Текст книги "Том 1. Убийство в закрытом клубе"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 31 страниц)

Лицо ее внезапно побелело, и она ничего не видящими глазами уставилась на меня.

– Господи! Какие еще небылицы поведал вам Леон Дуглас? Если сказал, что я собираюсь выйти за него замуж, то он – наглый лжец! Мы с ним всего лишь хорошие друзья и ничего больше, – гневно произнесла Мелисса и осеклась. Ее глаза свидетельствовали о том, что она наконец-то осознала, что ляпнула лишнее, и перешла на шепот: – Зачем вы меня расспрашиваете? Это же все грязные проделки Картера. Он затеял возню, чтобы не выплачивать алименты! Но дело не только в них – человек он не из бедных и не разорился бы, если бы даже платил мне в два раза больше! Просто здесь ущемлено его мужское самолюбие. Вот чего он вынести не в силах! – Ее злобный взгляд сильно удивил меня. – А как должен вести себя в курятнике такой блудливый петух, как Картер, мистер Холман? – продолжила она. – Уж не думаете ли вы, что тот образ жизни, который он ведет, делает его чище?

– Да, у него любвеобильная натура, как у настоящего султана, – ухмыльнулся я. – Поэтому мне не хотелось бы, чтобы кто-то лишил жизни такого мужчину в расцвете сил. Так что если вы одна, миссис Стентон, или с помощью Леона Дугласа решили убить Картера, то я это никак не одобряю и делать вам не советую. С такими мотивациями, как у вас, даже парочка железных алиби не поможет. Да что тут говорить, миссис Стентон, даже Дуглас и тот высказывался намного осторожнее, чем вы. А вы, если вас завести, такое наболтаете!

Мелисса вдавила окурок сигареты в пепельницу, затем подошла к окну и устремила свой взгляд на макушки высотных зданий.

– Дуглас ничего вам о нас не рассказывал? – наконец спросила она.

– Ровным счетом ничего, – бодро подтвердил я. – Вы же сказали, что между вами ничего нет. Или я вас неправильно понял?

– Теперь вы все доложите Картеру! – воскликнула она, игнорируя мой вопрос.

Очевидно, ее слова – «всего лишь хорошие друзья» – не совсем точно отражали суть их взаимоотношений с управляющим редактором.

– Не обязательно, – вкрадчиво заметил я.

Женщина повернулась ко мне лицом и обхватила себя руками. Шелковая ткань оранжевой блузки натянулась, подчеркнув волнующие формы миссис Стентон.

– Тогда вам следовало бы назвать цену, – бросила она. – В случае с женщиной есть два варианта, и первый из них – деньги! Так сколько же, мистер Холман?

– Меня они не интересуют.

Ее губы искривились в презрительной дуге.

– Тогда – в постель с мистером Холманом? Что предложите? Регулярные дневные встречи? А может, тайные поездки на выходные за город?

– Звучит весьма заманчиво, – усмехнулся я, – но есть еще и третий вариант.

– Неужели? – Она удивленно вскинула брови. – А я и не знала. Вероятно, что-то не учла?

– Если вы оставите свою затею с убийством бывшего мужа, то мы с вами поладим.

– О Боже! – воскликнула Мелисса и то ли с удивлением, то ли с восторгом посмотрела на меня. – Вы самый верный из самых верных своему работодателю телохранителей, о которых я когда-либо читала в журналах! Вы что, серьезно?

– Безусловно. Так что, заключаем сделку?

Женщина беспомощно опустила плечи:

– Считайте, что да, мистер Холман. Правда, я никогда серьезно не задумывалась над тем, чтобы убить эту скотину, так что пойти на ваши условия мне совсем не трудно.

– Прекрасно. Спасибо, что уделили мне время, миссис Стентон.

– Знаете, я вдруг почувствовала, что получила удовольствие от разговора с вами, – задумчиво произнесла она. – Как Картеру удалось выйти на такого приятного человека?

– Просто он хотел самого лучшего детектива, а им оказался я.

Мелисса подошла и коснулась рукой моего плеча:

– Еще один маленький вопрос, мистер Холман. Надеюсь, что наша договоренность касается и Леона тоже? Не говорите ему, что я проболталась.

– Не вижу причины посвящать его в наши маленькие тайны, миссис Стентон.

Ее пальцы крепко сжали мне плечо.

– Вы очень легкий в общении человек, мистер Холман. – Она взяла меня под руку и подвела к дивану. – Почему бы вам перед уходом не присесть и не выпить со мной? Я быстро все приготовлю.

– Замечательно, – ответил я и послушно сел на диван. – Мне – бурбон со льдом, миссис Стентон.

– Считайте, что уже готово! – воскликнула она, и в ее глазах вспыхнул огонек, словно кто-то зажег запал взрывчатки, окрашенной в кобальтовый цвет. – Давайте не так официально? Называйте меня Мелисса, а то этот мерзкий ярлык «миссис Стентон» вызывает у меня слишком много неприятных ассоциаций.

– Рик, – послушно назвал я ей свое имя. – Так обращаются ко мне друзья обоего пола.

Мелисса прошла к бару, приготовила напитки и, держа стаканы в руках, подошла ко мне. Присев рядом, она плотно прижалась ко мне бедром.

– За новых друзей, Рик! – произнесла она тост, торжественно подняв руку с коктейлем. – Может быть, их дружба со временем перерастет в нечто большее?

Ее большие синие глаза излучали всю теплоту средиземноморского лета. Она неистово, словно бездомная кошка, обретшая себе хозяина, стала тереться своим бедром о мою ногу, и тут я впервые посочувствовал Картеру Стентону. Бывают моменты, когда мужчина мечтает одержать над женщиной легкую победу, но, добившись ее, редко женится на своей «мечте». Едва ли Мелисса воспылала ко мне. Возможно, она умышленно заигрывала со мной, чтобы я не болтал ничего лишнего о нашей встрече.

– А что собой представляет Леон Дуглас? – небрежно бросил я.

Она резко дернулась, но стакан в поднятой руке все же удержала.

– Леон? – захлопав ресницами, переспросила Мелисса. – Рик, зачем о нем сейчас говорить? Совсем неподходящий для этого момент, дорогой.

– Интересно, сможет ли он совершить убийство, если вдруг решит, что цель оправдывает средства?

– Я… я не знаю, – неуверенно произнесла она. – Откуда же мне знать?

– Ну а женская интуиция вам не подсказывает? – спросил я и отпил из стакана бурбона хорошего качества, правда, не такого высокого, как тот, которым меня угощали в доме ее бывшего супруга. – Ну ладно, забудем. Спасибо за бурбон. Мне пора.

Я поднялся, а она осталась сидеть на диване, растерянно тараща на меня свои синие глаза, отказываясь верить, что потерпела фиаско. Мелисса пару раз провела по губам языком и умоляюще протянула ко мне свою левую руку.

– Рик, – произнесла она слегка дрожавшим голосом, – ты не должен вот так просто покинуть меня. Я не могу без тебя!

– Мне надо переговорить с парочкой подозреваемых, которых я еще даже не видел, – бодро сказал я. – Еще раз спасибо за все. Ты мне очень помогла, Мелисса.

В правой, поднятой в тосте руке она все еще держала стакан, а левой тянулась ко мне.

– Ты меня отвергаешь, – жалобно пролепетала Мелисса. – Неужели это все, что ты оставишь мне в память о себе?

– О, спасибо, что напомнила, – хлопнул я себя по лбу и сунул в ее протянутую руку пустой стакан.

Глава 4

Джин Мейер, худой, изможденного вида лысый мужчина с орлиным, словно у пирата, носом, смахивал на мертвеца, долго пролежавшего в могиле. Он сидел в кожаном кресле с высокой спинкой, когда я вошел, и уставился на меня своими блеклыми, давно утратившими способность выражать какие-либо чувства глазами.

– Так, значит. Стентон обеспокоен угрозами убить его? – медленно произнес старик. – Удивляюсь, что он так поздно спохватился, ведь поводы для беспокойства появились гораздо раньше. – Его голос напоминал шум ветра в мертвом лесу. – Он, должно быть, не на шутку переполошился, раз обратился к вам за помощью. Я наслышан о вас, Холман, и знаю, что ваши услуги стоят совсем не дешево.

– Мне надо тщательно обдумать всю собранную информацию, а ее не слишком-то и много. Прежде всего необходимо выявить мотивы готовящегося преступления.

– И вы пришли ко мне, полагая, что они у меня есть, или так считает толстяк? – поинтересовался он. – Так каковы у меня мотивы, чтобы убить его?

– Вы его компаньон по клубу, – осторожно подбирая слова, начал я, – который приносит огромные прибыли. Не исключено, что вас больше не устраивают те сорок девять процентов, которые вы с них получаете. Вот вам и причина. Во всяком случае, Джин, такое случалось и раньше.

– Те времена уже давно прошли, Холман, – вздохнул Мейер. – Теперь мы живем в совершенно другом мире. Настоящий, хороший рэкет уже легализован, и теперь нет необходимости прибегать к насилию – достаточно для этого иметь хороших юристов и бухгалтеров. Такого принципа я придерживаюсь последние двадцать лет, и вам это известно, Холман. – И он одарил меня легким презрительным взглядом.

– Просто я подумал, Джин, что этот клуб – такое золотое дно, ради которого не грех поступиться и принципами, – спокойно заметил я.

– Вы же еще не познакомились с моими коллегами. – Он указал рукой на двух мужчин, сидевших в кабинете и молча наблюдавших за мной. – Извините, Холман, старики склонны забывать о хороших манерах.

Мертвенно-белым пальцем-костяшкой Мейер указал на первого из них.

– Это – Ларри Маллер, – произнес он.

Хоть, по словам Мейера, он и не нуждался больше в крутых вышибалах, я сразу понял что входило в обязанности Ларри, этого юноши и старика одновременно, около двадцати – двадцати двух лет от роду, с бледным лицом и темными глазами, ничего, кроме презрения, не выражавшими. «Раньше таких ребят называли гангстерами-телохранителями, а теперь – психопатами», – подумал я. В любом случае они всегда служат орудием убийства, холодным, расчетливым и высокопрофессиональным. Достаточно на такого взглянуть, чтобы на голове сразу же зашевелились волосы.

– Поздоровайся с мистером Холманом, Ларри, – мягко предложил босс.

– Привет, Холман, – с ухмылкой на губах произнес тот. – Я никогда о вас не слышал!

Пальцем, похожим на тонкий сучок, Мейер указал на своего второго помощника:

– Чарли Сэгар.

Сэгар представлял собой огромного дряблого мужчину с лысой головой. Он носил огромные без оправы очки с круглыми линзами. Достав из кармана носовой платок, Чарли вытер с широкого лба пот и улыбнулся мне.

– Рад познакомиться, мистер Холман, – фальцетом произнес он.

– Чарли – мой бухгалтер, – ровным голосом пояснил Мейер.

– Отлично, – кивнул я, – только не говорите мне, Джин, что Маллер ваш адвокат!

– Ларри – мой страховой агент, на которого можно положиться. Правда, Ларри?

– Совершенно верно, мистер Мейер, – с готовностью подтвердил тот. – Мои обязанности как у холодильника – обеспечивать вам сохранность.

– Этот мальчик с большим воображением, – с нежностью в голосе произнес Мейер.

В кабинете воцарилась гробовая тишина, как если бы мы все четверо были говорящими электрическими роботами, а пришедший оператор разом отключил нас от блока питания. Мейер опустил свой длинный нос и, не мигая, исподлобья уставился на меня. «Он не из тех, кто позволит кому-то попусту транжирить его собственное время», – подумал я и первым прервал молчание.

– Джин, вы что-нибудь еще хотите мне сообщить? – медленно выговаривая слова, спросил я.

– Давай, Чарли, – попросил Мейер, не сводя с меня глаз. – Уверен, Холман обладает чувством юмора и по достоинству оценит все, что ты ему расскажешь.

Сэгар яростно протер платком потную шею и совиным взглядом посмотрел на своего босса:

– Мистер Мейер, если нужны точные цифры, то я за ними схожу…

Босс слегка шевельнул своим изогнутым пальцем, и Сэгар замолк.

– Не надо. Дай ему общее представление, – вяло произнес он. – Мистер Холман – образованный человек. Ему и этого будет вполне достаточно.

– Да, – нервно кашлянул Чарли. – Конечно, мистер Мейер. Так вот, в первые два месяца после открытия клуб давал прибыль, исчисляемую тридцатью процентами. В следующий месяц этот показатель удалось даже перекрыть. Затем в течение трех последующих месяцев наблюдалось устойчивое снижение прибыли: где-то от двенадцати с половиной процентов до двадцати пяти в прошлом месяце.

– Дело разваливается? – предположил я.

– Я же говорил, Чарли, что мистер Холман чувством юмора не обделен, – монотонным голосом произнес Мейер. – Объясни ему, Чарли.

– Нет, мистер Холман, с бизнесом все прекрасно! – укоризненно заметил Сэгар. – Это с мистером Стентоном не все в порядке. Он занимается подтасовкой финансовых показателей. – Сэгар стер со лба пот и продолжил: – И так явно. Нет, это надо видеть! Дилетанты в любой сфере деятельности одинаковы, мистер Холман, – никакой изобретательности. Даже в детском возрасте, если мне понадобилось бы стащить доллар у своих родителей, я проявил бы большую осторожность, нежели мистер Стентон в своих манипуляциях со счетами кассы нашего клуба! – сокрушенно покачав головой, сказал он, а я с интересом наблюдал, успеет ли Сэгар вытереть пот, струйками катившийся по его щекам.

– И большую сумму удалось Стентону умыкнуть из кассы? – поинтересовался я.

– Скажи, Чарли, – попросил Мейер своего финансиста.

В последний момент Сэгару все же удалось стереть платком пот, крупными каплями свисавший под его покрытыми жиром скулами.

– Пятьдесят одну тысячу восемьсот тридцать девять долларов, – подсчитывая в уме, медленно произнес он, – и несколько центов.

– Вы уверены? – спросил я, хотя прекрасно знал, что такие, как Чарли Сэгар, в своих расчетах никогда не ошибаются.

– Да что вы! – украдкой зевнув, возразил Мейер. – Однажды, подсчитывая выручку от игральных автоматов, Чарли «потерял» полтора доллара. Так после этого у него случился нервный стресс.

– Таким образом, выходит, что у вас из всех подозреваемых Стентоном самые веские причины желать ему смерти, – не особенно уверенно произнес я.

Сидящий в кресле Мейер, на котором пиджак висел словно на вешалке, до того прямо державший корпус, всем своим иссохшим телом медленно подался вперед.

– Как я уже заметил ранее, есть более законные и безопасные способы разрешения подобных споров, – возразил он и устало закрыл глаза. – Если я захочу, то предъявлю Стентону иск. Зачем прибегать к убийству, когда можно обратиться в суд?

– А вы что, Джин, с помощью своих адвокатов собираетесь подать на него в суд? – не в силах подавить сомнения, спросил я.

– У нас со Стентоном состоялся прямой разговор, – ответил Мейер. – Расскажи ему, Ларри.

– Да, мистер Мейер, – с готовностью откликнулся тот. – Мы с Чарли отправились для серьезного разговора со Стентоном в его бордель. Чарли показал ему бухгалтерские данные. Картер попытался спорить, но факт его мошенничества был налицо. Тогда я выдвинул ему условия мистера Мейера: либо к концу месяца вернуть украденные им пятьдесят тысяч, либо продать ему свою долю акций.

– И что он на это ответил? – спросил я.

– Стентон рассвирепел.

– Мистер Стентон обозвал Ларри последними словами. Ему этого не следовало бы делать, – по-отечески взглянув на парня, заметил Сэгар. – Знаете, мистер Холман, Ларри так легко возбудим. Мы решили не ждать, когда мистер Стентон придет в себя, и покинули его заведение.

– И это все, Джин? – поинтересовался я.

– Все, – слегка кивнув, ответил тот. – Пусть Стентон вернет украденное, после чего Чарли поправит бухгалтерию, или уступит мне свою долю в клубе по цене, которую я назначу. Почему я должен терять свои деньги? А что будет с таким подонком, как Стентон, меня совсем не волнует. Как этот наглец повел себя с моими помощниками, а про себя я уже не говорю!

– Спасибо за то, что вы мне все рассказали, Джин, – поблагодарил я и направился к двери.

Сделав пару шагов к выходу, я услышал резкий, словно треск сухой ветки, голос:

– Подождите! – Мейер вытянул в мою сторону свой орлиный нос. – Мне совсем не хотелось бы, чтобы эта тварь погибла, – холодно произнес он. – Из-за этого может закрыться клуб, что, как вы понимаете, не в моих интересах. Если не я замыслил убийство Стентона, то тогда кто? Как вы думаете, Холман?

– Список подозреваемых постоянно растет, – недовольно проворчал я. – С некоторыми из них я уже переговорил, а скольких еще предстоит опросить – страшно подумать.

– Помню, там в клубе была девушка, – словно разговаривая сам с собой, сказал Мейер. – Та, которая перерезала себе вены. Как ее там, Ларри?

– Ширли Себастьян, мистер Мейер, – поспешно подсказал тот.

– Я слышал о ней, – подтвердил я. – Ее родной брат играет на трубе в вашем клубе.

– Вы уже переговорили с ним? – спросил Мейер.

– Он – следующий, с кем я намерен встретиться.

– Может, Ларри пойдет с вами?

– Нет, не надо, – твердо возразил я.

Маллер поднялся с кресла и холодно посмотрел на меня:

– Если мистер Мейер изъявил желание, то я…

Заметив скрюченный палец своего босса, Ларри замолк.

– Мистер Холман – частный детектив и волен поступать, как считает нужным, – мягким голосом произнес Мейер. – Он очень осторожен, о чем и нам иногда не следует забывать. Увольнение той девушки и ее самоубийство уже не секрет. Стентон так из-за этого расстроился, что пришлось его долго успокаивать.

Маллер хмуро посмотрел на своего босса.

– Мистер Мейер, – начал он на пол-октавы выше, видимо испугавшись собственной смелости, – вы считаете необходимым рассказывать этому Холману, что…

Мейер повернул в его сторону голову и одарил парня благосклонным взглядом.

– Подойди ко мне, Ларри, – мягко сказал он, и когда тот подошел, старик добавил: – А теперь дай-ка мне свою пушку.

С бесстрастным выражением Маллер извлек из-под своего пиджака угрожающего вида «магнум» калибра 357 и протянул боссу. Мейер, приняв его, щелкнул предохранителем и с силой ткнул дулом в лоб Ларри. Тот рухнул перед боссом на колени.

– Запомни, Ларри, – ласково произнес Мейер. – Мои решения обсуждению не подлежат.

– Да, конечно же, мистер Мейер, – едва шевеля языком, ответил трясущийся Ларри.

– Так вот, у той девушки имелась подружка, – с видом, словно ничего не произошло, продолжил старик. – Как ее, Ларри?

– Коупек, – сдавленным голосом произнес парень. – Джинни Коупек.

– Да, Джинни Коупек. Думаю, Холман, вам следует ее опросить – без свидетелей, как это сделали мы.

– Где вы ее нашли? – спросил я.

– Ларри? – Маллер медленно поднялся с пола. Пятно размером с голубиное яйцо на его лбу стало бледнеть. Он с ненавистью посмотрел на меня. То, что босс унизил его, это одно, но я оказался свидетелем, и Ларри было за что меня ненавидеть. От его взгляда у меня неприятно похолодело в желудке. – Ларри? – с явным нетерпением в голосе повторил Мейер.

– Она работает в центре города в театрике под названием «Последняя остановка», – угрюмо произнес Ларри. – Неужели никто не смог придумать ничего поумнее!

– У Ларри особо тонкое восприятие жизни, – промурлыкал Мейер. – Так побеседуйте с ней в конфиденциальной обстановке, Холман. Назовитесь приятелем Ларри и предупредите ее, что он не возражает, если она будет с вами откровенна.

– Думаю, что мне удастся представить, что у меня такой друг, как Ларри, – заметил я и тут же поймал на себе злобный взгляд парня.

Глава 5

Выходя из кабинета Мейера, я не чувствовал голода, пока не взглянул на часы. Было уже три часа дня. В ближайшей забегаловке я перехватил чашку кофе с сандвичем и в четверть пятого добрался до клуба «Гарем». Как и обещал Стентон, имя «Холман» оказалось магическим словом, и я мог беспрепятственно пройти в любую комнату клуба. «Гурия бар», обычно открывавшийся в семь вечера, на этот раз работал, и трое посетителей сидели в дальнем его углу.

Прислонившись к концертному роялю и прильнув губами к трубе, музыкант с закрытыми от удовольствия глазами импровизировал на тему известной мелодии «Не в силах начать». Пианист только что покинул рояль и, о чем-то оживленно беседуя с бас-гитаристом, медленно направлялся к выходу. Я прошел мимо них и, остановившись у высокого стула рядом со стойкой бара, стал слушать чарующие звуки музыки, издаваемые трубой Пита Себастьяна, одного из лучших джазовых исполнителей современности.

Я легко себе представил, как у Картера Стентона затряслись поджилки от сердитого взгляда этого гиганта под два метра ростом, могучего, словно каменная башня, с крупными, мужественными чертами лица и копной жестких кудрявых волос.

Последняя нота плавно оборвалась, как и полагается при исполнении блюза.

– Прекрасная музыка, – восхищенно заметил я.

Пит Себастьян опустил трубу и медленно открыл глаза. По его лицу я понял, что мое замечание на него впечатления не произвело.

– Бар еще не открыт, дружище, – раскатистым густым голосом с бархатным тембром ответил он. – Слушать, как я играю, разрешается только сидящим в баре клиентам за стаканом их паршивого коктейля. Мне, всю ночь напролет обливающемуся потом, платят именно за это!

– Мне нравится, как вы играете, Пит, но я сейчас здесь не для того, чтобы слушать вашу музыку. Я пришел для разговора.

– Для этого, по крайней мере, должно быть двое, дружище, – равнодушно произнес он. – Что касается меня, то я пойду приму душ и хоть немного отдохну. А вы можете побродить по бару и поговорить сами с собой. Ничего не имею против.

– Кто-то грозится убить Картера Стентона, – спокойно заявил я, словно не слышал его слов. – Стентон полагает, что потенциальным убийцей можете оказаться и вы, поскольку считаете его виновным в гибели вашей сестры.

Пит снова приложил трубу к губам и издал громкий протяжный звук.

– Полицейский сыщик? – спросил он и провел языком по губам. – С кокардой и всеми остальными атрибутами?

– Нет, частный детектив, которого, опасаясь за свою жизнь, нанял Стентон. Меня зовут Холман – Рик Холман.

– А мое имя вам известно, – небрежно бросил трубач.

Он не протянул мне руку, и я понял, что общаться с ним будет нелегко. Я молча наблюдал, как он вынул из трубы мундштук, тряхнул им и осторожно, словно мать, укладывавшая своего младенца в колыбель, положил инструмент в футляр. Затем музыкант закурил сигарету и, чтобы удостовериться, не ушел ли я, краем глаза посмотрел в мою сторону.

– Может, вы действительно намерены убить Стентона, а может, и нет, – безразличным тоном заметил я, – но в любом случае мы должны переговорить.

– О’кей, – согласился он и слегка вздохнул. – Но только не здесь, дружище. Я никогда не провожу свое свободное время в этом гадючнике.

Мы зашли в бар, расположенный неподалеку от клуба, и отыскали тихий уютный столик. Когда нам подали напитки, Себастьян вытащил из кармана пачку сигарет, повертел ее в руке, затем убрал обратно в карман и достал серебряный портсигар. Открыв его, он воровато пошарил в нем пальцами, извлек толстую сигарету и быстрым движением вставил ее в уголок рта. Сигаретный табак был черного цвета, и когда Себастьян закурил, я почувствовал очень резкий запах. Он сделал три глубоких затяжки и немного расслабился.

– Вы так всегда свободно курите марихуану? – небрежно спросил я.

Пит нахмурился:

– Не будьте занудой, дружище. Вы разговариваете со мной как настоящий сыщик!

– Если один из них войдет в бар, то сразу же почует, что здесь балуются «травкой», – укоризненно произнес я.

– Да-а, – выдавил трубач. – Вы правы.

Он еще три раза быстро затянулся и поспешно вдавил бычок в стоявшую на столике пепельницу.

– По словам Стентона, вскоре после открытия клуба он обнаружил, что ваша сестра наркоманка, – начал я. – Поэтому он ее и уволил. Спустя месяц она забралась в ванну и перерезала себе вены. Стентон удивлен, почему в ее смерти вы вините его. Это так, Пит?

Себастьян чуть опустил руку, в которой держал мартини, и злобно посмотрел на меня.

– Вы работаете на него, дружище? Если Стентон это утверждает, – он пожал огромными плечами, – значит, так оно и есть.

– Не надо умничать, – холодно возразил я. – Я должен предотвратить убийство. За это мне платят. Что вовсе не значит, что Стентон мне нравится или что я верю всему, что он мне рассказывает. Единственно, чего я хочу, это узнать правду и выйти на того, кто в конце месяца собирается проводить Стентона в последний путь.

– Если похороны состоятся, то это будет незабываемое зрелище! – ухмыльнулся Пит. – Дружище, по такому случаю на его поминках я сыграю бесплатно. От кладбища до его дома мы пройдемся в диксиленде! Боже! С каким удовольствием я поучаствовал бы в его похоронах! – Его глаза радостно засияли.

– Ну а вы не хотите поговорить всерьез? – начиная раздражаться, спросил я.

Он задумался.

– Хочу, – ответил он, и в его голосе появилась теплота. – Я обязан это сделать ради Ширли. – Пит вдруг презрительно сморщился и, проведя тыльной стороной ладони по губам, добавил: – Ее уволили только из-за того, что она отказалась переспать с боссом!

– Вы утверждаете, что наркоманкой Ширли не была?

– За всю свою жизнь сестра, возможно, и выкурила пару сигарет, но то, что она кололась, как это утверждает Стентон, – чушь собачья! Хотите знать почему?

– Скажите.

Себастьян взял мою пачку сигарет, лежавшую на столике, достал одну, чиркнул зажигалкой и глубоко затянулся.

– У Ширли было больное сердце, – нахмурился он. – Когда она еще училась, по этой причине ее даже не приняли в школьную команду по софтболу! Если бы она, как говорит Стентон, сидела на игле, то ее сердце долго бы не выдержало.

– А полиция знает, что у нее было больное сердце?

– Я пытался втолковать это полицейскому сыщику, дружище, да что толку! – воскликнул Себастьян и, откинув назад голову, саркастически засмеялся. – Сыщик беднягу Пита даже не стал слушать, потому что у того подмоченная репутация. Да и кто бы поверил, что такой, как я, говорит правду?

– А как же ее доктор, родители, наконец? – спросил я. – Уж если полиция не поверила вам, то им-то она не могла не поверить.

– Последний раз Ширли обращалась к врачу в год окончания школы, – спокойно сказал он. – Тогда ей исполнилось четырнадцать. Из-за своего больного сердца сестра лишилась многих детских радостей. В результате у нее развилось нечто вроде комплекса. Она считала, что если не будет обращать внимание на свое здоровье, болезнь сама собой пройдет. Сколько раз я посылал ее к доктору, но она закатывала такие истерики, что я боялся, как бы у нее не начался очередной сердечный приступ. – Пит, погруженный в тяжелые воспоминания о сестре, поводил пальцем по столу. – Насколько мне известно, она перенесла три тяжелых приступа, и последний из них случился год назад. Ширли никому об этом не сказала, даже мне. Не знаю другого человека, который бы так хотел жить, как она! Сестра не могла покончить с собой! Я не верю, что сестра сама наложила на себя руки, как не верю и в то, что могу выбросить свою трубу, а Стентон перестанет волочиться за юбками!

– Вы сказали, что у вас подмоченная репутация. Что с вами произошло и когда это случилось? – продолжал допытываться я.

– Пять лет назад, – ответил он и, допив мартини, подал знак официанту. – Тогда все складывалось иначе. В то время я играл в группе с еще пятью музыкантами. Приходилось подряжаться на одноразовые выступления в третьеразрядных клубах Арканзаса. Это все, на что мы могли рассчитывать. Хорошо помню ту ночь. К тому времени наша группа уже давно сидела на мели. – Он вдруг ухмыльнулся, вспоминая детали произошедшего. – Так вот, мы решили показать этим кукурузникам, на что способны. Обычно во время выступления группы я выходил вперед и исполнял долгое соло на трубе. О Боже! – произнес он и сдавленно рассмеялся. – Стоило ли так изгаляться, чтобы заработать какие-то крохи! Когда мы работали последний номер, я, как всегда, исполняя заключительную часть своего соло, опускался на колени. Это производило на слушателей сильное впечатление.

В тот вечер я, как обычно, припал на колени и закрыл глаза – когда полностью отдаешься музыке, сыграть с открытыми глазами что-то стоящее я не могу. Поэтому я и не заметил, как один изрядно перебравший посетитель клуба поднялся со своего места и направился ко мне с чашкой горячего кофе. Этот ублюдок, видимо, чувствовал себя душой компании, собравшейся в зале, и решил перед всеми покуражиться. Подойдя ко мне, он опрокинул чашку с еще дымящимся кофе в растр моей трубы. Понимал ли он в тот момент, что может обжечь мне губы, я не знаю. Тем не менее я применил против него грозное оружие и отправил того пьяного, надо сказать, далеко не хилого телосложения на пару недель в больницу, а сам получил восемь месяцев исправительных работ. Однако самое страшное заключалось в том, что тот малый мог сжечь мне губы!

– Применили грозное оружие, – повторил я. – Что именно?

– Трубу. Что же еще в тот момент могло оказаться у меня под рукой? – усмехнулся Пит. – Я врезал ему так, что труба зазвенела. О, надо было слышать, как она запела!

– И сильно вы его ранили?

– Не очень. Где вы видели ублюдков с непрочными головами? – презрительно произнес он.

– А все-таки?

– В двух местах перелом черепа, – ухмыльнулся Пит. – Думаю, через пару месяцев он поправился. Во всяком случае, выйдя из заключения, справок о его здоровье не наводил. Это было бы неразумно с моей стороны.

Я закурил и с любопытством посмотрел на него, удивляясь тому чуду, что такой гигант с хорошо накачанными мышцами не всадил голову бедняги по самые плечи.

– Теперь, Пит, разложим все по порядку. Вы считаете, что Стентон лжет, когда утверждает, будто ваша сестра кололась. Она не употребляла наркотики, в противном случае ее сердце не выдержало бы. Но вы не знаете никого, кто бы подтвердил, что Ширли действительно страдала болезнью сердца.

– Да, это так, дружище, – с угрюмым видом кивнул он. – Отца я не видел с пяти лет. Он бросил семью и как в воду канул. Наша мать умерла через три месяца после того, как Ширли окончила школу, то есть десять лет назад.

– Ширли очень хотела жить, и поэтому вы считаете, что пойти на самоубийство она не могла?

Себастьян уставился на меня холодным взглядом:

– Ну и умница же вы, Холман! Я уже десять минут твержу вам об этом!

– Тогда что, по-вашему, произошло с сестрой?

Он прикусил нижнюю губу, легонько поводил по ней зубами и медленно покачал головой:

– Не знаю. Теряюсь в догадках. С того самого вечера, когда это случилось. Насчет наркотиков Стентон врет – он хочет всем внушить, что именно из-за этого уволил Ширли и не его вина в том, что она спустя месяц покончила с собой. Он боится предстать этаким Джеком Потрошителем. Но пусть ему поверит кто угодней, только не я, дружище. За трагедией Ширли что-то скрывается, и первый, кто замешан в этом темном деле, – Стентон!

– Если вы его так ненавидите, то почему работаете у него?.

Губы Себастьяна скривились в отвратительной усмешке.

– Этот жирный червяк испугался, что в один прекрасный день я приду и вышибу из него мозги, – презрительно бросил он. – Поэтому, чтобы спокойно спать по ночам, Стентон придумал, как умилостивить меня: пригласил на три недели поработать в его клубе. И надо сказать, за очень хорошие деньги! Наверно, рассчитывал, что мы станем с ним закадычными друзьями. Я предупредил своего агента, что менее чем за полторы тысячи долларов в неделю мы не согласны. А это – огромная сумма! Так Стентон принял наши условия и даже не пикнул! – Себастьян слегка откинулся назад, и его глаза радостно заблестели. – Во время первого выступления, как только мы закончили исполнять мелодию, он, широко улыбаясь, подошел ко мне и выразил свое восхищение. Этот притвора заявил, что безмерно счастлив иметь в своем клубе такого музыканта, как я. В свою очередь я тоже расшаркался и сказал, что рад возможности чаще общаться с ним. Слова мои звучали достаточно вежливо, а пока я их произносил, мы не мигая смотрели друг другу в глаза. После этого я в клубе его уже не видел!