Текст книги "Том 1. Убийство в закрытом клубе"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 31 страниц)

Крошечное черное бикини только подчеркивало магнетическую притягательность обнаженности этого восхитительного изобилия плавных округлостей и сфер. Ее упругие груди плавно и величаво поднимались, как полноводная река, и это зрелище вызывало во всем моем теле тупую боль и желание. У нее была хрупкая, исключительно тонкая талия, переходившая в пышные округлости бедер, которыми она как-то искусно покачивала с амплитудой колебания, равной одной тысячной миллиметра. Это покачивание в сочетании с впечатлением от ее ног создавало эффект эротического совершенства.

– Здравствуйте, – сказала она вдруг голосом маленькой девочки и нерешительно улыбнулась.

– Здравствуйте, – сказал я хрипло. – Я – Рик Холман. Мне на три часа назначена встреча с мистером Кингом.

– С Джеромом? Я думаю, он у себя в кабинете. Хотите, чтобы я провела вас к нему, господин Холман?

– Спасибо, – сказал я. У меня вдруг пересохло во рту.

Она повела меня в дом через просторный вестибюль и затем – прямо в кабинет, не позаботившись постучать в дверь. Человек, сидевший за большим письменным столом, по-видимому, черного дерева, поднял голову и посмотрел на нас, когда мы вошли.

– Дорогой, – сказала девушка застенчиво, – это мистер Холман. Я встретила его у входной двери. Он не знал, как пройти к тебе, и я показала ему дорогу. Я правильно сделала, не так ли?

– Конечно, – ответил он кратко. – Теперь ты можешь идти.

Я не смог бы оторвать свой взгляд от нее, когда она выходила из комнаты, даже если бы и попытался сделать это. Мягкие, волнообразные движения ее бедер, которые только символически были прикрыты тонкой полоской черного шелка, делали ее неотразимой. И только после того, как за ней мягко закрылась дверь, я смог сосредоточить свое внимание на человеке, который сидел за большим письменным столом.

Это был маленький лысый мужчина, одетый в хорошо сшитый черный костюм. Его голова была слегка наклонена набок, а светлые пытливые глаза изучали мое лицо из-под нависших век. Поза его была похожа на позу птицы, но определенно не домашней птицы, а добродушного стервятника.

– Я – Джером Т. Кинг, – сказал он так же кратко, как говорил и до этого. – Эти ягодицы, которые завладели вашим вниманием несколько секунд назад, мистер Холман, принадлежат моей жене.

– О? – сказал я. А что я еще мог сказать?

– Ее тело всегда выводит из равновесия мужчин, которые видят ее в первый раз, – сказал он спокойно. – Поэтому я не делаю вам замечания за вашу реакцию, мистер Холман, а просто сообщаю вам: она является моей собственностью. Это подразумевает, конечно, что она не свободна и не доступна.

– Конечно, – сказал я.

– Пожалуйста, садитесь. – Он кивком указал мне на обитое дорогим материалом кресло, стоявшее неподалеку. – Теперь расскажите мне, что это за личное и весьма срочное дело, которое мы должны обсудить.

Я погрузился в указанное мне кресло и внимательно смотрел на Кинга в течение нескольких секунд, раздумывая, с чего бы начать.

– Мистер Кинг, – сказал я наконец, – может быть, мне следует вначале рассказать вам немного о себе?

– В этом нет необходимости. – Он перелистал какие-то бумаги на своем письменном столе, пока не нашел ту, которую искал. – Вы пишете о себе как о консультанте по промышленным вопросам, мистер Холман, но у вас имеется лицензия частного детектива, выданная в Лос-Анджелесе. За последние пять лет вы создали себе хорошую репутацию в кругах, имеющих отношение к шоу-бизнесу, особенно кинобизнесу, как осторожный и умелый специалист по улаживанию конфликтов в тех делах, где использование обычных каналов было бы неразумным или бесполезным. Вы… – Он опустил голову и стал молча изучать лежавшую перед ним бумагу. – У вас нет своей конторы, мистер Холман? Не находите ли вы, что это несколько необычно, или это какая-то уловка?

– Когда кто-нибудь пожелает увидеть меня, я еду к нему в его контору, – сказал я. – Это спасает от больших накладных расходов, а хорошая справочная служба позволяет мне узнать, нужны ли мои услуги и когда они нужны.

Кинг рассеянно кивнул:

– Я вижу, у вас есть дом – хороший дом в Беверли-Хиллз, который вы купили три года назад. Похоже, что это удачная покупка за пятьдесят тысяч долларов, мистер Холман, и вы уже выплатили тридцать тысяч долларов. По-видимому, у вас очень хорошо идут дела, я поздравляю вас.

– Благодарю, – ответил я сухо. – Я восхищен вашей справочной службой, мистер Кинг. У нее ведь было очень мало времени, чтобы подготовить вам ответы на все эти вопросы.

– Эта справочная служба стоит дорого, но работает эффективно, – отметил он, пожимая плечами. – Я думаю, что эта служба работает так же хорошо, как и вы, мистер Холман.

– Замечательно, что теперь мне не надо объяснять вам род моих занятий, – сказал я. – Может быть, ваша справочная служба уже сообщила вам, почему я здесь, у вас?

Он сдвинул все бумаги в сторону и посмотрел на меня в упор, из-под нависших век, которые сейчас опустились еще ниже, на меня смотрели пронзительные, как у хищной птицы, глаза.

– Начиная с определенного часа вчерашнего дня вашим клиентом стала актриса Делла Огэст. Она сказала вам, что в течение шести месяцев у нее нет никакой работы и что она подозревает, что ее включили в черный список те, кто имеет какое-то влияние в кинопроизводстве. Она хочет, чтобы вы узнали, кто включил ее в этот черный список и почему. Я прав, мистер Холман?

– На все сто процентов, – признался я. – У вас уникальная справочная служба, мистер Кинг. Мне кажется, что этой справочной службой является Барни Райэн, а уникальность ее заключается в том, что она дала вам ответы на ваши вопросы раньше, чем вы успели задать их.

Он пожал плечами еще раз.

– Разрешите мне самому дать вам ответы на некоторые ваши вопросы, мистер Холман. Абсолютно верно, что Делла Огэст включена в черный список. И конечно, сделал это я.

– Почему?

– Потому что после того, что случилось с Родни Блейном, я решил, что в кино не должно быть такой женщины, как Делла Огэст, несмотря на ее профессиональные качества, – ответил он холодно. – У Блейна был блестящий талант, и на ней лежит прямая ответственность за его смерть. Это случилось, когда картина с его участием была готова уже на две трети, и кинокомпании пришлось потратить почти миллион долларов сверх бюджетных ассигнований, чтобы спасти то, что еще можно было спасти. Надеюсь, вы начинаете понимать меня сейчас, когда я говорю, что кино не может позволить себе иметь Деллу Огэст или подобных ей?

– Если вы хотите аргументировать это с моральной точки зрения, мистер Кинг, – сказал я довольно мягко, – я бы вам ответил, что кинокомпании, которые не могут позволить себе иметь Деллу Огэст, никогда не должны были позволить Родни Блейну даже пройти через свои центральные ворота! Если вы хотите вести деловой разговор, то я должен быть убежден в том, что прямая ответственность за его смерть лежит на Делле Огэст.

– Эта женщина три раза была замужем и имеет три развода, – сказал он жестко. – У нее была постыдная связь с человеком на десять лет моложе ее, и она сделала его жизнь невыносимой своими интригами и ревностью. По секрету скажу вам, мистер Холман, что полиция была более чем наполовину склонна считать: смерть Блейна была не несчастным случаем, а самоубийством! Сама Делла Огэст призналась, что в тот день, за несколько часов до смерти Блейна, у нее с ним была сильнейшая ссора, а один свидетель показал, что, когда Блейн остановил свою машину для дозаправки у бензоколонки, примерно в пяти милях от места происшествия, в ней сидела женщина.

– Опознал ли тот свидетель эту женщину как Деллу Огэст? – спросил я.

– Нет, – признался Кинг нехотя. – На голове у нее был шарф, и она носила темные очки, по-видимому для того, чтобы ее не узнали. У меня нет сомнения в том, что это была Делла Огэст.

Я достал сигарету и закурил, затем посмотрел на Кинга с недоумением.

– Вы ставите меня в тупик, мистер Кинг, – сказал я медленно. – Как вы только что мне сказали, никто точно не знает, была ли смерть Блейна несчастным случаем или самоубийством, и никто еще не доказал, что женщина, которая находилась в машине Блейна, была Деллой Огэст. Но через несколько дней после смерти Блейна вы берете на себя роль судьи, присяжных заседателей и исполнителя приговора. Не имея при этом никаких конкретных свидетельств преступления, не выслушав доводов защиты обвиняемой, вы признаете Деллу Огэст виновной и сами решаете, каким должно быть ее наказание, и сами приводите свой приговор в исполнение!

Кинг сложил бумаги, которые лежали перед ним на столе, и затем свирепо посмотрел на меня. В его глазах я увидел нескрываемую злобу.

– Я не намерен больше ничего объяснять, – сказал он холодно. – Вы пришли ко мне с тремя вопросами: была ли Делла Огэст включена в черный список, кто сделал это, почему это было сделано? Я ответил на все эти три вопроса, мистер Холман!

– Если я сумею доказать вам, что за смерть Родни Блейна несет ответственность кто-то другой, – сказал я, – исключите ли вы ее имя из черного списка, мистер Кинг?

– У меня есть для вас короткий, но дельный совет, – резко сказал он. – Идите к Делле Огэст и скажите ей, что вы не можете ничего сделать, чтобы помочь ей в этом деле, и никто не сможет помочь ей. Затем забудьте об этом и найдите себе другого клиента!

– А если я не брошу этого дела? – спросил я. – Допустим, мне повезет и я найду доказательства того, что не Делла Огэст, а кто-то другой виноват в смерти Блейна? Если вы и после этого не захотите – послушать меня, мистер Кинг, я вынужден буду опубликовать доказательства, с тем чтобы другие люди, которые имеют вес в кинопромышленности, смогли узнать обо всем.

– И что, вы предполагаете, это даст вам? – спросил он с ядовитым сарказмом.

– Барни Райэн объяснил мне существо ваших финансовых операций, – сказал я честно. – Тот факт, что очень многие люди должны вам крупные суммы денег, конечно, служит важным рычагом, когда вы хотите повлиять на них, но я не думаю, что большинство лиц, занимающих ведущее положение в кинобизнесе, – я имею в виду тех, кого знаю, – будут продолжать бойкотировать кого-либо, узнав, что этот человек не виновен.

– Вы наивный человек, мистер Холман, – сказал он презрительно. – Наивный, самоуверенный и глупый. Я должен был понять это в тот самый момент, когда вы вошли ко мне, и мне не следовало бы тратить свое время, пытаясь вести с вами интеллигентный разговор. С дураками надо говорить прямо, потому я теперь буду говорить с вами прямо. Если вы, Холман, будете продолжать это бессмысленное расследование в интересах Деллы Огэст, я позабочусь о том, чтобы ваше имя также попало в черный список в течение ближайших сорока восьми часов. Теперь вам остается сделать выбор. Всего доброго.

Я встал с кресла и вышел из комнаты, не высказав прямо того, что думал о нем самом, о его предках и о его сомнительных личных склонностях, хотя я очень хотел сказать ему несколько коротких, хлестких слов. Донкихот Холман сразился сегодня с большим числом ветряных мельниц, и вокруг него уже достаточное количество сломанных копий, решил Рик Холман.

Я вышел из дома, тихо закрыл за собой входную дверь и был уже на полпути к своей машине, когда меня окликнул мягкий голос. От бассейна ко мне быстро приближалась миссис Джером Т. Кинг. И одного взгляда на все изгибы ее красивого тела было достаточно, чтобы моим телом вновь овладела томительная боль.

Она внезапно остановилась в одном шаге от меня, ее ярко-синие с зеленоватым оттенком глаза застенчиво смотрели мне в лицо.

– Привет, – сказала она детским голосом.

– Привет, миссис Кинг, – ответил я весело, подражая ей.

– Я – Моника, – сказала она доверчиво. – А вы – Рик, не так ли? Мне нравится это имя – Рик. Хорошее имя.

Хотя она просто стояла, ее тело все время находилось в движении. Я понял: это оттого, что в ней заключено много жизненной энергии. Ненужный глубокий вдох поднимал ее пышные груди на дюйм, так натягивая бюстгальтер, что он готов был лопнуть. Ее округлые бедра вращались, как на шарнирах, описывая серию небольших, по-видимому бесцельных кругов. И эти бедра терлись друг о друга в каком-то самозабвенном экстазе. Она приподнималась на носки, и ее лодыжки напрягались. Она упорно не замечала движений, которые делало ее тело, но любой мужчина, который стоял бы так близко к ней, как я, не мог бы не ощущать с немыслимой остротой даже самого тонкого движения каждой ее мышцы под гладкой загорелой кожей.

– Вы уже закончили свои дела с Джеромом, Рик?

– Конечно.

– Я надеялась, что вы оба придете сюда поплавать, чего-нибудь выпить или просто посидеть у бассейна. – Она нерешительно улыбнулась. – Вы должны прямо сейчас возвращаться к себе на работу, Рик?

– Нет, не должен, – сказал я охрипшим голосом, – но я уверен, что самым разумным было бы немедленно вернуться.

– Да? – Ее глаза выражали невинное удивление, а я почти слышал, как называют мое имя в зале суда, где я выступаю в качестве соответчика в бракоразводном процессе супругов Кингов.

– Вы работаете на Джерома? – спросила она.

– Нет, – отрезал я решительно. – Я приехал поговорить с ним о своем клиенте – об одной актрисе.

– Я знаю ее? – Одной рукой она машинально пригладила полоску черного шелка на груди.

– Это Делла Огэст, – сказал я.

По лицу Моники пробежала тень, а по ее чувственным губам – легкая дрожь.

– Я ненавижу эту женщину, Рик, – произнесла она тихим голосом, – за то, что она сделала с бедным Родни Блейном!

– Вы знали Блейна? – быстро спросил я.

– Да, конечно! – прошептала она. – Это был замечательный человек. Мы часто плавали вместе. Он был похож на греческого бога или на кого-то в этом роде. У него был такой профиль, такое стройное, загорелое тело…

Она внезапно подняла правую руку и провела пальцами по своим длинным светлым волосам. Ее спина плавно изогнулась… Все ее движения были чувственными.

– После этого я его больше не видела, – прошептала она тихо, почти про себя. – Я не могла ничего понять. Я думала, что он любит меня. Но через некоторое время Джером сказал мне, что Блейн мертв. Я не могла поверить этому. Род был слишком молод, чтобы такое могло случиться с ним. Если бы умер Джером, я бы поверила этому, потому что он стар и безобразен, а люди часто умирают как раз в этом возрасте, не так ли? – Ее глаза искали встречи с моими. Взгляд умолял. – Разве это справедливо, Рик? Греческие боги не умирают, когда им всего двадцать два года!

– Джером уверен, что он покончил с собой, – сказал я бесцветным голосом.

– Род? – Она энергично отрицательно покачала головой. – Это же смешно! Зачем ему было делать это, если он имел все? Внешность, личность, блестящую карьеру! И он не мог наделать глупостей, так как его поддерживал Джером! Нет, это был несчастный случай, Рик. Вы можете поверить мне!

– Я не знал, Моника, что Джером поддерживал его, – сказал я как бы невзначай.

– Поведение Джерома в этом отношении иногда кажется смешным. – Она задумчиво сморщила нос. – Иногда он бывает таким хвастливым, а временами – таким скромным. Его заслуга состоит в том, что он нашел Рода. Затем Джером нашел ему хорошего агента-посредника, хорошего владельца киностудии и режиссера-постановщика для его первых кинокартин. Он даже лично следил за подготовкой киносценариев и подбором киноактеров.

– Меня это удивляет, – сказал я. – Я не думал, что он такой.

– Но, – изящно пожала она плечами, – я думаю, что у всего этого была и другая сторона, Рик. Джером считал, что Род мог стать одним из самых выгодных вложений капитала, какие он когда-либо делал. Вначале он почти не выпускал его из своего поля зрения. Род жил у нас, здесь, в доме, и когда бы Джером ни уезжал куда-нибудь на пару дней, например в Нью-Йорк, он всегда настаивал на том, чтобы Род оставался у нас дома, чтобы я присматривала за ним в отсутствии Джерома.

– Вы не возражали? Ведь на вас ложилась такая ответственность, – сказал я серьезно.

– О нет! – Она на мгновение закрыла глаза, и на ее лице промелькнула еле уловимая улыбка. – Я нисколько не возражала против этого! Мы так веселились, Рик! Мы целый день купались в бассейне, ночью при луне устраивали пикники и… – Ее лицо внезапно потускнело. – Но все это в прошлом, не так ли? Ушло навсегда, как и Род!

На какое-то роковое мгновение у меня промелькнула мысль – заключить Монику в свои объятия, чтобы успокоить ее, но я очень хорошо знал: если я сделаю это, то она получит все, что угодно, но только не успокоение. Стоять совсем рядом с Моникой Кинг было бы почти так же безрассудно, как пинать ногой неразорвавшуюся бомбу, чтобы узнать, почему она не взорвалась.

– Мне надо идти, – сказал я скрипучим голосом. – Было очень приятно встретить вас, Моника, и мне жаль Рода Блейна.

Она широко раскрыла глаза и, украдкой через плечо посмотрев в сторону дома, сказала:

– Мне кажется, Джером все еще в кабинете, возится со своими глупыми бумажками.

– Я тоже так думаю, – согласился я. – Но я уже попрощался с ним.

Она прильнула ко мне и запустила руки мне под пиджак. Ее пальцы плавно ощупывали мою грудь и пробовали ее на упругость.

– Мне кажется, вы сильный, Рик, – сказала она, тяжело дыша. – Я уверена также, что вы хороший пловец.

– Так, средний, – сказал я, сдерживая волнение.

– Вы скромничаете, – прошептала она. – Вам надо будет приехать сюда снова, тогда мы поплаваем – когда Джером уедет по делам в Нью-Йорк или куда-нибудь еще.

Я молча смотрел в большие ярко-синие с зеленоватым оттенком глаза Моники и видел, как ее детская невинность превращалась в жаркий пыл страсти. Она облизывала губы розовым кончиком языка, а ее пальцы стали упругими и с силой вонзились в мою грудь.

– Вы ведь умеете обращаться с девушками, Рик! – Она говорила низким голосом и слегка дрожала всем телом. – Вы не старик, который уже забыл, как заниматься любовью! Вы молоды, сильны и…

Внезапный шум, послышавшийся из дома, заставил ее отскочить от меня. Это было судорожное, рефлекторное движение. Я быстро скользнул в машину и завел мотор. Она же напряженно смотрела на парадную дверь дома. Ее роскошное тело было сковано страхом до тех пор, пока она не убедилась, что дверь не откроется.

– До свидания, Моника, – сказал я.

Она снова повернулась ко мне, и ее ярко-синие глаза опять были полны невинного удивления. Ее маленький изящный рот казался таким незащищенным. Он просто сводил меня с ума.

– До свидания, мистер Холман, – скромно сказала она своим детским голосом.

Затем она подошла ближе к машине, медленно раскачивая бедрами в примитивном ритме. Она была похожа на языческую богиню, которая совершает предварительный обряд перед началом ежегодной оргии своего племени.

– До свидания, – повторила она, и ее голос, теперь уже далеко не детский, звучал даже едко. – Вы трус и ничтожество! Ползите к себе домой и похныкайте во сне о той возможности, которую вы упустили!

Она повернулась ко мне спиной. Внезапно наклонившись, она выставила свой роскошный зад в мою сторону и сделала неприличный и насмешливый прощальный жест.

Глава 4

Я уже собирался нажать на кнопку звонка в третий раз, когда дверь открылась. Делла стояла в дверях и смущенно смотрела на меня. На ней был хлопчатобумажный топ с открытой спиной, под цвет голубых глаз, плотно облегавший ее упругие груди. Розовые лосины обтягивали нижнюю часть ее тела. У нее была безукоризненная, волосок к волоску, прическа, идеальная для блондинки с медным оттенком. Она выглядела как блюдо ценой в миллион долларов. Так почему же в ее взгляде чувствовалось некоторое замешательство?

– Это сюрприз, Рик, – сказала она. – Я не ожидала, что вы возвратитесь так рано. – В течение какого-то мгновения она колебалась. – Вы не войдете?

– Спасибо, – ответил я решительно. – Мне не помешает выпить.

Я последовал за ней в гостиную, где причина ее замешательства стояла около окна с зеркальным стеклом и курила сигару. Это был крупный полный мужчина с густой шапкой коротко остриженных седых волос, которые стояли торчком. Его лицо было определенно тевтонского типа. Квадратная челюсть резко выдавалась вперед. У него был большой надменный нос и толстые мясистые губы. Из-под его лохматых седых бровей выглядывали два бледно-голубых глаза. Когда мы вошли в комнату, эти глаза посмотрели на нас с ледяным равнодушием.

– Рик, – сказала Делла, волнуясь, – это Эрик Стейнджер.

– Привет, Холман, – буркнул он грубым голосом.

– Вы знаете друг друга? – спросила Делла.

– Да. Мы уже раза два встречались, – ответил я. – Прошу прощения, Делла: я не знал, что у вас гость.

– Это не имеет никакого значения, – сказал Стейнджер скрипучим голосом. – Я все равно уже собирался уходить.

– Никуда ты не уходишь, Эрик! – сказала Делла весело.

– У меня встреча… – Он посмотрел на массивные часы на волосатом запястье. – Ровно через двадцать минут.

– Но у тебя еще есть время, чтобы выпить, дорогой, раз здесь Рик.

Такая неловкая настойчивость удивила меня. Это не было похоже на Деллу, и я решил, что она очень нервничает. Но что было тому причиной?

Стейнджер раздраженно почесал свой шрам, который тянулся примерно от того места, где сходятся брови, через весь лоб.

– Как-нибудь в другой раз, – сказал он холодно. – Сейчас мне надо идти. Эту встречу нельзя отложить, вы понимаете, Холман?

– Конечно, – ответил я. – Тогда мы и приглашение выпить отложим на другой раз.

Он тяжело, грузно направился к двери, а Делла побежала за ним, как щенок, которого поманили печеньем. Общая сцена получилась довольно мрачной. В последний момент Стейнджер неожиданно повернул голову и посмотрел через плечо.

– Вы слишком много на себя берете в эти дни, мой друг, – сказал он скрипучим голосом. – Смотрите, выбирайте себе кусок по зубам, иначе подавитесь!

– Я запомню это, Эрик, – сказал я спокойно. – Если я даже никогда не пойму смысла ваших слов, я все равно запомню их.

Уголки его рта скривились в презрительной усмешке.

– Все это дешевые попытки сострить, – сказал он раздраженно. – Возможно, за последние годы вы слегка оперились, приятель, но не забывайте, что на той высоте, где парит ястреб, вы только голубь. – Я был почти уверен, что слышал, как он щелкнул при этом каблуками. – Я даю вам хороший совет, Холман, – продолжал он, солидно пожав плечами. – И если вы не последуете ему, это вам дорого обойдется.

В то время как Делла провожала Эрика до самой двери, я налил себе бокал из роскошного бара, который находился в углублении в углу просторной гостиной, и едва сделал первый глоток, как снова появилась Делла.

– Я пью только в компании, – сказала она устало. – Потому налейте мне полный бокал виски без содовой. Мне это необходимо.

Она прошла через всю комнату к бару, села на высокий стул, облокотилась на стойку бара и стала наблюдать, как я наливал ей виски.

– У меня было такое чувство, что я пришел не вовремя, – сказал я. – Вам следовало бы сказать мне, что у вас гость.

– Рик, вы именно тот человек, который нужен здесь, и вы пришли как раз вовремя. – Она схватила бокал и сделала большой глоток выдержанного виски. – Я никогда в жизни никому так не радовалась, как вам. Я уже опасалась, что буду прикована к этому Стейнджеру весь вечер! О Боже! Какая безрадостная перспектива для девушки!

– Я имел удовольствие видеть ту отметину, которую вы оставили на его лбу, когда вам было семнадцать лет и вы встретились впервые? – витиевато спросил я.

– Втайне, я думаю, он очень гордится этим шрамом, – ответила она с усмешкой. – Все тевтоны его возраста гордо носят такие шрамы, подобно тому, как многие американцы носят эмблему общества «Фи Бета Каппа» или что-либо подобное. Могу держать пари, что он говорит каждому, будто получил этот шрам во время дуэли на саблях в Шварцвальде на юго-западе Германии, и никто не знает его настоящего происхождения!

– Удар стулом, полученный от семнадцатилетней девушки, которая не захотела быть изнасилованной им в ту ночь? – улыбнулся я, смотря на нее.

– Ни в ту и ни в какую другую ночь! – поспешно закончила она. – Никакая девушка не хочет быть изнасилованной. Девушке всегда хочется чувствовать, что у нее есть выбор, до того самого момента, когда в замке повернется ключ.

Я допил виски и налил себе новую порцию.

– Как идут дела, Рик? Паршиво? Как и у меня?

– Я поговорил с некоторыми людьми, в частности с вашим агентом-посредником, – сказал я. – И узнал, дорогая, кто включил вас в черный список.

– Я тоже, – с горечью сказала она. – Наши сведения совпали, не так ли?

– Вы узнали, кто это сделал? – Я посмотрел на нее с изумлением.

– Эрик только что сказал мне, – ответила она напряженно. – Я надеялась, что вы пришли ко мне с другим именем, Рик, потому что то имя, которое он мне назвал, пугает меня!

– Джером Т. Кинг?

– Даже звук этого имени вселяет в меня страх! – Она проглотила оставшееся у нее в бокале виски тремя быстрыми глотками и пододвинула пустой бокал ко мне.

– Налейте мне еще столько же, бармен, сколько и себе.

– Почему вдруг Эрик Стейнджер стал беспокоиться о вашем благополучии? – спросил я.

– Он не переставал преследовать меня с той ночи, когда я ударила его стулом, – поморщилась Делла. – Думаю, что я должна быть польщена: четырнадцать лет – это очень большой срок для женщины, чьей благосклонности добиваются, а ведь он до сих пор не приблизился ко мне настолько, чтобы можно было говорить об успехе. Эрик предлагал мне почти все, чем он мог соблазнить меня в этой жизни, в том числе и брак, но сегодня он пришел ко мне с новым предложением.

– С каким же?

– Он сказал, что уже в течение шести месяцев знает: мое имя находится в черном списке, но из милосердия не решался мне сообщить. Сейчас он выяснил, кто постарался внести мое имя в этот список. Это Джером Кинг. И Эрик думает, что у него есть хорошие шансы отговорить Кинга от продолжения травли.

– А какой ценой?

– Ценой брака с ним! – Она слегка вздрогнула. – За эти годы он стал хитрее. Он хочет быть уверенным, что сумеет поставить меня в ситуацию, в которой мое тело будет принадлежать ему по праву. Он также приготовил для меня совершенно новую картину, которую можно будет снимать, как только мое имя будет исключено из черного списка. Он даже принес сценарий этой картины. – Она кивком показала на большой сверток, лежавший на кофейном столике. – Моя роль – просто конфетка. Я отдала бы все, чтобы сыграть ее, и он знает это, скотина!

– Слышу сладкий звенящий звук невероятного совпадения, – проговорил я мрачно. – И вся эта аллегорическая чушь братьев Гримм о том, что я голубь, над которым вьется ястреб, – ерунда!

– Однако, – сказала Делла серьезно, – он хороший продюсер, а для некоторых кинокартин еще и прекрасный директор. И этот сценарий, я думаю, неплох!

– Почему он верит, что может уговорить Кинга снять вас с крючка? – спросил я.

– Он не сказал, – пожала она плечами. – Но говорил об этом очень уверенно. Однако сначала сентиментальная часть в церкви. Я не буду исключена из черного списка до тех пор, пока он не наденет на мой палец тоненькое золотое кольцо!

– Теперь я понимаю его аллегорию, – сказал я. – Самое главное, чего он не хочет – это чтобы я расстроил его замысел, оправдав вас перед Кингом. В этом случае Эрика можно будет просто забросать тухлыми яйцами.

– Вы думаете, Рик, что у вас есть шанс сделать это? – с живостью спросила она. – Как реагировал Кинг, когда вы разговаривали с ним сегодня?

Я рассказал ей о том, что этот маленький лысый хищник думал о ее моральных качествах, о ее связи с Родом Блейном, обвиняя ее в смерти этого молодого многообещающего актера. Ее лицо осунулось, когда я стал рассказывать о твердом намерении Кинга оставить имя Деллы в черном списке навечно, даже если я смогу доказать, что она абсолютно невиновна в смерти Блейна. Сказал я и о том, что Кинг пригрозил: если я буду продолжать расследование, он поместит мое имя в черный список рядом с именем Деллы. К тому времени, когда я закончил рассказ, Делла выпила второй бокал шотландского виски, и ее щеки слегка порозовели, а потом начали краснеть.

– Мне кажется, что программа на этом завершается, как говорят на телевидении, – сказала она решительно. – Теперь мне надо привыкнуть к мысли о кислой капусте каждое утро, каждый день и каждый вечер.

– Вы хотите, выйти замуж за этот прусский монумент? – вскрикнул я. – Вы сошли с ума!

– Нет, – сказала она отрывисто. – Налейте мне еще – вы меня плохо обслуживаете, разве вы не замечаете этого?

– Мое обслуживание сейчас станет еще хуже, – проворчал я. – Я хочу поговорить с вами, пока какая-то часть вашего мозга еще трезва.

– Хорошо, но сначала я произнесу короткий монолог! – В ее голубых с поволокой глазах блестели искорки. Она пристально посмотрела на меня. – Вы только что сказали мне, что, если вы будете продолжать расследование, Кинг включит в черный список еще и вас. Я не хотела бы, Рик, чтобы вы рисковали своим именем. Я уже пробыла в этом списке шесть месяцев, и я знаю, что это такое. Но если я выйду замуж за Эрика, то снова смогу играть в кино. – Указательным пальцем она показала на сценарий. – Я смогу сыграть большую, яркую роль, подобную той, которая лежит здесь. Я снова буду жить! Вы можете понять, что это означает для актрисы, Рик?

– А думали ли вы о том, какие ночи ожидают вас? – спросил я. – Что вы будете делать в течение тех часов, которые пройдут с момента, когда вы покинете съемочную площадку, и до того, как вы снова вернетесь на нее на следующий день?

– Да, эти ночи будут долгими, – сказала она тихо. – Я не обманываю себя на этот счет. Но, по крайней мере, я буду живой, Рик! Я буду снова играть. Любое существование лучше, чем те последние шесть месяцев, когда я сидела дома и медленно сходила с ума!

– Есть лучший выход, – проворчал я. – Если я смогу доказать, что вы не имели никакого отношения к смерти Блейна, и кинопромышленники смогут убедиться, что это правда, то черный список Джерома Кинга не будет ничего значить. Кинобоссы не поддержат ваше отлучение, если они будут знать, что вы невиновны.

– Это похоже на красивую сказку, Рик, – сказала она горько. – Но в жизни все намного сложнее, разве вы не согласны?

– Но вы не сможете заставить меня прекратить свое расследование, дорогая, – ухмыльнулся я язвительно. – И если я добьюсь успеха через два дня после вашей свадьбы со Стейнджером, не будете ли вы тогда чувствовать себя глуповато?

В глубине ее глаз я почувствовал гнев и сильное напряжение. Она пристально посмотрела на меня. Это продолжалось почти двадцать секунд. Затем она внезапно расслабилась.

– Я так и не получила свой напиток. Что же случилось? Неужели этот подлец Джером Кинг хочет нанести удар также и по вам?

– Наше соглашение в силе? – спросил я ее.