Текст книги "Короли алмазов"
Автор книги: Каролин Терри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 36 страниц)
Глава пятая
В июне Корт заявил, что Мэтью уже знает достаточно, чтобы доверить ему участок, а сам он отправляется в геологическую экспедицию. Участок приносил мало алмазов; хватало только на текущие расходы.
– Виллем Якобс прав, – жаловался Мэтью. – Поставки всего необходимого старателям приносят гораздо больший доход, чем добыча алмазов.
– Некоторые торговцы не согласились бы с тобой, – заметил Корт. – Поселки в Клипдрифте и Пнеле достаточно стабильны, но дальше вверх по реке любой слух может в один день опустошить лагерь, когда люди бросятся искать более богатые участки. У торговца остается выбор – продавать свой товар тем нескольким десяткам человек, которые остались, или сворачивать торговлю и следовать за ушедшими. Знаешь, – продолжал Корт, – я до конца не уверен, что алмазы имеют аллювиальное происхождение. Ведь «Звезда Южной Африки» была найдена не у реки. Но даже если это и так, то они могут залегать в высохших руслах рек, которые исчезли миллионы лет назад.
– Ну я желаю тебе удачи, Джон, – сказал Мэтью, – но это ужасно негостеприимная и опасная территория; Грикваленд еще ничего; по-настоящему же страшна голая пустыня, из-за которой сейчас все ссорятся.
– Ссоры начались только, когда были найдены алмазы. Гриква утверждают, что эта земля принадлежит им; две бурские республики – Трансвааль и Оранжевое Свободное государство тоже претендуют на нее. Англичане выступают в роли арбитра, но вероятно, кончится тем, что они аннексируют ее в свою пользу.
– Старатели поговаривают о создании собственного государства и о выборах президента.
Корт пристально посмотрел на Мэтью.
– Держись подальше от политики, Мэт, – посоветовал он. – Пусть другие попробуют править здесь; а ты лучше сосредоточься на накоплении капитала. Алмазные разработки еще не достигли того уровня добычи, когда богатство отождествляется с властью. Бизнес и политика не сочетаются.
Мэтью согласно кивнул, но про себя вздохнул с сожалением. Было бы здорово написать домой, что он стал президентом республики – как вытаращил бы глаза герцог Десборо, прочитав об этом в «Таймс».
Без поддержки всеми уважаемого Джона Корта Мэтью оказался в одиночестве. Оно еще больше усилилось оттого, что слишком занятый своими делами, он не уделял времени и внимания тем старателям, которые приходили к нему за советом. Искренне думая, что Мэтью перенял у Корта его знания о камнях, и обиженные таким обращением, они возвращались на свои участки бороться с проблемами, которые Мэтью, по их мнению, легко и быстро мог бы разрешить.
Единственным, о ком вспоминал Мэтью, был Стейн; частично это было связано с его ненавистью к этому человеку, частично – с завистью к его растущему богатству. Мэтью никому не рассказал о незаконных сделках Стейна; во-первых, он не смог бы ничего доказать, а во-вторых, его преследовала мысль, что путь, по которому пошел Стейн, – это самый короткий здесь путь к богатству.
Однажды в июле уже почти в конце дня Мэтью случилось возвращаться с реки вслед за Алидой. Сгибаясь под тяжестью большого ведра, девочка поднималась вверх по склону холма, мимо участка отца к своему фургону. Разработки опустели: старатели закончили свою работу; Стейна тоже нигде не было видно. Только маленький Даниэль все еще трудился, его худенькая фигурка сновала взад-вперед с небольшим ведерком от края участка к сортировочному столу. Алида окликнула его и пошла дальше к фургону.
Темнота в Грикваленде наступала быстро, сумерки уже сгустились, и Мэтью пришлось напрягать зрение, чтобы разглядеть фигуру Алиды на холме. Вдруг он услышал сдавленный крик Даниэля. Мальчик споткнулся о лопату и упал на самый край разработки. Послышался шуршащий звук осыпающейся земли, и в потоке песка и камней Даниэль исчез в яме.
Мэтью подбежал к этому месту и заглянул в провал. На глубине двадцати футов полузасыпанный мальчик отчаянно пытался выбраться из завала, но стенка продолжала осыпаться, и лавина земли скрыла его. Грубые ступени, которые Стейн прорубил в одном углу ямы, разрушились. Мэтью прыгнул вниз, скользя по крутому краю. Он энергично начал разгребать землю в том месте, где скрылась голова Даниэля, и наконец вытащил задыхающегося, едва живого мальчика. Тем временем камни и земля продолжали сыпаться сверху, оставляя ушибы и царапины на их телах, но скоро, к счастью, этот оползень прекратился, и Мэтью смог перевести дух.
Он стоял в яме и смотрел вверх на темное ночное небо. Стены были значительно выше его роста, а их рыхлость и отсутствие какого-либо инструмента не давали возможности самим выбраться. Над копями воцарилась тишина. Мэтью знал, что вряд ли кто-нибудь пойдет мимо – опасность свалиться в яму на пустынных участках была слишком велика. Он громко позвал на помощь, но не удивился, когда никто ему не ответил.
Мэтью осторожно обошел яму по периметру, напрягая зрение и ощупывая стенки руками в поисках освобождения из этого плена. Он обнаружил, что в том углу, где ранее были ступени, осыпавшаяся земля образовала достаточно высокий холмик. Он казался весьма ненадежным, и Мэтью громко выругался и дал себе слово никогда не ходить в сумерках без фонаря. Однако он решил, что этот непрочный подъем единственный путь наверх и у него нет другого выбора, как воспользоваться им.
Мэтью поднял Даниэля себе на плечо и очень медленно начал подниматься. Несколько раз он терял опору и соскальзывал вниз, одной рукой цепляясь на стенку, чтобы задержать падение, другой – поддерживая бесчувственное тело мальчика. Но он вновь дюйм за дюймом упрямо карабкался вверх. Наконец он достиг верхнего края, со всей осторожностью перебрался через него и отполз подальше, чтобы вновь не соскользнуть вниз, и только после этого вытянулся во весь рост на земле, тяжело переводя дух. От напряжения у него дрожало и болело все тело; одежда была порвана и вся в грязи; ссадины на лице и руках кровоточили.
Только когда его руки и ноги перестали дрожать, Мэтью встал и понес бесчувственного Даниэля к фургону Стейна.
Алида уже разожгла костер, и языки пламени освещали яркий круг перед фургоном. Мэтью сразу увидел, почему Стейн не беспокоился о своем сыне. Он был до безобразия пьян, и в тот момент, когда Мэтью подходил к фургону, Стейн со всего размаха ударил дочь по щеке, отчего девочка упала почти в костер. Стараясь спастись от огня, она задела ведро, и вода вылилась ей на платье. Заскрипев зубами от гнева, Стейн таким резким движением поднял ее на ноги, что платье у нее на груди разорвалось. Мэтью увидел, как изменилось выражение лица Стейна. Через прореху на платье была видна одна уже округлившаяся грудь, а вторая четко обрисовывалась под намокшей тканью. Когда Стейн потянулся своей похотливой рукой к этому юному телу, и Алида в испуге отпрянула, Мэтью опустил Даниэля на землю и рванулся к ним. Он подскочил прямо к Стейну и сильно ударил его в челюсть. Алида вскрикнула, и только тут Мэтью понял, какой у него был ужасный вид: весь в грязи, с запекшейся кровью на лице.
Стейн поднялся на ноги и в слепой ярости бросился на него. Мэтью уклонился и нанес еще один удар по спине Стейна, когда тот пролетел мимо.
– Посмотри, что с Даниэлем! – крикнул Мэтью Алиде. – Даниэль, Даниэль! – повторил он, указывая туда, где лежал мальчик, не зная, понимает ли девочка по-английски. Но Алида не двигалась. Она стояла, как будто приросла к земле, в ее больших серо-зеленых глазах, которые смотрели на что-то позади Мэтью, застыл ужас. Он повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Стейн неуверенными шагами двигался туда, где стояло ружье.
Мэтью двумя прыжками преодолел расстояние, отделявшее их, и с размаху свалил Стейна на землю в тот момент, когда он уже положил руку на приклад. Завязалась борьба, каждый пытался завладеть оружием. Стейн крепко вцепился в ружье, и Мэтью старался использовать свой превосходящий вес, чтобы его вырвать, но бур был поразительно силен и не сдавался, пытаясь приставить ствол к голове Мэтью. Если сейчас он выстрелит, подумал Мэтью, то размозжит мне череп.
Когда вдруг прогремел выстрел, Мэтью непроизвольно вздрогнул, но выстрел был со стороны: Вероятно, он даже на секунду закрыл глаза, потому что когда он открыл их, то увидел, как Стейн выронил ружье и медленно осел на землю. Пуля пробила ему голову. Резко выпрямившись, Мэтью услышал крик и успел заметить подол синей юбки, мелькнувшей за фургоном.
Алида вновь закричала, и сразу же послышался топот бегущих ног и крики, и вскоре целая толпа старателей окружила костер. Все они были бурами из соседних фургонов. Свирепо глядя на Мэтью, они держали ружья наготове. Буры не любили Стейна, но он был одним из них, их товарищем и соотечественником, а Мэтью иностранцем, человеком, которому нельзя доверять. Они увидели не только безжизненное тело Стейна, но и испуганную Алиду в разорванном платье и поцарапанное лицо и руки Даниэля, который сидел на земле и удивленно следил за происходящим. И они сделали ошибочный вывод.
Буры обычно вели себя очень сдержанно и не были скорыми на расправу; они, без сомнения, дали бы Мэтью возможность защитить себя, если бы в это время не появилась группа по-настоящему неуправляемых элементов. Это была толпа пьяных австралийцев; размахивая бутылками, они разнесли на весь прииск весть о необычном происшествии. Старатели волновались. Громко крича каждый на своем языке, они начали обсуждать судьбу Мэтью. Несомненно, именно австралийцы начали кричать: «Линчевать его!»
У Мэтью кружилась голова. Напрасно он старался взять себя в руки и успокоиться; все происходящее напоминало жуткий ночной кошмар. Люди толпились вокруг него, крича, толкаясь и потрясая оружием. Мэтью чувствовал, что задыхается от накала страстей и запаха немытых тел; у него сжималось горло, как если бы веревка уже сдавливала шею. Он безуспешно пытался оправдаться.
– Я не убивал его, – отчаянно кричал он. – Я только хотел помочь детям.
Но никто не слушал его; крики с требованием смерти становились все громче и настойчивее. «Линчевать его! Линчевать его!» Теперь даже сдержанные буры уже не могли противостоять общему настрою и присоединились к этому требованию.
– Вы должны выслушать меня, – голос Мэтью срывался от страха и отчаяния. – Алида, Даниэль, скажите им, что произошло на самом деле.
Но дети онемели от страха. Они прижимались друг к другу среди орущей толпы и испуганно смотрели на Мэтью.
– Нужно дерево, чтобы его повесить.
– У реки есть деревья. Тащите его туда!
Дико озираясь, Мэтью искал в толпе хоть одно дружеское лицо, хоть одного человека, кто заступился бы за него. Он увидел несколько знакомых лиц тех старателей, которые обращались к нему за помощью и которым он без особых церемоний по существу отказал.
– Помогите мне! – обратился он к ним. – Я не убивал Стайна. Это он пытался убить меня.
Но никто не заступился за него; его грубо вытолкнули из освещенного круга в темноту, и все лица вокруг стали неразличимы. «Неужели это конец?» – спрашивал он себя, под дулом ружья спускаясь с холма вниз к реке. – «Самосуд толпы – и все?» Черт возьми, он не хочет умиратъ! Не обращая внимания на оружие, Мэтью набросился на своих мучителей и сбил двоих с ног. Его тут же схватили и связали ему руки.
– Я требую справедливого суда! – закричал он.
Но вокруг раздался лишь злорадный смех. От запаха дешевого бренди, шума и криков у Мэтью помутился рассудок, кровь стучала в висках. Толпа остановилась у самого высокого дерева, где несколько человек уже приладили веревку, перекинув ее через толстую ветку. Как в тумане Мэтью видел взволнованного Виллема, который взывал к разуму зачинщиков расправы, но на него никто не обращал внимания.
– Вы должны меня выслушать, – закричал Мэтью, когда ему на шею набросили петлю. – Я не убивал Стейна! Вы должны выслушать меня!
– Конечно! – раздался из темноты спокойный голос. – Освободите его.
Толпа обернулась на голос. Это был Корт верхом на своей большой худой лошади; его крупная фигура, казалось, излучала властную уверенность.
– Освободите его, – повторил он. – Немедленно!
Один из группы линчевателей поспешно снял с Мэтью петлю и развязал ему руки. Мэтью перевел дух и стал растирать шею, чтобы избавиться от ощущения удушья.
– Садитесь, все садитесь! – приказал Корт.
Как связка воздушных шаров, из которых выпустили воздух, старатели опустились на землю. Корт на лошади возвышался над ними.
– Значит так осуществляется правосудие в республике старателей? – возмущенно воскликнул он. – Где представители комитета и нашей новой полиции? Как вы смели сами вершить правосудие, приговорить человека к смерти, даже не выслушав его! – Он гневно сверкнул глазами. – Ты, Джоукс, американец, – обратился он к одному парню, – и как американцу, тебе должно быть стыдно, что ты стал участником такого возмутительного события. Разве тебе недостаточно того, что случилось с тобой на золотых приисках в Калифорнии? Робертс, ты у себя в Австралии тоже участвовал в суде линча? – И Корт продолжал выбирать из толпы людей и взывать к их совести. Наконец вся толпа постепенно успокоилась. Дождавшись тишины, он обратился к Мэтью.
– Мэт, расскажи нам, что произошло.
Мэтью глубоко вздохнул и обвел взглядом толпу, приходя в себя и собираясь с мыслями. Потом он рассказал о том, что произошло на участке и возле фургона Стейна, но описал только то, как Стейн ударил дочь, не упомянув о его оскорбительных намерениях по отношению к ней.
– Мы боролись, вырывая другу у друга ружье, – продолжал он. – Вдруг оно выстрелило, и Стейн свалился замертво. Это был несчастный случай. Я клянусь, что это он пытался убить меня.
Алиду и Даниэля вывели в центр круга. Корт слез с лошади и подошел к ним. Он увидел порванное платье девочки и набросил ей на плечи свой пиджак. Потом он попросил Виллема перевести детям то, что рассказал Мэтью.
Пока Виллем говорил, дети постепенно приходили в себя. Они попеременно поглядыали на Мэтью, и Алида несколько раз кивнула. Однако, когда Виллем начал говорить о падении Даниэля в яму, Алида вскрикнула.
– Мы должны проверить факты, – заявил Корт.
Мэтью похолодел. Видел ли кто-то из детей мелькнувшую за фургоном синюю юбку? Станет ли Корт проверить ружье Стейна, чтобы убедиться, что это оно выстрелило?
– Проверьте, был ли обвал на участке Стейна, – велел Корт, и у Мэтью отлегло от сердца.
Когда посланные вернулись, было решено, что на следующий день будет сделано заявление в полицию. Успокоенные старатели стали расходиться по своим палаткам.
– Мы должны похоронить Стейна, – сказал Корт, – и ради Бога, скажите, что нам делать с этими детьми?
Вдруг Алида задрожала и бросилась к Мэтью. Он обнял девочку, чувствуя ее немую мольбу о помощи. Тут Алида навзрыд заплакала и что-то проговорила сквозь слезы.
– Она говорит, – перевел один из старателей, – что хочет остаться с ним.
– Я не могу заботиться о них, – тихо сказал Мэтью, – но мне кажется, я знаю, кто возьмет детей. Виллем, ты ведь не против?
– Конечно. Идемте, дети. Мы пойдем к Марте.
– Мы пойдем с тобой, – сказал Корт.
Марта сидела у костра, уставившись в огонь и казалось не слышала их шагов. Подол ее синего платья был в пыли. Мэтью заметил, что ружье Виллема стояло у фургона, где обычно.
– Марта, – сказал он, – мы привели к тебе детей.
Она подняла голову, но не посмотрела на них, тогда Мэтью подошел к ней, держа за руку Алиду.
– Все в порядке, Марта, – шепнул он. Не говоря больше ни слова, он вложил руку девочки в ее руку, а когда подошел Виллем со спящим Даниэлем на руках, Марта расплакалась.
Но Алида не отрывала взгляда от лица Мэтью.
Из своей экспедиции Корт вернулся посвежевшим и оживленным. Он привез небольшой мешочек алмазов, которые он нашел в стороне от реки на бесплодных холмах, на песчаных участках, в расщелинах и оврагах. Он исследовал меловые пласты, копал вокруг скал и спускался в глубокие трещины.
Скоро он вновь осел на участке у реки, но в августе пришло известие об открытии двух новых месторождений – Коффифонтейн и Ягерсфонтейн в Оранжевом Свободном государстве – и Корт опять не находил себе места.
Мэтью очень уставал, но не терял оптимизма. Он еще надеялся, что любой день может стать тем днем, когда он найдет гигантский алмаз, который сделает его богатым. Алмазные разработки приносили ежегодно около трех миллионов фунтов стерлингов – должно же прийти время, когда и он получит свою долю?
Постепенно он сделал свою палатку более уютной. Спальное место занимало большую ее часть, а в качестве полок и стола он использовал пустые ящики. Кроме фляжки и котелка Мэтью приобрел керосиновую лампу и две серые эмалированные тарелки. На грубых полках у него всегда лежали свечи и спички, коробки с маисовой мукой, сахаром и кофе. Если он бывал при деньгах, то в углу появлялась большая оплетенная бутыль с вином. Его запасная одежда свисала с шеста в центре палатки, Мэтью безуспешно пытался сохранить ее сухой.
К шесту были привязаны и его удочки. В Клипдрифте уже открылось несколько салунов с биллиардом, но кроме них и баров здесь было мало развлечений. Мэтью и Корт с удовольствием проводили время за рыбной ловлей, которая к тому же давала им некоторое разнообразие в питании. Алида и Даниэль с любопытством наблюдали за этим занятием, когда Мэтью разрешал детям присоединиться к ним; так они проводили у реки свое свободное время африканской весны 1870 года. Это были идиллические дни, почти как в раю. Все было слишком хорошо, чтобы длиться долго.
Конец речных разработок для Мэтью с Кортом и для многих других наступил в один из дней начала сентября. Мэтью и Корт работали на своем участке в яме, выкопанной ниже уровня реки; земляная перемычка, отделявшая их от реки, возвышалась над ними. Они пытались выворотить большой валун, мешавший копке, когда Мэтью вдруг насторожился.
– Что это за шум? – спросил он.
Это был ревущий звук, усиливающийся с каждой секундой и сопровождавшийся криками и, что было особенно страшно, ужасными воплями.
– Наверх! – закричал Мэтью. – Быстрее наверх!
Он схватился за веревку, спущенную в яму со стороны реки, и ловко полез вверх. Корт двигался медленнее и не успел добраться до края ямы, когда поток воды прорвал дамбу и хлынул на него. Вода чуть было не смыла Корта, но он вцепился в веревку и держался, пока сильные руки Мэтью не вытащили его на безопасное место. Задыхаясь, они лежали на берегу, а бурный поток проносил мимо сита, лотки, шляпы, рубашки, тела мертвых животных, и даже несколько человек.
– В горах, похоже, идет сильнейший ливень, – сказал Корт. Он посмотрел на низкие тучи, собравшиеся на горизонте. – И по всему видно, что он движется сюда.
Всю ночь выл ветер, хлестал дождь, а с гор скатывались такие валуны, что повреждали фургоны и палатки и даже задавили одного старателя. Спать было невозможно. Мэтью сидел, скорчившись в своей протекающей палатке, завернувшись в мокрое одеяло, и вода капала ему за шиворот; а под ногами чавкала грязь. Но по мере того, как эта ужасная ночь продолжалась, дурные предчувствия начинали все больше овладевать им. Он прислушивался к реву реки и представлял себе, что случилось с их участком.
Когда наступило утро, Мэтью и все его вещи окончательно промокли, а сам он был по щиколотку в грязи. Дрожа от холода, он поспешил к реке и осмотрел разрушения.
Ненадолго Мэтью совсем упал духом. Мокрый, замерзший и усталый он почти сдался. Он уже готов был сказать «прощай» славе и богатству, понимая, что, так как участок затоплен, то его мечте пришел конец. Но почти тут же решимость вернулась к нему. Он обернулся к Корту.
– Мы должны начать все сначала, – сказал он.
Глава шестая
Ласковые лучи сентябрьского солнца освещали аккуратно подстриженные лужайки Харткорт-Холла и окрашивали поздние летние розы в нежно-золотистый цвет. На континенте империя Наполеона III пала после поражения французских войск при Седане, в Италии произошло присоединение Рима и церковь потеряла светскую власть, но ничто не нарушало мира и спокойствия старинного дома графов Хайклиров. Но также ничто не могло поколебать решимость Фредерика Харкорт-Брайта, приготовившегося нанести решительный удар в той личной военной кампании, которую он вел.
Для Фредди это был обычный визит вежливости к дяде Джервасу и кузену Обри, и он не рассчитывал, получить от него удовольствие. Но он всегда ждал ситуацию, которая могла бы принести ему пользу, и наконец, его терпение было вознаграждено.
Фредди давно сделал ставку на кузена Обри – поведение и манеры молодого виконта Суонли вызывали у него вполне определенные подозрения. Суонли был светловолосым, с привлекательной внешностью Харкорт-Брайтов и обладал большим сходством с Мэтью. Но если чрезмерная гордость, решительные манеры и крепкая фигура Мэтью были заметны сразу, то Суонли двигался с ленивой грацией, говорил тихо и охоте предпочитал садоводство. Однако Фредди интересовали другие его предпочтения. Покинув нагретую солнцем террасу, он поднялся по лестнице и тихонько постучался к кузену. Он застал Суонли в голубом шелковом халате, сидящим за письменным столом.
– Ты еще не одет, – сказал Фредди, изобразив удивление. – Разве ты забыл, что мы приглашены в Десборо на чай?
– Я не забыл, но я не собираюсь идти. Общение с семейством Десборо и особенно с твоим другом Ламборном не доставляет мне удовольствия. И эти дочки! – Суонли поморщился. – И герцогиня, все время оценивающая меня, как будущего зятя!
– Успокойся. – Фредди сел и улыбнулся: холодная, зловещая усмешка выглядела странно на его пухлом лице. В его глазах появился опасный огонек. – Ведь и ты, и я знаем, что надеждам герцогини не суждено сбыться, – спокойно сказал он.
Суонли резко обернулся.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду вереницу молодых людей, которые уже побывали в твоей комнате и в твоей постели.
Суонли побледнел.
– Ты говоришь чушь, – глухо произнес он.
– О нет. Я никогда не говорю глупости, дорогой кузен Обри. Никогда. И я никогда не делаю подобных заявлений, если не располагаю фактами. Дай-ка подумать, – сейчас это твой молодой лакей, не так ли? Харольд? Я очень внимательно наблюдал за ним в последнее время.
– Что ты собираешься делать? – Суонли перестал разыгрывать невинность.
– Делать? Ничего. – Фредди вновь изобразил преувеличенное удивление. – Твоя личная жизнь меня не касается, и я пришел сюда не за тем, чтобы говорить о ней. Я пришел к тебе с предложением.
Суонли смотрел на кузена с непередаваемой неприязнью, смысл его слов только теперь начал доходить до него.
– Во что оно мне обойдется?
– Всего в несколько тысяч.
– Несколько тысяч! Боже мой, Фредди…
– Он ведь дорог тебе, этот Харольд, не правда ли, Обри? Ты же можешь уделить немного денег тем, кому не так повезло при рождении, как тебе? Взаймы, конечно.
– Конечно, – упавшим голосом повторил Суонли.
– Я хочу купить яхту.
– Яхту! Ты шутишь! Одна из немногих черт, которую ты унаследовал от Харкорт-Брайтов – отвращение к воде. Это есть во всех нас – в папе, во мне, в твоем отце, – только Мэтью это не коснулось.
На щеке Фредди задергался мускул.
– Это глупый страх, который я решил преодолеть. К тому же, я не собираюсь сам ходить под парусом. Это деловое предприятие.
– На яхту потребуется больше, чем несколько тысяч фунтов.
– Я вношу только половину. Другую половину внесет Ламборн.
– Шантаж! – прошептал виконт, отчаянно пытаясь найти выход.
– Конечно. Но кто-нибудь рано или поздно все равно стал бы шантажировать тебя, так почему не я? Все останется, так сказать, внутри семьи. – И Фредди опять гадко усмехнулся.
Час спустя он уже пил чай с семейством Десборо. Он был очарователен, рассыпал комплименты хозяйке, ухаживал за дочерьми. Особенно внимателен он был к Изабель. Ей уже исполнилось семнадцать, и за лето она очень повзрослела. Все предсказывали ей большой успех в следующем сезоне, когда она начнет выезжать. Она была хороша, как никогда, но Фредди не могла обмануть ее изящная хрупкость. Он чувствовал сталь под нежным румянцем ее розового английского личика, эгоизм, заставлявший дуться ее соблазнительные губки, расчетливость, скрывающуюся за невинным взглядом, и пустоту в ее хорошенькой головке.
Фредди знал, что сестры Изабель заслуживают большего внимания: Джейн была умнее любого из своих братьев, Элизабет была мягкой и доброй, а Энн в свои одиннадцать лет, казалось, сочетала все эти достоинства с красотой старшей сестры. Но Фредди нужна была только Изабель.
За столом был и Хью, маркиз Ламборн, старший сын герцога Десборо. После чая Фредди предложил ему прогуляться. Герцогиня вернулась в дом, а сестры остались на лужайке; младшие пристально смотрели на озабоченное выражение лица Изабель и понимающе переглядывались.
– Она расстроилась, потому что он не пришел к чаю, – сказала Энн на ухо Элизабет громким шепотом.
– Кто не пришел? – Элизабет тоже понизила голос, но так, чтобы Изабель могла их услышать.
– Суонли. Изабель увлечена им, но он не обращает на нее внимания. – Энн повернулась и невинно улыбнулась Изабель. – Ничего, Изабель, – успокоила она сестру, – ты переживешь и это. Ты же очень скоро забыла Мэтью. Потом был и Артур, Джон и…
– Единственное, что успокаивает меня, – язвительно ответила Изабель, – так это то, что в это время на будущий год я уже буду замужем или помолвлена, и в любом случае мне больше никогда не придется вас видеть!
– Интересно, кто будет этим счастливцем? – Элизабет сжала руки и изобразила повышенный интерес. – Может быть, Мэтью вернется с целым сундуком алмазов.
– Вероятность этого очень мала, – серьезно сказала Джейн. – А вот Фредерик Харкорт-Брайт не скрывает, что очарован.
Элизабет с Энн захихикали, а потом скорчили рожи и поморщились.
– Только представь себе, – воскликнула Элизабет, – выйти замуж за Фредди! – Да уж, – согласилась Изабель.
– Еще бы, – сказала Энн. – Он просто ужасен! Везде складки жира. А ты видела, сколько он съел за чаем? Мэтью или Суонли безусловно предпочтительнее, чем он.
– Любой был бы лучше, чем Фредди, – заметила Элизабет. – А Мэтью вообще был довольно симпатичным. Сдержанным. Немного отчужденным и романтичным.
– Да, – согласилась Изабель, – был. – У нее на лице появилось такое мечтательное выражение, а голос зазвучал так необычно эмоционально, что ее сестры удивленно уставились на нее. Мэтью был ее первой любовью, и иногда она вспоминала, как он был увлечен ею.
Но Изабель была непостоянной по натуре, и насмешки сестер, запреты отца и советы братьев заставили померкнуть образ Мэтью. – Но он – неподходящая партия.
– К счастью, Фредди тоже, – напомнила Энн.
– Но допустим, что он – подходящая партия, – предположила Джейн. – Предположим, что он – наследник титула графа Хайклира, а не Суонли. Как тогда поступил бы кое-кто?
– При таких обстоятельствах, – ответила Изабель томным тоном светской дамы, – кое-кто обдумал бы ситуацию.
Пока сестры разбирали Фредди по косточкам, он сам стоял на берегу озера Десборо со своим другом Ламборном и с отвращением смотрел на воду.
– Я могу внести свою долю стоимости.
– Отлично! Но я надеюсь, Фредди, что ты знаешь, что делаешь. Ты абсолютно уверен, что мы вернем наши деньги?
– Конечно, – уверенно заявил Фредди. – Предоставь это мне. Я постараюсь, чтобы никто не узнал ее возможности, и мы выиграем все пари в Каусе. Парни будут ставить на то, что мы вообще не сможем выйти в море, а наша яхта будет выигрывать одну гонку за другой.
– Надеюсь, ты не рассчитываешь, что я тебе буду помогать? Я ничего не понимаю в парусном спорте.
– Я тоже, но я намерен научиться. По правде говоря, главное – найти хороший экипаж. Все равно… – От легкого бриза по воде бежал легкая гладь, и Фредди поежился. Потом из чувства противоречия он поднял камень с земли и со всей силы бросил его в воду. С громким плеском он скрылся в глубине, оставив после себя большие круги. – Как ты думаешь, ты мог бы научить меня плавать?
Ламборн удивленно уставился на него.
– Конечно, с удовольствием. Но, Фредди, ты же всегда ненавидел воду – даже в Оксфорде тебя не удавалось уговорить сесть в лодку.
– Глупый страх. – Фредди произнес это с трудом, сжав влажные ладони. – Может быть, мы начнем с небольшой лодочной прогулки? – предложил он, указывая на привязанную у берега лодку.
Ламборн сел в лодку, помог забраться в нее Фредди и спустил весла на воду. Он посмотрел на напряженную фигуру Фредди и его побледневшее лицо.
– Тебе, должно быть, очень хочется выиграть эти пари, – заметил Ламборн. – Нет ли более простого способа разбогатеть?
– Я не смог придумать ни одного, как ни старался.
– У нас еще осталось вот это, – и Корт высыпал пригоршню алмазов на одеяло, расстеленное у его рухнувшей палатки. Так что мы не совсем лишились капитала. Вопрос в том, куда нам его вложить?
– У нас два варианта: попытаться спасти свой участок или купить другой в этом районе, – сказал Мэтью.
– Мы могли бы купить фургон Стейна и отправиться на разведку, – предложил Корт.
– А разве фургон еще не продан?
– Насколько мне известно, нет. Но мы должны поторопиться. Мы не единственные, кто остался без крова после урагана.
– Тогда давай купим фургон и выспимся сегодня в сухом месте. – Мэтью был в раздумье; он чувствовал, что бесполезно цепляться за их старый участок, но ему очень не хотелось покидать район, где алмазы точно были. – А завтра подумаем о нашем будущем.
Однако раздумывать им не потребовалось, потому что утром пришло известие об открытии нового месторождения алмазов.
– На ферме в Дортфонтейн нашли алмазы. Новости разносятся очень быстро, поэтому нам надо торопиться, если мы хотим купить хороший участок, – сообщил Мэтью Корту.
– Я знаю эту ферму, – сразу же сказал Корт. – Это примерно в двадцати пяти милях к югу.
– Скажи Виллему, чтобы он быстрее ехал за нами, а я пока запрягу волов.
В дороге волами правил Корт, поэтому у Мэтью было, на удивление много времени, чтобы рассмотреть окрестности. Эта земля больше не пугала его; он привык к ее необычному климату, многообразию животного и растительного мира, и приобрел знания, необходимые, чтобы выжить в условиях вельда.
Сейчас он мог оценить красоту зарослей алоэ с огромными стеблями почти пятнадцати футов высотой и толщиной с ручку лопаты, на концах которых распускались красные и желтые цветы. Он узнал пустынную разновидность мимозы – верблюжью колючку с раскидистой зонтичной кроной, мохнатыми листьями и желтыми цветами, и ее младшего брата – терновник, а также колючую грушу, папоротник Кару, и умел очистить ее плод так, чтобы не уколоться о его шипы.
Мэтью уже были знакомы местные ядовитые змеи, в особенности такие как кобра и гремучая змея, и птица-секретарь – их было много в Кару, и они охотились на мелких змей. Здесь были ящерицы с голубыми головами, о которых говорили, что при приближении дождя они непрерывно смотрят на север; кролики, дикобразы и белки; множество антилоп, от крошечных серых до крупных куду; шакалы, бабуины, хорьки и муравьеды.
