Текст книги "Том 1. Убийство в закрытом клубе"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 31 страниц)

Зельда тихо вздохнула:

– Ты помнишь, Рик, дорогой, как мы ждали самолет на взлетной полосе в джунглях, когда ты увозил меня из дворца Хосе? – Ее длинные ресницы опустились не спеша вниз, словно падающий занавес, прикрывающий приятные воспоминания. – Ты был тогда как пожарный, вынесший меня из пламени.

– Конечно, – заверил я сухо, – но мне не хотелось бы менять тему. Как я уже сказал внизу в библиотеке, твою блестящую идею можно назвать одним неприятным словом – шантаж.

– Ты не понимаешь, дорогой. – Ее глаза снова широко распахнулись. – Все, о чем я попросила их, – это поддержать картину. И если они настаивают на том, чтобы дать мне деньги, лишь бы картину не создавать, в этом не моя вина!

Я присел на край кровати, смяв нежно-голубой атлас, и зажег сигарету.

– Возможно, это глупый вопрос, милая, – признался я, – но почему? Неужели ты нуждаешься в деньгах?

– Любому нужны деньги, дорогой, – отчетливо произнесла она. – Знаешь ли, бриллианты так дороги, особенно когда покупаешь их сама.

– Выходит, что мир действительно приближается к концу света, раз Зельда Роксан, – я покачал головой, – уже сама покупает себе бриллианты.

– Ладно, дорогой, – она повернулась ко мне в резком неожиданном порыве, – если ты хочешь знать, я ненавижу их. Ненавижу за то, что они сделали со мной, за всю боль и унижения, которые испытывала многие годы. Они просто использовали меня. Ни один из них никогда не любил меня. Сомневаюсь даже в том, нравилась ли я им вообще когда-нибудь.

– Это звучит как прекрасная роль, – запротестовал я, холодно ухмыляясь ей. – Что это будет? Телевизионная мелодрама или что-нибудь значительное и солидное, не для широкой публики?

– Это жизнь, Рик, – медленно заверила она. – Мне кажется, что я снова ошиблась, дорогой. Ведь я надеялась, что ты единственный мужчина, который сможет понять, единственный известный мне человек, который сумеет разглядеть настоящую, живую Зельду Роксан под всей этой показной шелухой. Но ты не можешь этого, дорогой, не так ли? Бриллианты и я полураздетая – это слишком ослепительно. Тебе хотелось бы, чтобы я сняла то, что осталось на мне сейчас? Цитирую: Сегодня в Голливуде, обедая с легендарной Зельдой Роксан, я спросил ее, в чем она спит, и она ответила с ослепительной улыбкой: «В бриллиантах, в чем же еще?» Конец цитаты! – Она скрестила ноги и откинулась в своем кресле. – Я была совсем юной, когда вышла замуж за Хьюго в Берлине сразу после войны, дорогой. Он двигал мной, как пешкой в своей шахматной партии, постоянно изменяя мне. Если же что-то казалось ему не так, он избивал меня – может, пригодилась его гестаповская подготовка? Сапоги и плетка – это звучит так нереально теперь, не так ли, словно из какого-то детектива?

– А ты уверена, что это не из сценария? – подозрительно спросил я.

– Мне всегда хотелось попробовать написать что-нибудь, дорогой. – Ее оголенные плечи слегка поежились. – Уверена, что смогла бы таким способом заработать кучу долларов. Я рассказывала тебе когда-нибудь о моей лучшей подруге, Нине Фарсон? Когда я впервые попала в эту страну, я ничем не отличалась тогда от других, отчаянно надеявшихся на удачу и не имевших денег. Но дорогая Нина подружилась со мной и позволила мне оставаться в своем прекрасном доме. Не мило ли это?

– Не могу ничего с уверенностью сказать, пока не дослушаю до конца, – холодно ответил я.

– Нина была тогда большой звездой, – продолжала Зельда своим немного хрипловатым, но все еще мелодичным голосом, – или, может быть, до этого. Но уже прошел слушок, что она катится под уклон. Ничего конкретного, ты понимаешь, дорогой. Просто необоснованный разговор, но это может оказаться смертельным в нашем доме. И дорогая Нина почувствовала, что ей нужен новый подход, чтобы как-то преобразить свой образ перед парой директоров и постановщиков. Она сделала ставку на меня и предоставила мне возможность как-то отплатить за ее доброту и гостеприимство.

– Каким же образом?

– Сдавая меня мужчинам, от которых что-то зависело, – воскликнула Зельда, мягко улыбаясь, – все эти лысоголовые «дарлингз» со своими липкими лапами и стеклянными глазами – это определенно было хорошей стажировкой, Рик, возможно, почти уникальной. Такой была я – неизвестная, участвовавшая в постановке двух ночей в неделю для лучших людей в кинобизнесе. – Ее тонкие пальцы потрогали колье с мягкой неясностью. – Ты хотел бы послушать о Рексе Куртни, дорогой?

– У меня такое чувство, что иного выбора нет, – отозвался я. – Так что же он?

– Мы можем даже сыграть с тобой. Ты рассказываешь все, что знаешь о нем, а я добавлю то, что ты пропустишь, – предложила Зельда.

– Один из четырех лучших гонщиков мира, – медленно начал я, – английский тип безответственного человека. Своего рода символ собственной страны, мне кажется, лихой, играющий со смертью, романтическая натура с обычным даром сдержанных высказываний. Вот, пожалуй, и все, что я знаю о нем.

– Ты упустил только одно, дорогой, – Зельда изящно зевнула, – он еще и голубой. Вот зачем он женился на мне, – потому что я уже становилась чем-то вроде символа. Он использовал меня как прикрытие. Кто бы поверил, что мужчина, женатый на Зельде Роксан, в действительности предпочитает сильных молодых людей? Их было так много, дорогой. Я помню одного возвышенного юношу в Испании, который так мечтал стать матадором, а когда Рекс устал от него, парень убил себя. Ты, наверное, не поверишь, но за все время, пока мы были женаты, мы никогда не спали в одной постели.

– А что ты скажешь о Гарри Тайге?

– Гарри обвел меня вокруг пальца своим особым способом. Мне тогда так хотелось добиться успеха на Бродвее, как ничего другого за всю свою жизнь. У Гарри была роль, словно специально созданная для меня, как говорил он. Это, а также то, что продюсером был он сам, могло обеспечить мне успех. Он убедил меня выйти за него замуж и отдать ему пятьдесят тысяч долларов, которые он никак не мог собрать. Спонсоры, по его словам, еще не верили в меня так, как верил он. Думаю, ты уже знаешь, чем закончилась эта история. Постановка бесславно умерла после пяти представлений, и сохранились только огромные счета на общую сумму около десяти тысяч. Я должна была заплатить, потому что Гарри снова был в запойном марафоне, который длился целый месяц. Вскоре после этого мы развелись, он получил права на «Гарриет и охотник за головами», она стала лучшей пьесой. Главная роль в ней предназначалась мне, но милый Гарри отдал ее этой отвратительной суке, Фрэн Лурдон.

– Ты получила назад свои деньги?

– Ты шутник, дорогой? Но я храню запись его счетов, и их чтение доставляет мне удовольствие до сих пор.

– Остался только Хосе Перес, – я шутливо отсалютовал, – сам Presidente!

– Он был таким романтичным, дорогой, – Зельда тихо вздрогнула, – такой стройный, сильный, с чудесной бородой. Каждый раз, когда я проводила по ней пальцами, я чувствовала, что глажу морского котика. Но его брат Рамон был чрезвычайно неприятен, он вообще не замечал меня. – Она обиженно надула губы при мысли, что существует мужчина, на которого не действуют ее чары.

– Мне кажется, ты не должна винить его за это слишком, – объявил я. – В то время, когда вы с Хосе мирно жили в собственном дворце, происходило самое большое сражение революции. Рамон пустил слух, что Хосе был ранен на передовой, смело ведя в бой свою бригаду, и он не хотел, чтобы кто-то рассказал правду.

– Я помню это очень хорошо, дорогой, – нежно проговорила она, – ты был таким храбрым.

– Броган занервничал, когда ты не появлялась целую неделю, и позвонил на студию, – вспомнил я. – Меня послали за тобой. Это не совсем совпадало с планами Рамона. Он уже прикинул, что безопаснее сделать так, будто тебя убили в перестрелке с контрреволюцией где-то на границе. Но когда я сообщил, что слишком много людей точно знают о твоем местонахождении, в том числе и на твоей киностудии, и они никогда не поверят в историю с засадой, он страшно разозлился, так как понял, что я прав. Именно тогда он засадил меня в ту камеру на три дня, а его охранники утром и вечером имели хорошую разминку.

– Знаешь, что самое ужасное во всем этом, дорогой, – с напряжением произнесла она, – это то, что Хосе знал, что собирался сделать со мной Рамон, но не предпринял никакой попытки остановить его.

– Теперь ты расскажешь всему миру, где и как Presidente получил свою медаль «Пурпурное сердце»[4]4
  Медаль за ранение в ходе боевых действий.


[Закрыть], если только он не заплатит? – выпалил я мрачно. – Да, за свой компромат ты действительно заслужила высшую оценку, милая, даже с учетом того, что ты не так хорошо котируешься в самом этом деле.

– Дорогой, – воскликнула она, часто моргая, – не понимаю, о чем это ты!

– Ты написала им всем, что собираешься снять фильм о своей жизни и их тайны будут отчетливо фигурировать в нем. Затем, возможно, предложила вложить им какую-то сумму денег в его производство, правильно?

– Точно, дорогой.

– Затем ты пригласила всех их обсудить это? – Я с удивлением покачал головой. – Неужели ты не понимаешь, что сама пригласила их на убийство – сама!

– Ах это. – Ее лицо прояснилось. – Конечно, я думала об этом, дорогой. Я не так глупа, ты знаешь? Поэтому я была очень осторожна, когда писала каждому из них, и включила в письма полное описание всех эпизодов, где участвуют все пятеро. В этом случае никому нет пользы в моем убийстве, ты понимаешь, дорогой? Ведь другие четверо знали бы его грязную тайну!

Я уставился на нее в невольном восхищении.

– Это было весьма проницательно, – произнес я наконец приглушенным голосом. – Ты рассчитывала, что они не станут откровенничать друг с другом, так как надеются, что их секреты будут сохраняться в тайне, пока они не выплатят сполна. Исходя из твоего плана, они все должны были согласиться на выплату определенных сумм. Но ведь могло случиться так, что кто-то из них откажется, и тогда эта затея станет пустой тратой времени и денег.

– Я так рада, что ты понимаешь мою проблему, Рик, дорогой. – Она кивнула мне почти радостно. – Милый Гарри был очень утомительным на совещании, которое мы провели после ужина, и сказал, что не заплатит ни цента. И конечно, он был отвратительнее, чем когда-либо.

– А если Гарри не заплатит, то и никто другой не будет платить, – проворчал я.

– Ты прав! – объявила Зельда с энтузиазмом ведущей популярной телевикторины. – Все остальные хотят заплатить, дорогой, и у меня разрывалось сердце, когда я наблюдала, как они спорили и уговаривали его, – но упрямый Гарри не сдался ни на дюйм. Он повторял нам свою сумасбродную историю, как в один прекрасный понедельник станет миллионером и ни черта не даст за то, что я смогу повредить его репутации. Он теперь полностью разрывает с Бродвеем, и ему наплевать, что люди узнают о миллионере, это ему не повредит.

– Милая, – тихо произнес я, – у тебя действительно большая проблема. И все же это – превосходная идея.

– Да, это так, дорогой! – Зельда встала со стула, прошла к кровати, где сидел я, и мягко скользнула на мое колено. – Ты такой умный, дорогой, – нежно промурлыкала она, – и такой опытный в разрешении всяких неприятных ситуаций вроде этой. Знаю, ты первый, к кому обращаются все студии, когда у них возникают проблемы, требующие твердого, но деликатного решения. Вспомни, каким ты был умным и храбрым, вызволив меня тогда из страны Хосе! – Она положила обе руки мне на плечи и подвинула свое тело ближе, так что я мог чувствовать тяжесть ее круглых грудей на своей груди. – Прошу тебя, дорогой, – прошептала она, – помоги мне в моей новой беде.

– Гарри действительно не обманывал насчет своей сделки. Она сделает его миллионером в ближайший понедельник, – ответил я. – Ничто не заставит его изменить свое решение.

– У меня было неприятное чувство, что он убежден в каждом слове, которое произносит, – согласилась она. – Это ужасная проблема, не так ли, дорогой? – Ее губы внезапно прижались к моим в неистовом порыве страсти, который встретил немедленный ответ. Мы сидели крепко обнявшись, как мне показалось, очень долго, затем Зельда немного ослабила наши объятия, отодвинув свое лицо на несколько дюймов от моего.

– Здесь может быть только одно решение, Рик, дорогой, – хрипло прошептала она, – но ты намного хитрее такой разини, как я, ведь верно?

– Единственно возможным решением данной проблемы была бы внезапная смерть Гарри Тайга в этот уикэнд, – заявил я. – Ты так считаешь?

– Я так рада, что мы сошлись во мнениях, дорогой, – тепло ответила она и высвободилась из моих объятий.

Шелк и тесьма быстро прошуршали скрипящим звуком, и вот уже знаменитое тело Зельды Роксан оказалось обнаженным передо мной во всем своем немыслимом совершенстве. Она глубоко вздохнула, и ее затвердевшие как кораллы соски приглашающе поднялись.

– Дорогой, – вздохнула она, – я так люблю мужчин действия!

Глава 5

В гостиной никого не было, за исключением Ли Брогана, который развалился в кресле с рюмкой в руке. Я прошел к бару и устало налил себе в бокал. Наручные часы показывали половину первого ночи – прошел всего лишь час, как я покинул библиотеку вместе с Зельдой. Целая вечность безумия и ликования, спрессованная в эти шестьдесят минут, все еще казались мне невозможной.

– Вижу по твоим глазам, что ты немного переутомился, героическая вошь, – заплетающимся языком пробормотал Броган. – Ты и Зельда разрешили проблему Тайга? Это наверняка отняло у вас чертовски много времени!

– Знаю, что твое сердце просто переполнено невостребованной любовью, приятель, – спокойно ответил я. – Но не думаю, что смогу сдержаться, если ты снова начнешь расплескивать ее по ковру.

– Очень смешно, прохиндей, – возразил он сдавленным голосом. Его лицо исказилось от едва сдерживаемой ярости. – Ты, должно быть, представился большим обольстителем там, в Южной Америке, Холман.

– Зельде нравятся мужчины действия, вот и все. – Я улыбнулся ему с видом снисходительного превосходства. Беда заключалась в том, что Броган был таким человеком, которого невозможно заставить сдаться, когда он уже внизу. С усилием я попробовал переменить тему: – Где все? Ночь еще такая юная, как говорят на Беверли-Хиллз.

– На мой взгляд, никто не был настроен на вечеринку, – перебил он. – Так что все ушли спать.

– Кроме тебя? – Я облокотился на стойку бара и отпил глоток бурбона. – Весь этот маленький шантаж был твоей идеей, приятель, или Зельды?

– Конечно ее. – Он безучастно взглянул на меня. – Разве мог я, черт возьми, даже представить что-либо подобное.

– Она, возможно, доверяла тебе чертовски много, раскрыв все их грязные тайны.

– О! Конечно! – Броган горько рассмеялся. – Она доверяет мне как брату, все правильно, в этом, черт возьми, кроются все ошибки.

– О’кей, – воскликнул я поспешно. – Это мы уже проходили. Мне было просто любопытно, вот и все.

– Как ты собираешься уговорить Гарри Тайга, гений? – спросил он злорадно. – Хотелось бы мне знать.

– Существует только один способ справиться с Гарри, и тогда шантаж Зельды, возможно, сработает, – заявил я.

– Отлично, гений, – усмехнулся он. – Ну-ка продиктуй его мне.

– Ты не настолько глуп, старик, как кажешься, – возразил я. – Ты можешь и сам догадаться. – Я допил свой бокал и медленно направился к двери, ведущей в зал.

– Эй, подожди минутку, – окликнул меня Броган изумленным голосом, – ты имеешь в виду, что намерен…

– Я не сказал тебе, что намерен что-то делать, – резко оборвал я его, – а только предположил, что существует только один способ укротить Тайга.

– Но ты не станешь…

– А кто станет?

Я подошел к выходу и, шагнув в коридор, продолжил путь в свою комнату. Оказавшись там, я подошел к дверям, ведущим на маленький балкон, открыл их и вышел подышать свежим воздухом залитой лунным светом прекрасной ночи. Наверное, минут через десять я услышал осторожный стук в дверь и уже через несколько мгновений испытал счастливое ожидание, вообразив, что это должна быть Зельда. Открыв дверь, я обнаружил за ней Нину Фарсон с беспокойной улыбкой на лице.

– Рик, – произнесла она своим прекрасно поставленным голосом. – Мне нужно поговорить с вами. Позвольте мне войти.

– Будьте моей гостьей, – искренне удивился я.

Она быстро прошла мимо меня на середину комнаты и повернулась ко мне лицом. Длинная, до колен нейлоновая ночная рубашка и такой же пеньюар были достаточно прозрачными, чтобы можно было разглядеть ее маленькие острые груди, длинные стройные ноги и нежный незащищенный изгиб живота. Ее огромные глаза были скорее зелеными, чем карими, и смотрели на меня неуверенно, словно искали моего одобрения.

– Я была не совсем приветливой, когда мы встретились на террасе сегодня днем, не так ли?

– У вас были на то причины, Нина, – правдиво успокоил я ее. – Тот случай в Мексике не был рассчитан на то, что у вас останутся приятные воспоминания обо мне.

– И это ставит меня теперь в затруднительное положение. – Она нервно засмеялась. – Видите ли, Рик, я пришла просить вас о помощи.

– А, – воскликнул я, поскольку не знал, что еще сказать.

– Ладно, я… – Она оглядела комнату. – Может быть, выйдем на балкон, такая чудесная ночь!

– Конечно. – Я последовал за ней на лунный свет, который своим ласкающим отблеском смягчил выступающие кости ее лица.

– Зачем вы здесь, только откровенно? – резко спросила она.

– Зельда попросила меня приехать, чтобы подстраховать ее, если кто-нибудь из гостей забуянит.

– Вас не было на этом совещании в библиотеке, – добавила она скорее для себя, чем для меня. – Вы знаете, что действительно происходит в этом доме, Рик?

– Узнал всю историю приблизительно час назад, – откровенно признался я.

– Вы услышали всю грязную ложь, которую Зельда рассказала обо мне. – В ее голосе отчетливо прозвучали хриплые нотки.

– Нет, только то, что вы сдавали ее нескольким своим друзьям, с которыми вам хотелось работать и дальше, – успокоил я ее. – Да, я услышал об этом.

– В этом нет ни слова правды, Рик. Вы должны поверить мне, – произнесла она трагически, – только такая, как Зельда, могла выдумать эту грязную и жуткую историю.

– Почему же тогда это вас беспокоит?

– Я не могу допустить такой огласки, и Зельда знает об этом. – Она беспомощно покачала головой. – Если пресса разнюхает об этой истории, я буду раздавлена. Ни киностудия, ни зрители не простят этого. Разве вы не знаете, что для них все равно – правдива эта история или нет. Пока газетчики и журналисты разберутся в этом, они убедят всех, что это – чистейшая правда.

– Понимаю, куда вы клоните, – проворчал я, – но не вижу, что конкретно нужно предпринять.

– Зельда говорит, что вела дневник все время, пока жила у меня, – быстро пояснила Нина. – Вы знали об этом?

– Нет, – покачал я головой.

– Зельда никому никогда по-настоящему не доверяет, – грустно проговорила она. – Но этот дневник – ее главный козырь, возможно, Зельда переняла методы фон Альсбурга? Этот фальшивый дневник заставит людей поверить, что она рассказала правду.

– Но если он фальшивый и она выдумала все имена, время и место действия, – возразил я, – вам не составит труда разнести ее выдумки в клочья. А что, мужчины причастны к этому? Они ведь могут предъявить иск за клевету и все остальное?

– Имена, время и место действия – это все верно, в этом Зельда оказалась умнее. – Она покачала головой. – Зельда впервые появилась в Голливуде после развода с фон Альсбургом. Ей не повезло с квартирой. Я пожалела ее и позволила пожить у меня, пока она не встанет на ноги. И даже отдала ей кое-что из своей одежды. Но этого было недостаточно Зельде Роксан. Ей нужны был деньги – очень нужны! А как еще она могла добыть их, Рик?

– Вы пытаетесь доказать мне, что она сама выбрала профессию девушки по вызову? – спросил я удивленным голосом. – Все те фамилии, даты и место действия, о которых вы говорите, в действительности были любовными свиданиями и она их сама устраивала?

– А что же еще? – утомленно воскликнула Нина. – Я долгое время не догадывалась об этом, считая, что она пропадает на вечеринках и свиданиях почти все вечера. Совершенно случайно узнала правду, когда какой-то мужчина позвонил и, не удосужившись убедиться, что на другом конце провода Зельда, назначил время, место, цену и повесил трубку, прежде чем я смогла возразить ему. Я выбросила Зельду из своего дома на следующее утро, и это была сцена, которую не осмелились бы показать даже во французском кино.

– Давайте вернемся к нашей первоначальной проблеме, – предложил я. – Даже если это правда и Зельда действовала как девушка по вызову, вам это все равно нужно доказать.

– Конечно, вы правы, Рик, – перебила она меня нетерпеливо. – Но если я смогу завладеть этим дневником, она не сможет больше шантажировать меня, не так ли?

– Возможно, – усомнился я.

– Вот для чего мне нужна ваша помощь, Рик. – Она подвинулась ко мне поближе, и ее огромные глаза засветились надеждой. – Если бы вы достали этот дневник для меня, я заплатила бы, скажем, десять тысяч наличными.

– Сожалею, Нина, – взорвался я, – но я вам не слуга.

– Ладно. – Она посмотрела на меня недоверчиво. – Я дам вам пятнадцать тысяч, но это мой абсолютный предел, Рик.

– Бесполезно, – повторил я, – все равно вам не нужно так беспокоиться. Как я понял, Гарри Тайг не согласился с остальными и платить не будет. А если так, то нет нужды платить и остальным, поскольку вместо Зельды потенциальной угрозой станет Гарри.

– Не будьте так чертовски самодовольны, – холодно перебила она. – Меня не беспокоит Гарри – кто-нибудь заставит его передумать, если в доме находятся такие мужчины, как Рамон Перес и фон Альсбург. Мне нужен дневник, и я не хочу доставлять удовольствие Зельде выгрести мои денежки за него.

– Так почему вы сами не поищете его? – раздраженно заявил я. – Нина, мне трудно найти другие способы сказать вам «нет».

– Ладно. – Она сердито отвернулась от меня и направилась в глубь комнаты решительной походкой, которая сразу же потеряла все свои соблазнительные намеки. Внезапно она остановилась посреди комнаты и взглянула на меня презрительно, тело ее стало негнущимся. Нейлоновые платье и ночная рубашка выглядели так, словно были шестой и седьмой вуалью, не сброшенной по выразительному приказу султана, которому хотелось видеть своих обнаженных жен в небольшой дымке.

– Вы дурак, Холман, – свирепо крикнула она. – Бьюсь об заклад, вы собираетесь отхватить жирный кусок у Зельды за ее дешевый шантаж, но я скажу вам прямо сейчас, что вы не получите ни пенни, вы слышите меня?

– Слышу, слышу вас, Нина, – вежливо признался я, – но это ничего не значит. – Я нарочно уставился на ее острые груди, упершиеся в прозрачный нейлон. – Также и вижу вас, Нина, но это значит еще меньше.

Алая краска залила ее щеки, и в глазах у нее заблестели злобные зеленоватые искорки. Все тело Нины внезапно затрепетало, словно ее ударили.

– Вы – сукин сын, – медленно проговорила она с великой страстью. – Вы – грязный сукин сын. – Затем она выскочила из комнаты с высоко поднятой головой, хлопнув за собой дверью.

Я решил, что она, возможно, изменила строчки сценария, сделав их пригодными для своей цели. Но такой уход безусловно был в одном из ее фильмов. Изящество всегда было слабым местом Нины – я вспомнил, как она вела себя там, в Акапулько. Она всегда была необузданной.

В ее гриме было много безвкусицы, и под ним скрывался опасный налет злобы. И это никто не мог недооценивать, включая Зельду. Стало заманчиво выяснить, кто из них рассказывает правду о «замечательных» делах Зельды, когда она жила в доме Нины. Я вытащил кресло, стоявшее возле комода, на балкон и сел в него. Ветер немного усилился, повеяло свежестью и прохладой. Уже позднее, намного позднее, я услышал шум внутри дома, но он длился совсем недолго, так что я не был уверен, почудился он мне или нет. Затем тишину потряс пронзительный крик, включенный на полную громкость, вернее, беспрерывный вопль, в котором звучал дикий ужас и который испугал меня.

Ноги среагировали быстрее головы и вынесли меня из комнаты вниз по коридору к источнику этого непрекращающегося нервирующего звука, который уже давил на мою психику. Дверь была широко распахнута, и я ворвался в комнату, ожидая обнаружить там Бог знает какое варварство – все, что угодно, но только не то, что открылось передо мной. Зельда стояла в центре толстого ковра, обе ноги глубоко утопали в роскошном ворсе, голова была закинута назад, и жилы под кожей шеи натянуты как струны.

– Зельда! – грубо заорал я. – В чем дело?

Она не подала никаких знаков, что услышала меня, и ее крик все еще разрывал мои барабанные перепонки своей пронзительной силой. Это было похоже на настоящий тяжелый приступ истерики, против которого было только одно быстрое и простое средство: я закрыл ей рот рукой, несильно ударив ее. Шум резко оборвался, как будто кто-то перекрыл вентиль одним ловким поворотом руки.

– Зельда, – вновь закричал я, – что, черт возьми, здесь происходит? – Ее голова медленно качнулась вперед, затем глаза открылись и уставились на меня с туманной отрешенностью. Она раскрыла и закрыла рот, но не произнесла ни единого слова. – Успокойся, милая, – стал утешать я ее. – С тобой все в порядке, попробуй немного расслабиться, никто не обидит тебя.

– Рик? – Ее губы скорее обозначили это слово, чем произнесли его.

– Конечно, это Рик, милая, – как можно мягче произнес я. – Тебе приснился кошмар, да?

Она неистово замотала головой, затем подняла руку и указала куда-то вдаль. Снова раскрыла рот, и на этот раз слова прозвучали с шипящим свистом:

– Там, на кровати!

Я медленно повернул голову, внезапно сообразив, что это была не ее комната. Мой взгляд медленно обвел комод, столик с зеркалом, богатые шторы, задернутые на окне, затем задержался на бутылке, валяющейся на полу.

Каждая подробность отпечатывалась с кристальной ясностью в голове, словно в замедленном кино. Да, это была бутылочка скотча, хорошей марки и нераспечатанная, – казалось, что ее вытащили из сырой грязной травы. Затем с особым чувством внутреннего сопротивления я поднял глаза и посмотрел на саму кровать. Гарри Тайг раскинулся на кровати лицом вниз, и снежная белизна подушки была пропитана блестящей розовой сыростью. Меня передернуло от приступа тошноты, когда я постепенно осознал эту деталь.

Я ошибся в одной важнейшей подробности: бутылка эта не была в мокрой траве. То, что пристало к ней, – это была смесь крови, мозгов и волос. Кто-то превратил затылок Тайга в кровавое месиво.

Мои руки потянулись за сигаретой, каким-то образом вытащили одну спичку и зажгли ее. Затем я снова обернулся к Зельде, поскольку в коридоре послышались чьи-то тяжелые шаги.

Секунду спустя Нина Фарсон ворвалась в комнату, за ней фон Альсбург и полковник Валеро, позднее пришли Рамон Перес, Рекс Куртни и Ли Броган – комната неожиданно заполнилась людьми. Все стояли в оцепенении, уставившись на труп.

– О Боже! – наконец произнесла Нина тонким голосом. – Она убила его.

Постояв немного, мы перешли в гостиную…