Текст книги "Том 1. Убийство в закрытом клубе"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 31 страниц)

Глава 8

После непрерывного стука в дверь в течение пяти минут тонкая рамка света наконец очертила дверной проем, и несколько секунд спустя взволнованный голос спросил: «Кто это?»

– Рик Холман, Джен, – ответил я, усердно пытаясь придать своему голосу успокаивающую интонацию. – Откройте, пожалуйста, мне нужно поговорить с вами.

– Что вы хотите? – По ее интонации можно было понять, что мой ответ прозвучал как угодно, только не успокаивающе.

– Пожалуйста, это важно, – не отступал я.

– Но сейчас середина ночи, – пожаловалась она.

– Знаю точно, сколько сейчас времени, – только откройте, милая, это не займет и пяти минут.

Я услышал, как поворачивается ключ в замке, затем дверь распахнулась, и мы с Валеро вошли внутрь.

Джен Келли села на край кровати и устало потерла глаза. Она по-прежнему была в шелковой пижаме, только на этот раз ярко-розового цвета вместо темно-синего.

– Что такое, мистер Холман? – спросила она заспанным голосом. – Чувствую себя… Чувствую себя как-то очень неловко, и подозреваю, что я выгляжу просто ужасно!

– Слушайте очень внимательно, милая, – умоляюще произнес я. – Помните тот момент, когда вы еще оставались на террасе, а я вошел в дом, чтобы выпить?

Ее голова неожиданно поднялась, и темные глаза злобно сверкнули.

– Помню это очень хорошо, – взорвалась она неожиданно.

– Через некоторое время вы вошли внутрь, и Рекс Куртни предложил вам выпить, – методично продолжил я, – вы поговорили несколько минут, а затем он ушел.

– Что это? – спросила она озадаченным тоном. – Это так напоминает мне «страницы одной жизни», или вы пытаетесь полностью восстановить память за три урока?

– Это важно! – с болью заорал я. – Нет, извиняюсь, я не хотел кричать, но это в самом деле очень важно. Вы помните все это?

– Конечно помню, ведь это было несколько часов назад, – выговорила она, искоса взглянув на меня. – Вы больны, быть может, мистер Холман?

– Когда Куртни вышел из комнаты, он взял что-нибудь с собой?

– Ничего такого, что бы я запомнила, – отрезала Джен.

– Вы ушли до или после Гарри Тайга?

– После. Он так нагрузился, что я до сих пор не могу понять, как он поднялся по лестнице, – быстро пояснила она.

– А Тайг нес что-нибудь?

– Только обычный груз скотча, – ответила она, хихикнув.

Я услышал слабое движение за спиной и повернул голову. Полковник придвинулся ближе ко мне на один шаг, рука держала пистолет, укрытый в кармане пиджака, но в его глазах угадывался отсутствующий блеск, подтверждавший, что его мысли были заняты совсем другим. Я проследил за направлением его взгляда и мгновенно все понял. Единственное отличие между двумя пижамами Джен Келли, той, что была на ней раньше, и той, что была на ней сейчас, заключалось в их цвете. Каждый вздох Джен, казалось, сотрясал землю, и, судя по тусклой пелене, покрывавшей глаза Валеро, то же самое происходило с ним. Я почувствовал внезапное вдохновение.

– Джен, – начал я беззаботно. – Мумбо-юмбо, то есть дикари, не молотят чепухи!

– Что это? – Она вздрогнула, как от удара по голове. Испуганная улыбка искривила ее губы. – Загадка?

– Это коллоквиллизм, – гордо произнес Валеро, – мой английский хорош, но этот коллоквиллизм я не понял.

– О да, – легко кивнула Джен, и ее глаза расширились. – Считаю, ваш английский просто великолепен, полковник.

– Спасибо, – поблагодарил ее Валеро, сверкнув не менее великолепными зубами. – От такой прекрасной девушки, как вы, сеньорита, я принимаю это как высший комплимент!

– Действуйте быстро, цыпленок, а не то я сыграю в ящик, – воскликнул я безрассудно, потом ободряюще ухмыльнулся в ответ на озадаченный вид Валеро.

– Не спеши, ты еще не доварил меня, папочка, – быстро пробормотала Джен.

– Большой дядя со своей игрушкой все время таскается за мной и, глядишь, скоро поджарит меня, – решительно продолжил я. – Нужно срочно сбагрить его на седьмое небо, провернув тот стриптиз, что пришелся ему по вкусу.

– Это еще одна остроумная шутка, как в прошлый раз, надеюсь? – Ее глаза уничтожающе сверкнули.

– Мне некогда хохмить, – возразил я почти шепотом. – Если ты быстренько не скинешь все, меня ожидают свинцовая примочка и бесплатный билет в страну ангелов. Выбор один – или он наденет белые тапочки, или я буду в деревянном костюме за свою любовь к истине.

– Мне кажется, я разобрал несколько слов, как вы говорите – тут и там? – Улыбка постепенно исчезла с лица Валеро, пока он внимательно слушал. – Но смысл ускользнул от меня. Я что-то не понял про тапочки и костюм, сеньор?

– Знаю только один способ, как окончательно проснуться и ответить на все вопросы, – это принять душ, – воскликнула Джен Келли таким сочным и мелодичным голосом, что я побоялся взглянуть на нее, опасаясь увидеть, как притворство просачивается из ее рта.

– Ничто так не освежает, как душ, – это моя излюбленная поговорка, – прокаркал я обнадеживающе. – Не правда ли, полковник?

– Si, – пробурчал он вежливо. – Но нужно ли продолжать беспокоить сеньориту, сеньор?

– Еще пара вопросов, полковник, – взглянул я на него остекленевшими глазами. – Сразу после того, как Джен примет душ и действительно проснется, мы все сядем или встанем вместе, быть может, это не столь важно, хорошо, мы могли бы всегда…

– У вас изо рта бежит слюна, как у слабоумного. – Джен приятно улыбнулась мне. Затем она поднялась с кровати и подошла к Валеро с сияющей улыбкой на лице. Ее каблучки стучали немного тяжелее, чем было нужно, а может быть, это стучали ее колени, но результат был равносилен ядерной цепной реакции, и – мир закачался.

– Сделайте милость, полковник! – прошептала она томно, когда большая ее часть остановилась перед ним. – У меня всегда трудности с этой пижамой, не могли бы вы помочь снять ее? – Она повернулась к нему спиной и застыла в ожидании.

– Paraiso! – прохрипел в волнении Валеро.

Он обхватил обеими руками ее талию, затем медленно потянул пижаму вверх через плечи. Джен услужливо изогнулась, пока сначала вынырнула ее голова, а затем и руки.

– Спасибо, полковник, – нежно проворковала она. – Ценю вашу помощь. – Затем она повернулась к нему лицом с видом бесхитростной невинности, и его глаза едва не выпали от второго, намного более доступного, проблеска рая за одну ночь.

– Magnifico! – сипло воскликнул он, и если бы сейчас обрушились небеса, он даже не заметил бы этого.

Я попятился назад на пару шагов, размахнулся правой рукой, повернулся на одной ноге и с силой нанес ему удар в затылок поперек шеи. На одно ужасное мгновение он только закачался, у меня возникло тошнотворное чувство, что я разбил свою руку напрасно, – но это мгновение позволило Джен сделать шаг в сторону; и в следующий миг он, потеряв равновесие, свалился на пол лицом вниз.

– Вы убили его! – выпалила Джен взволнованно.

– Ну и черт с ним, – прорычал я, неистово тряся рукой. – Я сломал себе руку, вот что меня беспокоит. Более того, надеюсь, вы действительно начали развлекаться.

– Не говорите глупостей, – резко оборвала она. – Чувствую себя ужасно, соблазнив беднягу таким образом, а он был такой красивый и очаровательный с этим изумительным шрамом и вообще…

Я сделал быстрый шаг в сторону Валеро, но каким-то образом она очутилась на пути, так что мы слегка стукнулись. Когда-то, будучи еще ребенком, я разбежался и ударился в кирпичную стену, но я знал точно, что тогда я ничего подобного не почувствовал. Стоило мне вспомнить об этом, как я понял, что ничего подобного не испытывал за всю жизнь. Один быстрый взгляд вниз заставил меня крепко зажмуриться. Мужчине не дано так близко сталкиваться с раем при его земной жизни. Стоило лишь взглянуть, что случилось с Валеро на вдвое большем расстоянии.

– Если вы не возражаете, то можете уже надеть пижаму, милая, – пробормотал я изменившимся голосом. – Тогда, возможно, я смогу сосредоточиться и вынуть пистолет из кармана полковника, прежде чем он очнется и отправит нас обоих к чертям!

– Извиняюсь. – Она безудержно рассмеялась, и я почувствовал сотрясение в своей груди. – Совсем забыла со всем этим волнением. – Ее голос на несколько секунд затих, а затем внезапно зазвучал снова: – Ну, вот и о’кей. Можете открыть глаза, малодушный трус!

Теперь, когда пижама вернулась на свое место, ничто не отвлекало меня больше. Я опустился на колени рядом с Валеро и, вынув пистолет из кармана пиджака, перевернул его тело на спину. Он дышал ровно, и улыбка идиотского блаженства все еще крепко держалась на его лице. Я почувствовал себя немного лучше. Во мне таилось чувство уважения к Валеро, если бы только не его босс, я был рад, что не нанес удар ниже, по шраму на шее, как вначале рассчитывал.

Джен нашла прекрасные крепкие багажные ремни в туалете. Я связал руки Валеро за его спиной, затем сложил ему колени вместе и привязал лодыжки к рукам. Джен задумчиво подложила ему под голову подушку, выпрямилась и посмотрела на меня с удивлением.

– Это самая сумасшедшая ночь, какую я когда-либо имела, – вздохнула она печально. – Не могли бы вы рассказать мне, что все это значит?

– Милая, – с сожалением произнес я. – Это было единственное развлечение во всей этой канители. Все остальное – отвратительно!

– Кто-нибудь кричал? Или мне приснилось это? – спросила она спокойно. – Когда я окончательно проснулась, я ничего не слышала.

– Это был не сон, так как действительно кричала Зельда. Кто-то убил Гарри Тайга пару часов назад, – заметил я мимоходом.

Ее лицо внезапно стало серьезным.

– И поэтому мисс Роксан так отчаянно выталкивала меня из гостиной?

– И поэтому все так отчаянно выталкивали вас из гостиной, – объяснил я. – У нас нет времени для подробностей, Джен. Вам лучше одеться и быть рядом со мной. Не доверяйте никому из них там, внизу.

– Не знаю, почему я должна доверять вам, Рик Холман, – задумчиво прошептала она. – Когда я нахожусь наедине с вами, вы просто набрасываетесь на меня, а когда кто-нибудь рядом еще, с меня постоянно срывают одежду. Как вы объясните это?

– Возможно, они думают, что под одеждой вы носите спрятанное оружие, – пояснил я, – и они абсолютно правы, конечно. Ради Бога, наденьте что-нибудь, – я уже и так надолго отлучился из гостиной!

– Если вы отвернетесь, – произнесла она слабым голосом. – Не возражаю, когда все строго в рамках необходимости, но теперь это было бы жестоко, вам не кажется?

Я послушно повернулся к двери:

– Что произошло после того, как Тайг ушел из гостиной?.

– Тайг ушел – о! Вижу, мы вернулись к вопросам.

За моей спиной послышался очаровательный шуршащий звук, сопровождаемый тяжелыми вздохами, и потребовалась вся моя воля, чтобы не бросить украдкой быстрый взгляд через плечо.

– Я никогда не могу изящно влезть во все эти вещи, – оправдывалась Джен, тяжело дыша, – всегда ношусь по комнате, как кенгуру!

– После того, как Тайг ушел из комнаты, – повторил я бесцветным голосом.

– О да – о! Это лучше. Ну так вот, я не выпила свою рюмку залпом, поэтому решила посидеть и насладиться ею немного. Но потом передумала, так как Ли Броган начал грубо со мной разговаривать.

– О чем?

– О вас и мисс Роксан. О вас обоих, находящихся в ее комнате в тот момент. Секс – это чудесно, и я не прочь пошутить об этом в беседе, но то, что говорил он, это было ужасно, Рик! Броган – больной человек, и это еще очень мягко сказано про него.

– Тогда вы ушли из гостиной и поднялись сюда? – подтолкнул я.

– Нет, сэр. Я почувствовала, что мне нужен свежий воздух, поэтому пошла прогуляться. Была такая прекрасная ночь, что мне хотелось гулять и гулять. Вернувшись в дом, я увидела пустую гостиную, поэтому прошла прямо сюда. Но я кое-что заметила!

– Что же?

– Теперь вы можете повернуться. – Она была занята разглядыванием кашемирового свитера на своей талии. Он был бледно-желтым и удачно контрастировал с темно-синими облегающими ковбойскими брюками. – Как раз когда я проходила по коридору, я увидела мисс Фарсон впереди себя – и в том самом скромном пеньюаре, в котором она была внизу, – дна словно подкрадывалась на цыпочках. Затем она постучала в чью-то дверь и вошла в комнату. Это что-нибудь значит, Рик?

– На лестничной площадке вы повернули направо и Нина была впереди вас? – уточнил я.

– Правильно, – согласилась она.

– И она постучала во вторую дверь – дверь моей комнаты, – заметил я мрачно.

– Правильно, вашей комнаты. – Ее голос был бесстрастным. – У вас была очень бурная ночь, не так ли, мистер Холман?

– Нине была нужна помощь, но я не мог ей помочь, – попытался объяснить я. – Тогда она…

– Подождите минутку! – взволнованно воскликнула Джен. – Возможно, это у мисс Фарсон была бурная ночь. Это была не вторая дверь, она прошла намного дальше. – Она закрыла глаза и начала громко считать: – Три, четыре, пять, да, так, пять!

– Пятая дверь по коридору – вы уверены в этом? – спросил я с нетерпением.

– Вот вам крест и…

– Надо идти. – Я схватил ее за руку и потянул к двери. – Я уже давно должен быть в гостиной. Никто из них там внизу по какой-то особой причине не верит мне, вы можете это представить?

– Вполне, – проворчала она.

Валеро простонал пару раз, а затем издал неистовый звук, демонстрируя мощь своей глотки. Я подошел, чтобы он смог увидеть меня, и почти физически ощутил взгляд его злобно горящих глаз.

– Ничего лично к вам, вы понимаете, полковник, – ровно произнес я.

– Это все коллоквиллизмы между вами и девушкой? – поинтересовался он твердым голосом.

– Вероятно, Куртни сказал бы, что это было не по правилам, полковник, – признался я. – Но кровавые упражнения – большое дело в вашей стране, не так ли? Что насчет ваших революций и всего?

Он посвятил следующую минуту точному, взвешенному анализу того, что он сделает со мной, когда руки его будут свободными. Это было и полезно и приятно, как пишут на рекламных страницах «товары почтой», и я хотел бы дослушать до конца, но у меня не было времени.

– Должен идти, полковник, – вежливо прервал его я. – И если у вас есть желание надорваться от крика, когда я выйду за дверь, все равно не советую это делать. – Я осторожно двинул ногой, так что она больно задела его по носу. – Один писк – и я вернусь и затолкаю вашу голову внутрь, – изящно закончил я. И в качестве последнего убедительного аргумента добавил: – Зачем рисковать? В этой громаде здания вас все равно никто не услышит.

– Не слишком жестоко? – вопросительно произнесла Джен, когда дверь закрылась за нами.

– Полковник практичный человек, который понимает практичные вещи, – объяснил я. – Он превосходный образец практичного человека негеройского типа, который не видит пользы в том, чтобы ему разбили физиономию взамен сомнительного преимущества просить о помощи, которая, возможно, и не придет.

– Вы заговорите меня до смерти за минуту! – Она покосилась на меня с подозрением. – Вы всегда такой?

– Только тогда, когда действительно возбужден, – признался я. – Я также, вопреки тому, что думает обо мне Броган, практичный, совершенно негероический тип.

– Это значит, вы не ударили бы его по лицу, даже если бы он позвал на помощь?

– Оставил бы его с таким лицом, как выскобленная кастрюля с картофельным пюре, – сознался я. – Это одно из преимуществ – не быть героическим типом. Это никогда не позволит вам ударить лежащего человека, особенно если он не только лежит, но также и связан по рукам и ногам. Практичность – это для нас.

Мы спустились по лестнице, и я крепко сжал руку Джен, прежде чем позволил ей войти.

– Что бы вы ни делали, – прошептал я, – стойте прямо позади меня. Не доверяйте никому в этой комнате, не разговаривайте с ними, даже если они попытаются обойтись без меня. О’кей?

– О’кей, – ответила Джен нервно. – У вас определенно дар располагать к себе девушек!

Глава 9

Они все были на тех же местах, где я их оставил, и это уже что-то значило. За стеклянной стеной первые рассветные лучи осветили небо, напоминая, что время, а особенно время Холмана, двигалось неумолимо к полудню.

– Вы, конечно, занимались все это время тем, что задавали несколько вопросов там, наверху, – произнес Броган сердитым голосом. – Что вы делали с крошкой – прыгнули к ней в постельку и… – Он внезапно замолчал, когда я прошел в гостиную и он смог разглядеть Джен Келли, стоявшую позади меня. – Что, черт возьми, здесь происходит? – спросил он. – Зачем вам понадобилось приводить ее сюда? Вы сходите с ума или что другое, Холман?

– Дорогой Рик, – воскликнула Зельда, покачивая головой с горьким упреком. – Я просила вас не делать этого. Джен совсем ни при чем здесь, дорогой, а теперь посмотрите, что вы наделали.

Рамон Перес вскочил со свирепостью голодной гиены, его глаза бешено обшаривали пустое пространство между Джен и дверью.

– Где полковник Валеро? – проскрежетал он. – Что случилось там, наверху, Холман? Предупреждаю: я убью вас сам, если что-нибудь…

– Рамон, – раздраженно проговорил я, – сядьте и заткнитесь, если вы не хотите стать первой жертвой контрреволюции Холмана!

Он двинулся ко мне с горящими от гнева глазами, но вдруг резко остановился, когда я достал пистолет Валеро из кармана своего пиджака и наставил его нужным концом ему в живот.

– Если вы хотите стать одним из героических прохиндеев, о которых говорил Броган, то можете подойти, Рамон, – предупредил я тихо. – Вы не представляете, с каким удовольствием я спущу курок. – На долю секунды я увидел, как в его блестящих глазах промелькнул страх, и почувствовал удовлетворение.

Медленно он опустился на кушетку рядом с Ниной, плотно сжав губы.

– У полковника внезапно заболела голова. Я могу совершенно откровенно это сообщить, если вы хотите знать правду, – так как теперь он связан и все такое.

– Полагаю, вы уже вызвали полицию и она скоро прибудет, – деревянным голосом произнес фон Альсбург.

– Вы не за того меня принимаете, приятель, – ответил я, наблюдая, как озадаченное выражение появилось на его лице.

– Разве я не говорил, что у него отличная репутация сыщика, – объявил Броган почти с гордостью. – Видите, как он хладнокровен все время. Что стоит теперь ваш полковник, когда пистолет у Холмана, а, генерал?

Рамон открыл рот, чтобы ответить, но, поразмыслив немного, снова сжал челюсти с почерневшим от злости лицом.

– Да, – продолжал Броган с заметной интонацией удовольствия в голосе. – Мы оставили его перед смертельной опасностью, сделали его козлом отпущения, а он был таков. Посмотрите теперь на него! Он избавился от полковника, стоит перед нами с его пистолетом, словно тот всегда принадлежал ему, и любой, в кого он прицелится, тотчас подпрыгнет вверх на шесть футов.

– Говорите за себя, Броган, – запротестовал Куртни.

Рот Ли искривился в злобной ухмылке, когда он посмотрел на англичанина.

– Я говорю за всех нас, дружище, – ухмыльнулся он, – и вы чертовски хорошо это знаете!

– Как насчет ваших хваленых напитков, Броган? – обратился я к нему.

– Слушаюсь, сэр! – Он повернулся к бару, хихикнув про себя: – Все, что прикажете, мистер Холман, сэр, будет тотчас исполнено!

– О, перестаньте паясничать, Ли! – раздраженно оборвала Нина. – Будто и без вашего глупого шутовства наши дела недостаточно плохи.

– Тебе нужно постараться чего-нибудь поесть, крошка Нина, – отозвался он весело. – Нарастить немного мяса на твои тощие кости, и тогда твой характер станет совсем другим. Если ты будешь хорошо питаться, то сможешь перерабатывать кислоту в ароматные сладости.

– Дорогой, – проворковала Зельда, – Нина всегда, насколько я помню, была ароматной сладостью.

– Не будет ли слишком много, Холман, – воскликнул Куртни натянутым голосом, – узнать о ваших намерениях теперь, когда ситуация так резко изменилась?

– Вовсе нет, – ответил я великодушно. – Сейчас сяду и расскажу вам все об этом, приятель.

Броган наполнил рюмку и двинулся ко мне, держа ее в одной руке.

– Оставьте ее на стойке, – проворчал я, – и сядьте на кушетку к Нине и Рамону.

– В чем дело, мальчик Рик? Вы не доверяете мне? – Он покорно пожал плечами и, поставив рюмку на бар, прошел к кушетке.

– Джен, – продолжал я, не поворачивая головы, – пройди за стойку, а?

– Конечно, Рик, – нежно промурлыкала она. – Ты хочешь, чтобы я принесла тебе эту рюмку?

– Спасибо, возьму ее сам. – Я перешел к бару и поднял рюмку. Это была самая выгодная позиция во всей комнате. Я получил возможность видеть всех, не напрягая зрения, и это имело дополнительное преимущество: я мог свободной рукой дотянуться до своей рюмки. – Джен, – тихо произнес я, – хочу, чтобы ты внимательно выслушала меня, хорошо?

– Конечно. – Ее голос прозвучал сравнительно близко от меня, и я сообразил, что нас разделяет только бар.

– Хочу, чтобы и все остальные услышали то, что ты рассказала мне наверху, в своей комнате, – объяснил я. – Но хочу пересказать это по-своему, о’кей?

– Разумеется.

– Но прежде чем я начну, не могла бы ты сообщить им, для сведения, что готова быть свидетелем на суде и подтвердить достоверность того, что ты мне рассказала?

– Определенно, я смогу подтвердить это. – Ее голос зазвучал громче, так что он легко доносился до каждого в комнате. – Я сообщила вам одну только правду, Рик, и буду счастлива поклясться в этом на суде или в любом другом месте.

– Отлично, – воскликнул я.

Куртни заерзал в своем кресле, пока я сделал паузу, чтобы отпить бурбон со льдом, который оставил для меня Броган.

– Готов был уже поверить, Холман, что во всем этом что-то есть, – выпалил он язвительно, – но теперь начинаю в этом сомневаться. Вы сказали – очень давно, как мне кажется, – что поделитесь с нами своими наблюдениями, пока же мы ни слова не услышали о них.

Я взглянул на свои часы.

– У меня еще масса времени до двенадцати дня, – невозмутимо произнес я. – Но, конечно, о’кей, думаю, у вас есть право знать все. Оставляю условия первоначального договора в силе, приятель.

– Первоначального? – Брови Куртни почти слились с его редеющими волосами. – Вы имеете в виду условия, которые провозгласил Броган?

– Конечно, – отозвался я, – они меня просто очаровали. Помните, вы назвали это волнующими условиями? Начинаю думать об этом точно так же.

Броган загромыхал от смеха, медленно качая головой из стороны в сторону:

– О хитрый братишка Холман! О мальчик Рик, ты отпрыск дьявола, без сомнения!

– Заткнись! – горячо воскликнула Нина. – С нас достаточно мужественного поступка Холмана и того, что с ним случилось, без твоего пресмыкания перед его тщеславием.

Веселье мигом слетело с лица Брогана. Он медленно повернул голову и уставился на Нину, пока она не прильнула в Рамону, крепко сжав его руку для защиты.

– Ты не поймешь, подлая, костлявая палка! – Ли резал слова с взрывной силой. – Мне не нужно пресмыкаться перед Холманом. Какого черта? Недавно я рассчитал, что у меня хватит хитрости похоронить его в глубокой дыре, однако он не только выполз из нее, но сделался главным человеком у тотемного столба. Восхищаюсь этим парнем даже в тех случаях, когда смертельно ненавижу его. Но ты не поймешь этого, не так ли?

– Меня очень заинтересовало заявление Холмана, что он намерен остаться в рамках первоначальной договоренности. – Фон Альсбург посмотрел на меня отсутствующе. – Означает ли это, что вы передадите пистолет полковника Пересу?

– Это маленькое исключение, которое я сделал. Поэтому пистолет останется у меня, – заявил я. – Однако надеюсь сохранить во всем остальном наш договор: найти убийцу Гарри Тайга, как вы решили, убедить вас в его вине и позаботиться обо всем остальном. Тогда это не будет проблемой, потому что он или она обязан немедленно совершить самоубийство тем или иным способом.

– И вы намерены пройти через это? – перебил меня Хьюго с расстановкой. – Вы знаете, кто убийца, и можете доказать это?

– Зачем же еще я тратил бы свое время, подпирая этот бар, когда по одному телефонному звонку полицейские прибыли бы сюда через несколько минут?

– Рик, дорогой, – воскликнула Зельда, ослепительно улыбаясь мне. – Я ни на минуту не сомневалась, что ты не стал бы устраивать все для собственной выгоды.

– Почему, черт возьми, ты в этом так уверена? – оборвал ее Броган.

– Я видела его в действии раньше, дорогой, – ответила она, – в Южной Америке, помнишь?

– Ты не позволяешь мне забыть об этом, – проворчал он свирепо. – Все, что я слышу от тебя в последнее время, – это Холман! Холман! Холман! Дошло до того, что это имя звенит у меня в ушах!

Нина звонко рассмеялась:

– Не говори мне, что ты готов встать на мою сторону, Ли!

Я допил рюмку и зажег сигарету, подражая технике тех парней, которые проводили пытки в древние века. Это было так просто: зажать большой палец в специальные тиски и больше ни о чем не беспокоиться, потому что было известно наверняка, что его воображение завернет эти тиски намного туже, чем это сможете сделать вы сами.

– Прекратите любоваться собой, Рик Холман, – гневно произнесла Нина. – Пора кончать с этим. Назовите нам имя убийцы.

– Давайте не будем спешить, милая, – возразил я. – Помните, что в договоре сказано, что я должен доказать это и удовлетворить всех вас. Это означает, что мне нужно подготовить дело, как говорят судейские. Так почему бы не начать с мотивов?

– Мне кажется, мы сошлись на том, что у нас у всех есть достаточные и очевидные мотивы, – поспешно вступил в разговор Куртни, нетерпеливо заглядывая через мое плечо на Джен Келли, которая молча стояла за баром.

– Конечно, – кивнул я. – Но, как мне кажется, есть некоторая разница в их степени. У вас у всех достаточные мотивы, но у некоторых их больше, чем у других.

– Я начинаю подозревать, что предпочел бы таким туманным намекам неотесанную диалектику Переса, – заикаясь, проговорил фон Альсбург, – могу я перефразировать, Холман?

– Как хотите, – вставил я.

– Все люди рождены разными, но некоторые должны терпеть Холмана.

– Это бунт! Я никогда еще не встречал строчки абсурднее этой, – воскликнул Броган, выбрасывая слова с фантастической скоростью. – Умираю от смеха. Вы – сенсация, Хьюго, мальчик, разгром! Настоящий фигляр, да, настоящий фигляр.

– Не был ли я слишком снисходительным, предположив, что он потерял рассудок? – спросил Хьюго сдавленным голосом. – Возможно, дальше он начнет вырезать бумажные фигурки, а?

– Да помолчите вы, черт возьми, хоть пять минут? – Куртни внезапно закричал во всю мощь своих легких. – Давайте выслушаем Холмана.

Внезапная тишина опустилась в комнату с легкостью неслышно падающих снежинок.

– Мотивы, – повторил я спокойно. – Давайте рассмотрим их немного ближе.

– Это абсолютно необходимо? – Куртни почти взмолился. – Не хочу выглядеть невоспитанным, Холман, но мисс Келли слушает, хотя она не замешана в этом.

– Теперь уже да, старина, – весело заверил его я. – Почему бы вам не принять это как одно из неизбежных последствий хорошего здорового соревнования? Невинный свидетель всегда может пострадать. И потом, почему вы сами не последуете своему совету и не закроете свой большой рот?

Так получилось, что его рот остался широко раскрытым, но ни одно слово не прозвучало больше, что было, пожалуй, важнее.

– Мотивы? – выпалила Джен за моей спиной с прорывающейся истеричной ноткой в голосе.

Я произносил это вовсе не ради насмешек, но не было возможности сказать ей об этом, чтобы не услышали другие.

– Мотивы! – отчаянно воскликнул я. – Давайте начнем с Зельды, потому что затея придумана ею. Если бы Гарри Тайг не принял игры, весь этот хитроумный план шантажа не стоил бы и ломаного гроша. А сколько бы ты потеряла чистой прибыли, милая?

– Почти двести тысяч, дорогой, – выпалила она беспечно. – Мне казалось, что взять по сорок тысяч с каждого из них было бы и разумно и резонно. Я не хотела, чтобы они истекали кровью, понимаешь, Рик, дорогой?

– Двести тысяч долларов и сладкий привкус долгожданного реванша, – с пафосом воскликнул я, – достаточно сильные мотивы для убийства, на мой взгляд.

– Вы упустили свое призвание, Рик, – резким голосом произнесла Нина. – Вы могли бы сделать головокружительную карьеру, продавая горячие пирожки на улице.

– Это совет от специалиста по ночной торговле на улице, дорогой, – промурлыкала Зельда. – Ты должен быть польщен.

– Я понял, что арендная плата – специальность Нины, – мрачно заметил я. – Что она теряла? Репутацию, карьеру, доходы, а дурная слава еще многие годы висела бы над ней после публикации дневника и явилась бы самым тяжелым ударом.

Лицо Нины сморщилось и стало похоже на неубранную постель, когда она уныло уставилась прямо перед собой, никого не видя.

– Фон Альсбург, – быстро продолжил я. – Кроме официальной реакции на его двуличность в послевоенном шпионаже, еще худшая реакция в его стране была бы на его фашистскую деятельность перед войной и в войсках СС. Даже такой магнат, как Фриц Брюль, контролирующий промышленную империю, не стал бы терпеть долго подобного зятя.

– Ладно, черт возьми! – Куртни яростно взорвался. – Позор, крах, финансовая катастрофа. Это одно и то же для всех нас, включая меня, но какую степень различия вы можете обнаружить между ними, Холман!

– Подожди, малыш, – свирепо произнес Броган. – Он еще не дошел до тебя.

– Прошлой ночью Зельда предложила мне жирный кусок от своего шантажа, если я помогу ей решить проблему с Гарри Тайгом, – ответил я. – Может быть, она предложила всем ту же сделку, Ли? Даже кусок в двадцать пять процентов принес бы вам сто тысяч, а возможно, она пообещала вам нечто такое, что вы оценили бы гораздо дороже, чем просто деньги, – себя?

– Вы сошли с ума, Рик, мальчик, – взорвался он. – Ваш успех вскружил вам голову, малыш!

– Есть другая степень различия, – продолжал рассуждать я. – Мой старый друг, Рамон Перес, представляющий здесь своего брата Хосе, или Presidente, если хотите.

Все еще сидя на кушетке, Рамон напрягся, представляя непроизвольную имитацию человека, замершего в ожидании.

– Самое большое и удачное, а следовательно, последнее сражение революции привело их к власти, – холодно произнес я. – А где был Presidente, когда войска бились и умирали на баррикадах?

– В своем старом уездном дворце, дорогой, – самодовольно воскликнула Зельда, – большую часть времени в постели со мной.

Я не обращал внимания на горестно исказившееся лицо и продолжал размышлять вслух.

– Это настоящая разница в степени, – медленно проговорил я. – Весь успех революции зависел от двух человек – братьев Перес. Хосе с бородой крестьянина и глазами святого, его мистическое качество личного гипноза – вот что позволяет вам движением мизинца управлять толпой. Идеализированный вождь неимущих! Затем его брат Рамон – холодный, расчетливый ум за ширмой революции. Безжалостный узурпатор власти, готовый управлять посредством дара Хосе и поворачивать толпу туда, куда он сам захочет. – На мгновение я расшевелил их, как несколькими часами раньше это сделал Броган, и это было волнующее, но непростое чувство. – Есть ли иной способ разрушить диктатуру быстрее, чем что-либо, включая даже пушки? – риторически спросил я. – Смех! Если выползет наружу правда о том, где и как проводил Хосе время, когда происходили бессмертные сражения и люди умирали с его именем на устах, – толпа бы позабавилась. Затем очень скоро смех перерос бы в презрение, презрение – в ненависть, ненависть, – в гнев, и это стало бы концом братьев Перес.