Текст книги "Разлуки и радости Роуз"
Автор книги: Изабель Вульф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц)
– Да, она ему вдруг позвонила – как гром среди ясного неба.
– Что? Его мать?
– Да. Она не видела его тридцать пять лет.
– Ничего себе! Тридцать пять лет?
– Да. И что же произошло?
– Она, конечно, боялась, что он и слушать ее не захочет, но теперь они лучшие друзья.
Проклятье, только этого мне не хватало – Счастливое Воссоединение Семейства! Я налила себе еще вина. Спустя семь – или восемь? – бокалов танцоры закружились у меня перед глазами и стали срастаться, как сиамские близнецы. Худые как жерди мужчины истончались до размеров термометров, отплясывая рядом с пышногрудыми рубенсовскими красотками; Гилберт и Джордж [26]26
Имеется в виду творческий тандем, который составляют Гилберт Прош (р. 1943) и Джордж Рассмор (р. 1942). английские художники, основоположники перформанса и фотоарта.
[Закрыть]в очках раскачивались бок о бок с героинями картин Фрагонара в пышных оборках: Мальчик Сера [27]27
Речь идет о картине французского художника-импрессиониста Жоржа Сера (1859–1891) «Купание в Аньере».
[Закрыть]в яркокрасных купальных трусах энергично кружился с девушками Тиссо [28]28
Героинями полотен английского художника Джеймса Жака Тиссо (1836–1902) часто становились молодые девушки
[Закрыть]. Бев и Тео весело болтали, будто были знакомы уже тысячу лет. Хмммм…
– Что ты, я уверена, что мужчины и женщины – существа с разных планет, – горячо спорила она. – Мужчины – с Марса, женщины – с Венеры.
– Чепуха, – ответил он. – Во-первых, на Марсе нет воды, и атмосфера состоит в основном из углекислого газа, так что нет условий для поддержания жизни. А на Венере средняя температура 870 градусов по Фаренгейту, и целый день идет кислотный дождь. – Бев захихикала и закатила глаза. – Хочешь потанцевать? – предложил Тео.
– С удовольствием, – ответила она, – но на танцполе двинуться негде. Может, попозже, когда будет посвободнее?
– Ты уверена? – Она кивнула. – А ты, Роуз? Роуз?
– Шш-тто? – Я опустила бокал.
– Хочешь потанцевать?
– У-у-ррр.
– Хочешь?
Хочу ли я?
– Ну… уффф… ладно. Па-ашли!
Беа вернулась за столик с Генри, Белла выплясывала с Джексоном Поллоком, а мы с Тео направились на танцпол.
– Так значит, все-таки нет жизни на Марсе? – заикаясь, спросила я его. – Я очч-ч разочарована.
– Нет, в будние дни никакой активности. Но в субботу вечером жизнь кипит!
Я захихикала, потом увидела Эда и замолкла.
Ты хочешь меня обидеть? – протянул певец.
Да, Эд, очень хочу.
Ты хочешь, чтобы я плакал?
О, я с удовольствием бы на это посмотрела, с горечью размышляла я, кружась с Тео в медленном танце. Эд и Мисс Мира среди карликов были менее чем в шести футах, но я героически их игнорировала.
Я верю, что умею летать… – пропел солист.
Мари-Клер обвила шею Эда толстыми свинячьими ручками. Я обняла Тео.
Я верю, что могу прикоснуться к небесам…
Она шарила своими пальцами-сардельками по его спине. Фу, телячьи нежности.
Я думаю о тебе днем и ночью…
Она поднялась на цыпочки и стала шептать какие-то ласковые слова ему на ухо. Я тоже промямлила что-то на ухо Тео.
Расправь крылья и улетай…
– Пркрсссно… оччч-ч мило, – пробормотала я. И громко икнула. – Ой, извиняюсь.
– Я рад, что тебе весело, – немного смутившись, произнес Тео.
– Ммм-е оччч-ч весело!
– Костюм супер, между прочим.
Супер. Какое милое словечко.
– Ох! Шпасибо блшшое. – Я опять икнула – это было невыносимо. Вдруг нахлынула усталость, и я положила лоб Тео на плечо. Голова у меня закружилась.
Я воспарю к небесам…
Мы медленно повернулись, я подняла голову и на мгновение увидела Бев.
Смотри, как я бегу сквозь открытую дверь…
Вид у нее был расстроенный и напряженный, она сильно нахмурила брови. Что это с ней? О господи – ну конечно! Она весь вечер ворковала с Тео и теперь огорчена, что я с ним танцую. Мне хотелось броситься к ней и заверить ее, что нет повода беспокоиться, ведь, во-первых, он меня на десять лет моложе – да он просто малявка, черт возьми! И во-вторых, мы всего лишь танцевали. Ему просто стало жалко свою старую и одинокую квартирную хозяйку, поэтому он и решил встряхнуть ее немножко. Генри и Беа по левую сторону от нас, похоже, чудесно поладили: они танцевали, прижавшись щека к щеке. Ну и ну. Мы с Тео прогарцевали мимо Эда и Мисс Низкорослая Вселенная, и я все еще намеренно их игнорировала. Как здорово, что Тео такой симпатичный. И тут, расхрабрившись от спиртного, я пристально взглянула Эду в глаза. Всего лишь на долю секунды. Уставилась на него, не мигая. И, хотя к этому моменту глаза у меня уже были в кучку, я различила боль в его взгляде. Поделом, он сам виноват, злорадно подумала я. И вдруг голову пронзила резкая боль.
– О-о-ой.
– Что такое, Роуз? – прошептал Тео.
– Голова сейчас разорвется!
– Хочешь присесть?
– Да, пожалуй. Нет, ни в коем случае! – Ведь оркестр заиграл мою любимую песню, «Every Little Things» из «Битлз».
Генри и Беа вертелись как волчки и подпрыгивали. Тео кинулся к Бев. Он выкатил ее на танцпол и принялся танцевать с ней, прыгая вокруг ее кресла и энергично кружа его обеими руками. Внезапно он схватил ее за талию, поднял из кресла и закружил. Ее голубой атласный пояс развевался у нее за спиной, как хвост кометы. Она запрокинула голову и засмеялась. Тео покружил ее еще два раза – у меня все перед глазами завертелось – и усадил в кресло. Она беспомощно хихикала. Тео танцевал с Беверли, а Генри и Беа – со мной. Я веселилась от души – да пошел этот Эд со своей Покемоншей! Но было бы еще веселее, если бы у меня так не раскалывалась голова. Только я собралась вернуться и сесть за столик, как на сцену опять вышла Ульрика Мост.
– Дамы и господа, я ненадолго прерву танцы, чтобы вручить приз за лучший костюм.
Под звон фанфар и грохот барабана мы отошли к краю танцплощадки.
– Нам выпала нелегкая задача, – добавила Ульрика, сжимая в руке три золотых конверта. – У всех сегодня замечательные костюмы. Но комитет бала и я вынесли окончательное решение. Итак, начнем с первого приза, хоть это и не принято. Приз вручается… – Она открыла конверт. – … нашему гостю в костюме по мотивам «Терапевта» Магритта! – Мы бурно зааплодировали, а удивительный человек полуклетка-полубизнесмен в сопровождении друга медленно подошел к сцене за призом. – Второе место – Мерилин Монро Энди Уорхола! – Под восторженные возгласы цветная Мерилин выступила вперед, получила конверт, дважды покружилась вокруг себя и отвесила низкий поклон. Голова у меня болела так, будто кто-то пытался пробурить в ней дырку дрелью «Блэк энд Декер». Я закрыла глаза. Но от этого у меня так сильно закружилась голова, что я опять вытаращила глаза, облокотившись на руку Тео. – И третий приз, – объявила Ульрика, – едва ли не превзошедший оригинал «Пылающий июнь» лорда Лейтона…
«Пылающий июнь»?
– Это же ты, – шепнул Тео.
– Ой. Точно. – Я пробралась сквозь толпу и прошла через танцпол к сцене, которая, как мне вдруг почудилось, отдалилась на огромное расстояние. И при этом я смутно осознавала три вещи: что моя голова сейчас взорвется, как граната; что туфли Ульрики переливаются в свете лампочек; и что мужчина, за которым я по закону до сих пор замужем, стоит напротив. Точнее, он не стоял напротив. Они с мисс Низшее Существо продвигались к выходу.
– Поздравляю! – вежливо сказала Ульрика, протягивая мне изящную руку. Я не столько пожала, сколько вцепилась в нее, потому что боялась рухнуть на пол. На мгновение лицо Ульрики расплылось, но потом я навела фокус. – Прекрасный костюм, добавила она, улыбаясь, как я заметила, одними губами.
– Шшшпсссибочки, – промямлила я и взяла протянутый мне золотой конверт.
– С вами все в порядке? – спросила она.
– Шш-тто? – У меня так болела голова, что мне захотелось, чтобы кто-нибудь меня обезглавил. – Всссххрошо, – пробормотала я. – Оччч хррршо. – И только я собралась повернуться и пойти к столику, как почувствовала волну тошноты. Наклонившись, я ухватилась за микрофонную стойку и зажмурилась, а когда открыла глаза, к моему изумлению, блестящие туфельки Ульрики Мост были все заляпаны блевотиной.
Глава 7
Я смутно припоминаю, что произошло потом. Вроде как раздался всеобщий возглас ужаса, а потом я различила отдельные реплики:
– О боже, ее вырвало.
– Может, она больна?
– Вызовите врача.
– Нет, позовите Чарлза Саатчи [29]29
Чарлз Саатчи – знаменитый коллекционер, в его галерее представлены самые провокационные экспонаты современного искусства.
[Закрыть]! Он за это целое состояние выложит!
Потом меня выкатили из отеля на инвалидной коляске Бев – она сидела у меня на коленях. Близняшки поздравили меня с тем, что я заблевала туфли Ульрики, а не ее платье.
– Но это были такие красивые туфли, – сокрушалась я, пока мы ждали такси на Стрэнде. – Все в блестках. Проклятье.
– Она этого не оценила, – заметил Генри.
– Хотя Климт еще тошнотворней, – сказала Белла.
– Да, декадентство отвратительно, – согласилась Беа. – Признаться, раз уж она гладила задницу коровы, немного блевотины не должно ее испугать.
– Не переживай, Роуз, – утешил меня Генри, когда тебя стошнило, многие гости уже ушли.
– Эд точно ушел?
– Да, – ответили близнецы.
– Точно?
– Точно!
– Слава богу.
Тем не менее я сгорала от стыда. И все это из-за Эда. Если бы он не пришел со своим карманным терьером, я вела бы себя прилично…
На следующее утро я проснулась в одежде. Похмелье тугим черным обручем стягивало голову. И я поняла, что Тео помог мне подняться наверх и снять туфли, накрыл меня одеялом и поставил у кровати кувшин с водой.
– Спасибо, – простонала я, заходя в кухню и глотая две таблетки нурофена. – И… извини. Ты, наверное, умер от стыда рядом со мной.
– Ну, почти, – прямо ответил он.
Похоже, этот парень не привык стесняться в выражениях.
– Ха-ха-ха! – прокричал Руди.
– Надо перечитать буклет «Злоупотребление алкоголем», – измученно проговорила я. – Я с восемнадцати лет так не напивалась. Это все эмоциональный стресс.
– Из-за бывшего мужа?
– Да, будущего бывшего мужа.
– Ты назвала его «бывшей мамой», – недоуменно проговорил Тео.
– Правда?
– Что ты имела в виду?
– Ничего. Не хотела, чтобы он понял, что мы говорим о нем. Как тебе бал? – спросила я, потягивая чай.
– Здорово, – ответил он. – Супер. – Он улыбнулся своей странной кособокой улыбкой. – Мне понравились твои друзья. Кстати, смотри, что мне удалось спасти, – он протянул мне золотой конверт.
Внутри было приглашение на двоих – бесплатный ужин в кафе «Ривер». Я отнесла его Бев. Хотела возместить ей причиненное неудобство и извиниться за то, что нарочно заигрывала с Тео, хотя знала, что он ей нравится.
– Но это же ты выиграла, – возразила она, когда я протянула ей приз. – Ты заслужила.
– Я хочу отдать это тебе.
– Почему?
– Я провинилась и хочу возместить, – устало объяснила я. Тревор проводил меня в дом. – Пожалуйста. Я тебе весь бал испортила. Но этого бы не произошло, если бы Эд не пришел. Даже не знаю, с какой стати он явился, – с несчастным видом добавила я, когда мы прошли в кухню. – Я была в шоке.
– По-моему, я знаю, – с опаской проговорила Бев, наполняя чайник водой. – Я заметила, что он сидел за одним столиком с членом комитета Джилл Харт. Сегодня утром я разговаривала с Джилл, и та призналась, что вместе училась в школе с… подругой твоего мужа, – деликатно проговорила Бев.
– То есть с его любовницей? До этого она была нашим консультантом по вопросам брака.
Бев скорчила гримасу.
– Да, ты говорила. Но ты же знаешь, как я люблю совать нос не в свое дело, – добавила она с улыбкой. – Я расспросила Джилл – искушение было слишком велико. И она сказала, что Мари-Клер хотят привлечь за нарушение профессиональной этики. Судя по всему они провели внутреннее расследование, и после Рождества ее выкинут вон.
– Супер! – обрадовалась я. – Может, они позволят мне сделать это лично? Мой инструктор по тайбо утверждает, что у меня отличный удар. Она же должна сохранять браки, – с горечью добавила я, – а не разбивать их. Она вывела меня из равновесия. Невыносимо видеть их вместе. Если бы я знала, я бы вообще не пошла.
– Понимаю, – сказала Бев. – Если бы Джефф появился там со своей новой пассией, я бы чувствовала то же самое. Но Лондон – как большая деревня: все друг друга знают. Шесть стадий расставания и все такое.
– Шесть? – скептически повторила я. – Скорее три или даже две. В любом случае, извини, что я испортила праздник, – добавила я, когда она налила мне кофе. – Я за этим и пришла – извиниться.
– Ничего ты не испортила. Вечер был волшебный. Джилл сказала, что мы собрали сорок тысяч – хватит, чтобы обучить пятерых щенков. И мне очень понравились твои друзья.
– Кстати, – прервала я ее, – единственная причина, по которой я заигрывала с Тео, – потому что Эд оказался там с Мари-Клер.
– О, – тихо проговорила Бев, – понятно.
– К тому же я напилась в стельку, ты и сама видела. Но он меня совершенно не интересует, только как квартиросъемщик, и поэтому…
– Что?
– … он свободен. Я просто говорю тебе, чтобы ты знала.
– Но почему ты решила, что мне это интересно? – спросила она. Дрожь в голосе и красные пятна на обеих щеках выдали ее с головой.
– Ну, потому что ты… так много с ним разговаривала, и вообще… Послушай, Бев, я не хочу показаться невежливой, – добавила я, – но, когда я с ним танцевала, ты вроде бы была не очень довольна.
– Правда? – рассеянно проговорила она. Вид у нее был откровенно изумленный.
– Нет. По правде говоря, по-моему, ты была в бешенстве. Медленный танец, и я вся пребывала в эмоциях, да еще выпивка в голову ударила, так что я подумала… – Я многозначительно на нее взглянула. – Я подумала…
– Что ж, ты ошиблась. Я расстроилась… – она вздохнула, – … из-за той песни. «Я верю, что умею летать». Она все время вгоняет меня в депрессию, потому что я не верю, что могу летать, не говоря уж о том, чтобы парить, и я уж точно не побегу сквозь открытые двери. К тому же мне было не очень-то весело сидеть там в наряде чертовой балерины, которая не может танцевать.
– Извини, – сказала я. – Я только подумала, что он тебе нравится, и хотела подбодрить тебя, вот и все.
– Тео очень милый, – согласилась Бев, поглаживая Тревора по голове, – и очень симпатичный.
Я на минутку задумалась над ее словами.
– Да, мне тоже так кажется.
– И он явно пережил трудные времена.
– Он тебе все рассказал? Про жену?
– Да, но мне хочется, чтобы мы с ним остались просто друзьями. У меня нет к нему никаких романтических чувств, Роуз. Надеюсь, ты мне веришь.
– Конечно, верю, – солгала я. Я поняла, что наступила на больную мозоль, поэтому решила сменить тактику. – Двойняшкам так понравилось, – сказала я. – Белла подцепила этого Джексона Поллока – он тако-о-ой красавчик. И у Беа с Генри что-то завязалось…
– Да, – согласилась Бев, помешивая кофе.
– И твоим друзьям было весело.
– О да, они прекрасно провели время. – Повисла неловкая тишина, и я слышала, как тикают кухонные часы. – Роуз, – робко проговорила Бев, – я хотела тебя кое о чем попросить…
– Все, что угодно.
– Я вот подумала…
– Да?
– Хмм… Только хотела попросить…
– Что?
– Мне немного неловко…
– Не волнуйся. Проси что хочешь.
Бев потупилась в пол, а потом подняла голову.
– Ну… если ты не против, не могла бы ты отнести мой костюм обратно в магазин?
– Конечно, – ответила я. И что такого? Почему это ей неловко меня об этом просить?
Прошло три дня после маскарада, и я заставила себя забыть о своем позорном поведении. Я же перед всеми извинилась и даже послала Ульрике чек на приличную сумму, так что какой смысл терзать себя? Как ведущая психологической рубрики, я бы дала себе такой совет: хоть я и вела себя отвратительно, что было, того не вернешь, поэтому нужно просто выкинуть это из головы. К тому же я прекрасно умею забывать о неприятном. Просто запираю неприятности в этакий чулан памяти. Аккуратно раскладываю по ящичкам и запираю дверь. Этому приему я научилась еще в детстве. Поэтому нечего терзаться унижениями. Все кончено, что сделано, то сделано. К тому же в этот вечер произошло и кое-что хорошее, поэтому, несмотря ни на что, я все же очень рада, что пошла.
Во-первых, Беверли познакомилась с Тео. Да, я помню, что она сказала, но верится с трудом – зачем бы она стала это так усиленно отрицать? Не хочу показаться самодовольной, но вообще-то я очень хорошо умею читать между строк. Мне кажется, что Бев попросту смущена, потому что между ней и Тео шесть лет разницы в возрасте, вот она и пытается притвориться, будто ничего не произошло. Естественно, он немного настороже, потому что Тео пришлось столько пережить за последнее время. Но я с легкостью могу представить их вдвоем. Я почувствовала между ними какую-то связь на уровне кармы. Сегодня, когда я подметала листья в саду, на меня внезапно как будто снизошло видение: счастливая свадьба Тео и Беверли годика через полтора. Тревор был шафером с белой ленточкой на ошейнике. Потом все отправились на прием в планетарий или Гринвичскую обсерваторию. Мы угощались свадебным обедом, а Тео произносил речь.
– Сегодня чудесный день, – начал он, и его голос подрагивал от сдерживаемых эмоций. – Мне пришлось пережить болезненные и тяжелые времена, но знакомство с Бев все перевернуло. Она вошла в мою жизнь, как солнечный свет. Но наше счастье было бы невозможным, если бы не… – он повернулся ко мне, – … наша дорогая подруга Роуз Костелло. За Роуз Костелло! – произнес он, поднимая бокал. Я залилась краской и улыбнулась. И мысленно перемотала пленку вперед, на крестины их первого ребенка. Они попросили меня быть крестной их девочки, которую – ни за что не угадаете – назвали моим именем! Это было невероятно трогательно. Вырывая из земли огромный одуванчик, я боролась со слезами. Как приятно приносить людям радость. И устраивать чужие судьбы. Взять, к примеру, Генри и Беа – я и их тоже свела. Внезапно я очутилась на их свадьбе в Эшфорде – родители двойняшек до сих пор живут там. Вообще-то, разумеется, это была двойная свадьба, двое на двое, потому что Белла тоже прощалась с девичеством. Она выходила за Джексона Поллока, с которым тоже познакомилась – вы угадали – с моей помощью! У близнецов были одинаковые кремовые шелковые платья от Веры Ванг, хотя, как ни странно, на Генри тоже было такое платье… Только я хотела представить, как это будет выглядеть на свадебной фотографии, как зазвонил телефон. Я сняла трубку.
– Привет. – Это была Беа. – Что делаешь?
– Строю планы… в смысле планирую ответы на письма.
– Опять работаешь? Ты что, с ума сошла? У меня новость про Генри.
– Можешь не говорить – он пригласил тебя на свидание.
– Нет. Я сама его пригласила.
– Очень смелый поступок.
– Я решила, что нечего ходить вокруг да около. Мне тридцать семь, он мне очень нравится, и нужно действовать прямо. Генри такой классный мужик, – захихикала она. – У него потрясающее чувство юмора – я чуть живот не надорвала!
– Хмм, да.
– Ты же не хочешь сама с ним встречаться, Роуз? – вдруг в ужасе спросила Беа. – В конце концов, он же был твоим парнем.
Я представила Генри в черном шелковом коктейльном платье, босоножках и розовом боа из перьев.
– Нет, – ответила я. – Он супер. Но я не хочу.
– Кстати, ты знаешь, что он рассказал нам о пустом помещении на Хай-стрит-Кент? Вчера мы с Беллой ходили на разведку, а сегодня утром подписали арендный договор. Далековато от центра, – продолжала она, – но зато по хорошей цене. И место подходит идеально.
– Прекрасные новости. Как Белла?
– Без ума от нового парня. Эндрю то, Эндрю это – меня уже тошнит от этого Эндрю. Но мне-то какая разница, у меня с Генри все о'кей. Сразу видно, когда ты нравишься мужчине, – задумчиво проговорила она. – Между нами моментально возникло притяжение. Кстати, мне показалось, что Тео и Бев очень друг другу понравились.
– Да, – согласилась я. – Понравились. Но Бев не признается, а у Тео тоже проблем полно с этим разводом. Но может, что-то получится.
– Я хотела спросить, что ты делаешь на Рождество? – добавила Беа. – Хочешь съездить с нами домой? Мы завтра уезжаем.
Рождество в Эшфорде? Ну уж нет.
– Это очень мило, Беа, – осторожно проговорила я. – Но я не уверена, что хочу возвращаться. Сама понимаешь, все эти воспоминания… – Мой голос поник.
– Ммм… я так и думала, что ты это скажешь. Какие у тебя планы?
– Буду дома одна.
– Звучит отвратительно.
– Но я не против.
– А Бев и Трев?
– Завтра уезжают к ее родителям в Стивенэйдж, а на Новый год в Шотландию.
– А где будет Тео?
– В Лидсе, со своими родителями. Но у меня есть мой неумолкающий Руди и целая гора писем. Правда, Беа, со мной все будет в порядке…
– Я мечтаю о снежном Рождестве, – затянул Руди в канун Рождества. – Добрый вечер, в эфире программа «Мировые новости»!
Послышался стук почтового ящичка, и я во второй раз за день вышла в прихожую за почтой. Мне пришло приглашение на очередной ланч ведущих колонок экстренной помощи и куча рождественских открыток. Была одна из редакции, подписанная – точнее, проштампованная – Рики и его помощником Питом. Одна из бухгалтерии с подписями пятнадцати человек, которых я в глаза не видела. Открытка от нашего астролога Синтии с гороскопом на следующий год. Благодаря «щедрости Юпитера» меня ожидали «поразительные перемены». Но мне не нужны больше поразительные перемены, подумала я, в этом году их было более чем достаточно. Я дважды переезжала, мой брак развалился. Осталось только умереть, чтобы довершить этот драматический список. Еще пять открыток прислали рекламные отделы разных издательств. Остальные были от друзей. «Надеюсь, ты держишься молодцом» – эта фраза встречалась особенно часто – деликатный намек на предстоящий развод. Еще одна популярная фраза: «Держи нас в курсе». Читай: «Не терпится узнать последние сплетни». Взяв открытки из набора, который у меня всегда под рукой, я нацарапала пару-тройку ответов – они придут после Рождества, но какая мне разница. В этом году ни к чему делать вид, будто у меня праздник. На это Рождество я не особенно старалась, и единственным праздничным украшением была полоска мишуры, которую я повесила на поникшее фиговое деревце. Если бы у меня были деньги, поехала бы на какой-нибудь далекий остров в Тихом океане – одна. И вот я распечатала последнюю открытку – ее переслали с радио «Лондон FМ». На ней была изображена новогодняя елочка, усеянная красными сердечками. Подпись гласила: «Дорогой Роуз, моей самой любимой ведущей во всем мире и неотразимой красавице. Море любви и поцелуев. Колин Твиск». В левом нижнем углу был постскриптум: «Ваш чудесный совет сработал!» Я вытаращилась на крестики рядом с подписью, обозначающие поцелуи, со смутным зловещим предчувствием, и тут зазвонил телефон. Я сняла трубку.
– Алло? – произнесла я.
Тишина и затем тяжелое дыхание, более хриплое, чем до этого. Я набрала воздуха в легкие, опустила трубку и только потом прокричала: «Козел!» И вдруг услышала шаги Тео по лестнице.
– Ты это мне? – с улыбкой произнес он.
– Нет. Опять звонили и дышали в трубку. Этот маньяк никак не угомонится. Тео. Это так…
– Раздражает?
– Да. – Я нажала 1471. – Защита от определителя.
– Позвони на телефонную станцию или в полицию.
– Мне кажется, нельзя – мне же никто не угрожал.
– Если так будет продолжаться, я сам позвоню. Ну ладно, я поехал, воссоединение семейки, – проговорил он, закатив глаза. – Вернусь двадцать восьмого. Ничего, что ты остаешься одна, Роуз?
– У меня все о'кей, – промямлила я. – Спасибо.
– Не забудь закрыть дверь на цепочку.
– Не забуду.
– И поосторожней с телефонными звонками. – Я кивнула, тронутая его откровенной заботой. – Что ж, тогда прощай, любовь моя, – беззаботно произнес он и надел пальто.
Меня словно ножом в живот ударили.
– Что такое, Роуз? Ты в лице переменилась. Что случилось? – повторил он. – Я что-то не то сказал?
– Вообще-то, да.
– Что?
– Просто я… терпеть не могу это выражение.
– Какое?
– Прощай, любовь моя.
– О. – Он был в замешательстве. – Почему?
– Потому что Эд всегда так говорил – прощай, любовь моя. Так и произошло.
Тео взглянул на меня:
– Что ж, тогда просто пожелаю тебе счастливого Рождества, – сказал он и открыл дверь.
– Так уже лучше. Спасибо. И тебе тоже.
После ухода Тео мне почему-то стало не по себе, но к людям же привыкаешь, не так ли? Поэтому я решила немножко прибраться, меня это отвлекает. Разобралась в шкафу – люблю, когда одежда висит по цвету (и по сезону, разумеется), потом ровно расставила туфли. Навела порядок в сумочке, разложив все мелочи по нужным кармашкам, и принялась вылизывать дом. Помыла пол на кухне, пропылесосила в прихожей и на лестнице. Пропылесосила лестничную площадку у спальни Тео и, поскольку его дверь все равно была приоткрыта, решила заодно пройтись у него по ковру. Двигая пылесос в его комнату, я заметила, что он немного прибрался. Вытащил книги из коробок и расставил по полкам, повесил на стены постеры. На стене висела карта звездного неба – словно соединенные ребенком точки головоломки, белые на темно-синем фоне. Я разглядывала созвездия: Большая Медведица, Малый Пес, Телец и Близнецы – я Близнецы по зодиаку. О большинстве созвездий я даже и не слышала: Беллатрикс, Киль, Дельфин, Скульптор, Феникс, Орел и Рысь. Еще на стене висела большая лунная карта. Кратеры усыпали сероватую поверхность, словно лопающиеся пузыри. У них тоже были забавные названия: Океан Бурь, Море Влажности, Море Ясности. Вот только у меня в жизни никак на наступит ясность, подумала я, оглядев его комнату.
Шелковая ночная рубашка все еще выглядывала из-под подушки – бедный парень. Я посмотрела на фотографию в серебряной рамке – наверное, это его жена, догадалась я. Блондинка, очень красивая, безупречный овал лица и потрясающая улыбка. Меня вновь поразило, как же она похожа на Тео, но, в конце концов, нас всех притягивают люди одного и того же физического склада. К моему удивлению, взгляд у нее был не жесткий, а смешливый, будто ее легко рассмешить или обрадовать. Бедняга Тео. Он явно был без ума от нее. Наверное, развод для него стал настоящим адом. Закрыв дверь в его комнату, я спустилась вниз. На автоответчике мигала лампочка – должно быть, шум пылесоса заглушил звонок.
– Роуз, это Генри! – к своему облегчению, услышала я. – Уезжаю в Уилтшир повидаться с родителями. Спасибо, что пригласила меня на бал. Это был… – он замялся, – … особенный вечер. Ты, наверное, знаешь, что Беа звонила, – добавил он с застенчивой усмешкой. – Она супер – такая хохотушка, – и мы договорились вскоре опять увидеться. В общем, желаю тебе счастливого Рождества, несмотря ни на что, и хорошего Нового года. – И он пропел бархатным баритоном: – Веселого, веселого Рождества… – Громко чмокнул воздух – звук был такой, будто в ванной вытащили затычку, – и был таков.
Хочешь не хочешь, а это Рождество будет невеселым, но что я могла изменить? Я правильно сделала, что не поехала в Кент. Дело в том, что – не знаю, зачем я вам это рассказываю, – мне никогда не нравилось проводить там Рождество. Полдня мы торчали в церкви и даже телевизор не смотрели, потому что мои предки не одобряли это занятие. Слушали по радио обращение королевы, потом играл государственный гимн, и всем приходилось вставать! Затем в гости приходили две незамужние тетки моей мамы, но, честно говоря, они были до смерти скучные. Через стену я слышала звенящий смех близняшек и звук их телевизора. Поэтому я просила у родителей разрешения пойти к соседям, и в конце концов они соглашались. «Но только если ты не будешь безобразничать», – говорила мама. Она всегда так говорила: «Только не безобразничай», – каждый раз, когда я отпрашивалась гулять. «Она не безобразничала?» – спрашивала она, забирая меня из гостей. И чужие мамы очень вежливо отвечали: «Нет, что вы. Роуз – золотая девочка».
Вспоминая детство, я понимаю, что они были правы. Я росла тихоней и никогда не хулиганила. Жутко стеснялась высокого роста. Сейчас-то меня это не тревожит, наоборот, даже нравится, но когда я была ребенком, я ненавидела свой рост. И моим родителям будто все время приходилось за меня извиняться, словно они стыдились своей дочери-дылды, которая, как сразу же становилось понятно, вовсе и не была их дочкой. Но когда они брали меня из приюта, они же не догадывались, что я вымахаю под шесть футов к двенадцати годам. Но в любом случае меня не особенно часто приглашали в гости, потому что родители не позволяли мне приводить друзей. Как я уже говорила, мама очень гордилась порядком в доме и не хотела, чтобы мы шумели и «разводили грязь».
По правде говоря – хоть это и жестокая правда, – мне кажется, что мои родители вообще не любили детей. Я даже иногда задумывалась, зачем они меня взяли. С какой стати сорокатрехлетняя пара, бездетная в течение пятнадцати лет, ни с того ни с сего захотела усыновить ребенка? Лишь после их смерти, разбирая вещи, я нашла ответ на свой вопрос. Короче говоря, с Рождеством в Эшфорде у меня связано немного счастливых воспоминаний, поэтому я и предпочитаю праздновать его в Лондоне.
Прошлое Рождество, не в пример этому, было волшебным. Мы с Эдом даже называли его Рождеством Любви – праздновали вдвоем, счастливые, у него дома. Включая радио, я с горечью представила его и его карлицу вдвоем у камина. Внезапно у меня в голове возникла живописная картина: карлица лежит на одном из наших блюд «Веджвуд» со скрученными ручками и ножками, нафаршированная и покрытая медовой глазурью. На ее поросячьей мордочке застыло изумленное выражение, а во рту торчит большое яблоко…
Однажды в городе царя Давида, – протянул хор мальчиков королевского колледжа в Кембридже, – в простом загоне для скота мать уложила младенца в ясли… – Повезло же этому младенцу, подумалось мне. – В ясли вместо колыбели… – Рождественские песни всегда берут меня за живое. В горле застыл знакомый комок. – Нежную мать звали Марией… – Жаль, что моя мать не была нежной. – Иисус Христос, младенец Иисус. – Глаза намокли от жалости к самой себе, и я выключила радио. Чтобы боль утихла, нужно отвлечься, подумала я, пошла в кабинет и занялась работой.
Погрузившись в проблемы других людей, легко забываешь о своих.
Он порвал со мной, и я этого не переживу, – читала я. – Моя жена познакомилась по интернету с мужчиной… Мы с сыном не виделись двенадцать лет… Соседи так ругаются, что я всю ночь не могу уснуть…
Когда я ответила примерно на двадцать писем, до меня дошло, что за окном стемнело. Я спустилась в гостиную и задернула шторы и тут отчетливо услышала скрип калитки. Посмотрела в глазок, и сердце мое упало. Нет, только не это. Свидетели Иеговы.
– Добрый вечер, мадам! – вежливо произнес один из них, приподняв шляпу.
– Я же просила больше не приходить.
– Но мы бы хотели поделиться с вами любовью Божьей. Уделите нам пять минут своего драгоценного времени.
– Нет.
– Но Иегова ждет, чтобы поприветствовать вас в своем царстве.
– И ему еще долго придется ждать.
– Но Иисус любит вас, мисс Костелло!
– Все вы так говорите… – Что? – Откуда вы знаете мое имя? – выпалила я.
– Оно есть в списках избирателей.
О. Ну конечно.
– Послушайте, – измученно проговорила я, – вы зря тратите время. Я не в восторге от сект и не верю в Иисуса. Счастливого Рождества. Прощайте.
Я закрыла дверь на два замка, снова повесила цепочку и уселась перед телевизором. На экране Джимми Стюарт в эйфории бежал через водопад Бедфорд.
