Текст книги "Разлуки и радости Роуз"

Автор книги: Изабель Вульф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 27 страниц)

Я до смерти боялась, что меня могли увидеть, и решила вообще уехать из Кента. Когда автобус остановился на кладбище, я села на паром через Темзу до Тилбери. Было уже темно, и я нашла какой-то пансион – он показался мне более-менее уютным – и остановилась там на несколько дней. Залегла на дно и почти не выходила из комнаты. Я знала, что отцовских пятнадцати фунтов хватит не больше чем на три-четыре недели, поэтому мне необходимо было найти работу. У меня не было никакого образования. В бюро по трудоустройству я идти боялась: вдруг они узнали бы мое имя и все, что я наделала. Как-то раз я проходила мимо кафе. В окне висело объявление: требуется официантка. Я понятия не имела, что надо делать, но хозяева научили меня накрывать на стол и принимать заказы, и я стала работать. Мне нужно было время – я была в слишком глубокой депрессии, чтобы строить планы. Работа попалась очень тяжелая, но я была только рада, ведь у меня появилось время подумать. Я написала родителям письмо, не оставив обратного адреса, где говорила, что отдала тебя в приют, что я в безопасности, у меня есть работа, но я не вернусь домой. Я сказала, что не смогла бы посмотреть в лицо родителям Йена – и это была правда. Я пообещала написать еще, когда «устроюсь», и просила их не волноваться обо мне. Я жила как автомат, отрабатывала смену и спала, почти не ела и пыталась не сойти с ума.

Как-то раз, примерно через месяц, у меня попросил счет один мужчина. Мне казалось, что он намного старше, но на самом деле ему было всего двадцать три года. Он заговорил со мной и спросил, не хочу ли я как-нибудь сходить с ним в кино. И, хотя я была очень осторожна, я ведь к тому же была очень одинока и очень страдала, а он показался мне милым. И что-то заставило меня согласиться. Мне просто хотелось с кем-нибудь поговорить, потому что я была очень несчастна и одинока. Он сказал, что его зовут Деннис Торнтон. Я не рассказала ему, что со мной произошло, – даже не стала упоминать об Йене, – а ему хватило такта не спрашивать. Намного позже он признался, что думал, будто я такая грустная из-за того, что разочаровалась в парне, а может, он меня бросил. Еще он подозревал, что я сделала тайный аборт. Только недавно он узнал правду. Так вот, тогда Деннис только что пришел из армии, работал пока на временной работе, а через шесть недель собирался уплыть в Австралию из Тилбери. Говорил, что Австралия – страна великих возможностей, а билеты туда очень дешевые. В течение месяца он еще несколько раз приглашал меня на свидания и всегда вел себя очень достойно, как джентльмен, и я даже стала расстраиваться, что он уезжает. Он стал мне хорошим другом. Как-то в конце сентября мы сидели в порту и смотрели, как отплывают и причаливают корабли, и вдруг он спросил, не хочу ли я поехать с ним в Австралию. Я поверить не могла. Он предложил оплатить билет и на месте разобраться, что к чему, а если нам там не понравится, мы вернемся обратно.

Я подумала о всех ужасах, что со мной произошли. Я потеряла жениха, ребенка и свое будущее; я все еще волновалась, что меня арестуют за то, что я бросила тебя, если властям когда-либо станет известно. И мысль о том, чтобы начать жизнь сначала в теплой незнакомой стране внезапно показалась мне очень заманчивой. Так что я набрала в легкие воздуха и ответила «да». Мы уплыли на пароходе «Ормонд», были в плавании ровно семь недель, и это получился далеко не роскошный круиз – иногда, в шторм, это был сущий ад. Но в декабре мы причалили в порту Аделаиды, где и живем по сей день. У меня было такое чувство, будто я родилась заново.

Мы хорошо жили, и Деннис стал мне прекрасным мужем. Он краснеет, когда я произношу эти слова, но это правда, и я хочу, чтобы ты это знала. Иногда мне казалось, что он меня спас. Мы поженились в 1965 году. Сначала он работал в скобяном магазине, а потом занялся туристическим бизнесом – тогда как раз открывались первые турагентства, – и дела пошли в гору. Теперь у него собственное агентство, «Новые горизонты». Я пошла на курсы секретарш и стала ему помогать. И никто, даже Деннис, не подозревал, что произошло, не знал, что я убежала от тебя сорок лет назад.

Роуз, я прошу у тебя прощения. Я не хотела так жестоко тебя бросить. Миссис Уилсон я так и не сказала правду, хотя мы поддерживали связь. Мои родители тоже ничего не знают. Для них этот вопрос закрыт. Тебя отдали в приют, а я, не выдержав мысли о том, что придется вернуться в Кемсли, сбежала на другой конец света.

Осталось еще одно, Роуз, и я надеюсь, тебе не будет больно. У меня есть еще ребенок. Девочка. Ее зовут Лора…

Мои глаза вдруг наполнились невыплаканными слезами, а строчки маминого письма расплылись и заплясали перед глазами. В горле набух комок. У меня есть сестра, подумала я. У меня есть сестра. Ее зовут Лора.

Лоре сейчас тридцать два года, она замужем за хорошим парнем по имени Алан, который работает у Денниса в агентстве. У них чудесная маленькая дочка, Элис. Ей шесть лет.

Моя племянница! Я тетя! К моему изумлению, меня переполняло счастье и ни капли обиды. Промокнув глаза платочком, я продолжила читать.

Мы удочерили Лору в 1971 году. – Удочерили? – Я уверена, тебе это покажется очень странным. Но дело в том, Роуз, что после твоего рождения я стала бесплодна. Врачи знали, что Деннис тут ни при чем, поэтому отправили меня на обследование. Разумеется, доктор сразу понял, что я уже рожала, – хотя я заставила его поклясться хранить тайну, – поэтому он сказал, что я бесплодна «по необъяснимым причинам». Но я прекрасно знала эти причины, хоть я и не могла признаться Деннису. Мне казалось, что природа покарала меня за то, что я тебя бросила. Я совершила отвратительный, противоестественный поступок, и теперь Мать Природа наказывает меня за это.

Так я считала. Деннис очень хотел детей и предложил взять ребенка из приюта. Он так много для меня сделал, разве я могла ему отказать? И почему-то мне казалось, что, усыновив чужого ребенка, я в какой-то мере, пусть мизерной, искуплю свою вину перед тобой.

Вот и все, Роуз. Я поведала тебе, что произошло и почему я сделала то, что сделала. Мне очень жаль. Я очень, очень виновата. И больше всего я жалею о том, что мы никогда не увидимся. Но я рада, что у меня есть возможность вот так с тобой поговорить. И хотя я не знаю, прочитаешь ли ты когда-нибудь мое письмо, я всей душой молю Бога, чтобы это было так. С любовью, твоя мама Рейчел.

Я взглянула на часы – десять минут первого. И снова взяла письмо Денниса.

Роуз, я рад, что вы решили найти свою мать, и очень сожалею, что ваши поиски завершились так печально. Но я знаю, что Рейчел была бы очень счастлива, если бы мы встретились. Мы ваша семья, Роуз. Мы вас ждем. Прошу вас, приезжайте.

Эпилог

Пляж Бранкастер, Северный Норфолк,

два месяца спустя, 1 августа

– Ты потеряла ее и нашла, – тихо произнес Тео. – А потом опять потеряла.

– Да, – прошептала я. – Сорок лет она блуждала в потемках. И я тоже.

– Но теперь вы нашли друг друга.

– Да, но все же мы разминулись. Хотя, возможно, мы еще встретимся. Где-нибудь в параллельной вселенной.

– Да. Возможно.

Мы с Тео лежали на спине на песчаных дюнах и смотрели на небо: огромное, бездонное пространство, тянущееся в бесконечность. Черное, как антрацит, усыпанное звездами, словно драгоценными камнями, брошенными наверх чьей-то невидимой рукой.

– Ты теперь, наверное, чувствуешь себя совсем по-другому, Роуз.

Я прислушалась: вдалеке волны разбивались о песок с протяжным, печальным плеском.

– Да. Я чувствую себя… цельным человеком. Теперь я знаю, кто я такая.

– Ты – Роуз из Кэмбервелла.

Я улыбнулась и зачерпнула ладонью холодный песок.

– Забавно, что я родом именно из Кэмбервелла, – получается, что я вернулась к своим корням. Наконед-то у меня такое чувство, будто я – чей-то родной человек.

Он протянул руку.

– Это так. Ты – мой родной человек.

– Не только твой, но и семьи Рейчел – ее родных в Австралии. У меня так много родственников, – пораженно произнесла я и покачала головой. – Так много.

– Да.

– У меня есть отчим и сестра.

– Сводная сестра, – поправил меня Тео.

– Да. И племянница. – Я вспомнила письмо, разрисованное маргаритками, которое мне прислала Элис на прошлой неделе, и стихотворение, которое она сама сочинила. Моя новая тетя, по имени Роуз, живет в далекой стране. Но скоро она приедет и очень понравится мне! Неплохо для шестилетней девочки.

– Элис, – с улыбкой проговорила я. – И Лора. Моя сестра Лора. И Деннис, мой отчим. Они моя настоящая семья. У нас нет общих генов, но знаешь, Тео, мне все равно – какая разница – они все равно мои родные. Ведь кровные узы не самые крепкие, как я недавно поняла. Вовсе нет – посмотрите на Эда.

– И семья Сьюзен – очень приятные люди.

– Да, – пробормотала я, вспомнив, как мы навестили ее с мужем и их троих детей, и как она разволновалась. Сначала она лишь вежливо улыбалась, но потом вдруг переменилась в лице, обняла меня и заплакала.

– Я так давно мечтала с тобой познакомиться, – рыдала она.

Сьюзен всегда знала о моем рождении, но, как и ее родители, думала, что после смерти Йена меня отдали в приют, как положено. Когда Рейчел умерла, она пыталась отыскать меня и не могла понять, почему не сохранилось никаких сведений. Теперь она знала.

– Ужасно думать, что Рейчел пришла в такое отчаяние и вынуждена была совершить этот чудовищный поступок, – сказала она. Мы сидели у нее в саду и разглядывали семейный альбом. – Думаю, ей казалось, что ее бросили – ведь родители от нее отвернулись, – поэтому она и оставила тебя. Страшно представить, через что ей пришлось пройти. Но она никогда, никогда мне об этом не рассказывала, Роуз, когда я приезжала. Только в последний раз, за месяц до ее смерти, она упомянула, что «говорила» с тобой. Но к тому времени она была так больна, что я подумала, она бредит.

– Нет, она действительно со мной разговаривала. Но я услышала ее слова лишь через восемнадцать месяцев. – Я представила, как признание моей матери медленно летит ко мне, словно свет далекой звезды, путешествующий сквозь космос.

Сьюзен показала мне фотографии моего отца. У нее был один снимок: он и Рейчел, подростки, стоят рядом с его мотоциклом, смотрят друг другу в глаза и заразительно смеются, будто у них нет никаких забот в целом свете. Через несколько месяцев после того, как был сделан этот снимок, он умрет, а она сошлет себя в добровольную ссылку, разлучившись с ребенком. Какая трагедия, подумала я. Какая чудовищная трагедия. Но по крайней мере теперь я знаю, как он выглядел. Мой отец. У меня его лоб, его подбородок, и от него я унаследовала свой высокий рост. Резко выступающие ключицы у меня от Рейчел. Я видела фотографию, где она была в своем первом вечернем платье.

– Хочешь связаться с братьями Йена? – спросила Сьюзен. – Вскоре после его смерти Пеннингтоны переехали в Шотландию, но у одного из моих знакомых должен быть их адрес.

– Я бы с удовольствием написала им письмо и спросила, хотят ли они со мной встретиться. Я была бы очень рада, если бы они захотели меня увидеть. – И они действительно хотят со мной познакомиться: мы с Тео поедем к ним осенью, когда вернемся из Австралии.

Я ездила в Кемсли, видела дом, где жила моя мать, и соседний дом, где жил отец: была на бумажной фабрике, где работали оба моих дедушки. Побывала на могилах деда и бабушки в Ситтингбурне. Странно, конечно, но у меня было такое чувство, будто я собираюсь с ними познакомиться. Я принесла им красные розы. Как дань уважения. Сьюзен дала мне копию семейного древа, которое сама составила. Она и меня внесла в родословную: рядом с Лаурой, моей сестрой, указав точную дату моего рождения.

«Скоро придется опять вносить добавления», – сказала я тогда…

– Смотри, метеор! – крикнула я Тео. – Нет, извини, это всего лишь спутник. – Я пошевелилась, и на запястье забренчал браслет с подвесками. Их было три: звезда, лампа Аладдина и маленький кулон в форме телескопа, который мы купили вчера в антикварной лавке.

– Мне здесь нравится, – произнес Тео. Мы чуть пошевелились на песке. – Я вспоминаю детство: я стоял на этом пляже с дедушкой и смотрел на звезды. Смотрел наверх… Кажется, наша жизнь налаживается?

– Не то слово. Наша жизнь… – Я вздохнула. – Просто супер.

– Да. Супер, – эхом отозвался он. Мы задрали головы еще выше. – Отличный способ отметить мой день рождения, – добавил он. – И твой день вырождения.

– Хмм. Теперь мне нравится 1 августа, – сказала я. – Раньше я ненавидела этот день вырождения. А теперь уже нет. – Я просеяла песок через пальцы. – Как думаешь, мы одни?

Тео огляделся.

– Да. А что? Что ты задумала?

– Нет, я имела в виду другое. Как думаешь, мы одни во Вселенной?

– О. Я уверен, что нет. Если представить, сколько во Вселенной других солнечных систем, сомневаюсь, что наша Земля так уж уникальна.

– Интересно, что бы о нас подумали пришельцы?

– Да они и так уже о нас много чего знают, из радио и телепередач.

– Ну конечно. Так я и поверила.

– Представь себе, любая радио и телетрансляция попадает в космос и остается там навсегда. Например, приветственное заявление Гитлера на Олимпийских Играх в Берлине.

– Плохая реклама для землян.

– К сожалению, да. А убийство президента Кеннеди? Инопланетяне, наверное, до сих пор ломают голову, кто его застрелил. Наверняка эта проблема их с ума сводит.

– Это уж точно.

– А президент Клинтон? «Я не вступал в сексуальные сношения с этой женщиной».

– Ха! Спорим, они ему не поверили!

– И твои программы на радио «Лондон».

– О да.

Я представила, как мой голос летит сквозь далекие галактики.

– Их, наверное, уже даже на Марсе слышали.

– Интересно, что думают марсиане по поводу моего таланта психолога?

– Хмм. Не знаю. Наверное, спорят, стоит ли Трейси из Тоттенхэма прощать неверного мужа, или задаются вопросом: Винс из Воксхолла – голубой или натурал? Может, у них на Марсе тоже есть колонки экстренной психологической помощи, этакие межгалактические станции!

– Не исключено.

– Ты скучаешь по работе? – спросил Тео, повернувшись ко мне.

– Ни капельки. Мне она больше не нужна. Конец мучениям, – весело добавила я.

– Да, теперь ты – знаменитый репортер «Дейли пост».

– Поправочка. Специальный корреспондент по вопросам защиты животных. – Я подумала о своем нынешнем задании – скандал по поводу жестокого обращения с индейками в рождественские дни. Собственно говоря, за этим мы и приехали в Норфолк. Я должна проникнуть на ферму и провести расследование. На следующей неделе меня ждет аэропорт Хитроу и торговля контрабандными черепахами, потом репортаж о ретривере, наделенном гениальными математическими способностями, – статья будет называться «Звездный пес!» Это не совсем то, что называют «серьезной журналистикой», но мне все равно. Это лучше, чем писать о назойливых соседях и о выпадении волос, и Рики любезно согласился сохранить мою прежнюю зарплату. Как бы то ни было, теперь у меня другие приоритеты. Мои взгляды изменились. Кардинально.

– Сколько времени, Тео?

– Пол-одиннадцатого. Что, опять проголодалась?

– Ага. Ты захватил сэндвичи?

Он перегнулся через меня и взял пластиковый пакет.

– С анчоусами и клубничным джемом?

– Нет, спасибо.

– С беконом и мармеладом?

– Ну уж нет.

– С копченым лососем и бананом?

– Не-а.

– С абрикосом и овощной пастой?

Вот это мне по вкусу.

– Давай сюда. – Он протянул мне сэндвич, и я откусила большой кусок. – Ням-ням.

– Как думаешь, это обжорство долго продлится?

– Понятия не имею.

– Жду не дождусь, когда тебе снова захочется питаться нормальной едой, той, которую я готовлю.

– Сэндвичи меня вполне устраивают.

– Как ты себя чувствуешь, Роуз?

– Отлично, – весело проговорила я. – Просто замечательно. Иногда учащается сердцебиение и как-то странно запястья болят. Но медсестра сказала, что на сроке в тринадцать недель это обычное дело. Спасибо, дорогой, это было умопомрачительно вкусно. – Я откинулась на спину и принялась изучать небосвод. – Надо придумать имена, как ты думаешь? – спросила я.

– Это еще зачем?

– Надо, Тео. Время пролетит, не успеешь оглянуться.

– Может, Поллукс? Кастор и Поллукс, небесные близнецы. Как тебе это?

– Слишком эксцентрично, к тому же, может, это и не мальчики.

– Точно. Тогда Калипсо и Ганимед.

– Хмм. Ничего. Но что, если родятся две девочки?

– Тельма и Луиза? Белла и Беа?

– Рейчел и Анна, – медленно вымолвила я. – В честь наших матерей.

– Рейчел и Анна. Очень красиво. Надеюсь, они хорошо перенесут долгий перелет до Австралии.

– Доктор сказал, что все будет в порядке. Надо ехать, пока я не раздулась как бегемот. Три недели на Зеленой Земле, – счастливо вздохнув, произнесла я. – Это будет здорово. Я познакомлюсь со своей семьей. Ты соберешь материал для серии радиопрограмм.

– Да, я смогу понаблюдать за небом Южного полушария. Жду не дождусь, когда наконец попаду в обсерваторию Нового Южного Уэльса. У нас так много всего впереди.

– Да, – ответила я, – впереди – целая жизнь.

Внезапно он поднялся на ноги.

– Кажется, начался прилив. Может, прогуляемся вдоль моря, Роуз? Маленькая прогулка под полуночным небом. Хочешь взлететь к звездам?

Я протянула руку, и Тео помог мне встать на ноги.

– Да, – ответила я. – Хочу.