нибудь, ненавидящего его до такой степени, что он мог бы послать такую записку?

– Нет.

На ее лице промелькнула какая-то болезненная улыбка, которая совершенно не подходила к такому молодому лицу.

– Клэй никогда не советовался со своими женами, полагаю, я тоже не буду исключением. Но я не сомневаюсь, что неизвестный люто его ненавидит, потому что Клэй буквально шарахается от собственной тени. Почему-то мне кажется, что Клэй знает этого человека или же догадывается, кто это может быть.

– Вы с ним разговаривали на эту тему?

Она отрицательно покачала головой.

– Всякие разговоры о записке запрещены, мы о ней просто не упоминаем. Вы же сами видели, как он прореагировал, переполошился, что я могу рассказать вам о ней.

– Как давно он стал выпивать первый стакан виски в десять утра?

– Это вовсе не первый, – покачала она головой. – Поднявшись с постели, он пьет скотч вместо апельсинового сока.