Текст книги "Разлуки и радости Роуз"

Автор книги: Изабель Вульф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)

К удивлению, я очень быстро заново освоилась в доме Эда. Я готовила на двоих, пользуясь рецептами Тео, – хотя потребовалось время, чтобы привыкнуть к здешней громадной плите. Помогала Эду переодеваться перед сном. Будила его по утрам и оборачивала гипс пластиковой пленкой, когда он шел в душ. Терла ему спину и мыла голову, держала полотенце, когда он выходил из ванной. Выдавливала зубную пасту на щетку, намазывала его щеки пеной для бритья и стелила постель. Должно быть, Тревор чувствовал себя так же, ухаживая за Беверли. Меня волновала внезапная интимность, возникшая между нами после долгих месяцев отчуждения и настороженности. Видеть его обнаженным – впечатление не для слабонервных, но я внушала себе, что я всего лишь его сиделка. Только вот это было вранье. Я была его женой.

Вечером в понедельник я вернулась в Кэмбервелл, чтобы проверить, как дела дома и забрать ноутбук. Тео дома не было, но по кухонному столу были разбросаны рекламки агентств недвижимости. Отдельные объявления он обвел красным фломастером – маленький коттедж в Кенсингтоне, квартира с садиком в Стоквелле. Меня охватила паника и невыразимая грусть.

– О боже, – вздохнула я, разглядывая листочки, – не хочу, чтобы он уезжал. Тео просто чудо. Он замечательный, – пробормотала я. – Он изменил мою жизнь. О боже, я совсем запуталась. Понятия не имею, что делать дальше.

Мне хотелось, чтобы в моей жизни все было как раньше: мы с Тео счастливо жили бы вдвоем, вместе готовили, играли в «Скраббл» и шутили, ходили в паб с Беверли и Тревом и наблюдали за звездами холодными ясными ночами. Я посмотрела на небо сквозь стеклянную крышу. Сгущались сумерки, и бледная сияющая Венера опустилась совсем низко на темно-синем небе. Проснулся Руди и принялся болтать и чистить перышки. Я покормила его и вычистила его клетку. Взяла вчерашнюю газету и мельком проглядела кроссворд. Номер один по вертикали: «Небесное тело овальной формы, движется по сильно вытянутым орбитам», шесть букв. «Комета». Вот и Тео скоро начнет движение по другой орбите, расстроенно подумала я. Хотя меня утешала мысль, что покупка недвижимости иногда занимает многие месяцы. Сначала нужно найти подходящее жилье, а он сейчас очень занят. А до этого необходимо провести исследование рынка. Плюс составление нотариальных актов о передаче имущества и всяческие споры с противоположной стороной. И еще придется ждать, пока они съедут. Может, с него потребуют дополнительную плату после покупки, с воодушевлением подумала я, но тут же ощутила укол вины. В общем, переезд займет у него по меньшей мере два месяца – может, даже три. Я облегченно вздохнула…

На следующее утро я пораньше поехала в Патни, чтобы помочь Эду подняться. Войдя в дом и приоткрыв дверь, я наткнулась на конверты, горкой рассыпанные по дверному коврику. Там было одно письмо, написанное от руки, с маркой Халла: я поняла, что это от Джона. Но когда Эд зашел на кухню и увидел на кухонном столе письмо, он сразу же отправил его в помойку.

– Ты что, даже не прочитаешь? – спросила я.

– Нет.

– Почему?

– Не нужно читать, я и так знаю, что в нем.

– Оно от Джона?

– Да.

– Вы до сих пор не разговариваете?

– Нет.

– Я понимаю, это не мое дело, – сказала я, когда из тостера выпрыгнул кусочек хлеба, – но, по-моему, ты поступаешь неправильно.

– Ты права, – ответил Эд. – Это не твое дело. – Я вздрогнула. – Извини, Роуз, – сказал он. – Извини, что я нагрубил. Это мои семейные проблемы, и ты здесь ни при чем.

– По-моему, тебе повезло, что у тебя вообще есть брат и есть с кем поссориться, – сказала я, открыв банку мармелада. – Хотела бы я, чтобы у меня был брат. – И тут мне пришло в голову: а что, если у меня есть брат? Может, на самом деле есть, и скоро я с ним познакомлюсь. От предвкушения по коже пробежали мурашки.

Среди писем были какие-то бумаги с работы Эда. Он сел на улице, за столиком в саду, и принялся читать их на теплом весеннем солнышке, а я писала колонку в доме.

– Скажи, если захочешь еще кофе, – крикнула я, включив ноутбук.

– Спасибо.

Я писала черновики ответов, как обычно делаю, но тут у меня сломался карандаш. Я взяла точилку, подошла к мусорному ведру и стала точить карандаш. Заглянула в плетеную корзину, куда падали деревянные стружки, и замерла. На самом дне лежало разорванное письмо, написанное знакомым почерком, который я видела только сегодня утром. Еще одно, более раннее письмо от Джона. Он, должно быть, дошел до грани отчаяния, подумала я. И невольно наклонилась и достала письмо. Пожалуйста, Эд, ты моя единственная надежда, – прочитала я. У него был мелкий, аккуратный почерк. – Я знаю, у нас были разногласия, но ты мой последний шанс.Бедный парень, он явно сильно нуждался в деньгах. Жаль, что Эд не хочет ему помочь. Но я ничего не могла сделать, потому что не знаю, что там у них произошло, и не знакома с Джоном. Я заметила в мусорном ведре еще кое-что: листок бумаги со списком цифр, исписанный почерком Эда, он явно что-то подсчитывал. Закладная Патни, —написал он, – 300 т. фунтов.Неудивительно, что он не хотел одалживать деньги брату, ведь у него у самого лишних нет. Внизу было написано: Дом Р. в Кэмбервелле, 200 т. фунтов? Если Р. вложит 150 т. ф., закладная на Патни = 150 т. ф., т. е. 700 ф. в месяц.

Сердце ушло в пятки. Я вышла на улицу.

– Эд, что это значит? – спросила я, положив перед ним листок.

– О чем ты? О. – Он вспыхнул.

– Я увидела это в мусорном ведре – не бойся, я не копалась там, это лежало сверху. Как это объяснить?

– Очень просто, дорогая. Я рассуждаю практически, только и всего, – с умным видом объяснил он. – Я хочу, чтобы ты ко мне переехала, ты это знаешь, – это не секрет. Я просто делал подсчеты: что получится, если ты продашь свой дом.

– Но я не хочу продавать свой дом, – возразила я. – Мне нравится там жить.

– Знаю, знаю. На данном этапе это всего лишь гипотеза, но потом, когда ты его все-таки продашь и внесешь свою долю, – это же нормально для женатых людей, Роуз, у нас будет достаточно денег, чтобы вести приятную жизнь. Мы могли бы путешествовать, ездить кататься на горных лыжах и развлекаться, делать все то, что нам раньше не удавалось. Если тебе не нравится жить здесь, мы могли бы продать этот дом и купить другой, на общие деньги. Мы можем начать все сначала, Роуз, так что я просто подсчитывал затраты. Всего лишь безобидная маленькая фантазия.

– О. – Мое возмущение испарилось, как вода. – Но пока я не готова принимать серьезные решения.

– Я знаю, что не готова. И не нужно этого делать. Никакой спешки.

Я вернулась в дом и решила ответить на электронные письма. Электронную почту нужно разбирать быстро, иначе сообщения накапливаются. Беверли прислала черновики писем, чтобы я их просмотрела, и еще одно электронное письмо, в котором говорила, что разговаривала со своей подругой Джилл Харт. «Джилл поговорила с Мари-Клер, – писала Беверли, – но лучше я расскажу тебе об этом при личной встрече, если, конечно, тебе все еще интересно». Да, подумала я, еще как интересно. Мари-Клер привязалась к Эду, отбила его у меня и бросила, и мне очень любопытно узнать почему.

В тот вечер у меня был эфир на радио «Лондон», как обычно по вторникам, но не вместе с Минти, которая ушла в декретный отпуск, а с Тесс, которая ее подменяла. Мы поговорили о злоупотреблении алкоголем, вдовстве, судебных тяжбах за отцовство, непримиримых свекровях, насилии в семье и отпусках, превратившихся в ад. Мне не очень понравился этот эфир, я заметно устала и, забравшись в такси, подумала, не попросить ли Беверли иногда вести программу вместо меня, если она захочет, конечно: а она наверняка захочет. Еще на меня напало уныние, потому что никто до сих пор не ответил на мое объявление. И тут мне на мобильный позвонила Беа, в истерике.

– Роуз, – прорыдала она. О боже. Очевидно, она опять поругалась с Беллой. Я собралась с духом, готовясь выслушать детали. – Роуз?

– Да, Беа, в чем дело?

– Произошло – ух, ух – что-то ужасное.

– Что?

– Ух, ух – катастрофа.

– Что?

– Даже не знаю, как мы с этим справимся.

Мне стало плохо.

– Справимся с чем?

– Ух, ух – это так ужасно…

– Что ужасно? – повторила я.

– Ух, ух, – прохныкала она.

– Ради бога, говори, в чем дело, Беа. Вас что, ограбили?

– Нет, – вздохнула она.

– Проблемы с бизнесом?

– Нет. С Беллой беда, – всхлипнула она.

– Что стряслось?

– Ух-ух…

– Выкладывай, Беа!

– Ух-ух, – задыхалась она. Это было невыносимо.

– Говори!

– Ух-ух-ух, – он ее бросил!

Я вытаращилась в окно, онемев от удивления.

– Эндрю?

– Да. Он ее бросил. Ублюдок!

– Когда?

– Сегодня вечером. Я ждала, когда твой эфир закончится.

– Как это случилось? – спросила я, хотя догадаться было нетрудно. Очевидно, его достало то, что Беа постоянно ходила за ними хвостом, и он решил, что пора с этим покончить.

– Мерзавец, – ненавидяще прошипела Беа. – Я же говорила тебе, что он ее бросит.

О.

– У него другая?

– Нет, – ответила она. – Причина не в этом.

– Так в чем же?

– Ух-ух.

– Почему он ее оставил? – допытывалась я. – Почему?

– Потому что Белла беременна! – всхлипнула она.

Глава 20

– Я тебе говорила, – сквозь плач пролепетала Беа. На следующий вечер я сидела у близняшек на кухне. – Я говорила, что он ее бросит, и так и произошло. – Я вспомнила, как Беа недавно уверенно предсказывала, что Эндрю поступит с Беллой как отъявленный негодяй и заставит ее страдать. Как в воду глядела. Но самое поразительное было не то, что Белла осталась с носом, а реакция Беа – очень странная. Я-то думала, она испытает облегчение, будет довольна, но она совсем ошалела от горя.

– Какой кошмар, – повторила она. – Быть брошенной. Не знаю, как я это переживу.

– Как ты переживешь? Но Беа… – Я покосилась на Беллу, которая сидела рядом, не в силах заплакать или произнести слово от шока. – … Беа, ведь бросили не тебя.

– Но мне так плохо, будто это произошло со мной, – всхлипнула она.

– Но почему?

– Потому что мы так похожи, как ты не понимаешь! О боже, – запричитала она. – Это чудовищно!

– Но он же тебе даже не нравился.

– Знаю…

– Так какое тебе дело, что он ушел?

– Он обидел мою близняшку, как ты не поймешь. Если ей причиняют боль, то и мне тоже больно. И самое ужасное, – продолжала она, и глаза ее блестели от слез, – что он обвинил ее в том, будто она пытается расставить ему ловушку. Сказал, что она сделала это намеренно, – негодяй, правда?

– Да, – возмущенно кивнула я. – Негодяй.

– Но я и вправду сделала это намеренно, – тихо призналась Белла.

Я вытаращилась на нее. Она заговорила впервые с того момента, как я пришла.

– Что? – ужаснулась Беа.

– Я сделала это намеренно, – спокойно повторила Белла. – Сказала ему, что принимаю таблетки, но это было вранье. – Я посмотрела на Беа. Ее рот округлился от изумления. – Но я не пыталась расставить ему ловушку, – пояснила Белла. – Мне просто хотелось ребенка. И вот я добилась своего. Честно говоря, теперь, когда страсти поутихли, мне уже наплевать, что Эндрю сбежал.

– Но мне казалось, что ты с ума по нему сходишь, – запротестовала я.

– Ну, ты не ошиблась. Но в последнее время я поняла, что уже не так схожу по нему с ума, как в начале.

– Значит, ты очень хорошо притворялась, – сердито заявила Беа.

– Это потому, что я надеялась, что все наладится. Поэтому и делала вид, будто в восторге от наших отношений, – хотела убедить себя и его. Но я правда хотела забеременеть, – заключила она, – и получила то, чего добивалась.

– Какая ты циничная. – Беа шмыгнула носом.

– Не очень. Я была бы рада, если бы он не оставил меня. Но его трусливое поведение не особенно меня огорчило и даже не удивило. – Я опять начала мысленно составлять из его имени анаграммы. – Я стала понимать, что Эндрю совсем к этому не готов, – продолжала Белла. – Отцовство развеяло бы его иллюзию о том, что он еще молод. Как вы думаете, почему ему сорок семь, а он до сих пор не женат?

– Да уж, – пробормотала я. Белла была права. – Когда родится ребенок?

– В начале ноября. Я забеременела, когда мы поехали в горы. Поэтому я и согласилась на эту поездку, – объяснила она. – Знаю, я повела себя как ужасная эгоистка, Беа, и мне очень жаль, но я знала, что на той неделе у меня овуляция, поэтому не могла упустить возможность. Я сделала тест на овуляцию, он оказался положительным, и я забеременела. И теперь я счастлива, поэтому незачем обо мне волноваться. Если Эндрю захочет быть отцом ребенка, я не против; если не захочет, я тоже не против. Мне тридцать восемь лет, – добавила она. – Вряд ли в моей жизни будет еще тысяча шансов забеременеть, так что я решила ловить момент.

Значит, Белла все-таки не сошла с ума. Напротив, она очень рационально шла к цели.

– Значит, так, – тихо пробормотала Беа. – Все понятно.

– Как ты думаешь, почему я злилась, что ты таскаешься со мной на свидания? – продолжала Белла. – Боялась, что ты отпугнешь Эндрю прежде, чем он сделает мне ребенка. Тебе это почти удалось.

– Я только пыталась защитить тебя.

– Отчего?

– От разочарования.

– Я вовсе не разочарована, – заявила Белла.

– Но почему ты мне раньше не сказала? – возмутилась Беа.

– Мне казалось, ты не одобришь мою идею. Ты гораздо консервативнее меня, Беа, ты наверняка бы меня осудила. Но я поняла, что замужество мне не светит: раз уж Эндрю до сих пор не женился, с какой стати ему жениться на мне?

– Ну, – я пожала плечами, – мало ли что ему могло взбрести в голову.

– Значит, ты даже не… расстроилась, что тебя бросили? – спросила Беа.

– Расстроилась? Нет. Сначала я была в легком шоке, но теперь только радуюсь, что у меня будет ребенок, – без лишних эмоций объяснила Белла.

– А как же ваш бизнес? – спросила я. – С ребенком будет нелегко.

– Почему же? – спокойно ответила Белла. – Все будет в порядке. Наймем временного работника на пару недель, а потом я выйду на работу. К счастью, прямо напротив магазина есть ясли, так что буду отдавать ребенка туда. Не переживай, Беа, – продолжала Белла. – Мы по-прежнему будем работать вместе. Я буду заниматься бухгалтерией и присматривать за офисом, никаких проблем, так что все будет отлично.

– Ну, тогда все здорово, – сказала Беа, заметно приободрившись. Она высморкалась. – Я буду ходить с тобой на занятия по предродовой подготовке, на гимнастику для беременных, помогу тебе ухаживать за ребенком. Мы вместе его вырастим.

– Да, – ответила Белла. – Так оно и будет. Вместе воспитаем его, и обе будем мамами. Мы будем мамами-двойняшками. Повезло малышу, у него будет сразу две матери, у него… – От ее сдержанности вдруг не осталось и следа, глаза заблестели от слез. – О Беа! – Она посмотрела на сестру и крепко ее обняла; теперь они плакали обе.

– Ах, Белла, – пролепетала Беа. – Я так счастлива! Я-то думала, ты меня бросишь.

– Не будь дурочкой. Я никогда тебя не брошу.

– У нас будет маленький, – всхлипнула Беа. – У нас будет маленький!

– Да, – радостно кивнула Белла. – У нас будет малыш.

После встречи с близнецами, переволновавшись из-за бурных перипетий их жизни, я чувствовала себя выжатой как лимон. Я поняла, что завидую ребенку, у которого будет сразу две любящие мамы. Представила, как они подкидывают малыша на коленях по очереди, по очереди его кормят, читают сказки на ночь нежными голосами, усевшись по обе стороны кроватки, играют с маленьким человечком в ванной и катают его на плечах на улице. Счастливый малыш; ему достанется двойная порция материнской заботы. Я снова вспомнила о своей матери и задумалась: встретимся ли мы когдаи-нибудь? Мне уже стало казаться, что мы никогда не увидимся. Время шло, объявление печаталось уже месяц, скоро май, но до сих пор ни одного ответа.

– Может, повторно разместим в следующих выпусках? – спросил Тео, когда я вернулась в Кэмбервелл вчера вечером.

Я покачала головой:

– Четырех недель достаточно.

Он достал пиво из холодильника и предложил мне.

– Наверное, ты права. А ты звонила в агентство по поиску биологических родителей? – спросил он, достав два стакана.

– Звонила. И они сказали, что мои шансы найти ее практически равны нулю.

– Правда?

– Да. Большинство женщин, которые бросают детей, всю жизнь носят в душе боль и испытывают угрызения совести. И им не хочется, чтобы спустя десятилетия болезненные эмоции всколыхнулись вновь. Все равно что открыть банку, полную червей. Разве сможет моя мать посмотреть мне в лицо, зная, что она наделала?

– Хмм. Ты уверена, что не хочешь довести эту историю до размеров национального эфира? – спросил он, облокотившись о кухонный стол.

Я отрицательно покачала головой.

– Я могла бы написать статью или дать интервью, но не хочу, чтобы все узнали и начали ее осуждать. Я хочу защитить ее от этого. И защитить себя от разочарования в случае, если мы так никогда и не увидимся. Не хватало, чтобы меня до конца жизни спрашивали, нашла ли я свою мать; пусть уж лучше никто ничего не знает.

– Но мне кажется, хоть кто-то должен что-нибудь знать, – сказал Тео, потягивая пиво. – Нельзя же спрятать ребенка. Кстати, – немного смущенно добавил он, – я сегодня ездил смотреть квартиру в Стоквелле.

– Да? – равнодушно ответила я. – И?

– И она мне понравилась.

– Угу. – Я уставилась на свои туфли, чувствуя, как колотится сердце.

– Я подал заявку.

– Понятно. – Я будто ступила на зыбучий песок.

– Но мои условия просто смешны, – добавил он, – я уверен, владельцы ни за что не согласятся.

– Ну… скрестим пальцы.

– Через несколько дней я получу чек от адвокатов жены и, думаю, начну искать собственное жилье. Я здесь уже шесть месяцев живу, – добавил он.

Шесть месяцев? А у меня такое чувство, будто шесть недель. И в то же время кажется, что он живет здесь целую вечность. Мы с ним будто срослись.

– Значит, ты съезжаешь? – пробормотала я, чувствуя, как меня заполняет пустота.

– Хмм… да. Наверное. Но, Роуз, ведь твоя жизнь тоже меняется.

– Ты так думаешь?

– Ты много времени проводишь с Эдом.

– Только из-за несчастного случая.

– Неужели? – Я кивнула. – Но ты практически к нему переехала.

– Это потому, что он нуждается в моей помощи. Это временно.

– Правда? – Я опять кивнула. – Но до того как он сломал руку, вы столько раз встречались, и я…

– Что?

– Ну, я почувствовал себя немного… неуверенно, наверное.

– Но почему ты так спешишь переехать?

– Потому что… хмм… Послушай, Роуз, – напряженно проговорил он. – Я собираюсь начать работу над новой книгой, и мне сейчас ни к чему душевные стрессы.

– Душевные стрессы?

– Я имею в виду стрессы вообще, – поправился он. – Поэтому я и решил, что лучше всего мне подыскать отдельную квартиру прямо сейчас.

– О'кей, – вздохнула я. – Дело твое. – Я снова утешила себя мыслью, что переезд займет не меньше нескольких недель. – Поступай, как знаешь.

– Но ты скажешь мне, если твоя мама найдется? – тихо спросил он.

– Да, конечно. Если она найдется, конечно.

– Тебе, должно быть, нелегко ждать, но постарайся не думать об этом.

Я решила, что Тео прав. В любом случае голова у меня теперь была занята другим. Вдобавок ко всем противоречивым эмоциям, которые я испытывала до этого, меня теперь мучило еще одно новое чувство. Оттого, что Белла забеременела, мне стало как-то… не по себе. Проходили дни, и я задумалась над тем, что ощутила, когда впервые услышала эту новость от Беа. Моей первоначальной, инстинктивной реакцией был не шок и даже не удивление. Это была зависть. Осознав это, я пришла в замешательство. У Беллы будет ребенок, и первый раз за всю свою взрослую жизнь я поняла, что тоже хочу детей. Я обнаружила, что то и дело обращаю внимание на младенцев в колясках, замечаю, что в автобусе со мной едут беременные женщины, читаю статьи о детях в газетах и журналах и заглядываюсь на детские книжки. Теперь я уже не думала о том, что Эндрю поступил с Беллой как отъявленный негодяй. Напротив, я считала, что ей очень даже повезло.

С тех пор как я узнала, что мать меня бросила, мне почему-то казалось, что я никогда не буду иметь детей. Разве это возможно, размышляла я, учитывая, что наделала моя мать? Я все время представляла, как бросаю своего ребенка, будто не доверяла сама себе. Поэтому я запретила себе думать о детях, словно заперла дверцу в своем сердце. Но теперь эта дверь со скрипом распахнулась. Мне было тридцать девять, почти сорок, и часики тикали. Может, стоит сделать ставку на Эда, подумала я. У нас были проблемы, но он хочет, чтобы я вернулась, так что можно завести ребенка от него. С другой стороны, он никогда не хотел детей, но возможно, он еще передумает, как я…

Тем временем он постепенно шел на поправку, хотя все еще мучился от болей. Я отвезла его в больницу, где ему сменили гипс и сказали, что кости постепенно срастаются. Он уже навострился все делать одной рукой и на следующей неделе собирался на работу.

– Но мне так приятно, что ты со мной, Роуз, – ласково произнес он, когда мы сидели в саду в четверг утром. Камелия покрылась ярко-розовыми бутонами, похожими на маленькие чайные блюдца, японская айва цвела алым цветом. Эд наклонился и поцеловал меня. – Я не хочу, чтобы ты уезжала.

– Может, я и не уеду, – ответила я. В скворечник, висевший на кусте сирени, залетела синица с желтой грудкой: в клюве у нее был короткий жирный червяк.

– Надеюсь, ты останешься. – Эд снова меня поцеловал. – Надеюсь, ты останешься навсегда.

– Эд, можно спросить тебя кое-что о Мари-Клер? – Он кивнул. – Мне это не дает покоя.

– Что?

– Она была беременна?

– Нет. Нет, конечно. – Он сделал круглые глаза. – С чего ты взяла?

– Я подумала, не это ли истинная причина, по которой ты с ней порвал.

– Нет, я же тебе говорил, она все время… ныла. К тому же это были не настоящие отношения, Роуз. Это было… – он пробежал левой рукой по волосам, – … недоразумение. Но почему ты спросила меня об этом?

– Потому что я хочу завести ребенка.

– Правда? – Он повернулся ко мне. – Раньше ты не хотела.

– Знаю. – Синичка вылезла из скворечника и улетела. Наверное, другая синица, в скворечнике, высиживает яйца.

– Это взбрело тебе в голову, потому что у Беллы будет ребенок? – спросил он.

– Ммм, да, отчасти, если быть честной, но это не единственная причина. Просто теперь мое мнение насчет материнства изменилось. Раньше мне было все равно, но теперь все по-другому. Правда, ты всегда говорил, что никакие дети тебе не нужны.

– Это так, – вздохнул он. – Я вспоминаю, как несладко мне пришлось в детстве. Нас было так много, денег не хватало, потому что мама рано овдовела. Большая семья – это жуткие стрессы, и я не хотел бы, чтобы это повторилось.

– Но у нас не будет тех же проблем, Эд. У нас же достаточно денег.

– Хмм. Ну и что… – На его лице появилась гримаса. – У моего коллеги трехлетние близнецы, и один только садик обходится в двадцать тысяч в год. Двадцать тысяч в год, Роуз, – а им всего три года! Подумай, во сколько они обойдутся, когда вырастут! Если у нас будут дети, мы уже не сможем жить беззаботно, как ты думаешь?

– Мне все равно. Я хотела бы завести ребенка, – сказала я. – Так что, если я все-таки решу жить с тобой постоянно – мое решение пока под вопросом, думаю, тебе нужно об этом знать.

– Ты ставишь мне условия? – спросил он.

– Тебя послушать, получается, я тобой манипулирую. Скажем так: это не больше, чем пожелание.

– О'кей, тогда я подумаю. – Он взял меня за руку. – Я рад, что ты со мной, Роуз. По-моему, то, что я упал с лестницы, – вовсе не несчастный случай, потому что теперь ты наконец вернулась домой. – Домой? – Ты рада, что ты здесь, Роуз? – Он погладил мои пальцы. – Рада?

– Конечно, – услышала я свой голос как бы издалека.

На следующий день я оставила еду для Эда в холодильнике и поехала в офис: Беверли заболела. Слегла с гриппом, бедная девочка. Я устало просматривала письма: проблемы с родителями мужа, недержание мочи, азартные игры, ревность, переходный возраст, вши и пьянство. Монотонность работы прерывали лишь текстовые сообщения от Эда – он большой их поклонник. «VVCAMCS?» – это пришло прямо перед обедом. Что за тарабарщина? Я заглянула в словарик Серены: «Voulez-vous couchez avec moi ce soir?» [55]55
  Хочешь провести со мной ночь? [фр.]


[Закрыть]Через час пришло еще одно: «Хо4у тебя». На этот раз перевода не потребовалось. В три тридцать экранчик мобильника признался: «О5 ску4ю». «Опять скучаю». И наконец, в четыре часа – «Жду встре4и».

– Я тоже жду, – сказала я, глядя, как на экране высвечиваются буквы.

В шесть я поехала на Хоуп-стрит, чтобы покормить Руди и забрать почту. Отперев входную дверь, я увидела мигающий огонек автоответчика. Прослушав тридцать секунд сдавленного дыхания, которое на этот раз сопровождалось странным щелканьем, я снова позвонила в телефонную компанию, чтобы поставить запрет на звонок, но, как обычно, не смогла пробиться. Я была не готова к тому, чтобы сорок пять минут слушать «К Элизе» Бетховена в синтезаторной обработке, поэтому бросила трубку и разобрала почту. Мне пришла открытка от Генри, который все еще был в зоне Персидского залива, и напоминание о новых курсах по кикбоксингу. Я взглянула на рекламку. Надерите противнику задницу на новых занятиях по тайбо с Бешеным Норманом!Я решила, что мне это ни к чему, и пошла на кухню покормить Руди. На столе аккуратной стопочкой лежали письма Тео, и на самом верху распечатанное и развернутое письмо от агентства недвижимости «Дженкинс и компания». В нем говорилось, что заявка Тео принята и «рассматривается возможность заключения контракта».Какой ужас! Владельцы переезжают за границу, поэтому в их интересах продать жилье как можно скорее.Они попросили оформить сделку в течение десяти дней. Десяти дней? Десяти дней? Обычно на оформление уходит как минимум десять недель!

– Не хочу, чтобы он уезжал, – пробормотала я, сжимая в ладони чашку чая. – Тео чудесный парень. Хочу, чтобы он остался.

Я посмотрела на магнитную доску. Там висело приглашение на презентацию его книги в Королевском астрономическом обществе на следующую среду. Я повторяла про себя его имя. Тео Шин… Внезапно раздалась трель моего мобильника – звонил Эд. У него был взволнованный и счастливый голос: хотел узнать, когда я вернусь. Так что я вычистила клетку Руди, покормила его и напоила, а потом вернулась обратно на Бленхейм-роуд. Притормозив на красный свет, я вспомнила, как меня раздражал Тео, когда он только въехал, и как мне хотелось быть с Эдом. Теперь же меня бесила мысль, что придется жить с Эдом, и мне хотелось остаться с Тео.

– В голове такая путаница, – расстроенно пробормотала я. На светофоре загорелся зеленый. – Мне нужна экстренная психологическая помощь. Как бы мне назваться? «Растерянная из Кэмбервелла»?

Я припарковалась на обычном месте и искала в сумочке ключи, когда дверь передо мной открылась.

– Роуз, – сказал Эд. – Заходи. – Он притянул меня к себе левой рукой, закрыл ногой дверь и поцеловал меня. – Как здорово снова тебя видеть, – пробормотал он, зарывшись лицом мне в волосы.

– Мы же только сегодня утром виделись, – засмеялась я.

– Знаю, но я очень соскучился. И хочу тебе кое-что сообщить. Умираю от нетерпения.

– Что?

– Я весь день думал о том, что ты сказала. – Он улыбнулся своей улыбочкой неисправимого сердцееда. – И отвечаю «да». Думаю, нам стоит завести ребенка.

Я вытаращила глаза:

– Ты серьезно?

– Эта мысль весь день крутилась у меня в голове. И если такова цена, которую придется заплатить, чтобы ты была со мной, я согласен.

– Но ты сам хочешь ребенка, Эд?

– Хочу. Если ты хочешь, то и я хочу.

– Но ты должен сам его хотеть, а не просто соглашаться ради меня.

– Я делаю это ради нас обоих, – ответил он. – Теперь ты убедилась? – Я медленно кивнула. – Ну пошли. – Он схватил меня за руку. – Прямо сейчас и начнем.

– Эд, – сказала я, поднимаясь вслед за ним по лестнице, – я не хочу, чтобы ты сделал мне ребенка только для того, чтобы удержать меня.

– Я и не думал об этом. Я хочу сделать тебе ребенка, чтобы ты была счастлива, и я был счастлив.

Он снова поцеловал меня. Мы вошли в спальню, и он задернул шторы левой рукой. Я вспомнила прошлый ноябрь: когда я увидела, как он задергивает шторы, меня затопила пустота, будто он захлопнул дверь у меня перед носом. И вот теперь мы снова вместе, я в его доме, помогаю ему раздеться. Он поморщился, когда я сняла его рубашку, осторожно стягивая ее с правого плеча. Потом я расстегнула брюки: он стащил их и перешагнул через них, сбросив ботинки. Я сняла хлопчатобумажный свитер через голову и, извиваясь, вылезла из юбки. Он поцеловал меня, мы опустились на кровать, и он двинул мою ладонь вниз. Его дыхание участилось. Он опять поцеловал меня и попытался наклониться надо мной, царапнув гипсом мою руку. Его лицо свела судорога наслаждения. Нет, это было не наслаждение.

– О, черт! Моя рука! – простонал он. – О-о-оо-о-о! – Он поморщился, покраснев от напряжения и переместив точку опоры. – Чертова рука! – повторил он, зажмурившись и тяжело дыша сквозь стиснутые зубы.

– Эд, может, не будем заниматься этим, пока ты не поправишься?

– Нет-нет, со мной все в порядке. Так, на чем мы остановились? Давай попробуем еще раз. – Мы осторожно передвинулись со сплетенными ногами. Он тихонько перекатился на спину и попытался подтянуть меня наверх, но его лицо вдруг опять передернулось.

– Эд, что случилось? – Я оперлась рукой о его грудь.

– Ребра, ребра! Не трогай – о, я умираю, – дышать невозможно!

– Послушай, может, хватит? – сказала я. – У тебя три сломанных кости. Может, просто полежим рядом. – Он кивнул, признав поражение, и придвинулся поближе.

– Ладно. Обидно, правда?

– Угу. – Хотя, по правде говоря, я почему-то почувствовала облегчение.

Мы лежали так примерно полчаса, наполовину уснув, наполовину бодрствуя. Я положила руку ему на грудь и по какой-то причине задала себе вопрос: каково было бы лежать вот так рядом с Тео, лицом к лицу, с переплетенными ногами? Перед глазами у меня стояла россыпь бледных веснушек, которые покрывали его спину, словно звезды в далекой галактике. Его стройный мускулистый торс, широкие плечи, сильные руки и ноги, мускулистые лодыжки… О чем я только думаю? Это безумие. Это безумие, Роуз, сердито повторила я. Ты с ума сошла. Вернись к реальности. Ты фантазируешь о Тео только потому, что он уезжает, но правда в том, что и твоя жизнь меняется. Ты хочешь завести ребенка, Эд рад за тебя, он согласен, ты к нему вернешься, и это все!

Я мысленно перебрала все ходячие мудрости, которые могли бы оправдать мое возвращение к Эду. Я вела себя как Серена, пытаясь придумать в утешение какую-нибудь поговорку. «Лучше синица в руках, чем журавль в небе». «Не искушай судьбу». «Лови момент» [56]56
  Выражение принадлежит Горацию, «Оды».


[Закрыть]. Мои размышления прервал звонок телефона на столике у кровати. Эд взял трубку.

– Алло? О, привет, Рут. – Это была его сестра. – Да, поправляюсь потихоньку, спасибо. – Я различила в ее голосе восходящую интонацию: она о чем-то просила Эда. – Хмм, она говорила, – произнес он. – Послушай, Рут, мне сейчас неудобно разговаривать. Понимаю, понимаю. Я все понимаю, – раздраженно добавил он. Рут повысила голос. – Но не могу этого сделать. Нет. Потому что не могу. Послушай, меня только что выписали из больницы, и я не собираюсь… Да, да, да… я знаю. Значит, ему надо было подумать об этом шесть лет назад! Слушай, я больше не могу разговаривать. – Он опустил трубку и уставился в потолок. Его подбородок подрагивал, а у глаза пульсировала голубая жилка.