Текст книги "Невольничий караван"

Автор книги: Карл Фридрих Май

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 35 страниц)

– Но по какой же причине?

– Вы еще спрашиваете? Сами, что ли, не видите?

– Нет, – с искренним недоумением отвечал Шварц, окидывая всю фигуру Пфотенхауера изучающим взглядом.

– Неужели у вас глаз нету? – сказал Серый. – Оно конечно, причина, по которой они меня забраковали, уж очень необыкновенная, я и сам поначалу ушам своим не поверил, но от моего удивления им было ни жарко, ни холодно. Когда я перед этой комиссией-то военной появился, господа зенки свои повылупили да как начали зыркать то на меня, то друг на друга, а потом и давай хохотать и остановиться не могут. Ну, я стою перед ними как молокосос, который только что горшок разбил, и лицо у меня, должно быть, не шибко умное. А они только успокоятся, а как снова на меня глянут, их снова смех разбирает. Наконец тот, что впереди всех стоял – а он майором был, – подошел ко мне, потрепал меня этак ласково по щеке, да и говорит, дескать, я свободен и могу идти на все четыре стороны.

– Но причина, причина? Он что, не назвал вам ее?

– Назвал, и еще как! Он уж взял со стола линейку и добрых три четверти часа ею мой нос обихаживал, а потом сказал: «Нет, не пойдет, как ни крути, ничего тут не выйдет! Этот рекрут будет своим носом толкать в затылок впереди идущего! А ежели мы из-за него взяли бы двойную дистанцию, то весь полк не смог бы направо равняться! Да и самому-то ему быстрее, чем за три часа, свой нос направо не развернуть! Нет, мы уж должны его отпустить!» Так майор сказал, и, стало быть, только благодаря моему носу меня не пристрелили на месте с другими в году шестьдесят шестом или семидесятом Анно Домини [149]149
  От рождества Христова (лат.).


[Закрыть].

Пфотенхауер рассмеялся так искренне и заразительно, что Шварц должен был присоединиться к нему.

– А, и вам, значит, смешно? – продолжал Серый. – А мне-то тогда, по правде сказать, не до веселья было, потому я себя почитал за отчаянного малого и Адониса [150]150
  Адонис – здесь: герой древнегреческого мифа; прекрасный юноша, возлюбленный богини любви Афродиты.


[Закрыть]вдобавок. Ну, да я и нынче о себе весьма высокого мнения. У меня есть мой нос, и мне на него жаловаться грех, а бравый герой-воин из меня, что и говорить, навряд бы получился. Да, так мы раньше об Абуль-моуте толковали – его и вправду лучше взять на корабле. То-то он удивится, когда гром пушки услышит! Но у вас есть человек, который умеет с ней обращаться?

– Да, и на этого человека я всецело могу положиться.

– Кто ж он такой?

– Я сам.

– Вы! Вы и из пушки стрелять можете? Да есть ли на свете такая премудрость, в которой бы вы ничего не разумели?

– Если такая и найдется, то уж зарядить, направить и запалить орудие я смогу всегда. Дело в том, что я был вольноопределяющимся в артиллерии.

– Вон как! Тогда понятно. А я во всей этой артиллерии ровным счетом ничего не смыслю. Мне кажется, ежели б мне надо было нажать на спусковой крючок, я непременно встал бы перед дулом. Но пора вернуться к нашему плану. Что вы будете делать, как мы поймаем Абуль-моута и фельдфебеля?

– По-моему, ответ напрашивается сам собой. Мы останемся в лагере бунтовщиков и подождем возвращения Абдулмоута. Независимо от того, какой исход будет иметь нападение на Омбулу, ловцы рабов будут проходить мимо залива, таким образом, неминуемо попадут в наши руки.

– А как же будет с вашим братом?

– Ему, к сожалению, пока придется надеяться только на себя самого да на счастливый случай. А что я могу сделать? Не бросаться же за ним?

– Нет, ведь мы и не знаем даже, где его теперь искать.

– Он пошел по следу Абдулмоута, по нему же наверняка и вернется. Мы обязательно встретим его, если с ним по пути не случится несчастья. Как ни печально, такая вероятность все же есть.

– Я надеюсь, все обойдется хорошо, тем более, что у него такой верный спутник.

– Значит, этот Охотник на слонов вам понравился?

– Да. Он, конечно, человек необычный и, должно, немало на своем веку повидал и пережил. Он мне показался неглупым малым, и я думаю, он не из тех, кто станет рисковать своей шкурой, когда без этого можно будет обойтись.

– Я никак не могу отделаться от мысли, что он как-то связан с Сыном Тайны. Если предстоящее нам дело удастся, эти двое скоро встретятся, и тогда мы узнаем, верны ли были мои предчувствия. Но посмотрите туда, на Отца Одиннадцати Волосинок! Он постоянно поглядывает в нашу сторону, как будто хочет мне что-то сказать. Пойду поговорю с ним: ведь из-за сложных отношений с вами сам он к нам ни за что не подойдет!

– Лучше оставайтесь и позовите его сюда. Ежели мы с ним будем друг дружки чураться, мне уж так и не придется исправить свой промах, который я допустил по отношению к нему.

Шварц поманил словака к себе, и тому не оставалось ничего другого, как приблизиться. На вопрос немца, нет ли у него какой-нибудь просьбы, он ответил:

– У меня есть просьба, покорнейшая. Мы говорили там, на палубе, о ветре, уснувшем, и о пути, замедленном. Если мы хотели прийти к Абуль-моуту, то корабль, наш, должен идти с быстротой, большей. Поэтому мы решили: сядем в лодки, имевшиеся, закрепим впереди корабля и погребем вперед с поспешностью, удовлетворительной.

– Ах, так! Ты предлагаешь привязать впереди корабля лодки?

– Да, все.

– Я об этом уже думал. Лодок нам, пожалуй, хватило бы. На дахабии, кроме фелюги, есть еще маленькая шлюпка, на каждом нуквере имеется по две лодки, и кроме того, у нас есть большая плоскодонка ниам-ниам. Но я не хотел давать такого приказа, потому что его выполнение потребовало бы от людей слишком большого напряжения сил.

– Люди об этом говорили, сами. Они хотели представить добровольцев. Просили меня сообщить это эфенди, командующему.

– Значит, они добровольно вызвались грести? Это меняет дело. Скажи этим добровольцам, что я им очень благодарен и с радостью принимаю их помощь. Тебя я назначаю старшим над ними. Пойди и позови их всех сюда.

По рябому лицу словака скользнуло выражение радостного удовлетворения. Он метнул гордый взгляд на Серого и уточнил:

– Если я есть шеф, назначенный, то значит мне можно командовать добровольцами, всеми?

– Да, – кивнул Шварц, – ты теперь старший над ними, но все же стоишь под моим началом.

– Я буду старшим, хорошим. Я уже всегда владел свойством, подходящим, командовать ротой и батальоном с легкостью, военной. И так как я имел мундир, красный, то я выполню долг, мой, с апломбом, выдающимся. Приказывай, эфенди!

Человек приосанился, приложил два пальца к своему тюрбану, затем повернулся кругом и, по-аистиному задирая ноги, зашагал прочь.

– Ну, теперь уж он доволен! – рассмеялся Пфотенхауер. – И что у него за взгляды! Из-за того, что он имеет красивый мундир, он уж считает себя подходящим, чтоб командовать батальоном!

– О, не волнуйтесь за него! Я убежден, что он сумеет так раззадорить гребцов, что они предстоящую им тяжелую работу примут как подарок судьбы. Смотрите внимательно!

Через несколько минут словак собрал на палубе около тридцати солдат, умеющих хорошо грести и обученных править лодкой. К ним присоединились все ниам-ниам, а Сын Тайны и Сын Верности предложили свою помощь в качестве рулевых. Фелюга, шлюпка и лодка ниам-ниам были спущены на воду, нагружены и крепким канатом привязаны к носу дахабии. Пятьдесят сильных рук налегли на весла, и корабль медленно двинулся с места. В тот же миг тишину ночи прорезал каркающий голос Храпуна:

– Вставайте, люди, лодки на воду, живо! За работу, давайте, давайте! Или, по-вашему, дахабия должна сделать вас посмешищем в глазах всего Нила? Быстрее, быстрее, сынки, быстрее, молодцы! Да вы что, спите, что ли, вы, сучьи дети, вы, бездельники?!

Вскоре лодки были привязаны к обоим нукверам, и корабли пошли вперед достаточно быстро, хотя, конечно, и медленнее, чем раньше, когда они были гонимы попутным ветром. Чтобы сэкономить силы, гребцы поделились на две команды, которые стали сменять друг друга каждый час.

Блики костров то и дело выхватывали из ночной тьмы ярко-красный мундир сидевшего в передней лодке словака. Малыш очень ревностно нес свою воинскую службу. Он не давал себе ни минуты отдыха, непрерывно крича что-то вроде:

– Батальон, вперед, вперед! Весь артиллерийский корпус, быстрее, работайте, работайте!

Так проходила ночь. Под утро Шварц забылся коротким сном, а когда он поднялся с первыми лучами солнца, капитан доложил ему, что гребцы отлично справились со своим заданием. Сейчас все они снова находились на борту, потому что свежий утренний ветер снова надул паруса и весело погнал корабли вверх по реке. Уставшие люди крепко спали под своими одеялами, забывая во сне об опасностях, которые ждали их впереди.

Глава 14
ПУШЕЧНЫЙ ЗАЛП

Когда Шварц и Отец Аиста сидели в каюте и попивали свой утренний кофе, к ним постучался Сын Тайны и деликатно попросил, обращаясь к Шварцу:

– Эфенди, позволь мне поговорить с тобой об одном обстоятельстве, которое могло ускользнуть от твоего внимания!

– Что это за обстоятельство? – заинтересовался Шварц.

– Последние несколько часов ты проспал и, скорее всего, еще не знаешь, как далеко мы продвинулись вперед. Я также осмелюсь предположить, что и река в этом месте может быть тебе незнакома, и поэтому хочу сообщить, что мы вот-вот достигнем камышовых зарослей, о которых говорил вчера шейх джуров. Перед этим камышом Абуль-моут обязательно должен был остановиться. Только с восходом солнца он мог продолжать свой путь, причем сейчас он вынужден двигаться очень медленно, освобождая фарватер от камыша. Одним словом, мы уже почти наступаем ему на пятки!

– Да, я это понимаю.

– Тогда, может быть, нам стоит отправить вперед маленькую лодку, чтобы разведать обстановку?

– Что ж, предложение дельное. Ты хочешь сам взяться за это дело?

– Я и мой друг готовы выполнить его.

– Тогда возьмите маленькую шлюпку, ее труднее заметить в зарослях камыша.

Через несколько минут Шварц получил очередную, возможность убедиться в том, как хорошо Сын Тайны знает Нил: корабли уткнулись носами в густые заросли камыша, простиравшиеся на всю ширину реки, от одного берега до другого. Толстые стебли камыша росли так близко друг к другу, что только маленькая лодка могла бы проскользнуть между ними, но в самой середине реки поля перерезала прямая и довольно широкая полоса свободной воды. Снаряженная в разведку лодка резво полетела по этой полосе и скоро исчезла за поворотом. Задумчиво провожая ее глазами, капитан дахабии сказал:

– Этот путь появился только вчера. Не кто иной, как Абуль-моут, проложил его. Стоит нам еще немного пройти вперед, и мы просто врежемся в его корабли.

Предсказание капитана сбылось даже быстрее, чем он предполагал: не прошло и четверти часа – за это время флотилия как раз успела миновать камыши – как лодка вернулась назад, и Сын Тайны, не дожидаясь, пока его поднимут на борт, обратился к плывущим на дахабии:

– Прикажи спустить паруса, эфенди! Если ты немедленно не остановишься, они тебя заметят!

– Они на свободной воде? – спросил Шварц.

– Нет. Они только что уперлись в новое камышовое поле. Им потребуется не менее трех часов для того, чтобы проделать себе фарватер.

– Хорошо. Тогда мы спустим паруса, встанем на якорь и осмотрим их корабли.

Чтобы облегчить сообщение между экипажами, капитаны подвели суда вплотную друг к другу, так что их носы образовали прямую линию. Были брошены якоря, а затем Шварц, Пфотенхауер, Хасаб Мурад и Сын Тайны с Бен Вафой спустились в лодку и отправились в новую разведку. Держась подальше от середины реки, они завели лодку в камыши, островки которого еще оставались на воде возле обоих берегов, и под прикрытием камышей стали подбираться поближе к вражеским судам.

Сандал и нуквер Абуль-моута стояли за крутой излучиной реки, и притом так близко, что на лодке до них можно было добраться за каких-нибудь десять минут. Как только они появились в поле зрения преследователей, Шварц и Пфотенхауер схватили свои подзорные трубы и приложили их к глазам. Река здесь была очень широкой, и всю ее сплошь покрывали непроходимые заросли камыша, в которых прочно застряли оба судна. Вокруг них сновали несколько лодок; они были заполнены ну эрами, которые с помощью подручных средств пытались расчистить кораблям путь.

– Ты знал о существовании этого поля? – спросил Шварц Сына Тайны.

– Да. Как-то мы пытались проложить через него путь на наших лодках.

– Оно очень длинное?

– Да. Как я тебе уже сказал, Абуль-моут не проберется сквозь него раньше чем за три часа.

– А что там дальше?

– Свободное пространство, равное нескольким сотням длин лодок, а за ним – еще одно, последние в этой местности, но и самые большие камышовые заросли.

– Значит, нет лучшего места для нападения, чем между этими двумя полями. Когда мы его настигнем, он не сможет податься ни вперед, ни назад.

– Но сможет выбраться на берег, – вставил Хасаб Мурад.

– Мы отрежем его от берега. Мой план готов, и я надеюсь, что он получит ваше одобрение.

– Так расскажи о нем скорее.

– Абуль-моут должен быть окружен со всех сторон таким образом, чтобы не только корабль, но и ни один человек не мог от нас ускользнуть. Мы пропустим их через заросли, сквозь которые они сейчас пробираются, и начнем атаку, как только они выберутся на короткий отрезок свободной воды. Я на своей дахабии подойду к разбойникам с левой стороны, а сзади, так, чтобы им некуда было отступать, встанут на якорь оба наших нуквера.

– Но тогда мы оставим для них свободным путь к правому берегу! – возразил Хасаб Мурад. – Надо, чтобы один из нукверов преградил им его!

– Нет, иначе, когда начнется стрельба, я могу попасть в твой корабль. Мы поступим по-другому. Ты возьмешь сотню своих самых проверенных людей отправишься с ними на берег и устроишь засаду.

– О, теперь я понимаю! Ты придумал хитрую ловушку!

– Это ты должен сделать как можно скорее, не дожидаясь, пока Абуль-моут очистит для прохода судов фарватер, – продолжал Шварц. – В этом случае у тебя будет достаточно времени, чтобы изучить местность и найти для своего отряда подходящее укрытие. Главной твоей задачей будет не пропустить на сушу ни одного человека. Те твои люди, которые не пойдут с тобой на берег, будут поделены на две команды, по сотне на каждый нуквер. Таким образом, Абуль-моут окажется в кольце, и должно произойти настоящее чудо, чтобы он не попал прямо в наши объятия вместе со всей своей шайкой. Ну как, вы согласны?

План был превосходен, это невозможно было не признать. Хасаб Мурад объявил, что полностью его одобряет и принимает, после чего все пятеро вернулись назад, на свои корабли.

Первым делом Шварц приказал снарядить и высадить на берег сто человек, которых отобрал Хасаб Мурад. Матросы спустили на воду все лодки, и через четверть часа люди были на берегу. Не слишком доверяя военному гению коменданта Магунды, Шварц объявил, что хочет вместе с ним прогуляться по берегу, чтобы «осмотреть место битвы с более близкого расстояния».

Прямо от воды здесь начинался лес, не слишком густой, хотя и имевший подлесок. Люди шагали вверх по реке, раздвигая руками ветки деревьев и кустов и стараясь поспеть за маячившими впереди фигурами Шварца и Хасаб Мурада.

Через десять минут слева показались мачты сандала и нуквера ловцов рабов. Мельком взглянув на них, Шварц ускорил шаги и прошел вдоль камышовых зарослей до самого их конца. Тут, к его немалой радости, оказалось, что пространство, на котором предстояло вести бой, полностью свободно от камышей и река просматривается до самого противоположного берега.

– Итак, вы спрячетесь за кустами и просидите там до тех пор, пока не появятся сандал и нуквер, – сказал Шварц. – Я сразу же последую за ними, чтобы не дать им времени сесть в лодки возле следующих камышовых зарослей. А вы, как только увидите, что кто-нибудь собирается спустить лодку на воду, немедленно стреляйте.

– Но долетят ли наши пули до кораблей? – спросил Хасаб Мурад.

– Да. Ловцы рабов будут держаться ближе к этому берегу, потому что с той стороны река больше заросла камышами, чем здесь. Помните, я доверил вам очень важное дело и надеюсь, что вы справитесь со своим поручением.

Шварц вернулся к лодке, которая ждала его, чтобы снова отвезти на дахабию. Были подняты якоря, и корабли подошли совсем вплотную к врагу, а затем снова остановились. Один из солдат получил приказ подобраться на маленькой шлюпке еще ближе к ловцам рабов, затаиться в прибрежных камышах и с помощью подзорной трубы вести непрерывное наблюдение за сандалом и нуквером, чтобы не пропустить того момента, когда на них будут подняты паруса. Это означало бы, что люди Абуль-моута закончили проделывать фарватер в камышах, пришло время начинать наступление.

Затем, по приказу Шварца, Бен Вафа привез на дахабию капитанов обоих нукверов, и они получили необходимые инструкции относительно своего поведения во время боя. Когда маленькое совещание закончилось, Шварц привел в боевую готовность обе пушки и зарядил их. Среди солдат оказалось несколько человек, которые когда-то служили в артиллерии в Египте. Им он доверил вращающуюся пушку, объяснив предварительно, как с ней следует обращаться, сам же вместе с несколькими подручными занялся большой пушкой, дуло которой смотрело теперь в сторону левого борта.

За всеми этими приготовлениями прошло около двух часов, и теперь с минуты на минуту следовало ожидать возвращения посланного вперед дозорного. Солдаты заняли свои боевые посты, где были заблаговременно сооружены надежные укрытия от вражеских пуль; последнее оказалось возможным, так как было известно, с какой стороны могут лететь эти пули.

С тех самых пор, как он вернулся на корабль, Пфотенхауер, не раскрывая рта, работал вместе с другими. Сейчас он с ружьем в руке остановился около Шварца и сказал:

– Ну, вскоре мы уж увидим, взаправду ли я в солдаты не гожусь и впрямь ли об мой нос не только я, но и все другие спотыкаются. Если это так и есть и мне кто-нибудь добрый кусок носа отстрелит, я уж не обижусь, а премного доволен буду. Эх, как представлю, что у них за лица будут, когда они нас увидят – так меня смех и разбирает! Хорошо б еще, кабы мы к ним так подойти изловчились, чтоб они нас до самой последней минуты не заметили!

– Думаю, что так и получится, – ответил ему на это Шварц.

– Да ну? Что ж они, по-вашему, уставятся перед собой, да так ни разу и не обернутся?

– Конечно, нет, но дело не в этом. Большинство сандалов и нукверов имеют на корме дополнительные паруса, которые свисают так низко, что полностью загораживают задний обзор. – Шварц обернулся к Сыну Тайны, который договаривался в это время с одним из канониров, чтобы тот дал ему на время боя свое ружье и патроны, и спросил у него: – Скажи, на кораблях Абуль-моута установлено только по одному основному парусу?

– Нет, – ответил юноша, – оба судна достаточно большие, и для того, чтобы они поймали ветер, им необходим еще задний парус.

– Ну вот, все обстоит так, как я думал, – удовлетворенно кивнул Шварц.

– Может быть, нам удастся сделать так, чтобы они заподозрили о нашем присутствии не раньше, чем мы окажемся с ними бок о бок. В этом случае они просто олухи, каких свет не видывал! – заявил Серый.

– Почему? В том, что они нас не заметят, не будет ничего удивительного. Мысль о том, что кто-то здесь может их преследовать, им, разумеется, не приходит в голову; кроме того, все их внимание направлено вперед, а парус мешает им видеть то, что происходит у них за спиной… Но смотрите: к нам возвращается дозорный. Кажется, пора начинать. – Шварц дождался, пока солдат вновь окажется на борту, а потом крикнул капитану:

– Прикажите сняться с якоря и поднять паруса!

Загремели якорные цепи, огромный белый холст взвился ввысь, выгнулся под напором ветра, и дахабия, а за ней и оба нуквера снова тронулись с места.

Шварц и капитан перешли на нос корабля и стали теперь около штурвала. Дахабия миновала излучину и стала медленно подбираться к зарослям камыша. Теперь камыши разделял на две равные части узкий канал, по которому плыли сандал и нуквер. Палубы кораблей были скрыты трепетавшими на ветру парусами.

– Нам их не видать, да и им нас тоже, – сказал, подойдя к Шварцу, Пфотенхауер. – Теперь-то и я так смекаю, что мы к ним на расстояние протянутой руки подойдем до того, как они почуют неладное. Вот удивятся-то они. Я бы ни за что не хотел такое на своей шкуре испытать!

Эти слова Серый произнес шепотом, так как говорить в полный голос было уже нельзя. На всех трех судах царила гробовая тишина, которая всегда предшествует бою.

Перед началом атаки Шварц отдал приказ постараться не убивать Абуль-моута, обещая щедрое вознаграждение тому, кто сумеет захватить его живым. Теперь каждый солдат втайне молил Бога, чтобы счастливая возможность выпала именно ему.

Вслед за вражескими кораблями дахабия прошла по только что проделанному нуэрами каналу и оказалась на свободной воде. Абуль-моут только сейчас увидел, что перед ним лежит новое поле камыша, и, крякнув от досады, приказал снова спустить паруса и бросить якоря. Старик сидел на палубе вместе с пятью своими помощниками, единственными из всей шайки, кто уцелел после неудачного нападения на Источник Льва. Арабы курили трубки и обсуждали план нападения на отряд фельдфебеля. Сейчас им дорога была каждая минута, а новое препятствие грозило задержать их еще на несколько часов! Правда, через камыши вел узкий проход, но через него могла протиснуться в лучшем случае маленькая лодка. Нос сандала был направлен прямо на этот проход и немного углубился в него, прежде чем якорь успел вонзиться в дно. Нуквер тоже подошел ближе и стал на якорь справа от сандала. После этого были спущены паруса.

Абуль-моут сидел лицом к камышовым зарослям и не мог видеть того, что делается у него за спиной. Он подскочил от неожиданности, услышав испуганный крик капитана:

– За нами корабль! Дахабия! О, боже, откуда она могла здесь взяться?

Все арабы резко повернули головы назад и в течение нескольких мгновений безмолвно смотрели на этот, как будто с неба свалившийся корабль. Двух следовавших за ним нукверов они пока еще не видели.

– О, боги и дьяволы! – приглядевшись получше, воскликнул Абуль-моут, и вся кровь отхлынула от его лица. – Это дахабия вице-короля!

– Не может быть! – возразил один из помощников. – С чего ты взял?

– А у тебя у самого глаз нет, что ли? Ты что, не видишь на носу королевский герб – пирамиду со сфинксом? И клянусь Аллахом, на дахабии полно солдат!

– Что им здесь нужно?

– А я откуда знаю. Во всяком случае, нас это наверняка не касается. Нам нечего бояться до тех пор, пока их офицер не узнает, что я Абуль-моут.

– А если тебя кто-нибудь выдаст?

– Кто стал бы это делать? Вы – нет, нуэрам это тоже невыгодно, иначе они будут схвачены как мои сообщники, и моряки, которым я хорошо плачу, тоже вряд ли захотят мне изменить. Нет, я думаю, что… Аллах акбар! Там за ним идет еще один корабль, а за тем – третий! Два нуквера и дахабия! Да это же самый настоящий флот!

– Оставь их! Ты же сам говоришь, что это нас не касается.

– Я сказал это, но… но… Гром и молния! Кажется, я все же ошибался! Я узнаю эти два нуквера. Они принадлежат моему заклятому врагу Хасаб Мураду из Магунды. Не понимаю, как он, ловец рабов, мог оказаться вместе с солдатами вице-короля? Должно быть, они поймали его во время похода за рабами и отобрали у него нукверы. Люди Хасаб Мурада прекрасно меня знают, и они с радостью выдадут меня!

– Тогда спрячься скорее!

– Это бесполезно: офицер наверняка поднимется к нам на борт и все обыщет. Я буду лгать, пока это будет возможно, а потом нам придется защищаться. Надо подготовиться к бою. Посмотрите, вон дахабия! Она хочет встать слева от нас, а оба нуквера бросили якоря сзади. Значит, путь к левому берегу пока свободен. Черт побери, у нас, как назло, почти совсем нет огнестрельного оружия и пороха! Ладно, скажите нуэрам, чтобы были наготове. С этим офицером я сам буду говорить.

Дахабия была уже у самого левого борта сандала, она бросила якорь примерно в сорока шагах от него и потом прошла немного назад, насколько позволяла якорная цепь. Таким образом, она оказалась на полкорпуса позади сандала, и с нее теперь было удобно обстреливать палубы обоих кораблей. Итак, позиция судов была следующей: впереди, зарывшись носом в заросли камыша, стоял сандал, рядом с ним нуквер меньших размеров. Справа и чуть сзади остановилась дахабия, а за этими тремя кораблями на расстоянии ружейного выстрела бросили якоря оба нуквера из Магунды.

Шварц спрятался за пушку, так как не хотел, чтобы Абуль-моут увидел его раньше времени. Говорить с ловцами рабов должен был офицер из Фашоды, командовавший отрядом мидура. Он подошел к капитану, который все еще стоял возле штурвала и громко крикнул, обращаясь к людям на сандале:

– Кто вы такие? Кто хозяин этих двух кораблей?

– Я, – ответил Абуль-моут, с удовлетворением отметив про себя, что все его нуэры уже готовы к бою.

– Кто ты и чем занимаешься? – продолжал расспросы капитан.

– Меня зовут Юсуф Хелам, я купец.

– Чем ты торгуешь?

– Всевозможными товарами.

– Откуда ты едешь?

– Из Вау [151]151
  Вау – город и порт в Судане, у слияния рек Вау и Суэ, образующих реку Джур, которую в ее низовьях называют Бахр-эль-Газаль; ныне административный центр провинции Бахр-эль-Газаль (Республика Судан).


[Закрыть].

– И куда направляешься?

– Вверх по течению, чтобы продавать и менять свой товар у племен, что живут на реке.

– Эй, человек, я думаю, что ты обманываешь меня!

– Аллах пусть улучшит твой слух! Я сказал тебе правду, и если ты услышал что-то другое, в этом виноваты твои уши, которые слышат не то, что им говорят!

– Ты напрасно смеешься: я тебя знаю!

– А вот я вижу тебя впервые.

– Ты Абуль-моут, работорговец.

– Тогда пусть Аллах просветит твои глаза, потому что они видят вещи и людей, которых здесь нет!

– С моими глазами все в порядке, и они видят тех пятерых, что стоят позади тебя. Разве они не хомры и разве не к этому же народу принадлежит Абуль-моут?

– Нет. Они тоже торговцы из Вау. Они перевозят свои товары на моих кораблях.

– Это ложь. Я знаю и их, и тебя. Мидур Фашоды Али-эфенди Абу Хамса Мийа поручил мне найти и доставить вас к нему.

– Так выполняйте свое поручение и ищите тех, кто ему нужен, только это не мы.

– Не вы? Значит, вы – не те, кто на Источнике Льва, западнее Фашоды, напал на приезжего эфенди, чтобы убить его?

– О, Аллах! Дело обстоит плохо, – прошептал своим хомрам Абуль-моут. – Кажется, боя нам не миновать. Смотрите же, сражайтесь отважно! – И, обращаясь к капитану, он громко ответил: – Мы никогда не были в той местности и не имели дел ни с каким эфенди!

– Как? И со мной тоже нет? – спросил Шварц, выпрямляясь во весь рост и делая шаг вперед.

Абуль-моут побледнел, и с его губ сорвалось яростное проклятие. Он ожидал всего, чего угодно, но увидеть этого эфенди здесь, так далеко от Источника Льва!.. Старик действительно растерялся, что случалось с ним нечасто, и замолчал, лихорадочно соображая, говорить ли ему правду или продолжать отпираться.

– Это он, – негромко сказал один из хомров, – но я думаю, что большой опасности нет. Нукверы ничего нам не сделают, потому что на них пленники из Магунды, а с дахабией мы справимся в два счета.

Эти слова вернули Абуль-моуту самоуверенность и хладнокровие, и, когда Шварц повторил свой вопрос, он угрожающе крикнул:

– Да, с тобой я имел дело – ты, пес, ты, сучий внук! А теперь ты поймешь, что значит иметь дело со мной! Отправляйся в геенну!

Он приставил приклад ружья к плечу и выстрелил. Шварц молниеносно пригнулся за пушку, и пуля просвистела мимо.

– Открыть всем огонь! – приказал Абуль-моут своим людям. – Убейте офицера!

Ловцы рабов не заставили себя долго упрашивать. Их было триста человек – двести на сандале и сто на нуквере, – и, видя на дахабии вдвое меньше солдат, они были убеждены, что легко их победят. Затрещали ружья, и целое облако стрел и метательных копий полетело в сторону дахабии. Но солдаты Шварца позаботились об укрытии. Они спрятались за мачты, ящики, коробки и другие предметы, которые были нагромождены на палубе. Только несколько человек были легко ранены.

Шварц засунул голову и руки под одеяла, которыми была замаскирована пушка, отодвинув лишь верхнее из них в сторону, направил ствол и прицелился. Краем глаза он успел заметить, что Абуль-моут ищет его, держа в руке свою двустволку, в которой оставался еще один заряд. Второй выстрел Отца Смерти должен был оказаться более верным, чем первый.

В ответ на атаку нуэров прозвучала команда капитана. Его люди тоже начали стрелять. Почти все их пули попали в цель, многие из нуэров упали, и крики боли смешались с азартными воинственными кличами.

Когда Шварц выпрямился, Абуль-моут снова прицелился и выстрелил с криком:

– Вот твоя смерть! На этот раз я попаду точно!

Но от острого, натренированного взгляда немца не ускользнуло движение старика, и он ловко увернулся во второй раз, а затем отбросил с пушки покрывало и закричал в ответ:

– Ты снова промахнулся, а я попаду, но не в тебя, потому что ты мне нужен живой!

С этими словами он запустил механизм большой пушки, и первые снаряды полетели на палубы сандала и нуквера. Попадали убитые и раненые, река огласилась криками, воем и ревом. Абуль-моут застыл неподвижно с широко раскрытыми глазами, и тут, к еще большему его изумлению и ужасу, канониры привели в действие вращающуюся пушку, а с обоих нукверов из Магунды затрещали ружейные выстрелы.

Абуль-моут моментально сообразил, что на нукверах находятся отнюдь не пленники, и в это самое мгновение, как будто для того, чтобы лишить его последних сомнений, оттуда донесся громкий, резкий голос, который Отец Смерти очень хорошо знал:

– Ах, как хорошо, прекрасно! Ай да залп, вы, герои, вы, храбрецы! Заряжайте скорее снова и покажите им еще раз! Пусть Аллах испепелит этого Абуль-моута! Стреляйте же, стреляйте, вы, трусы, лентяи, мерзавцы.

– Эш-Шаххар, Храпун! – крикнул Абуль-моут хомрам, которые столпились вокруг него. – Хасаб Мурад, сын шелудивой суки, связался с чужаком и солдатами. Стреляйте, стреляйте! Цельтесь в офицера и этого христианского пса!

Хомры последовали его приказу, но не попали ни в того, ни в другого, потому что капитан стоял за мачтой вне досягаемости пуль, а Шварц снова наклонился, чтобы зарядить пушку. Неуязвимы для вражеских пуль были и канониры у вращающейся пушки; они выпускали снаряд за снарядом, укрывшись за маскировочным домиком, который изнутри был окован прочным листовым железом.

Последствия второго залпа большой пушки были еще более разрушительными, чем в первый раз. Нуэры, которые вначале были настроены очень воинственно, отбросили прочь свои ружья и попрятались внутри кораблей. Абуль-моут понял, что сопротивляться дальше означает только впустую потратить остаток боеприпасов, и решил попытаться спастись бегством.

– Всем быстро в лодки, и гребите к берегу! – крикнул он. – Путь туда пока свободен.

Нуэры тотчас же бросились к бортам сандала и нуквера, но едва первые из них стали спускать на воду лодки, как с берега послышались выстрелы и из-за кустов высыпали люди Хасаб Мурада. Сам комендант Магунды, бежавший впереди всех, «приветственно» замахал своим ружьем и крикнул: