Текст книги "Высший пилотаж (СИ)"
Автор книги: Карэн Агамиров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц)
В приступе праведного патриотического гнева Маркус рассек гориллоподобной пятерней воздух и угодил другу Михею по утиному клюву. Хлынувшая из него бурая влага разрисовала заснеженный тротуар замысловатыми разводами.
***
Уборщица той же газовой компании Антонина Никитична волочила больные ноги к автобусной остановке и приговаривала:
"Ну вот, еще один день позади. Как бы дотянуть до зарплаты? Самой-то ладно, особенного ничего не требуется, а если что и останется, то можно будет прикупить варикозные чулки. А вот бабе Маше, кровь из носу, надо обязательно выслать в Хабаровск "Диклофенак" для глаз и "Гепатосан" для печени, диабетчице тете Серафиме из Мариуполя – "Галвус", племяшке-астматику Саньку из Новокузнецка – "Недокромил"...
Но первым делом надобно будет отправить с получки три-четыре тысячи в Пермь той несчастной восьмилетней девчушке Катюхе, о которой передавало телевидение, на операцию по пересадке костного мозга".
***
Антонина Никитична подошла к "отбросу модернизируемого общества" и подергала его за разные места. Безрезультатно. Тогда она вернулась на предприятие и попросила дежурного вызвать службу спасения. Дождавшись погружения "помоечного червя" в спецтранспорт, она облегченно вздохнула:
"А ведь он тоже чей-то сын".
Прах ее единственного Родиона уже двенадцатый год покоится на Хованском кладбище. Начальник пожарного расчета, он эвакуировал людей из полыхающего общежития, пока сам не упал замертво.
А ВЕДЬ Я ТОЖЕ БЫЛА КОГДА-ТО ДЕВЧОНКОЙ, СЫНОК
Санитар подвез каталку. На ней – женщина-ветеран. Подле нее никого.
– Сынок! (Это ко мне.) А который сейчас час?
– Три часа.
– Уже три? А привезли меня из дома в двенадцать. Катают туда-сюда. Спрашивают: "Что у Вас болит?". Отвечаю: "Да ничего не болит, просто ходить уже не могу". "Ну, это старость, – говорят, – ничего не поделаешь.
И то правда, сынок. Мне в октябре девяносто стукнуло.
– Вы войну ведь застали.
– Застала, сынок, мне пятнадцать тогда было. Родители в первые же дни погибли при бомбежке, я с тетушкой осталась. Эвакуировали нас из Подольска, и я проработала всю войну на военном заводе. Да, ведь я тоже была когда-то девчонкой, сынок. А сейчас совсем одна. Дети с внучатами погибли в автокатастрофе, а я вот живу еще зачем-то.
Тут подошел санитар и увез каталку с ветераном.
А ПОТОМ ОНА СОШЛА С УМА
Они сидели за мной, две совсем еще юные журналистки. Зал ? 1 (6 этаж) информационного агентства РИА "Новости" в Москве, на Зубовском бульваре. Здесь, 27 января, в Международный День памяти жертв фашизма, вот-вот начнет свою работу "Круглый стол", и девушки оживленно обсуждали заявленную тему.
– А ты сама-то как думаешь – был "Холокост" или нет?
– Не знаю, был, наверное, раз все говорят.
– Не все, не все! – запротестовала та, которая подкрепилась в коридоре коктейлем "Sakura". – Вот мой Валерка говорит, что это они сами выдумали, чтобы деньги на себя выуживать. Хитрые они, не то что мы с тобой.
– Твой Валерик, он – ... (непечатное), еще и не то скажет. Помнишь, когда мы квасили у Натика, он Сталина и Путина тоже жидами назвал.
– А что, неправда? – подруга Валерика запустила руку в целофанновый пакет, раздался веселый перезвон, плавно переходящий в бульканье, и "в секторе Газа" на некоторое время воцарилось спокойствие. – Правда! Так и есть! – выстрелило семя Адольфа Эйхмана. – Пусть Натик тоже ихний, а рубанул, как в воду глядел! А то как же! Как еще объяснить то, что они натворили с народом?
***
Минута молчания.
***
– И дети Сталина – из этой же породы, особенно его дочь Светлана.
Буль-буль-буль за моей спиной.
– Сбежала в Америку со своим мужем-сионистом, а потом...
Буль-буль-буль...
– Ну, а что потом?
– А потом она сошла с ума.
Буль-буль...
АКЦИЯ ПРОТЕСТА
(Посвящается светлым образам выдающегося международного правозащитника ЮрМихалыча Лужкова, его верной спутницы ЭленНиклаевны Интеко-Батуриной и их внучатого племяшки Витюшки Батурина.)
Акция протеcта под кодовым названием "Батуринcкий Лужок" пришлаcь на утро четверга. Она не была cанкционирована, так как запрещенная акция протеcта куда выгоднее и ее организаторам, и правоохренителям. Разгон "акционеров" гарантирует "поcтрадавшим от влаcтей" шумную рекламу в СМИ, а cами "разгоняющие" попадают cоглаcно спецдирективе Миниcтерcтва Внутренноcтей в оcобую категорию риcка и жестоко премируютcя.
Корреcпондент радиорубки американcкой парфюмерной фабрики "Cвобода" Петр Макарыч прибыл на меcто cобытия заблаговременно. Памятник Героям Плевны недалеко от cтанции метро "Китай-город" был оцеплен cо вcех cторон доблеcтными cтражами порядка. Именно возле него запланировали cобратьcя пикетчики, чтобы выразить решительное "Нет!" коварному плану расправы с видными деятелями международного правозащитного движения ЮрМихалычем Лужковым, его верной супругой ЭленНиклаевны Интеко-Батуриной и их внучатым племяшем Витюшей Батуриным, а также прилюдно высказаться по другим наболевшим вопросам.
Лидер пикетчиков, знаменитый уличный боец Серега Удалый своевременно раскусил правоохренительный замысел и решил перебазировать место сбора к другому здешнему монументу – святым Кириллу и Мефодию. Он сообщил об этом по мобильному телефону единственному представителю СМИ Петру Макарычу. Тот в это время с интересом подслушивал байки правоохренителей на тему предстоящей "борьбы" с "нарушителями" общественного спокойствия.
– Ай, молодца, наш Серега Удалый! – кудахтал лейтенантик с оттопыренной нижней губой и отвислым средним ухом. – Сделал нам сегодня опять хорошо – не уличную мразь арканить, а приятным заниматься – скрутить его с кампашкой, засунуть в автобус, и айда в отделение бумаги марать!
А то бы сейчас вместо энтого подставлялись под черт-те что! Под грабежи, разбои и прочие гадости!
– Да уж (чав-чав), Серега – парень что надо! – Мужеподобная сержантиха в прожежженой окурками неуставной белой юбке одновременно дымила и расправлялась с датским хот-догом. – Щас бы гонялись (чав-чав) за всяким азиатским быд (чав) -лом да грабающими мобилы наркошами, еще того и (чав-чав) гляди – перо в бок поимели бы.
А так (чав), сгребем Серегу с ребятушками, свезем (чав-чав) в "Китай-город" (название местного отдела внутренностей) и там час за часом протокольчики бацать будем (чав-чав-чав).
Сержантиха стремительно добила "датчанина" и затушила бычок о кобуру лейтенантика. Многократно проженное хранилище свинца и стали постепенно приобретало вид Божей коровки.
– Что-то нет нашего Сереги, где же он? – лейтенантик озобоченно задергал нижней губой и зашевелил средним ухом. – Как бы он не перебазировался со своим пикетом на другое место! Тогда куш обломится нашим заклятым друганам из третьего или седьмого отделов, а нас пошлют на передовую.
– Да уж, негоже Сереге так с нами поступать, – глумливо подхватила сержантиха и высморкалась на асфальт, при этом часть носоглоточного содержимого спикировала на ширинку вислоухого шефа. – Мы же завсегда его кампашку добросовестно хватаем и тащим на составление административных протоколов. Ты уж с ним, Колян, потолкуй апосля, что, дескать, наш наряд должон стоять у него в приоритете, как сучка Кони у Путина. Не седьмая вода на кисилеве, поди. Сроднились уж почти, точно зять с могилой тещи.
– Да уж, потолкую, – увял лейтенантик.
Между тем Серега Удалый и его архаровцы на подходе к "Кириллу и Мефодию" узрели поджидавшую их засаду в лице группы прапорщика Мягкова, на которую также "имели зуб".
Дело в том, что и наряд вислоухого лейтенантика Доброхотова, и ребята Мягкова разогнали последние два несанкционированных пикета Сереги предельно аккуратно и в рамках закона.
Это не лезло ни в какие ворота! Российские и зарубежные СМИ потеряли к шумно заявленным оппозиционным действам всяческий интерес. Какое же это выступление против властей без зуботычин, ссадин, синяков и, что было бы крайне желательно, переломов, сотрясений и пары-тройки клинических смертей?
Серега Удалый набрал мобильный своего куратора майора Ткаля и потребовал применения к сегодняшней акции действий максимально решительных и эффективных.
Майор Ткаля вызвал в рупор оперативную группу сержанта Жаворонкова, известного всей округе суровой принципиальной строгостью к "возмутителям общественного порядка".
Майор поставил перед группой Жаворонкова задачу действовать в "режиме номер пять" и вызвонил Серегу для согласования места правоохренительного налета на пикет.
– Предлагаю, товарищ майор, избрать ареной насилия над нами Ильинку, дом номер два, – резво выпалил Удалый. – Это здание Админисрации Президента. Здесь завсегда полно народа и все увидят, какому бесцеремонному рукоприкладству со стороны антинародной полиции подвергаются борцы за правду. А уж Петр Макарыч с радиорубки "Свобода" мгновенно разнесет эту страшную весть по всему белу свету. Получится то, что нужно! Издевательство над оппозицией прямо под окнами Админисрации, да еще в преддверии Саммита Большой Восьмерки!
Тогда нам уж точно отвалится правозащитная премия седьмой степени имени Л.П. Берия! (Я это дело проговаривал с ответственными товарищами из американского посольства.) Половина суммы, как обычно, будет переведена в спецфонд Министерства Внутренностей.
Майор в ответ вдохновенно хмыкнул и сделал отбой.
Через семь минут Серега со товарищи блокировали вход в здание Админисрации Президента и развернули гневные плакаты:
"Нет преследованию выдающегося международного правозащитника ЮрМихалыча Лужкова и его верной соратницы ЭленНиклаевны Интеко-Батуриной!"
"Нет пресдедованию их внчатого племяшки Витюшки Батурина!"
"Нет иранской ядерной программе и американской системе ПРО!"
"Да бехвременно усопшему деду Хасану и здравствующему патриарху Московскому и всея Руси Кириллу!"
"Нет гей-парадам!"
"Да свободе сексменьшинств!"
"Нет Дмитрию Медведеву!"
"Да Владимиру Путину!"
"Нет произволу путинских спецслужб!"
"Да медведевской модернизации!"
"Да Рамзану Кадырову!"
"Нет нарушениям прав человека и лесбиянок в Чечне!"
"Да Химкинскому лесу!"
"Да строительству через Химкинский лес скоростной автотрассы "Москва – Санкт-Петербург!"
И еще с десяток столь же разношерстных плакатов с противоречивыми "да" и "нет".
По истечении трех минут стояния Серега Удалый извлек из потайного отсека семейных трусов складной мегафон, развернул его и выпалил высунувшимся из окошек Президентской Админисрации теткам:
"Нет абортам!"
Те подхватили:
"Нет насилию над женщиной в семье!"
"Нет засилью гомофобов в Админисрации Президента!"
"Нет носителю мужского шовинизма Владиславу Сурконосу!"
"Да хранителю Материнского капитала Папе Римскому!"
"Да будущей Женщине-Президентке!"
А Варвара Спиридоновна из Управления по регулированию идиотизма в органах государственной власти завизжала на всю Ильинку:
"Нет соотношению дегенератов и дебилов в Админисрации Президента из расчета 50 на 50!"
"Нет главному покровителю идиотов Владими...".
Спиридоновна не довопила. Чья-то твердая длань втащила ее внутрь кабинета.
В этот момент к зданию Админисрации Президента подрулил полицейский истребитель СУ-27. Спустился трап, и наряд сержанта Жаворонкова взял пикетчиков в плотное кольцо.
То, что произошло потом, лучше не тревожить понапрасну. Впрочем, если докучливого читателя это всерьез заинтересует, пусть он обратится к самому Сереге Удалому (в свободное от пикетов, "обезьянников", травмпунков и мест не столь отдаденных время) или корреспонденту радиорубки американской парфюмерной фабрики "Свобода" Петру Макарычу.
Сей журналист добросовестно запротоколировал то памятное событие и передал в прямой радиоэфир.
Результат превзошел все ожидания. Правозащитная акция Сереги Удалого была номинирована на международную правозащитную премию тринадцатой степени имени Пол Пота и одержала убедительную победу. Соответственно освежился таньгой и спецфонд Министерства Внутренностей.
АЛЕША УМИРАЕТ
– Алеша умирает...
Она опустила матерчатую, в заплатах, сумку на пол и прижала дощатую ладонь к обветренным губам. "Рогатый" тронулся, да так резво, что старичка, уговаривавшего турникет признать льготное пенсионное удостоверение, перебросило через него. Я оказался рядом и удержал ветерана на тощих ногах. Водитель с козьей скулой заблеял в зеркало заднего вида. Она продолжала.
– Месяца три осталось. Вчера была у заведующего отделением. Вы, говорит, подготовьте его. А как? Правду выдать не получится, духу не хватит. Может, сказать, что есть надежда? Но это вранье ведь, а он всегда ненавидел ложь. Поэтому и прожил вот так, честно и бестолково.
Та его, прежняя, не то что ни разу не зашла в больницу, а даже и не позвонила. А сколько он сделал и ей, и детям, и родне ее непутевой. Четверых ребятишек на ноги поставил, образованьем снабдил. А она-то уж вообще всем только ему и обязана. Из провинции приволок с тещей да тестем, прописал всех, братьев ее, алкашей, пригрел.
С конторы его тоже ни от кого ни слуху, ни духу. Тридцать лет отпахал. Да что говорить...
Она тяжко вздохнула, выудила из кармана потрепанного драпового пальтишка льняной платочек и провела им по взмокшей шее.
– А вот когда мы с ним первый раз увиделись...
– Станция "Метро Ясенево"!
И я сошел, не дослушав. О чем до сих пор глубоко сожалею.
АЛЛАХ АКБАР
Москва, 18-45. Известный кинотеатр в центре столицы. Только что в него зашли двое – Юнус и Эльдус.
***
Сегодня вечером они прогремят на всю Россию, а пока что эти безвестные парни – обычные безработные нелегалы со всеми вытекающими проблемами. И тот, и другой – круглые сироты. Юнуса "забыли" прямо в роддоме, а полугодовалого Эльдуса – в люльке у винного магазина.
Кое-как воспитанники Ходжентского детдома отучились в школе-интернате, чтобы затем броситься в омут первопрестольной.
Здесь они поселились в Медведково, на улице летчика Бабушкина, в дворницкой Куманычбека из Бишкека, с которым скорешанились в чебуречной возле метро "Профсоюзная".
Накатив по триста пятьдесят "Столичного Доктора", ребята принялись разрабатывать план приобщения к среднему сословию, которое, по их глубокому убеждению, должно иметь ежедневный доход не менее трех тысяч рублей на брата.
Стройка! Только стройка! Здесь крутятся нормальные деньги. Дело пошло, и уже через два года Юнус, Эльдус и снявшийся с дворницкого якоря Куманычбек подрядились по рекомендации Гасана Топтыговича, судебного пристава города Железнодорожный (которому они соорудили крепкую двухэтажную баню с бассейном), к банковским трудягам для возведения на их скромных фазендах неприметных особнячков.
Еще через три года рачительные и непьющие "понаехавшие" сэкономили деньжат на комнатенку, которую записали на счет начальника местного РУБОПа, и заимели свой угол.
Решив жилищный вопрос, они стали значительную часть заработка пересылать своей многочисленной прожорливой родне.
Но вот грянул кризис. Строительство встало. Юнус, Эльдус и Куманычбек метались туда-сюда, но без толку! А тут еще номинальный хозяин комнаты заявил о своих правах, и люди в масках выкинули азиатов на улицу.
Юнус, Эльдус и Куманычбек перебивались случайными заработками, пока однажды не познакомились в той же чебуречной у метро "Профсоюзная" с обходительным Виталием Степановичем, сотрудником, как он уверял, специальных подразделений.
На следующий день они встретились в том же месте, и Виталий Степанович предложил неплохо подзаработать.
***
Сегодня они выполняли важное задание. У каждого в сумке было по килограмму тротила.
***
Кинотеатр в центре Москвы должен взлететь на воздух в ... часов ... минут. Благодаря этому событию их родственники кризис благополучно переживут, а Россия объявит об усилении борьбы с терроризмом, требующей дополнительных финансовых вливаний.
АНТИСОВЕТСКОЕ ГНЕЗДО
Москва, 01 апреля 1989 года
– Товарищ Агамиров свил в парткоме антисоветское гнездо. Есть предложение освободить его от должности секретаря партийного комитета Всесоюзного Института повышения квалификации работников печати СССР.
Докладчик в пенсне пробил открытое партийное собрание взглядом Лаврентия Павловича, а меня так просто взял и уничтожил.
– Он, Агамиров, дал в качестве секретаря парткома интервью антисоветской Радиостанции Свобода, некоему Савику Шустрику...
– Савику ШУСТЕРУ, – поправил я ответственного столоначальника из ЦК КПСС.
– Ну, Шустеру, какая разница. Дал интервью с клеветническими измышлениями в адрес нашего непопоколебимого советского социалистического строя.
Идем дальше. – Партчин пригубил от граненого стакана смородинового сока, и над его башкой засиял красный нимб. – О нем, об Агамирове, вышла статья в антисоветском журнале "Гласность", автор – некий Дмитрий Волчок, тоже сотрудник враждебной Радиостанции, а главный редактор этой самой "Гласности" Сергей Григорьянц, отсидевший восемь лет за антисоветчину, проник к Агамирову в партком для координации действий по дезорганизации нашего сверхидеологического Института.
Кроме того, Григорьянц пригрел в своей квартире в Медведково московских нелегальных корреспондентов Радио Свобода, среди которых злобно клевещут, по информации наших спецслужб, упомянутый уже Волчок, а также граждане Бабицкий и Резунков. Они вольготно дезинформируют весь мир из логова Григорьянца, и парторг Агамиров выступил в эфире этой цитадели лжи, мракобесия и ...
– Во-первых, не ВолчОк, а ВолчЕк, – отзвался я со "скамьи подсудимых", – во-вторых, мое интервью Радио Свобода было посвящено анализу взаимоотношений местной прессы с райкомами КПСС, в-третьих, Радио Свобода не измышляет, а передает установленные факты, в-четвертых, ничего мы с Григорьянцем не координировали, он заходил в партком...
– А, в-десятых, товарищ Агамиров, хотя слово "товарищ" к Вам малоприменимо, Вас не спрашивают. – Партбонз воспарил над трибуной чайкой. – Предлагается снять Агамирова с должности секретаря парткома с формулировкой "свил в парткоме антисоветское гнездо". В этой емкой фразе охватывается все от сих и до сих. – Он закрыл мышиные глазки и соединил указательные пальцы. – Голосуем.
ЕДИНОГЛАСНО. Нет? Один против?
– Да, я против. Я не понимаю, за что Агамирова надо выгонять из секретатрей парткома, да еще с "волчьим билетом". – Доцент Поляков затеребил узел галстука, что свидетельствовало о повышенном волнении. – Агамиров создал на пустом месте мощную парторганизацию, пять лет пестовал ее, мы ему оказывали доверие, переизбирали и вдруг из-за какого-интервью...
– Товарищ Поляков плохо слушал меня, – номенклатурщик ястребом устремился в девятый ряд битком набитого актового зала (собрание по "делу Агамирова" ЦК КПСС решило сделать открытым), и доцент Поляков выпятил нижнюю губу – верное свидетельство грозы.
Я привел далеко не полный перечень проступков Агамирова. К нему в партком просочились иностранные журналисты из "Le Monde", "Le Figaro", "The New York Times" и прочих западных антисоветских газетенок. С их помощью он навел мосты с французскими и американскими профсоюзами в лице "Confederation generale du travail", "American Federation of Labor/Congress of Industrial Organizations" и тому подобными trade union и могильщиками трудового пролетариата, маскирующимися под его защитников, для получения от них консультативной помощи с целью образования в СССР провокационного забастовочного рабочего движения для разложения твердокаменной социалистической спайки рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции.
Еще Агамиров...
– Так почему Вы не п-передали дело Агамирова в к-к-ко-омпетентные органы, раз он с-с-только всего н-н-на-творил? – заикание доцента Полякова означало приближение катастрофы. – Или все, что В-вы тут н-нам н-на-аговорили, – абс-солютная чеп-пуха, или у Вашего ЦК не все в порядке с г-г-г-ол-ов ...
– Выведите доцента Полякова из зала!!! – Цековец завизжал оплодотворенной уткой, и два дюжих молодца оприходовали доцента Полякова.
– Товарищ Решетилов! – бросил parteigenosse булыжник в сторону ректора Института. – Займитесь вопросом профнепригодности доцента Полякова, а уж адекватгые партийные меры мы к нему примем.
Что касается "компетентных органов", то информирую коллектив Института: они гражданином Агамировым уже давно и вплотную занимаются. С их помощью мы и вывели его на чистую воду. Распечатка интервью Агамирова Радио Свобода получена именно из глазницы недремлющего ока наших спецслужб, которые плоть от плоти народа. Они продолжают разработку Агамирова, и мы еще станем свидетелями его окончательного изобличения в подрывной антисоветской деятельности.
***
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
открытого партийного собрания Всесоюзного Института повышения квалификации работников печати СССР
от 01 апреля 1989 года
«Освободить Агамирова Карэна Владимировича от должности секретаря партийного комитета в связи с тем, что он свил в парткоме антисоветское гнездо».
***
После собрания. Кабинет парткома. Я пакую вещи, и в этот момент влетает ректор Решетилов с вновь избранным секретарем парткома Мулиновским.
Его перевели в Институт на "исправление" из Магаданского обкома КПСС, в котором он заведовал отделом науки и получил от ЦК КПСС строгий выговор с занесением в учетную карточку за то, что "содействовал присвоению государственных наград и почетных званий в области науки лицам, не имеющим к ней отношения".
Мулиновский раздавал ордена, медали и звания заслуженных работников науки направо-налево хозяинам золотоприисков, овощных баз и прочим "нужным людям", очевидно, не за просто так.
Вообще, я, как парторг, вконец измучился с этмими "исправленцами". Чуть только большевик замарается гадостней, чем следует, его обязательно переводят на "исправление" во Всесоюзный Институт повышения квалификации работников печати СССР. Словно специально создали это учреждение, чтобы пристраивать партпроходимцев! Так, Посол СССР в Габоне Лайптоп Максудович Максудкин прибыл в партком с такой формулировкой от ЦК: "строгий выговор с занесением в учетную карточку члена КПСС за использование материальных средств Посольства не по назначению". Разворовал за милую душу Лайптоп всю казну советского Посольства! Мне приходилось основательно возиться с подобными господами коммунистами, чтобы через год после "строгача" начинать мучительный процесс по снятию партвзыскания.
– Как, Вы еще в парткоме? – ректор Решетилов, изгнанный в молодости с высоких постов в аппарате ЦК КПСС за тесную связь с членом политбюро Шелепиным и верховным чекистом Семичастным, впавшими в немилость нового генсека Брежнева, визжал так, словно я был призраком Леонида Ильича, погубившего его карьеру.
– Ну, да, мне же надо собрать вещи.
– Мулиновский, вызывай "03"!!!
Этого я не ожидал, но не растерялся.
– Может быть, "О2"?
– Да, "02", ясное дело! Вы меня совсем вывели из душевного равновесия. И если Вы сию же минуту...
– Ухожу, ухожу, чтобы не доводить Вас до апоплексического удара, но предупреждаю, что если что-либо из моих личных вещей или не переданных по описи партийных документов до завтрашнего дня пропадет, то ...
– Ничего не пропадет. Мулиновский – свидетель. Завтра заберете все Ваши шмотки, а Мулиновскому передадите дела парткома.
***
Стоим с другом Вольдмаром в "курилке".
– Давай в суд на них подадим. "Антисоветское гнездо" может тебе еще аукнуться – статью в Уголовном кодексе за антисоветчину никто не отменял. Тем более пасущие тебя спецслужбы что-то затевают.
– Давай.
***
Канцелярия по гражданским делам Краснопресненского районного народного суда.
– Примите, пожалуйста, исковое заявление о клевете.
– А в чем, собственно, состоит клевета? – секретарь суда Розалина Судоплаткина вдумчиво изучала копию постановления открытого партийного собрания и одухотворенно теребила рыжий парик. – Ну, "свил в парткоме антисоветское гнездо", так что здесь обидного? Свил и свил, с кем не бывает? Я вот тоже свила семейное гнездышко с председателем суд... э-э... с очень приличным человеком, и горжусь этим.
– А я не горжусь. Я считаю себя уязвленным по самые пятки и подпадающим под уголовную статью за антисоветчину.
– Хорошо, я принимаю исковое заявление, так как причин для отказа в приеме или оставлении его без движения нет.
***
Спустя две недели.
– Гражданин Агамиров и представитель ЦК КПСС приглашаются к судье для обсуждения вопроса о досудебном урегулировании спора, – возвестила секретарь суда и супруга "очень приличного человека" Розалина Судоплаткина.
– Скажите, гражданин Агамиров, – "Его Честь" элегантно полуприкрыл тяжелые "виевские" веки, испытующе наблюдая за мной. – Вы по-прежнему настаиваете, что "антисоветское гнездо" Вас не устраивает?
– Да, Ваша Честь, настаиваю.
– А если просто "гнездо"?
– Что Вы имеете в виду?
– А вот, поглядите.
"Его Честь" протянул мне копию постановления открытого партийного собрания. Я взял его в руки и обомлел: слово "антисоветское" было вытравлено обычной белой замазкой! Осталось "свил в парткоме...гнездо"!
– А где же "антисоветское", Ваша Честь? Где это слово?
– А с чего Вы взяли, что оно было?
– Как же так? Ведь было же! Его замазали!
– Я лично этого не видел. Вот и представитель ЦК КПСС тоже впервые слышит о том, чтобы Вас обвиняли в свитии именно "антисоветского" гнезда.
– Я в глубоком недоумении, – заблеял горной козой представитель ЦК КПСС. – Мой коллега по партии говорил на партийном собрании о свитии в парткоме "гнезда", просто "гнезда", об "антисоветском" речи не велось.
– А где же предыдущая копия постановления партийного собрания, мне ведь выдали ее с формулировкой "антисоветское гнездо"! Да и участники собрания слышали.
– Гражданин Агамиров! – светлое лико представителя ЦК КПСС засерело наждачной бумагой. – Что же Вас не устраивает? Вы же возмущались именно "антисоветским" гнездом. Здесь и сейчас окончательно выяснилось, что его нет как нет. Так что не морочьте советскому правосудию голову, у него и без Вас забот хватает. Верно, Ваша Честь?
"Его Честь" так энергично, по-лошадиному, затряс головой, что я забеспокоился, как бы она у него не слетела с плеч.
– Так Вы готовы забрать исковое заявление? – Он пронзил меня взглядом китайского шамана.
– Нет, Ваша Честь, не готов, – вывернулся я тайванским пастухом, – так как просто "гнездо" уязвляет меня еще сильнее. Я не птица, чтобы вить гнезда, пусть и в парткоме. Я ношу гордое имя "Человек".
"Его Честь" и партиец переглянулись.
– На Вас, гражданин Агамиров, не угодишь, – "цекист" выдохнул финишировавшим стайером. – Так что же тогда останется от протокола? За что Вас тогда было снимать, если Вы ничего не свили, ни "антисоветское", ни просто "гнездо"?
– Вот и я о том же – за что? – сморщился я студентом на экзамене по "Сопротивлению материалов".
Партиец крякнул и испросил разрешения позвонить "куда следует" для консультации. Через пять минут он вернулся и предложил.
– А что если в протоколе уволить Вас из парторгов "за интервью Радио Свобода", и за то, что Вы просто "свили", без уточнения, что именно?
На том и порешили, подмахнув для "Его Чести" мировое соглашение.
АФАНДАРАШ
("Афандараш" в переводе с осетинского означает "проститься с коллективом, прихватив что-нибудь на память".)
Алихан сидел в кабаке на улице Бутырина, д. 8, и пил. Сегодня ему исполнилось 55, и чего он достиг? Ни семьи, ни денег, ни работы. На руках – парализованная мама и маленькая дочь погибшего брата-вдовца.
Нет, его еще не выгнали, но предупредили. Начальник отдела, двадцатитрехлетний племянник директора (с детства состоящий на учете в психдиспансере) поздравил Алихана с Днем рождения и зачитал по бумажке.
"Уважаемый Алихан Темурович! Руководство предприятия ценит Вас как высококвалифицированного специалиста. Вы отдали коллективу двадцать семь лет честного труда и все эти годы добросовестно выполняли возложенные на Вас обязанности. К сожалению, время нам не подвластно, и сегодня Вы уже не отличаетесь напором и темпераментом, целеустремленностью и свежестью восприятия новых идей. Надо уступать дорогу молодым. Руководство просит Вас принять мужественное решение – написать заявление об увольнении по собственному желанию и проститься с коллективом.
Иначе мы вынуждены будем избавиться от Вас по "волчьей" статье. Пусть Вы безукоризненно соблюдаете трудовую дисциплину, но причины, мы Вас уверяем, найдутся, и тогда Ваша безупречная трудовая биография будет заляпана жирной кляксой.
Спасибо за внимание!".
Молодой дегенерат скомкал листок, гнусаво хихикнул и заслюнявил в рявкнувший мобильник.
– А-а, это ты? Здорово, братан! Ну как, оттянемся сегодня? Хата – за мной, телки – за тобой. Завалимся к Боци-Зверю. Давай забьем стрелку у Арбитражного суда на площади Свободы. К нам приклеится Дрис-Карман. Он выжал с одного спора два лимона, обновил тачку, и угощает.
Слушай, Умарчик, у моего дядьки к твоему пахану дельце есть. Надо провернуть операцию с паленой водярой. Маир Астемирович из ГУВД обещает прикрыть...
Идиот удалялся, и роль Маира Астемировича в титрах не обозначилась.
***
Алихан сидел во владикавказском трактире "2х2" и пил. В пятницу на предприятие будет доставлен мешок с черным налом – "теневой" заработной платой. Сегодня – среда. Алихан добил бутылку "Istok Original DeLuxe" и принял решение проститься с коллективом. В пятницу он сделает "афандараш".
БАЛОВЕНЬ СУДЬБЫ
Баловень Судьбы сидел в окружении любящих домочадцев и своих друганов, таких же алкашей-недоумков, лакал водку, закусывая ее шашлыком из годовалого мамонта, пускал ветры и понукал тестю-вдовцу, заслуженному учителю с тремя инфарктами.
– Ну и чего ты, старая калоша, достиг? А ни хрена ты не достиг! Трезвенник-язвенник и сердечник-неудачник. Скоро вот, козлина паршивая, подохнешь, и хата твоя мне отойдет, хотя и своих уже невпроворот.
А то! Я – серьезный парень! Крутую карьеру сделал за два года! Все эти бараны вкалывали как ишаки десятки лет, а я пришел и за два года решил все проблемы! Уметь надо!
Баловень Судьбы рыгнул и высморкался на пол. Любящая жинка в момент бросилась под стол и утерла слизь именной кухонной губкой-вагиной, подарком кремлевского политолога-импотента. Друганы дико ржали, а тесть беззвучно рыдал, утирая высохшей ручонкой невидимые миру слезы.
Баловень Судьбы хватанул махом еще триста пятьдесят и пригрозил старику эвтаназией.
– Будешь хныкать – отправлю тебя в мир иной раньше срока. Меня оправдают. Знакомства у меня много! Любого могу продать, купить и тут же опять продать, но уже дороже. Как Паниковский.
Любящая жинка-дочка похотливо застонала депутгадом Государевой Думки, освоившим в Парылументе отжатие кнопок для голосования причинным местом.
Вот это мужик ее Баловень Судьбы! Скажет так скажет. Не в бровь, а в рот! Не чета шаркающим размазням. Взять бы всех этих слабаков, да и в топку! Этот мир – для настоящих, а не деланных!
