Текст книги "Том 1. Убийство в закрытом клубе"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 31 страниц)

Глава 2

После мрака, царящего в библиотеке, солнечный свет на террасе из каменных плит казался ослепительным, а зеленовато-голубая поверхность выложенного кафелем бассейна, находящегося за террасой, была такой манящей, что я немного расслабился. Но дело всегда остается для меня делом, и уже через минуту я внимательно осмотрелся. Под большим полосатым зонтом на другой стороне террасы я увидел небольшую группу людей и направился к ним. Зельда, окруженная с обеих сторон экс-супругами, весело улыбнулась мне.

– Рик, дорогой, – громко сказала она, – присоединяйся к нам. Это – Рекс Куртни. – Она грациозно указала в сторону мужчины слева. – Рекс, это мой очень дорогой друг – Рик Холман.

Куртни встал и протянул руку. Он был среднего роста, худой и жилистый. Его рукопожатие было крепким, но не сильным. Длинные соломенные волосы уже начали понемногу редеть. Вместе с ними пропадал и его мальчишеский вид. Какое-то воспоминание промелькнуло у него перед глазами, и нервный тик спазматически дернулся под скулой.

– Некоторым образом я сам большой любитель автогонок, мистер Куртни, – заметил я, – поэтому мне особенно приятно встретить одного из лучших гонщиков мира.

– Благодарю вас, – проговорил он с тем отрывистым лондонским произношением, которое свидетельствует либо об окончании лучшего учебного заведения, либо о древнем аристократическом происхождении. – Но это всего лишь работа, понимаете?

– Мне казалось, что вы были последним из великих спортсменов-любителей?

– Теперь уже нет, старина, – произнес он утомленно. – В наше время нужно быть миллионером, чтобы позволить себе такое.

– Рик, – властно вмешалась Зельда, – прежде чем вы вдвоем начнете рассуждать об автогонках, я хочу, чтобы ты познакомился с Хьюго. С графом Хьюго фон Альсбургом, – быстро поправилась она.

Прежде чем фон Альсбург поднялся, я успел налюбоваться его сияющей куполообразной лысиной. Когда же он наконец выпрямился, его лицо оказалось ее продолжением. Оно было до неприличия безволосым, с толстым мясистым носом и гладковыбритыми скулами, брови были такими светлыми, что казалось, их совсем не существовало. Бесцветные глаза с тяжелыми веками скорее принадлежали игуане[1]1
  Игуана – род ящериц, преимущественно в тропической зоне Америки.


[Закрыть], чем представителю человеческого рода.

– Дорогой, – горестно вздохнула Зельда, – ты так ужасно растолстел!

– Прошло уже двенадцать лет, и многое могло случиться за это время, – отозвался он грубым голосом с едва заметным акцентом. – На Рейне есть пословица, что глупости юности возвращаются муками старости. Утешаю себя тем, что мои глупости были такими же прекрасными, как ты, дорогая. – Он высокомерно кивнул Зельде, затем взглянул на меня. – Меня положено было представить первым, раньше Куртни, – добродушно проговорил он. – Ведь я – первый муж Зельды, а он только второй. – Его рука сдавила мою с сокрушительной силой. – Рад встрече с вами, мистер Холман. Знаю, что вы не из бывших, но, может быть, вы – будущий экс-супруг?

– Не говори глупостей, Хьюго, – рассердилась Зельда, – Рик всего лишь мой старый и очень дорогой друг, вот и все.

– Когда ты произносишь эту фразу, моя дорогая, – лениво заметил он, – всегда возникает множество разнообразных догадок. Вы не могли бы подробнее остановиться на этом определении, мистер Холман?

– Наши отношения строго деловые, – ответил я, – и в этом виновата только Зельда. Подозреваю также, что этот пеньюар надет исключительно ради экс-супругов, но только не ради меня.

– Дорогие! – Зельда закрыла лицо руками. – Я должна пойти и немедленно переодеться. Не хочу, чтобы Нина Фарсон видела меня сегодня в таком наряде. Если захотите выпить или еще что-нибудь, нажмите эту кнопку на стене, появится слуга, который вас обслужит.

Она поспешно прошла по террасе и скрылась в доме. Я сел на стул рядом с Куртни и закурил.

– Вы находитесь в наших краях, чтобы участвовать в гонках «Гран-при» в Риверсайде, не так ли?

– Верно. – Он еле сдержал зевоту и о чем-то задумался.

Фон Альсбург отодвинул свой стул подальше в тень зонта и медленным, неторопливым движением вытер лицо носовым платком.

– Столько солнца – это, конечно, чудесно, – проворчал он, – но должен признаться, что калифорнийский климат слишком уж жаркий.

– Вы привыкнете к нему, – заверил я. – Это ваш первый приезд сюда?

– На Западное побережье да, – согласно кивнул он. – Много раз был в Нью-Йорке. Вот это город так город.

– Конечно, это так, – согласился я. – Мы считаем его вторым после Сан-Франциско!

– Я там никогда не был, – произнес он недовольным голосом. – Если вы, джентльмены, позволите мне, я переберусь куда-нибудь в более прохладное место, возможно, даже в дом.

Он спустился по террасе медленным, неторопливым шагом, словно бульдозер на самой низкой передаче. Куртни зажег сигарету от тонкой позолоченной зажигалки и взглянул на меня.

– Он напоминает мне австралийского утконоса, – проворчал он и вновь посмотрел на меня, приглашая к беседе, – один из выживших экземпляров вымершего рода. Истинный тевтон[2]2
  Тевтон – член германской общины, впервые упомянутой в IV в. до н. э.


[Закрыть], понимаете?

– Старая гвардия или что-то в этом роде? – отозвался я.

– Один из тех аристократов, которые надеялись, что Гитлер станет их помощником в борьбе с профсоюзами, – задумчиво пояснил он. – Провел всю войну в танковой дивизии на Восточном фронте и был взят в плен русскими в начале сорок пятого, как раз в то время, когда все уже начало рушиться. Спустя шесть месяцев ему удалось попасть в число репатриированных и вернуться в Берлин. Активно сотрудничал с союзниками. И даже, кажется, передал нашим ребятам из Интеллидженс сервис много полезной информации о красных, за что они были ему чрезвычайно благодарны. Прошел также слушок, – неторопливо рассказывал он, – что граф был активным нацистом до войны, но это так никогда и не подтвердилось. Как видите, фон Альсбург обладает всеми инстинктами к выживанию. Единственная ошибка, которую он совершил, была женитьба на Зельде, но и ее он быстро исправил, женившись во второй раз на Марте Брюль.

– Здесь какая-нибудь связь с Фрицем Брюлем, этим удачливым промышленником? – перебил я его.

– Она – его единственная дочь, – тихо вздохнул Куртни. – Когда Хьюго женился на ней, он женился на промышленной империи старика. Прекрасно сработано, если вы способны понять это, Холман. А она сама вовсе не дурна собой.

– Почему он оказался в Штатах?

– Какие-то дела Брюля, связанные с подшипниками, вынудили его приехать сюда. И все эти дни Хьюго ведет переговоры только в Прекрасных круглых цифрах, близких к миллиону. Я нахожу все это впечатляющим и нудным. А чем вы занимаетесь, старина?

– Улаживанием неучтивости других людей, – спокойно ответил я.

Он вытянулся на своем стуле и в упор посмотрел на меня:

– Так вот откуда дует ветер. Я знал, что Зельде одной будет не под силу справиться со своим кровавым замыслом.

– Не понимаю, о чем вы говорите, – честно признался я.

– Пожалуйста! – Он поднялся со стула и с холодным презрением взглянул на меня сверху вниз. – Этот невинный вид не подходит вам, Холман. Он совсем не в характере человека с вашими очевидными талантами. – Широким уверенным шагом он спустился с террасы, оставив меня одного.

Расслабившись в удобном кресле, я вдруг почувствовал себя неудачником с телевидения, который все эти годы пользовался не тем дезодорантом. Это заставило меня собраться и обдумать ситуацию. Я выкурил пару сигарет, а минут двадцать спустя снова появился Ли Броган. Его походка стала намного увереннее той, что была в библиотеке, а на лице появилось виноватое выражение. Достигнув убежища под зонтом, он рухнул в кресло и посмотрел на меня жалким взглядом.

– Зельда развлекает своих первых двух экс-супругов там, – промямлил он. – Надеюсь, свежий воздух пойдет мне на пользу.

– Будьте моим гостем, – радушно отозвался я.

– Видите ли, я сожалею о том, что произошло. Сделайте милость, простите меня, и забудем об этом.

– Хорошо, – успокоил я его.

– Я нагрузился намного больше, чем рассчитывал, – с болью в голосе произнес он. – Из-за этого я так и поступил.

– Никто не пострадал, – миролюбиво сказал я, – так что забудьте об этом.

– Если бы я мог. – В его голосе появились горечь и жалость к себе. – Вы никогда не поймете, что означает быть рядом с такой женщиной, как Зельда Роксан, три долгих года. Вы не представляете, какой ад она создает для мужчины.

– Пожалуй, для десятка миллионов парней, по скромным подсчетам, такая жизнь казалась бы раем, – улыбнулся я.

– На меня это действует как раз наоборот, – вздохнул он. – Может быть, потому, что я схожу по ней с ума.

– Вот этого я как раз и не понимаю, – уныло произнес я в ответ. – У меня совсем не симпатичное лицо. При виде меня все шарахаются от меня, даже собаки. Пожилые дамы выхватывают свои зонтики и угрожают расправиться со мной, если я предлагаю помочь им перейти улицу. Никто еще не сказал мне, что я вызываю у него доверие. Почему же вы стали исключением, Броган?

Он зажег сигарету, потом медленно потер тыльной стороной ладони у рта.

– Я решил, что должен вам объяснить, почему замахнулся на вас там, – он махнул рукой в неопределенном направлении, – но если вас это не интересует, то я не буду об этом.

Ли Броган был доверенным лицом Зельды долгих три года, о которых он столько кричал, припомнил я, возможно, он знает Гарри Тайга. Неожиданно я заинтересовался им.

– Зельда, должно быть, любит вас, – вскользь заметил я. – Иначе она не стала бы держать вас своим доверенным лицом так долго. – Я на секунду задумался, а потом продолжил: – У нее была возможность пригласить кого-нибудь другого на это место.

– Она меня любит? – Он свирепо рассмеялся. – О, конечно, она уже любит меня как брата. Впрочем, пару раз я по-настоящему возбудился и обнял ее за талию. Даже пытался поцеловать ее однажды, и знаете, что она сказала на это? «Пожалуйста, дорогой, не порти наши прекрасные отношения». Это – султан, но только наоборот. Зельда содержит нечто вроде постоянного мужского гарема, а я просто Броган – семейный слуга, вроде евнуха, верный и бесполый, старый, добрый Броган.

– Не принимайте все так близко к сердцу, – возразил я мягко, – совсем ни к чему обижаться на нее за это. Кроме Зельды, в мире есть миллион других женщин – прекрасных и желанных.

– В этом, черт возьми, и заключается моя трагедия, – пробормотал он. – Нет, нет. Для меня они не существуют. И если вы на мгновение откажетесь от своего самоуверенного превосходства и задумаетесь над этим, Холман, вы поймете почему. Кто в этой стране теперь самый великий символ изощренного секса? Конечно Зельда. Не так ли?

– Вы правы, – неохотно признался я. – Но вы не можете потребовать, чтобы она спала с десятью миллионами парней, которые сделали ее этим символом, верно, дружище?

– Это ни о чем не говорит, – прорычал он, – и вы знаете это. Уже три года я близок к Зельде – более тысячи дней я был ближе к ней, чем кто-либо другой.

Сколько продолжалось ее первое замужество с фон Альсбургом?

– Я не стал бы…

– Я скажу вам. – Голос Брогана звучал убежденно. – Ровно двадцать месяцев. Сколько оно длилось с Рексом Куртни, прежде чем она разрубила брачные узы? Почти год. А с Гарри Тайгом? Меньше шести месяцев! А остальные, включая Хосе Переса и, возможно, вас, – все, с кем она провела хоть немного времени от уикэнда, ну, скажем, самое большее, до трех недель, – они просто не в счет. Так что только я, Ли Броган, знаю ее дольше, чем все вы, паршивые сукины дети, вместе взятые! А она обращается со мной как с братом!

– Может быть, поэтому вы продержались так долго, Броган, – тихо заметил я. – Для Зельды секс – это то, что не может стоять на одном месте, – он перемещается от одного к другому. И то, что вы…

– Нет! – Он неистово замотал головой. – Это совсем не то. Иногда мне кажется, что у меня просто нет того, в чем нуждается такая женщина, как Зельда Роксан. Но потом я прихожу к мысли, что она точно знает о моих чувствах, вот почему ее отказ становится преднамеренным и расчетливым. Вероятно, она получает большой заряд, держа меня все время на конце веревки.

– Вы имеете в виду, что она просто садистка и таким образом получает удовольствие?

Он опять замотал головой:

– Это трудно объяснить. Словно во мне заключена ее самоуверенность в некоем сумасбродном варианте. Пока я нахожусь рядом с вывалившимся языком, она знает, что не потеряла ни одной черты своего губительного очарования, и это придает ей уверенности в себе. Стоит мне уйти, она вся изведется, но, увы, не из-за меня, вы понимаете, о чем я говорю, но из-за того, что вместе со мной она потеряет чертовски много своей самоуверенности.

– Боже! – произнес я голосом, внушающим страх. – Ваши дела действительно плохи, хуже, чем у любого из тех, кого я знаю. Почему бы вам время от времени не устраивать себе уик-энд, и подлиннее. Совсем не сложно найти энергичного компаньона в таком бизнесе, и это может изменить всю вашу дальнейшую перспективу.

– Я знал, что вы не поймете меня, – вяло проговорил он. – Нет других женщин во всем этом проклятом мире, насколько я знаю, Холман. Они просто не интересуют меня больше. Я хочу Зельду, и только ее, и ею я должен обладать, а если нет…

– А если нет? – подтолкнул я.

– Я сойду с ума или сделаю что-нибудь безумное, – прошептал он. – Это разъедает мои внутренности, словно кислота, только еще хуже. Когда я увидел недавно эту слойку с кремом Куртни и этого жирного фон Альсбурга, сидящих здесь вместе, меня подбросило. Подумать только, они оба обладали Зельдой!

– Не хватает еще одного, – весело напомнил я ему. – Третий экс-супруг может появиться с минуты на минуту.

– Этот зануда! – прорычал он. – В некотором роде Гарри Тайг наихудший в этой связке – и ваша заслуга, что вы смогли это вычислить. Я не против того, чтобы выпить, совсем недавно я сам был таким. Но этот заносчивый пьяница, который использует чувства других людей как некондиционный товар, покупаемый по сниженным ценам… – Он внезапно замолчал и снова помотал головой. – Я говорю чертовски много. Простите, Холман.

– Вы становитесь интересным, – заметил я. – Никогда сам не встречал Тайга, но, конечно, много слышал о нем.

– Вы знаете, как говорят на Бродвее, единственным, кто сказал доброе слово о Гарри, была его мать, и это случилось в тот день, когда он покинул дом. – Броган вымученно ухмыльнулся. – Возьмите любого в Голливуде, и он окажется более чистым, чем Гарри с его репутацией.

– Это действительно так? – выпалил я.

– Он не только лжец и мошенник – этим он не отличается от других продюсеров, – заявил Броган хладнокровно. – Эта его врожденная низость по-настоящему досаждает. Ему хотелось не только овладеть каждой, кого он встречал на своем пути, но и похвастаться этим перед всеми, демонстрируя своих любовниц и подробно рассказывая о своих приключениях. Но позднее это обернулось против него самого – вот почему он стал пьяницей. Трезвый, даже сам Гарри Тайг не может выносить своего собственного лица.

– Как долго Зельда была замужем за ним?

– Неполных шесть месяцев, вернее, восемнадцать недель, чтобы быть точным. Он ужасно обходился с ней в это время, был ей неверен. Она многое переняла от него, разбив дюжину браков. И наконец Тайг не смог допускать подобное дальше.

– Вы снова запутали меня своими словами, – заметил я кратко. – Вы все время много говорите, но при этом так ничего и не рассказываете. Что конкретно сделал Зельде Тайг, что было такого ужасного в этом браке?

– О’кей, – проскрежетал Броган. – Если вы хотите короче и благозвучнее, тогда Гарри Тайг был!..

Его голос затих, когда он услышал быстро приближающиеся легкие шаги позади нас. Он обернулся через плечо и, спотыкаясь, поднялся. Его губы раскрылись в подобии улыбки.

– О! Нина! – пробормотал он, заикаясь. – Как чудесно видеть тебя снова.

– Привет, Ли, – легко отозвался женский голос. – Судя по твоему виду, ты пропил десять процентов этой сделки?

Я последовал примеру Брогана и поднялся, чтобы поприветствовать новую гостью. Прошло уже изрядно времени с тех пор, как я видел ее в последний раз, но она совсем не изменилась, впрочем, как и Зельда. В шоу-бизнесе, вспомнил я, все женщины остаются в одном возрасте лет двадцать, а потом, в отличие от старых солдат, быстро увядают. Нина Фарсон, должно быть, была так близка к сорокалетнему рубежу, что для этого ей достаточно лишь протянуть руку, но выглядела она лет на десять моложе. Это была высокая брюнетка с худым, почти истощенным телом, какие были нынче в моде. Худое, заостренное лицо подчеркивало выразительность ее огромных карих с зелеными крапинками глаз, с их особой способностью искусственно выжимать слезы, что вводило в заблуждение с миллиона телеэкранов треть мужской части планеты.

– Не может быть, – воскликнула она превосходно поставленным голосом, – это же Рик Холман! Какой приятный сюрприз видеть вас здесь, Рик! Ведь это всегда означает, что самые большие неприятности будут устранены с величайшими предосторожностями и ни одно проклятие не коснется того, кто в этом участвует. Я уже не чувствую себя угнетенной.

– Вы все еще злитесь на меня за то время в Акапулько, Нина, – сочувственно произнес я. – Но, милая, тот руководитель оркестра был трижды разведен, и его долги по алиментам приближались к шестизначной цифре. Киностудия только сберегала свои капитальные вложения.

– Я не имела в виду киностудию, – ехидно заметила она. – А лишь тот паршивый способ, каким вы воспользовались, назвав себя представителем его третьей жены и ворвавшись в нашу комнату в середине… – Она замолчала, и сладкая милостивая улыбка преобразила ее лицо. – О, крошка! – тихо замурлыкала она.

На мгновение мне показалось, что она тронулась умом, но потом я понял, что она смотрит не на меня, а через мое плечо. Я повернулся и увидел Зельду, скользящую по террасе с распростертыми руками и сияющей улыбкой на лице.

– Нина, дорогая!

Они нежно обнялись, так что ни их косметика, ни их кружева не пострадали.

– Ты чудесно выглядишь, дорогая, – с небывалым энтузиазмом воскликнула Нина, – просто чудо!

– И ты тоже, дорогая, – отвечала Зельда с таким же вдохновением. – Если я смогу хотя бы наполовину выглядеть так же молодо в твоем возрасте, я буду безумно счастлива.

Улыбка Нины не дрогнула.

– Не беспокойся, дорогая, – прошептала она взволнованным голосом, – твоя тайна в абсолютной безопасности со мной. Я приехала последней?

– Должны приехать еще двое, – заверила ее Зельда. – Так что у тебя много времени, дорогая. Ты ничего не пропустишь. Почему бы нам всем не пройти внутрь и немного не выпить, ожидая, пока подъедут остальные?

Она взяла Нину под руку, и они удалились вдоль террасы, оживленно разговаривая, как парочка школьных подружек после долгих каникул. Ли Броган наблюдал за ними с любопытствующим сосредоточенным выражением лица, пока они не скрылись внутри дома.

– Это то, что мне нравится в красивых женщинах, – развязно выпалил я, – уходят или приходят они, за ними всегда интересно наблюдать. Зад Фарсон, пожалуй, единственное место, где она сохранила еще какие-то изгибы.

– Я помню, когда-то давно, – произнес Броган ровным голосом, – во время боевой подготовки нас обучали обращаться с гранатой, и какой-то шутник из Айовы, только что прибывший с фермы, каким-то образом раздобыл одну. Он дурачился с ней в казарме в тот вечер и случайно сорвал чеку. Думаю, по меньшей мере двадцать парней стояло рядом, и все они знали, что в запасе у них не более пяти секунд, чтобы предпринять что-то. Я не имею в виду, что они хотели поступить как герои или что-то в этом духе – нет, просто они мечтали остаться живыми, выпрыгнув в окно или еще как-то. И знаете, что произошло? Ничего, вот что! Они все стояли вокруг, словно загипнотизированные, и похолодели от ужаса, в том числе и я, конечно.

– Ну и что?

– У меня внезапно возникло то же ощущение, что и тогда, – проговорил он мрачно. – В любое время Зельда готова сорвать чеку, а мы все стоим вокруг и наблюдаем до тех пор, пока не будет слишком поздно пытаться что-либо сделать.

– Вы знаете что-то такое, о чем не знаю я, приятель? – задумчиво спросил я.

– Возможно, я не уверен. – Он пожал плечами. – Почему бы вам не спросить у Зельды? Вы ее старинный приятель, не так ли, Холман?

Неожиданно Броган развернулся и зашагал по террасе. Я бросился его догонять.

– Постойте, – крикнул я раздраженно. – Какого черта вы темните, Броган?

– Я уже сказал вам, – буркнул он, – если вы ничего не знаете, лучше спросите у Зельды.

– О’кей, – прорычал я ему вслед. – Так и сделаю. Но все-таки – что же, черт возьми, случилось?

– Когда? – Он посмотрел на меня отсутствующе.

– Да тогда, глупец вы этакий, когда тот крестьянский парень сорвал чеку!

– А, это, – он слегка поежился, – абсолютно ничего, граната была учебной.