Текст книги "Вентус"
Автор книги: Карл Шредер
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 37 (всего у книги 37 страниц)
Аксель вздохнул и отвернулся. Когда закрылся люк, Мария спросила:
– Ты вернешься к прежней жизни? Так и будешь наемником? Он покачал головой:
– Я хотел поговорить с тобой об этом. Говорят, тебе предложили новую работу?
Она улыбнулась. Мария получила предложение стать одним из членов дипломатического представительства, которое Архипелаг хотел послать на Вентус. Аксель считал, что она ухватится за эту возможность.
– Ветры Диадемы готовят своих делегатов для нас, – сказала Мария, когда они прошли в теплую, залитую мягким светом пассажирскую часть корабля. – На вид они будут гуманоидами. Некоторые полетят на Землю, и я могла бы составить им компанию. С другой стороны, мне предложили должность на Вентусе… Я не могу решить.
– Я бы на твоем месте не сомневался.
При мысли о возвращении на Землю – или на любую другую планету Архипелага – Акселю становилось тошно. Он знал, что загнется там от одиночества, несмотря на искусственный интеллект, человечество и древнюю культуру. Воздух, которым он будет там дышать, земля, которой он будет касаться, покажутся ему мертвой дешевкой в сравнении с этой планетой. И хотя только люди с вентусской ДНК могли командовать механами и говорить с Ветрами, Аксель все эти дни ощущал их присутствие. Это было здорово – чувствовать заботу Ветров.
Может, ему просто одиноко из-за потери Каландрии? Хотя, с другой стороны, возможно, он открыл в себе такие черты, о существовании которых даже не подозревал. Ему было больно думать, что, как чужеземец, он не имеет больше права находиться здесь. Ветры не потерпят на Вентусе туристов.
– Жаль, что у меня есть выбор, – вздохнула Мария. – Если бы кто-то занял один из постов, мне было бы Куда легче принять решение.
– Что?
Аксель поднял на нее глаза. К чему она клонит?
– Я имею в виду дипломатический корпус. За тобой наверняка тянется список преступлений длиной с мою руку. Людям вроде тебя запрещено занимать дипломатические посты. На этот счет существует не меньше тысячи законов.
– Да, – отозвался Аксель, качая головой. – У меня всегда были проблемы с властями.
– С другой стороны, – продолжала Мария с лукавой улыбкой, – Ветры доверяют тебе. И Хронос тоже. А его влияние в Архипелаге после победы над 3340 сильно возросло.
– К чему ты клонишь?
– Я бы с удовольствием поработала на Вентусе, – вздохнула Мария. – Но мне хочется пожить на Земле. А в моем институте ни у кого нет такого опыта и… авантюризма, чтобы занять здешний пост.
– Ты предлагаешь мне работу? – недоверчиво спросил Аксель.
– Я? – Мария показала на себя рукой. – О боги! Нет, конечно. У меня нет таких полномочий. Ветры ходатайствовали за тебя. Дипломатов это коробит, но они хотят угодить Ветрам…
Звездолет еле заметно вздрогнул, оторвавшись от земли. Аксель с Марией прошли в гостиную. Аксель почувствовал, что ему необходимо сесть.
До сих пор он был совершенно уверен, что никогда больше не ступит на Вентус. Аксель ошалело смотрел на Марию.
– Что ж, – выдавил он через пару минут, – похоже, в конце концов мы не зря спасли тебя от Лебедей.
Мария рассмеялась.
– Значит, ты согласен?
Аксель встал и подошел к видеоэкрану, настроенному на внешний обзор.
Вентус внизу переливался всеми цветами. Аксель не отрываясь смотрел на янтарные и зеленые пятна, на белую пустыню Япсии, пока планета не превратилась просто в шар.
Каландрия пропала бесследно – и его прошлое тоже осталось позади.
– Я согласен.
Гигантская белая кошка сощурилась от вспышки света и шума, сопровождавших взлет корабля, который тут же исчез за облаками. Она так и не встретилась с Акселем. Каландрия сама не понимала, пряталась ли она от стыда или потому, что не хотела ему ничего объяснять.
Сейчас она кувыркалась в снегу. Накрывшая ее лавина пощадила Каландрию, в чем она почти не сомневалась. Ветры были могущественны и не дали бы ей умереть просто так. Хотя сейчас они больше в ней не нуждались, так что Каландрия наконец стала самой собой.
Быть может, впервые в жизни – и прежней, в качестве Каландрии Мэй, и нынешней – она действительно ощущала себя свободной. Если подумать, именно этого она не хотела говорить Акселю. Разве он мог понять, что она никогда не чувствовала себя счастливой, будучи человеком? Тридцать три сорок был коварным противником; сражаясь с ним, она на время победила эту свою черту. Но здесь, на Вентусе, она ей уступила – и была счастлива.
Дикорастущий цветок храбро пробился сквозь снег и в тусклом свете дня казался голубым драгоценным камушком, усеянным бисеринками воды и окруженным кристаллами льда. Белый Ветер тихо подкралась к цветку и растворилась в созерцании. В ушах у нее звучала песнь, и песнь эта была бесконечной: весь Вентус пел гимн красоте и правде. Белый Ветер тоже стала их частью. Высоко в небе плясали Лебеди Диадемы, и она знала, что они будут плясать вечно.
Белый Ветер смотрела на маленький цветок, пока на глаза не набежали слезы. Тогда она потрясла головой и пошла прочь.
Над долиной возле Врат Титанов шел холодный зимний дождь. Наводнение давно схлынуло, и остатки армии сейчас прокладывали по выжженной земле новую дорогу. От леса, когда-то зеленевшего здесь, не осталось ни веточки; в своем стремлении уничтожить 3340 Ветры расщепили все, что попадало в поток, до молекул. Там, где недавно над пеной, усеянной хвойными иголками, вздымались к небу сосны, был сейчас только серый камень да мелкий черный пепел, колеблемый ветром.
Высоко в горах у узкого оконца на северном фасаде монастыря застыла одинокая фигура. Здесь, где уступ Северных Врат сходил на нет, монахи давным-давно построили клинообразную башню, которая непонятно каким чудом держалась на месте, прилепившись к каждому изгибу скалы. Окно находилось на самом верху башни, а под ней была отвесная шестисотметровая пропасть.
Гала отвернулась от оконца и окинула взглядом свое новое жилище. Три комнаты, все стены и полы из гранита. Треугольная спальня с одним-единственным окном, похожим на бойницу. Комната, в которой она стояла сейчас, была побольше, а третья – еще больше. В каждой был камин, где потрескивали последние дрова. В этих маленьких кельях из поколения в поколение жили и умирали аббаты.
– Подойдут? – спросил ее нынешний аббат. Гала улыбнулась ему.
– Вам же они подходили! Чем я лучше? Но вы уверены, что хотите уступить их мне?
– Сейчас любое место на планете свято, ваше величество, – пожал плечами аббат. – Нам больше нет нужды здесь оставаться.
Гала бросила взгляд на окно. Через толстое, как линза, стекло открывался искаженный вид на выжженную долину внизу, а за ней – на пустыню Япсии, которую она пересекла, спасаясь бегством, всего несколько дней назад.
– А когда дрова закончатся, я замерзну? Аббат рассмеялся.
– Я же не замерз! Но я уверен, что, если вы вежливо попросите комнаты, они будут теплыми.
– Да, конечно.
Так просто – и, однако, так трудно в это поверить!
Гала стояла, с улыбкой думая о своей будущей жизни в этих трех комнатах. Через некоторое время аббат, кашлянув из вежливости, направился к двери.
– Спасибо! – сказала она. – Вы не представляете, как много это значит для меня.
Аббат склонил голову набок и улыбнулся. За десять дней, прошедшие с тех пор, как Гала впервые увидела его, он словно сбросил несколько лет.
– Позвольте задать вопрос? – нерешительно проговорил он. – Что для вас это значит? Я имею в виду – остаться здесь…
Она рассмеялась.
– Покой и уединение – две вещи, которых у меня никогда не было. Вы сами знаете, аббат: сюда так просто не заберешься. Я веду переговоры с блуждающими лунами, чтобы они исключили эти пики из туристических маршрутов. Сюда придут только те, кто действительно захочет со мной поговорить, и в их числе, я уверена, не будет ни одного из моих придворных и почти никого из знати. После того как военные распространили в народе массу слухов и баек, парламент поднял лапки. Теперь они называют меня Королевой Диадемы, но я не собираюсь их разубеждать. Очень скоро они поймут, что их власть в этом новом мире равна моей. Я перезимую здесь. У меня нет сейчас сил трогаться в путь. А когда придет весна, присмотрю какой-нибудь маленький домик в деревне и поселюсь там… под новым именем.
– Значит, вы больше не хотите править? Вы нужны стране как никогда!
Гала покачала головой:
– Всю жизнь на меня давило бремя власти. Теперь я буду наслаждаться его отсутствием.
Она рассмеялась при мысли о том, с какой легкостью отреклась от трона. В последние дни ее удивлял каждый миг бытия. Гала надеялась, что это чувство никогда не кончится.
– Похоже, всем нам дали новую жизнь, – сказал аббат. – Желаю вам счастья, Гала.
Аббат поклонился и вышел из комнаты.
Гала вернулась к осмотру своих новых владений. С чего бы начать? Комнатки, конечно, маленькие, но она была счастлива, что они у нее есть. Ей казалось, что она не заслуживала большего после того, как позволила развязать гражданскую войну в своем королевстве. Да, она дерзала всю жизнь – и все потеряла; но ее дерзания и потери не шли ни в какое сравнение с отвагой и потерями ее подданных. И, осознав это, Гала обрела смирение.
В мозгу у нее раздавался приглушенный шепот стен. Это новое ощущение, которое Джордан Масон подарил миру, было похоже на грезы наяву. Гала могла приказать камням изменить окраску, фактуру, даже температуру. Она могла разговаривать с деревьями и животными, да что там – с самим воздухом!
Все священно; мы все божественны. Человек больше не мог оправдывать свою власть или богатство желанием защитить близких ему людей от нищеты. Составляющие мир элементы больше не были врагами. Этого еще не случилось, но Гала знала, что скоро сей факт покажет любого тирана в его истинном свете. Последуют новые войны и революции, однако они будут не такими, как прежде. Теперь убивать будут только люди; ни голод, ни жажда не убьют тех, кто будет лишен своего домашнего очага. И вскоре беженцы, которые были бы беззащитны под открытым небом в прежние времена, поймут, что, они совершенно не зависят от победителей. Они заключат новые политические пакты – теперь уже с Ветрами.
И тогда в мире воцарится хаос, подумала Гала, зато людям придется придумывать новые основания, чтобы заставить других подчиняться их воле. Масон заключил с Талиенсом четкое соглашение: Ветры относились к человечеству как к уважаемому партнеру, но отнюдь не как к хозяину. Люди могли командовать мелкими механами в стенах, однако управлять Ветрами не мог никто. Отныне и навеки Ветры и люди будут нести общую ответственность за Вентус, так что они не позволят друг другу погубить планету.
Очень даже справедливо. Именно об этом она всегда мечтала. И именно поэтому власть потеряла для нее значение. И это тоже было справедливо.
Когда она перетаскивала старый стол аббата на новое, более удобное место, кто-то постучал в дверь.
– Войдите!
Гала провела рукой по спутанным волосам и улыбнулась вошедшему Армигеру.
Он снова был в дорожном костюме, новеньком, еще не примявшемся по фигуре. Лицо его обрело живые краски. Архипелаг потребовал, чтобы из Армигера удалили нанотехнологическую начинку. Он стал теперь просто человеком, хотя и помнил те времена, когда был богом.
– Дорогой друг! – сказала Гала. – Как тебе нравится мое новое жилище?
– Там, где ты, всегда дворец.
Увидев хмурый взгляд, которым она его наградила, Армигер рассмеялся. Он тоже изменился за эти дни, даже научился шутить.
– Значит, ты действительно остаешься здесь? – спросил он, окинув узкую комнатку оценивающим взглядом. – Ветры строят новые особняки. Ты могла бы переехать в один из них.
– Эти комнаты – все, что мне нужно. – Она подошла к нему и взяла за руку. – А ты? Ты решил, что нужно тебе?
– Нет. – Армигер пожал плечами. – Я даже не знаю пока, кто я такой.
– Добро пожаловать в ряды человечества, – насмешливо сказала Гала. – Позволь, я открою тебе секрет. Ты никогда не узнаешь, кто ты.
Он покачал головой:
– Думаешь, я правда человек? По-моему, когда-то я был им, много веков назад. Потом, после гибели 3340, я снова стал человеком… когда встретил Меган. Но остался ли я им теперь, когда ее нет? Я не знаю.
– Ты стал настоящим человеком, Армигер. Это ее дар тебе. Не трать его попусту.
– Дар… – Он кивнул. – Это часть Меган, которую я могу сохранить. Хотя я не знаю, что с ней делать.
– Живи, друг мой. Научись просто быть. Армигер покачал головой, но не в знак возражения.
– А ты как же? Ты все бросила, чтобы стать монашкой в келье? Трудно поверить.
– Так надо. – Гала обвела взглядом узкое пространство. – Я все еще слишком честолюбива. К власти привыкаешь. Великая душа требует чего-то нового, и я хотела бы понять чего. В общем, считай, что эта келья – дисциплинарное наказание, которое я на себя наложила.
Он кивнул:
– В любом случае скоро на Вентусе не останется стран, которыми ты могла бы управлять.
Гала печально улыбнулась.
– Ах, Армигер! Я же Безумная Гала – всегда была и буду. Что мне какие-то страны? Я с детства жаждала большего. Да, я простая смертная, не мудрее и не смышленее других – и что с того? Спорим, что среди триллионов людей твоей обширной Вселенной не найдется второй такой, как я? Должна сознаться, у меня появилось новое искушение. Теперь, когда моя планета свободна, Вентусу нужен философ, который мог бы защитить его от новых угроз. И самая опасная среди них, по большому счету, это «тирания снисхождения», которая, по твоим словам, правит на всех остальных планетах. Конечно, в ближайшие столетия нам это не грозит; мы все еще темные крестьяне. В данный момент меня волнует, кто заменит королей и генералов как инструмент власти над людьми. Очень боюсь, что это будут религиозные фанатики того или иного сорта. Им придется убеждать людей словами, поскольку открытое и неоправданное применение силы в наши дни сразу обнажит жажду власти. Людям нужны будут слова, чтобы бороться с честолюбивыми проповедниками. Стать философом и дать им новое оружие – этого для моих амбиций вполне достаточно. – Она вздохнула. – Но пока я не собираюсь марать пером бумагу. Возможно, у меня вообще ничего не получится. Как я могу давать людям советы, если я даже не знаю, что значит быть просто женщиной, такой, как все остальные? – Гала махнула рукой. – Помоги мне передвинуть стол!
Когда они поставили стол к окну, Гала подошла к сундуку, который только что притащила, и вынула два медных кубка и бутылку дешевого вина, изъятые у одного из монахов. Она подвинула к столу два стула и села на один из них.
– Иди сюда, посиди со мной немного. Давай забудем на время о философах и богах и посплетничаем о делах людей и Ветров.
Армигер засмеялся и взял протянутый кубок.
Когда Джордан наконец добрался до родных краев, валил снег, словно провозвестник какой-то мистерии. Белыми были отдаленные горы, и белым было небо, в котором терялись их вершины. Лес, кипевший летом жизнью, стал похожим на тростник из голых коричневых стволов. Воздух был чистый и свежий; лицо Джордану щекотали падающие снежинки. Мир остался где-то далеко позади, словно смутное воспоминание. Если бы Джордан включил все органы чувств, он мог бы услышать голоса механ в снежинках, выпевающих свои вопросы и размышления: «Я перышко? Или я воздух?» – и отдаленный хор Ветров, которые обсуждали, как им залечить раны, которые они нанесли Вентусу, стремясь уничтожить Армигера. Но Джордану не хотелось их слушать; он часами упивался безмолвием и красотой девственного снега. Его спутники тоже молчали.
Когда они пересекли границу владений Кастора, Джордан почувствовал, что его безмятежность начинает таять. Следов насилия было немного, однако они проехали через целый опустевший поселок, а в другом жители выглядывали из-за забитых досками окон и дверей. Большинство деревень были парализованы. Консервативные крестьяне не могли привыкнуть к внезапному присутствию Ветров в повседневной жизни. Они ломались от такой резкой перемены, кто медленно, а кто мгновенно.
Джордана беспокоило, как отреагировали на изменения его родители, такие робкие и боязливые. Неужели он придет и увидит брошенный дом? Или сожженный? А Эмми – встретит ли его сестра? Или же, став свободной, она убежала в леса, как и многие другие?
Около полудня Джордан неожиданно узнал очертания деревьев вдалеке – и в то же мгновение точно понял, где он находится. Все окружающее стало одновременно знакомым и странным.
Он приподнялся в стременах и сказал:
– Вон там! За теми деревьями.
Деревня погрузилась в зимнюю спячку под белым покрывалом. Из труб лениво клубился дымок, а когда путники подъехали к околице, то услышали первые звуки: лай собаки, мычание коров, отдаленный и ясный звон колокольчика. По улице шли несколько человек, но звук их шагов пропадал в снегу. Никаких признаков разрухи не было. На грандиозную перемену, совершившуюся в мире, указывало лишь то, что двое из прохожих, казалось, говорили сами с собой. В эти дни такое зрелище было нередко. Люди общались с Ветрами.
Джордан вдруг почувствовал, что у него перехватило дыхание, и тяжело вздохнул. Быть может, все не так плохо? Скоро станет ясно.
– Я им понравлюсь? – спросила Тамсин.
Он обернулся. Тамсин сидела верхом на кобыле, закутанная в меха, с пелериной на плечах. Двое солдат из почетного караула Галы терпеливо ждали по сторонам – вместе с Глас, которая улыбнулась Тамсин.
– Это семья, – сказала Глас. – Главное, что она просто есть.
Тамсин рассмеялась.
– Да, ты права.
– Ты действительно не хочешь остаться и помочь нам все это пережить? – в сотый раз спросил Джордан у Глас.
Новорожденная ИИ с улыбкой покачала головой.
– Вам с Тамсин нужны близкие люди, Джордан. Но это ваши близкие. Глядя на них, я все время буду помнить, что я другая, а мне этого больше не хочется. Тамсин меня понимает. Нет, мне лучше немного попутешествовать – в одиночестве. Я хочу узнать все тайны Талиенса, чтобы понять, чем же я отличаюсь – и какая я на самом деле. Тамсин нужна семья. А ты… ты сам говорил мне, что хочешь остепениться и просто стать…
– …хорошим человеком. Знаю, знаю. -Джордан улыбнулся. – Честно говоря, я тебе завидую. Ты увидишь, как мир превращается во что-то новое.
– Ты тоже можешь это увидеть, стоит тебе только закрыть глаза. Я вернусь, Джордан, не волнуйся. А если захочешь со мной поговорить, ты знаешь, что делать.
Он кивнул. Ветры донесут его слова куда угодно – до Глас, до Армигера и Галы, до Августа Конюха и, возможно, даже до Каландрии Мэй, если у нее будет желание их услышать.
– Ступайте! – сказала Глас.
Джордан с Тамсин спешились, взялись за руки и пошли вперед. Пройдя двадцать шагов, молодые люди обернулись. Почетный караул отдал честь, а Глас, весело помахав рукой, направила лошадь к дороге, которая вела к замку Кастора и гостинице.
Они проводили ее взглядом и молча пошли дальше.
Вот и родной дом. Джордан остановился, внимательно разглядывая его. Следов пожара не видно, крыша цела…
На порог внезапно вышла Эмми. Она вскрикнула, увидев брата, и побежала навстречу. Джордан улыбнулся и просто стоял, открыв ей объятия. Эмми подбежала, обхватив его изо всех сил.
– Ты вернулся! И ты цел! Цел!
Она чуть было не повалила его на землю. Джордан рассмеялся, крепко обнимая ее.
– Ах, Джордан! – Эмми заплакала. – Ты вернулся! После всего что случилось… весь мир изменился, и Ветры с нами говорят, и я слышала о твоих подвигах… Я думала, ты уедешь в какой-нибудь замок и никогда не вернешься домой.
– Я ничего этого не хочу, – сказал он. – И никогда не хотел.
– А это кто? Неужели мой братишка наконец повзрослел? – Эмми улыбнулась Тамсин. Та залилась краской. – Познакомь же нас!
Он так и сделал. Они стояли посреди дороги и говорили сразу обо всем, непрерывно смеясь. Потом Эмми схватила Джордана за руку и потащила за собой.
– Пошли! Они ждут.
В дверях родительского дома стояли двое – мужчина и женщина. Он знал их, он узнал бы их среди целой толпы, хотя они немного постарели и смотрели на него с опаской, прижимаясь друг к другу. Его родители, его близкие.
Джордан боялся, что, когда настанет этот миг, или он, или они повернутся и уйдут. Он не был уверен, что сможет простить им их слабость. Он все смотрел на них – а они стояли и ждали. Мать нервно сжимала руки, однако никто из них не шевельнулся и не промолвил ни слова. Они ждали его решения.
«Мы нужны друг другу», – напомнил себе Джордан. А потом расправил плечи, улыбнулся и пошел к дому.
[1]
[Закрыть] Хомский Аврам Ноам (р. 1928) – американский языковед, основоположник теории порождающей (генеративной) грамматики, теории формальных языков как раздела математической логики.
[2]
[Закрыть] Баста – богиня в образе кошки в древнеегипетской мифологии.
[3]
[Закрыть] У. Шекспир, «Буря». Пер. Мих. Донского.
[4]
[Закрыть] У. Шекспир, «Буря». Пер. Мих. Донского.
Karl Schroeder VENTUS 2000
