Текст книги "Высший пилотаж (СИ)"
Автор книги: Карэн Агамиров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)
– Слышь, Кузьмич, – донеслось до меня, – а я видела в магазине у "Савеловской", как "Аль-Каида" утрамбовывал в свой баул "Посольскую", "Парламент", "Золотое кольцо" и "Черный соболь". Давай предложим поделиться по-хорошему, а не то сообщим о нем куда следует.
– У тебя, Никитична, не башка, а Моссовет. – Кузьмич сунул нос в рюкзачок и одобрительно хрюкнул. – Закусь у нас есть: наисвежайший тульский пряник и полбатона "микояновской". Зови "Аль-Каиду" к нам. Видишь, пучеглазый напротив нас выскочил и освободил место. Он мне, как и "Аль-Каида", тоже сразу не понравился. Видать, его сообщник. Испужался и сбежал!
Я решил не ждать официального приглашения на "банкет" и пересел к ним сам, так как мужичок с зэковской татуировкой впрыснул в вену что-то супертонизирующее и с садистскою ухмылкой извлек из скукоженной барсетки трехгранный стилет.
– Вот это я понимаю! – восторженно взвизгнул Кузьмич. – Сам пришел! Наш человек! А мне с "Аль-Каидой" всегда везло. Когда служил шпионом в Лондоне, то познакомился на одной закрытой вечеринке с молоденькой аль-каидной мусульманочкой из Ливана.
Звали ее Нибааль, что означает "Благородная". Росточка она была небольшого, но грудь, братцы-акробатцы, так и перла наружу, словно Ксюха Собчак из телеящика. И задницей девка вышла не в бронь (?), а в глаз.
Старый разведчик Кузьмич погладил мою сумку и плотоядно облизнулся. Я извлек из нее пузырь "Посольской", так как разговор перетек в международное русло.
– А чего дальше-то было, Кузьмич? – Никитична отложила "Уринотерапию..." и проворно выхватила противопоказанное "детям и подросткам до 18 лет, беременным и кормящим женщинам, лицам с заболеваниями центральной нервной системы, почек, печени и других органов пищеварения" (предупреждающая надпись на потребительской таре единицы алкогольной продукции).
Я задвинул баул под скамью, а на коленях пристроил изъятый из него ноутбук, соорудив таким образом закусочный столик. Никитична выудила из необъятного бюстгальтера три пластиковые рюмки и с аптекарской точностью наполнила их живительной влагой.
– За мир на Ближнем Востоке! – произнес Кузьмич, и мы дружно накатили.
– Вот, угощайтесь, свежайший тульский пряник, – хвастанул он. – Купил его в нашем родном Дмитрове в позапрошлом году, шестого сентября, в день города. – Кузьмич, не мешкая, запихнул твердокаменное мучное кондитерское в железнозубый рот, в три секунды разгрыз его и, давясь, проглотил. – Так что тебя интересует, Никитична? Отымел я благородную Нибааль или нет? – Матерый шпион достал из рюкзака щетку для чистки посуды "Libman" с медной щетиной и принялся скоблить полость зевала. Завершив трудоемкий процесс, Кузьмич неожиданно взвизнул – Нет, не отымел. Я ее завербовал!!! Сейчас расскажу, как это было. Только давайте, пацанчики, сперва отметим это дело.
Я не на шутку встревожился. Из "братцев-акробатцев" мы с Никитичной стали "пацанчиками". Не учудит ли чего еще прожженный разведчик? Никитична наполнила "бокалы", и мы пожелали Матушке-России скорейшего вступления в ВТО.
***
– Станция "Катуар"!
***
– Так вот, лисички мои. – Кузьмич набирал обороты. – Пригласил я, значит, Нибааль в "Castle". Это паб такой в столице Туманного Альбиона.
Пусть он и далеко от центра и недешев даже для преуспевающего кадрового разведчика, зато в нем приличная публика: преподаватели разные, наркоторговцы, трансвеститы с геями и прочий ученый люд. А пива так просто море!
А так как она ничего из спиртного не пила из-за религии, то я и напабился в одиночку. Вот такая история.
Бывалый чекист взял "Посольскую" в свои чистые руки и распределил остатки. Потом залез в рюкзачок, достал колбасу и произнес: "За восстановление дипломатических отношений с Грузией!". Тост был решительно поддержан. "Микояновская" так и зависла в жилистой длани Кузьмича, поэтому я элегантно занюхал ремешком часов, а Никитичне сунул под нос циферблат.
– Кузьмич, – разволновалась она, да так сильно, что из глаз-щелочек заструились слезы. – Ты уж не увиливай, договаривай до конца. Не будь депутатом, трендящим черти чего. Рассказывай, как завербовал Аль-Каидочку? И что с ней стало потом?
В ответ Кузьмич шустро схрумкал сырокопченую, прижался багровой щекой к засаленному окошку и захрапел.
***
– Станция "Трудовая"! Без остановки!
***
– Ну что, довольны? – Никитична смотрела на меня так, словно я ее поимел и не заплатил. – Выполнили задание Аль-Каиды?
– В смысле?
– В прямом. Споили советского чекиста-разведчика, завербовавшего Аль-Каидную ливанку!
Я решительно призвал для обсуждения заявленной темы "Парламент" и, "открыв заседание", робко напомнил.
– Вы, кажется, что-то говорили о трендящих депутатах?
Никитична мгновенно оживилась и выпалила.
– А то как же! Сидят там на Охотном ряду в тепле да кнопочки отжимают. По себе знаю.
– ??
– А что, непохоже? Давай, Аль-Каида, наливай бывшей депутатше от партии власти. Выкладываю на закусь, так уж и быть, добрый шмоток сала. Брат Миколка прислал из Незалежной. – И она оприходовала столик-ноутбук кусочком розовой свиной грудинки размером со спичечную коробку. Я настругал его на тонкие дольки и предложил: "За урегулирование газовых споров с Украиной!".
Тосты сыпались как из рога изобилия. Мы пили "за" отмену экономических санкций в отношении Ирана и "против" размещения Соединенными Штатами систем ПРО под носом у России; "за" воскрешение Союзного государства Белоруссии и России и "против" повышения пенсионного возраста во Франции; "за" признание ООН независимости Абхазии, Южной Осетии, страны Басков на севере Испании, подмосковного Дмитрова в центре европейской России и "против" сокращения служащих лондонского метро. "За"... и "против"..., "за"... и "против"...
На исходе "Золотого кольца" к нам подсел товарищ в штатском с огромным пакетом из "Ашана" и кровоподтеками на шее. Фальшиво откашлявшись, он гнусаво пропел.
– Хорошо сидите.
– Да уж, Мефодьич, славно гуляем. Присоединяйся! – И Никитична придвинула к нему пустую посудину дрыхнущего Кузьмича.
– С тебя штрафная.
– Не могу, я на дежурстве, – поморщился Мефодьевич. – Ты же знаешь, наш брат дожен быть на службе завсегда трезв как стеклышко и тише воды, ниже травы. Хотя... – И он решительно наполнил пластиковый сосуд.
– Ну, за наше славное ФСБ! – прохрипел он на весь вагон и немедленно выпил.
***
– Станция "Икша"!
***
– Скажи, Никитична, сколько тебе годков, – полюбопытствовал он, занюхав тыльной стороной ладони.
– Осьмнадцать, – скокетничала она и, скрепя сердце, вытащила из бюстгальтера соленый огурец толщиной с карандаш.
Я принял сигнал и выпустил на свет Божий "Черного соболя".
– А тебе можно дать гораздо меньше, – страфаретничал Мефодьич и подставил рюмаху.
– Меня как из Госдумы погнали, так я и сбросила тридцать годков, – польщенная Никитична освежила емкости, а я постругал на столике из ноутбука то, что считалось огурцом. Поверхность моего элитного широкоформатного "Toshiba Qosmio X770-11R PSBY5E-02M01TRU" приобретала вид полотна эпохи имрессионизма.
– А за что Вас из Думы... тово...? – полюбопытствовал я. – Вы, наверное, выступали в защиту простого народа и не вписывались в команду? – И, пользуясь случаем, предложил помянуть Всеобщую Декларацию прав человека. Мефодьич освежил емкости.
– Да Аллах с тобой, Аль-Каида! – загоготала Никитична. – Что ты такое несешь? Я что, похожа на тех, кто заботится о людях а-ля Хованская? (Галина Хованская – депутат Государственной Думы России, отстаивающая жилищные права граждан.)
Нет уж, дудки, до этого я никогда не опущусь. А вот за Всеобщую Декларацию выпью. Более безумного документа не припомню. Нет, вы только вдумайтесь. Она извлекла из потайного кармашка панталонов студенческую шпаргалку и процитировала:
"Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства".
Ужас! Кошмар! Вот Кузьмич дрыхнет. Ну какая он мне ровня? Да этот пень все операции проваливал, что в Лондоне, что в Париже. И даже в Минске. Батьку в девяностых пытался завербовать, а тот ему дал в рыло. А еще он ...
В этот момент Кузьмич пробудился. Он затряс головой и рассек ладонью воздух.
– Ты чего мелешь, Никитична? При чем здесь я? Батька сам хотел завербоваться, а заехал он мне в репу совсем за другое. Бабу мы не поделили на его именинах, понимаешь, актриску-полечку, вот он и обиделся, все ж таки сам выписал ее на торжество. А уж как он мне влепил в пятак, тут я вербовочный контракт и разорвал в клочья. – Кузьмич выхватил рюмку у Мефодьича и залпом опорожнил. – Не обижайся, полковник. Уж больно люблю я выпить.
– Да об этом весь Дмитровский район знает! – Мефодьич порылся в пакете и вытащил бутылку "Старой Москвы" с остатками на донышке. – Вот, есть кое-какой запасец. – Никитична засунула два пальца в бюстгальтер и нашу теплую кампанию скрепила плавленая "Дружба".
– Ты, полковник, тоже хорош. – Кузьмич зажмурился и чихнул. – Помнишь, как ты отмазал Юр Михалыча? Ребята поймали его, когда он закладывал тайник под шпионский лунный камень в Ясенево, а ты взял, да и развалил дело. За это тебя из центрального аппарата и поперли к нам в Подмосковье. Скажи честно, сколько тебе "Mossad" заплатил?
– Не вороши прошлое, Кузьмич. – воровато озирнулся Мефодьич. – Что было, то было. Я не деньгами, а пятикомнатной хатой взял, – перешел он на шепот, слышимый аж в тамбуре. – На Большой Ордынке, возле израильского посольства. – Давай лучше накатим.
Никитична ударно разрулила капельки-слезы "Старой Москвы" от Мефодьича, а моего слегка ободранного "Черного соболя" заткнула в бюстгальтер. В него же она заныкала выставленную поначалу плавленную "Дружбу".
– Это мне на утреннюю опохмелку, – плотно сжатые губы Никитичны растянулись в хищном оскале загадочной Джоконды, – иначе подохну.
Я судорожно нащупал в спецотсеке конспиративных трусов неприкосновенный запас в виде поллитровой фляжки с ромом и облегченно вздохнул – она была на месте!
Никитична истошно фыркнула "За любовь!!!", и мы окапелись-ослезились не чокаясь.
– Так все-таки, за что Вас из ГД РФ ... тово...? – осторожно напомнил я.
– Вот из-за этой самой любви. – Никитична выпятила грудь, и из бюстгальтера выпал травматмческий пистолет МР79?9ТМ, более известный как "Макарыч". – Мефодьич подобрал его и засунул в пакет.
– Пущай пока у меня полежит. А то ты как перепьешь, начинаешь палить поверх голов, а Никанорычу из Морозок прострелила ягодицу.
***
– Станция "Морозки"!
***
И тут в вагон зашел перебинтованный поверх рейтузов Никанорыч. Он подскочил к Никитичне и завизжал недорезанным поросенком.
– Ну что, Никитична, все пьешь? А где твой "Макарыч"? Давай-ка, шугани по мне еще разок. Я под ту дырку в заднице пробил себе еще одну пенсию по травматизму в общественном месте.
– Нет уж, Никанорыч, дудки. – Никитична смачно выругалась. – Тебе – бабло, а мне опять объяснения строчить? В тот раз я указала, что ты пытался меня изнасиловать по моей просьбе, вот я и прибегла к самозащите. Кстати, Аль-Каида, знакомься. – Она ткнула в пузо Никанорыча сарделькообразным пальцем, и тот сложился пополам. – Бывший замминистра, а ныне почетный вахтер.
Он выпрямился и заплакал.
– На кой черт ты всякий раз напоминаешь мне об этом? Сыпешь золу (?) на рану.
– А чтоб ты не зазнавался! Знаешь, Аль-Каида, за что Никанорыча поперли из министерства? Ха-ха! Ржать будешь. Он скоммуниздил у своего Министра сотовый телефон! Они тогда только появились, вот Никанорыч и не удержался. Спер, когда тот секретаршу в кабинете натягивал. Вытащил из брошенных в приемной брюк. А поймали, когда пытался сбагрить мобилу на "Горбушке" – на опера в штатском нарвался.
Разжаловали его в вахтеры в том же самом министерстве, а последние десять лет сторожит он в Фонде сексуальных меньшинств имени сэра Элтона Джона. Даже звание заимел "почетного вахтера". Грамота от самого Министра внутренних дел есть.
– А при чем здесь МВД? – опешил я.
– А при том, что оно крышует этот Фонд. Уж больно огромные деньжищи в нем крутятся. И почему оные господа себя "меньшинствами" называют? В Госдуме, Администрации Президента и прочих вертикалях-горизонталях власти эта сестробратия всегда составляла твердое большинство.
***
– Станция "Турист"!
***
– Так все-таки почему Вас и Госдумы ...тово...? – в третий раз вопросил я.
Никитична томно вздохнула и провела обложенным языком по обгрызанным губам.
– Эх, Аль-Каида, по живому режешь. Из-за Калигулы.
– ??
– Да нет, не думай, что выжила из ума. Такая кличка была у мальчонки моего возлюбленного, сынка моей школьной подружки. Беспримерный дебил, весь в маман, и креативный альфонс, но такой зайчик. Вот я и спустила на него бюджетную таньгу, выделенную для научных изысканий в области сексуальных извращений (подвизалась членом госдумовского комитета по охране здоровья).
А нарекла я его Калигулой за отчаянную самовлюбленность. Мог часами стоять перед зеркалом и прихорашиваться. Он даже возбуждался сам от себя!
Прикупила я своему ягненочку двушку неподалеку от Думы, чтобы всегда был под боком, спортивную машинку "Aston Martin Vanquish" и огромный искусственный фаллос.
– А у "Калигулы" что, своего не было? – ударил я ниже пояса.
– Да имелся, только недействующий, – поморщилась она. – Зато какой он был ласковый, мой хомячок! Импотенты все нежные. Не то, что такие озабоченные выродки, как ты, Аль-Каида. – Никитична извлекла из "Уринотерапии..." фотографию. – Вот посмотри, какой красавчик.
На меня уставился лысый узколобый прыщавый циклоп в спортивном костюме от "Bogner" и шахматной доской под мышкой.
– Этот элитный прикид тоже я ему справила. – Никитична сплюнула и угодила на дырявую штиблету внимавшего ей по стойке "смирно" почетного вахтера. – Калигуленчик мой тащился от шахмат. Играть совсем не умел, но страсть как любил. Они его и погубили. – Никитична всхлипнула. – Резался он с соседом по психушке в Яхроме, а правил-то не знает, ходил лошадью как королевой. Тот и забил мою цыпу доской до смерти.
А рехнулся мой хомячок оттого, что я резко обнищала, лишившись депутатской кормушки. Стал бросаться на людей, а меня полоснул по лицу ножичком и мочку уха откусил. – Никитична величаво откинула прядь рыжих с перхотью кудрей. – Вот я и определила его опять же поближе к своей дмитровской берлоге, в Яхрому. Из госдумовской хаты меня сразу же выкинули, а ту, что прикупила моему суслику, суд признал собственностью МВД. Я так и не поняла, с какого рожна. В ней сейчас наркопритон.
Никитична выудила из бюстгальтера моего опохмельного "Черного соболя" и смачно приложилась к нему.
– Я, Аль-Каида, начальствую сейчас "мамкой" по всему Дмитровскому району. – "Зверек" юркнул в свою норку. – А Глафира, на костыли которой ты пялился, "госпожой" у меня шустрит. Тридцать рабов имеет, в том числе из руководства районной Администрации, силовиков и прочих уважаемых структур. И чем крепче их лупит, тем они размашистее платят. А одного полковника чуть даже не зашибла каблуками насмерть. – Никитична скосилась на чекиста Мефодьича. Тот сделал вид, что смотрит в окно. – Не хочешь ли и ты записаться к ней на сессию? Глафирка к нам перевелась из директрис средней школы. Вишь какие у меня кадры! Филиппок – племяш ее от сеструхи Варьки. Та промышляет криминальными абортами, а до этого заведовала детской поликлиникой. Так что у нас тут все чин-чинарем! Все схвачено, за все уплачено.
А тебе, Аль-Каида, девочка на ночь не нужна? – "Мамка" похотливо причмокнула. – Хотя на что ты, пучеглазый жупел, способен? – Она брезгливо скривилась. – Разве только какая-нибудь трижды полоумная из той же яхромской дурки ляжет с тобой в одну койку.
Кстати, Мартыновна, которая произвела тебя в "Аль-Каиду", тоже из этого заведения, то бишь из яхромской психиатрички ? 9, самой крутой в Подмосковье. Ее выпускают на один день, а сейчас она возвращается из Центрального аппарата Лубянки и соскочит в Яхроме вместе с тобой. В родную lunatic asylum возвращается. В лучшие времена корпела она философом, заведовала кафедрой в высшем учебном. А съехала из-за Иммануила Канта. Стала копаться в себе, и вот результат. В дурке Мартыновну так и зовут – "вещь с себе". Кстати, могу и тебя в нее устроить, если захочешь подлечиться мальца.
(Я душевно поблагодарил и пообещал непременно воспользоваться услугой, когда превращусь в философский камень и обрету, наконец, истинную духовную свободу.)
– А что она делает на Лубянке? – не переставал я удивляться. – Ее там лечат?
– Не лечат, а инструктируют, – важно поправила дмитровская "мамка". – Полковник Мефодьич (вот этот самый) – куратор ее. Она ходит у лубянских "ребят" в особо ценных агентах, и он транспортирует Мартыновну раз в неделю в Москву на смотрины.
А специализируется она на таких, как ты, злобно квакающих супротив власти. Мы тут в нашем районе все и обо всех знаем, в том числе и о дачниках-неудачниках. Так что можешь передать там своим на Радио Свобода, что недолго ей осталось хайло гнилозубое разевать. Очень скоро...
Я так и не узнал, что же такое должно случиться "очень скоро". В дело вступил полковник Мефодьич.
– Мартыновна! – скомандовал он. – Готовься, выходим!
"Вещь в себе" на другом конце вагона вскочила и, лихорадочно толкая сумку-тележку, заструилась к выходу.
***
– Станция "Яхрома"!
***
Я тепло попрощался с попутчиками, а Никитичну даже чмокнул в щечку с отметиной от "Калигулы", и вышел на платформу. Мефодьич с подопечной шли сзади и напевали "Похоронный марш" Фридерика Шопена. Сумкой-тележкой рулил постоянный клиент тетушки Глафиры. Я поднялся на мост.
***
Мартыновна набросилась на меня как пантера и столкнула вниз на железнодорожные пути. Я повис на высоковольтных проводах, зацепил ногой опору эстакады и через мгновение превратился в горстку пепла, а эту зарисовку продиктовал с того-нашего света издателю "Высшего пилотажа".
Расписание электрички по маршруту
Москва-Дмитров Время Станция 18.05 Москва Савеловская 18.10 Тимирязевская 18.14 Окружная 18.16 Дегунино 18.20 Бескудниково 18.23 Лианозово 18.28 Новодачная 18.30 Долгопрудный 18.33 Водники 18.36 Хлебниково 18.38 Шереметьевская 18.43 Лобня 18.45 Депо 18.48 Луговая 18.52 Некрасовская 18.55 Катуар 18.58 Трудовая 19.04 Икша 19.08 Морозки 19.12 Турист 19.20 Яхрома 19.27 Дмитров МОЯ КЛЕОПАТРА
Случилось неизбежное – я встретил ЕЕ. Ее зовут Клеопатра, или Клео.
Клео – это свыше, ниспосланая оттуда. Припадочный лысый Цезарь тоже ведать не ведал, когда и откуда на его плешивую венценосную башку свалится египетская дьяволица, погубившая этого маразматика с претензией на Божество, а вслед за ним отправившая раньше времени к праотцам еще одного "бессмертного" – самовлюбленного пьяницу Марка Антония. Да и в блаженного Октавиана вцепила бы коготки и превратила в безвольную скотинку, не будь тот Августом, прозорливым, неприхотливым и непохотливым антиподом позорной римской бесовщины.
Моя Клеопатра не такая. Она делает людей лучше. Вот я, например, благодаря ей бросил бесцельно квасить и мыслю теперь исключительно продуктивно и врастяжку, не галопом.
Моя Клео вернула мне творческое либидо, и мой Макарыч ("Приключения Петра Макарыча, корреспондента Радиорубки Американской Парфюмерной Фабрики "Свобода". Москва, Серебряные нити, 2007) вновь, воодушевленный и одухотворенный, заколесил по необъятным просторам Матушки-России. Макарыч ожил. Это искрометная Клео, загадочная Клео, зеленоглазая фурия, манящая шаманка, хрупкая лилия в стальном панцире своим прерывистым дыханием воскресила его.
Клео – огнедышащий вулкан. Клео – гепард в затяжном прыжке. Клео – обвивший змий.
Клео, одна только Клео, одна лишь Клео в этом мире грез и фонтанов, звезд и теней.
Египетская фурия плохо кончила (что, впрочем, ожидает и всех нас, только в разнообразном физическом исполнении).
Моя Клео будет жить долго и относительно благополучно. Относительно потому, что в этом подлунном мире истинного счастья нет и быть не может. Есть отрезки пути, свободные от потрясений и невзгод.
Клео пройдет свой путь уверенно и тихо, согревая заблудшие сердца теплом полей и мерцанием света.
Клео добьется... Клео сможет... Клео поймет...
МУДРЫЙ СТАРИК
Он зашел в вагон метрополитена и встал у дверей напротив. Рыжий кожаный портфель он опустил на пол. Теперь уже не жалко! Когда-то его лучший друг тоже был молод и полон сил, а сейчас являл собой, как и он сам, потрескавшийся анахронизм, годный разве что для транспортировки любимой настольной книги.
Я не ошибся! Он нагнулся и извлек из рыжего чтиво. Закладка из лепестка липы указывала на то, что скоро "Book Secrets" от Tom Harper будет раскрыт.
Вот он погрузился в чтение, и лицо его преобразилось. Морщины разгладились, глаза наполнились светом, и даже рыжий собрат весело заиграл потертыми кожаными складками.
Мудрый старик! Давно я не видел такого неделанного счастья, а преображение от погружения в духовную благодать произошло столь стремительно, что я немедленно запечатлел на планшете восторженное "Верю!".
МЫ И ТЕ, КТО ИДЕТ ЗА НАМИ
Вспоминаю я свое детство, и нахожу это время счастливым. Да, не было ничего почти. Одежду я донашивал за старшим братом, машинка игрушечная одна всего. Плюшевый мишка был, но я его забыл на скамейке, его залило дождем, и он сник. Я плакал. Но нового мне не купили.
Пошили мне родители костюм на выпускной вечер в школе, я его еще пять лет потом относил. Прочный, стильный по-советски костюм. Брюки-клеш. Класс! А к подкладке пиджака мама пришила большой карман. Это я ее попросил для учебников, чтобы брать с собой на экзамены в вечернем институте для спокойствия. (На первом курсе это было.) Я не пользовался, просто для успокоения души. Но один раз положил в него учебник, и он вывалился, когда я шел уже отвечать. Профессор захохотал. Час меня мучал, но поставил "отлично". После этого я срезал этот карман.
После школы начал работать авиационным механиком. Зарплата – 90 р. Это было по тем ценам круто. Я мог в ресторан девочку сводить. 10 рублей стоило сходить вдвоем в "Арагви". Но я не ходил. Грыз гранит права. Родителям отдавал от зарплаты 80 рублей, себе десятку оставлял, и мне хватало на месяц! Вот только когда влюбился как следует, пошел в комиссионку, купил джинсовый костюм за 37 р. и предстал в нем перед дамой сердца. Такая славная была девочка. Звали ее Танюша. Она не устояла. Мы хорошо и правильно дружили. Где-то она сейчас?
Родители не баловали, и правильно делали. Мне и сейчас все эти "радости жизни", все это напускное по боку абсолютно. Отец и мать приучили к восприятию духовных ценностей, и я им очень благодарен за это. А как мы отрывались во дворе! Гоняли в футбол, лазали по деревьям, прыгали с забора кувырком в сугроб. Я рекорд установил на качелях – 25 раз сальто без пристегивания. Ощущение постоянного подъема! А уж когда я увлекся в 10 лет шахматами, меня постигло настоящее счастье. Часами я вглядывался в эти волшебные фигуры. Жалко, литературы шахматной было очень мало. Приходилось просить старшего брата заказывать во взрослой библиотеке и потом переписывать в тетрадку.
Как наши дети, внуки живут сегодня? У них все по-другому. Абсолютно ВСЕ. Да, у них есть много того, чего не было у нас. Но мы были счастливей, чем они. У них совсем другая жизнь, и видят они вокруг себя столько мерзопакостей, что нам в их годы и не снилось. Поэтому я никогда не ругал и не ругаю тех, кто идет за нами. Им намного тяжелей, чем нам. От всей души желаю нашей смене устоять, добиться, достичь.
Каким путем? Пусть каждый выбирает свой путь. Но мы должны, мы обязаны поправлять тех, кого заносит не туда. Мы не можем находится в стороне. Поэтому мы просто обязаны жить как можно дольше. Не для себя. Для них.
МЫ ТАМ, ГДЕ МЫ ЕСТЬ
– Ты (не) стал депутатом (министром, президентом)?
Ты там, где ты есть.
– Ты (не) стал бюджетным вором?
Ты там, где ты есть.
– Ты (не) продвинулся по службе?
Ты там, где ты есть.
– Ты (не) научился делать деньги?
Ты там, где ты есть.
– Ты (не) женился по расчету?
Ты там, где ты есть.
– Ты (не) создал семью?
Ты там, где ты есть.
– Ты (не) стал известным писателем?
Ты там, где ты есть.
– Ты (не) веришь в Бога?
Ты там, где ты есть.
– Ты (не) умер?
Ты там, где ты есть.
– Ты (не) оказался в Раю?
Ты там, где ты есть.
***
Ты там, где ты есть. Я там, где я есть. Мы там, где мы есть.
МЭР-ФОРТОЧНИК
Мэр города N сидел за огромным дубовым столом и напряженно размышлял. Только что позвонил ответственный товарищ из Администрации Президента и сообщил, что в рамках национальной программы по борьбе с коррупцией объявляется всеобщая перепись движимого имущества государственных служащих. В качестве первопроходца выбран город N, чиновники которого, согласно данным Счетной палаты, наиболее подвержены тлетворному влиянию материальных благ и, как следствие, правовому и духовному обнищанию.
Перепись движимого имущества имеет также задачей внедрение в сознание широких масс идеологии бессребреничества, основанной на отказе от неодушевленных предметов.
"Мы должны показать народу, что человек вполне может существовать без вещей, – блеял в трубку ответственный товарищ подвыпившим бараном. – Помните, Диоген гулял по вещевому рынку и гордо хныкал: "Как приятно, что есть столько вещей, без которых можно обойтись!".
На основании результатов ревизии движимого имущества чиновников города N Президент выступит с объемным докладом перед Федеральным Собранием, а населению России будут добровольно-принудительно розданы бесплатные буклеты по цене 500 рублей за экземпляр с информацией о выявленных излишествах у госслужащих города N. Вырученные средства поступят в Антикоррупционный фонд имени крисстально честного Светлейшего князя Священной Римской империи и герцога Ижорского, кавалера Ордена Слона, генералиссимуса Александра Меньшикова.
"При этом ревизия должна быть тайной, – наставлял ответственный товарищ сопением озабоченного крокодила, – в отсутствие хозяев. Нам нужна полная опись имущества, начиная с предметов антиквариата, ювелирных изделий, художественных, скульптурных произведений и прочих творений рук двуногих словоизвергающих и заканчивая чайными ложками, шариковыми ручками, ластиками, бритвенными приборами, парфюмерией, туалетной бумагой и тому подобными безделушками.
Мы выбрали в качестве флагмана эксперимента город N также и потому, – прогнусавил ответственный товарищ удовлетворенным импотентом, – что Вы – единственный в России мэр со столь редкой и уважаемой уголовной специализацией "форточника". Убийцы, грабители, карманники, насильники, – этого добра в наших местных властях хоть отбавляй, а вот мэр-"форточник", как выяснилось, имеется у нас в единственном экземпляре.
Так как ревизия имущества должна быть тайной, – ответственный товарищ выдержал многозначительную паузу "рогатого мужа", – то Вам и карты в руки. Начальства в городе над Вами нет, и Вы всегда можете уйти с работы якобы на важную встречу, а сотрудникам строго-настрого прикажете не покидать рабочего места от сих и до сих. В аппарате Президента, дескать, готовится строгий Указ о резком повышении в госструктурах трудовой дисциплины, вплоть до применения к ее нарушителям высшей меры наказания в виде отлучения от должности на срок до трех дней. Вот пригрозил Президент депутатам Государственной Думы, что не изберет их на очередной десятый срок, если они не начнут посещать пленарные заседания, и результат налицо: в зале, наконец, кое-кто появился".
Ответственный товарищ трижды икнул, дважды чихнул и закряхтел беременной уткой.
"Залезайте в квартиры и дома Ваших чиновников, используя новейшие теоретические разработки и практические приспособления. Потренируйтесь для начала на первых этажах собственных особняков. Все-таки с момента Вашего последнего выхода на "дело" прошло немало времени, а мы хотели бы иметь стопроцентный результат. Пообщайтесь с практикующими товарищами, словом, постарайтесь восстановить форму максимально грамотно и эффективно.
Результаты ревизии записывайте на диктофон, имеющий usb-выход для связи с компьютером. По завершении мероприятия передадите его нам и получите вознаграждение в виде прекращения уголовного дела о хищении детских пособий. Остальные Ваши "подвиги" мы, к сожалению, вынуждены оставить в производстве следственных органов для того, чтобы держать Вас, как и других "слуг народа", на крючке.
Желаем удачи".
***
Боевое крещение будущий мэр получил в родном городе. Его первым клиентом стал видный академик, специалист в области управляемого термоядерного синтеза. Шестнадцатилетний паренек оприходовал элитную "трешку" в два счета. Он уволок из квартиры магнитофон импортный, пиджак замшевый, портсигар золотой отечественный и все такое прочее. На второй этаж начинающий проник через козырек подъезда, а свою первую форточку отжал стамеской.
Через год на его "лицевом счету" значилось семь успешных операций и приличная сумма от сбыта краденого, которую он хранил в шерстяном носке. Правоохранители достаточно быстро вычислили молодое дарование, но не мешали ему "работать" до наступления совершеннолетия. На следующий же вечер после восемнадцатого дня рождения он был взят с поличным, когда "брал" квартиру участкового.
С этого момента будущий мэр вступил в тесный контакт с юстицией и даже женился на дочери народного судьи. Он не работал и не учился, зато совершенствовал мастерство "форточника" и исправно пополнял закрома как своей семьи, так и кураторов из милиции. Но вот пришла пора отметиться первой ходкой. В далекой уральской зоне постигал он загадочный блатной мир, сроднился с ним и вышел на волю с твердой готовностью вернуться в "правильную хату".
Случай представился уже через месяц. Будущий мэр оприходовал одно за другим жилье действующего секретаря райкома партии и заместителя городского прокурора, и те сильно обиделись. Правоохранителям пришлось сдать зарвавшегося подопечного, и он получил второе боевое крещение.
Всего за годы "ударного труда" он заработал шесть ходок на общую сумму в пятнадцать лет и титул "вора в законе". (Его короновал сам Тайванчик.)
И вот грянула "перестройка". "Смотрящий" по своему родному району обзавелся к тому времени необходимыми связями не только в правоохранительных, но и в партийных и деловых кругах. Вот он уже депутат, а с крушением "великого и нерушимого" заделался главой районной администрации.
В мэры он пролез благодаря знакомству с первым Президентом России, посетившим город N с однодневным рабочим визитом. Молодой руководитель местного звена был представлен главе государства в качестве знатного банщика и настолько растрогал его парным искусством, что Указ о назначении мэром был подписан в предбаннике, на исходе первого ящика водки.
