Текст книги "Короли алмазов"

Автор книги: Каролин Терри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 36 страниц)

– Марта, Марта…

– Совесть мучила меня все эти годы… кажется, прошла целая жизнь, и все же у меня было так мало времени… так мало, чтобы любить и воспитывать детей, как они того заслуживают. – Ей было все труднее говорить. – Перед смертью я хочу попросить у тебя прощения, ведь если ты простишь меня, то и Бог меня простит.

Воцарилась гнетущая тишина; взгляд Мэтью затуманился. Он снова переживал ночь линчевания, но частью его воспоминаний было ощущение ствола ружья Стейна, приставленного к его голове. «Если он сейчас выстрелит, то размозжит мне голову!» Мэтью обвел взглядом знакомое убранство фургона. Вот здесь он лежал, на том же самом месте, где сейчас лежит Марта, и когда он открыл глаза, то увидел ее, сидящую рядом, ухаживающую за ним после тяжелого испытания на плато Кару. Образ стервятника встал у него перед глазами, и Мэтью передернуло, а Марта, почувствовав его состояние, заплакала в голос, потому что ей почудилось, будто он отворачивается от нее.

– Мне нечего тебе прощать, Марта, – произнес наконец Мэтью мягко. – И я уверен, что Господь помнит, как и я, что, убив Стейна, ты спасла мне жизнь. Ты дважды спасла мне жизнь.

Улыбка на мгновение тронула ее бледные губы.

– Ты – хороший и милосердный человек, Мэтью.

– Разве? – пробормотал он скорее для себя, чем для Марты. – Думаю, что нет. И будут другие, которые тоже будут так думать.

– Могу я попросить тебя кое о чем? Ты обещаешь это сделать для меня?

– Охотно!

– Обещай, что ты никому не расскажешь о том, что случилось той ночью. Я не хочу, чтобы дети плохо обо мне думали, когда я умру.

– Обещаю.

– И еще… – Марта помолчала, собираясь с силами, – …присматривай за детьми… Виллем сделает все возможное, но он не так силен и умен, как ты… Ты нужен Алиде…

– Я позабочусь, чтобы они ни в чем не нуждались.

– Нужны не деньги, а ты сам, твоя сила… женись на Алиде, пожалуйста… – Марта попыталась подняться, в отчаянии цепляясь за Мэтью.

– Я не могу обещать жениться на Алиде. – Эти слова против его воли сами вырвались у него.

– Ты должен… прошу тебя.

– Я не могу дать обещание, которое я не смогу выполнить. Прости, Марта. Мне очень жаль.

Умирающая женщина смотрела на него затуманившимся взглядом; она пыталась еще что-то сказать, но силы покидали ее. Ее руки ослабели, и с тяжелым вздохом она упала на подушку и затихла. Марта Якобс умерла.

А Даниэлю Стейну восьми лет от роду показалось, что это Мэтью Брайт убил ее, так же, как он убил его отца несколько лет назад. Мэтью и Марта говорили очень тихо, и Даниэль не мог расслышать, о чем шла речь, но он видел, как менялось выражение на лице Марты. Для Алиды Мэтью мог быть архангелом, но для ее маленького брата он был ангелом смерти.

Глава девятая

Стихийно возникший поселок Кимберли постепенно начал приобретать более организованный и постоянный вид. Палатки и фургоны уступили место более прочным конструкциям, хотя небольшие хижины из дерева и железа или сплетенные из прутьев и обмазанные глиной, также не предназначались для длительного использования. Мэтью купил один из самых дорогих домов, построенных из дерева, привезенного из Швеции; в нем была одна большая комната с дверью и двумя окнами.

– Мы можем перегородить комнату занавеской, – предложил он Корту, удовлетворенно осматривая свои новые владения, – тогда ты сможешь спокойно принимать здесь своих дам.

– Это значит, что у тебя тоже есть дама, которую ты хочешь приводить сюда, – заметил Корт, – хотя слово «дама», вероятно, не совсем подходит. Однако, в последнее время я не видел, чтобы ты шел в направлении салунов.

– Скажем, я нашел более подходящее развлечение. Однако, девушки будут без меня скучать. – Мэтью хитро подмигнул Корту. – Почему бы тебе не занять мое место? Я заверен, они примут тебя, как достойную замену. Может быть, не такого искусного, – с усмешкой похвастался он, – но у меня был исключительный наставник.

– Нет, спасибо, – произнес Корт довольно резко, но Мэтью не хотел прекращать разговор и продолжил эту тему.

– Ты ведешь безгрешную жизнь затворника. Разве тебе не нравится заниматься любовью?

– Нравится, но я не нахожу удовольствия в простом физическом акте, как это делаешь ты. Мне нужна привязанность. И я вряд ли испытаю духовную гармонию с официанткой из бара, которая каждую ночь отдается тому, кто больше заплатит.

– Выходит, на всех рудниках нет ни одной женщины, которая нравилась бы тебе? – В глазах Мэтью сверкнула добродушная насмешка.

– Я этого не говорил. Просто я жду своего срока.

И хотя Корт произнес эти слова абсолютно ровным тоном, Мэтью бросил на друга настороженный взгляд, и по выражению его лица стало заметно, что эта новость была ему неприятна. Однако, когда он заговорил вновь, то перевел разговор в несколько иную плоскость.

– Я рад слышать, что во всяком случае ты намереваешься остаться в Кимберли. В последнее время я часто думаю о твоем отношении к нашему общему предприятию.

– Мне все осточертело! – заявил Корт. – Искать алмазы – это одно дело, но каждый день гнуть спину в пыли и жаре, выкапывая их из земли – совсем другое!

Мэтью засмеялся.

– Ты полон противоречий, Джон! Доставать алмазы из земли было бы счастьем для каждого, особенно если эта процедура увеличивает банковский счет до такого уровня, которого достиг наш! – Он наклонился вперед и пристально посмотрел на Корта, его проницательные глаза горели глубоким убеждением. – Ты пока не можешь уехать, Джон. Не должен!

– Решение скоро придет само собой. Мы забрались так глубоко, что там уже не может быть много алмазов.

– Возможно, но я почему-то думаю, что Кимберли для нас еще не исчерпано. Это странное, уникальное, чудесное место приготовило нам другие сюрпризы. Ты не захочешь пропустить их, Джон! И мы нужны друг другу, у нас сложились безупречные отношения: сочетание твоих геологических знаний и моих деловых качеств с самого начала сделало нас на голову выше других. Мы должны сохранить наше преимущество. Пожалуйста, не отворачивайся от всего, что мы построили вместе.

– Хорошо. Я останусь еще на какое-то время.

Мэтью улыбнулся, радуясь тому, что ему удалось оживить интерес Корта к делам шахты, но ни один из них не осознавал степени влияния Мэтью на Корта. Еще не стало очевидным, что воля Корта и его способность действовать и думать самостоятельно медленно разрушаются.

Не успели они переселиться в новый дом, как к ним прибилась дворняга.

Собаки уже представляли проблему алмазных копей: их было слишком много, они постоянно лаяли, их часто бросали на произвол судьбы. Многие совсем отощали и бродили среди куч мусора в поисках пропитания или воровали куски из пустых палаток.

Сначала Мэтью и Корт старались не обращать внимания на нечесаного рыжего пса, который преданно следовал за ними по пятам и ждал любой подачки. Однажды Мэтью бросил в него камень, и хотя тот прижал уши и лег на землю, но не ушел.

– Жалкая дворняжка! – в сердцах воскликнул Мэтью. – Неужели она не понимает, что она здесь не нужна?

– Ее настойчивостью можно только восхищаться. Это животное обладает слепым оптимизмом, который заставляет его верить, что если он будет постоянно держаться поблизости, то в конце концов завоюет наше расположение. – Корт смотрел на собаку с растущей симпатией, и не представлял себе, при каких обстоятельствах он вспомнит эти слова.

Собака привыкла спать возле их двери, дрожа в холодные морозные ночи, но все равно по утрам приветствовала их радостным помахиванием хвоста. Однажды особенно холодной ночью Корт не мог заснуть, думая о собаке. В конце концов он встал и открыл дверь. Полная луна ярко светила на безоблачном небе, освещая собаку, лежащую в пыли на грязной улице. Она подняла голову и вопросительно посмотрела на Корта.

– Иди сюда. – Пес не заставил себя ждать. Одним прыжком он перелетел через порог и начал обнюхивать комнату.

– Тихо! – приказал ему Корт. – Если ты разбудишь Мэтью, он в два счета вышвырнет тебя за порог.

В лунном свете он увидел, что собака поглядывает на кровать Мэтью.

– Сюда, – сказал Корт и бросил одеяло на пол у своей кровати. Собака улеглась на непривычно мягкую подстилку и заснула.

Утром Корта разбудил сердитый крик Мэтью.

– Этот чертов пес разбудил меня: он лизал мне лицо, – возмущался Мэтью. – Он не может оставаться здесь; у него, наверное, полно блох.

– Если его немного помыть, он будет выглядеть вполне прилично, – заметил Корт. Пес сунул свой холодный влажный нос в руку Мэтью и застучал хвостом по полу, как будто соглашаясь с Кортом.

– Ладно, он может остаться ненадолго, – ворчливо сказал Мэтью, – пока ночи холодные. Если ты, конечно, вымоешь его.

Корт устроил псу хорошую ванну, несмотря на осуждающие замечания старателей, что он напрасно расходует драгоценную воду, и расчесал ему шерсть. После нескольких недель регулярного питания, пес уже больше не походил на тощую дворняжку, обнюхивавшую все закоулки в поисках хоть какой-нибудь пищи. Он гордо шагал рядом со своими хозяевами, свысока поглядывая на сородичей, и ретиво охранял свою территорию.

– Ты гордый, сильный и независимый, – сказал Корт, ласково поглаживая собаку по рыжей шерсти. – Совсем как Дядя Сэм.

Так пес стал Сэмом.

Странное дело, несмотря на то, что Корт кормил Сэма и заботился о нем, всю свою любовь пес отдавал Мэтью. Он прислушивался к шагам Мэтью, ждал его возвращения, преданно заглядывал ему в глаза. Постепенно и Мэтью привязался к Сэму, стал разговаривать с ним, когда они оставались одни, скучал, когда пса не было на месте, и радовался его обществу.

По воскресеньям Корт обычно давал уроки Даниэлю, сидя в тени небольшого домика, который занимал Виллем с детьми. Старый фургон стоял позади, как напоминание о прежних днях, и Виллем всегда держал его в порядке, готовым тронуться в путь. Даниэль был умным сообразительным мальчиком и учился лучше своей сестры, у которой интерес к учебе уже пропал. Однако, у него был неустойчивый характер: временами он становился нервным и испуганным, боялся оставаться один. Даже в этот солнечный день ему стало страшно, как только он понял, что Виллема и Алиды нет дома.

– Где они? Они уехали? – спросил он.

– Нет, конечно, – заверил его Корт.

– Наверное, Виллем пошел проведать Марту, – предположил Даниэль, глядя в сторону кладбища, – но где Алида?

– Не знаю, но она скоро придет. Пойдем погуляем.

В Кимберли 1873 года было мало интересного для ребенка. Здесь не было никаких развлечений для восьмилетнего мальчика, и Корт с сожалением подумал о реке и рыбной ловле, которой они там занимались. Он также подумал о своей постели и послеобеденном отдыхе. Но он не мог бросить Даниэля, и кроме того, сегодня Мэтью особенно настойчиво интересовался его планами. Корт улыбнулся. До сих пор он не видел никаких следов пребывания женщины в их доме, но возможно, что сегодня этот день настал.

– Ты учишься своему родному языку, Даниэль?

– Да. Пастор учит меня и еще нескольких мальчиков. Мы ходим в церковь по утрам.

– Хорошо. И чему же он вас учит?

– Читать и писать на африкаанс, рассказывает нам Библию и историю нашего народа.

– Хорошее образование. А ты уже решил, чем ты будешь заниматься, когда вырастешь?

Мальчик внимательно посмотрел на него своими серьезными серо-зелеными глазами.

– Я буду искать алмазы для Виллема. Когда алмазы кончатся, я поеду в Трансвааль или в Свободную республику.

– Я не бывал в Трансваале, но я немного поездил по Свободной республике. Мне кажется, что здесь земля богаче и плодороднее.

– Это английская земля! Я не хочу здесь жить! Англичане относятся к нам, как к кафрам. Они говорят, что сделают кафров равными себе, но все знают, что они – низшая раса. И англичане забрали нашу землю, а эта страна принадлежит нам. Нам ее дал Бог; нам, своему избранному народу, он дал землю обетованную.

Эти слова лились страстным потоком, удивляя и обескураживая Корта.

– Тебя учат этому в школе?

– Да. И мой папа рассказывал мне об этом. Наша семья приехала сюда в поисках свободы. Я уеду в Трансвааль или Свободную республику, где управляют буры. Виллем думает так же, как я.

– Виллем? – воскликнул Корт. – Я никогда не слышал от него таких слов.

Мальчик искоса хитро посмотрел на него.

– Ты же не понимаешь то, что Виллем говорит на африкаанс.

– Но ведь у тебя есть друзья среди англичан. Мэтью – англичанин, а я – американец.

– Виллем говорит, что американцы – совсем другие, поэтому ты – парень что надо, – глубокомысленно рассудил Даниэль.

– Ну спасибо, – сухо сказал Корт. – И все же ты должен, Даниэль, посмотреть на вещи с точки зрения других людей. В любом вопросе есть по крайней мере две стороны, и очень важно быть терпимым. И буры, и англичане, и кафры должны работать вместе на благо этой страны.

Даниэль не ответил, но мрачное выражение его лица ясно давало понять его чувства.

Вернувшись домой, они опять не нашли там ни Виллема, ни Алиды.

– Можно я поиграю с Сэмом? – спросил Даниэль.

Корт улыбнулся с облегчением, мальчик уже спокойнее отнесся к отсутствию своих родных, и выразил желание, более свойственное его возрасту.

– Конечно, – ответил он. – Сэм, наверное, дома с Мэтью. Пойдем поищем его.

Когда они подошли к двери, Корт приложил палец к губам.

– Мэтью, может быть, спит, – прошептал он.

Он осторожно приоткрыл дверь и заглянул внутрь в поисках Сэма. Занавеска, отделявшая кровать Мэтью, была задернута, так что этот угол не был виден от двери, но Корт расслышал шорох и увидел платье, лежавшее на полу у кровати Мэтью. Внезапно Корт вспомнил, что Мэтью, кажется, ждал в этот день гостью, и уже собирался уйти, как обнаженная рука высунулась из-за занавески и подняла платье. Мгновение спустя оттуда появилась стройная фигура девушки. Это была Алида.

Побледневший, как мел, Корт замерев на месте, смотрел, как Алида застегивает платье. И тут рядом с ней появилась обнаженная фигура Мэтью, который рукой собственника обнял девушку за талию.

– Пойдем назад в постель, – услышал Корт слова Мэтью, и Алида с Мэтью скрылись за занавеской.

«Даниэль, – подумал Корт, – Даниэль не должен это видеть!» Он поспешно обернулся, но было уже поздно. Любопытные глаза мальчика смотрели на занавеску. К счастью, в этот момент Сэм вылез из-под кровати Корта и радостно бросился к ним, так что Корт смог закрыть дверь и покинуть дом.

Он шел очень быстро. Его трясло, к горлу подступала тошнота. Даниэль бежал рядом, едва поспевая за ним:

– Мэтью не сделает Алиде больно? – с беспокойством спросил мальчик.

Корт замедлил шаг и попытался взять себя в руки, чтобы успокоить мальчика.

– Конечно, нет. Мэтью никогда не сделает Алиде больно.

– Но он толкнул ее. На кровать. Я видел.

– Нет, нет, он не толкал ее, – продолжал убеждать его Корт. – Я думаю, она просто споткнулась. Во всяком случае, неужели ты думаешь, что я стал бы стоять и спокойно смотреть, если бы он сделал ей больно?

– Мэтью – твой друг. – В голосе Даниэля еще звучало сомнение.

Корт тяжело вздохнул.

– Да, он мой друг. – Когда первый шок прошел, Корт уже не мог винить Мэтью за то, что он сделал. Он чувствовал только глубокое разочарование. – Но Алида – тоже мой друг. И я никому не позволю обидеть ее.

«Да, – сказал Корт себе, когда Даниэль затеял игру с Сэмом. – Алида мой друг. И теперь она и останется только другом. Вот и дождался своего срока! Какой же я был дурак!»

Боль принесли с собой острое чувство одиночества и ностальгии по Америке. Корт посмотрел на уродливые разработки, бедные хижины, бурую землю под ногами и облака пыли под слишком ярким небом. Он ощутил тоску по морю, по волнам у берегов Массачусетса, по свежему соленому ветру и крикам чаек. Он захотел увидеть белые корабли и шумную гавань Бостона, и элегантные дома на тенистых улицах.

Когда-то он мечтал отвезти туда Алиду. Но иногда бывали моменты, когда он сомневался, что вообще увидит свою родину.

– Алида, – сказал Даниэль в этот вечер, когда она укладывала его спать, – ты ведь никогда не оставишь меня?

– Какие глупости ты говоришь! Почему я должна уставить тебя? Или Виллема?

– Значит, мы всегда будем вместе, все трое?

– Обстоятельства могут измениться со временем, Даниэль, но тебе нечего бояться перемен. Когда-нибудь я выйду замуж, но ты все равно сможешь жить со мной, хотя мы не должны совсем забывать и Виллема.

– А если человек, за которого ты выйдешь замуж, не захочет, чтобы я жил с вами?

– Я знаю, за кого я выйду замуж, – уверенно сказала Алида, – и он будет хорошо к тебе относиться.

– Это Мэтью?

Алида улыбнулась.

– Ты сообразительный мальчик! Да, это Мэтью. Мы скоро поженимся, и ты увидишь, что ничего не изменилось. Только пока это секрет, Даниэль. Ты не должен никому о нем говорить.

– Хорошо, но папа не захотел бы, чтобы ты выходила замуж за Мэтью.

Она засмеялась.

– Боже, ты еще помнишь, как папа называл Мэтью «проклятым англичанином»? Забудь об этом, Даниэль. Папа не знал Мэтью так, как знаю его я.

В Харкорт-Холле графиня Хайклир отдыхала на софе у камина. За окном ветер срывал сухие листья с деревьев, и дождь стучал по крыше, но Изабель чувствовала себя тепло и уютно, нежась в бархатном платье у огня.

С высокой прической и без румян на щеках Изабель выглядела бледной и хрупкой. На самом деле она намеренно делала вид, что еще слаба, с тех пор, как три месяца назад родила сына. Это притворство имело две цели: она могла принимать своих поклонников, которые приходили справиться о ее здоровье, и держать Фредди подальше от своей постели, уверяя его, что еще не окрепла. Изабель понимала, что не сможет долго не подпускать Фредди к себе, так как скоро ей придется опять рожать. Она обладала хорошо развитым чувством долга, но эти мысли о домогательствах испортили ей настроение, и она сурово посмотрела на младшую сестру.

Девочка не сделала ничего дурного, но одно ее присутствие раздражало Изабель. Энн никогда не была любимой сестрой Изабель: у нее был слишком независимый характер и многообещающая внешность, что вызывало неудовольствие и зависть графини. Постоянные просьбы Энн увидеть малыша не могли разрядить мрачную атмосферу Десборо, потому что первый сезон леди Джейн прошел так ужасно, что даже сдержанная герцогиня не могла сдержать слез. Против своего желания Изабель пришлось согласиться на приезд Энн.

Девочка пристально смотрела в огонь с отрешенным выражением на лице.

– Опять мечтаешь? – недовольно заметила Изабель. – Мама сказала, что ты должна закончить узор до возвращения домой.

Тяжело вздохнув, Энн взялась за вышивание. Изабель наклонилась, чтобы взглянуть на ее работу, и презрительно фыркнула.

– Такая путаница! Даже Джейн могла бы вышить дучше!

– Что ты имеешь в виду под словами «даже Джейн»?

– Бедняжка Джейн! Все сердятся на нее из-за, того, что никто не сделал ей предложения в этот сезон, но я уверена, что это не ее вина.

– Конечно, это ее вина, – возразила Изабель. – Когда девушка так некрасива, как Джейн, она должна компенсировать недостатки внешности, став интересной и остроумной собеседницей. Но Джейн заикалась и краснела всякий раз, когда мужчина заговаривал с ней, и создавалось впечатление, что она предпочла бы сидеть дома с книгой.

– Да, она застенчива, – заступилась за сестру Энн, – и она ничего не может с этим поделать. К тому же, она действительно предпочла бы книгу, и я не виню ее за это, если все мужчины были вроде Ламборна или Фредди или твоих любовников.

Изабель густо покраснела.

– Энн! Ты не должна говорить о моем муже в таком тоне. И у меня нет никаких любовников, – быстро добавила она.

– Нет есть. Преподобный Джордж, можно сказать, спит у тебя на пороге и ловит каждое твое слово. Но я тебя не осуждаю; если бы я была замужем за Фредди, я тоже завела бы любовника. Вот поэтому я хочу выйти замуж по любви.

– Ты опять читаешь эти ужасные книги из публичной библиотеки? – спросила Изабель. – Мама говорит, что ты еще слишком молода для подобных глупостей. Ты чересчур романтична, Энн, и что у тебя еще есть время, чтобы избавиться от глупых грез. В конце концов ты благополучно выйдешь замуж и будешь выполнять свой долг, как я.

– Ни за что! Я выйду замуж за человека, которого полюблю, и наша любовь будет длиться вечно. Мама и папа не станут возражать, даже если он окажется не слишком подходящей партией, ведь я – самая младшая.

– Теперь, когда Ламборн промотал все свое наследство, папа, вероятно, проявит больше интереса к твоему замужеству, – сухо заметила Изабель. – Нашему дорогому братцу понадобится очень состоятельный зять для того, чтобы Десборо не пошло с молотка.

Энн задумалась. Она знала злой язычок Изабель и не хотела затевать ссору.

– Мама говорит, что им руководит Фредди, и они оба очень плохо влияют на Николаса.

Изабель поджала губы; честно говоря, в последнее время ее беспокоило поведение мужа. Она не противилась тому, что он пил, играл в карты и распутничал до тех пор, пока он действовал осторожно и не тратил много денег. Однако, Фредди предавался развлечениям с целеустремленностью, граничащей с безрассудством. Казалось, что-то толкает его на новые безумства, в которых он находит забвение и спасается от реальности.

– Фредди – несколько экстравагантен, – неохотно признала Изабель. – К счастью, мы можем себе это позволить – пока, во всяком случае.

Ободренная спокойным ответом Изабель, Энн продолжила тему, которая волновала ее в последнее время.

– Николас теперь почти не бывает дома. А когда он появляется в Десборо, то говорит только о картах и вечеринках.

– Ему двадцать три года. Как, по-твоему, ему проводить время?

– Он никогда не был таким сумасбродным. И когда приезжал домой, то всегда находил время, чтобы поиграть и поговорить со мной. – Голос Энн звучал грустно. Она обожала Николаса, он был ей ближе остальных членов семьи. – Боюсь, что он попал в дурную компанию, и у него будут неприятности.

– Маловероятно, – решительно заявила Изабель, – но даже если у Николаса и будут неприятности, то ты ничем не сможешь ему помочь, так что твои волнения напрасны. А вот и няня с Суонли! – и радуясь возможности уйти от надоевшей темы, Изабель приветствовала своего первенца с большим энтузиазмом, чем обычно. Но она все равно не выразила желания взять его на руки и только смотрела на него со стороны.

– Какой он милый! – воскликнула Энн. – Можно я подержу его? – И она осторожно взяла малыша на руки. – Он теперь лучше ведет себя в ванне, няня?

– К сожалению, нет, леди Энн.

– Изабель, он боится воды, в самом деле боится. Это, кажется, настоящее проклятье в семье Фредди. Николас однажды рассказал мне, как много лет назад брат Фредди по секрету поделился с ним, что все Харкорт-Брайты боятся воды.

– Фредди ничего мне не говорил. И перестань болтать о проклятии. Накличешь несчастье.

– С таким отцом, как Фредди, и таким крестным, как Ламборн, маленькому ангелочку трудно будет найти счастье, – пробормотала Энн, возвращая малыша няне.

Изабель не слышала ее слов. Она усиленно размышляла над ценной информацией, которую нечаянно выдала Энн.