Текст книги "Том 1. Убийство в закрытом клубе"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 31 страниц)

– Мне кажется, да, Рик. – Теперь ее голос звучал немного трезвей. – Я думаю, что должна опуститься перед вами на колени и поблагодарить вас. – Она засмеялась и заплетающимся языком сказала: – Только я не совсем уверена, что смогу после этого подняться с колен!

После того как я налил ей еще один бокал виски, третий по счету и такой же полный, как первые два, я закурил сигарету. Это дало мне возможность собраться с духом, прежде чем начать то, что я должен был сделать, – продолжить этот разговор. Мне было неприятно, что ей придется снова переживать все это, когда я буду с пристрастием расспрашивать ее и выяснять у нее подробности и обстоятельства дела.

Но у меня не было иного выхода.

Делла опустила свой бокал чуть-чуть ниже и стала смотреть на меня поверх него.

– Почему вы такой угрюмый, мой друг? Я думала, что это только начало нашей красивой дружбы.

– Если мы собираемся бороться с Джеромом Кингом, то нам предстоит или победить, или погибнуть, – сказал я холодно. – Между нами должно быть абсолютное доверие с самого начала, или мы уже потерпели поражение.

– Я полностью доверяю вам, детка! – сказала она легкомысленно.

– Я хотел бы сказать вам то же самое, детка!

Она поставила свой бокал на стойку бара медленным расчетливым движением, которое могло произвести внушительное впечатление, если бы только в последний момент ее рука не дрогнула и она не пролила бы дорогой напиток на стойку бара.

– Не потрудитесь ли вы объяснить мне свое последнее замечание? – спросила она со свирепым видом.

– Конечно, вы должны рассказать мне всю правду, какую бы душевную травму это вам ни принесло, дорогая. – Я говорил ровным голосом, лишенным какой-либо эмоциональной окраски. – Между нами не должно быть никакой полуправды, никаких уверток и никакой лжи. Мы не можем позволить себе этого!

– Теперь вы оскорбляете меня!

– У меня нет времени на подобную роскошь! – сказал я отрывисто. – В тот день, когда Блейн попал в катастрофу, он был здесь, у вас, сразу после полудня. И у вас произошла ссора. Тогда вы видели его живым в последний раз?

– Я сказала вам об этом вчера, – ответила она едко. – Может быть, вы уже забыли?

– Да, вы сказали мне об этом вчера, – подтвердил я. – Только тогда я не знал о той женщине, которая находилась в машине Блейна, когда он остановился, чтобы заправиться горючим перед катастрофой.

– Об этом мне сообщили в полиции. – Ее голос был исключительно вежливым, а на то, как холодно блестели ее глаза, я просто не обратил внимания.

– Я разговаривал с сержантом Ловаттом сегодня утром, – продолжал я так же монотонно. – Вы сказали ему, что оставались дома весь день после полудня, но вы не могли доказать это. Скажите, Делла, это вы были в машине вместе с Блейном?

– Нет. – Ее губы скривились. – О Боже! Как бы я хотела быть в машине вместе с ним, Рик, потому что я бы никогда не покинула машину, как это сделала она!

– Есть ли у вас какое-либо представление о том, кто это был?

– Никакого!

Мне пришлось временно похоронить надежду узнать что-либо про эту женщину. Я потушил окурок своей сигареты в помятой медной пепельнице и сделал еще одну попытку:

– Сегодня в полдень я разговаривал с женой Кинга.

– По-видимому, это доставило вам большое удовольствие, Рик.

Мне показалось, что в ее голосе были нотки недоброжелательной насмешки, но я не мог быть в этом уверен. Ее подернутые дымкой голубые глаза были широко открыты и смотрели невинно. Но теперь я уже хорошо понимал, что она, отличная актриса, могла легко играть любую роль.

– Моника рассказала мне, что Кинг первый открыл Рода Блейна и поддерживал его с самого начала его карьеры. Что он потратил много усилий, чтобы найти ему хорошего продюсера, директора картины и хороший киносценарий для дебюта. Что он даже нашел ему хорошего агента-посредника.

– Она сказала вам это, да? – Делла открыто зевнула.

– Да. Она мне это сказала, – ответил я, слегка повысив голос. – А Барни Райэн сказал, что он впервые увидел Блейна, когда вы однажды привели его к нему в кабинет. Вчера вы говорили мне, что впервые встретили Блейна в кабинете Барни. Не находите ли вы, что здесь что-то не так, дорогая? Когда три человека дают разные показания, то, я думаю, надо быть великодушным и посчитать, что по крайней мере один из них говорит правду. Мне кажется, что я должен быть просто мечтателем, чтобы подумать, что правду говорите вы?

– Ах, эта ваша отвратительная подозрительность, Рик Холман!

По ее щекам плавно скатывались крупные слезы, которые она очень умело выжимала из уголков своих глаз.

– Я не собираюсь выслушивать такое ни от вас, ни от кого-нибудь другого, – сказала она приглушенным голосом.

– Потрясающе, детка! – сказал я восхищенно. – Я забыл название фильма, но помню одну сцену из него. Это дает возможность избежать ответа на затруднительный вопрос, не правда ли?

Я пригнулся как раз вовремя: над моей головой пролетел тяжелый бокал и, врезавшись в стену у меня за спиной, с треском разбился.

– Да, если вы переживете кислую капусту, – сказал я грубо, – а у вас есть перед Эриком преимущество в двадцать пять лет, – когда-нибудь в одном из самых дешевых журналов может появиться сенсационный разоблачительный рассказ, озаглавленный «Как я продавала свое тело, чтобы спасти артистическую карьеру». В журнале будет также помещена большая фотография покойного Эрика Стейнджера, на которой он будет изображен в виде породистого хряка на свиноферме, а еще – пять или шесть интимных зарисовок – актриса Делла Огэст, распростертая на кушетке в полуголом виде!

– Вы!.. – Из ее горла доносились какие-то булькающие, полные ненависти слова и звуки. – Вы низкий, вонючий, отвратительный, гнусный сквернослов…

– По сравнению с вами, детка, – ответил я с насмешкой, – я благоухаю розами, и вы знаете это.

В течение некоторого времени она просто сидела на своем месте и смотрела стеклянными глазами как бы сквозь меня. На что она смотрела, я не знал. Может быть, на тот ад, который творился в ее душе. Когда пауза кончилась, она вытянула из-за пояса своих светло-розовых лосин носовой платок и очень тщательно стала вытирать мокрое лицо.

– Я хочу выпить еще, – объявила она ледяным голосом, – но мой бокал куда-то пропал. Прислуга все разворовывает в этом притоне.

Я поставил чистый бокал на бар прямо перед ее носом, а рядом с ним – только что открытую бутылку шотландского виски.

– Угощайтесь, мадам, – сказал я ей. – В нашу задачу не входит препятствовать тому, чтобы наш клиент смог выпить. Мы считаем, что способ избавляться от своих проблем – это их сугубо личное дело.

Делла схватила бутылку, наклонила ее над бокалом, но затем, поколебавшись несколько секунд, поставила бутылку обратно в бар. Ее бокал остался пустым.

– Вы такой, какой есть. – Она усмехнулась, посмотрев на меня недоброжелательно. – Как я понимаю, вы хотите знать всю эту грязную историю?

– Если какие-нибудь грязные детали смущают вас, детка, – сказал я вежливо, – постарайтесь подумать обо мне как о друге.

– Миссис Джером Кинг сказала вам правду, – проговорила Делла сухо. – Правду сказал вам и Барни Райэн. Только я одна солгала вам, и это показывает, что двое из троих сказали вам правду. Это также доказывает, что вы оказались плохим отгадчиком!

– Я не могу всегда во всем быть прав, – признал я. – Когда вы впервые встретили Рода Блейна?

– На съемочной площадке, при съемке его первой картины. – Ее голос стал мягче. – Я, конечно, слышала о новой находке Джерома Кинга. Я прочитала сценарий и увидела, что ему дали замечательную роль: у профессионалов не было шансов присвоить себе какую-либо часть того, что предназначалось для Рода. Естественно, я уже ненавидела его до того, как впервые встретила. Бюджетные ассигнования на эту картину были средними, но у меня была ведущая женская роль и ставка кинозвезды. Я ни в коем случае не хотела, чтобы вся картина была испорчена из-за маленького открытия какого-то большого босса! – В ее глазах засветился теплый свет. – В первый же момент, когда я увидела его там, на съемочной площадке, я поняла: в нем есть все, что я хотела бы видеть в мужчине, и он должен принадлежать мне любой ценой. Я начала с того, о чем обычно говорят: «Известная актриса проявляет доброжелательность к неизвестному молодому актеру». Затем я помогла ему некоторыми практическими советами. Он был талантлив, но его способности были еще не отточены, и он впитывал мои советы как губка. Достаточно было сказать ему о чем-нибудь только один раз, и он никогда не забывал этого. Даже работа с ним, Рик, возбуждала, и после первой недели работы я знала, что Род Блейн взлетит как метеор и ничто не сможет его остановить. Он жил в доме Кинга, поэтому мне было трудно пригласить его на свидание. Но однажды, на третьей неделе съемок, он случайно упомянул, что Кинг и его жена собираются провести следующий уикэнд в Палм-Спрингс. Он не знал, как ему развлечься, пока их не будет дома… – Делла притворно-скромно улыбнулась. – Какая женщина могла бы устоять перед таким соблазном? Мы провели в моем доме весь уикэнд. Это время прошло для меня в каком-то безумном экстазе, который продолжался до воскресного вечера. У него на пиджаке была оторвана пуговица, и я сделала тактическую ошибку, пришив ее. Пришивая пуговицу, я чувствовала, что он наблюдает за мной, а взглянув на него, увидела в его глазах почти откровенную насмешку. Эта насмешка поразила меня. «Делла, дорогая, – сказал он своим вибрирующим красивым голосом, – не проявляй ко мне материнских чувств. Ты еще не так стара, чтобы быть моей матерью, и зачем тебе тратить на меня те несколько лет, оставшихся еще до того, как твое прекрасное упругое тело начнет терять свою упругость?» Я начала плакать как дурочка, но ему это очень понравилось, и он придумал еще несколько колких замечаний, чтобы продлить мой истерический плач!

– Я уже убежден в привлекательных личных качествах Блейна, в его мягкости и откровенности, – пробурчал я. – Скажите мне, как получилось, что вы привели его к Барни Райэну, когда Джером Кинг уже подобрал ему агента-посредника за несколько недель до того?

– Утром, в понедельник, во время шестой недели съемок фильма, – ответила Делла монотонно, – Род пришел в студию с застывшим от ужаса лицом. Весь день он вел себя как зомби. Когда мы закончили съемки, я спросила его, в чем все-таки дело. Он ответил, что прошлым вечером у них в доме был ужасный скандал и что Кинг выбросил его из своего дома. Род сказал, что с ним все кончено, и я почувствовала, какой у него внутри был страх, Рик! Кинг сказал ему, что это была его первая и последняя кинокартина, что после этого никто не пригласит его для съемок фильма, в том числе и его главный агент-посредник, которого Кинг нанял для него несколько недель назад. Я привела его сюда, к себе. Работа Рода в фильме была почти закончена, и в следующие несколько дней в съемках должна была участвовать я, поэтому наутро я привела Рода Блейна к Барни. Может быть, Барни Райэн на семьдесят процентов и мошенник, но он может определить настоящий талант, увидев его, и Барни тут же принял Рода к себе на работу.

– Сколько картин сделал Блейн после этого? – спросил я.

– Четыре, – сказала Делла. – Он погиб, когда сделал примерно две третьих своей пятой картины.

– То есть Кинг, по-видимому, не включил его в черный список?

– Мне кажется, что нет, – сказала Делла, пожав плечами. – Кинг приберег эту маленькую услугу для меня!

– Барни упомянул девушку – кажется, ее звали Джерри, – манекенщицу с рыжими волосами, с которой Блейн появлялся некоторое время вместе.

– Джерри Ласло, – ответила Делла коротко.

– Вы знаете ее?

– Я никогда не встречала ее, но я могла бы сказать, что мне известны о ней многие интимные подробности. – Делла улыбнулась, но уголки ее рта горько опустились. – В течение некоторого времени Род, бывало, сравнивал нас, и у меня оказывалось больше недостатков, чем у нее. Ее фигура была лучше моей, ее техника любовных игр – намного выше моей, даже умение одеваться – все это было выше моего!

Я удивленно покачал головой:

– Единственное, что вам оставалось сделать, – это открыть входную дверь и вышвырнуть его на улицу!

– Вместе с ним ушла бы и вся моя жизнь, – проговорила она мягко. – Но я не думаю, что вы сможете понять это.

– Сообщал ли он вам когда-либо какие-нибудь подробности об этой девушке? – продолжал спрашивать я.

– Вы смеетесь? – Делла горько улыбнулась. – Я знаю каждый дюйм ее тела лучше, чем своего собственного!

– Я имею в виду, например, где она живет, на кого работает, вот какие подробности меня интересуют, – заметил я ворчливо.

– Она живет в маленькой гостинице в центре Лос-Анджелеса, – ответила Делла послушно. – Род говорил мне, что это одна из тех псевдобританских дешевых гостиниц, в приемной которой висел большой портрет хозяина в форме полковника индийской кавалерии. В обеденной комнате с потолка свисают куски отставшей краски, которые часто падают в суп. Я не знала, где она работала, но у меня было такое чувство, что она была фотомоделью, если ей предлагали работу, – и это были главным образом снимки в полуголом виде в журналах для мужчин.

– Барни упомянул еще одно имя, – сказал я с надеждой. – Стив Дуглас.

Ее рот плотно сжался, а глаза становились холоднее и холоднее, пока в них не застыл лед.

– Стив Дуглас! – повторил я более громко. – Что вы знаете о нем?

– Он был другом Рода, – ответила Делла резко. – Это все, что я знаю!

– Он разговаривал с вами обо всех своих друзьях, детка, – стал выяснять я. – Почему же он ничего не говорил вам о Стиве Дугласе?

– Я не знаю! Если вы хотите получить ответ, почему бы вам не взять маленькую дощечку для спиритических сеансов и не спросить самого Рода?

Зазвонил телефон, и она быстро соскользнула со стула у бара. Когда она подошла к телефону, на ее лице промелькнуло выражение облегчения, но не прошло и двух секунд, как я увидел, что ее тело застыло, а затем начало трястись. Я быстро обогнул бар и вырвал телефонную трубку у нее из руки.

– …осталась валяться в грязи, созданной твоим собственным пороком! – уже знакомый голос, внушающий суеверный страх, горячо шептал мне в ухо: – Иезавель! Распутница! Распутство разъест тебя, и твое когда-то прекрасное тело, которое ты бесстыдно демонстрировала, будет съедено могильными червями и…

– Сделайте себе, дружище, одолжение, – сказал я весело. – Сразу после того, как вы положите трубку, подойдите к зеркалу и посмотрите на себя! Затем громко скажите: «Мне нужна помощь. Я схожу с ума. У меня осталось очень мало времени!»

В течение некоторого времени я слышал только звуки неровного дыхания, затем тот же голос произнес ругательное слово, после чего сразу же послышались прерывистые гудки: звонивший бросил трубку.

Делла была взволнована и вся дрожала.

– Вот в такие моменты, как этот, возможность стать миссис Эрик Стейнджер кажется мне раем!

– Кто бы там ни был, ему не понравилось, когда я упомянул о сумасшествии, – сказал я довольно. – Если бы только удалось узнать номер телефона! Уж я бы доставил ему или ей больше неприятных минут, чем они доставляют вам!

– Это очень хорошая мысль! – сказала она резко. – Пойдемте сядем снова за бар, я хотела бы выпить еще!

– У меня нет времени, дорогая, – ответил я ей. – Мне надо идти.

– Зачем? – Она посмотрела на меня безучастно. – Еще только полдевятого.

– Работа консультанта по промышленным вопросам никогда не кончается, – сказал я ей грустно. – И поэтому я рад, что я не женат. На такой работе мне, по-видимому, приходилось бы оставлять жену в самое неподходящее время. Быть оставленной в одиночестве, когда Холман использовал свою технику любви, было бы вполне достаточно, как я полагаю, чтобы расстроить бедную женщину.

– Рик!

– Что? – Моя рука застыла на ручке двери.

– А если Стейнджер вернется, чтобы услышать мой ответ, что мне делать?

– Выпроводите его! – Я рывком открыл дверь.

– Выпроводить его? – воскликнула Делла в отчаянии. – Пробовали ли вы когда-нибудь остановить нападающего носорога?

– Ведь прошло уже четырнадцать лет с тех пор, когда вы отделали его стулом, – сказал я. – Закон за давностью лет уже давно освободил вас от какой-либо ответственности, поэтому сейчас вы можете совершенно свободно избить его снова в любое время, когда захотите. Почему бы вам на этот раз не использовать для этой цели высокий стул у бара? Он всегда сможет заявить, что второй шрам он получил, сражаясь на дуэли бутылками с отбитыми горлышками в какой-нибудь венской таверне в то время, когда молодой Штраус…

Я успел выскочить за дверь, пожалуй за полсекунды до того, как еще один бокал врезался в панель двери и со звоном разлетелся на куски.

Глава 5

Я заказал дорогой обед и спокойно пообедал в ресторане на той улице, где полным-полно этих заведений. Может быть, сам я и не заслужил такого обеда, но мой желудок заслужил. Поэтому было уже немного больше одиннадцати часов вечера, когда я вошел в заведение под названием «Робертос-Плейс». Это был один из элегантных баров с богатой мебелью, мягким, неярким освещением и отличным обслуживанием. Спиртное в этом баре не разбавлялось и было хорошего качества.

Старший официант провел меня в угол зала, в нишу, которая находилась почти на одной линии с пианино, и меня это вполне устраивало. Я заказал бурбон со льдом и назвал марку, затем откинулся на мягкую спинку кожаного кресла и закурил сигарету.

Около пианино вертелись три-четыре девушки, потому пианиста я мог видеть только в течение коротких промежутков времени. Это был необыкновенно красивый молодой человек с лицом фавна. Я думаю, ему было немногим более тридцати лет, но в его густых черных волосах было много седины, а в небрежных локонах – что-то мальчишеское. То, что он виртуоз, не вызывало сомнения. Доставляло удовольствие его как бы случайно демонстрируемое мастерство, когда он переходил от сложного ритма «босса-новы» прямо к «калипсо». Причем делал он это так изящно, что заметить новый ритм можно было только через три такта.

Немного позднее он спел одну остроумную песню. Он исполнял ее классно, и в интимной обстановке бара она звучала особенно хорошо, но я понял, что его голос недостаточно силен, чтобы он мог исполнять эту песню в другом месте. В любом из больших клубов она не звучала бы так впечатляюще и не была бы так воспринята аудиторией.

Я вынул из бумажника визитную карточку и написал на обратной стороне: «Хочу поговорить с вами о Роде Блейне, фактор времени играет здесь большую роль. Можете ли вы уделить мне несколько минут в любое время сегодня вечером?» Официант, видя мой пустой стакан, находился недалеко от меня, ожидая нового заказа. Я попросил его передать мою карточку господину Дугласу и обязательно принести мне еще порцию виски. Он отнес сначала карточку, я видел, как Дуглас взял ее левой рукой и небрежно прочитал, правой рукой продолжая играть. Затем он кивком дал знак официанту, что тот может быть свободен, и бросил карточку на крышку пианино. «И черт с ним, с этим пианистом», – подумал я мрачно. Через одну или две минуты официант вернулся с новой порцией виски и извиняющимся голосом сказал мне, что он передал мою карточку господину Дугласу.

Я сидел и пил виски, недовольно слушая популярные номера из современных бродвейских постановок, интересный отрывок из латиноамериканской бравурной пьесы, в которой негромкий, но умный голос так мягко и хорошо высмеивал одну глуповатую народную песню, что я невольно рассмеялся. Так завершилась первая часть концерта. Дуглас встал из-за пианино, быстро направился в конец зала, даже не взглянув в мою сторону, и исчез за дверью с надписью: «Посторонним вход воспрещается». Я подумал было, что мне следует идти за ним, но для этого не было основания. Если он не хотел разговаривать со мной, я не мог ничего сделать, чтобы заставить его изменить это решение.

Плотная группа девушек, собравшаяся вокруг пианино, начала постепенно расходиться, и я неожиданно увидел, что одна из них – высокая, гибкая брюнетка – направляется прямо ко мне. На ней было красивое черное вечернее платье с плотно облегающим корсажем, на котором от глубокого круглого декольте до самой талии ярко сверкали многочисленные бусинки. От талии вниз платье было расклешено и переходило в вихрь тонких присборенных шифоновых юбок. То, как она шла, вызвало у меня вопрос, а не носит ли она с собой в сумочке маленький коврик из тигровой шкуры на случай крайней необходимости. Девушка остановилась прямо передо мной и подняла карточку, которую она держала в правой руке так, чтобы я смог легко прочитать напечатанные на ней слова.

– Мистер Рик Холман? – Она говорила тихим и сухим голосом и с такой ноткой чувственности, которая сразу вызвала у меня ответную реакцию.

– Да, это я, – ответил я.

– У меня к вам сообщение от Стива Дугласа. – Она небрежно скользнула в кресло, стоявшее рядом с моим. – Я – Юджиния Сент-Клэр. Я знаю, что это смешное имя, но в этом надо винить мою маму. Она была француженкой и помешалась на королевских династиях, начиная с Людовика Четырнадцатого. Ну и на мужчинах, естественно.

В ее черных как смоль волосах была выстрижена челка, которая прикрывала лоб и не доходила до бровей примерно на полдюйма. Головка была ровно причесана с обеих сторон, даже прилизана в стиле, который подчеркивал совершенную симметрию ее лица. Ее большие блестящие темные глаза смотрели на меня слегка насмешливо. У нее были изящно вылепленные высокие скулы, широкий рот и мягкие чувственные губы. Волевой, хотя и мягко очерченный подбородок свидетельствовал о том, что ее мягкость, скорее всего, идет не от природы.

Это красивое и интеллигентное лицо, казалось, было создано, чтобы производить потрясающее впечатление, и, по-видимому, выполняло свою функцию.

– Я напугала вас, мистер Холман? – В ее хрипловатом голосе чувствовалась искренняя озабоченность. – Я всегда очень много болтаю, это все говорят! Не заставляет ли моя идиотская разговорчивость вас молчать? Не лишила ли она вас дара речи? Не дай Бог! Или вы по натуре немногословны и вначале глубоко обдумываете то, что хотите сказать?

– Я думал о вашем лице, мисс Сент-Клэр, – ответил я вежливо.

В ее глазах вспыхнул задорный огонек. Она положила локоть на стол и оперлась подбородком о ладонь. Ее большие темные глаза стали серьезно и внимательно разглядывать мое лицо.

– Скажите мне что-нибудь еще, мистер Холман, – прошептала она хрипловатым голосом. – Вы находите мое лицо красивым? Не поэтому ли ваши голосовые связки словно парализованы? Или глубокая печаль, которая омрачает мою жизнь, ясно видна на моем лице такому доброму человеку, как вы, имеющему жизненный опыт и наделенному острой восприимчивостью?

Я внимательно посмотрел в ее блестящие глаза и, сосчитав про себя до пяти, спросил:

– Вы часто здесь бываете, мисс Сент-Клэр?

Уголки ее широкого рта начали беспомощно подергиваться, хотя она усиленно старалась не раскиснуть. Затем ее плечи задрожали, и она перестала сдерживать свои чувства.

– Вы меня растрогали! – сказала она, затем откинулась на спинку кресла и рассмеялась булькающим смехом.

– А я думал, что ваше лицо больше подходит для того, чтобы производить фурор, – сказал я ей, – и что, может быть, вы его используете большей частью для этого?

– А я думала, что оказываю Дугласу большую услугу, взявшись развлекать какого-то типа в течение часа или около того, пока он сам не придет сюда, – сказала она тепло. – Вы не производите на меня впечатления человека, который работает консультантом по вопросам промышленности, мистер Холман. Вы тоже можете потрясать, только вы умнее меня и хорошо скрываете это!

– Могу я предложить вам выпить, мисс Сент-Клэр? – спросил я.

– Спасибо. – Она высоко подняла правую руку и громко щелкнула пальцами. – Все в порядке, – сказала она спокойно. – Чарли знает, что мне принести.

– Следующий раз, когда я буду в Нью-Йорке, я попробую сделать то же самое в ресторане «У Пьера», – сказал я восхищенно. – А теперь скажите, что вам передал мистер Дуглас?

– Хорошо! – На какой-то момент она почувствовала себя виноватой. – Стив сказал мне, что у него бывают свободными десять минут после каждого выступления, поэтому, если вы пожелаете, он хотел бы, чтобы я привела вас к нему домой, и мы будем ждать его там. Сегодня он заканчивает здесь в полпервого ночи, поэтому придет к нам примерно через четверть часа после этого.

Официант поставил перед ней бокал с замороженным дайкири.

– Спасибо, Чарли, – сказала она небрежно. – Как у тебя с сексом в эти дни?

– И вы еще спрашиваете, мисс Сент-Клэр! – сказал он печально. – Я прихожу домой так поздно, что моя жена уже давно спит! Когда я просыпаюсь, она занята на кухне, готовит для меня завтрак, потому что ей надо бежать к подруге и играть там весь день в карты.

– Печально! – Она сморщила лоб, сосредоточившись секунд на десять, затем снова торжествующе-громко щелкнула пальцами. – Я нашла выход! – Она весело посмотрела на Чарли. – Единственное, что тебе нужно сделать, – это взять один из тех переносных холодильных ящиков, знаешь? Те, которые используют на пикниках, и…

– Да, я понял, что вы имеете в виду, – сказал официант с сомнением.

– Затем договорись с шеф-поваром и однажды вечером возьми домой холодного фазана, или утку, или еще чего-нибудь и бутылку выдержанного шампанского и положи все это в свой маленький переносной холодильный ящик. Когда ты придешь домой, поставь его под кровать, напиши записку жене, чтобы она ничего не готовила утром на завтрак, так как ты все организовал. Утром, когда ты проснешься, сходи под душ – и оттуда сразу в постель. И крикни своей жене, что завтрак уже готов. Все остальное зависит от тебя, Чарли!

Блаженная улыбка разлилась по его лицу.

– Да, – сказал он медленно. – Спасибо вам тысячу раз, мисс Сент-Клэр.

Он отошел от стола, а у меня осталось впечатление, что он теперь не ходит, а просто летает по залу.

– Это прекрасно, мисс Сент-Клэр, – сказал я. – Я принимаю ваше предложение с удовольствием.

Она подозрительно сузила глаза:

– Я не помню, чтобы делала вам какое-нибудь предложение. Я устраивала интимную жизнь Чарли, а не вашу!

– Прежде чем Чарли подошел к столу, – терпеливо объяснил я, – я получил от вас предложение отвести меня на квартиру Стива Дугласа, вы помните?

– А, то предложение! – Она снова расслабилась. – Мы можем пойти туда в любое время, когда вы будете готовы.

– Как только вы выпьете свой дайкири? – предложил я.

Она подняла свой нетронутый бокал, откинула голову немного назад, и я увидел, как содержимое его плавно исчезло в ее горле.

– Гм. – Она поставила пустой бокал на стол и мгновение критически смотрела на него. – Чарли снова использует крошечные лимоны! Можно ли сделать хороший дайкири, если сначала не рассортировать все плоды по размеру? Разве я не права, мистер Холман? Вы ведь все знаете о контроле за производством и о таких вещах, не правда ли?

– Я думаю, что вы абсолютно правы, мисс Сент-Клэр, – ответил я серьезно.

– Спасибо! – Облако черного шифона, как вихрь, на мгновение затмило мои глаза, когда она быстро встала из-за стола. – Хорошо, давайте пойдем! И сейчас, когда мы уже знаем друг друга по меньшей мере десять минут, вы можете называть меня Юджиния, а я буду называть вас Рик, – сказала она. – Не будьте же таким, черт возьми, светским, как буржуа, Рик! Черт с ним, с чеком, Чарли запишет на мой счет. – Она снова подняла правую руку, и снова раздался громкий щелчок ее пальцев. – Вот и все! – Ее рука вновь опустилась. – Все улажено, а сейчас мы можем уйти отсюда с улыбкой!

Я снова посмотрел на свои часы и понял, что Дуглас может прибыть сюда в любое время; сейчас я был бы ему за это благодарен. Его квартира произвела на меня удручающее впечатление, и я понял, что она произвела такое же впечатление и на Юджинию. За последние пять минут она не произнесла ни слова. Общее впечатление, которое я получил в первый момент, когда вошел сюда, можно описать так: квартира была оформлена какой-то старой девой средних лет, страдающей манией величия. Было похоже, что она старалась воспроизвести в миниатюре Версальский дворец, имея весьма ограниченные средства. Квартира пестрела яркими красками, и ткани казались бы еще роскошнее, если бы не были синтетическими. Кушетка, на которую мы сели, была очень маленькой, на ней могли уместиться только двое. Она была обита тусклым темно-фиолетовым синтетическим бархатом, который при искусственном освещении отвратительно переливался.

Чувствовалось, что здесь что-то не так, хотя трудно было сразу определить, что именно. Я подумал, что такое же ощущение получилось бы, если бы пол этой квартиры был покатым.

Послышался скрежет поворачиваемого в двери ключа, и Юджиния издала легкий вздох облегчения, когда в комнату вошел Дуглас.

– Мы уже перешли на «ты», Стив, – сообщила ему Юджиния, – поэтому – Рик, это Стив. Стив – это Рик!

Мы пожали друг другу руки. Его пожатие было жестким. Он был немножко выше ростом, чем я думал, и вблизи его лицо еще больше, чем в баре, походило на лик фавна. У него были ласковые карие глаза, обрамленные бахромой длинных ресниц. В них чувствовались настороженность и усталость.

– Извините, что заставил вас ждать, – сказал он. – Как насчет выпить?

Мы с Юджинией отказались, а Дуглас легкими шагами подошел к маленькому бару и смешал себе коктейль. Потом он сел на что-то, отдаленно напоминающее антиквариат; сидеть на этом было явно неудобно.

– Так что вы хотите узнать о Роде Блейне? – спросил он мягко.

– Моя единственная проблема – найти, с чего начать, – признался я. – Но это нелегкая задача.

– Может быть, я смогу облегчить вашу задачу. Барни Райэн звонил мне сегодня днем.

– Славный старина Барни! – пробормотал я. – Он не может не совать свой нос в чужие дела.

– Поэтому сейчас я знаю о вас, Рик, многое, – сказал Дуглас самодовольно. – У вас, должно быть, очень интересная жизнь: Барни сказал, что вы занимаетесь улаживанием мелких конфликтов? – Он ждал, какова будет моя реакция на его слова, и я прочитал в его карих глазах некоторое разочарование, когда он не увидел никакой реакции. – Я, конечно, также знаю, почему вы так настойчиво интересуетесь Родом!

– Вот и хорошо, – сказал я спокойно. – Это сэкономит нам много времени.

Дуглас сделал глоток, немного посмаковал виски, затем кивнул в знак одобрения. Я почувствовал, что Юджиния, которая сидела рядом со мной, слегка поморщилась от его шутовства, которое выглядело просто пошлым.

– Мне это любопытство кажется странным и даже нездоровым, – сказал он, как бы размышляя. – Через шесть месяцев после своей смерти Род Блейн внезапно становится очень важным для целой группы людей, которые нисколько не думали о нем, когда он был жив! Вы знаете, что меня больше всего возмущает во всем этом? Чудовищное пренебрежение к таланту. В сегодняшнем мире слишком много скучных и тупых людей, так можно ли бросаться такими яркими талантами, как Род Блейн?