Текст книги "Короли алмазов"
Автор книги: Каролин Терри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 36 страниц)
Мэтью покачал головой.
– Нет, не думаю, хотя захват такого известного города, как Кимберли, поднимет их престиж. Но это не главная их цель. Другие силы буров нацелены на Данди и Ледисмит в провинции Наталь и на Мафекинг на севере. В этих городах есть гарнизоны, и мы думаем, что буры постараются нейтрализовать английские войска, расквартированные там, прежде, чем успеет подойти подкрепление.
– Похоже, что у них очень умная тактика.
– Я бы не сказал. – Мэтью нахмурился. – Буры в ней не сильны. Мы видели во время прошлой войны 1880–1881 годов, что буры – отличные наездники и меткие стрелки. Их главное преимущество – знание местности и быстрота передвижения по этой местности в сочетании с непревзойденной способностью слиться с ландшафтом и вести прицельный огонь по плотной цепи английской пехоты. А что они делают сейчас? – Мэтью махнул рукой в сторону противника. – Они ввязываются в боевые действия с применением тяжелой артиллерии. Подумать только, сколько нужно людей, чтобы окружить одновременно Кимберли, Мафекинг и Ледисмит! Кроме того, им потребуются еще силы, чтобы задержать подкрепление, которое пойдет к нам на помощь. Черт возьми, мисс Воэд, все белое население обоих бурских республик составляет всего триста тысяч. Я не понимаю тактику буров, и я не понимаю, как они могут надеяться выиграть эту войну.
– Тогда почему они воюют?
– Не спрашивайте меня. Идите вон туда и спросите у одного из них.
– Я даже не понимаю, почему мы воюем. О, я знаю об ультиматуме, но ведь Великобритания достаточно сильна, чтобы проигнорировать его?
– Пожалуй, все дело в том, что Великобритания хочет оставаться великой, – серьезно сказал Мэтью. – В наше время существует большая конкуренция как в Европе, так и во всем мире и есть страны, которые зарятся на наши колонии и нашу торговлю. Мы должны доказать, что не позволим, чтобы нам диктовали свои требования какие-то ничтожные республики, вроде Трансвааля, и что такое неуважение будет пресекаться резко и быстро.
– Я очень рассчитываю, что в этой войне будет мало пострадавших.
– Вы боитесь, что в вас попадет снаряд, мисс Воэн?
– На самом деле, сэр Мэтью, я больше боюсь, что у нас будет мало еды.
Мэтью взял ее за руку и указал в сторону города.
– Эта местность называется Кенилворт, и я уверяю вас, там полно волов. Не бойтесь, вам не придется голодать.
– Может случиться большая трагедия, если буры перестреляют скот. Тогда сначала у нас будет избыток свежего мяса, а потом оно испортится.
– Я думаю, беспокоиться не стоит. А вон там дом Родса. Он уже недоволен полковником Кекуиджем и создает свой собственный штаб. Вы видели Родса, мисс Воэн?
– Да, но только издали. Мне показалось, что он болен. У него тусклые волосы, и лицо красное и отекшее.
Мэтью улыбнулся.
– Вы не поверите, но он на три года моложе меня. Он родился в тот же день что и старина Барни, а Барни был на два года моложе меня. – Его лицо на мгновение помрачнело, потом он опять повеселел. – Я переживу многих из них. Они позволили себе морально опуститься.
Никто не мог бы обвинить Мэтью в том, что он опустился, подумала Лора. Он выглядел на тридцать пять, с волосами, не тронутыми сединой, и с мальчишеским блеском в глазах, появлявшимся всякий раз, когда он говорил о подготовке города к осаде. Сегодня на нем была простая рубашка, вельветовые брюки и высокие сапоги, и он выглядел крепким, сильным и готовым к действию.
– Мне надо идти. Миранда хорошо ладит с местной няней, но ей нравится, чтобы я была рядом, когда она проснется. Сэр Мэтью, еще один вопрос: как вы думаете, сколько продлится осада?
– Ну, пару недель, максимум три.
– Значит, мы сможем вернуться домой к Рождеству.
– Конечно.
– Слава Богу! Я не вынесу, если придется снова разочаровать Филипа.
Когда она ушла, Николас наконец заговорил.
– Прекрасная женщина. Но знаешь, Мэт, я не могу понять, почему она прячется за этими ужасными очками и отвратительной прической. Без них она была бы очень привлекательной.
– Правда? Я не заметил, – рассеянно произнес Мэтью; его мысли как всегда были заняты другим. – Ники, она верно подметила насчет скота. Случится беда, если наши друзья перебьют сразу весь скот. Мы должны построить холодильник.
– Легче сказать чем сделать, старина.
– Вовсе нет. Мастерская компании может это сделать. Они делали и ремонтировали все горнодобывающее оборудование, и им будет нетрудно выполнить военный заказ. Пойдем к Родсу – он уже занимается сигнальной системой.
– Ты, кажется, доволен собой.
– Конечно! Это будут исключительно деятельные три недели.
Дани Стейн пил горячий крепкий кофе, удобно устроившись на своем одеяле на земле. Он наблюдал, как подтягивались войска Свободной республики – непрерывный поток всадников, пушек, скота и фургонов, которые разбивали цепь биваков, чтобы постепенно заключить Кимберли в кольцо. Через несколько дней будет создана еще одна линия: редуты и пушки, размещенные на расстоянии двух-трех миль от города, где на местности были естественные укрытия, недосягаемые для британской артиллерии. Но пока все выглядело просто и весело, скорее как пикник, а не подготовка к военным действиям. Дани улыбнулся. Спешить было некуда; они останутся здесь надолго.
Многие недели, пока Крюгер откладывал предъявление ультиматума до весны, когда вырастет трава на корм лошадям и скоту, Претория представляла собой большой военный лагерь. После рейда отряда Джеймсона Крюгер начад готовиться к войне и закупать пушки, винтовки и боеприпасы во Франции и Германии. Среди холмов Трансвааля раздавалось эхо выстрелов, это буры испытывали свои карабины системы «маузер». Их патронташи были полны и седельные сумки уложены. Для бура не существует проблем заготовки провианта. Он путешествует верхом налегке, с фляжкой бренди и связкой сушеного мяса, а свежее мясо гонит перед собой. Если объявят войну, он всегда в полной готовности.
Как все мужчииы в возрасте от шестнадцати до шестидесяти лет, Дани был призван на военную службу. Но как все его соотечественники, он мог выбирать где, с кем и сколько времени ему служить. Дани выбрал поход на юг с отрядом своих соседей, у которых были связи с Оранжевой Свободной республикой. Хотя сейчас на биваке он был с ними, их отношения были несколько натянутыми. Дани был не только членом отряда, но он еще выступал в роли военного корреспондента «Вольксстема». Он был готов идти туда, где есть интересный материал, и он решил, что захват Сесила Родса в Кимберли будет очень интересной новостью. Однако, он никому не говорил об истинной причине своего присутствия здесь: он знал, что Мэтью Брайт с дочерью и шурином находится в осажденном городе.
Мужчины радостными криками приветствовали первые победные действия, когда английские войска в Мафекинге под командованием Баден-Пауэлла попали в окружение. Дани сразу же подумал о театре военных действий более крупного масштаба. В душе он не одобрял стратегию осады, но поддержал ее по личным соображениям. Он слишком долго призывал своих соотечественников к войне, чтобы теперь рассуждать о тактике.
Дани не знал, смогут ли они одержать победу или нет: у них не было численного превосходства. Буры собрали в свои отряды около шестидесяти тысяч человек и пока превосходили англичан. Но скоро должно было подойти пополнение из Англии, и тогда ситуация резко изменится. Дани все больше начинал волноваться и нервничать, торопясь закончить свое дело, пока перевес был на стороне буров. В основе стратегии осады лежали терпение и фактор времени; здесь не требовалось больших отрядов. Но Дани была хорошо известна главная слабость их войск – отсутствие дисциплины. Ни одного бура невозможно было заставить сделать что-то помимо его воли: он мог вернуться домой, когда захочет, и ни один командир не знал, сколько солдат будет участвовать в следующем бою.
Но победа их ждет или поражение, Дани знал, что своей цели он добьется. Его главной задачей было объединение бурского народа. Важный шаг был уже сделан, когда Трансвааль и Оранжевая Свободная республика объединились для этой войны. После рейда Джеймсона буры Капской провинции тоже изменили свои взгляды. Как только буры из Трансвааля и Оранжевой начнут гибнуть под пулями англичан, их соотечественники в Натале и Капской провинции поднимут восстание.
Вторая цель Дани была чисто личной. Он сделал глоток бренди из фляжки и посмотрел в сторону Алмазного города. Многие погибнут в этой войне, но это даст ему уникальную возможность добраться до своей жертвы.
Глава вторая
– Ваши три недели истекли, – сказала Лора Мэтью, – а осада все еще не снята.
Это было воскресенье 5 ноября, и они повели Миранду в городской сад. После пыльной бури накануне днем стало солнечно, и в саду было много людей. Атмосфера была беззаботной: буры не наступали, и толпа ждала концерта сводного оркестра кимберлийского и ланкаширского полков.
– Кажется, наши предварительные оценки оказались чуть более оптимистичными, – признал Мэтью.
– Только чуть, – саркастически заметила Лора. – Вчера буры выказали угрожающую активность: рыли траншеи, возводили укрепления и вообще располагались поудобнее. Они, кажется, уверены, что мы неизбежно сдадимся.
– Командующий Вессельс еще вчера потребовал сдачи города. Ему предложили взять его – если сможет!
– Это я слышала. Я также слышала, что ответом на отказ сдаться будет артиллерийский обстрел Кимберли. Сколько у них пушек?
– Их снарады пока не достигают цели, у них дурные наводчики, – попытался возразить Мэтью, но под настойчивым взглядом Лоры неохотно признал: – Разведка подтверждает, что у противника пока четыре пушки, но буры непременно доставят еще.
– Тогда, – сказала Лора, – нам остается надеяться, что буры так и не научатся стрелять точно в цель.
Она с удовольствием смотрела на окружающих, на нарядных дам и собирающихся на эстраде музыкантов.
– Концерт сейчас начнется, – сказала она Миранде. – Слава Богу, что буры набожные люди, и не воюют по воскресеньям.
Однако, не успела она произнести эти слова, как леденящий душу вой сирен разорвал тишину дня, возвестив об активизации действий в лагере буров. Шум был такой жуткий и оглушающий, что Лора закрыла уши руками, а Мэтью подхватил на руки Миранду, и они все бросились бежать.
– Я ненавижу этот звук, – пожаловалась Лора Николасу. – Он похож на крики непогребенных мертвецов.
Они пробежали мимо тумб с расклеенными на них положениями военного времени и, точно выполняя один из пунктов этих положений, поспешили сразу домой. Солдаты городской гвардии сбегались к ратуше, чтобы оттуда маршем в строгом порядке ротами выступить на свои позиции. Музыканты отложили свои флейты, чтобы взять в руки боевые трубы, и приготовились сыграть бурам особую музыку. Все действовали четко и слаженно.
– И конечно, все напрасно, – сказал Мэтью, устраиваясь с Мирандой в безопасности дома. – Как обычно, атаки не будет. Это очередная шутка Вессельса.
– Обидно, что он испортил концерт, – с сожалением сказала Лора. – Бедная Миранда! Ты очень расстроилась, дорогая?
– Нет, мне было все равно, но я проголодалась, Лора. Можно мне кусочек кекса?
Лора вздохнула. Глаза девочки были также грустные; она вообще редко что-нибудь просила, и у Лоры разрывалось сердце от необходимости отказывать ей.
– Прости, дорогая, но ты знаешь, что нам нельзя печь кексы или печенье, – мягко сказала она. – Муки осталось слишком мало. Когда придет подкрепление, у тебя будет самый большой кекс, который ты когда-либо видела.
– Оно придет завтра?
– Лучше спроси об этом у папы, – хмуро сказала Лора с некоторой фамильярностью, какая была невозможна на Парк-Лейн. Необычные условия, в которых они жили в сравнительно небольшом доме, сломали многие барьеры между гувернанткой и хозяевами; к тому же Лора уже больше выступала в роли экономки, чем гувернантки. Она следила за расходованием продуктов и приготовлением пищи, руководила слугами. Строгая экономия продуктов и дров привела к тому, что она стала питаться за одним столом с Мэтью, а слуги ели на кухне. Мэтью и Николас приняли ее присутствие в столовой без возражений, и надо было отдать им должное, они ни разу не дали ей почувствовать себя лишней.
Еще одна странность этих трех недель, думала Лора, направляясь на кухню, чтобы распорядиться о чае, была в том, что жуткий вой сирен вызывал гнев и раздражение, но не страх. Ей захотелось посмеяться, вспомнив о лихорадочном бегстве из городского сада. На этом этапе осада Кимберли явно содержала элемент фарса.
На кухне Лора велела кухарке приготовить чай, а сама достала большой ключ из своей сумочки и открыла кладовую. Ей было неприятно держать продукты под таким строгим контролем, но сэр Мэтью настоял на том, что это абсолютно необходимо, иначе слуги все сразу же растащат. Кладовая была заполнена продуктами, но Лора взяла только баночку джема и отрезала кусок масла. Нарезав хлеб толстыми кусками, она понесла поднос в гостиную.
– Этот ужасный хлеб, – проворчал Николас, взглянув на скромно накрытый стол. – Его можно назвать армейским хлебом – он такого же цвета, как зеленые мундиры наших солдат.
– На вкус он не так уж плох, – заверила его Лора, – и вы должны согласиться, что он весьма питателен. А цвет у него такой потому, что сейчас он состоит из трех частей муки крупного помола и одной части мелкого, из чего я делаю вывод, что первой у нас много, а второй мало.
– Все этот проклятый полковник Кекуидж и его приказы, – продолжал ворчать Николас, принимая чашку чая из рук Лоры. – Мясной рацион – просто насмешка: всего полфунта в день на человека. Этот человек – какой-то вегетарианец!
– Джем или масло, сэр Мэтью?
– Боже правый, женщина, ты зашла слишком далеко! – резко сказал Мэтью. – Я буду и то, и другое. В кладовой полно еды, и вам это известно.
– Наша кладовая полна продуктов только потому, что, когда в первые дни осады торговцы взвинтили цены, только очень богатые смогли сделать запасы, – ответила ему Лора. – Тогда вы привезли домой целый магазин. Добавим сюда тот факт, что мы получаем свежие овощи с огорода «Даймонд Компани», когда вся его продукция должна идти в больницу.
– Никто не хватится этих овощей, – обиженным тоном сказал Мэтью, намазывая на хлеб джем без масла. – К тому же, какой прок иметь много денег и быть директором «Даймонд Компани», если не пользоваться небольшими привилегиями? – Внезапно он оживился. – Я делаю это для Миранды.
– Я рада, что Миранда не испытывает недостатка в самом необходимом. Однако, я считаю, что мы должны быть равны с остальными осажденными. Запасы в нашей кладовой и магазинах слишком быстро тают. Полковник прав, введя ограничения. Мы не знаем, на сколько нам придется растягивать продукты.
– Скоро все кончится, раз за это взялся Родс. – При мысли о Родсе Мэтью улыбнулся. – Он непрерывно шлет гневные послания, требуя немедленной помощи городу.
Родс установил мощный вращающийся прожектор, у которого был очень яркий луч, и он освещал окрестности всю ночь. Таким образом внезапный налет буров был исключен. Этим же прожектором Родс передавал по ночам сообщения азбукой Морзе, а днем военные использовали для связи систему гелиографа.
– Родс просто рвет и мечет оттого, что помощь до сих пор не пришла, – продолжал Мэтью. – Он примчался сюда из Кейптауна, чтобы помочь Кимберли, но этот неприятный эпизод растянулся на более длительное время, чем он рассчитывал. Мне кажется, он уже жалеет, что приехал сюда.
– Я думаю, здесь гораздо больше людей, которые жалеют, что он приехал сюда, – заметил Николас. – Они считают, что бурам нужен Родс гораздо больше, чем сам город. А ты, Мэтью? Ты не жалеешь, что мы не уехали до того, как все началось?
– Ни капельки. Это прекрасное состояние. Я даже готов признаться, что мне хочется, чтобы это продлилось еще чуть дольше. Находиться в осаде – все равно что быть в море: обычная жизнь с ее каждодневными проблемами кажется далекой и незначительной. Здесь у нас другие, более волнующие проблемы, и я странным образом не хочу опять возвращаться к ежедневным обязанностям.
Я тоже, внезапно подумала Лора. Ей было очень приятно сидеть здесь, разливать чай и беседовать с Мэтью и лордом Николасом, как будто они были почти равными. В каком-то смысле это было на самом деле так – введенный полковником рацион не делал классовых различий. И комендантский час касался каждого. Теперь Лоре не нужно было делать вид, будто ее не волнует то, что она исключена из общественной жизни Кимберли, потому что с введением комендантского часа всякие развлечения прекратились. Да, ей будет трудно вернуться к прежнему подчинению и целыми днями не видеть Мэтью. Она непроизвольно посмотрела в ту сторону, где сидел он, великолепный Мэтью Брайт с Парк-Лейн, жевал второсортный хлеб с джемом и странным образом чувствовал себя как дома в этой скромной обстановке. Он полностью вписался в быт Кимберли, чего Лоре и Николасу не удалось сделать. Наверное, таким он был в молодости, подумала она: быстрым, энергичным, живым, готовым ухватиться за любую возможность.
Однако она скрыла свои чувства за холодным ответом.
– Уже погибли пять человек, – сказала она, – будут и еще жертвы, если осада продлится. Миранда, тебе пора спать.
– Я сегодня буду умываться? – спросила Миранда.
Лора засмеялась. Буры перекрыли подачу воды, и хотя водохранилище было еще на половину заполнено, воду расходовали очень экономно, опасаясь засухи.
– Нет, ты умывалась утром, на сегодня этого достаточно. – А когда Миранда обрадовалась, Лора прошептала: – Во всем можно найти что-то приятное, – и ей хотелось найти что-то приятное для себя.
Прошла еще неделя, и у Лоры по-прежнему оставалось ощущение ожидания какого-то события. Об английских войсках, которые сняли бы осаду, не поступало никаких сообщений. Буры продолжали обстреливать город, но снаряды не долетали до цели. Противник поставил большую пушку на перевале Уимблтон, который находился на расстоянии примерно четырех миль и был вне пределов досягаемости гарнизонной артиллерии, хотя британские пушки регулярно вели предупреждающий огонь, чтобы противник не попытался приблизиться. Несколько снарядов попало в город, но они оказались бракованными и не взорвались. Их забрали любители сувениров.
В городе царило веселое возбуждение, оттого что буры оказались плохими артиллеристами; все верили, что у противника скоро кончатся боеприпасы. Но в субботу на четвертой неделе осады настроние жителей города резко изменилось.
Рано утром город проснулся от грохота орудий и серии взрывов. Снаряды шипели и свистели в воздухе и с грохотом рвались. Остроумные замечания о том, что буры не умеют обращаться с взрывателями, знают о наведении пушки не больше, чем о дисциплине и забывают о порохе, уже больше не вызывали смех. На этот раз они не забыли о порохе – его запах чувствовался повсюду. Потом пришло известие, что на дороге в Дютойтспан убита женщина, и население охватил страх.
Англичане ответили огнем, но обстрел города возобновился во второй половине дня. Когда, наконец, к вечеру в городе наступила тишина, Лора все еще была под впечатлением известия о гибели женщины. Место, где была убита бедная прачка, было очень близко от дома Брайта. Лора со страхом подумала, что этой жертвой могла стать Миранда, или Мэтью, или Николас. Неужели в следующий раз пострадает кто-то из них?
Дни проходили в изнурительной жаре под периодическими артиллерийскими обстрелами противника. Лора усиленно пыталась чем-нибудь занять Миранду и растягивала скудный рацион продуктов, но скука и бездействие были ее злейшими врагами. Николас бродил по городу, вступая в разговоры с каждым, но обязательно возвращался домой к обеду. Мэтью не знал, куда девать свою энергию. Он был готов схватить винтовку, сесть на лошадь и броситься на позиции буров. А поскольку это было невозможно, он нашел себе другое занятие. Вместе с Родсом он наладил в мастерской «Даймонд Компани» производство снарядов из взрывчатки для горных работ, на каждом из которых была надпись «Привет из Кимберли». Потом Мэтью решил проблему тринадцати тысяч местных рабочих, которые после закрытия шахт бесцельно слонялись по городу, пили и грабили покинутые дома. По предложению Мэтью самых ловких грабителей стали посылать грабить противника – была организована серия ночных рейдов для захвата скота у буров. Других направили строить дороги: Родс и Мэтью лично выделили по две тысячи фунтов на это дело.
Но эти мирные занятия не удовлетворяли беспокойный характер Мэтью. В Кимберли веселость сменилась отчаянием. Состояние осады утратило свою новизну, и, как все население города, Мэтью все чаще смотрел в южном направдении и ждал появления подкрепления.
Град с такой силой стучал по палатке Дани, что казалось, сейчас порвет ее. Дани мрачно слушал шум бури и, как Мэтью в нескольких милях от него, ругал тупиковое положение, в которое зашла осада Кимберли.
– Вы недостаточно настойчивы, – обвинял он Вессельса. – Вы только и делаете, что посылаете требования сдаться. Мы превосходим их по численности почти в два раза и должны взять город штурмом.
– Местность слишком открытая, – возразил Вессельс. – Мы потеряем много людей под прицельным огнем англичан. Нет, Дани, мы должны заморить их голодом.
– На это уйдет много времени! Кроме наших сил здесь, еще десять тысяч сидят под Ледисмитом, и семь тысяч окружают Мафекинг. Англичане же тем временем прибывают в Кейптаун, и скоро мы потеряем инициативу в этой войне.
– У меня приказ – взять Кимберли. – Вессельс упрямо сдвинул брови. – И я выполню этот приказ с минимальными потерями.
Так они и проводили день за днем, ведя беспорядочный огонь по городу, в то время как небольшие отряды из Кимберли по ночам проникали на территорию буров и уводили скот, тем самым отдаляя день, когда в городе кончатся запасы продовольствия. Кроме артиллеристов, все прочие практически не имели боевых заданий, лишь изредка кого-нибудь отправляли за провизией. Каждый солдат хотя бы раз уже побывал дома, чтобы навестить семью. Некоторые возвращались с женами и детьми, что еще больше подрывало дисциплину и желание воевать. Обязанности дежурных не выполнялись, особенно по ночам, когда прожектор из города освещал местность на многие мили. К тому же люди стали болеть дизентерией и брюшным тифом, а врач – шотландец, которого буры «мобилизовали» – заявил на военном совете, что у него нет медикаментов.
– Но мы могли бы попросить лекарства у врачей в городе, – спокойно предложил он.
Все с удивлением уставились на него.
– Они никогда не помогут нам, – сказал Бессель.
– Англичане – гуманные люди, – настаивал шотландец. – Стоит попробовать.
– Ну, лично я не пойду к ним с такой просьбой, – заявил кто-то.
Дани все очень быстро рассчитал.
– Доктор прав. Мы обязаны попытаться ради наших заболевших товарищей. Пойду я. Как военный корреспондент, я всегда могу сказать, что не участвую в боевых действиях, к тому же там может быть врач, которого я помню по прежним годам, хотя, – и Дани улыбнулся, – я слышал, что доктор Джеймсон находится в Ледисмите. Если англичане откажутся нам помочь, я напишу об этом такую статью для «Вольксстем», которая дойдет до каждого бура и поднимет его на восстание.
Доктор с открытой неприязнью посмотрел на него.
– В этом я не сомневаюсь, мистер Стейн. Я составлю список самого необходимого.
Единственным аспектом этого предприятия, который был, как острый нож в сердце Дани, это необходимость нести белый флаг. Это походило на капитуляцию – он надеялся, что ему больше никогда не придется повторить этот опыт. Однако, белый флаг помог. Дани дождался затишья пальбы и поехал через равнину; англичане совсем прекратили огонь, когда их наблюдатели заметили белый флаг. Его проводили в ратушу, где уже собрались военные представители, мэр, члены городского совета и директора «Даймонд Компани» и ждали его. Дани окинул взглядом присутствующих, но узнал лишь Родса. Увидев его болезненное постаревшее лицо, Дани довольно улыбнулся. Осада явно сократила дни Родса, и он подумал, что, наверно, Мэтью Брайт тоже выглядит не лучшим образом.
Дани вручил полковнику Кекуиджу письмо от командующего Вессельса с требованием отпустить семьи буров, живущие в городе. Это было уже не первое требование, но эти семьи упорно не хотели покидать город.
– Мы не верим, что они хотят остаться здесь, чтобы умереть с голода или быть убитыми собственным народом. Мы считаем, что вы удерживаете их.
– Неужели вы считаете возможным, мистер Стейн, – устало сказал Кекуидж, – что я в данных условиях хочу кормить лишних людей? Все дело в том, что они не хотят бездомными бродить по вельду, не хотят они и присоединяться к вам, где они получат еще меньше еды, чем здесь, да еще и подвергнутся опасности нападения с нашей стороны или английской армии.
Дани уже хотел оспорить слова полковника, но вспомнив о просьбе, с которой он пришел, прикусил язык и сказав о втором поручении, протянул список медикаментов.
– Он так же просит, чтобы один из ваших врачей пришел помочь ему.
Громкий смех раздался в комнате.
– Это уж слишком! – воскликнул Кекуидж. – Я вижу, что ваш врач – шотландец. Я не могу отказать вам в лекарствах, но раз вы уже мобилизовали одного врача, я не вижу необходимости посылать вам еще одного!
Дани сел и стал ждать, пока приготовят лекарства. Он ждал не только этого – его взгляд был прикован к двери, и наконец его терпение было вознаграждено, когда Мэтью зашел посмотреть на того отчаянного человека, который решился дерзко просить о помощи.
Их взгляды встретились и они молча смотрели друг на друга.
Ярость охватила Дани, когда он вновь увидел человека, которого ненавидел больше всего на свете. Он бы узнал его где угодно, потому что тот почти не изменился. Дани знал, что Мэтью уже сорок девять лет, но стоящий здесь человек в хорошо знакомой простой одежде и высоких сапогах, с волосами, сияющими в лучах проникающего через окно солнечного света, выглядел не старше тридцати пяти. И переполненный ненавистью и досадой Дани поклялся себе, что Мэтью Брайт не доживет до пятидесяти.
Мэтью резко повернулся и вышел из комнаты. Было не время и не место сводить старые счеты, тем более в присутствии полковника, членов совета и директоров его компании. Но угроза в серо-зеленых глазах Дани слегка встревожила его. Похоже, предупреждение, переданное ему Кортом не безосновательно? Но Мэтью заставил себя встряхнуться и не поддаваться глупой панике. Не испугается он и пророчества Катарины! Во всяком случае, Дани не сможет осуществить свои угрозы, пока длится осада.
Снаружи он встретил Николаса с Лорой и Мирандой.
– Я знаю его, – резко сказал он. – Это Дани Стейн.
– Это не тот человек, который… – Николас пришел в ужас.
– Тот самый.
В этот момент Дани быстро вышел из здания, сел на лошадь и быстро погнал ее, чтобы избежать любопытства местного населения. Но тут он случайно заметил Мэтью, и его взгляд упал на Миранду, которая крепко держалась за руку отца. Дани пристально посмотрел на девочку, как будто хотел навсегда запомнить ее лицо, и уехал.
Его посредническая миссия была закончена, и ему надоело бездействие. Дани знал, что генерал Деларей движется на юг, чтобы разбить британские силы, вышедшие из Кейптауна в направлении Кимберли. Из всех буров Деларей и его солдаты были самыми храбрыми воинами и тонкими тактиками. Воевать в их рядах будет интересно. В конце концов, Мэтью Брайт никуда из Кимберли не денется; он по-прежнему будет здесь, когда Дани вернется.
Дани упаковал седельную сумку, оседлал лошадь и направился на юг.
23 ноября, два дня спустя, как Дани покинул лагерь буров, в Кимберли пришел африканец с известием, что силы освобождения уже в пути. Его рассказ был встречен с недоверием и осторожностью – африканцы не отличались правдивостью, – но новость была хорошей, и в нее хотелось верить.
На следующее утро Мэтью вбежал в дом, размахивая номером «Даймонд Филдс Эдвертайзер».
– Послушайте это! – закричал он. – «Мы уполномочены сообщить, что крупные силы покинули окрестности реки Оранжевой и движутся вперед на освобождение Кимберли».
Схватив Миранду за руку, он выбежал на улицу. Лора с Николасом поспешили за ними. На улицах города царило радостное оживление. Всего через несколько дней войска подойдут к городу. Кимберли будет освобожден, осада будет снята! «Боже, храни королеву!» слышалось повсюду; полковника Кекуиджа превозносили до небес. Уже обещали помощь Баден-Пауэллу в Мафекинге. За освободителей поднимали тосты. Толпа не держала зла на буров, но все сходились во мнении, что в интересах военной кампании всех их надо схватить, не позволив никому ускользнуть. Но где их содержать? Тюрьма была недостаточно большой. И тогда местом заключения буров были выбраны шахты.
У Лоры к горлу подступил комок, и она усиленно старалась скрыть слезы радости, навернувшиеся ей на глаза. Она с улыбкой посмотрела на лорда Николаса, добродушное лицо которого было обращено к ней.
– Наконец-то, Лора! Счастливые дни, – сказал он в своей обычной непоследовательной манере и, к удивлению Лоры, наклонился и поцеловал ее в щеку.
Она не сразу пришла в себя от удивления, когда Мэтью, подбросив Миранду в воздух и благополучно поймав ее, прижал дочь к себе и вдруг обнял Лору за плечи.
– Да, ты молодец, Лора, и ты тоже, Миранда. Ты настоящая маленькая героиня, честное слово! – и он улыбнулся девочке. – Вы обе настоящие героини, – тихо добавил он.
Лора стояла неподвижно, ощущая его сильную руку на своем плече, и на мгновение время остановилось для нее. Это самый счастливый день в моей жизни, взволнованно подумала она.
В два часа утра 23 ноября Эдвард Харкорт-Брайт впервые принял участие в сражении. Младший офицер Девятого уланского полка, он был всего в пятидесяти милях от Кимберли и приближался к маленькой деревушке Бельмонт.
Все произошло очень быстро и не так, как он ожидал. В течение нескольких недель ему присвоили воинское звание, погрузили в Саутгемптоне на корабль, выгрузили в Кейптауне и приквартировали к эскадрону Девятого уланского полка, который входил в войска освобождения под командованием лорда Метьюена. Здесь Эдвард понял, что окончание военного колледжа не прибавило ему уважения, напротив, к его выпускникам такие же, как он, офицеры относились с иронией и недоверием. Лорд Метьюен, кажется, не придерживался никаких традиций, правил и уставов, которые Эдвард так тщательно изучал. У улан не было даже их красивой формы. Лорд Метьюен требовал, чтобы все носили хаки. Даже пуговицы на форме были цвета хаки, чтобы не блестели на солнце. Все знаки различия были сняты, так что офицера нельзя было отличить от его солдат, из-за того, что снайперы буров имели привычку сначала выводить из строя офицеров, чтобы оставить войска без командиров. Шлемы уже вышли из моды, вместо них носили мягкие фетровые шляпы.
