Текст книги "Умри за меня (ЛП)"

Автор книги: Карен Роуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 30 страниц)

Она повесила куртку на дверь и снова вернулась к рабочему столу. И повела плечами. Вито пришлось засунуть руки поглубже в карманы, чтобы ни дай Бог, не прикоснуться к ней. Софи на мгновение подняла глаза.

– Вы, и правда, можете идти. Мне лучше всего работается в одиночестве.

Ее голос вернул Вито к реальности, и его гнев вновь пробудился. От него так легко не отделаешься.

– И где тогда ваша мама, если она не умерла?

У Софи опять опустились руки, и она обернулась. В ее взгляде читалась странная смесь отстраненности и растерянности.

– Кэтрин была права. Копы действительно очень любопытны.

Она больше не произнесла ни слова и занялась такой интенсивной очисткой своего оборудования, будто проводила операцию на мозге. Молчание еще сильнее разозлило Вито.

– Итак, что это значит?

Софи бросила на него предостерегающий взгляд.

– Расскажите мне лучше о своем шокоголике-брате. Он вызывает у меня симпатию.

Для Вито оставалось загадкой, как он умудрился перейти все границы дозволенного. Обычно он не вел себя так грубо.

– Что в переводе означает, оставь меня в покое.

Софи ухмыльнулась.

– Вы, детективы, бываете порой такими несообразительными, – она открыла следующий чемодан. – Значит, вы с братом – закоренелые холостяки, которые просто зарабатывают себе на жизнь, да?

– Вы тоже на редкость любопытны. Только более деликатны, – сказал Вито и порадовался ее тихому, веселому смеху. Прошло уже много времени с тех пор, когда он в последний раз танцевал это танго, но все па знал хорошо.

– Тино сейчас безработный. Он работал в модном PR-агентстве рекламным графиком, но потом они начали брать заказы, которые морально его не удовлетворяли. Поэтому он уволился. К сожалению, он больше не мог позволить себе свой кондоминиум в центре Сити…

– Поэтому, вы его приняли, – закончила она фразу. – Кажется, вы хороший человек, Вито.

Это замечание погасило в нем остатки раздражения, словно того и не было.

– Он мой брат. И хороший друг.

Софи на мгновение задумалась, потом кивнула.

– Тогда и он должен быть счастливым человеком.

Ему стало так тепло от комплимента Софи, который она высказала просто и искренне. И неделя вдруг показалась ему такой длинной. Тоска по ней росла.

Один день, Чик. Хоть ночь переспи с этой мыслью. Наверное, стоит попытаться.

Вито молча наблюдал, как она выполняла свою работу. Наконец, Софи выпрямилась и похлопала руками по джинсам.

– Я готова.

Его руки зудели от желания прикоснуться к ней, поэтому он держал их в карманах, не помогая надеть куртку.

– Где ваш байк?

Ее брови слегка дернулись вверх, видимо, она почувствовала легкую перемену в его настроении.

– На задней парковке.

Воскресенье, 14 января, 23 часа 55 минут

Когда они вышли на улицу и направились в сторону парковки, Софи украдкой посмотрела на Вито Чиккотели. До сего момента он беспрерывно таращил на нее глаза, Софи это действовало на нервы, и даже чистка приборов заняла в два раза больше времени, чем обычно. Он смотрел на нее, как большая кошка смотрит на свою добычу – проникновенно, но оставаясь настороже. Она задалась вопросом, почему. Почему он считал ее своей добычей, она знала, как и этот мужской взгляд. Когда мужчины так смотрели на нее, они хотели секса.

Иногда они получали то, что хотели. Но лишь в том случае, если она тоже этого хотела.

Что случалось не особенно часто, а в последнее время довольно редко. Последние полгода она либо работала, либо сидела с Анной, а до этого… Ну,

трудно найти кого-нибудь в поездках, а если она работала на раскопках, то ей было не до похождений. А спать с коллегой, это вообще профессиональное самоубийство. Кому-кому, а ей это известно. Когда-то она совершила глупую, нет, даже идиотскую ошибку, а потом много лет шли разговоры. Она легко позволила себя уговорить, что это необходимо… он был такой отчаянный. Последние годы она сосредоточилась исключительно на своей карьере, задвинув секс на задний план. Но она тоже всего лишь человек. Ей приходилось искать мужчин, которые не контактировали с ее коллегами, а это совсем нелегко.

Софи проклинала тот миг, когда поверила лживым россказням человека, которому доверяла. Естественно она знала, что не все мужчины крысы. Ее дядя Гарри – характерный пример доброго, искреннего человека. Какая-то часть ее сознания хотела верить, что Вито Чиккотели из той же категории. Он, по-видимому, сочувствовал другим людям, будь то живые или мертвые. Это ей нравилось.

Софи сунула ключ в карман и посмотрела на Вито. Тот уставился в темноту ночи и витал мыслями где-то далеко. Он одинокий, пришло ей на ум. Он, и правда, выглядит очень одиноким. Но два одиночества вполне могут найти способ изменить это состояние. Хотя бы на время.

– Все в порядке? – поинтересовалась Софи. – Вы выглядите таким… злым.

– Извините. Я кое о чем задумался, – оглянулся Вито. – Давайте положим ваш байк в грузовик, и я отвезу вас домой.

Софи удивленно подняла брови.

– Мой байк в ваш грузовик? Забудьте.

Она двинулась вперед, и Вито последовал за ней с разочарованным сопением. Когда Софи остановилась возле мотоцикла, то в свете фонаря увидела его изумление.

– Это ваш?

– Совершенно верно, – она сняла шлем с седла.

– Как так? – его мрачное настроение испарилось, на его место пришел некоторый ажиотаж. – Когда Кэтрин говорила о вашем байке, я исходил из того, что это велосипед. Почему, не знаю. А это… – он в восхищении провел рукой по мотоциклу. – Он действительно классный.

– Вы тоже ездите на мотоцикле?

– Да. На Harley Buell (прим. – модель мотоцикла).

Быстрый и маневренный.

– О, гоночный мотоцикл.

Вито поднял взгляд и усмехнулся.

– Это сводит маму с ума.

Его радость оказалась заразительной, и Софи тоже ухмыльнулась.

– Плохой мальчик.

Он еще раз обошел вокруг мотоцикла и остановился возле переднего колеса. Это все стереотипы. Никакие другие объяснения на ум не приходили. Как он мог представить ее на велосипеде?

– Такого BMW я еще не видел.

– Это довольно старая модель. 1974-го года. Я купила его в Европе. Разгоняется с нуля до ста за десять секунд, – она засмеялась. – Это задает темп.

Вито вдруг посерьезнел.

– Я коп, Софи. Вы ведь не лихачите?

Его улыбка погасла. Софи засомневалась в серьезности его слов, но подумала, вдруг он хочет засадить ее за решетку.

– О, я, конечно, имела в виду, сто километров в час. Это всего шестьдесят миль.

Еще секунду он выглядел хмурым, потом его губы задрожали.

– Хорошая отговорка. Надо запомнить.

Софи рассмеялась, но чуть неуверенно.

– Запомните.

Она надела шлем, похлопала себя по карманам и нахмурилась.

– Вот дерьмо, – она судорожно рылась в карманах, вытаскивая из них все, что угодно, но только не то, что искала. – Ключ пропал.

– Вы положили его в карман.

– Тот был от университета. Они на разных кольцах, потому что я сюда приезжаю раз в неделю, – Софи прикрыла глаза. – Если я потеряла их на месте раскопок, я имею в виду, там, где нашли…

Вито положил руку ей на плечо и нежно сжал.

– Успокойтесь. Если вы потеряли их там, то мы найдем. Мы прочешем каждый сантиметр, там ничего нельзя упускать.

Софи шумно выдохнула.

– Хоть это и успокаивает, но в данный момент пользы ноль. Они нужны мне сейчас. В той связке ключи от дома, от зажигания и от Олбрайта. Теда кондратий хватит.

– От Олбрайта?

– Это музей, в котором я работаю. Тед Третий – мой босс. Мы не особо ладим друг с другом.

– И почему не ладите?

– Он играет в «Историка», если вы знакомы с книгой, – Софи резко понизила голос и мрачно произнесла, – и заставляет меня проводить экскурсии. В историческом костюме.

– Вам не нравятся исторические костюмы?

– Я историк, черт побери! И мне не надо в него играть. По крайней мере, пока не надо.

– Почему же вы тогда согласились на это место?

Софи разочарованно вздохнула.

– Мне требовались деньги, чтобы устроить бабушку в дом престарелых, а Тед Первый, в конце концов, легенда археологии.

– Как я понимаю, Тед Первый – это дедушка вашего шефа?

– Да. Девяносто процентов наших экспонатов из его коллекции, – она пожала плечами. – Я думала, что работа в фонде Олбрайта хорошо отразится на моей карьере. Но пока приходится стиснуть зубы, и искать себе другое место, – она жалобно улыбнулась. – В Филадельфии не так много средневековых замков. А гордость не позволяет мне продавать гамбургеры в Макдональдсе.

– Когда вы в последний раз держали в руках ключ? – невозмутимо спросил Вито.

Софи закрыла глаза и задумалась, потом снова открыла их и обнаружила, что он опять пристально смотрит на нее.

– Вы молодец. Избавляете меня от паники и стараетесь сфокусировать мои мысли. Последний раз я держала их, когда садилась в грузовик. Сегодня в обед, когда вы меня забирали. Они запутались в прутках. И, может быть, выпали из кармана в машине.

Вито достал свои собственные ключи и улыбнулся ей. Сердце Софи бешено заколотилось.

– Давайте, посмотрим.

Во рту у Софи пересохло, а каждый нерв превратился в натянутую струну. Если она потеряет бдительность, то он получит то, что хочет. Потому что она в данный момент тоже хотела, даже больше, чем когда-либо. Впервые за долгое-долгое время. Она отобрала у Вито ключ и поспешно сделала шаг назад.

– Нет. Я сама. А вы останетесь караулить мой мотоцикл.

Софи обогнула здание возле «Веселой обезьяны» и побежала прямо к его грузовику. Там она ощупала сиденье и пол, но ничего не нашла. Вдруг ей вспомнилась тряска на проселочной дороге, и она сунула руку под сиденье. И издала вздох облегчения. Ключи. Но они за что-то зацепились.

Софи ухватилась за сиденье и вздрогнула, когда шипы впились в руку. Она осторожно вытащила увядший букет роз и уставилась на него с нахмуренным лбом. А затем обнаружила в цветах белую карточку. Ей не удалось отвести от нее взгляд, и она прочла, написанные от руки, слова.

А., я всегда буду любить тебя. В.

Эти розы вполне могли предназначаться его матери. Только фразу, я всегда буду любить тебя, матерям не посвящают. Во всяком случае, ее формулируют по-другому. По крайней мере, те мужчины, которых она знала.

Значит, он все-таки не одинокий. Ну, и ладно. Тем не менее, Софи чувствовала себя преданной. Он весь день смотрел на нее и… Дальше-то что? Он лишь сказал, что дома его никто не ждет. Его слова не следовало расценивать, как приглашение. А теперь, соберись, Софи. Ты услышала то, что хотела услышать. И все потому, что ты пребывала в унынии. И в отчаянии. Зачем тебе это нужно? Она невольно зажала уши, но слова эхом отражались в ее голове. Он был вежлив. В конечном счете, это все, что он сделал. Он не давал ей никаких авансов, а просто вел себя как джентльмен. Все ясно, у него нет на нее времени. Хорошие мужчины редко остаются одинокими.

Когда она вернулась, Вито с рассеянным видом сидел на мотоцикле. Увидев ее, он прищурился.

– Ну, что? Нашли?

Она продемонстрировала свою связку и бросила ему ключ от грузовика.

– Под сиденьем.

– Прекрасно, – он слез с мотоцикла. – Софи, я… большое спасибо. Вы нам сегодня очень помогли. Мне хочется, чтобы ваш труд был оплачен. Но я, в конце концов, обещал вам пиццу, – Вито чуть приподнял брови. – Я знаю одно заведение, которое еще открыто. Это на тот случай, если вы захотите получить ее сейчас.

Софи сглотнула. Он не свободен. Но она все еще хотела его. Боже, ну что ты за шлюха? Она заставила себя улыбнуться.

– Если департамент действительно хочет отблагодарить, то пусть подарит мне билет на свободу, а не сажает в тюрьму, когда меня в следующий раз задержат за превышение максимальной скорости.

Лоб Вито покрылся морщинами.

– А я не говорил, что департамент приглашает вас поужинать. Я имел в виду себя, – он глубоко вздохнул. – Прошу вас поужинать со мной.

Софи отчаянным рывком затянула ремень под подбородком. Пожалуйста, не клейся ко мне. Пожалуйста, останься тем хорошим парнем, за которого я тебя принимаю.

– Вы… вы просите меня о свидании?

Замечательно, она даже начала заикаться.

Он серьезно кивнул.

– Да. О свидании, – Вито сделал шаг вперед и одним пальцем приподнимал ее подбородок до тех пор, пока их взгляды не встретились. – Я давно не встречал такого человека, как вы. Будет жаль, если вы навсегда исчезните из моей жизни.

Софи не могла ни шевелиться, ни дышать, она смотрела в его темные глаза, отчаянно желая услышать то, что не могла получить.

Он провел большим пальцем по нижней губе Софи, вызвав у нее тем самым приятный озноб.

– Что вы говорите? – пробормотал Вито мягким, глубоким голосом. – Я поеду за вами до самого дома, а по дороге возьму пиццу. Потом мы сможем немного поболтать.

Вито подошел совсем близко, и Софи знала, сейчас он ее поцелует. И еще, этот поцелуй, наверное, станет самым сногсшибательным моментом ее жизни.

– Итак? – прошептал он, и Софи почувствовала его тепло на своей коже.

Да, да. Эти слова готовы были сорваться с ее языка. Но тут, наконец, включился рассудок, и она услышала эти слова, произнесенные голосом Алана Брюстера. Одумавшись, Софи отскочила назад как раз в тот момент, когда Вито наклонился к ней, чтобы поцеловать.

– Нет! – Софи села на мотоцикл. Она злилась, только не понятно на кого. То ли на него за попытку поцелуя, то ли на себя, что чуть не стала очередной женщиной в его жизни. – Нет, спасибо. Прошу меня извинить…

Вито больше не произнес ни слова, и она с силой ударила по ножному стартеру, заставив сто десять лошадиных сил ожить с громким трубным ревом. Прежде чем выехать на улицу, Софи увидела в зеркало заднего вида, что Вито не двинулся с места. Он стоял неподвижно, как статуя, и смотрел ей вслед.

Глава 5

Воскресенье, 14 января, 23 часа 55 минут

Звонок мобильного выдернул его из глубокого сна. Он с ворчанием схватил телефон и, моргая, посмотрел на дисплей. Харрингтон. Этот самодовольный и заносчивый экс-выскочка.

– Что?

– Это Харрингтон.

Он сел.

– Я знаю. Почему ты мне звонишь посреди ночи?

– Еще даже не двенадцать. Я думал, ты всегда работаешь ночи напролет.

Что правда, то правда, но он совершенно не желал обсуждать этот вопрос с Харрингтоном. К этому идеалисту и его моральному мировоззрению он не испытывал ничего, кроме презрения. У него руки чесались задушить этого типа так же, как он задушил Клэр Рейнольдс. Такое желание пробуждалось в нем каждый раз, когда он слышал брюзжащий голос Харрингтона.

Уже год как Харрингтон пытался ставить ему палки в колеса. Момент смерти Клэр выглядел слишком мрачным и жестоким. Но Ван Зандт разбирался в индустрии и знал, что продается. Сцена, в которой задушили «Клотильду», осталась в Behind Enemy Lines, хотя Харрингтон из-за нее беспрестанно дергался.

Но теперь Харрингтону нечего дергаться. Ван Зандт систематически подталкивал его к уходу, а этот кретин даже не замечал этого.

– Черт возьми, Харрингтон, я так хорошо спал, – из-за Грегори Сандерса, его следующей жертвы. – Скажи мне, что ты хочешь, и я пойду спать дальше.

Повисла долгая пауза.

– Эй! Ты еще там? Если ты меня разбудил просто так, то…

– Я здесь, – ответил Харрингтон. – Джагер хочет, чтобы ты как можно скорее отдал боевые сцены.

Вот оно что. Значит, Джагер, наконец-то, указал ему на дверь. Давно пора.

– Он хочет получить их во вторник, – добавил Харрингтон. – В девять утра.

Появившаяся радость тут же испарилась.

– Во вторник? Он, что, рехнулся?

– Джагер говорил на полном серьезе.

И Харрингтон, по-видимому, тоже. Он говорил так, будто каждое слово тянули из него клещами.

– Он говорит, что ты и так задержал их на месяц.

– Гения нельзя принуждать.

Еще одна пауза. Он, кажется, услышал, как Харрингтон заскрипел зубами.

Было бы очень забавно подвесить этого придурка на цепях.

– Он хочет получить несколько боевых сцен из Inquisitor, чтобы показать их на Pinnacle, – опять пауза. – У нас там площадка.

– На Pinnacle?

Среди производителей видеоигр считалось очень престижным получить площадку на Pinnacle. Фактически это означало реализацию по всей стране, что, в свою очередь, привело бы к расширению его аудитории до нескольких миллионов человек. Это меняло все. Pinnacle ждать не мог. Это реальный срок.

– Если ты меня обманываешь, Харрингтон…

– Нет. Это правда, – в голосе Харрингтона прозвучала растерянность. – Джагер получил приглашение сегодня вечером. Он поручил мне связаться с тобой, чтобы сцены были закончены ко вторнику.

Он только-только приступил к боевым сценам, но как-нибудь справится. До сих пор он все свое время занимался тюрьмой.

– Хорошо. А теперь дай мне поспать.

– Успеешь до вторника? – допытывался Харрингтон.

– Это касается только меня и Ван Зандта, – в его голосе звучало презрение. – Но скажи ему, что я свяжусь с ним до вторника.

И повесил трубку. Этот Харрингтон заслужил, чтобы его выставили пинком под зад. Он не желал двигаться дальше, его мог обойти любой идиот.

Он выбросил Харрингтона из головы и перекинул ногу через край кровати.

Наложив смазку на культю, он подхватил протез и легким движением, которое выработалось за многие годы тренировок, пристегнул его в нужном положении. Встреча с Ван Зандтом ломала весь его график. Ему придется перенести визит к Грегори Сандерсу с утра вторника на поздний вечер. Но в полночь он в любом случае получит свой следующий крик. Он сел за компьютер и написал письмо Сандерсу, в котором сообщил об изменении планов. И поставил подпись с уважением, Э.Мюнх.

Он знал, раз речь зашла о Pinnacle, не стоит злоупотреблять терпением Ван Зандта. Тот признавал его гениальность, а ему придется принести в жертву свое искусство, чтобы завершить анимацию вовремя. Если он и не успеет довести ее до ума, все равно придется предъявлять, чтобы порадовать ВЗ. Лучше недоделки от Фрейзера Льюиса, чем все то, что выдавал Харрингтон. Он подумал о видео с Уорреном Кизом, который размахивал мечом. И о Билле Мелвилле с кистенем. Несмотря на все утверждения последнего, что он специалист по боевым искусствам, с кистенем должного ритма не получилось. Что, в конце концов, он Мелвиллу и продемонстрировал. И обнаружил, что удар кистенем по человеческому черепу ощущается иначе, чем по головам свиней, на которых он упражнялся. Свиньи умирали быстро, но Билл…

Он вытащил видеокассету из своей, аккуратно рассортированной, коллекции и улыбнулся. Черепная коробка Билла со стуком разлеталась вдребезги. Этого вполне достаточно для грандиозной «развлекательной империи».

Он съест что-нибудь по-быстрому, отключит телефон и интернет, чтобы ни на что не отвлекаться, и создаст сцену битвы, которая осчастливит ВЗ. А Харрингтон останется с носом. В конце концов, ничего другого тот и не заслуживал.

Понедельник, 15 января, 00 часов 35 минут

Смертельно уставший, голодный и все еще сильно озадаченный реакцией Софи на стоянке, Вито шагнул за порог своего дома и оказался на поле боя. Несколько секунд он неподвижно стоял и смотрел на бомбежку бумажными шариками, которые летали по его гостиной. Довольно дорогая ваза стояла на опасном расстоянии от края углового столика, а его диван оказался выдвинутым в центр комнаты. Одного взгляда хватило, чтобы понять, здесь царит осадное положение.

Потом бумажная пуля ударила его в висок, и Вито удрученно заморгал. Он поднял вражеский снаряд и нахмурил брови, когда увидел, что в бумагу завернуто грузило из его рыболовного снаряжения. Ребята явно улучшили качество своего оружия.

– Эй! – мимо него вновь пролетели бумажные шарики. – Коннор! Данте! Прекратите! Немедленно!

– О, Боже, – раздался голос из кухни. Вскоре в дверях показался его обладатель, одиннадцатилетний племянник Коннор. – Ты вернулся домой.

– А что еще делать вечером, – сухо ответил Вито и чуть не упал, когда ему под ноги бросился ребенок в пижаме из голубой фланели. Он отцепил пятилетнего Пирса от своих колен и поднял его на руки. – Что у тебя с лицом, Пирс?

– Шоколадная глазурь, – гордо ответил Пирс.

Вито рассмеялся. Внезапно его усталость почти прошла. Дети действовали на него успокаивающе. Он прижал Пирса к своему боку и крепко обнял.

Коннор покачал головой.

– Я говорил ему, чтобы он не ел глазурь, но ты же знаешь, какие бывают дети.

Вито кивнул.

– Знаю. Кстати, у тебя тоже глазурь на подбородке, Коннор.

Щеки Коннора покраснели.

– Мы пекли пирог.

– А мне что-нибудь осталось?

Лицо Пирса скривилось.

– Чуть-чуть.

– Это плохо. Я такой голодный, что готов умять целую свинью. С щетиной, – Вито хитро глянул на Пирса. – Или маленького мальчика. Ты, и в самом деле, выглядишь довольно аппетитно.

Пирс захихикал, потому что хорошо знал эту игру.

– Я слишком костлявый, а вот у Данте хватает мяса.

Данте вылез из-за дивана и напряг бицепсы.

– Это мускулы, а не мясо.

– Думаю, они сгодятся в качестве хорошего окорока, – громким шепотом произнес Вито, а Пирс опять захихикал. – Данте, битва на сегодня закончена. Вам пора в постель.

– Почему? – захныкал Данте. – Было же так весело.

В свои девять лет он заметно вытянулся и почти обогнал Коннора. Данте перекатился через диван, и Вито увидел, что ваза опасно зашаталась. Но Данте спрыгнул на пол и ловко, словно футбольный мяч, подхватил ее.

– Гол от Чиккотелли, – каркающим голосом произнес он. – Публика разразилась громкими аплодисментами.

– Публика сейчас же отправляется в постель, – сказал Вито. – И забудь о дополнительных очках.

Данте с ухмылкой поставил вазу на стол и пнул мяч в воображаемые ворота.

– Расслабься, дядя Вито. Ты слишком напряженный.

Пирс принюхался.

– И воняешь. Как наша собака, когда она валяется в падали. Мама всегда говорит нам, раз он измазался, то мойте его на улице.

Перед глазами Вито всплыли образы трупов, но он задвинул их в самый дальний угол своей памяти.

– Я тоже сейчас приму ванну. Но дома. На улице довольно холодно. А, что вы, ребята, вообще-то здесь делаете?

– Папа повез маму в больницу, – сказал Коннор, внезапно посерьезнев. – А Тино забрал нас сюда. Мы взяли с собой спальные мешки.

– Но… – Вито увидел предостерегающий взгляд Коннора, который тот бросал в сторону младших братьев, и прикусил язык. С вопросами придется подождать. – Вам надо завтра в школу?

– Нет. Завтра День Мартина Лютера Кинга, – сообщил ему Пирс. – Дядя Тино сказал, что мы можем лечь тогда, когда захотим.

– Хм, не совсем так, – Вито взъерошил мальчику волосы. – Мне завтра рано вставать, и я должен выспаться. Так что и вам придется ложиться.

– К тому же, – добавил Коннор, – Тино не говорил, что мы можем сидеть до утра. Только до полуночи.

– А она уже прошла, – сказал Вито. – Так что, чистить зубы и спать. Спальные мешки разложите здесь, в гостиной. А утром соберете шарики и вернете мое грузило в ящик с рыболовными снастями.

Данте широко ухмыльнулся.

– Ладно. Но классно ведь мы придумали с этими штуковинами?

Вито потер висок.

– Полагаю, что да. А где Тино?

– Внизу. Пытается уложить Гаса в постель, – ответил Коннор и взял Пирса за руку. – Он поставил детскую кроватку у себя в гостиной. И Доминик тоже внизу, учит математику. Он хочет спать вместе с Гасом.

Доминик, старший сын Дино, очень добросовестный мальчик. Намного добросовестней, чем был Вито в том же возрасте.

– Я сейчас схожу в душ, а когда вернусь, желаю видеть всех троих в спальных мешках и слышать тихий храп. Понятно?

– Мы будем вести себя очень тихо, – сказал Данте, опустив голову. – Обещаю.

Вито видел, что мальчишки, и правда, стараются. Но он уже неоднократно оставлял племянников на ночь, и знал, что молчание долго не продлится.

Он принюхался к плечу и скривил лицо. От него действительно отвратительно пахло. Ему обязательно надо принять душ, иначе из-за вони он не заснет. А, может, не из-за вони, а из-за разочарования в Софи Йоханнесен. Но меньше чем через семь часов ему вновь придется оказаться возле четырех невскрытых могил.

Понедельник, 15 января, 00 часов 45 минут

Софи вошла в дом дяди Гарри и бесшумно закрыла дверь. В гостиной тихо работал телевизор, но ничего другого она и не ожидала.

– Горячее какао стоит на плите, Софи.

Она улыбнулась, села на подлокотник его кресла и поцеловала дядю в щеку.

– Как ты всегда узнаешь, что мне в данный момент нужно? Я ведь тебе не говорила, что приеду.

Она этого и не собиралась делать. Ей хотелось принять душ, поесть и лечь в постель, но в доме Анны стояла гробовая тишина, а призраки прошлого и сегодняшнего дня не давали ей покоя.

– Хотелось бы верить, что я обладаю даром ясновидения, – произнес Генри, не отрывая взгляда от мерцающего экрана. – На самом деле, я слышу, как ты прислоняешь свой драндулет к шелковице.

Софи подняла голову.

– Наверняка, мисс Спаркс уже нажаловалась.

– Это само собой разумеется. Но я думаю, она умрет, если перестанет жаловаться. Так что сегодня ты сделала доброе дело.

Софи захихикала.

– Мне нравится твоя манера рассуждений, дядя Гарри.

Он в ответ тоже тихонько рассмеялся, но потом хмуро посмотрел на нее.

– Ты надушилась?

– Это Granny’s. Я перестаралась?

Дядя Гарри кивнул.

– К тому же ты пахнешь, как восьмидесятилетняя старуха. Зачем ты взяла духи Анны?

– Можно сказать так, я сегодня столкнулась с кое-чем дурным. Я четыре раза мыла голову, но все без толку. Поэтому ничего лучшего мне в голову не пришло, – Софи пожала плечами. – Поверь мне, в данном случае лучше пахнуть, как старуха.

Гарри протянул руку к ее густым волосам, собранным в узел на затылке, и чуть сжал их.

– Софи! У тебя же мокрые волосы. Ты заработаешь воспаление легких.

Софи ухмыльнулась.

– Я, может, и пахну, как бабушка, но и ты говоришь, как она.

Гарри сердито посмотрел на нее, но потом рассмеялся.

– Так оно и есть. К сожалению. А теперь расскажи, почему ты ко мне приехала с мокрой головой? Не могла заснуть?

– Да. Я надеялась, что ты еще не лег спать.

– Я и Бетт Дэвис. Путешествие из прошлого. Вот это были фильмы! В наши дни…

– Фильмы во много раз хуже, – закончила фразу Софи. Она слышала ее уже тысячи раз.

Дядя Гарри страдал хронической бессонницей. Каждую ночь он в полудреме сидел перед телевизором и смотрел старые, добрые фильмы.

Его присутствие здесь, в этом кресле, служило Софи огромным утешением. Когда ей трудно, дядя всегда рядом с ней. Чтобы выслушать. Или дать совет. Или просто посидеть с ней. Так было всегда.

– Когда я впервые спустилась вниз, то увидела тебя, сидящим в кресле. С Бетт Дэвис. Ты смотрел Коварную леди. Вот это были фильмы, – поддразнила дядю Софи, но его взгляд оставался сухим.

– Да, я помню, – спокойно ответил Гарри. – Тебе было тогда четыре года, и тебе приснился страшный сон. Ты была такой хорошенькой в этой длинной пижамке и носочках.

К сожалению, Софи даже помнила сон, который поднял ее с чужой постели. До того момента все постели являлись для нее чужими. Только Гарри, бабушке и Кэтрин удалось вывести ее из этого состояния. В глубине души она чувствовала себя их должницей.

– Эта пижама мне очень нравилась, – Софи унаследовала ее от кузины Паулы, которой та, в свою очередь, досталась от кузины Нины. Чиненные-перечиненные на пятках носочки и выцветшая фланель. До этого у Софи никогда не было ничего более чудесного. – Она была такой мягкой и уютной.

Глаза Гарри заблестели, и Софи поняла, что он думает о потертой хлопчатобумажной пижаме, в которой ее доставили к нему на порог. Та ночь оказалась очень холодной, и Гарри не мог скрыть своего негодования. Только спустя годы она поняла, что этот гнев направлялся на ее мать.

– Сначала я не заметил, что ты плачешь. Пока не увидел твое лицо.

Софи помнила эту сцену до мельчайших подробностей. Ей приснился страшный сон, и вот она, перепуганная, спускается по лестнице, стараясь не шуметь.

– Я боялась кого-нибудь разбудить.

– Ваша мать никогда не разрешала ее будить.

– Я подумала, что ты разозлишься и отправишь меня обратно, – Софи провела большим пальцем по лбу Гарри, чтобы разгладить морщины. – Но ты, конечно, этого не сделал. Ты посадил меня к себе на колени, и мы вместе смотрели Коварную даму.

В тот момент Софи впервые в жизни почувствовала себя защищенной.

– Почему столько воспоминаний, Софи? Что сегодня произошло?

С чего же мне начать?

– Я сегодня помогала Кэтрин в одном деле. Поточнее рассказать не могу, но это были профессиональные обязанности, – она изобразила в воздухе кавычки.

– И ты увидела мертвеца, – твердым голосом произнес Гарри. – Да, это объясняет, почему ты надушилась. Это чертовски безответственно со стороны Кэтрин. Не удивительно, что ты не можешь уснуть.

– Я уже большая девочка, дядя Гарри. И могу выдержать вид мертвеца. Впрочем, Кэтрин тоже не ожидала, что я увижу покойника, – Софи посмотрела дяде в глаза и глубоко вздохнула. – А когда она закрывала мешок для трупов, мне стало не по себе.

Плечи Гарри поникли, и он печально посмотрел на Софи.

– Ах, дорогая, этого не должно было случиться.

Софи вымученно улыбнулась.

– Все в порядке. Я просто не хотела ночевать одна.

– Тогда оставайся здесь, в своей старой комнате. Мне утром никуда не надо, и я испеку тебе вафли, – голос Гарри вновь помолодел.

Софи широко улыбнулась.

– Очень соблазнительно, дядя Гарри, но рано утром мне придется уйти. Я должна вернуться домой и выпустить на прогулку собак. А потом проведу целый день в музее. Как насчет ужина?

– Ты не со стариком должна ужинать, а выходить в свет. Ты, как полгода назад забилась в этот дом, так и не выходишь из него. Неужели ты никого не любишь?

Перед глазами Софи всплыло привлекательное лицо Вито Чиккотелли, и она раздраженно нахмурилась. Черт возьми, его она смогла бы полюбить. Или зауважать. Но самое плохое, она хотела его даже тогда, когда поняла, что этого не произойдет. От этой мысли на ее языке появилось такое же дурное послевкусие, какое оставило поле с могилами, на котором она работала.

– Нет. Те, кто мне встречаются или женаты, или помолвлены, или крысы, – глаза Софи сузились. – Иногда они ведут себя как порядочные мужчины и заставляют тебя поделиться с ними Beef Jerky.

Дядя Гарри смотрел на нее с тревогой.

– Пожалуйста, скажите мне, что Beef Jerky – это не новомодное приглашение к сексу.

Сбитая с толку Софи уставилась на Гарри, а потом разразилась таким громким хохотом, что чуть не свалилась с подлокотника. Она поспешно прикрыла рот рукой, чтобы не разбудить тетю Фрейю.

– Нет, дядя Гарри. Насколько мне известно, Beef Jerky до сих пор называют вяленую говядину.

– Ты лингвист, ты знаешь.

Софи поднялась.

– Итак, что насчет завтрашнего ужина? Я отведу тебя к Lou's.

– К Lou's? – Гарри на мгновение задумался. – На сырный стейк?

– Нет, на зародыши пшеницы, – Софи закатила глаза. – Конечно, на сырный стейк.

Дядины глаза засияли.

– С дополнительным сырным соусом?

Софи чмокнула Гарри в макушку.

– И с этим тоже. Встретимся в семь. Приходи вовремя.

Она уже почти поднялась по лестнице к своей старой комнате, когда услышала скрип дядиного кресла.

– Софи.

Она обернулась.

– Не все мужчины плохие. Ты еще найдешь настоящего. Ты заслуживаешь самого лучшего.